Текст книги "Последний мост к Истине: Начало (СИ)"

Автор книги: Егор Ендальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Этот тихий, повторяющийся стук разгонял назойливо визжащие вопрос. Энни впитывала каждый звук, каждую крупицу тепла, что дарила эта навязанная близость. Было что-то спокойное, завораживающее в этом неровном биении, в этом сдавленном, хриплом дыхании. Что-то умиротворяющее и волнующее одновременно.

Внезапно ритм, в котором болталась их маленькая клетка, изменился. Вновь оглушительно захлопали крылья огромной птицы, Энни вновь ощутила развернувшаяся под ногами бездну, сильный удар, больно отозвавшийся в затёкшем теле. А потом полог, закрывавший клетку лопнул, обрушив на пленников всю ярость осеннего солнца, изумрудной зелени, незнакомых запахов и звуков.

Дверца клетки распахнулась и люди вывалились на мягкий ковер опавших листьев. Оглушенные, ослепленные, не способные пошевелить даже пальцем, они безвольно лежали, жадно глотая восхитительный, насыщенный пьянящими ароматами хвои и диких цветов, воздух.

Песня эльфийской речи пробилась через звон окружающего мира. Энни узнала голос Опал. Эльфийка явно раздавала указания и кого-то торопила.

Чьи-то сильные, холодные руки вцепились в плечи девушки, рывком поднимая с земли и ставя на ноги. Свет вновь вцепился в её привыкшие к темноте глаза, словно тысячи раскаленных игл.

Опал продолжала плести музыкальный узор слов, вновь пленяя и сковывая волю пленников, хотя в этом не было особой нужды.

Сквозь слёзы, непрерывно льющиеся по щекам, Фиалка едва могла различить высокий силуэт этой надменной и властной эльфийки, чьи-то подвижные тени, яростную зелень окружения.

Девушка ощущала ноющую боль во всём теле, которая не проходила, а лишь нарастала с каждым мигом всё сильнее и сильнее. Горели скрюченные пальцы, ныли руки, изнывала от боли спина и шея.

Только все эти переживания были отброшены на второй план одной яростной мыслью – копьё пропало. Энни больше не ощущала его в своих пальцах. Возможно, оно валялось где-то совсем рядом, но паническое ощущение утраты и беззащитности пожирали Фиалку.

– Моё... копьё... – глухой шёпот сорвался с её пересохших уст, но никакого ответа не последовало.

Раздался скрип тяжёлой двери. Свет уже не так яростно терзал глаза, и девушка смогла различить в широком дверном проёме фигуру широкоплечего эльфа с какой-то странной колотушкой в руках.

Быстрым, пружинящим шагом он подошел к пленникам. Широкий кожаный фартук, заляпанный тёмными, жирными пятнами, перетягивал тонкую талию этого Фэйри. Энни внезапно вспомнился мясничий фартук отца.

Эльф оценивающе оглядел выстроенных в линию людей, хмыкнул, скривив свои тонкие бледные губы, и пропел несколько резких нот. Сильные руки, что удерживали девушку, тут же поволокли её куда-то в сторону открытой двери.

Обернувшись, Энни заметила, как еще один эльф тащит Гарри. Опал и мужчина в фартуке остались стоять рядом с Мартином, ведя свой мелодичный разговор.

– Мартин! – прохрипела девушка, пытаясь вырваться из железной хватки, но её попытки были напрасны.

Опал кивнула, лучезарно улыбаясь и направилась к чудовищной птице, а мужчина занёс руку с колотушкой над головой странника.

Раздался глухой удар и Мартин безвольным кулём упал на зелёный ковер листвы.

==========

Глава 22 ==========

– Мартин! – отчаянный крик сорвался с уст девушки.

Её бесцеремонно протащили через дверной проём в просторное помещение, полное соблазнительных ароматов, больших печей и шкафов с всевозможной кухонной утварью.

Энни пыталась сопротивляться, вырывалась изо всех сил, но ничто не могло разорвать хватку нечеловечески сильных рук.

– Мартин! – она продолжала яростно шипеть и царапаться. – Пусти меня, свинья! Пусти!

Эльф не обращал на её крики и дёрганья никакого внимания. Он даже не посмотрел на неё, просто продолжал тащить сквозь ряды широких столов, на котором его собратья усердно орудовали ножами, шинкуя всевозможные травы и фрукты. Никто из них не поднял головы, не оторвал взгляд от своего занятия, словно визги и угрозы тут были самым обычным делом.

Где-то позади раздался могучий рёв артиста, от которого зазвенели сковородки и тарелки. Вслед за этим яростным рыком девушка услышала певучую эльфийскую речь, тон которой не оставлял никаких сомнений – это была отборная брань.

Фиалка попыталась извернуться и посмотреть, что же там происходит, но эльф тут же пресёк её поползновения, сильно встряхнув свою пленницу. Мир подпрыгнул, закружился перед глазами. Тошнота моментально подкатила к горлу. Больше девушка не пыталась сопротивляться и позволила спокойно увести себя в самый дальний угол кухни, к массивной деревянной двери.

Распахнув эту дверь, эльф грубо впихнул пленницу в небольшую тёмную и холодную комнату. Вслед за Энни туда же запихнули и Гарри, которого привели трое. Дверь с пронзительным скрипом захлопнулась и путники остались во мраке и одиночестве.

В комнатушке пахло специями и сырым мясом. Этот запах Энни узнала моментально. Из самых отдалённых уголков её памяти тут же полезли тщательно запрятанные воспоминания, сковывая сердце пережитым ужасом.

Девушка вздрогнула, сбрасывая подступающее оцепенение, и загнала воспоминания обратно в тёмную бездну.

– Гарри? – позвала она, ощупывая мягкий бок спутника.

Раздался тяжёлый вздох, похожий на стон просыпающегося медведя.

– Энни? Девочка? – голос артиста был непривычно тих и вкрадчив. – Ты в порядке?

– Да. Как ты?

Великан зашевелился и медленно сел.

– Проклятые изверги огрели меня своей магией. Но не переживай, цветочек, я уже оправился от этого предательского удара.

Глаза девушки быстро привыкли к окружающей темноте. Сквозь непроглядную чёрную вуаль стали проглядывать силуэты высоких стеллажей. На полках угадывались крупные свёртки, и девушке не нужно было вглядываться, чтобы понять их содержимое. Холод и тяжёлый запах говорили сами за себя.

– Мартин... – прошептала Энни и принялась трясти артиста за могучее плечо. – Что с Мартином? Ты видел?

– Не волнуйся, дорогая, – Гарри попытался встать, но тут же тяжело плюхнулся обратно. – Он крепкий парень. Крепче всех, кого я встречал. Выберемся – найдем его. Только сейчас, голова перестанет кружиться.

Его вкрадчивый, мягкий тон изрядно напугал девушку. Липкий страх безысходности вновь выпустил свои когти из темноты. Из непроглядной темени комнатки с деревянными лежанками и прикованным к стене человеком, и даже из еще более старой тьмы маленького погреба, пропахшего сырым мясом и специями.

– Нужно выбираться! – почти прорычала Энни, отгоняя эти жадные цепкие лапы. – Нужно найти выход.

Она обошла покачивающегося великана и попробовала открыть тяжёлую дверь, но та даже не шелохнулась.

– Ладно, – тихо пробормотала девушка распаляя себя в надежде, что злость и гнев прогонят и страх, и слабость.

Двигаясь вдоль стеллажей, Энни ощупывала полки, стараясь не задевать ароматные свёртки. Она искала хоть что-нибудь, что могло помочь ей выбраться. Нож, палку, может, маленькое окошко или расшатанную доску.

Увы, все её поиски были напрасны. Стеллажи были забиты сырым и маринованным мясом, но ничего другого тут было не найти.

Липкий шевелящийся ком безысходности зародился где-то под желудком и быстро разрастался, поднимаясь выше и выше. Отчаяние впитывалась в кожу вместе с ненавистным, будоражащим память, запахом.

Энни стиснула зубы, пытаясь сдержать подступающие слёзы, и продолжила искать выход.

Раздался очередной тяжёлый вздох, и Гарри медленно поднялся на ноги. Его всё еще шатало, но на этот раз он смог удержать равновесие, ухватившись за ближайшую полку.

– Ох... – медленно крепнущий голос артиста гулом забегал по маленькой каморке, – сдаётся мне, что наши длинноухие пленители запихнули нас в кладовую.

Фиалка глухо угукнула, пытаясь справиться с комом, подкатившим к горлу.

– Мясо, – продолжал болтать Гарри, ощупывая содержимое стеллажей. – Что-то больно много мяса для этих листоядных.

– Дверь, – протянула девушка, справившись, наконец, со своим голосом. – Попробуй открыть дверь.

Неловко переставляя ноги, гигант подковылял к массивной двери и налёг своим мощным плёчём на окованные железом доски. Дверь жалобно скрипнула, но не поддалась.

Гарри пыхтел и тихо рычал от натуги, но напрасно. В конце концов он отступил, тяжело дыша и потирая плёчо.

– Знатная дверь, – в его голосе звучала злоба. – На неё, должно быть, целый вековой дуб ушёл.

Энни медленно опустилась на пол, чувствуя, как темнота каменным сводом обрушилась на её плечи. Бессилие. Она клялась, что больше не будет беспомощной, что сможет бороться, но это были лишь пустые слова. Она была лишь маленьким глупым комочком в бушующем пожаре отчаянья.

Внезапно Гарри встрепенулся и вновь прижался к двери, но теперь не плечом, а ухом.

– Что там? – спросила девушка, цепляясь за последнюю соломинку почти угасшей надежды.

– Тихо! – прошипел артист.

Он словно пытался слиться с этой неприступной дверью, вжимаясь в доски всем своим массивным телом.

Энни тоже прислушалась, но ничего не услышала, кроме звона оглушающей тишины.

Всё замерло. Медленно текли мгновения беззвучности, нагнетая напряжение. Энни сверлила взглядом широкую спину артиста, словно желая прожечь и его, и дверь, и увидеть, наконец, что привлекло внимание Гарри.

– Там идет битва? – великан нарушил молчание, но голос его звучал неуверенно.

Фиалка мигом оказалась на ногах.

– Нужно выбраться! Нужно найти Мартина! – её слова зазвенели в тишине. – Попробуй еще раз!

Гарри ничего не ответил. Он просто отошел от двери на пару шагов, повёл своими могучими плечами и так громогласно рыкнул, что у Энни заложило уши.

– Отойди-ка подальше, – голос артиста загромыхал как и раньше.

Энни послушно отступила в самый дальний угол, до боли сжимая кулаки.

Артист рыкнул еще раз и обрушился на дверь всей своей мощью. Вся кладовая вздрогнула от удара, затрещала древесина, с полок посыпались свёртки.

Дверь держалась.

– Еще раз! – взвизгнула Энни, и второй чудовищный удар обрушился на толстые доски.

Тяжёлый стон, скрип петель, оглушительный хруст на мгновение наполнили комнатку, но дверь оставалась закрытой.

Артист, пошатываясь, сделал несколько шагов назад, держась за плёчо.

– Ещё! – рычала Фиалка у него за спиной. – Нельзя сдаваться! Ты сможешь! Мы нужны Мартину!

Гарри тяжело задышал, собираясь для нового удара. Из его горла раздался низкий глухой рык.

– Давай!

Артист сделал шаг вперед, но тут дверь пронзительно застонала и вылетела, вырванная неведомой силой вместе с петлями и кусками массивного косяка.

Свет хлынул в тёмную кладовку бурным потоком, ослепляя пленников и обрисовывая стройный силуэт, появившийся в проёме.

– Странник? – раздался знакомый, звонкий и в то же время властный голос. – Мартин?

– Это мы, Мина, – сипло от неожиданности и испуга отозвалась Энни.

Дикарка тут же оказалась около девушки, всматриваясь в перепуганное личико пленницы пылающими яростью и беспокойством глазами.

– Где Мартин? Я пришла на его зов!

– Он бы во дворе, – артист опередил Фиалку, поднимаясь с пола, куда его отбросила отлетевшая дверь.

Рывком поставив Энни на ноги, Мина тут же испарилась, пёстрой молнией вылетев из комнатушки. Фиалка бросилась следом за ней.

На кухне царил полнейший хаос. Столы и лавки были перевернуты, горшки и кастрюли раскиданы по полу, а часть из них была смята или порвана. Посреди этого бедлама стоял Фол, раздувая ноздри и ощупывая каждую пядь пространства налитыми кровью глазами. Костяной кинжал, обагрённый невероятно светлой, практически розоватой кровью он сжимал в правой руке, трофейный железный – в левой.

– Фол! – взвизгнула девушка, бросаясь к другу.

Кентавр резко дернулся, вскидывая кинжалы над головой, но тут же опустил их.

– Рад видеть тебя невредимой, маленькая Карла, – голос едва пробивался сквозь хриплое дыхание. – Где твой маленький друг? И где странник?

Фиалка ойкнула и стремглав побежала к широкой двери, ведущей во двор, болтающуюся на одной петле после встречи со стремительной дикаркой. Оказавшись на крыльце, девушка невольно замерла. Весь двор пылал. Странным, синевато-зелёным пламенем горели низкорослые кусты, высокая живая изгородь, низенький, в пол человеческого роста, деревянный сарай и даже мягкий ковёр из мха. Почти в самом центре этого пожара лежала куча из перьев и плоти, вытаращив на девушку подёрнутый белой плёнкой огромный птичий глаз. Даже огонь, казалось обступал это павшее существо стороной.

Нигде не было видно ни эльфов, ни их остроухих тел. Даже клочка цветастых одеяний Энни не смогла разглядеть. Только кухонные ножи, колотушки для мяса да одинокий тесак валялись на тлеющем мху.

Мина металась по двору, заглядывая в каждый куст, переворачивая разломанные доски и вырывая зелёные насаждения из земли.

– Мартин! – её зов звучал как приказ. – Мартин! Отзовись!

Энни медленно спустилась по широким ступенькам и замерла у края полыхающего двора. Вся её решимость и смелость вмиг испарились, выжженные видом изувеченной исполинской совы и синим пламенем и яростным отчаянием Мины.

С кухни раздался тяжелый стон, а спустя несколько мгновений в дверном проёме показался Гарри.

– Мина, – его голос, обычно такой сильный и оглушительный, теперь дрожал и едва пробивался сквозь негромкий треск пламени. – Он на кухне.

Пятнистая молния тут же пролетела через крыльцо и скрылась в дверном проёме, едва не сбив Энни с ног.

Фиалка обернулась и увидела бледное, перекошенное лицо великана. Страшная догадка, зародившаяся в тяжёлом предчувствие уже давно, молнией пронзила сознание девушки, придавая сил. В два прыжка перелетела Энни ступеньки, но могучая рука артиста не позволила ей войти на кухню.

– Не стоит, девочка, – тихо сказал Гарри.

– Пусти! – взвизгнула Фиалка, отчаянно вырываясь из его медвежьих объятий. – Пусти! Мартин! Что с ним?

Гарри молчал, продолжая удерживать девушку. Она визжала, царапалась, выворачивалась, звала Странника, Мину, Фола, кого-нибудь. Она отчаянно не хотела верить собственному разуму, не желая принять то, что осознала почти сразу.

Постепенно ярость сошла на нет, испарившись вместе с силами, и Энни обмякла на руках великана.

– Мартин... – тихо позвала она охрипшим голосом, и тяжелые слёзы градом потекли из серых глаз.

Артист опустился на ступеньки и принялся гладить ревущую девушку по коротким волосам.

Спустя некоторое время в дверном на крыльцо вышел Фол, неся в руках тяжелый свёрток, сочащийся алой кровью. Кентавр медленно прошествовал во двор с мрачной торжественностью неся страшную ношу.

Энни замерла, глядя на широкую спину, перетянутую ремнями, на тяжёлые капли, что падали с края наспех свёрнутого полотнища.

Кентавр, не обращая внимания на язычки пламени, что тут же потянулись к нему, подошёл к горящему сараю и положил свёрток на низенькую крышу.

– Гермес, возьми душу этого воина в последний путь, – голос Фола полнился неожиданной мощью. – Отведи его на берег последней реки.

Маленький металлический кругляш блеснул в руке кентавра, и тут же пропал из виду, исчезая в глубинах свёртка.

– О Харон, прими эту плату да позволь душе достичь сводов подземного царства.

С каждым словом девушка чувствовала, как в её душе медленно гаснет надежда. Мартин, такой неуклюжий и смешной поначалу, ставший таким серьёзным и сильным, Мартин, который вёл их вперед, заботился о них, теперь лежал под этим грязным покрывалом, отданный пламени. Они шли сюда, ведомые его идеей, его желанием найти хранилище утерянных знаний.

Что им делать теперь? Куда идти? Как выжить?

Раздались шаги, и во двор вышла Мина. Энни не видела её лица, лишь опущенные плечи, сутулящуюся спину и вялую походку человека, потерявшего волю к жизни. Даже огонь, танцующий на выгоревшем мху, гас при её приближении, словно скорбь этого существа отнимала у пламени всю силу.

Дикарка подошла к импровизированному костру.

– Спи спокойно, мой храбрый последователь, – странные, непонятные слова Мины ласковым ветром пронеслись по двору, даруя присутствующим успокоение. – Твоя богиня отомстит за тебя.

Сарай ярко вспыхнул, скрывая свёрток за ревущими языками пламени. Кентавр и Дикарка отступали на несколько шагов, давая огню волю.

Энни, словно завороженная, глядела, как вместе с чёрным дымом в темнеющее небо улетает всё, что когда-то было Мартином.

– Где мальчик? – внезапно спросила Мина, обернувшись к сидящим на крыльце артисту и девушке.

– Он остался с Полдоном, – тихо ответил Гарри.

При упоминании этого имени Фиалка ощутила волну закипающего гнева, и, словно вторя её ощущениям, лицо дикарки исказила яростная гримаса.

– Проклятый остроухий! – от её слов ненависть разгоралась еще сильнее. – У меня еще остались силы! Я найду их!

К крыльцу подошел Фол, нервно озираясь. Его уши стояли торчком, подрагивая.

– Нужно уходить. Они возвращаются.

– Сейчас! – прошипела Мина, распрямляя плечи и закрывая глаза.

Энни не понимала что происходит, да и ей было всё-равно. Она смотрела на танцующее пламя над догорающим сараем, на синие огоньки, которые медленно собирались в группы на почерневшей земле, на груду пернатого мяса в центре двора. Скорбь и ненависть боролись в ней, но подобно пожару и урагану, лишь усиливали друг-друга.

Внезапно тусклый блеск на единственном уцелевшем клочке мха, около убитой совы, привлёк её внимание. Не веря своим глазам, Энни медленно высвободилась из объятий артиста и, перепрыгивая странное синеватое пламя, подбежала к увиденному предмету. Дрожащие пальцы неуверенно легли на грубо обструганное древко и тут же сомкнулись на нём мертвой хваткой. Фиалка подняла своё копьё, впиваясь взглядом в привязанный к нему хвост грязных и едва узнаваемых фиолетовых волос.

– Чую! – словно зверь взвыла дикарка и открыла глаза. – Нашла! Идём!

Фол тут оказался около Фиалки и подхватил её на руки. Мина жадно втягивала воздух, словно принюхиваясь. Её всклокоченная, переплетённая с травой и ветвями шевелюра встала дыбом, словно шерсть бешеного волка.

– Держись, – тихо прошептал Фол, крепко прижимая Энни к себе.

– Полдон! – взревела Мина, ухватив левой рукой ворот травяной рубахи артиста, а правой – одну из ременных перевязей Фола. – Охота идёт за тобой!

==========

Глава 23 ==========

Мир яростно рванул назад, вжимая Фиалку в широкую грудь кентавра. В одно мгновение все краски и образы расплылись перед её глазами в сотни разноцветных нитей. Все мысли и переживания размозжило внутри головы, оставив лишь полнейшую пустоту.

Потом нити сплелись в тугой белый канат, который быстро истончился и пропал, оставив девушку наедине с липкой, вязкой тьмой. Тьма эта была густой, словно яблочное варенье. Она противно хлюпала и липла к коже, путалась в волосах, больно щипала глаза.

Ощущение движения пропало так же внезапно, как и началось. Непроглядная чернота начала выцветать, обрисовывая фигуры окружающих девушку спутников, линии обстановки и возвращая цвета.

Всё это странное перемещение заняло всего лишь пару ударов сердца. Голова Фиалки тотчас пошла кругом, а всё скудное содержимое её желудка тут же подскочило к горлу, желая вырваться наружу.

Энни услышала, как застонал Гарри, и как Мина зашипела на него, призывая к молчанию.

Они стояли в тенистой роще, зажатые со всех сторон ветвями молодых деревьев. Плотный занавес зелёных листьев надёжно скрывал путников от посторонних глаз, но и сами путешественники не могли ничего разглядеть вокруг. Только услышать.

Сквозь шелест листвы до Энни долетали волшебные ноты певучего эльфийского языка, хотя теперь девушке он не казался таким уж прекрасным. Множество голосов плели сложнейший узор слов и интонаций, прерывая и заменяя друг-друга. Фиалка притихла, непроизвольно сжимая пальцы на древке копья. Затихли и её спутники, напряжённо вслушиваясь в нарастающее пение.

Песня крепла, становясь громче и быстрее, злее, словно один голос пытался отвечать на нападки десятка других. На самом пике в музыкальный узор вклинилась кощунственно грубая человеческая речь.

– Вы забываетесь, Айриелле. Над печатью договора вы поклялись все обсуждения совета вести на общем языке, и ни на каком другом.

Песня смолкла, повиснув в воздухе оборванным аккордом. В наступившей тишине Энни отчётливо услышала бешеное биение сердца кентавра. Она видела, как напряглась спина Мины, как её спутанные волосы зашевелились. Дикарка пригнулась к земле, зажимая рот бледному артисту.

– Не думаю, что вам будут интересны наши обсуждения бестактности просящего, – загремел медный колокол певучего голоса после некоторой паузы.

– И всё же, следовать правилам стоит неукоснительно.

Вновь полилась многоголосая эльфийская песня, но её тут же прервало оглушающее, идущее со всех сторон, давящая и проникающее в самое сердце «Хватит!».

Теперь тишина прямо дрожала от напряжения и враждебности. Энни легко могла представить каменные лица и пылающие взгляды остроухих Фэйри, хоть и не была способна смотреть сквозь плотный покров листвы.

– Я говорю, что это невозможно! – запел один из хрустальных эльфийских голосов. – Мы истребили эту заразу полностью. Чтобы спустя столько лет вновь появился один из Уоно!

– И всё же это несомненно так! – зазвучал другой, знакомый голос, от которого в груди у девушки ёкнуло сердце.

Полдон! Он был близко, прямо за стеной из веток и листьев.

– Я провёл его по грани реальности. Можете проверить – на нём не осталось и следа!

– Молчать! – взревел медный колокол, заставляя укрывающие путешественников деревья согнуться. – Вы посмели привести смертного на Альбион! В Круг! И теперь смеете открывать свой рот в присутствии Старшего совета?!

– Я не для того рискую всем, чтобы выслушивать ваши нравоучения! – яростно прервал говорившего Полдон. – Я встретил Уоно волею случая! Плеть не действует боле! Неизвестно, сколько еще таких могут обитать в поселениях!

– И чем же ты рискуешь, контрабандист, вор, сын изгнанного из Совета рода? Горстью золотых монет? У тебя нет ни чести, ни имени, чтобы говорить о жертве и о риске!

– Всё же нам следует обратить внимание на возможную угрозу, – вмешался третий голос, подобный звону весенних сосулек. – Если среди смертных вновь рождаются Невидящие, то лучше быть готовыми нанести упреждающий удар.

Вновь в воздухе повисла напряжённая тишина.

– Что вы предлагаете? – спросил тихий серебряный перезвон.

– Вновь развернуть Плеть, – был дан короткий ответ.

Всё вокруг вновь загремело, запело и затрещало. Десятки голосов, невпопад перебивая друг друга, обрушались на слушателей. Эльфийская речь текла нескончаемым диссонансным водопадом, причиняя слуху практически ощутимую боль.

Бушующая какофония вывела Фиалку из оцепенения. Она завертела головой, пытаясь оглядеться, но ничего, кроме своих спутников, звёздного неба над головой да плотной стен из листьев вокруг, не увидела.

Гарри постепенно приходил в себя. Он уже не был таким бледным, но сильная рука дикарки продолжала зажимать ему рот и прижимать великана к земле.

Внезапно Фиалка подумала, что Мина стала меньше, тоньше, более хрупкой, хотя это могло оказаться игрой теней в ночи.

– Айриелле! Хватит! – жёсткий скрежет человеческих слов вновь разбил хаотичную мелодию песни. – Либо на Общем, либо не видать вам ни Плети, ни моей помощи!

– Вы не посмеете вновь выпустить Плеть! – прогремел крик Полдона, воспользовавшегося наступившей паузой. – Один единственный раз чуть не погубил половину фэйри! Ни один вид не согласиться повторно пойти на такую жертву!

– Довольно, Полиаларандон! Ваш голос утонул в Большой песне. Избавьтесь от Уоно и покиньте крону Великого Древа. Ждите решения Совета о наказании за ваши деяния.

– Подождите... – попытался возразить Полдон, но его слова утонули в давящей тишине, внезапно повисшей в воздухе. – Проклятье!

Эльф перешел на свой певучий язык, сыпля резкими, жесткими аккордами, но в ответ ему шелестела листва да завывал холодный ветер.

Мина резко выпрямилась во весь рост и шагнула сквозь мешанину листьев и веток, служивших путникам укрытием. Энни невольно ойкнула и подалась вперед, желая удержать дикарку, но было уже поздно – всклокоченная копна волос исчезла из виду. Следом за ней двинулся кентавр, поставив Фиалку на землю.

– Полдон! – прогремел воинственный крик дикарки.

Фиалка стиснула зубы, поудобнее перехватила копьё и нырнула в листву, не обращая внимание на предостерегающий возглас Гарри.

Продравшись сквозь кустарник и ветки деревьев, девушка оказалась на невысоком холме, покрытом изумрудной травой. Рядом, образовывая неровный круг, стояли грубо обтесанные камни, в два человеческих роста высотой. Некоторые из них были сложены на манер больших ворот, некоторые стояли поодиночке. Они не были ни величественными, ни невероятно красивыми, но в тоже время от них веяло какой-то древней силой, веками, даже десятками веков. Впрочем, за этими камнями открывался вид на нечто более величественное и приковывающее внимание. Там, за несколькими холмами, стремился ввысь исполинский ствол, закрывая весь горизонт. Энни хватило одного взгляда, чтобы понять – вот оно, Великое Древо! Извилистые расщелины, образующие рельеф коры, яростными молниями стремились от земли в незримую высь. Могучие ветви закрывали небо над головой, а то, что девушка приняла за звезды, оказалось мерцающими огоньками, сидящими на исполинских листах.

Невероятное зрелище захватило Фиалку, напрочь вытеснив из головы все прочие мысли.

– Полдон! – вновь взревела Мина, стремительно шагая вперед, в самый центр круга камней.

Энни вздрогнула и опустила глаза. Полдон стоял среди тяжёлых камней, взирая на пришельцев с удивлением и замешательством. Сейчас он казался девушке еще выше, чем в первую встречу. Даже просторный, свободно развевающиеся одежды золотого и чёрного цветов, украшенные вышивкой, не скрадывали его могучий рост, а лишь подчёркивали.

В взгляде эльфа, в его позе и на его бледном, словно светящемся в темноте лице явно читались смятение, злость и внутренняя борьба.

Энни замерла на мгновение, глядя, как плавно развеваются полы золотистой одежды на ветру. Эльф был невероятно красив, хотя теперь в этой нечеловеческой красоте Фиалка видела лишь смертельную опасность.

– Вы? – текучий, мелодичный голос разнёсся над холмом. – Что вы здесь делаете?

– Мы пришли мстить! – прорычала дикарка и одним невероятным прыжком преодолела остаток расстояния, отделяющего её от Полдона. Эльф успел только вскинуть руки, закрывая лицо от нацеленных в глаза ногтей дикарки.

Раздался сухой треск, и Мина пёстрым пятном отлетела в сторону, покатившись по траве. Фол взревел, выхватил кинжалы и галопом помчался вперёд.

Глаза Полдона ярко засветились, завыл резко усилившийся ветер. Эльф вскинул руку в сторону кентавра, и холм под копытами Фола с жутким треском раскололся, поглощая четвероного воителя.

– Вы бросаете мне вызов?!

Голос Полдона больше не лился мелодичным ручьём. Он гремел как тысяча водопадов, как тогда, на площадке среди скал.

– Вы хотите сразиться со мной здесь?! На моей земле?! В Кругу?!

Ветер крепчал, рыча и беснуясь, словно раненый медведь. Энни почувствовала, как холм под её ногами начал дрожать, как мягкая трава вдруг обратилась стальным ежом, норовя проколоть легкие мокасины и впиться в плоть.

– Ты думаешь, у тебя достаточно сил, забытая охотница?! Больше нет никого, кто бы дал тебе силу! Нет ни одного верующего в тебя!

Мина медленно поднялась с земли, распрямляясь в полный рост.

– Был один, но ты продал его, скормил своим ненасытным собратьям! – глаза дикарки светились еще ярче, чем у эльфа. – Да, это лишь капля, упавшая в раскалённые пески, но и её достаточно, чтобы разорвать сотню таких зазнавшихся насекомых, как ты и весь твой род!

Она сделала шаг вперёд, и Полдон отшатнулся, словно бушующий вокруг ветер резко обрушился на него со всей своей яростью.

Холм трясся, камни ходили ходуном, оглашая все окрестности глухим скрежетом. Очередной толчок едва не сбил Фиалку на землю, но она устояла, опершись на копьё.

Дикарка сделала еще шаг вперед. Это уже не была та ослепительно красивая девушка, что спасла их от табуна кентавров, и точно не тот маленький одичавший ребёнок, которого они встретили в сумеречном лабиринте путей Фэйри. Филка чувствовала, как волны силы исходят из её спутницы, побуждая желание упасть на колени и рыдать от благодарности и страха. Что-то совершенно невозможное, немыслимое, невероятное шагало вверх по склону, что-то, перед чем меркли все чудеса земли эльфов, вся мощь и таинственность фэйри.

Девушка видела, как побагровело от натуги лицо эльфа, как он продолжал пятиться, воздев руки перед собой. Ветер оглушительно выл, стараясь сдуть наглецов, что посмели побеспокоить покой этого странного места.

Внезапно под ногами Полдона забурлил травяной ковёр, вздулся и лопнул, выпуская на волю перемазанного и разъяренного кентавра. Фол вцепился в трепещущие полы одеяния эльфа и мощным рывком повалил его на землю.

Мина прыгнула, в один миг оказываясь рядом с противником.

Трава, камни и широкая спина кентавра не позволяли Фиалке увидеть, что же происходило на вершине холма, но треск и вой обрушивались на неё с такой чудовищной силой, что, не будь копья, девушку давно бы размазало по склону.

Ветер сменил направление. Он больше не бил в лицо, стараясь повалить на землю. Он яростно кружил где-то над головой, тревожа исполинские ветви Великого Древа. Холм всё ещё дрожал, но мелко, словно перепуганный зверёк.

Фиалка поднялась и медленно пошла вверх, опираясь на своё копьё. Она вновь оказалась слишком слабой, невыносимо беспомощной. Она не сделала ничего, только сжималась от страха и собственной слабости. Она не смогла помочь Мартину, не смогла спасти его.

От имени странника, всплывшего в памяти, девушке вдруг захотелось упасть на колючую траву и разрыдаться. Кто-то глупый, маленький, всё твердил у неё в голове, что это сон, что она просто уснула у костра под раскатистый шёпот Гарри и видит глупый кошмар.

Предательство Полдона, который протащил всю группу на своих плечах через столько опасностей? Смерть Мартина? Вздор какой-то!

Скоро она проснется, пнёт Гуппера, поболтает с эльфом и улыбнется Мартину. Живому, здоровому, может немного уставшему, но всё такому же уверенному в своей цели Мартину.

Только это не было сном. Энни шла вперёд, стараясь заткнуть этот предательский голосок слабости и наивности. Она продолжала твердить себе, что Полдон – нелюдь, проклятый эльф, который затащил их в эти проклятые земли, чтобы продать на убой. Из-за него умер Мартин!

Фиалка продолжала распалять уголёк ярости в своём сердце, и это разгорающееся пламя придавало ей сил двигаться вперёд и сжимать копьё в ноющих пальцах.

В кругу камней продолжалась незримая битва. Фол прижимал эльфа к земле всем своим весом, а Мина, вцепившись в остроухую голову Полдона, что-то яростно шептала на незнакомом Энни языке.