Текст книги "Путь Гладиатора. Калин"

Автор книги: Эдвин Чарльз Табб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2

Леон Херл, один из Акционеров Игрушки, проснулся через два часа после рассвета и лежал, уставившись в расписанный узорами потолок, дожидаясь, когда рабыня принесет ему чай на завтрак. Он знал, что предстоит нелегкий денек. Помимо обычных обязанностей, его ждало еще собрание Ассоциации Прядильщиков, во время которой, помимо прочего, будет обсуждаться вопрос, касающийся будущей продукции. Он надеялся, что на этот раз обойдется без пустопорожней болтовни об очевидных вещах. И так они уже пошли на больший риск, чем он думал. И очень легко было шагнуть еще дальше, а это чревато последствиями.

Раздался осторожный стук в дверь – принесли его чай. Девушка была совсем молоденькой, с хорошенькой фигурой и не отвергающей домогательств, однако сегодня ее ждало разочарование: голова Леона была занята другими мыслями.

Едва он попробовал горячий, пахнущий специями напиток, как зазвонил видеофон. Он раздраженно потянулся и нажал кнопку. На экране возникло лицо Меара Эвана, его помощника.

– Доброе утро, Леон. Не разбудил?

– Нет.

– Тогда, надеюсь, мое вторжение в твой распорядок дня не слишком побеспокоит тебя. Ты принимаешь мои извинения? – Эван не стал ждать кивка Леона; он был слишком взволнован, чтобы придерживаться этикета. – Леон, нам удалось! Мы победили Властителя Игрушки!

Леон вздохнул:

– Знаю. И теперь, я думаю, ты хочешь созвать специальное совещание для выработки тактики дальнейших действий.

– Ну да, – признался Эван. – Я думал, что…

– Ты слишком много думаешь, – тихо перебил его Леон, – и все равно до тебя не доходит. Самое последнее, что мы можем себе позволить, так это привлечь к себе внимание. Если Грошен догадается, что мы объединились против него, он перейдет к решительным действиям. Очень решительным. – Он пристально посмотрел на своего помощника. – Я заключил пари. И буду собирать свои выигрыши. Мы обсудим детали на плановом собрании Ассоциации, назначенном на сегодня. Или ты забыл?

Эван покраснел.

– Ты слишком нетерпелив, – заметил Леон. – Но для спешки нет причин. План…

– Ты ошибаешься, Леон, – прервал его Эван. – Все не так, как должно быть. Неужели ты еще не знаешь, что у Властителя Игрушки появился помощник–кибер?

Леон помрачнел.

– Ты уверен?

– Я сам видел его. Его зовут Грил. А зачем Грошену кибер, Леон?

«Неправильно поставленный вопрос, – подумал Леон. – Какой интерес у Кибклана к Игрушке? Вот что мне больше хотелось бы знать. В его услугах здесь нет совершенно никакой нужды».

Он ласково улыбнулся встревоженному помощнику:

– Ты слишком беспокоишься, Меар. Нам нельзя ничего начинать без предварительного обсуждения всех последствий. Утром я побываю на заводе. Позже мы встретимся, как договаривались. А до тех пор ничего не предпринимай.

Леон выключил видеофон и с нахмуренным видом уселся на краю постели. Это был широкоплечий, приземистый мужчина с коротко остриженными волосами и темной кожей – наследие самых первых поселенцев.

«Эван слишком встревожен, – размышлял он. – А это чревато неприятностями. И все же сообщенные им новости очень важны. Кибер? Здесь, на Игрушке? В этом нет почти никакого смысла, но все же теперь этот факт необходимо учитывать при составлении дальнейших планов. Следует понять, что скрывается за столь внезапным интересом Кибклана к планете».

Леон принял душ, смазал кремом для удаления волос появившуюся щетину, потом привел в порядок волосы. Одетый, он стал казаться еще полнее, чем был на самом деле, благодаря шикарным эполетам на ключицах и широкому поясу, обтягивавшему талию. Брюки–клеш и блестящие черные ботинки увеличивали эту иллюзию. Он осторожно намотал церемониальный кнут на левое запястье, и облачение было закончено.

Завтрак состоял из сока, каши и сушеных фруктов, которые он запил своим любимым чаем, приправленным специями. Потом на личном антигравитационном плоту он полетел от дома к заводу, расположенному далеко за пределами города.

Завод занимал огромную площадь, крыша главного производственного цеха находилась почти в ста футах от поверхности земли. На полу тянулись ряды ткацких станков, напоминая хорошо спланированный парк. И хотя благодаря системе вентиляции все помещение продувалось воздушными потоками, в нем все равно стоял раздражающий проплесневелый запах. Воздух все еще поддерживался теплым, не давая проникнуть внутрь ночному холоду; позднее здесь станет прохладнее, в то время как снаружи воцарится палящая жара.

Леон остановился в тени одного ткацкого станка, наблюдая, скорее даже ощущая, а не видя, бесперебойную, весьма и весьма эффективную работу пауков–ткачей. Чистый пол, отметил он, рабочие трудятся за станками, а надсмотрщики присматривают за ними, держа наготове электронные хлысты. Все помещение переливалось разноцветными огнями в ярком свете потолочных ламп.

Заведующий отделом тканей Вогель сопровождал группу инопланетных покупателей, проявляя по отношению к ним почтительность, смешанную с мягким юмором, давая повсюду объяснения и очень ненавязчиво намекая, что гостям завода известно ровно столько же, сколько и ему, и что при желании они вполне могли бы справиться с его обязанностями. Что конечно же было просто смешно: чтобы стать заведующим отделом по тканям, требовалось по меньшей мере двадцать лет стажа, но и в этом случае лишь немногим удавалось создать какой–нибудь новый образец ткани.

– Как вы видите, джентльмены, – говорил Вогель, – наши ткачи – это мутировавшие пауки, прошедшие генетический отбор по размеру, способностям и цвету нити. Отметьте развитие их прядильных органов. В качестве метода обучения мы используем инъекции. Отобранного паука–ткача готовят к выполнению строго определенного задания, и когда он в совершенстве овладевает требуемыми навыками, его убивают и из главного нервного центра добывают сыворотку, которую затем впрыскивают другим паукам. Таким образом «память» обучения передается от одного ткача к другим. Потом остается просто расставить в цеху ткацкие станки, надсмотрщиков, обеспечить питание и все такое прочее.

«Да, все очень просто, – усмехнулся про себя Леон. – Уже само по себе то, что пауков удается обучать, – огромное достижение. А заставить их прясть – воистину маленькое чудо!»

– У нас имеется триста семь различных рисунков тканей, – продолжал Вогель. – И семьсот двадцать восемь серийных образцов различных размеров. Таким образом, наши ковры, настенные покрытия и ткани способны удовлетворить любые пожелания.

Вогель нагнулся и взял в руку кусок тончайшей ткани – это был ковер, который, если его распрямить, покрыл бы целую комнату. Сейчас же он представлял собой малюсенький шарик, который легко помещался в кулаке. Но если его расправить, то не появится ни единой складки.

– Цвета материала природные, поэтому они не блекнут со временем. Эта ткань прочнее любого пластика или металлического сплава, обладает огнеупорными свойствами, защищена от непогоды. Если вы еще не приобрели никаких других тканей, то вам следует купить материал, производимый пауками–ткачами Игрушки. Из него вы сможете изготовить палатку, плащ, любую выкройку, чтобы скоротать часы скуки. С его помощью вы можете дать знать, что попали в беду; он подобен нежным объятиям любимой, это то, что можно оставить своим наследникам.

«Он рискует, – подумал Леон. – Пожалуй, он чересчур рискует, ведь инопланетяне такие чувствительные».

Но тут все засмеялись, и Леон успокоился. Завотделом по тканям действительно умел точно оценивать терпение своих посетителей. Тот, кто выращивает чувствительных и отвратительных на вид пауков, может считать эмоции людей не более чем детскими играми.

Тут Леон, заметив, что Вогель смотрит на него, кивнул ему. Тот принес извинения посетителям и прошел к станку, где стоял Леон.

– Акционер Херл.

– Как дела, завотделом по тканям?

– Ну, мне кажется, – начал Вогель, – что эти покупатели, увидев предложенный нами товар, больше никуда не пойдут. – После паузы он продолжил: – Не посчитаете ли вы излишней смелостью с моей стороны услышать поздравления, Акционер? По поводу вчерашнего сражения, – пояснил он. – Я следил за ним на экране. Очевидная победа зелено–серебряных.

Леон кивнул, принимая поздравления.

– Лично я выиграл полную ставку и получил солидный дивиденд на вложенный капитал, – с гордостью сообщил Вогель. – А вы будете снова делать ставки, Акционер?

– Нет, – ответил Леон. – И если вы не дурак, то поступите, как я. Будет очень жаль увидеть вас выставленным на аукционе из–за неспособности выплатить долги.

Допущенная фамильярность и сознание собственной значимости привели к тому, что Вогель дерзнул заметить:

– Но вы ведь выкупите меня, Акционер Херл. Разве кто–нибудь еще способен так обучать ваших пауков–ткачей?

– Найдем, – резко бросил Леон. У Вогеля, как и у него самого, была темная кожа, но волосы у завотделом не вились, свидетельствуя, что он полукровка. Ну и самое главное, у него не было акций. И было бы неплохо напомнить ему об этом. – Да, если вы попадете на аукцион, я вас выкуплю, – растягивая слова, произнес он. – Это верно. Но только затем, чтобы ваш опыт не стал достоянием других; потом вас отправят вкалывать на полях. Так что не доставляйте мне лишних хлопот, завотделом по тканям, и мое отношение к вам не будет меняться. Не забывайте об этом.

– Да, Акционер.

– Вы оскорбили меня. – Леон нанес резкий удар плетью по боковой стороне ноги служащего. – Смотрите, чтобы такое больше не повторилось. А теперь возвращайтесь к выполнению своих обязанностей.

Вогель поклонился с устремленным в сторону взглядом.

Выйдя из огромного здания, Леон остановился, вдыхая морозный утренний воздух и радуясь тому, что покинул помещение с ткацкими станками. Да, мутировавшие пауки обеспечивали постоянный приток денег, однако все равно он не мог преодолеть отвращение, которое эти твари внушали ему чуть ли не всю жизнь.

«Это началось, – припомнил он, – с момента, когда отец заставил меня увидеть их за кормежкой».

Для удовлетворения потребностей пауков в энергии в их диету, и так богатую белком, добавляют настоящее мясо. Даже сейчас Леон не мог забыть вопли рабов. Да, то были конченые люди, преступники, худшее из того, что продается на аукционе, но ведь все равно это были люди.

Он постарался выбросить опасные мысли из головы.

«Вещи таковы, каковы они есть, в силу существующей системы. И чтобы что–то изменить, нужно прежде сломать эту систему. Ну, – поправил он себя, – не так чтобы полностью ее разрушить, – но хотя бы произвести значительные изменения».

Уже немало времени прошло с той поры, как Грошен обрел реальную власть, доставшуюся ему по наследству. И все равно система оставалась такой, что его власти, в сущности, ничто не угрожало.

Оказавшись в своем офисе, Херл нажал кнопку. На ожившем экране появилось бледное лицо простого работника.

– Это Акционер Херл, – отрывисто бросил Леон. – Каково состояние моего счета?

– Одну минутку, Акционер. – И через полминуты: – На вашем счете все еще хранится пять процентов вашего последнего дивиденда, Акционер.

«Пять процентов, – подумал Леон, выключая видеофон. – Так много? – Он задумался. – В чем еще я нуждаюсь? В новом антигравитационном плоту? В новых настенных украшениях во дворце? В новых рабах?»

Приняв решение, он нажал кнопку. С экрана на него посмотрел секретарь.

– Элгар, – обратился к тому Леон. – Я по поводу украшений, созданных мастерами Ша Тун. Приобрети их.

– Все?

– Столько, сколько это позволит мой счет. И лучше поторопись, – напомнил он. – Следующий дивиденд поступит через пять дней. Но до этого цены резко подскочат.

– Как прикажете, Акционер.

Леон со вздохом отвернулся от экрана. Бережливый по природе, он ненавидел эти регулярные вынужденные траты остатков дивиденда. И все же что еще он мог сделать? Если деньги не тратить, то их просто–напросто аннулируют. На Игрушке никому из Акционеров не позволяется наживать богатство.

Тут загудел интерком.

– К вам просится какой–то человек, Акционер, – сказал секретарь. – Впустить?

– Ему назначена встреча?

– Нет, Акционер. Это монах Всемирного Братства.

– Его имя?

– Брат Элас, Акционер.

Леон был заинтригован.

– Пусть войдет.

Монахов Всемирного Братства на Игрушке было не слишком много. Часть их построила церковь неподалеку от посадочного поля, другие же раздавали лекарства и благословение беднякам. Некоторые даже проникали на аукцион, где гремели своими дешевыми пластиковыми кружками с обитыми краями, бесконечно прося милостыню.

«Интересно, что ему нужно?»

– Милосердие, брат, – тихо сказал монах, когда Леон задал ему этот вопрос вслух. – Дар доброжелательности от одного члена сообщества другому. И в качестве такого дара будет сама жизнь, во множестве случаях.

Леон указал на стул:

– Например?

– Вчера состоялось сражение. Пятьсот человек сражались на арене. Из них уцелело сто десять, и они устроили пир, празднуя победу. А что сталось с остальными, брат?

– Они умерли.

– От холода или ран, – согласился монах. – Многим из них можно было бы спасти жизнь, если бы они получили лекарства, еду, тепло костра и медицинскую помощь. Гораздо больше из них увидели бы рассвет, если бы нам позволили оказать им помощь.

– Нет! – негодующе воскликнул Леон. – На арене ты либо одерживаешь победу, либо умираешь. – Он поднял руку, останавливая протест собеседника. – Не я устанавливал эти правила, брат. Грего Грошен правит Игрушкой. Вот к нему–то и обращайте свои просьбы, не ко мне. Я не Властитель Игрушки.

– Но вы ведь Акционер.

– Как и двадцать тысяч других.

– Однако ваш пакет акций гораздо солиднее, чем у большинства других, – хитро напомнил ему монах, – и поэтому вы обладаете большим влиянием. Пожалуйста, брат, я прошу милосердия для тех, кто не может сам себе помочь.

Леон откинулся на спинку стула, внимательно глядя на монаха, одетого в грубую домотканую рясу. Культурный человек (это было ясно по его речи), и если верны слухи, то он обладает большими познаниями в области психологии.

«Почему такой человек довольствуется ношением простой рясы и грубых сандалий на босу ногу?»

Взгляд Леона переместился на коротко остриженную голову, худое аскетичное лицо, обрамленное откинутым назад капюшоном, с глубоко посаженными глазами, под которыми залегали темные круги.

– Послушайте, – внезапно произнес Леон. – Пока вы еще не сообщили мне, почему я должен помочь вам. Ответьте на один вопрос, и, если ответ меня удовлетворит, может быть, я чем–нибудь смогу помочь вам. Вы согласны?

Брат Элас кивнул:

– Согласен.

– Хорошо, – сказал Леон и глубоко вздохнул. – Сообщите мне хоть одну серьезную причину, по которой я должен помочь вам.

Взгляд монаха встретился с глазами Леона.

– Взгляните на свое окружение, Акционер. Рабы, падшие женщины, разорившиеся люди, сломленные болезнями и бедностью. Посмотрите на них и вспомните о простых словах, сказанных некогда, и произнесите их про себя: «Туда с милостью Божьей иду я».

– Это ваша вера?

– Да, брат. В тот день, когда все люди взглянут друг на друга с этой мыслью в голове, начнется новый золотой век.

Леон иронично заметил:

– Возможно, тем не менее я не думаю, что многие из живущих сегодня доживут до него.

– Да, брат, это так, – вынужден был признать монах. – Однако мы делаем все, что в наших силах.

«И делаете это весьма неплохо!» – мысленно добавил Леон.

Почему–то этот человек заставил Херла почувствовать какую–то вину, некоторое беспокойство, и все же у него не было причин для гнева или раздражения. Он знал, что нельзя поддаваться подобным эмоциям, чтобы не выглядеть идиотом. Леон задумчиво посмотрел на монаха. Нельзя судить о Всемирном Братстве по внешнему виду его членов. Они обосновались на множестве миров и имеют влиятельных друзей повсюду. Глупо было бы противодействовать Братству. Разумным поступком было бы завоевать их дружбу, добиться их поддержки.

Леон нажал кнопку на видеофоне.

– По поводу украшений, – сказал он секретарю. – Отмените покупку. Вместо этого выдайте кредит монаху Всемирного Братства. Я дам ему вексель. – Выключив видеофон, Леон нацарапал несколько слов на листке бумаги. – Вот, держите. У меня осталось пять процентов последнего дивиденда. Используйте по своему усмотрению.

– Брат, вы так великодушны!

– Возможно. – Леон пристально посмотрел на монаха. – А может быть, я преисполнен амбиций! – тихо проговорил он. – Возможно, я просто надеюсь на вашу будущую помощь. Еще один вопрос, брат. Что вы можете дать мне взамен?

– Наши молитвы, брат. Или нашу помощь, если в том возникнет необходимость.

Леон пожал плечами:

– Пока я могу обойтись и без ваших молитв, как, впрочем, и без вашей помощи. Неужели вы не можете предложить ничего получше?

Брат Элас встал, протянул вперед руку с чеком и бросил его на стол.

– Благотворительность, брат, это когда дают, не прося ничего взамен, когда дарят, не надеясь на вознаграждение, – быстро произнес он. – Мы ждали вашей благотворительности, больше ничего.

– Не предлагая ничего в свою очередь?

– Благотворительность – это доброе дело, брат. А наградой за него и является сама благотворительность.

«Небольшая награда за пять процентов дивиденда, – подытожил Леон. – Но разве можно спорить с фанатиком?»

Монах определенно был фанатиком. И все же этот человек восхищал Леона. По крайней мере, он жил, придерживаясь принципов.

– Подождите, – позвал он монаха, когда тот подошел к двери. – Вы забыли взять то, за чем пришли. – Он подтолкнул чек к противоположной стороне стола.

* * *

Акционер Меар Эван пересекал комнату из угла в угол, раздражение ощущалось в каждом шаге. Капельки пота сверкали на темной коже, скатываясь из–под копны вьющихся волос, – предательские свидетельства высокого положения, появления которых не могли предотвратить даже воздушные кондиционеры. Он резко обернулся, когда в комнату вошел Леон, и расслабился, указав на стол, окруженный креслами, из которых не были заняты лишь два.

– Наконец–то, – проворчал он. – Что тебя задержало?

Леон посмотрел на свои часы:

– Я что, опоздал?

– Нет, – признался Эван, усаживаясь в свое кресло. – Просто я подумал, что ты будешь более встревожен, – объяснил он. – После вчерашнего успеха. Ладно, это особый случай.

– Потому что мы победили? – Леон постоял возле своего кресла, оглядывая комнату. Стены ее были обиты деревянными полированными матовыми панелями, затейливая резьба на потолке – реликт давно исчезнувшей моды. – Это помещение проверяли на наличие электронных подслушивающих устройств?

– Естественно. – Председатель Рестерн, невысокий, приземистый, не привыкший много говорить, указал на человека рядом с собой: – Шим позаботился обо всем. Вдобавок он включил механизм, создающий гетеродинный барьер. Мы в безопасности от шпионов.

«Возможно, – подумал Леон, – но вот в безопасности ли мы от предателей?»

В чем, в чем, а в этом никогда нельзя быть уверенным. Гордый и обидчивый человек только и ищет возможности отомстить за воображаемое оскорбление. Алчность, все еще остающаяся самым сильным побудительным мотивом, может соблазнить кого угодно, обещая быстрое получение прибылей. Так же, как и страх. Усевшись, он оглядел всех присутствующих. Девять мужчин, нет, десять – вместе с ним, – вот и вся Ассоциация Прядильщиков, играющих в великих конспираторов.

«Неужели нас собрало вместе четкое осознание опасности? – размышлял он. – Или они здесь, чтобы прибавить пикантности своим жизням и хоть как–то разнообразить безмятежное существование?»

Легче поверить в это, чем в то, что все они альтруисты, работающие вместе ради общего блага.

Шим встал и заговорил первым:

– Как вы все знаете, вызов, принятый Властителем Игрушки, в итоге способствовал тому, что мы приобрели еще один пакет акций. Он будет, как и договорено, поделен среди нас. А теперь мы должны обдумать наш следующий шаг.

– Еще один вызов, – импульсивно вставил Эван.

Шим поднял брови и оглядел присутствующих:

– Кто за?

Никто не поднял руки.

– Есть другие предложения?

Леон подавил в себе желание поднять руку.

«Пусть сперва выступят другие», – решил он.

Ему меньше всего хотелось приобрести такую же, как у Эвана, репутацию. Тот говорил слишком долго и слишком часто. Более того, он говорил, не думая.

«Ребенок, – подумал Леон. – Он представляет опасность».

Однако Эван был Акционером, членом Ассоциации. К нему следовало относиться с терпением.

– Не думаю, что нам удастся заполучить такое простое пари во второй раз, – тихо сказал Рестерн. – Во–первых, Властитель Игрушки – далеко не дурак, хотя иногда и ведет себя как законченный сумасброд. Во–вторых, риск проигрыша слишком велик. – Он пристально посмотрел на Эвана, когда тот попытался его прервать. – Нам удалось завербовать под наши знамена всех опытных бойцов, еще не подписавших других контракто в. Грошен был ограничен в выборе, он мог нанимать лишь недавно прибывших путешественников, не имеющих опыта боев. Естественно, из–за этого он и проиграл. Но если мы попытаемся снова заключить похожее пари, то он использует личную гвардию. Неужели кто–нибудь из вас думает, что наемная армия сможет победить элитные отряды гвардии?

Рестерн умолк, ожидая ответа.

– Можно и по–другому заключать пари и выигрывать их, – загорячился Эван. – Не обязательно устраивать сражения на арене. Что, если бросить ему вызов так, чтобы он сам сыграл? В шахматы или, скажем, в скаг?

Тут вмешался Шим:

– А кто будет играть с другой стороны? Ты?

Эван помедлил в нерешительности.

– Я бы с готовностью, если б умел хорошо играть, – ответил он. – Однако…

– Тогда кто? – Рестерн, которому было наплевать, что его вмешательство могли посчитать оскорблением, оглядел собравшихся. – Так я и думал. Никто из вас не осмелится вызвать неудовольствие Властителя Игрушки, открыто нападая на него. Я не могу винить вас. Даже сейчас мы не можем предвидеть всех последствий победы Акционера Херла. Грошену не нравится проигрывать. Его гордость – вещь хрупкая, нежная. – Он посмотрел на Леона. – Неплохо было бы позволить ему взять верх над тобой в каком–нибудь не слишком важном споре, – предложил он. – Прошу меня извинить, если кто–то посчитает, что в моем предложении содержится оскорбление.

– Я принимаю твои извинения, – кивнул Леон – я уже думал об этом. Пара подходящих рабов, которые привлекли внимание Властителя Игрушки. Я проиграю их Грошену, когда настанет время.

Рестерн одобрил:

– Не стоит откладывать это на слишком долгий срок.

– Да, не стоит.

– Ты мудр. Естественно, Ассоциация компенсирует твой проигрыш. – Рестерн снова обвел глазами присутствующих. – Есть предложения?

– А почему бы нам не сложить наши дивиденды, чтобы нанять отряд опытных наемников, атаковать дворец и свергнуть Властителя Игрушки? – Мулво был столь же нетерпелив и горяч, как и его предки. – Вот только не стоит сражаться этими идиотскими мечами и копьями. Мы применим автоматическое оружие, лазеры, даже газ. Сотня планет готова предоставить нам все необходимое.

– Революция, – запротестовал Рестерн, – вооруженные бойцы, кровь на улицах, разруха. И без всякой уверенности, что мы победим. Ты должен понимать, что произойдет в таком случае.

«Он понимает, – подумал Леон, глядя на лицо Мулво. – Ведь это его дедушка по отцовской линии пытался осуществить мятеж. В живых удалось остаться только его матери, да и то потому, что во время мятежа она оказалась за пределами планеты. Лишь через двадцать лет, ценой расставания с половиной принадлежавших ей акций, ей удалось добиться от нового Властителя Игрушки позволения на возвращение».

Мулво прочистил горло.

– Извини, – поторопился добавить Рестерн, – если мои слова прозвучали для тебя обидно.

– Я принимаю твои извинения, – мрачно ответил Мулво. – Нельзя ли поставить мое предложение на голосование?

Результатом голосования явилось отклонение его предложения, и теперь он сидел, сверля глазами столешницу, – вулкан, готовый в любую минуту взорваться.

– Можно мне сделать предложение? – Тревожную тишину разорвал еще один человек. – Незаметное, но непосредственное воздействие на Властителя Игрушки. Используя внушение и наркотики, завладеть его волей. У меня есть одна рабыня, – пояснил он. – Девушка, юная и красивая, которая может стать идеальным оружием. Подготовленная нашими техниками, она…

– …провалится, как только ее психику подвергнут мыслезондажу, – перебил его Рестерн. – И это случится еще до того, как он вообще увидит ее. Неплохое предложение, Эмиш, – тихо сказал он. – Однако оно основано на недостаточной информации. – Он еще раз оглядел присутствующих. – Есть другие?

– Прямой вызов, – выложил свой план Леон, растягивая слова, ему очень хотелось, чтобы это предложение исходило от кого–нибудь другого. – Рано или поздно это все равно случится, – оправдываясь, произнес он. – Один из нас либо кто–нибудь, работающий на нас, должен предстать перед Властителем Игрушки и бросить ему вызов. Основной Закон позволяет это. Сменить Властителя Игрушки возможно, если будет получено большинство при голосовании, чего невозможно достичь, либо же если кто–то бросит прямой, личный вызов, дабы показать, что он обладает психическими и физическими способностями, дающими ему право возглавлять планету. Защитная мера против упадка, – пояснил он. – Управляющий Конрад Грейл вполне понимал опасности, присущие корпоративному обществу, и принял меры предосторожности, закрепленные в Сертификате Корпорации.

– Это верно, – задумчиво проговорил Рестерн. – Но ведь такой вызов может быть брошен лишь Акционером, у которого есть, как минимум, десять процентов акций. Известен ли нам человек с подобным количеством акций? – Он с сожалением покачал головой. – Ты грезишь о невозможном, Акционер Херл. Возможно, когда–то, в самом начале, это еще было возможно, но не сейчас. Слишком много Акционеров, мелких и не очень. Задолго до того, как нам удалось бы даже на некоторое время стать владельцами требуемого количества акций, Властитель Игрушки узнал бы о наших попытках приобрести акции и нанес бы удар!

– Квара, – внезапно вмешался Эван. – Она наверняка владеет требуемым количеством акций.

– Сестра Властителя Игрушки? – презрительно Фыркнул Мулво. – Ты в своем уме? Неужели ты хоть на мгновение вообразил, что она может присоединиться к нам в борьбе против своего брата?

– Почему бы и нет? – заупрямился Эван. – Он умрет, и она наследует его положение. Награда стоит усилий.

– А если она проиграет?

– Мучительная смерть. – Эван оглядел присутствующих. – Но если мы все поддержим ее, разве она сможет проиграть?

– Хорошо, Акционер Эван, давайте все обдумаем. – Рестерн попробовал сделать прогноз, который и без того был ясен всем: – Она побеждает и становится новой Властительницей Игрушки. Неужели мы сражались только для того, чтобы какой–то другой человек снова стал держать нас за горло? Ведь это одна и та же семья, – заметил он. – Одна и та же кровь. За Грошенами никогда не числилось проявлений милосердия. – Он оглядел лица присутствующих, отметил их разочарование.

И заговорил прежде, чем оно еще больше возросло и вылилось в гнев: – Я предлагаю повременить с нашими планами на будущее. Это даст нам время консолидировать наши выигрыши и обдумать не только преимущества, но и недостатки любого плана. А теперь, Акционеры, давайте перейдем к обычным делам Ассоциации Прядильщиков. Акционер Шим?

Леон откинулся на спинку кресла, вполуха слушая детали обсуждаемых дел, где говорилось, сколько произведено продукции, сколько продано, обсуждались образцы тканей и цены.

«Еще одна неудача, – думал он. – Еще одна тупиковая ситуация. Очередная отсрочка, когда совет находит кучу причин ничего не делать, хотя всем очевидно, что что–то делать надо.

Из всех присутствующих здесь только Мулво высказал действительно практическое предложение».