Текст книги "Последний мост к Истине: Начало (СИ)"

Автор книги: Егор Ендальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Гуппер хмыкнул, ощущая, как его собственные зубы начинают стучать. Он подошел к кентавру поближе и указал на медленно клонящееся к закату солнце.

– Надо разбить костер и согреться. Мы замерзли совсем.

Кентавр печально посмотрел на парня.

– Слишком опасно сейчас останавливаться, маленький карл. Нужно уйти как можно дальше, позволить воде спрятать наши следы.

Гуппер оглянулся назад.

– Мы тут как на ладони, – он обвёл рукой абсолютно голый, без единого деревца, берег. – Если нас преследуют, не лучше ли уйти с открытого места обратно в лес? Найти какое-нибудь укрытие?

Кентавр задумчиво оглядел берег и кивнул.

– В твоих словах есть смысл, маленький карл. Но в лесу мы оставим слишком много следов и станем легкой добычей.

Бросив беглый взгляд на переступающую с ноги на ногу девушку, Гуппер решил стоять на своём. Тем более, что у него самого уже зуб на зуб не попадал.

– Там у нас будет хоть какой-то шанс скрыться, – он старался выглядеть как можно убедительней и уверенней, – а тут они нас в два счета нагонят.

Фол выглядел неуверенным, словно растерявшийся щенок. Он месил речную воду копытами, раскачиваясь из стороны в сторону, и подергивал ушами.

– Ладно, – сказал он наконец, – выходим на берег. Думаю, мы достаточно оторвались.

«Если нас вообще кто-то преследовал», – подумал Гуппер, но озвучивать эту мысль не стал.

Путники покинули мелководье и зашагали по пожухлой прибрежной траве в сторону стены деревьев. Как только они вышли из воды, Гупп натянул свои мокасины и теперь хлюпал при каждом шаге. Фиалка не спешила обуваться, хотя было видно, что она подрагивает от холода. Кентавр же не выказывал никаких признаков усталости или того, что он замерз. Он то и дело нервно поглядывал назад, туда, откуда они пришли. Гуппер тоже оборачивался пару раз, но ничего необычного не увидел.

Лес, стоявший сплошной неприступной стеной у путников на пути, будил в пареньке неприятные воспоминания, еще совсем свежие в его памяти. Страшные тени, порожденные закатным солнцем, тянули к нему свои кривые, сучковатые руки. Остатки пожелтевшей листвы шелестели на ветру, и казалось, что лес дышит, часто, тяжело, пугающе.

На секунду Гуппер даже пожалел, что так упорно требовал выбраться из реки и найти убежище в этом лесу. Но мокрые ноги в эльфийских мокасинах и холодный ветер, от которого уже не спасало яркое солнце, быстро прогнали прочь сожаления. Да и желудок, в котором побывало за сегодня только два маленьких кислых яблочка, начинал призывно рычать. Вроде бы в промокшем мешке, что оттягивал уставшее плечо паренька, было что-то съестное.

Пока Гуппер размышлял, путники пересекли границу леса и запетляли между толстыми стволами дубов. Изнутри чаща не производила такого уж удручающего впечатления. Редкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь поредевшую листву, падали яркими колоннами, наискосок разрезая полумрак, царивший здесь. Желтая листва мягким ковром укрывала землю, глуша звук шагов. Даже ветер был не такой холодный и лишь легонько игрался с полами плаща.

Мрачные мысли и воспоминания о злоключениях, связанных с посещенными им лесами, стали медленно затихать в голове Гуппера, уступая место мыслям об усталости и пустом желудке. Парень вновь с приятным удивлением отметил, что длительные пешие переходы уже не заполняют его ноги и спину той свинцовой тяжестью, что мучила его в начале приключения.

Они шли вперед, всё углубляясь в лесную чащу. Иногда Фол отставал и путал следы, заметая длинным хвостом отпечатки копыт на мягкой почве, шагая задом наперед по собственным следам и отбегая далеко в сторону.

По началу его маневры напугали Гуппера и Энни, но девушка быстро смекнула что к чему и пояснила пареньку. Спустя некоторое время, Гупп уже не обращал на кентавра никакого внимания, продолжая шагать вперед и пытаясь заглушить громогласно урчащий желудок.

Когда длинные тени скрылись в сумраке, Гуппер, воодушевленный своей недавней убедительностью, снова обратился к Фолу:

– Надо сделать привал, перекусить чего-нибудь.

Его предложение, казалось, застало кентавра врасплох. Фол застыл, удивленно вскинув брови.

– Мы не такие выносливые как ты, – продолжал напирать Гуппер, – мы устали и нуждаемся в отдыхе.

Энни подошла к парню и потянула за рукав, принявшись быстро шептать ему на ухо.

– Не надо его злить, – в её голосе звучало беспокойство и раздражение, – не ты ли говорил, что он пытался нас убить?! А теперь ты пытаешься указывать ему, что делать.

Внезапно перед глазами Гуппера возник образ взбешенного кентавра, сжимающего в руках моток внутренностей. Неприятный холодок вновь пробежал по его спине, заставляя слова застрять в горле.

– Не слушай его, Фол, – сказала Фиалка, подойдя к кентавру. – Мы можем идти дальше.

Но гнедой путник отрицательно мотнул головой.

– Нет, маленький карл прав! Я совсем забыл, что маленькие существа не могут долго скакать. Простите меня, давайте найдем укромное место и отдохнем.

Гуппер облегченно выдохнул, отгоняя прочь видения залитых кровью глаз. Он оглядел окружающие их деревья, но не нашел ничего примечательного.

Они прошли еще около мили, прежде чем наткнулись на небольшой овраг, в котором можно было укрыться от ветра и посторонних глаз. К этому моменту уже совершенно стемнело, и ребятам пришлось вести подслеповатого кентавра практически на ощупь.

Расчистив небольшую площадку на дне оврага от веток и камней, путники натащили побольше листвы и соорудили подобие гнезда. Разводить костер Фол отказался напрочь, ссылаясь на возможных преследователей. Так что пожевав кусок размокшего хлеба, чудом сохранившегося на самом дне походного мешка Гуппера, они легли спать, плотно прижавшись к теплым бокам кентавра.

Сон никак не шел к Гупперу. Он лежал, прислушиваясь к мерному дыханию Фола и смотрел, как странные, почти не различимые в темноте очертания веток, причудливо колышутся высоко над головой.

Странные мысли кружились в его голове, не давая успокоиться и уснуть. Он вспоминал прошедший день, с удивлением отмечая детали, на которые сразу не обратил внимание. Странная перемена, что произошла с Фиалкой за тот таинственный месяц, о котором у Гуппера не осталось воспоминаний, пугали его. Она стала такой решительной, сильной, смелой. Да многие из охотников Селения на её фоне смотрелись бы хнычущими детьми. Что уж говорить о нём, бесполезном, растерянном пацане.

Гупп вновь ощутил свою ничтожность, но теперь уже не перед лицом бесконечной пустоты одиночества, а перед его маленькой, приставучей, глупенькой подруги детства. А ведь она была младше его на целый год.

Фол вздрогнул, прервав его тягостные размышления. Было слышно, как он прядает своими острыми ушами в темноте.

Гуппер замер, тоже вслушиваясь в шорохи ночи. Поначалу он не уловил ничего необычного. Все так же шелестела листва, повинуясь прихоти игривого ветра. Где-то далеко ухала ночная владычица лесов – сова. Скрипели деревья, сгибаясь под тяжестью лет. Хрустели ветки, высохшие на устеленной желтым ковром земле.

Хруст раздался ближе и отчетливей. Кентавр затих и стал тихонько трясти паренька за плечо.

– Я не сплю, – прошептал Гуппер, которому передалась тревога гнедого спутника, – что там?

– Нас хотят окружить, – так же тихо прошептал Фол и принялся будить Фиалку.

Внутри Гуппа все сжалось. Он сумел подавить подступивший приступ паники, но страх вцепился в него, заставляя сердце бешено подпрыгивать в груди паренька.

– Придется бросить сумки, – прошептал кентавр, отрывая ремни от своих переметных сумок, – Забирайтесь ко мне на спину. И держитесь так крепко, как сможете.

Гуппер послушно взобрался за спину Фола и втащил туда полусонную девушку. Кентавр перекинул самый длинный ремень себе поперек груди и отдал его концы пареньку.

– Готовы? – шепотом спросил Фол, и Гуппер почувствовал, как мощное тело мистического существа собирается для рывка.

– Да, – коротко ответил паренек, обнимая Энни и вцепляясь в ремень что было сил.

Фол рванул вверх, словно распрямившаяся пружина, одним мощным движением выскочив из оврага.

В тот же миг, со всех сторон раздался треск ломаемых веток и чудовищный многоголосый рёв «Держи их!».

Цепляясь что есть мочи в трепещущую куртку Фола, Гуппер не успел толком разглядеть кричащих. Гнедой кентавр совершал невероятные прыжки, перелетая целые рощи и лавируя между деревьев. При каждом рывке Гуппу казалось, что он точно слетит со спины их спасителя и покатится по земле, слушая как хрустят его косточки.

Впрочем, у путников были проблемы посущественней, чем опасность впечататься в землю на полном скаку. Треск веток и многоголосый рев не отставал. Непроглядный мрак ночи разорвали отблески приближающегося огня, порождая бессчетное количество пугающих теней.

– Кто это? – прокричал Гуппер на ухо Фиалки, сильнее сжимая пальцы на ускользающей ткани.

Энни, сидящая перед парнем, вытянула шею и посмотрела назад через его плечо.

– Плохо видно, – прокричала она, продолжая всматриваться в танец теней и отблесков огня. – Какие-то всадники с факелами. Или...

Фол снова подпрыгнул, перемахивая через поваленный дуб, заставив девушку взвизгнуть и вцепиться в Гуппера.

– Это кентавры, – сказала она, когда бег Фола немного выровнялся. – Их там не меньше десяти.

– Два копья пришли мстить за погибшего жеребца! – прохрипел Фол, сплевывая пену. – Артемида, спаси нас!

Гуппер не знал, кто такая Артемида, но тоже воззвал к ней, хоть и молча. Он был готов просить о помощи любое существо, о котором когда-либо слышал. Но трудные времена выявляют самых могущественных героев, так что вскоре все молчаливые молитвы были направлены к самому могучему существу в его жизни. К тётушке Марте.

Погоня не отставала. Свет от факелов был все ближе и ближе. Яростный рев звучал почти над ухом у беглецов. Фол тяжело дышал, с хрипом втягивая воздух.

– Мы не уйдем, – неожиданно спокойно сказала Энни, вновь взглянув назад. – Они движутся быстрее нас.

Гуппер почувствовал предательскую дрожь в руках, но тут же загнал страх поглубже. В последние дни он боялся так часто и так сильно, что свыкся с этим обездвиживающим чувством. Он уже почти полностью состоял из чистого страха.

«Они нас настигнут, – зазвучал знакомы предательский голосок в его голове, – стащат с кентавра, повалят на землю и выпотрошат. Растянут наши кишочки между деревьями, словно гирлянды на празднике весны. Ты будешь умирать долго и мучительно».

Эти мысли показались Гупперу внезапно очень забавными. Смешок, сначала тихий и робкий, постепенно смелел и набирал силу, поднимаясь откуда-то из бездонной ямы гупперовского желудка все выше и выше.

Сначала Гупп сопротивлялся ему, стискивая зубы, но смех был сильнее. Разжав челюсти, он вырвался на свободу, и парень захохотал.

Сквозь свой смех до него долетел удивленный возглас Энни:

– Гупп, что с тобой?!

Её слова больше не имели значения. Больше ничто не имело значения. Был только смех, который пожирал Гуппера, начиная с живота, закусывая горящими легкими и запивая кровью из разрываемой хохотом глотки.

Внезапно левая щека парня заболела, словно охваченная огнем. Звонкая пощечина, перекрыв шум погони и глухой топот десятков копыт, выбила дьявольский смех прочь.

– Возьми себя в руки! – прокричала Фиалка ему на ухо. – Нельзя отчаиваться! Мы придумаем что-нибудь!

Гуппер смотрел на неё удивленными, непонимающими глазами. Что, что они могут сделать?! Разве может Фол справиться с десятком кентавров? Разве тётушка Марта оторвется от своего ненаглядного котелка, чтобы спасти их? Разве Мартин появится внезапно из-за деревьев и укажет дорогу к спасению?

Фол прорычал что-то нечленораздельное и резко метнулся вправо, ныряя в неглубокий овраг. Крики преследователей зазвучали удивленно, но вскоре факела вновь замаячили почти над самыми головами ребят.

Преследователи уже не призывали их остановиться, не сыпали угрозами и проклятиями. Они просто улюлюкали и смеялись, размахивая факелами. Руки тянулись к спине Гуппера. Паренёк уже ощущал жаркое зловонное дыхание.

– Я... не... могу... – прохрипел, задыхаясь, Фол. – Простите... меня...

«Это конец, – удовлетворенно зазвучал голос в голове Гуппера, – не будет никакого завтра, никакого прозвища».

Голос затих на несколько мгновений, а затем добавил:

«Никакого страха и одиночества».

По спине кентавра пробежала судорога. Фол запнулся, зацепившись передним копытом за торчащий из земли корень и рухнул на землю.

Гупп почувствовал, как выскальзывает из пальцев край куртки кентавра, как взлетает в воздух, потеряв всякую опору. Он видел, как стремительно несется ему навстречу серая, покрытая жухлой травой, земля.

Не было больше страха. Весь страх вылетел из Гуппера вместе с приступом безудержного, болезненного, истеричного хохота. Он только покрепче сжал Энни, которая слетела со спины Фола вместе с ним в объятьях, пытаясь прикрыть её голову от удара, и закрыл глаза.

Падение оказалось на удивление мягким. Усыпанная листвой и размытая частыми дождями грязь приняла их с громким чавканьем, смягчив удар.

Отплевавшись и подняв голову, Гуппер увидел широкий круп павшего кентавра, скользящий по дну оврага прямо на них. Парень попытался отползти в сторону и оттащить Фиалку, но они лишь бессмысленно барахтались в темном месиве, не в силах сдвинуться ни на шаг.

Преследователи, скакавшие по обе стороны оврага, затормозили и вытянули свои факела вверх, освещая беспомощных жертв. По лесу пронесся торжествующий клич десятка глоток.

Остановившись в нескольких волосках от ребят, Фол мощным рывком вскочил на ноги и выхватил из-за пояса свой кинжал.

– Держитесь... позади... – он пошире расставил подгибающиеся ноги. – Если... будет шанс... бегите.

Но такой возможности не появилось. Два кентавра спрыгнули в овраг перед ними, еще двое спустились позади, отрезав пути к отступлению и бегству. Остальные преследователи стояли по обе стороны оврага, светя факелами, размахивая короткими копьями и радостно подбадривая товарищей, постепенно сжимающих круг.

– Простите меня, маленькие карлы, – прошептал Фол, пытаясь восстановить дыхание. – Спасая вас от одной смерти, я навлек на вас другую, более мучительную и страшную.

Энни поднялась на ноги и, подойдя к близорукому воину, обняла его за пояс.

– Тебе не за что просить у нас прощения, – прошептала она, улыбаясь. – Это мы втянули тебя в смертельную опасность. Прости нас.

Фол кивнул, вытирая предплечьем внезапно выступившие слезы. Фиалка отпустила его и вернулась к Гупперу. Паренёк бессмысленно разглядывал плотоядно улыбающихся и приближающихся к ним кентавров.

– И ты прости меня, Гупп, – девушка уже не пыталась сдержать рвущихся наружу слез. – Я была слишком жестокой, слишком требовательной. Просто... Просто...

Ей слова потонули в потоке всхлипов, и Энни повисла на шее у паренька. Гуппер удивленно смотрел на неё, пытаясь понять, почему она плачет. Но звенящая пустота в голове гасила любую мысль в зародыше.

Внезапно Гупп понял, что над оврагом повисла тишина.

– Вот мы и настигли тебя, убийца! – проревел один из приблизившихся кентавров.

Он был крупнее Фола, выше почти на две головы. Абсолютно лысую голову покрывала сетка шрамов, как старых, почти рассосавшихся, так и новых, еще сочащихся свежей кровью. В руках он держал тяжелый молот, похожий на те, что Гуппер видел в кузнице, когда-то давным давно, в другой жизни, в другой реальности. Там, где всё просто и хорошо, где стол накрыт, а камин растоплен и у пацана нет других забот, как набить брюхо, да впечатлить сверстников.

– Встреть свою судьбу с достоинством, убийца, – продолжал вещать лысый. – Назови своё имя.

Фол выпрямил спину и прорычал:

– Меня зовут Фол, из клана Последней реки!

Его голос громом прокатился по лесу. Шелест листьев вторил его словам. Кентавры замерли и начали перешептываться.

– Далеко же ты забрел, один из стражи Леты, – прорычал лысый кентавр, – Но кем бы ты ни был, ты ответишь за содеянное.

Кентавры одобрительно зашумели. Фол гордо вскинул голову.

– Я приму свою судьбу, как и подобает вольному скакуну. Но не трогайте этих маленьких карлов. Они беззащитны и не станут достойной добычей!

– Карлов? – переспросил Лысый, удивленно вскидывая бровь. – Здесь нет никаких карлов. Видимо тебя обманули, Фол из клана Последней реки. Тебя провели люди!

Гнедой кентавр вздрогнул. Вздрогнула и Энни, принявшись часто шептать «Прости».

– Не так уж и важно, кто они, – ответил Фол после некоторой паузы. – Они безобидны. Отпустите их, и я не стану сопротивляться.

– И лишишь меня знатной битвы? – прорычал лысый, взмахивая своим молотом. – Порвите их!

Он рванул вперед, а вслед за ним в овраг спрыгнули остальные кентавры.

Гуппер с удивлением обнаружил, что дрожит. Что-то глубоко внутри него отчаянно билось, пытаясь прогнать всепоглощающую пустоту, что воцарилась в его голове. Гупп попытался сконцентрироваться на том, что же его так беспокоит. Пробившись сквозь плотный туман опустошения, он поднял этот маленький верещащий комочек и вгляделся в его изменчивые очертания. Это были мысли о будущем, о том, чего так хотелось сделать, но что так и не было совершено. О вкусе первой осенней браги, которую он так никогда и не отведает, о собственном кинжале, которым он уже не сможет воспользоваться, о тех, кого больше никогда не увидит, о еде, которой уже никогда не отведает, о неизведанных страстях и удовольствиях, которыми их так дразнили взрослые со своими запретами. Столько всего было в этом мире, столько неизведанного, не узнанного, не испытанного. Он прожил так мало, так ничтожно мало успел узнать об этой жизни и совершенно ничего не успел совершить. Он только набивал брюхо и ныл, как тяжело. Как тяжело работать в поле, убираться во дворе, как тяжело помогать накрывать на стол, как невыносимо трудно переставлять ноги.

Внезапно, чудовищно поздно, Гуппер осознал, что хочет жить. Что хочет перестать ныть и начать расти, исследовать неизведанное, ходить новыми тропами, увидеть и понять всё на свете. Это осознание зародило в его душе страх, такой привычный, но, в тоже время такой новый. Гуппер понял, что боится умирать.

Пустоту сдуло мощным взрывом. Её место заполнили панически роящиеся мысли. Как же так. Я только начал свой путь. Я не хочу чтобы всё закончилось. Я не хочу, чтобы меня запомнили ноющим бесполезным сопляком.

Он обнял Энни и прошептал:

– Прости меня за то, что я был таким бесполезным.

Слезы покатились из его глаз. Он и не пытался сдержать их. Он просто неотрывно следил, как мощная рука заносит над его головой тяжелый топор.

Внезапно над оврагом раздался оглушительный, подобно яростному грому, голос:

– Остановитесь, четвероногие бестии! – от раскатов этого рыка закачались деревья. – Отступите, если хотите жить!

Кентавры замерли, занеся свои клинки над головами.

– Бегите, хищные твари! – продолжал громыхать голос, – Пока на вас не обрушился гнев поборников свободы и справедливости!

– Покажи себя! – зарычал лысый кентавр, опуская молот.

Над оврагом раздалось какое-то шуршание, а затем долгий протяжный вздох.

– Вы слишком медлили.

На землю, перед самым носом Гуппера плюхнулось что-то некрупное и пятнистое, и, отскочив, словно надутый бычий пузырь, налетело на ближайшего из кентавров. Четвероногий воин испуганно заржал, но его крик быстро превратился в сдавленное бульканье. Ноги бедолаги подкосились, и он рухнул в грязь, а пятнистое нечто перескочило к следующему.

Поднялась паника. Кентавры ржали и кричали, размахивая оружием. Лысый предводитель пытался призвать к порядку и спокойствию, но видя, как товарищи падают один за одним, войны паниковали всё больше и больше.

Гуппер удивленно смотрел, как пятнистый ответ на его отчаянные молитвы терзал перепуганный табун.

– Чего замерли, – над ухом паренька раздался такой знакомый и такой нежданный голос. – Рвем когти! Все за мной.

Гуппер перевел свой взгляд на хозяина голоса. Из-под плетенного эльфийского плаща, который так легко спутать с переплетением теней или опавшей листвой, на него смотрели воспаленные глаза Мартина.

– Ну же, – прошипел Странник и схватил ошеломленного паренька за руку. – Быстро!

– О Артемида, – раздался благоговейный голос Фола, – ты даешь мне еще один шанс?

Странник замер, смотря на гнедого кентавра и нервно покусывая нижнюю губу.

– Ты, – сказал он после нескольких мгновений раздумий, – хватай этих и дуй за мной.

Гуппер почувствовал, как сильные руки поднимают его и Энни над землей. Он до боли в глазах пялился на Мартина, боясь, что тот исчезнет, как призрак, как видение.

Странник отпустил руку паренька, развернулся и быстро помчался по дну оврага, ловко лавируя между павшими и панически скачущими кентаврами. Фол рванул следом.

– Ты куда? – заревел лысый, но его рев потонул в оглушительно звонком девичьем хохоте, который лился из смертоносного пятнистого комка.

Прижимая ребят одной рукой к своей груди, кентавр скакал следом за стремительной фигурой, нанося короткие удары кинжалом каждому четвероногому войну, который оказывался на его пути.

Вскоре звонкий хохот и отчаянное ржание остались позади. Мартин вывел путников из оврага и углубился в лес. Он больше не бежал, а медленно шел подле кентавра, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Гуппер молча таращил на него глаза, безвольно болтаясь под мышкой у Фола.

Он все еще не мог поверить в произошедшее, но медленно, робко отвоёвывая себе место в его переполненной мыслями голове, приходило осознание.

Гупп оторвал взгляд от спины Странника и посмотрел на свои руки. Пальцы дрожали, вторя бешено колотящемуся сердцу. Он чувствовал как кровь стремительно несется по его венам, разнося это осознание в каждую мельчайшую частичку его тела. Когда эта мысль наконец добралась до языка, он поднял глаза на не менее ошеломленную Фиалку и спросил:

– Я... Я жив?!

==========