Текст книги "Последний мост к Истине: Начало (СИ)"

Автор книги: Егор Ендальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Идущий впереди всех Полдон указал на рощицу, что украшала вершину очередного холма и сказал:

– Заночуем там.

В ответ ему прозвучали усталые вздохи и радостный смех дикарки, которая за весь путь не произнесла ни единого слова. Гуппер, который таки слез с плеч тучного артиста и половину пути проделал на своих двоих, даже немного повеселел от мысли, что скоро он сможет согреться и набить желудок.

Последние несколько сотен метров путешественники проделали в полнейшей тишине, прерываемой только тяжелым дыханием да звуком шагов. Даже Гарри, не умолкавший ни на мгновение в течении этого дня, тихо пыхтел в свою разросшуюся бороду.

Рощица встретила их скрипом веток и уханьем совы. Эльф замер у самого первого дерева и жестом остановил остальных. Гуппера поразила эта невероятная согласованность, с которой все в группе неподвижно застыли. Все, кроме девочки в пятнистой шкуре, которая, весело подпрыгивая, скакала среди деревьев.

Полдон что-то беззвучно шептал дереву, напряженно вглядываясь в застывшие впереди тени.

– Какой же ты трус, остроухий, – звонко крикнула дикарка, обнаружив неожиданно сильный и глубокий голос. – Эта роща свободна, хозяин давно покинул её. Только слабый след остался.

Гуппер заметил, как Полдон скривился от злости, но тут же успокоился и махнул остальным.

– Заходим. Впереди на поляне есть несколько крупных камней. Они укроют нас от ветра и дождя.

Странник кивнул и все, за исключением Гуппера и дикарки, устремились вперед. Паренек бросил на девочку опасливый взгляд и тоже поспешил за остальными.

Как и говорил эльф, на самой вершине холма деревья расступались, открывая затянутому тучами небу аккуратную полянку, шагов двадцати величиной. На полянке, отбрасывая мрачную тень, возвышалась странная пирамида, сложенная из гладких, словно речная галька, но крупных, как скальные выступы, камней.

Гуппер невольно засмотрелся на это удивительное сооружение. Каменная кладка была большой редкостью в селении, храм Старших и Большой Дом тетки Марты были выложены обработанными каменными глыбами, но эта пирамида высотой чуть более двенадцати локтей притягивала взгляд.

Тусклый свет уходящего солнца, с трудом пробивающийся через многослойное одеяло облаков, окрасил каменные кругляши в бледный белый цвет, отчего Гупперу казалось, что сооружение освещает всю поляну.

Его размышления прервал сердитый голос Фиалки.

– И чего ты замер, простофиля! – она взирала на него из под нахмуренных бровей, сжимая охапку веток в руках. – Надо развести костер, приготовить еду, подготовить площадку для ночевки! Ты так и будешь стоять тут разинув рот или поможешь нам?

Парень хотел было возмутиться, но передумал, заметив, что и странник, и артист, ползали по площадке у кургана, очищая место. Полдон водил руками и что-то распевал, стоя лицом к каменной пирамиде, а дикарка носилась вокруг, подбирая маленькие веточки.

– Я просто засмотрелся на это, – Гупп ткнул рукой в белеющие камни сооружения.

Энни бросила короткий взгляд на пирамиду и презрительно фыркнула.

– Подумаешь...

Она впихнула Гупперу полную охапку веток и поспешила к Мартину, который принялся выкапывать небольшую ямку в центре расчищенной площадки. Пареньку ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, удивляясь перемене, которая произошла с его подругой детства, всегда веселой, любознательной и надоедливой.

Гупп сложил ветки около углубления в земле и огляделся. Мартин копался в походном мешке, выуживая оттуда всё необходимое для готовки, Гарри мастерил простенький навес, вбив длинные палки между камней пирамиды и растянув между ними свой плащ.

– Поторопись, смертный, – сказал Полдон, оторвавшись от нашептывания камням, – солнце почти село.

Гарри громогласно чертыхнулся и принялся закреплять плащ еще усерднее.

– Иди, Гарри, – сказала Энни, подойдя к великану. – Я закончу.

Артист кивнул и засеменил к ближайшим деревьям.

– Надеюсь, твоя фляга полна, – бросил он, проходя мимо Мартина. – Не хочется вновь замереть на всю ночь.

– Я могу! – раздался радостный голос незаметно подкравшейся дикарки!

Эльф, странник и артист единодушно выкрикнули нет, вызвав у девочки лишь приступ хохота.

– Я сам всё сделаю, – сказал Мартин, откладывая мешок в сторону, зря что ли всю дорогу терпел. Иди, я сейчас.

Гарри кивнул и скрылся за деревьями. Мартин налил в походный котелок воды из кожаной фляги и поднял голову.

– Чего стоишь, Гупп? – спросил он, заметив замершего паренька. – Разведи костер.

Гуппер кивнул и принялся сооружать из принесенных веток кучку, чем вызвал у Фиалки недовольное фыркание.

– Ты что, совсем всё забыл, простофиля? – сказала она, бросая возиться с навесом и подбегая к пареньку.

Отобрав у растерянного Гуппа ветки, она быстро накидала в вырытую яму желтой травы, принесенной дикаркой, и соорудила сверху из веток подобие шалаша. Щелкнуло невесть откуда взявшееся в её руках маленькое огниво, и тонкая струйка дыма взвилась к плачущим небесам. Пламя сначала нехотя, а потом всё быстрее принялось весело трещать, перепрыгивая с травы на ветки и взбираясь выше.

– Ничего, ты всё вспомнишь, – сказал Мартин, закрепив котелок над костром и похлопав Гуппера по плечу.

Последний солнечный луч, соскользнув с самого верхнего камня пирамиды, покинул поляну, позволив сумеркам набрать силу и укутать рощу тьмой.

В тот же миг из-за деревьев, за которыми скрылся Гарри, раздался сдавленный хрип и скрежет, словно кто-то пытался сгрызть камень.

– Пора, – радостно вскрикнула притихшая дикарка и побежала в сторону источника звуков.

– Стой! – крикнул странник и бросился следом, уронив все приготовленные для ужина кульки и мешочки.

Энни проводила их взглядом и, покачав головой, вернулась к навесу. Полдон, прекратив свои приглушенные песнопения камням, подошел к костру и устало опустился на землю.

Гуппер растерянно стоял около закипающего котелка и пытался справиться с подступающими слезами. Ощущение собственной беспомощности и бесполезности обрушилось на него сильнее, чем когда либо. То приключение, которое было начисто стерто из его памяти, изменило всех, и больше всего Фиалку. Глядя на то, как она растягивает второй плащ, он понял, что ему не угнаться за этой малявкой, которая еще так недавно как привязанная ходила за ним по пятам.

Желудок Гуппера призывно зарычал, напомнив пареньку, что у него во рту крошки не было целый день, а может, и больше. Сбросив оцепенение, он присел около разбросанных странником припасов и стал собирать их.

Молния, на мгновение ослепив и оглушив всех присутствующих, упала среди деревьев. За ней последовала вторая и третья, самая яркая и оглушающая. Гуппер выпустил собранные мешочки из рук и зажал уши, спасаясь от невыносимого грохота. Он ждал еще вспышек, но их больше не последовало. Всё так же трещали сыроватые ветки в костре, Энни продолжала возиться с навесом, а Полдон, с отсутствующим лицом, открыл один из своих кошелей и выудил оттуда изрядно похудевший сверток листьев.

Гупп никогда не отличался кулинарными способностями, но как и любой мальчишка в селении, обожал печь картофельные клубни на углях и поджаривать кусочки мяса над костром. Еще когда тётка Марта ловила его за воровством печенья или сладких лепешек, Гуппера заставляли помогать по кухне. Это было одно из самых тяжелых наказаний во всем селении, хотя возможность наесться украдкой всякой всячины немного смягчала его суровость. Кто бы мог подумать, что этот опыт пригодится Гупперу в будущем.

Припомнив все свои кухонные заключения, паренек приступил к приготовлению ужина, чтобы обрести хоть какую-то полезность в глазах изменившихся спутников.

Когда вернулся Мартин в сопровождении весело подпрыгивающей дикарки и неожиданно мрачного Гарри, похлебка в котелке начала закипать и дразнить пустые желудки аппетитным ароматом.

При виде еды не в меру бородатое лицо артиста просветлело.

– Вот это дело, – прогремел он, потирая свои огромные ладони. – Голос Свободы звучит чище, когда желудок набит.

Все отложили свои дела и собрались около весело потрескивающего огня. Даже Полдон, вяло жующий свою траву, присоединился к ним. Гуппер немного удивился тому, как спокойно Мартин подвинулся в сторону, освобождая для эльфа местечко подле костра.

Разговоры смолкли, сменившись усердным стуком невесть откуда взявшихся грубо выструганных ложек. Все путники усердно работали челюстями, так стремительно опустошая котелок, что Гупперу пришлось поспешно схватиться за свой черпак, чтобы не остаться голодным.

Воцарившееся умиротворение прервал утробный рык, похожий на бурчание желудка. Все сразу посмотрели на Гуппера, от чего паренек подавился кусочком черствого хлеба и закашлялся.

– Гупп, успокой своё чудовище, – весело сказала Фиалка, – а то мне порой кажется, что всех нас съешь.

– Это не я, – пробурчал парнишка, проглотив наконец застрявшую корку.

Рык повторился, и все взгляды обратились к артисту, который довольно поглаживал своё объемное брюшко.

– Не смотрите на меня, – Гарри замотал косматой головой, – эту песню исполняю не я.

Девочка в леопардовой шкуре внезапно принялась хихикать, выронив свою ложку из рук.

Рык повторился вновь. Внутри у Гуппера все сжалось, предчувствуя опасность, таящуюся в этом утробном звуке.

Полдон вскочил на ноги, схватив свою металлическую палку в руки, и замер, напряженно вглядываясь в темноту. Вслед за ним поднялся странник. Хихиканье дикарки перешло в настоящий хохот. Она повалилась на спину и принялась безвольно молотить воздух ногами, захлебываясь истеричным смехом.

– Проклятое животное! – прошипел Полдон, тыча своим странным оружием в беспросветную тьму. – Ты же сказала что хозяин рощи ушел!

– А... это... и не он, – еле выдавила девчонка, кое как переборов очередной приступ хохота.

Мартин схватил ветку, ожидавшую свою очередь на растопку, сунул в огонь и поднял над головой, пытаясь разогнать стену ночи, что окружала их маленький освещенный пяточек.

– Гупп! – крикнул он пареньку. – Хватай Энни и прячьтесь под навесом! Гарри, нужно больше света!

Гуппер медленно поднялся, изо всех сил пытаясь не поддаваться липкому страху, что хотел окутать, обездвижить и подчинить парнишку. Рык, который постепенно превратился в монотонный гул, отдавался в основании его черепа, пуская мерзкие холодные мурашки вдоль позвоночника.

Ухватив подскочившую Фиалку за руку и укрывшись под навесом, парень прижался спиной к холодному камню и с ужасом наблюдал за происходящим. Он видел, как эльф, высоко вскинув руку и пропев несколько странных слов, шагнул в темноту. Спустя несколько мгновений его ладонь засияла, осветив всю поляну и деревья вокруг. Все затихли, пытаясь разглядеть среди теней окружающей их рощи угрозу.

Гул нарастал, став больше похожим на рев исполинского водяного потока. Он перекрыл все иные звуки, и только истеричный хохот дикарки доносился до ушей Гуппера.

Внезапно эльф переменился в лице и, грациозно развернувшись на месте, бросился к костру, гася свой магический свет.

– Это стая! – его голос, словно серебряный меч, пронзил полотно рева. – Ложитесь!

Последний приказ он выкрикивал уже падая на землю. С секундным промедлением за ним последовал и Мартин, бросившись лицом в траву. Но было уже поздно.

==========

Глава 11 ==========

Гул обрушился на поляну невероятным порывом ветра. Гуппер почувствовал, как его вжимает в камень с непреодолимой силой. Что-то вязкое, прозрачное и освещающее темноту слабым свечением, залило все пространство, потушив костер и поглотив все звуки.

Дикарка, продолжая смеяться подлетела в воздух, увлекаемая едва различимым в темноте течением, скрылась из виду. Гуппер почувствовал, что неведомая сила тащит его по камням вверх, срывая так и не пригодившийся навес. Рядом с ним барахталась Фиалка, и паренек крепче сжал её руку.

Крупная фигура артиста воспарила над землей и стремительно понеслась к ближайшим деревьям. Течение ударило его о дрожащий ствол молодой вишни, протащило через кусты и унесло ввысь.

Гуппер попытался закричать, но вязкая масса тут же хлынула ему в рот, стремясь заполнить всё свободное пространство. Неведомая сила дернула паренька в сторону, словно стремясь вырывать руку Энни из его моментально вспотевших пальцев, но Гупп удержал Фиалку, и они вместе взлетели над поляной.

Внизу, среди бледного свечения, по поляне метался Мартин, кидаемый незримыми потоками из стороны в сторону. Полдон же медленно полз к каменной пирамиде, видимо, желая обрести укрытие. А потом поляна пропала из виду, скрывшись в ночной темноте.

Неведомый поток стремительно нес детей вверх. Гуппер притянул девушку к себе и вцепился в её платье обеими руками, отчаянно боясь остаться один перед лицом неизвестного ужаса.

Внизу, с головокружительной быстротой, проносились холмы и рощи. Течение увлекало ребят всё выше и выше, и вскоре они нырнули в ледяные объятья низко висящих облаков. Холодные капли обожгли лицо Гуппера. Вся его одежда, за исключением плаща и ботинок, моментально намокла. При каждом вздохе нос паренька наполнялся влагой, которая заставляла его содрогаться в приступах болезненного кашля.

Когда поток, прорвав холодные тучи, вынес детей прочь из облачного фронта, на краткий миг Гупп испытал облегчение и даже радость. Впрочем, эта радость продлилась лишь одно незримое мгновение.

Поток, видимо наигравшись со своими жертвами, отступил. Вязкая светящаяся пелена, укутывавшая Гуппера и Энни, медленно растворилась, отдав ребят на растерзание высоте и ветру.

Теперь Гуппер смог закричать. Он орал что есть мочи, чувствуя, как падает с невероятной высоты. Он заливался криком пролетая сквозь мокрые и холодные облака, но когда его взору открылась быстро приближающаяся земля, он уже не смог выдавить из себя ни единого звука. Закрыв глаза, Гупп зарылся лицом в трепещущие фиолетовые волосы девушки и начал шептать:

– Это сон. Это всего лишь страшный сон. Просто кошмар. Сейчас он закончится, и я проснусь. Тётка Марта задаст мне за не убранный двор, а потом мы сядем завтракать теплым молоком и свежеиспеченными лепешками. Надо только проснуться. Только проснуться от этого сна. Плевать даже, если я на всю жизнь останусь без прозвища. Только бы проснуться. Ну пожалуйста.

Но ветер продолжал реветь в ушах у парня, напоминая, что реальность гораздо страшнее, чем самый пугающий кошмар. Гуппер попытался открыть глаза и посмотреть вниз, но преодолеть парализующие путы страха так и не смог. Он продолжал шептать молитвы в фиолетовую макушку и ждать неминуемого конца.

Словно череда ярких вспышек, в сознании юноши пронеслись воспоминания. Он увидел моменты своей короткой жизни, которые когда-то представлялись Гуппу судьбоносными, но оказались пустыми и будничными. Только одно его решение изменило всё. Глупое желание выделиться, обрести славу, стать значимым. Какой бы была его жизнь, не последуй он тогда за растрепанным странником? Сидел бы сейчас, небось у большого камина и попивал бы компот из первой открытой бочки. А, быть может, утащил бы немного свежей бражки и распил бы её в сарае с другими парнями. Его бы прозвали Хмельным Гуппером, и это его бы вполне устроило.

Бессмысленные гадания о несбывшемся и бесконечные если, закрутившиеся вихрем в голове у Гуппера, были прерваны оглушительной болью, пронзившей всё тело. Казалось, что его погрузили в ледяное море, острой иглой вонзавшееся в каждую косточку его тела, гася сознание яростной вспышкой. «Это конец?» успел подумать Гупп, прежде чем эта вспышка стерла его собственное "Я", оставив только бесконечно белое небытие.

Небытие было неподвижно и безмолвно целую вечность, но вот на многомерной поверхности пробежала одинокая волна, а за ней вторая и третья, и вскоре белое море покрылось мелкой рябью.

– Я? – спросил Гуппер, медленно стягивая своё естество воедино и всплывая из несуществующей глубины. – Я умер?

О смерти он слышал множество небылиц, по большей части страшилок, которыми старики любили веселить детишек на вечерних посиделках у камина в главном зале Большого Дома. О призраке старой мельницы, о рыцаре, что играл в кости с самой смертью, и о Великом Лесе, в который отправляются все умершие люди. Искать истину среди всех этих выдумок было глупым занятием, но одно Гуппер знал точно – на старой мельнице кто-то плакал по ночам, и от этого плача кровь стыла в жилах.

– Так это и есть смерть? – Гуппер осматривал пустоту.

Тоска сдавила его сердце. Неужели и правда его жизнь оборвалась, и он никогда не вырастет, не выпьет самогона Кривого Питера, не получит прозвища? Так и канет в безвестность просто Гуппером.

Боль в груди усиливалась, кипятком растекаясь по всему телу, заставляя белое небытие дрожать и распадаться на тысячи тысяч маленьких осколков.

– А смерть – это больно, – удивленно констатировал Гупп, чувствуя, как его что-то тащит вверх, заставляя вынырнуть из несуществующих глубин.

– Вот, теперь он точно будет жить.

Этот грубый, низкий, дрожащий голос вырвал Гуппера из болезненного забытая и бросил в не менее болезненную реальность. Паренек попытался открыть глаза.

– Полегче, малявка, – предостерег его тот же голос. – Хоть вы и крепкий народец, но после такого приключения даже высшие Фэйри могут откинуть копыта.

Голос Гуппер узнал сразу. Ещё этим летом он испытывал раздражение, когда за его спиной раздавался этот мелодичный, тоненький голосок. Но теперь, услышав его, Гупп испытал облегчение и радость.

– Спасибо вам.

– Я уже думала что мы в этой реке, – Энни продолжала благодарить незнакомца.

Гуппер приподнял веки на несколько мгновений и тут же закрыл глаза, ибо мир вокруг принялся яростно вращаться. Но этих секунд хватило, чтобы мельком разглядеть лицо мужчины, склонившемся над ним.

У незнакомца было широкое, приятное лицо с крупными чертами. Оно могло бы быть красивым, если бы не смятый и свернутый на бок нос. Высокий лоб, широко посаженные зеленые глаза и тёмно-серые зачесанные назад волосы, придававшие незнакомцу интеллигентный вид.

– Какой упрямый, – мужчина ощупывал лицо Гуппера широкими, покрытыми мелким пушком ладонями. – Так и норовит открыть глаза или пошевелиться.

– Да, он такой, – Фиалка негромко усмехнулась. – Упрямый как баран.

В Гуппере поднялась волна возмущения, которую он был не в силах сдержать. С трудом разлепив пересохшие губы, он прохрипел:

– Сама ты упрямая.

Незнакомец отрывисто расхохотался,и смех его был больше похож на ржание. Гуппер вновь открыл глаза и попытался сопротивляться навалившемуся головокружению. Ладонь мужчины закрывала ему половину обзора и не давала как следует осмотреться.

– Так, значит, вам надо в земли эльфов, – отсмеявшись, уточнил незнакомец.

– Ага, – ответила Энни откуда-то со стороны. – Мы хотим навестить друга.

– Чудные нынче времена. Эльфы редко водят дружбу даже с другими эльфами, что уж говорить про низших Фэйри. Я никогда не слышал о Высших, которые бы якшались с карлами.

– Да, это редкость, – уверенно ответила Фиалка, – Наш друг особенный. Много путешествует, общается с самими разнообразными фэйри. Даже с людьми.

Гуппер хотел было спросить, что за чушь несет его подруга, но говорить было слишком болезненно, и ему оставалось только слушать непонятные небылицы и пытаться осмотреться.

– Люди... – в незнакомец фыркнул, совсем как лошадь. – Эти мерзкие паразиты...

– И не говори! Ужас просто! – поспешно вставила Фиалка. – Мы говорили ему не говорить с ними, вдруг заразу какую подхватит, но разве эльф будет слушать карлу?

Незнакомец вновь рассмеялся.

– Ладно, я провожу вас до путеводной пещеры, – сказал он, немного успокоившись. – А вы мне расскажите о своих приключениях. Ну, и поможете дорогу найти, а то я сам заплутал тут. Если бы не ваши плюхи и барахтания, я бы и не догадался, что к реке вышел.

– Спасибо вам! – радостно заверещала Энни. – Не знаю, что бы мы без вас делали!

– Как, что? – в голосе незнакомца зазвучало наигранное удивление. – Отлежались на берегу и пошли бы дальше, как настоящие карлы. И ещё, зовите меня Фол.

– А я – Энни. Или Фиалка, для друзей. А этот упрямый страдалец – Гуппер.

– Чудные у вас имена, – сказал мужчина, – забирайся на спину, будешь держать страдальца, чтобы не свалился.

Гуппер почувствовал, как его поднимают в воздух и кладут на что-то теплое и бугристое, покрытое мягкой шерсткой и пахнущее, словно старая Плотвинка – кляча, что тягала борону на полях Селения.

Мир вокруг наполнился глухим стуком и принялся мерно раскачиваться. Гуппер крепко зажмурился, спасаясь от стремительной круговерти, но качка не прекратилась. Боль немного стихла и теперь не ломала каждую его косточку, а упорно ныла, как свежий порез или ушиб.

– А вы живете здесь? – голос любопытной девчонки немного отвлек Гуппа от страданий.

– Ну, не здесь, – Фол говорил приглушенно, словно он стоял к Гупперу спиной. – Но где-то недалеко, в Старом лесу. Там тихо, еды полно и зима не так больно треплет мою гриву.

Его негромкий голос и мерное покачивание немного притупили боль и постепенно погрузили Гуппера в глубокий сон.

Гуппу снилось широкое поле, полное золотистых пшеничных колосков, которые мерно покачивались в такт неспешному барабанному бою, что гонял ласкающие глаз волны по желтому морю. Пшеница касалась измученного тела парнишки своими пушистыми лапками, вытягивая страдание, залечивая раны и сращивая кости.

Проснулся Гуппер оттого, что кто-то тихо позвал его по имени.

– Гупп! Просыпайся! – шептала Энни, склонившись над парнем и почти касаясь своими губами его уха.

– Ещё чуть-чуть, тётушка, – пробурчал Гупп и перевернулся на бок, спасаясь от назойливого наваждения.

– Сам ты тётушка, – Фиалка сразу отпрянула и надулась, но вскоре вновь принялась трясти его за плечо.

– Просыпайся, соня! Быстро!

Гуппер с трудом разлепил веки и сладко зевнул.

– Чего тебе?

Энни бросила быстрый взгляд по сторонам и торопливо зашептала на ухо:

– Запомни, мы карлы! Ну, коротышки из Тётушкиных сказок.

– Какие карлы? Почему? – Гупп непонимающе смотрел на Филаку. – Не хочу...

Энни нахмурила брови.

– Потому что никто не хочет иметь дело с людьми, дурак! Пора бы уже запомнить! Фол спас нас из реки, куда мы рухнули, но вряд ли бы он стал тебя лечить, если бы узнал, что ты человек. Вот я и сказала, что мы карлы с другой стороны гор.

Гуппер медленно сел, с удивлением вспоминая ужасную боль, что сейчас его совсем не беспокоила.

– И что, мы похожи на этих карлов? – спросил он, осматривая укромную норку между толстых корней старого дерева, в которой проснулся.

– Не знаю. – Фиалка хихикнула. – Но Фол почти слепой, и карлов не встречал, так что сойдет, пока не придумаем, что делать дальше.

– Да что за Фол? – Гупперу начало надоедать его неведение.

Теперь лицо Энни выражала неподдельное восхищение. Девушка даже стала нетерпеливо ёрзать на месте.

– Кентавр! Представляешь – настоящий кентавр! – она взмахнула руками, не в силах сдержать эмоции. – Как на картинке в библиотеке! Сверху человек, снизу лошадь!

В памяти Гуппера смутным пятном проплыла картинка с ветхой страницы книги, которою детям селения показывали при каждом удобном случае. Вроде что-то, подходящее под описание, было, но ничего конкретного парень вспомнить не смог.

Энни, между тем, продолжала восхищенно лепетать:

– Он такой добрый и умный! И красивый, – она на секунду замолкла, словно пытаясь что-то припомнить, а затем продолжила щебетать: – Не такой красивый, как Полдон, конечно. У Фола другая красота... Более грубая, такая животная, природная...

Гуппер перестал слушать и попытался встать на ноги. Слабость сразу потянула его обратно на мягкое ложе из травы, но паренек упрямо не обращал на неё внимания. Размяв затекшие конечности и оглядев дерево, чьи корни служили ему укрытием, он спросил у весело болтающей девчонки:

– А где Мартин и Гарри?

Радостный щебет резко оборвался. Улыбка пропала с лица Энни, а её большие глаза наполнились слезами.

– Я не знаю, – ответила она дрожащим голосом, – когда я очнулась, их не было рядом. И по дороге в лес они нам не встречались... Видимо, их унесло дальше... Или они смогли удержаться...

Гуппер замер, ощущая, как неприятный холодок растекается по спине. Они остались одни на неизвестной земле, вдали от спасительной юбки тётки Марты и толстых стен большого дома. Одни-одинешеньки против злобного незнакомого мира, полного всяких ужасов, страшных монстров и холода. Эти мысли подкосили парню ноги, и он плюхнулся обратно в желтую траву.

Что им теперь делать? Куда идти? Пусть ещё несколько часов назад Гуппер проклинал странника за то, что он втянул паренька в ужасающее, бесконечное приключение, теперь же Гуппер отчаянно нуждался в Мартине.

– И что мы будем делать? – прошептал он, с ужасом ощущая невыносимую тяжесть сложившейся ситуации.

– Мы пойдем до подземного королевства, что ведет в земли эльфов, – уверенно ответила Фиалка, внезапно обнимая паренька. – Мы договорились, что если разделимся, будем идти на север до большой воды, а потом искать вход в подземное царство. Там все и должны встретиться.

У Гуппера немного полегчало на душе. Он проглотил готовящиеся пролиться слезы и посмотрел на девушку.

– Когда договорились? – голос парня был готов сорваться.

– Ты не помнишь этого, – с грустью сказала она, обнимая ещё крепче. – Это было на пути Фэйри...

Гуппер хмыкнул, не решившись сказать что-то ещё из-за страха плаксиво заверещать.

– Я вам не помешал? – раздался низкий голос Фола.

Ребята подпрыгнули от неожиданности. Фиалка поспешно выпустила Гуппера из своих объятий и отскочила в сторону.

– Нет, что ты! – весело ответила кентавру девчушка, поправляя своё потрепанное в путешествии платишко.

Гуппер вытер глаза и обернулся, чтобы наконец увидеть их очередного спасителя. Фол медленно вышел из-за дерева и подошел к Энни, неся в руках грубо сплетенную корзину, и у парня перехватило дыхание от изумления.

Услышав о кентавре, спасшем их из реки, Гупп успел напридумывать себе множество различных вариаций человеко-лошади, но реальность оказалось более впечатляющей, чем любая из его фантазий. Мощное лошадиное туловище гнедой масти, достигавшей в холке почти пяти футов, венчал мужской торс, чьи мышцы проступали даже сквозь мешковатый кафтан и поношенную куртку. Смуглое лицо Фола Гупперу удалось разглядеть ещё будучи в полусознательном состоянии на берегу реки. Но тогда он не обратил внимания на длинные и широкие, совсем как у лошади, уши, которые, казалось, жили своей жизнью то подрагивая, то поворачиваясь в совершенно неожиданные стороны. Кентавр носил странную вязанную шапку неопределенного цвета, сдвинув её почти на самую макушку и заломив назад. Закатанные рукава куртки обнажали мощные жилистые предплечья, ещё более смуглые, чем лицо, а широкие ладони были сравнимы с граблями Гарри и даже превышали их.

Гуппер так и застыл, сидя в углублении между корней, наполненном жухлой травой.

– Как твой приятель? – спросил Фол, щурясь в сторону окаменевшего Гуппера. – Он вроде проснулся.

– Он мне не приятель, – поспешно ответила девушка. – Он мой брат. Ему уже лучше. Огромное спасибо.

Гуппер попытался что-то сказать, но вместо слов смог выдавить только короткий звук "Ы".

– Что-то он не разговорчив, – сказал кентавр, а его уши грустно обвисли. – Может, болит ещё что-то?

Энни бросила осуждающий взгляд на онемевшего от удивления друга.

– Он просто никогда раньше не видел кентавров, вот и застыл, словно истукан.

Фол рассмеялся и подошел к Гупперу поближе, склонившись над ним, насколько позволял его невероятный рост.

– Тебе повезло, маленький карл, – усмехнулся кентавр, – мои родичи ужасные зануды и задиры!

Гуппер нашел в себе силы коротко кивнуть.

– Ну ладно, молчаливый карл, – Фол, щурясь, потрепал паренька по волосам. – Меня зовут Фол. Я выловил тебя из великой реки. Тот ещё улов, скажу я тебе.

– Я Гуппер, – прохрипел напуганный парень, боясь шелохнуться под широкой ладонью своего спасителя.

– Ну и странные у вас, у карлов, имена, – фыркнул кентавр. – Надеюсь, хоть желудки у вас крепкие.

Он пошарил рукой в своей корзине и протянул Гупперу серый, измазанный землей, клубень.

– Эмм... Что это? – парень недоверчиво осмотрел предложенный предмет, но брать его в руки не торопился.

– Это еда, – уверенно констатировал Фол. – Бери, у меня тут ещё полно таких!

Маленький червяк высунулся из черного глазка на клубне и упал в траву у самых ног Гуппа. Паренек беспомощно посмотрел на Энни, но та лишь нахмурила брови и беззвучно прошептала «Бери!»

– Спасибо... – промямлил он и подставил руки под предлагаемое лакомство.

Грязный клубень со звонким шлепком плюхнулся в подставленные ладони.

Фол радостно фыркнул, достал ещё один клубень, тщательно вытер о рукав своей куртки и впился в него зубами.

– Тут не так то просто найти пропитание, – прошамкал он с набитым ртом. – Но мне повезло. Я наткнулся на диких свиней и они привели меня к этим клубням. Иногда от них крутит в брюхе, но они очень вкусные.

Гуппер с ужасом взглянул на комок грязи, что лежал у него на ладонях и с трудом подавил рвотные позывы.

– Мы обычно не едим сырое, – сказала Энни, отбирая у друга клубень. – Разве что фрукты. Но всё равно спасибо за угощение.

– Тут не далеко есть яблоня, – сказал Фол, кивнув куда-то за дерево, – но я съел все яблоки. Может, вам повезет, и вы найдете чего-нибудь.

Девушка снова поблагодарила кентавра, аккуратно положила клубень обратно в корзину и, ухватив Гуппера за руку, побежала в указанном направлении.

Яблоня, а точнее целая яблоневая роща, состоящая из пяти крепких деревьев, нашлась почти сразу. Трава вокруг была начисто вытоптана, словно здесь пронесся целый табун лошадей.

Ребята обошли рощу несколько раз, но не нашли ни одного яблока. На Гуппера нахлынули воспоминания о яблоневом саде за воротами селения, где он нагнал Странника.

– Как ты думаешь, – спросил он у Фиалки, которая шурудила сухой веткой в зеленой кроне очередной яблони, – мы ещё встретимся с Мартином?

– Конечно, – уверено ответила девушка, усердно орудуя палкой. – С ним Полдон и Триви.

Гупп хмыкнул, глядя на себе под ноги. Странные существа, обладающие невообразимыми силами всё ещё пугали парня, вызывая инстинктивное недоверие.

– А кто такая Триви? – спросил он, припоминая девочку в пятнистой шкуре.

Фиалка оставила свои попытки вытрясти из яблони хоть что-то, кроме листвы, и удивленно воззрилась на своего друга. После нескольких мгновений молчания, она сказала:

– Ах, да... Ты же забыл всё.

От её слов в груди у Гуппера неприятно закололо. Он насупился и сел под яблоню, прислонившись спиной к стройному стволу.

– Забыл то, забыл это! – пробурчал он. – Я же не виноват, что забыл! Что же там такого было, что ты теперь такая злая и серьезная?