Текст книги "Слизняк (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

7 Глава

I

Они смогли пришвартоваться только тогда, когда прилив стал достаточно сильный. Джонас, спрыгнул в воду, поймал веревку которую ему кинул Слайди и привязал её к ближайшему дереву на берегу.

– Сегодня здесь жутко, – прокомментировала Рут, спускаясь с заднего выступа.

– О чем это ты говоришь? – поинтересовался Слайди.

Она смотрела в недоумении вверх и вокруг:

– Ни знаю как будто просто… по-другому. Странное чувство. Это моя женская интуиция. У нас есть это, ну ты знаешь шестое чувство. Я видел это на шоу Опры.

Слайди спускался, хмурясь. "Сука снова напилась или что-то напортачила." Вода лежала, как черное стекло. Над головой не было видно ни Луны, ни звёзд, все было затянуто большими кучевыми облаками. Впереди стояла стена деревьев она выглядела как неясная, темная масса. Слайди самому это всё не очень нравилось, но он не признался себе в этом.

Оказавшись на берегу, все трое встали рядом и начали проверять оборудование, которое им было необходимо. Футболка Рут прижалась к ее груди. Когда она подняла фонарь, Слайди отдернула ее.

– Я же говорил, никаких фонарей. Сегодня на острове есть люди.

Джонас казался раздраженным, из-за того что он промок:

– Есть идеи, что делать если они кемпинга возле хижин?

– Нет, поэтому мы должны быть очень осторожны. Надпись на майки Слайди гласила. "ПЛЯЖ ПИТТИХО ЛИФЛЕ ПРОБЛЕММНЫЙ ПЬЮЩИЙ ГОРОД." – Так что помни, что я тебе говорю. Мы входим и выходим как можно быстрее. Я буду следить, а ты Джонас, зайдешь, возьмешь не много товара и уйдешь. Затем мы возвращаемся к лодке. Нам нужно выбраться отсюда за полчаса до того, как прилив начнёт уходить.

– Что мне делать? – Рут попросила инструкции.

– Ты можешь подправить свои сиськи, мне все равно. Только не шуми. Уже за полночь, и эти фотографы, вероятно, спят. Но никогда не знаешь наверняка.

– Есть среди них цыпочки? – Спросил Джонас.

– Какая тебе разница! – возмутилась Рут и дала ему пощечину. У Джонаса всегда были проблемы с вуайеризмом, и Рут знала об этом. На самом деле у него было гораздо больше проблем, чем это, но это была другая история.

– Двое из них, я думаю, – сказал Слайди.

– Это касается и тебя тоже! – добавила Рут, и надавала Слайди оплеух.

Слайди вскинул огромную, грязную руку к ее лицу и сжал ее губы своими пальцами. – Говори тише, заноза в заднице.

Джонас прихлопнул комара. – Теперь, когда я думаю о всяком, как насчет того, что бы Рут осталась здесь?

– Она под кайфом, и будет в ярости.

Даже в темноте они могли видеть, как ее лицо краснеет. – Я не собираюсь оставаться здесь одна! Там аллигаторы, змеи и всякое другое подобное дерьмо!

– А ещё ты забыла пиявок и клещей, – добавил Джонас. – О да, и эти большие пауки, которые парализуют тебя, когда кусают.

– В жопу это всё! – Рут возмутилась так красноречиво, как только могла. Сразу после того, как она это сказала, мимо пролетела летучая мышь. – Черт!

Слайди погрозил ей указательным пальцем. – Дрянь больше никакого шума, или мы оставим тебя здесь.

– Молчу, – прошептала она.

– Так что давай, блядь, перестанем пиздеть и начнем двигаться.

Они медленно шли по тропе. Видимость была плохой, даже когда их глаза акклиматизировались к темноте леса. Они слышали невидимых животных, пробираясь сквозь густые заросли. Слайди казалось, как будто они шли через туман.

Через сто ярдов он прошептал – ни звука. Всем смотреть по сторонам.

Они всматривались сквозь растущие деревья. На поляне мерцал свет. Палатки были установлены в небольшой бухте, рядом с ними потрескивал костёр. Блондинка в бикини сидела перед огнем, записывая что то в блокнот.

– О, чувак какая цыпа, – процедил сквозь зубы Слайди и схватил себя за промежность.

– Черт, – прошептал Джонас.

Рут посмотрела на них с нескрываемой злостью. – Я оторву тебе яйца, если ты хотя бы подумаешь посмотреть на нее! – раздался горячий шепот в ответ.

Слайди хмыкнул. Он должен был признать, что это могло бы быть весело. Но…

Не сегодня.

– Черт, – прошептал Джонас. – Почему они не спят?

Кто-то вышел из леса и подошел к блондинке, которая подняла глаза и начала болтать. В свете огня Слайди мог сказать с уверенностью, что парень был большим выродком: тощий, долговязый и сутулый. – А это что за хрен? Один из фотографов? – Давайте двигаться дальше, – прошептал он.

Они ускользнули, обратно в лес.

– Что, если есть люди и в тех лачугах, тоже? – Спросил Джонас.

– Никого там не будет – Слайди был в этом уверен – черт!

Наружный свет ярко светился в первой хижине, дверь была открыта.

– Черт, Слайди! – прошептал Джонас.

– Я не могу поверить в это дерьмо. Зачем кому-то из этих людей располагаться здесь, черт возьми!

По крайней мере, не для того, о чем они могли бы по думать. Это была самая дальняя хижина Джонаса, используемая для его гидропонной операции, на другом конце острова. Он знал, что если он сейчас возьмёт и все испортит, они потеряют все и чертовски много денег.

– Я говорю, мы все равно пойдём и возьмём удобрения, – сказал Джонас.

– Нет, – настаивал Слайди. – Мы будим идиотами, если сделаем это.

Рут улыбнулась в темноте.

Джонас был очень раздражён. – Черт, Слиди, я даже не думаю, что в этой первой лачуге кто-то есть.

– Тогда почему дверь открыта? Почему свет включен?

– Может быть…

Без предупреждения Рут завизжала, как судейский свисток.

Сердце Слайда сжалось от неожиданности. Он закрыл рукой её рот, чтобы заглушить крик, и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. – Что за дерьмо!

– Что с ней?

– Тихо, тихо! – успокаивал её Джонас шепотом. Он поднял дрожащую руку Рут, на которой лежала маленькая тонкая змейка. – Пустяк, – сказал он и сорвал змею пальцами и выбросил. "Дерьмо, всего лишь маленькая змейка, а она нас возможно выдала", мыслил Слайди. Он держал рот Рут закрытым своей рукой, они с братом решили не сговариваясь затаиться и посмотреть услышал ли кто ни будь её крик в хижине. В светлом, открытом дверном проеме появилась тень, и вышел человек.

Другая цыпочка, понял Слайди. "Какого черта здесь происходит?" Для них это не имело значения, потому что, если бы она услышала вопль и позвонила властям, им пришлось бы делать ноги с острова и оставить весь товар здесь.

Женщина в дверях выглядела бледной и стройной. Она вышла и оглянулась, как будто искала нарушителей.

Затем она пожала плечами и вернулась внутрь.

– Нам повезло – сказал Слайди – Она ничего не слышала. – Он показал рывком головы, отойти.

Когда они добрались до другой поляны, Слайдес понял, что он все еще не отпустил Рут. Она рухнула из его рук, когда он ослабил свою хватку.

– Черт, чувак! – Воскликнул Джонас. Он казался почти счастливым. – Она мертва?

Лунный свет пробивался сквозь облака. Рут лежала все еще у их ног. – Я ведь не задушил эту суку, верно?

Он немного успокоился, когда ее грудь поднялась, и она вернулась в сознание.

– Блин, – заметил Джонас. – Я только начал надеяться.

Ее глаза моргнули, она наклонилась на локти. Затем осознанность вернулась. – Черт возьми! Эта змея!

Слайди посмотрел на неё вниз, уперев руки в бока. – Ты такая же тупая, как и они, девочка. Ты почти все испортила.

Она, казалась, возмущена его комментарием. – На мне была треклятая змея!

Слайди схватил её за воротник рубашки дёрнул вверх и толкнул ее к дереву. – Это была просто маленькая Сосновая змейка, безмозглая твоя голова.

– Она собирался меня укусить!

– Если ты не будешь сдерживать свой гребаный голос, детка, то в следующий раз, когда я буду ловить аллигаторов, я надену твою задницу на крючок.

Джонас улыбнулся и поднял одну бровь на эту угрозу.

– Сосновые змеи не ядовитые, – Продолжил Слайди – а эта была слишком мала чтобы кусаться. Ты самые тупые сиськи на ножках. – Он убрал руку и указал на нее. – Если мы услышим хотя бы еще один писк из тебя, то ты будешь мёртвыми сиськами, ты слышишь меня?

– Хорошо, – ответила она.

– Что нам теперь делать, Слай? – Спросил Джонас. – Мы не сможем собрать траву в ближайшее время, мы можем пропустить прилив.

Слайди проворчал, потирая бороду. – Я знаю. У нас только два варианта. Уходим сейчас же и возвращаемся, когда будет безопаснее.

– Давайте сделаем это, – решилась сказать Рут самым тихим голосом на какой она была способна.

– Или мы можем подождать, пока та цыпочка в хижине заснет. Тогда мы возьмем травку и отправимся в лагерь где-нибудь посреди острова. И будем ждать двадцать четыре часа да следующего ночного прилива.

– Я не могу так долго ждать Слайди, – настаивал Джонас, качая головой. – Если я не поставлю больше продукта на улицу, я потеряю всех покупателей. Понимаешь не имеет значения, насколько хорош продукт, если я потеряю свою репутацию, то тогда не смогу выставить это дерьмо на улицу.

– Тогда все улажено. Мы подождем до завтрашней ночи и возьмем траву когда стемнеет.

Выражение лица Рут показало, что она думает об всём этом. – Значит, мы должны будим сидеть в лесу двадцать четыре часа? Со всеми этими змеями?

Джонас улыбнулся. – Да, детка. Может быть, мы привяжем тебя к дереву и позволим змеям кусать твои сиськи. Или запихнём горсть их в твою маленькую дырку.

– Ох, мать.

Давайте вернемся к лодке и немного подождём – сказал Слайди. – Мне нужно выпить пива. – Его мысли рассеялись во время прогулки назад. Сегодня будет хлопотно, но это того стоит, он знал это. Гидропонная трава его брата стоила хороших денег на улице за её качество, и это было намного проще, чем иметь дело с этим незаконным мясом аллигаторов. За один день работы он мог бы уволиться. Впереди он наблюдал, как Рут шла по тропе. Да, она была большой занозой в заднице, но… её тело, и она знала, что с ним делать; следовательно, это была главная причина, по которой он и Джонас держали ее при себе. Она завязала футболку большим узлом, показав живот, достаточно хороший для одного из этих рекламных роликов. Ночная влажность увлажнила хлопчатобумажную ткань, через которую было видно обнаженные груди.

Да, он знал. Что, когда-нибудь она станет приманкой для аллигаторов… но… на самом деле, даже её небольшая помощь на лодке может помочь смягчить настроение Джонаса по отношению к ней. Он знал, что Джонас уже порядком устал от нее, но что касается его самого? Она слишком красива, чтобы её убивать.

Когда они вернулись, облака почти разошлись. По крайней мере, теперь у них будет немного света. Рут сидела на носу, ветер развивал ее волосы, в то время как Джонас сидел в заднем рыболовном кресле. Лодка лениво качались на воде. Теперь ночь казалась безмятежной: лунный свет флуоресцировал лес. Слайди мог бы оценить всю красоту открывшемуся виду с лодки. Но он с грохотом в трюме, щелкнул на кабине выключатель света, и потянулся за пивом.

– Блин…

Он чуть не поскользнулся на льду, который таял на полу. Пивной холодильник был опрокинут. Крышка коробки с картой была открыта, а он был уверен, что она была закрыта ранее. И когда он посмотрел на инструменты, инструменты казались… здесь совершенно не уместными.

– Спускайтесь сюда! Живо! – закричал он.

Джонас и Рут бросились вниз.

– Что?

Кто из вас придурков опрокинул мой холодильник? – Требовал ответа Слайди – Вы что свиньи родились в сарае?

– Я не пью такое дерьмо, – сказала Рут.

– Ты был последним, когда мы уходили с лодки – напомнил ему Джонас. – Эта чертова штука, наверное, перевернулась во время поездки.

Слайди задумался. "Он, вероятно, прав," – но картографический отсек висит, – добавил он. – Я даже не использовал карту сегодня вечером. И видишь ящик с инструментами? Раньше он всегда был на борту, потому что я пользуюсь им все время. Я использовал его сегодня перед отъездом. Теперь он здесь.

– Как будто кто-то рылся здесь, – предположила Рут.

Слайди добавил. – И я уверен, что я закрыл чёртов ящик я точно помню, как закрыл защелку.

– О, черт, – застонала Рут. – Вы, ребята, пугаете меня!

Глаза Джонаса были сужены, когда он вспоминал. – Возможно, я злился Слайди после того, как мы повздорили на верху, я не помню, чтобы я закрыл ящик, и если подумать, возможно, я пытался нашарить набор инструментов потому что я помню то, что был здесь один, когда убирал винты из изоляционной панели что бы спрятать травку позади неё.

– Отсек карты мог просто упасть, – сказала Рут.

– А что насчет холодильника? – спросил Слайди.

Джонас засмеялся. – Ты беспокоишься по пустякам, чувак. Вероятно, когда мы были на острове, на нас обрушилась волна и опрокинула ублюдка.

Слайди подумала об такой возможности. – Да, я думаю, вы правы, – он, наконец, успокоился. Он взял немного пива с пола и пошел за своим братом и Рут на выход.

В одном, однако, Слайди был прав. Кто-то проник им на борт, пока их не было.

Но он ошибался насчет чего-то другого.…

То, что приземлилось на руку Рут раньше, не было детской сосновой змеей.

II

– Повторяю, ноль-ноль. Еще трое прибыли на остров. Двое мужчин, одна женщина.

Радиолиния, казалось, обрабатывала информацию. – Я этого не понимаю. Остров должен быть необитаемым.

– Да, но не сейчас.

– Это последняя группа военных?

– Отрицательно, ноль-ноль. Все трое-гражданские. Но они ведут себя сдержанно. Отдыхающие, – подумал сержант. Они что-то замышляют. Какие у них могут быть дела на острове ночью?

– Будьте очень осторожны. – в голосе послышалась нерешительность. – Мы не можем рисковать в этот момент. Если кто-то из них увидит тебя, убей их.

– Роджер, ноль-ноль.

Сержант стоял в колючках, и думал. Он не знал, хорошо это или плохо. Чем больше людей приходило сюда, тем больше образцов для испытуемых, и до сих пор этот этап операции работал. С каждым днем они получали более точную картину периодов беременности, разгона и функции яичников, эффективности подвижности и т. д. На это было потрачено много усилий и затрат на биологическое технико-экономическое оборудование… и оно работало. Это доказывало то, что генетически трансфецированные гибриды могут быть использованы в качестве оружия.

Пока нас здесь не поймают.

Сержант особо любил убивать мирных жителей.

Капрал заканчивал с камерами; им нужно было контролировать больше внешних периметров острова.

– Все сделано, – объявил капрал.

– Хорошо.

– Что сказал майор о новеньких?

– Ему это не понравилось, и мне тоже на этом острове становится слишком тесно. И если кто-то из них увидит нас, мы должны их убить.

– Без проблем, – заметил капрал, оглядываясь по сторонам.

Они уже знали, что вид, подвергшийся трансфекции, полностью совместим с окружающей средой. Он подозревал, что исследовательское командование имеет к этому отношение. Они хотят знать, что он делает с гражданскими… Что бы они заразились…

Они вернулись к хижине; дверь все еще была открыта в первом блоке, свет включен.

"Что она там делает?" Подумал сержант.

– Почему ты пошел на катер, который прибыл сегодня вечером? – спросил капрал.

– Просто быстрая проверка на наличия оружия, и я сломал их аварийное радио.

Затем свет погас в первой хижине.

Капрал прижался к дереву. – Смотри. Там снова она…

Они увидели ее в лунном свете. Женщина с вьющимися короткими темными волосами вернулась и закрыла дверь.

– Она наконец-то возвращается в лагерь. Теперь мы можем заглянуть туда и посмотреть, что она делала все это время.

Лицо капрала повернулось. – Эй, сержант, она не выглядит так уж плохо, понимаете, о чём я?

– Ничего подобного.

– Почему? Майор только что сказал, что мы можем убить их всех.

– Только если они нас увидят.

Сержант просто посмотрел на него. Он чувствовал чувства долга.

Когда женщина исчезла из поля зрения, он собирался направиться к хижине, но капрал схватил его за руку.

– Подождите, Сержант. Смотрите. Они снова вернулись.

Они остановились за деревьями. Это были те троя, которые приплыли сегодня вечером. Они были в этом районе раньше, но потом ушли. Что они собираются делать?

Они слонялись возле самой дальней хижины.…

Потом открыли дверь и из дверного проёма хлынул свет.

Свет там уже был включен. Сержант обдумал этот факт и не мог представить, почему.

Затем трое гражданских вошли внутрь и закрыли за собой дверь.

– Это становится довольно интересным, – прокомментировал сержант.

– Мне очень нравится эта девушка.

– Заткнись.

– Мне бы очень хотелось знать, что они там делают, – поинтересовался сержант. У него было чувство, что это будет долгая ночь.

III

– Вот мои детки, – с гордостью сказал Джонас. Они все смотрели на двадцатифутовые растения марихуаны, растущие из горшков.

Все трое прищурились в странном серебристом сиянии комнаты. Листы алюминиевой фольги покрывали все 4 стены. Каждое растение было соединено между собой трубками которые уходили в насосы.

– Мне нравятся эти комнаты, – сказала Рут, шагая вперед к прямостоячим зеленым рядам. – Звук, и серебряный свет. Это как мягкая кислота.

Слайди закатил глаза. – Наш маленький хиппи.

– Посмотрите на них. – Джонас ухмыльнулся и поднял голову вверх. – Они вырасту больше чем на двадцать футов, я уверен.

Сорок таких растений заполняли бывшее ракетные хранилища, и у них было еще сорок в следующей лачуге. – Я получаю девять, десять унций с каждого растения, каждые три месяца. Среднестатистический засранец выращивает только две-четыре.

– Посмотрите на цветы! – радовалась Рут. – Они прекрасны!

– Да, детка, они точно такие. И они большие. Чем больше, тем лучше. В моих растениях больше ТГК, чем у кого-либо.

– Не хвались давай покончим с этим, – жаловался Слайди. Он устал, и они пропустили прилив. А это значило, что они должны остаться на этом острове до завтрашнего вечера… тощая сучка в первой лачуге пробыла там еще один гребаный час. Они не рассчитывали на это. Черт, даже больше часа.…

У гидропоники было несколько методов, Джонас использовал "фитильную систему" с урнами для отливки и потока; это была лучшая система, потому что она выращивала самые большие растения, но наименее популярная, потому что она потребляла большое количество воды и электричества. Вода и электричество не были проблемой на острове, потому что Джонас просто залез в неконтролируемую армией электроподстанцию на острове; следовательно, они получили самый яркий свет круглосуточно и неограниченное количество пресной воды. Его единственные расходы были на насосы аэратора, волокно кокоса для засаживания, и много алюминиевой фольги, которая удвоила влияние фотосинтеза путем отскакивания света назад. Вот почему растения Джонаса были больше и концентрированнее. Средний садовод был ограничен шкафами и подвалами, но с такими высокими потолками – и всем этим свободным светом – Джонас давал растениям больше, чем могла обеспечить даже природа. Поэтому его клиенты всегда хотели больше.

Они проверили следующую хижину, где растения росли еще больше. Затем они перебрались в третью хижину.

Здесь они делали резку, сушку и взвешивание. У Джонаса были столы и стулья, установленные для различных задач, плюс коробки пластиковых мешков.

– Это потому, что я всегда думаю на перед, – похвастался Джонас. – У нас всегда есть следующая доставка на заранее. Ты знаешь, Слай если ты бросишь свой браконьерский бизнес, и займёшься как я травой то ты сможешь зарабатывать на много больше денег.

– Нагнись и отсоси себе, братец!

– Рут хихикнула. – Это я хотела бы увидеть. – Но потом ее глаза широко открылись, когда она посмотрела на цементный пол, и завизжала – черт!

Мужчины подошли.

– Какого черта?" спросил Джонас.

На полу был маленький, ярко-розовый червячок около трех дюймов в длину он хлюпал по цементу.

– Это точно не червяк, – отметил Слайди. – они не двигаются так быстро.

Червь полз в их сторону оставляя за собой слизь. Он преодолел половину хижины в то время, как они смотрели на него.

– Ну, разве это не дерьмо? – Сказал Джонас. – Лучше бы ничего из этого не было на моих растениях.

– Он выглядит… отвратительно, – сказала Рут и посмотрела на мужчин. – Кто-нибудь, убейте его.

Джонас выглядел очень обеспокоенным. – Что это за хрень? Кукурузный червь?

Слайди наступил на него. – Нет. Это мертвый червь. А теперь давай, блядь, бросим червей и свалим отсюда.

Когда Слайди поднял свой ботинок, все, что осталось от червя была розовая слизь.

Джонас схватил несколько полных пластиковых пакетов, обрезанной марихуаны.

Прежде чем они ушли, никто из них не заметил, что раздавленные останки червя шипели.

8 Глава

I

Почему она чувствовала себя такой неуверенной? Странная ночь, неправда ли Нора. Она надеялась, что звуки, доносящиеся из леса, помогут ей уснуть, но вместо этого они сильно её раздражали. Нора прекрасно понимала, что им всем завтра рано вставать, для фотосъемок Аннабель, но сейчас, в два часа ночи времени что бы нормально выспаться почти не оставалось.

Она лежала в маленькой палатке из полиэстера, запакованной как гроб. Нора сбросила с себя летний спальный мешок, которым была укрыта. Каждый раз, когда она пыталась очистить голову от воспоминаний дневных событий, ее вески начинали бушевать головной болью. Когда Норе почти получилось уснуть ей начал сниться сексуальный сон.

– да, чтоб тебя…

У нее никогда не было сексуальных снов… странный факт для девственницы не так ли? Конечно, она заводила знакомства с парнями в колледже и аспирантуре, с удовольствием помогала им с курсовыми, подготавливаться к тестам и сессиям. Но в такие моменты в ней всегда просыпался академик, который выкидывал из головы все мысли, а её женственности, утверждая и расставляя приоритеты. Всякий раз, когда её потенциальные отношения терпели неудачу, или она попросту не давала возможности нормальным парням, она всегда говорила себе: Ты в колледже, чтобы не развлекаться. Ты в колледже, чтобы получить докторскую степень. Конечно, объективно все это было правдой, но к настоящему моменту это мало что значило для утешения ее женственности. Ее сексуальность казалась чем-то тлеющим. Ее желания были плодом, семени которого никогда не коснутся земли, чтобы дать корень.

Во сне она увидела:

Лицо мужчины напоминало ей дверной молоток в доме бабушки. Он был установлен на входной старой двери сам он был сделан из овальной потускневшей бронзы с изображением угрюмого половины лица. У него было только два глаза, без рта, и без других каких-либо особых примет. Этот своеобразный молоток был одним из самых ранних детских воспоминаний Норы, по какой-то причине. Родители брали ее в Бабушкин дом каждый День Благодарения, она помнила этот молоток, но все остальное было каким-то расплывчатым словно находилось под слоем грязной воды. С чего бы это?

Однажды бессонной ночью, в возрасте четырех или пяти лет, она встала с кровати, чтобы пойти в ванную. Темнота затхлого зала смутила ее, и поэтому она открыла не ту дверь. Когда она поняла, что это не ванная комната. А комната, в которой спали её мама и папа.

Ее большие глаза уставились на не спящих родителей. Она не знала, чем они занимались единственное что она поняла то, что на них не было одежды, и папа стоял на четвереньках, в то время как мама дёргалась у него за спиной держа руками его за бёдра. В тот момент Нора смутилась и растерялась её родители тоже.

На следующий день после дня Благодарения они уехали, и Нора увидела, как этот страшный дверной молоток сжимался вдалеке. Бабушка умерла на следующий день.

А теперь в ее сне. Лицо мужчины было точно, как у того молотка: наполовину сформированное, на котором было всего два пустых глаза. Ему не нужно было больше иметь других черт лица, чем те которые у него уже были, потому что он был просто телом, чтобы удовлетворить ее сексуальные потребности. Она чувствовала его горячие руки под собой; когда он нес ее через кишащие леса эти леса? Его громкие шаги, потрескивающие над ветками, разносились по всей округе. Он положил ее голою на лесное ложе и стоял между ее раздвинутыми ногами, его взгляд устремился вниз. Луна светилась позади него, блокируя отсутствующие черты лица. Если бы у него было лицо то оно дало бы ему личность, человечность, но ее желания поглотили ее полностью, так что ей было все равно, кто он, или даже то как он может чувствовать себя с ней. Он был лишь символом-избавления точно так же, как ее тело, в этом горячем, сжатом сновидении, было символом ее собственной необузданной похоти.

Когда на мгновение он повернулся, луна осветила его силуэт его кожа была похожа на кожу тех слизней которых они нашли пару часов назад, а его толстый, эрегированный пенис извивался как змея. Ей было всё равно. Нора скулила, сжимая руками опавшие листья. Ее живот словно всасывал его член в себя, тогда она смотрела на него почти слезливыми глазами. Пот на ее коже казался скользким, как глицерин, когда она поднимала руки вверх по животу к груди и массировала свои соски. Боль принесла ей самые приятные ощущения через живот к паху, где оба эти чувства поселились, как заряженная батарея, ожидающая, чтобы её разрядили.

Силуэт, казалось, был готов кончить прямо сейчас. Была ли безликая фигура, трахающая её в листве, так возбуждена ее телом? Нора надеялась на это, потому что потом эти электрические ощущения опустили ее руку обратно вниз по гладкому животу. Она жестоко сдерживалась, она никогда не позволяли своим пальцам так интенсивно массажировать клитор. В ней все больше и больше нарастало этих ощущений, и вскоре она за стонала, чтобы выпустить их наружу, но…

Еще…

Она хотела, чтобы он увидел все это, засвидетельствовал, а затем кончил ей на лицо и грудь как в тех фильмах, которые она смотрела поздними и одинокими вечерами. Луна осветила ее блестящую кожу. Затем ее Гость начал отстраняться.

Мозолистые руки начали массировать ее тело. Смешанные ощущения сводили ее с ума; звезды размылись в ее глазах. Когда грубые руки мяли ее груди, то ее соски горели как угли, вложенные в ее плоть. Но как только она подумала, что он будет кончать на неё, он отступил…

Руки подтолкнули ее колени к ее же лицу, и его рот соприкоснулся с её влагалищем. Его язык делал то, что она не считала возможным она никогда не знала, что паутина ее сексуальных нервов способна чувствовать такие вещи. Она закрыла глаза и позволила безумию взять верх. Сначала один палец вошел ей в анус, затем второй, затем третий; от удовольствия она прикусывала свои губы. Пенетрация продолжалось. Она кричала от удовольствия.

– Давай же! Давай!

Угольно-черная тень поднялась вверх, руки держали ее колени поднятыми и раздвинутыми в разные стороны. Теперь она чувствовала, как его горячие, мускулистые руки скользят по ее ногам в низ. Он подтолкнул пенис к её заднему проходу и дразнил ее, как бы угрожая войти.

Теперь…

– Именно в это сладострастный момент Нора проснулась.

Ее первый сексуальный сон в жизни, и посмотрите, что произошло. Я не верю в это, подумала она в глубочайшем разочаровании. Господи я даже не могу трахаться во сне! Жаркая ночь сжимала ее в коконе спального мешка. Она так сильно вспотела, что казалось, будто кто-то вылил на нее ведро горячей воды.

Она спала в своем купальнике. Прохладный воздух обласкал ее, когда она наконец полностью вылезла из спального мешка. Это было какое-то безумие; стояла середина ночи, а она так и не смогла уснуть. Хуже всего были последствия сна, которые оставили ее кожу колючей и наэлектризованной, ее соски болели, как будто их действительно кто то щипал.

"Надо выбираться отсюда, прогуляться или сделать еще что-нибудь…"

Она схватила фонарь и расстегнула палатку, вылезла как бы из гнезда шершней. Оказавшись на улице, она стояла в лунной темноте, её дыхание перехватывало и позволяло разочарованию биться в груди.

Фонарь оказался тусклым. Палатка Лорена была застегнутой; она слышала, как он храпит. "Звучит как сломанная цепная пила-черт! Но две другие палатки…"

Странное любопытство охватило ее. Она за хотела заглянуть и в другие палатки, конечно. Они обе были расстегнутыми.

"Они что… там внутри?"

Тренту и Аннабель было бы глупо спать с расстегнутыми палатками. Их дыхание привлекло бы толпы комаров. "Но где их носит в столь поздний час? Какая разница?"

Нора пошла по тропе, даже не задумываясь о каком-либо направлении. Ее шлепанцы, хрустели по веткам, их едва ли можно было услышать в ночных звуках, которые пульсировали вокруг нее. Ящерицы убегали, куда бы она ни направляла свет фонарика. Вокруг нее гудело множество разноцветных крылатых существ.

Лачуги стояли темные, как и ряд одиноких бункеров. Она не хотела вспоминать свой бешенный сон полный разочарования поэтому сфокусировала свои мысли на событиях прошлого дня.

– Эти слизни в душе…

Ошибки быть не могло после такого близкого осмотра. Она и Лорен действительно были экспертами, и теперь они оба знали, что теперь нужно делать.

"Подвижная яйцеклетка. Некоторых видов тропических кольчатых червей."

– Червь.

Она села на пень и задумалась. Некоторые черви были сексуально способными, некоторые были бесполыми, в то время как другие были гермафродитами. Феномен подвижности яйцеклеток среди видов червей был хорошо задокументирован. Яйцеклетка, с помощью своих собственных средств передвижения, будет искать свое собственное место для вылупления, и некоторые паразитические разновидности будут искать живого хозяина для этой цели. Но это были все морские виды, и они все микроскопические, она знала это.

"Зрелая червячная яйцеклетка размером с кофейное зерно? Насколько велика будет яйцеклетка, когда она созреет?"

Тогда ее поразил самый очевидный вопрос:

"Насколько велик будет гестационный червь?"

Этот вопрос полностью смутил ее, и она знала, что этот же вопрос мучал Лорена." Я не могу дождаться, чтобы доставить эти образцы в колледж," подумала она. Если бы она сказала кому-нибудь из своих сверстников, что нашла такую большую подвижную яйцеклетку, они бы посмеялись над ней.

Но теперь они все смогут увидеть сами.

Пусть отдыхает там, решила она. Пока она знала, что ей нужно сосредоточиться на поставленной задаче: найти червя с алой щетиной для этой умной белокурой фотографши.

Нора решила не думать на тему Аннабель. Это было как в школе. Иногда тебе приходилось работать с кем-то, кто тебе не нравился. У норы никогда не было проблем с конфликтующими личностями.

Так почему сейчас так?

Внутри нее что-то тикало. Она повернула фонарь вниз, чтобы посмотреть на копошащихся жуков в листве и думать о чем угодно, кроме Аннабель…

Вот тогда она поняла, что ее глаза были сосредоточены на чем-то…

С выключенным фонарем она смогла рассмотреть бухту.

– Так… а там что ещё за свет, черт возьми?

Свет шёл не из первой хижины, которую они с Лореном использовали как лабораторию, а из другой которая находилась чуть ниже…

Она выключила фонарь и быстро спустилась по ряду старых ракетных подразделений. Она шла думая, что как только подойдёт ближе то свет исчезнет, что это было просто странное отражение лунного света или какого-то лесного огня. Но нет…