Текст книги "Путь Гладиатора. Калин"

Автор книги: Эдвин Чарльз Табб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5

Стражники стояли возле ворот, собравшись кучкой, и праздно переговаривались. Дюмарест взглянул на них, потом на стоявшие на посадочном поле звездолеты, силуэты которых были резко очерчены на фоне сверкающего неба. Вообще–то стражники не представляли собой проблему для Дюмареста – на посадочное поле можно было проникнуть и другими путями, а уж там он нашел бы какого–нибудь оператора и сумел бы договориться с ним о перелете низшим классом. Однако что мог он сделать без денег?

Он огляделся. Неподалеку от ворот монахи Всемирного Братства установили на очищенной от растительности земле переносную церковь. Перед ней в ряд выстроилось шесть человек, дожидаясь очереди войти внутрь и сесть под светом благословения, дабы исповедаться в своих грехах. Они подвергнутся гипнозу, на них наложат епитимью, после чего они обретут утешение и психическое спокойствие, получат традиционный хлеб забвения. Дюмарест знал, что большинство этих людей больше заинтересованы в получении питательных концентратов в виде вафель, чем в успокоении собственных душ, однако для получения этих вафель им приходилось подвергаться гипнотическому внушению, не допускающему проявления с их стороны насилия к своему ближнему. Монахи считали это честной сделкой.

Дюмарест тоже встал в очередь, услышал тихое бормотание голосов, исходивших из церкви. Стоявший перед ним мужчина, худощавый и бледнокожий, с явными следами недоедания, повернулся, когда Дюмарест подтолкнул его локтем в спину.

– Спокойнее, мистер. Вы не единственный здесь голодный.

– Мне нужна информация, – сказал Дюмарест. – Какие–нибудь корабли улетали со вчерашнего дня?

– Возможно. А что я получу за эти сведения?

– Я сломаю тебе руку, если ты откажешься поделиться знанием, – с некоторой грубостью бросил Дюмарест. Он прошел пять миль, страдая от холода, после того как оставил плот, и любезничать не собирался. – И говори правду, – добавил он. – Я пойму, если ты солжешь.

Мужчина помедлил в нерешительности, но, увидев побледневшее, напряженное лицо и изорванную одежду, сдался:

– Хорошо. Не нужно нервничать. Вчера улетел один корабль. Небольшой грузовой, направившийся на Торис.

– Хорошо. И где мне теперь найти мать Джоселин?

Мужчина грязным большим пальцем указал через плечо:

– Она живет вон там, в доме с башенкой. Но если у тебя нет денег, то ты лишь напрасно потратишь свое время.

Несмотря на раннее время, бюро уже было открыто.

«Оно никогда не закрывается», – догадался Дюмарест.

Сюда в основном приходили представители среднего класса, которые забирались в металлические «яйца», пересекавшие космические бездны между звездами, которые хотели познать вкус приключений, разнообразить серую монотонность пустой жизни.

Дюмарест толкнул дверь, открывая ее, и шагнул в теплый вестибюль. Тихая музыка звучала в воздухе: завывания волынок, удары барабанов, металлический звон цимбал. Висевший в воздухе запах напоминал о суровых джунглях – буйной растительности, опасных животных. Круто изогнутый коридор заканчивался у широкого стола.

– Чем могу служить, господин? – поинтересовалась юная секретарша привлекательной наружности, коротко остриженные черные волосы обрамляли ее оливкового цвета лицо. – Можем предложить вам аналоги любых переживаний: боль, страх, муки, смерть. Можем дать вам испытать волнительные минуты пребывания в гареме, в сражении, самые различные наслаждения. – Голос ее звучал холоднее по мере приближения к ней Дюмареста. – Что вам нужно?

– Мать Джоселин.

– Вам назначена встреча?

Дюмарест подался вперед, положив руки на край стола.

– Не играй со мной, девушка. Просто скажи своей госпоже, что я хочу видеть ее.

Девушка сглотнула:

– Вы по делу?

– По личному. – Дюмарест выпрямился и повернулся, когда в вестибюль вошел какой–то человек. На нем была форма инженера. Взгляд его блестящих глаз был рассеян. Он неуверенно передвигался, словно был не совсем трезв.

– Чудесно! – воскликнул он, заметив Дюмареста. – Никогда не переживал ничего подобного. Я советую вам попробовать номер тридцать один. Дороговато, но стоит того. Номер тридцать один, – повторил он и, качаясь, двинулся к двери.

Дюмарест повернулся обратно к девушке. Она встретила его взгляд; в глазах ее читалась решимость, а рука твердо сжимала лазер.

– Сделай три шага назад, – приказала она. – От стола. Если ты не отойдешь, я выстрелю между глаз. А я хороший стрелок, – добавила она. – Да и с такого расстояния просто невозможно промахнуться. Ну, быстро!

Дюмарест, расслабив мышцы ног, нырнул вперед и упал поперек стола, одновременно выхватив оружие из рук девушки, – все это он сделал практически мгновенно.

Девушка круглыми глазами смотрела на него.

– А ты шустрый! – воскликнула она. – Никогда не видела такого шустрого парня.

– И такого отчаянного, – мрачно добавил он. Потом положил лазер на край стола. – А теперь могу я встретиться с твоей госпожой?

Мать Джоселин сидела, гордо выпрямившись, на своем стуле. Казалось, она почти ничего не весит: костлявое лицо, глубоко посаженные глаза, парик с завитыми волосами, худые руки со вздутыми венами. На пальцах сверкали кольца. Просторное фиолетово–зеленое платье скрывало ее фигуру. Она остро посмотрела на Дюмареста, когда тот вошел в ее комнату.

– Наверное, твое дело очень настоятельно, раз ты пошел на такой риск, – предположила она. У нее был дрожащий звонкий голос. – Надеюсь, ты не напрасно тратишь мое время.

– Все в мире относительно, моя госпожа. – Дюмарест посмотрел на стражников, стоявших по обе стороны от нее. – У нас есть один общий друг, – без всяких вступлений произнес он. – По имени Легрейн.

– Мак Легрейн?

– Именно. Я хочу найти его.

– Он что, в долгу перед тобой? – Тонкий голос выдавал удивление. – И наверное, долг немалый, раз ты пошел на такое. Ты ведь понимаешь, что тебя могли убить на лестнице? И вполне еще могут убить? – Внезапно она махнула стражникам: – Можете оставить нас. – И когда те вышли, она обратилась к Дюмаресту: – Мак Легрейн – мой друг. Ты веришь в это?

Дюмарест покачал головой:

– Нет, моя госпожа. Что у такого человека, как вы, может быть общего с кем–то вроде Легрейна? В лучшем случае деловое сотрудничество.

– Даже этого нет, – призналась женщина. – Он просто клиент, вот и все. Если он говорил тебе что–то иное, то это была ложь. – Она опустила руку к резной шкатулке, стоявшей на небольшом столике рядом с ней, подняла крышку и достала тонкую трубку, которую сунула между губами. Резкий неприятный запах наполнил воздух. – Малаш, – пояснила она. – Узнаешь?

– Да, моя госпожа.

– Когда–нибудь он прикончит меня, – вздохнула мать Джоселин. – Но благодаря ему я чувствую себя снова молодой. – Задумчиво посасывая трубку, она внимательно посмотрела на Дюмареста. – Вчера. Примерно в это время, а может, чуть позже. Двоим удалось сбежать с арены. При этом они убили троих, а еще один доставлен в больницу.

Дюмарест никак не прокомментировал ее слова.

– Стражники рыщут по всему городу, – небрежно обронила женщина. – Ты знаешь, что случается с теми, кто совершает подобные вещи?

– Ну и что же? – вяло поинтересовался Дюмарест.

– Их бросают в загон – на съедение ткачам. – Блестящими глазами она изучала лицо Дюмареста. – Паукам, – пояснила она. – Уродливым тварям размером с твою голову, но с аппетитом, не уступающим человеческому. И это совсем не легкая смерть. У меня есть, – добавила она, – похожий аналог переживания для мазохистов. Номер восемнадцать. Он не пользуется особой популярностью.

– Естественно, – сухо произнес Дюмарест. – И понятно почему.

– Самое лучшее для таких людей – это как можно быстрее покинуть Игрушку. – Мать Джоселин подняла руку с кольцом на пальце, вытащила трубку изо рта и стала рассматривать ее наконечник. Тот был сильно опален. Вдыхаемый вместе с воздухом кислород раскладывал наркотическую смесь на активные составляющие. – Это можно устроить, – тихо сказала она. – Все зависит от множества факторов, но все–таки это можно устроить.

– Скажите, где мне найти Легрейна, и вы получите деньги, – пообещал Дюмарест.

– Деньги? – Женщина медленно покачала головой. – Разве я говорила о деньгах? Есть и другие формы оплаты, мой друг. Ты силен, быстр, безжалостен. Только такой человек мог сбежать с арены. Прекрасный сюжет с героем для нового аналога. Сражение, – размечталась она. – Наверное, ты отличный боец. И возможно, у тебя были и другие приключения, которые могут иметь ценность. Сделка, – предложила она. – Билет на перелет за аналог. Честная сделка.

Дюмарест колебался. Создание аналога обычно занимало столько времени, сколько длилось и реальное переживание, машины записывали все психические и физические параметры донора. Такую запись можно было проиграть в принимающем разуме – клиент точно наяву проживал записанное переживание. Псевдоприключение, даже лучше настоящего, ввиду своей предсказуемости и безопасности. Даже смерть, но чужая, доставляла удовольствие.

– Ты колеблешься, – резко проговорила женщина. – Неужели боишься? Нет, – ответила она самой себе, внимательно глядя на Дюмареста. – Не боишься, просто осторожен. Ты что же, не доверяешь мне?

– Моя госпожа, – честно признался Дюмарест, – жизнь дала мне считанное количество примеров, когда можно было доверять кому–либо.

– Ты благоразумен, – спокойно отметила она. – Среди воров понятие чести отсутствует, и это тебе, должно быть, известно. – Она снова поднесла ко рту трубку и сделала глубокую затяжку, чтобы наполнить легкие дурманящим дымом. – Как жаль, – подосадовала она. – Всего лишь час работы с моими техниками – и все твои проблемы были бы разрешены.

«Вот чего я и боюсь, – мрачно подумал Дюмарест. – Она хочет ворваться в мой разум, вычерпать из него все, что ей нужно, и выбросить все остальное. Но насколько осторожной будет она? Не навредит ли это вмешательство моему сознанию? Какой ей смысл оставлять меня в здравом уме? Нет, – решил он. – Должен быть и другой путь с Игрушки».

Те же стражники, которые провели Дюмареста к матери Джоселин, проводили его на улицу. Он прошел по коридорам с дверями, откуда доносились слабые звуки человеческих голосов: стоны, крики, смех, тихое хныканье и другие, меньше похожие на человеческие. Клиенты запирались в созданных искусственным путем мирах, платя за удовольствие или боль, пережитые когда–то другими людьми. Воры чувств.

Секретарша посмотрела на него, когда он вошел в вестибюль, окинула его холодным отстраненным взглядом. Он прошагал по изгибу коридора к двери, к холодному воздуху улицы.

Там его поджидали стражники.

* * *

Строгое лицо Рестерна смотрело с экрана.

– Леон. Ты слышал новость?

Обычно скрупулезно придерживающийся этикета Рестерн не обратился к нему как положено, и это выдавало его волнение. Леон откинулся на спинку стула и посмотрел на экран.

– Нет, – ответил он. – Я еще не слышал ничего интересного. Я пробыл на заводе все утро, – объяснил он. – Чуть ли не с самого рассвета. А в чем дело?

– Мулво мертв. Шим заехал к нему и обнаружил его труп.

Леон помрачнел.

– То есть? Где же он был? И где были слуги?

– Ушли, – отрывисто заговорил Рестерн. – Его личного камердинера нашли в ванной с перерезанным горлом. А наложницу застрелили из лазера. Остальные исчезли. Мы найдем их, – добавил он после паузы. – Но все и так ясно. Камердинер сошел с ума, возможно от ревности. Он застрелил девушку и Мулво, а потом покончил с собой.

– После того, как запугал остальных слуг, из–за чего они и сбежали. – Леон задумался с хмурым видом на лице. – Сколько там было человек? Насколько я помню, у Мулво было не слишком много слуг в городском доме.

– Да, с того времени, как умерла его жена. А его единственный сын живет в поместье. Шим заехал к нему, чтобы поделиться сей печальной новостью. Как я думаю, у него было только четверо или пятеро слуг. Ну шесть, самое большее. И еще пропал его пилот, – добавил Рестерн. – Вместе с плотом.

– Разумеется, – бесстрастно произнес Леон. – Тот, кто сделал такое, не хотел оставлять свидетелей.

– Неужели ты думаешь, что в действительности все произошло по–другому?

– А ты? – Леон посмотрел прямо в глаза Рестерна. – Кто занимается этим делом? Командор Гирн из городской стражи?

Рестерн кивнул.

– Тогда мы знаем, какой будет вердикт. А пропавших слуг никогда и не найдут. Мулво убил его камердинер, перерезавший затем себе горло, вероятно позабыв про имевшийся у него лазер. А перед этим он каким–то образом застращал остальных слуг, и те сбежали на плоту – полетели к морю и где–то там утонули. – Леон принялся барабанить пальцами по столу. – Грубо, – процедил он, – слишком грубо. Неужели он думает, что мы полные идиоты?

– Грошен?

– А кто еще? – Леон продолжал барабанить по столу, думая, что можно рассказать собеседнику. В конце концов решил вообще ничего не говорить. Когда среди заговорщиков затаился предатель, никакие меры предосторожности не покажутся лишними. Но ему было ясно, как все произошло и почему.

«Предупреждение, – мрачно подумал он. – Человек, предложивший вооруженное восстание, теперь мертв. Кто следующий?»

– Послушай, – рассудительно сказал он встревоженному Рестерну на экране. – Поскольку мы ничего не можем сделать, то ничего и не будем предпринимать. Лишь выразим обычные в таких случаях соболезнования. Тебе известно, как его сын хочет поступить с телом? Кремировать? Превратить в Фигуру? Ну конечно, ты еще не знаешь об этом, – пробормотал он. – Ассоциация должна помочь с похоронами. – Он покачал головой. – Очень жаль. Мулво был отличным парнем.

Рестерн прочистил горло.

– Возможно, – осторожно произнес он, – нам не стоит особо тут засвечиваться.

– Нет! – воскликнул Леон. – Он ведь был с нами, – объяснил он. – Мы слишком много общались друг с другом. Он был другом тебе, мне, остальным. Отрицать это теперь означает признать, что мы знали, что он был врагом Властителю Игрушки. – После паузы он тихо продолжил: – Поступить так означает стать похожими на поджавших хвосты псов. А я, Акционер Рестерн, – не пугливая собака.

– Прошу прощения, если мои слова оскорбили тебя, Акционер Херл.

– Я принимаю твои извинения.

«Ритуал, – поморщился Леон. – Но от него есть толк – по крайней мере, ты видишь все в реальном свете. Но я не должен особенно обвинять его. У меня и так преимущество – я догадывался о возможности подобного. Так что для меня это не явилось большим сюрпризом, как для него. Для него и остальных, – поправился он. – Следующее собрание заговорщиков окажется последним. Из запуганных людей выходят неважные заговорщики, и смерть Мулво, несомненно, прибавит им причин для страха. Если только?…»

– У меня есть еще дела, – сказал он. – Возможно, мне понадобится срочно связаться с тобой. Ты будешь дома?

Рестерн покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Но твой совет хорош. Я буду работать, как обычно. В противном случае, – угрюмо добавил он, – я попаду под подозрение, и меня вызовут на допрос.

«Вполне вероятно. Властитель Игрушки не относится к числу тех, кто успокаивается, начав охоту», – подумал Леон, отключаясь.

Потом он попросил подогнать к двери плот. Забравшись в кабину, он откинулся на мягкое сиденье и резко выкрикнул приказ пилоту:

– В Библиотеку.

– Хорошо, Акционер.

Леон расслабился, когда плот поднялся высоко в небо. С одной стороны он мог видеть город, широкие улицы и прекрасные здания, огромные и стройные, роскошный летательный аппарат, посадочное поле и склады, кучкой расположенные с одной стороны от него. А может, напомнил он себе, именно оттуда все и началось. Теперь же на открытых пространствах окраин, омрачая первоначальный план застройки города, ютились ужасные лачуги.

Тем не менее это был чудесный план. Директор Грейл действительно подарил этот мир своему сынишке для игр, а мальчик любил красоту, и его направляли взрослые. Направляли, но не мешали. Он изо всех сил старался построить утопию.

«И ему это почти удалось, – подумал Леон. – По крайней мере, в первые сто лет, для первых поколений поселенцев, прежде чем раса не утратила свою чистоту, и население не разделилось на тех, кто имеет акции, и тех, кто не имеет. – Леон вспомнил о Фигурах у себя дома в родном дворце: тела его предков, обработанные так, чтобы не портиться от разложения, и расставленные в сидячем положении за длинным столом в Зале Памяти. – Они жили в доброе старое время строительства, волнующую пору стремительного роста. Они умерли мирно от старости либо в честном бою, вряд ли кто–нибудь из них ощутил смертоносное прикосновение наемного убийцы. Что они подумали о развивающемся безумии нынешнего Властителя Игрушки?»

– Библиотека, Акционер. – Голос пилота оборвал воспоминания Леона. Пилот направил плот в центр широкого круга. – К главному входу, Акционер?

– Нет. – Там будет слишком много людей – тех, кто желает воспользоваться услугами компьютера для переговоров с агентами, действующими по поручению клиентов, находящихся отсюда на расстоянии многих световых лет. – Ко входу техников, – решил он.

«И если это окажется не по душе Вохмису, будет очень жаль».

Проклиная в душе необходимость выполнения обычных формальностей и пытаясь совладать со своим нетерпением, Леон наблюдал, как техник проверяет его личность.

«Словно какой–то жрец, – хмурился он. – Блюститель одной из древних религий. Храмовый служитель, ревностно выполняющий свои обязанности, автоматически настроенный против любого, кто не придерживается его культа. А обслуживание Библиотеки и является таким культом, узким кругом тех, кто может работать с машиной и поддерживать ее в рабочем состоянии. Ты не можешь обвинять их, – сказал самому себе Леон. – Они работают на общее благо, благо всех постоянных жителей Игрушки».

И все же он был раздражен. Он – Акционер со всеми полагающимися ему привилегиями. У него имелось право войти в Библиотеку в любое время.

– Акционер Херл! – Вохмис, Глава Библиотеки, встал, когда Леон вошел в его кабинет. Кожа старика потускнела от лет, проведенных за изучением карт и графиков в залитой солнечным светом комнате. – Какая приятная неожиданность.

«Человек–крот, – подумал Леон, – никогда не покидающий стен Библиотеки».

– Вообще–то мне давно хотелось посетить вашу обитель, – вежливо ответил Леон. – Мне следует поблагодарить вас за сделанный вами прогноз относительно моих тканей. Меланж не слишком распространенный цветок. – После секундного колебания он произнес: – И не особенно популярный. Полагаю, что ошибки тут нет?

– Никакой! – Вохмис всегда спешил защищать свои прогнозы.

«Не слишком ли поспешно», – засомневался Леон и надавил посильнее:

– И все же странно, что вы прогнозируете столь резкое изменение. Вы уверены в точности своего прогноза? Я спрашиваю, – пояснил он, – поскольку это очень важно. Мы не хотим завалить склады плохо реализуемой продукцией.

– Прогноз точен, – подтвердил Вохмис. Он повернулся к столу, сел и начал рыться в листках бумаги, которые никогда не исчезали с его столешницы. – Вам не нужно опасаться на этот счет, Акционер Херл.

– Прошу прощения, если я по глупости подверг сомнению вашу работу, – пошел на попятную Леон.

– Я принимаю ваши извинения.

– Вы занимаете крайне ответственный пост, – заметил Леон, усаживаясь без приглашения. – В некотором смысле вы–то и являетесь истинным правителем Игрушки. Финансовым правителем, – поторопился добавить он. – Неточный прогноз – и произойдет потеря дивидендов. А еще несколько таких прогнозов – и мы можем лишиться всего нашего богатства. И ведь для этого совсем немного надо, – задумчиво произнес он. – Всего лишь колонка с неправильными данными. Ошибочная информация. Сведения, которые окажутся неточными. Информация, – продолжил он многозначительно, – которая исходит от того, кого не заботит благополучие Игрушки.

– Вы говорите об измененном прогнозе, – догадался Вохмис. – Данные эти поступили непосредственно от Властителя Игрушки.

– От Грошена? – Леон подался вперед. – А может, – тихо произнес он, – от кибера Грила?

Вохмис помедлил в нерешительности.

– Да, от кибера, – признался он. – Но я проверил их, – торопливо добавил он, – связавшись по гиперсвязи с Артусом. Кибер сказал правду.

– Разумеется. – Леон откинулся на спинку стула, небрежно улыбаясь. – Разве может быть иначе? Ложь в такое время означает полный провал. Он потерял бы благосклонное к нему отношение Властителя Игрушки. Нет, Акционер Вохмис. Кибер не будет лгать – пока, по крайней мере.

Вохмис поймался на крючок.

– Вы думаете, что он станет лгать позже?

– Я лишь указал на подобную вероятность, – ровным голосом произнес Леон. – Я признаюсь, что основываюсь при этом на одном предположении, скорее на подозрении, чем на факте. Но что, если Властитель Игрушки действительно станет во всем полагаться на кибера, будет считать его предсказания собственными, что тогда? Роль Библиотеки изменится. – Он рассмеялся, пожимая плечами. – Но кто знает, что сделает кибер? Или Властитель Игрушки?

– Пожалуй, – растягивая слова, сказал Вохмис, – это можно выяснить.

– Вы имеете в виду создание аналогов? – Леон задумался. – Я еще не думал об этом, – солгал он. – Но теперь, предположив подобное, думаю, вам без труда удастся прогнать на машине некоторые сложные ситуации, основанные на некоторых допущениях. Например, что случится, если кибер солжет в каком–нибудь прогнозируемом случае в будущем. – Он покачал головой и развел руками. – Но вряд ли мне стоит говорить, что вам нужно делать. Вы меньше кого бы то ни было на Игрушке нуждаетесь в подобного рода советах.

«Лесть, – подумал Леон. – Самый дешевый способ вовлечь человека в сеть интриг, но самый надежный. Взывать к самолюбию. Держать перед ним зеркало так, чтобы он видел собственное отражение в искаженном, преувеличенном виде. Посадить семя сомнения, подозрения и позволить ему взрасти. Мимоходом заметить, что самый главный враг Библиотекарей – это кибер, намекнуть почему и предоставить дальше действовать развитому инстинкту выживания Акционеров Игрушки. Но не пора ли сменить тему разговора?»

Леон подался вперед, с интересом рассматривая маленькую модель, выглядывавшую из–под бумаг на столе.

– Что–то новенькое, Акционер Вохмис?

– А, это? – Библиотекарь взял модель и покрутил ее в руках. Сделанная из прозрачного пластика, игрушка имела какие–то странные, искаженные очертания.

Леон попытался проследить за одним из контуров, выглядевшим как свернутая в спираль трубка, но потерял его и заморгал, внезапно почувствовав резь в глазах.

– Эксперимент в трехмерной топографии, – ухмыльнулся Вохмис. – По предложению Властителя Игрушки. Мы построили такой лабиринт в непосредственной близости от Машины.

Леон помрачнел.

– Приказ был отдан непосредственно Грошеном, – торопливо добавил Вохмис. – Он сказал, что туннели можно будет впоследствии использовать в качестве хранилищ для банков памяти. В этом есть смысл, – признался Библиотекарь, отставляя модель. – Рытье новых котлованов нам дорого обходится, и мы всегда ищем дополнительные мощности.

– Так что это такое?

– Действительно Лабиринт. – Вохмис осторожно дотронулся до модели. – Интересное изобретение, в котором использованы принципы ленты Мебиуса и бутылки Клейна. Двух–и трехмерный объекты с одной поверхностью, – пояснил он. – Я удивлен, что вы не знаете этого.

– Властитель Игрушки редко посвящает меня в свои дела, – бесстрастно произнес Леон. – Иначе я бы выступил против этого эксперимента – опасно пытаться осуществлять что–либо в такой близости от Машины. И это должны были сделать вы, – заметил он.

Вохмис обиделся:

– Уж не намекаете ли вы, что у меня просто не хватило на это духу?

– Нет, – торопливо ответил Леон. – Прошу извинить меня, если вы неправильно поняли, что я имел в виду.

– Принимаю ваши извинения. – Вохмис решил пооткровенничать. – Я действительно протестовал, – признался он. – Однако Властитель Игрушки настаивал, утверждая, что этот район будет впоследствии использован. Кроме того, поскольку работы ведутся моими техниками, то осуществлять их на большом расстоянии от Машины представлялось бы несколько затруднительно.

– Лабиринт, – задумчиво протянул Леон. – Игрушка. Но для чего она нужна?

– А что, разве во время забав с игрушками преследуется какая–нибудь цель?

– Нет, – согласился Леон. – Впрочем, одна–то цель обычно всегда есть.

Он задумался с хмурым видом. Рытье котлованов при помощи лазерных установок занимает мало времени, после чего специальные машины покрывают пластиком только что вырытые туннели. Гораздо труднее осуществить установку воздушных кондиционеров и другого оборудования.

– И как далеко вы продвинулись? – осторожно поинтересовался Леон.

Вохмис пожал плечами:

– Все уже почти закончено. Работы будут вестись еще несколько дней.

– Когда же они начались?

– Перед самым прибытием Грила на Игрушку, – проницательно произнес Вохмис, догадываясь, о чем думает Леон. – Кибер тут ни при чем.

– Тогда кто? – Леон дотронулся до модели кончиком пальца. – Грешен ведь не ученый. Он никогда бы до такого сам не додумался. Кто–то должен был подбросить ему такую идею.

– Возможно, какой–нибудь путешественник? – Вохмис пожал плечами – для него этот вопрос не представлял никакого значения. – Продавец новых игрушек или тополог, которому удалось привлечь к себе внимание Властителя Игрушки. Однако эта штуковина не так проста, – с неохотой признал он. – Невероятное количество поверхностей, сосредоточенных в небольшом объеме. – Он убрал в сторону модель и посмотрел на посетителя. – Прошу прощения, Акционер Херл, но меня ждут другие дела.

Леон улыбнулся этой ставшей ритуальной форме прощания, однако он не собирался так быстро отпускать Вохмиса.

– Есть еще одно дело, – осторожно сказал он. – Мне нужно проконсультироваться с Библиотекой.

– Консультация по личному вопросу? – Библиотекарь пытался скрыть свое раздражение. – Но все кабины у нас уже давно расписаны по времени, Акционер Херл. Будет очень затруднительно изменить составленный график. Если ваше дело из тех, которые могут подождать, я лично займусь им, как только смогу.

– Это дело не терпит отлагательств, – отрезал Леон.

– Но ведь…

– Прошу вас не обижаться, – перебил его Леон, – мне совсем не хочется доставлять вам хлопоты, но я должен напомнить вам о своем праве, как Акционера Игрушки, консультироваться у Библиотеки в любое время.

Вохмис поклонился, смиряясь с поражением.

– Как будет вам угодно, Акционер Херл. Что вы хотите узнать?

– Ответы на несколько вопросов, – вежливо сказал Леон. – Один из них касается прогнозируемого Библиотекой момента моей смерти.