Текст книги "Моя жизнь со Старцем Иосифом"

Автор книги: Ефрем Филофейский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

* * *

К отцу Афанасию приходил врач, чтобы очистить язву и обработать ее лекарством, говоря ему: «Позволь немного облегчить твои страдания». Врач делал ему перевязки, но лишь только он уходил, как тот тянул бинты, срывал повязки и расчесывал ноги. Он делал это потому, что хотел умереть. Да вменит Бог это ему в подвиг. Он безропотно говорил: «Лучше сотворите молитву, чтобы Господь поскорее принял мою душу».

Он хотел умереть и поэтому не хотел прибегать ни к врачебной помощи, ни к какой другой. Заходя его навестить, я приоткрывал дверь, чтобы можно было дышать, ибо к горлу подкатывала тошнота. Вся комната воняла от червей и гнилого мяса. И, однако, отец Афанасий безропотно терпел до самого конца. Такой это был мужественный человек!

* * *

В 1983 году мне понадобилось выехать за пределы Святой Горы. В это время отец Афанасий пожелал вернуться назад, в свою келлию, где он прожил столько лет. Несмотря на то что у него, бедного, была глубокая гноящаяся рана на ноге, он ушел.

Об этом мне сразу сообщили, и я немедленно возвратился назад. Отцы искали его несколько дней, пока не нашли. Отец Афанасий смог добраться только до Каракалла, находящегося в получасе пути от нас. Он упал в лесной чаще, один, без помощи. Прибежал я к нему и сказал:

– Давай, отец Афанасий, возвращайся в монастырь.

Он испытывал ко мне большую слабость, очень меня любил.

– Ради тебя вернусь. А так бы не вернулся.

– И куда бы ты пошел?

– В мою каливу в Новом Скиту.

– Ты уже ноги не можешь переставлять. Тебя нашли пролежавшим столько дней, и если бы тебя не нашли, ты умер бы как пес на обочине. Давай, оставайся с нами. Мы будем тебя поминать, будем служить о тебе сорокоуст. Оставайся в общежитии, чтобы уйти киновиатом. И Старец будет этому рад.

– Ладно, вернусь.

Он согласился со мной, чтобы не умереть в своеволии. Мы пригнали машину и перенесли его на руках, ибо он уже совершенно не мог ходить.

Прошло несколько дней, и он преставился. Отец Афанасий умер 11 сентября 1983 года в возрасте семидесяти шести лет. Глядя на него, никто бы не дал ему стольких лет. На его погребении служили три епископа. Отец Афанасий крайне себя смирил. Его мощи, когда мы их обрели, были прекрасны. Все мощи монахов прекрасны.

Отец Паисий, игумен монастыря Святого Антония Великого в Аризоне, так вспоминает о последних днях отца Афанасия:

«Я вспоминаю отца Афанасия как настоящего воина и аскета, равновеликого древним подвижникам. Мне посчастливилось встретить его и даже немного пожить рядом с ним в монастыре Филофей. Для меня было большим благословением быть одним из числа братий, которые служили ему и были рядом с ним в последние дни его жизни.

Отец Афанасий никогда не ложился спать. Он совершал бдение и молился всю ночь. Если он уставал, то садился на стул и прислонял голову к раковине в притворе главного храма или к чему– нибудь еще в том месте монастыря, где находился. Это и был его отдых. Даже на смертном одре он отказался ложиться.

Что касается его открытой раны на ноге, я не могу помыслить, как он терпел такую боль. Несмотря на то что язва увеличилась до семи с половиной сантиметров в диаметре и двух с половиной сантиметров в глубину, он никогда не жаловался и отказывался от любой медицинской помощи. Незадолго до его смерти можно было видеть личинки, которые ползали по поверхности раны и заползали внутрь. В последний день личинки исчезли, а вместо них появились черви длиной в пару сантиметров. При этом я никогда не видел у него внешних проявлений боли, даже выражение лица не менялось.

Когда отец Афанасий отошел ко Господу, мы все пришли в его комнату, чтобы последний раз выразить почтение подвижнику. Я никогда не забуду того, что увидел и испытал. Поскольку он почти всю жизнь не ложился, чтобы отдохнуть, постольку и теперь сидел на краю кровати. Ноги его были опущены на пол, опорой для спины служил пластмассовый ящик, а боковые ящики, как подлокотники, удерживали тело в сидячем положении. Обилие благодати было ошеломляющим. Глубокая тишина и необычайное спокойствие настолько поразили нас, что мы, застывшие и оцепеневшие, смотрели на него в молчании и благоговейном трепете. В эти минуты, наполненные благодатью, мы, наверное, не удивились бы, если бы отец Афанасий неожиданно взглянул и начал говорить с нами».

Новые члены общины в последний год жизни Старца

Примерно в это время пришел жить вместе с нами один молодой серб по имени Бранко. Этот высокий, как все славяне, человек был очень благочестивым. И очень любил Старца. Прежде чем прийти к нам, он изучал богословие в институте Преподобного Сергия в Париже. Будучи бедным, Бранко, чтобы заработать себе на жизнь, подрабатывал грузчиком на вокзале. Он был таким сильным, что мог поднять два мешка с пшеницей, каждый из которых весил около восьмидесяти килограммов. У нас он переносил по три мешка с цементом на каждом плече от пристани до нашей каливы наверху. Один-то мешок замучаешься тащить по этому подъему! А он таскал. И от большой доброты улыбался.

Бранко был очень хорошим человеком с открытой душой. Он имел подвижнический настрой и был весьма послушным. Мы все его очень любили. Он, однако, не смог долго радоваться жизни рядом со Старцем, потому что пришел к нему в его последний год.

После того как Старец преставился, Бранко ушел в Старый Русик. [166]166
  Старый Русик – скит, подчиняющийся Русскому монастырю Святого Пантелеймона, который располагался на месте скита до XVIII в. Находится примерно в часе ходьбы от монастыря, на высоте 250 метров над уровнем моря.


[Закрыть] Там он жил один, продолжая следовать уставу бдения, который нам передал Старец. Но прожил недолго. Чем мог питаться нищий пустынник? Он ходил и собирал грибы, которые каждую весну и осень в изобилии растут в густых лесах Святой Горы. Но, наверное, он не умел отличать съедобные от ядовитых и умер от пищевого отравления. Ушел, чтобы встретить Старца, которого так любил.

* * *

Тогда же, к концу 1958 года, пришел к нам отец Тимофей, в великой схиме иеромонах Иосиф. В восемнадцатилетнем возрасте он поступил в известный Фламурийский монастырь Преображения Господня, где и стал монахом. Тогда игуменом обители был мудрый отец Досифей Махерицас.

В годы оккупации на отца Тимофея возложили опасное послушание. Ему поручили возить в Волос скудные запасы пшеницы для помола. Тогда, в мои детские годы, я его раз или два встретил в книжном магазине Сотириса Схинаса. Поскольку зерно перевозилось на мулах, каждое путешествие занимало много часов. Перевозить груз надо было с большой осторожностью, потому что если бы он попался немцам, то пшеницу у него отобрали бы, а его самого могли расстрелять.

И вот в один из таких походов отец Тимофей был задержан немецким патрулем. Он стал молиться, призывая Божественную помощь. Он беспокоился не столько о себе, сколько о монастыре, которому грозили неприятности. Обитель запросто могли сжечь. И случилось так, что один из офицеров патруля был православным. Это был румын, призванный в ряды армий стран Оси. [167]167
  Страны нацистского блока, названные по термину «ось Рим-Берлин-Токио», гитлеровская коалиция – агрессивный военный союз Германии, Италии, Японии и других государств.


[Закрыть] Этот офицер, подойдя к отцу Тимофею с оружием в руках, дал ему знак взять своих нагруженных мулов и уходить.

Как только ушли немцы, начали гражданскую войну коммунисты. Партизаны-коммунисты сильно беспокоили монастырь и причинили ему много вреда. Однажды они арестовали отца Тимофея и хотели расстрелять. Тогда произошло явное Божественное вмешательство, и отец Тимофей во второй раз избежал верной смерти.

Когда закончилось и это национальное бедствие, отцы начали восстанавливать обитель. Но испытания и труды истощили силы престарелого игумена, и в 1957 году он преставился. Архиерей, который знал добродетели и дарования отца Тимофея, настаивал на том, чтобы поставить его в игумена. Но отец Тимофей не соглашался ни на каких условиях. С характерным для него смирением он говорил: «Разве с такой мордой можно быть игуменом? Я своенравный человек».

В конце концов он уехал на остров Парос в монастырь Лонговарда к знаменитому Старцу Филофею Зервакосу. Преподобный Старец открыл ему, что воля Божия в том, чтобы идти ему в Новый Скит на Святую Гору, к известному исихасту Старцу Иосифу. Так этот святой человек в конце 1958 года пришел жить к нам.

Он служил до глубокой старости, а на Божественной литургии не раз видел ангелов. Отец Тимофей имел великое благословение преставиться послушником, чего он и желал, в 2004 году в возрасте восьмидесяти семи лет. [168]168
  В греческой монашеской терминологии существуют два разных слова, которые на русский переводятся одинаково – «послушник». Первое слово «докимос» – буквально значит «испытуемый», оно соответствует чину брата, еще не принявшего монашество. Второе – «ипотактикос» – буквально значит «подчиненный». Этим термином обозначаются все братья общины, пребывающие в подчинении своего Старца. Об о. Тимофее, принявшем великую схиму с именем Иосиф, говорится как о послушнике во втором значении этого слова: он не был главой общины, в которой подвизался и преставился.


[Закрыть]

Глава десятая. МОНАХИНИ СТАРЦА ИОСИФА

Постриг первых монахинь

В 1929 году Старец Иосиф, будучи в Салониках, познакомился с благочестивыми вдовами из Малой Азии, жаждавшими посвятить себя Богу. Старец переписывался с ними и как мог старался их наставить.

В 1930 году, чтобы лучше им помочь, Старец решил собрать их и пожить вместе с ними, чтобы дать им правильное монашеское воспитание. Государство выделило им покинутый монастырь в обезлюдевшем селе Геровица. [169]169
  Это село находится недалеко от Зирново, в области Драмы, ныне называемой Нижний Неврокопий, на северо-западе губернии, в 10 км от болгарской границы. Это очень красивое место, изобилующее зеленью и водой. Но сам монастырь был разрушен. Он находился в столь жалком состоянии, что Старцу пришлось пригласить своего брата Леонида из Афин, чтобы тот помог ему в восстановлении обители. – Прим. греч. ред.


[Закрыть] Там он постриг пять монахинь: Феодору, женщину святой души, которой он определил быть игуменией; Евпраксию, ставшую игуменией после преставления Феодоры; еще одну Евпраксию; Марию, все время плакавшую от большого сокрушения; и тогда еще молодую Февронию.

Монахини Старца были очень добродетельными. Все они были понтийками, очень благочестивыми женщинами. Он научил их умной молитве, совершаемой во время ночного бдения.

Бдение они совершали на коленях и говорили свои слова Христу со многим плачем, каждая в своей отдельной келейке. Так как все они были беженками из Турции, они привыкли молиться на турецком языке, причитая: «Зеклим Иису! Зеклим Иису!» – то есть «Иисусе Сладчайший». Старец заходил к ним, чтобы проверить, совершают ли они бдение. А они и не замечали его от большого плача и сокрушения. Все они в конце концов освятились и источали благоухание.

Монахиня Феодора имела большое духовное родство со Старцем Иосифом. В одном из своих писем он свидетельствует, что ему как-то случилось ощутить ее дыхание. Когда он был уже на Святой Горе, во время молитвы каким-то образом исчезло все окружающее, ибо благодать не знает места и времени, и он почувствовал Феодору рядом с собой, лицом к лицу, хотя и не видел ее.

Преподобная монахиня Евпраксия

Одна из этих вдов, монахиня Евпраксия, вспоминала, что, перед тем как Старец Иосиф приехал в Салоники, она сказала своим подругам:

– Я видела во сне одного старца, выглядевшего так-то и так-то. И видела, что он меня постригает в инокини.

– Вот глупая, – отвечали ей, – ты что, веришь снам?

– Ну, не знаю, так я видела.

И действительно, когда Старец приехал в Салоники, по Божию Промыслу они встретились, и он постриг эту старушку в монахини с именем Евпраксия. Но будучи понтийкой из Трапезунда, она плохо знала греческий и, вместо того чтобы говорить «Евпраксия», говорила «Апраксия». [170]170
  Евпраксия – благодеятельная, Апраксия – бездеятельная (греч.).


[Закрыть]

– Како нареклася еси, сестра?

– Апраксия.

– Нет, не Апраксия, а Евпраксия!

Она даже Псалтирь читала по-турецки. Став монахиней, эта сестра, читая Часослов и другие богослужебные книги, не понимала смысла читаемого, поэтому все время плакала и просила Бога просветить ее, чтобы понимать, что читает. Однажды вечером Евпраксия увидела во сне святого Иоанна Богослова, который дал ей в ложечке что-то выпить. Когда она проснулась, почувствовала, что сможет понимать все, что читает. Монахиня взяла Часослов и богослужебные книги, читала их и понимала все полностью.

* * *

Старица Евпраксия сказала как-то Старцу Иосифу:

– Старче, скажи теперь, чтобы у меня была молитва.

– Ладно, будет у тебя молитва.

– Нет, Старче, не так. Ты сказал это не от сердца. Скажи, скажи, как полагается.

– Ладно, будет у тебя изобилие молитвы.

– Вот, теперь благодарю тебя, Старче.

И как же утверждает Бог сказанное Старцем! В самом деле, после его слов пришло изобилие благодати.

Матушка Евпраксия говорила: «Старче, возьму тебя на свои плечи, буду нести тебя на своих плечах и тогда ничего не буду бояться. И в Иерусалим пешком пойду».

У нее было большое благоговение к Старцу, и она много преуспела в молитве. Она творила многочасовую сердечную молитву и достигла большого бесстрастия, высокой духовной ступени. Заходя иногда в келлию Евпраксии, Старец зачастую должен был толкнуть монахиню, чтобы привести в себя. Было видно, что в этот момент она находилась на грани восхищения.

* * *

Старец нам рассказывал, что в своем монастыре она однажды изгнала беса из одного мальчика. Этот ребенок пришел в монастырь и зашел в церковь во время литургии. Когда литургия закончилась, мальчик подошел к священнику, прося того прочитать над ним молитву и осенить крестом, ибо он был бесноватым. Священник сказал:

– Дитя мое, подойди вон к той монахине, пусть она тебя осенит крестом. У нее есть сила, чтобы ты исцелился.

Мальчик оказал послушание, подошел к ней и попросил:

– Старица, перекрести меня.

– Дитя мое, подойди к священнику, у него есть благодать и сила. Я ведь простая монахиня.

– Но он меня послал к тебе, чтобы ты меня перекрестила. Пожалуйста, перекрести меня, сестра. Разве это так трудно?

Видя такую настойчивость ребенка, Евпраксия, сложив три перста, осенила его крестом. Бес сразу вышел, и мальчик исцелился.

* * *

Сестра Феврония была молодой, и обычно ей хотелось съесть немного больше, чем ели другие. Но игумения Евпраксия была довольно прижимистой и вечно ее ругала: «Не ешь много!» Бедняга опускала голову и краснела от стыда. Старец говорил Евпраксии:

– Дай девочке поесть, она голодна.

– Да она чревоугодница!

– Молчи! – говорил ей Старец.

– Да она же такая-сякая!

И когда Старец уходил, она опять принималась ее ругать – она была несдержанной на язык. Наконец Старец Иосиф сказал ей:

– Смотри у меня! Если опять заговоришь за столом, всю еду вместе с миской выброшу в окно!

Только они уселись за стол, Старец предупредил:

– Евпраксия, будь внимательна.

Прошло несколько минут:

– Слушай, Феврония, ну не ешь ты столько!

Старец тут же взял миску и – за окно:

– Давайте, идите теперь, соберите все и съешьте с землей, чтобы наконец усвоили!

А поскольку она не оставляла свое, Старец, бывало, снимет с нее пояс и задаст ей хорошенько. Но и после этого она продолжала говорить: «Ну и чревоугодница! Ну и болтунья!»

Но при этом матушка Евпраксия была большой подвижницей и стяжала святость. Однажды у нее порвался пояс, и она отдала его в починку отцу Арсению. И этот пояс – тот самый, которым ей доставалось от Старца, – благоухал. Старец сделал ее святой.

* * *

Отец Ефрем Катунакский рассказывал нам такие истории о сестре Евпраксии.

«Как-то я ожидал возвращения Старца Иосифа на Святую Гору. Он выехал на Светлой седмице. Старец сказал монахиням: „Нашел я одного хорошего батюшку“ – обо мне он говорил. Поговорила Старица Евпраксия со своими сестрами, и связали они мне скуфейку.

Когда Старец приехал, мы все спустились к морю. Вышел он на берег из лодки, и я подошел к нему.

– Надень-ка эту скуфейку, – сказал он мне.

Как только я ее надел, сразу ощутил благодать, действие молитвы. Загорелся молитвой, Божественной любовью.

– Что это за скуфья, Старче? – спросил я, потрясенный.

– Если бы ты знал, – сказал Старец, – сколько молитв сотворила Старица над этой скуфейкой!

Эта скуфья была настоящее сокровище!

Однажды Старица Евпраксия послала четочки Старцу Иосифу. Я попросил:

– Старче, дай мне эти четочки.

– Бери их, – сказал он мне.

Эти четочки я повесил на икону, которую мне подарил Старец. И если они днем благоухали, я знал, что вечером у меня будет молитва. Если же не благоухали, молитвы не было. И так много лет. Эти четочки попросила у меня одна раба Божия, желавшая стать монахиней.

– Бери их, – сказал я, – пусть они тебе помогут стать инокиней. – Бери, это благословение от Старца Иосифа.

Она их взяла и теперь радуется своему монашеству». Таков был рассказ отца Ефрема Катунакского.

* * *

Евпраксия прожила около ста лет и умерла последней из этих пяти стариц. Я успел еще застать ее и спросил как-то:

– Чем питаешься, Старица?

– Фруктами. И днем, и вечером, и утром фрукты ем.

Старица была в Салониках, когда наступил ее час. Увидев бесов, которые пытались забрать ее душу себе, она обернулась налево, говоря: «Гит, гит!» – то есть «прочь» по-турецки. Она прогоняла лукавых духов с открытыми глазами и в полном сознании. Затем обернулась направо, к ангелам, и говорила: «Гель, гель!» – то есть «подходите». «Вы убирайтесь», – говорила она черным, и у нее выступил пот. Страшно было слышать это «гит» и «гель». Она обернулась направо, где были ангелы, и ушла. Старица Евпраксия была взята, когда приглашала ангела. Так преставилась последняя инокиня Старца.

Воспитательные приемы Старца

Сестра Евпраксия рассказывала: «Старец Иосиф был очень строгим. Когда мы ходили на работу – собирать черешню в одном саду, – он не разрешал нам ее есть: „Чтоб ни одна черешня не попала в рот!“ И уже все было собрано, а мы так и не попробовали ни одной ягоды. В то время Старец был весьма суров. У нас было много фруктов, лежащих на земле под деревьями, но ради подвига Старец не позволял нам их брать. Мы ели только лук, вареную картошку и сухари».

* * *

Старец подвизался всегда очень сурово. Он не знал, что такое отступление. Поэтому всегда побеждал. Вера его была очень велика, она соответствовала его делам, его подвигу. Он говорил: «Поступайте всегда согласно вере, а не знанию. Все дела ваши творите опираясь и надеясь на Бога. Внимайте не тому, что говорит знание, но тому, что говорит вера».

Одна монахиня написала Старцу, что она больна и что, если не сделает операцию, умрет. Но так как болезнь была гинекологической, Старец не хотел, чтобы она делала операцию, и стал о ней усердно молиться. Во время молитвы он получил извещение, что болезнь пройдет, и поэтому написал ей прямо противоположное мнению врача: что она поправится и без операции. Монахиня вновь написала Старцу: «Врач сказал, что без операции через столько-то дней будет прободение и в итоге – смерть». Старец повторил: «Имей веру, возложи все на Бога. Предпочти смерть». И вскоре монахиня сообщила ему, что болезнь отступила.

Однако позже он признавался: «Ко мне приходили многие и молитвой и постом исцелялись. Сейчас, однако, Господь меня не слушает, но хочет, чтобы я узнал и лекарства, и врачей. Чтобы стал снисходительным к другим. Прочитал я письма святого Нектария и увидел, с каким уважением он относился к врачам и лекарствам, такой великий святой! А я, бедный отшельник, состарился в пустыне и хотел только верой исцелять. Теперь узнаю и я, что требуются и лекарства, и благодать». [171]171
  Письмо 49.


[Закрыть]

* * *

Как-то Старец посетил один женский монастырь и, поскольку час был уже поздний, остался ночевать в монастырской гостинице. Сестры, убиравшие келлию Старца, заметили на следующий день, что постель не тронута. Ибо Старец и отец Арсений спали, ради подвига, не ложась. Но когда об этом узнала игумения, она пригласила Старца и спросила у него:

– Умеешь оказывать послушание?

– Умею.

– Итак, с сегодняшнего дня ты будешь ложиться на кровать, когда будешь отдыхать.

Старцу не хотелось оставлять этот подвиг, но он решил оказать послушание. Первый раз за много лет уснул в кровати. Когда же он проснулся перед своим бдением, у него была такая ясность ума и бодрость души, что он удивился силе послушания. Бдение прошло очень плодотворно, и тогда он сказал отцу Арсению: «С сегодняшнего дня мы будем отдыхать на наших деревянных кроватях».

* * *

В те времена, когда Старец Иосиф жил близ Драмы, ему сказали:

– Здесь в Драме есть одна монахиня, которая пророчествует и решает все проблемы.

– Пойду-ка я на нее погляжу, – сказал Старец.

Эта монахиня якобы общалась с Пресвятой Богородицей, будто бы предсказывавшей ей даже то, какие люди ее посетят. К ней ходило много народу. Старец пришел к ней и спросил:

– Как получила ты эту благодать?

– Это от Бога, от Святого Духа.

– И ты видишь мысли?

– Да.

– Я сейчас задумаю одну мысль в своем сердце, и если ты ее угадаешь, то все в порядке, а если нет – тогда рот на замок.

Старец задумал в уме своем ругательство на диавола, ибо понял, что ей все открывал диавол.

– Ну, скажи мне мою мысль.

Та, онемев, не смогла ничего сказать.

– Говори!

Та не могла.

– Если ты покаешься и прекратишь пророчествовать от диавола, я тебя перекрещу и все пройдет.

Та кивнула, что согласна. Старец перекрестил монахиню, уста ее разрешились, и Старец сказал:

– Ты прельстилась от гордости и возношения. Внимай своим грехам и прежнего больше не делай.

Монахиня попросила прощения, но, к сожалению, вскоре вновь впала в ту же прелесть.

Искушения и проблемы

Местный Владыка неодобрительно глядел на то, что делает Старец, потому что Старец был старостильником. Также недоброжелатели наговорили на него Владыке, что в монастыре якобы держат младенцев. Владыка начал преследовать Старца и старался всячески ему мешать. Тогда Старец удалился из монастыря и скрылся в доме своих добрых знакомых. Но так как он не знал, что произошло с монахинями – изгнали их или нет, – он сильно беспокоился. В то время, когда он скрывался, случилось еще одно искушение: он узнал, что в его монастырь ворвались разбойники. Старец очень боялся и переживал, как бы они не сделали чего плохого с монахинями.

Весь день он творил усердную молитву. Вечером, находясь между сном и явью, Старец увидел святителя Николая, в честь которого был освящен храм обители, и тот сказал ему: «Не беспокойся, монахини под моей защитой». Старец сразу пришел в себя и почувствовал утешение. Но страх и беспокойство окончательно не ушли. Лишь только он вновь погрузился в сон, явилась ему Пресвятая Богородица и поцеловала. От Ее одеяния исходило неизреченное благоухание. Старец пережил неописуемое блаженство. Страх и беспокойство исчезли без следа. И многие месяцы он ощущал это неизреченное благоухание. Спустя несколько дней Старцу сообщили, что монахини остались целы и невредимы.

* * *

Старец Иосиф вернулся в Геровицу. Он провел здесь в общей сложности два года. К тому времени две монахини умерли и остались три. Старец хотел официально устроить для них монастырь, если будет воля Божия. Но он колебался, ибо знал, что обитель привяжет его к себе и он не сможет более вернуться к своему возлюбленному безмолвию.

Наконец он получил извещение, что нет воли Божией на устройство монастыря, и поэтому не стал продвигать это дело. Поскольку же Владыка продолжал их преследовать, они перебрались в Уранополь. Там у монахинь была мельница, от которой они получали содержание.

Однако все то время, что Старец оставался за пределами Святой Горы, у него почти не было восхищения ума. Поэтому он сказал отцу Арсению: «Что мы делаем? Пришли спасать мир, постригать монахинь, и где теперь Бог? Я потерял своего Бога. Надо нам их оставить, и пусть они идут своим путем».

А монахиням Старец объяснил: «Я больше не могу оставаться здесь и возвращаюсь на Афон, чтобы жить отшельником. Но мы будем общаться в письмах, и вы продолжите оказывать мне послушание».