Текст книги "Садовник"

Автор книги: Эдуард Говорушко

Соавторы: Элла Матонина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

В сквере каждого американского городка установлены мемориальные плиты в память о его жителях, погибших в Корее и во Вьетнаме. Однажды не поленился, вышел из автобуса у камня, на котором высечены имена восемнадцати американцев из района Альстон-Брайтон. Все они погибли в конце 1966 и в 1967 году. Вспоминаю тассовские сообщения того времени: вьетнамские патриоты окружили взвод американских солдат и полностью уничтожили его... Сбит американский вертолет, экипаж погиб... Мне было как маслом по сердцу: так, дескать, им и надо, "американам" этим, пусть не лезут в наш Вьетнам!

А может, среди этого полностью уничтоженного взвода были, например, мои ровесники Роберт М. Фолей или Раймонд М. Дериган? Интересно, на кого из моих знакомых был похож Кевин Б. Хардиман, убитый в день, когда моей дочери, благодаря которой я сейчас и стою у этого мемориала, исполнился ровно месяц?

...Салон идущего по улицам Бостона автобуса покомфортабельнее рижского, но его атмосфера мне все еще непривычна: по микрофону и с мест звучит нерусская речь. В автобус многие поднимаются допивая на ходу кофе. В салоне иная дама, не обращая ни на кого внимания, может завершить макияж. Кажется, нет американки, которая решится опоздать на работу ради того, чтобы с утра привести себя в полный порядок. Как-то мы подрядились реконструировать сад у журналистки из газеты "Бостон глоуб" и приехали на работу в девять утра, как договорились накануне. Прождали у дома добрых двадцать минут, пока хозяйка не соизволила выплыть к нам в... измятой пижаме и домашних тапочках, с невообразимым гнездом на голове. В этом же виде около часа расхаживала с нами по саду, объясняя, как нужно переделать клумбы.

Не сомневаюсь, если бы к ней заглянул босс, в таком наряде перед ним она вряд ли бы предстала. Перед нами  –  можно.

В этом смысле от типичных американок выгодно отличаются китаянки, их сейчас встречаешь в Бостоне на каждом шагу. Они даже на прогулки одеваются довольно прилично, а на работу  –  с предельной тщательностью и маникюра или выщипывания бровей в автобусе не затевают. Может быть, поэтому многие из них легко обзаводятся американскими мужьями или поклонниками.

Женщинам в Америке не принято подавать руки при выходе из автобуса, не принято уступать место, не принято подавать пальто в ресторане или театре, за кофе они тоже платят сами. И уж не дай бог предпринять попытку познакомиться на улице или в общественном транспорте! Между прочим, не анекдот: женщина, генерал американской армии, подала в суд на генерала-мужчину, обвинив его в сексуальном притязании, имевшем место пять лет назад. Да-да, именно пять лет назад босс пригласил генеральшу в свой кабинет и обнял, провожая к креслу!

Летом очень живописно выглядят подростки. Что только они на себя не напяливают, предпочитая одежду на два-три размера больше. Да еще и раскрашиваются с помощью ярких татуировок, популярны у них разного рода серьги, кольца и колечки. Иногда можно увидеть девушку, у которой по три-пять штук на запястьях, в ушах, в носу и на губах. Тем не менее на них никто не обращает особого внимания, будто это все в порядке вещей. В сентябре вольница эта заканчивается: хотя плюсы и минусы введения формы в общественных школах еще обсуждаются, но на занятия подростки в большинстве своем одеваются поскромнее. Некоторые же частные школы, не дожидаясь конца дискуссии, ввели форму...

Снова повторю:  здесь не принято где бы то ни было обнаруживать свою заинтересованность незнакомым человеком. Поэтому-то каждый, как бы ни был одет или раскрашен, изувечен или искалечен, толст или тощ, высок или карлик, застрахован от назойливо-любопытных взглядов.

Но мне как-то не хватает "института по надзору" наших всевидящих, за все отвечающих в городских дворах и на сельских улицах бабушек и дедушек.

И поскольку я сам уже дед, меня так и тянет во что-нибудь вмешаться. Да, к счастью, толком языка не знаю.

Из Москвы

Мне кажется, ты напрасно волнуешься – такое понятие, как "антиамериканские настроения", не может иметь отношения к народу в целом. Я жила в Белоруссии, Латвии, Казахстане, Молдавии, на Украине и испытывала глубокую симпатию к людям этих национальностей (не говорю уже о культуре, традициях, природе, музыке). И до сих пор это для меня прекрасные цветы в огромном букете земной цивилизации. "Антинастроения"–  это игры в политику и в бизнес...

Как славно, что американская земля приютила и дала возможность делать добро многим русским людям. Я думаю сейчас о Толстовском фонде, где в доме престарелых скончалась княжна Вера Константиновна Романова.

Она унаследовала прекрасные душевные качества своего отца, князя Константина Константиновича (К. Р.), она как бы продолжила его последнюю в жизни трудную работу  –  начальника военно-учебных заведений России. "Отцом всех кадет" называли ее отца. "Старшей сестрой кадет"   называли княжну русские кадеты за рубежом, которым пришлось пережить эвакуацию из России, быть сиротами, взять оружие в руки в четырнадцать  лет, потерять надежду на возвращение на родину, осваивать чужие нравы и обычаи. Молодежи нужно было вернуть нравственные ориентиры. Нужно было их закрепить в детях и внуках эмигрантов. Все, что могла, делала Вера Константиновна для военной молодежи. В 1996  году, узнав, что у нас возрождаются кадетские корпуса, ее высочество княжня Вера Константиновна написала: "Мне хочется, чтобы кадеты, суворовцы и нахимовцы прониклись идеями воспитания целого поколения молодых русских людей, посвятивших жизнь свою военному делу".

В США чествовали ее как символ завершения эпохи. Она  –  последняя из Романовых, родившихся в России, последней носила титул княжны Императорской крови. К ней последней могли с полным основанием обращаться "ваше высочество". Если строго следовать законам престолонаследия, именно Вера Константиновна могла претендовать на российский престол. Недаром во время ее отпевания было сказано, что с этого момента русский народ остается наедине с самим собой в своих монархических упованиях. В отпевании приняли участие все иерархи зарубежной Русской Православной Церкви. Похоронили Веру Константиновну на самом большом русском кладбище Америки, на территории женского Новодивеевского монастыря, что в часе езды от центра Нью-Йорка.

Я, в свое время опубликовав книгу об отце Веры Константиновны, хотела написать историю жизни и любви ее сестры Татьяны, тоже похороненной вдали от России. Но все как-то не получалось. И вдруг в день печального известия, пришедшего из США, о кончине княжны Веры происходит следующее. Моя знакомая, очень верующий человек, решила навестить на окраине Москвы знакомого священника. Маленькая церковь, находящаяся на кладбище, была пуста. Она помолилась своей святой  –  Елизавете – и села на лавочку ждать батюшку. Вдруг легкое движение, она оглянулась и увидела у иконы женщину, хотя в храм вроде бы никто не входил.  "Вас зовут Елизавета?"  –  спросила она.  "Нет, я Татьяна. Елизаветой звали мою мать",  –  был ответ.

...Телевизор сообщал, что со смертью княжны Веры закончилась ветвь Константиновичей из царского рода Романовых. Моя знакомая, прибежав в этот момент ко мне, нервно утверждала, что в храм никто не входил  –  откуда же появилась Татьяна, молившаяся Елизавете? Для меня же как знак, данный свыше, прозвучали вместе все три имени... И сложился не выдуманный, но не получавшийся раньше сюжет – Татьяна и Багратион*.

Подумать только: мы говорим с симпатией о женщинах царского рода Романовых. И не шепотом. А на огромном расстоянии, через океан. Эти русские женщины объединяют не только нас, русских, вдали друг от друга находящихся, но и земли по обе стороны океана.

Не знаю, кто эта американка, величаво и искренне говорившая по телевизору из Нью-Йорка слова памяти о княжне Вере Константиновне Романовой. Но даже если корни у этой женщины русские, взрастила ее американская культурная почва, над которой не иначе как веет мысль Толстого: "Нет величия там, где нет простоты, добра и правды".

Женские истории. Сексу предпочитают сон

Когда в Риге думал о предстоящей американской жизни, то был уверен, что легко оставлю все позади: и свою довольно привольную жизнь в Латвии, и профессиональные амбиции, и друзей. И посвящу себя лишь семье  – жене, дочери и внукам. И сделаю так, чтобы им было спокойнее и легче жить. К сожалению, не получилось безмятежного семейного существования: во все стороны поперла неудовлетворенность. Оказалось, со мной проблем у всех намного прибавилось. Тем более что я еще и упрям до занудливости, и нетерпелив, мне все вынь да положь прямо сейчас: право на работу, номер в социальной службе, права на вождение, работу, машину, грин-карту... И решение всех этих проблем ложится на плечи моей дочери Юли, русской американки. Мы без нее очень часто не можем сдвинуться с места: не хватает языка, знания ситуации.

Да еще так называемые нештатные ситуации. Только Юля расхлебалась с Наташиной аварией, как вдруг и я разбил свою машину. Вышел живым, но изрядно ударенным, а моя "тойота" разбита так, что не подлежит ремонту. Могло быть и хуже. Потому что я на короткий миг заснул за рулем и, естественно, не среагировал на изменившуюся дорожную ситуацию: девушка в джипе вдруг затормозила, объезжая стоящую на дороге машину. Я врезался в нее и автоматически был признан виновным, хотя нашелся свидетель, который подтвердил полиции, что у меня не было никаких шансов избежать столкновения. Между прочим, когда я рассказал об этой аварии по телефону моему младшему брату Георгию, который сейчас живет в Белоруссии, в Жлобине, реакция его была совершенно для меня неожиданной: "Ты что? Еще не хватало помереть на чужбине!"

Может быть, уже действительно пора задуматься и о том, где помереть, где быть похороненным?

Все восхищаются моей дочерью Юлей. Мы тоже гордимся ею. К сожалению, в домашней обстановке ей иногда изменяет терпение, не достает сдержанности по отношению к нам и нашим здешним проблемам. Бывает, и не знаешь, с какого боку к ней подъехать. Мы же без нее очень часто не можем сдвинуться с места. Я вот по своей глупости, не посоветовавшись с Юлей, сэкономил и сделал на машину одностороннюю страховку. Мало того, что потерял деньги, так еще и принес дочери излишние заботы по утряске различных формальностей со страховой компанией, ремонтной мастерской и т.  д. И все Юля, Юля, Юля.... Благодаря ей я получил наконец и грин-карту. Другие нанимают для этого дела юриста. Юля все сделала сама, и безупречно. В общем, Юля молодец. Работа, двое детей, для которых она все делает по максимуму, не давая себе никаких поблажек. Недосыпает, не расслабляется. А тут еще и мы с нашими заботами. Ведь даже с письмом из любого американского офиса (а их приходит жуткое количество) мы без нее не можем решить, то ли сразу выбросить, то ли в нем какое-то стоящее предложение. Смешно сказать, ей пришлось вступить в телефонные переговоры и по поводу моего увольнения с работы в супермаркете: там не хотели, чтобы я уходил, и требовали объяснений, которых я сам дать не мог...

Дети растут и очень радуют нас всех. Хотя я почти убедил всех в том, что на зиму мне необходимо уезжать в Ригу и заниматься там своим любимым делом, убедить осталось самого себя. Иногда я не представляю, что долго продержусь без Андрюши с Анечкой. Я отводил Андрюшу в садик и сказал ему, что на следующий день лечу в Ригу. "Дед, я очень расстроен",  – сказал он. "Почему, Андрюша? Мы будем писать друг другу письма". "Письма не помогут",  – ответил он грустно. "Почему ты так думаешь?" "Тебя же здесь не будет..." – и чуть не заплакал. Попробуй тут уехать.... Но похоже, другого выхода у меня нет, иначе надо превращаться в другого человека, а это практически невозможно.

Вчера вечером долго сидели с Юлей. Мне хотелось искренности в ее словах о новой жизни. И вот Юлины субъективные, как она подчеркнула, суждения об американском обществе.

Юлины субъективные "но" об американском обществе

Должна сказать сразу, что я с большим уважением и благодарностью отношусь к Америке. Прежде всего за то, что здесь никто и никогда не считал меня гражданином второго сорта, как это случилось в Латвии. Эта страна позволила всей нашей большой семье воссоединиться и достаточно благополучно жить. Да и за многое другое, за что уважают Соединенные Штаты все демократически настроенные люди. Но у всякого думающего человека всегда есть несколько "но".... Начну, как говорится, сначала.

В американском обществе процесс, предшествующий женитьбе или другим серьезным отношениям, развивается по-иному, чем у нас в России. Наш роман с Брюсом вышел достаточно стремительным. Когда я приехала сюда в гости по его приглашению, интерес к нему самому у меня, конечно же, был, но я не представляла себе, что это приведет к замужеству, да еще так скоро. Обычно здесь люди обручены годами или живут вместе. А женятся, лишь создав прочную материальную основу для брака. очевидно, потому, что не принято особо рассчитывать на помощь родителей. Хорошо это или плохо, не берусь судить, но иногда люди вступают в брак в таком возрасте, когда женщине уже рискованно заводить детей. Поэтому-то американцы так часто и усыновляют детей, поэтому, как за соломинку, хватаются за искусственное оплодотворение. Мне такое трудно представить, я давно знала, что у меня будет двое детей  – мальчик и девочка. Слава богу, так оно и получилось. В Америке во взаимоотношениях мужчины и женщины, как мне кажется, практически нет игры, нет так называемой любовной интриги. Нет, как мне кажется, ни вздохов на скамейке, ни поцелуев при луне. На улицах не целуются так, словно никого вокруг не существует. В лучшем случае дружески обнимаются.

Более того, американские мужчины и женщины вроде бы даже не проявляют или, во всяком случае, очень успешно скрывают обоюдный интерес. Я работала во многих офисах и могу лишь предположить, что существуют какие-то офисные или служебные любовно-деловые связи. Наверняка мужья изменяют женам и наоборот, но, глядя на моих коллег и друзей, не представляю, что это все же случается. Поэтому как завязываются интимные отношения между мужчиной и женщиной здесь, мне до сих пор не понять. На улице крайне редко ловишь на себе любопытный взгляд, редко тебе дадут понять, что хорошо выглядишь, что ты  интересная женщина. Ни разу не видела, чтобы кто-то с кем-то попытался познакомиться, позаигрывать. Скучна американская улица для женщины. В то время как, например, в Москве, в Европе  – а была я в Риме, Париже и Лондоне  – красивые женщины просто купаются во взглядах и улыбках. Конечно, далеко не всегда мужское внимание бывает приятно, все зависит от степени и ненавязчивости его проявления. Но если у человека есть чувство меры, то оно, безусловно, добавит настроения, и... – эх, чем черт не шутит! – почему бы не пофлиртовать! Не совсем понимаю, почему так у американцев происходит. Моя гипотеза такова: американские женщины не определились еще до конца в том, каких отношений они хотят с мужчинами. С одной стороны, они добиваются полного равноправия  – равных возможностей, одинаковой оплаты за один и тот же труд. Тут есть прогресс: согласно статистике, все больше и больше женщин занимают высокие посты в компаниях, уровень их дохода постепенно приближается к доходу мужчин. И это огромное завоевание. Но к сожалению, в ходе войны за эту победу именно женская часть общества понесла тяжелые потери: мужчины, как мне кажется, перестали ценить женственность, красоту и другие традиционные добродетели слабого пола. Сыграл свою роль здесь и закон о сексуальных притязаниях. С одной стороны, он избавил подчиненных от откровенных сексуальных домогательств со стороны начальства, с другой   сделал служебные отношения как бы бесполыми. В сегодняшней России, к сожалению, романтика во взаимоотношениях полов тоже подвергается серьезному испытанию. И женщине на работе труднее быть принятой всерьез. Об этом, в частности, свидетельствуют объявления такого рода: "Требуется секретарша красивая девушка с хорошей фигурой и стройными ногами". Для меня, прожившей в Америке девять лет,  – это дикость. Здесь автора такого объявления моментально привлекли бы к суду за дискриминацию некрасивых и коротконогих. Но... пройтись красивой и изящной женщине по улице Москвы, как мне представляется, все же еще куда приятнее, чем в Бостоне.

И еще: в Америке очень и очень многие женщины сами забывают, что они  женщины! Здесь одним из главных принципов выбора стиля одежды, да и стиля жизни тоже, является Его Величество  Удобство! Думаю, не только меня, но и любого европейца не раз поражало такое: идет красивая женщина, при макияже, в прекрасном костюме – словом, вся из себя, а на ногах... кроссовки! Меня это убило по первому разу, а потом  – привыкла. Конечно, как я потом поняла, в офисе, перед тем как появиться перед коллегами, эта дама переобуется. Но появиться в таком виде на улице, перед незнакомыми людьми, по ее разумению, вполне возможно. Личное удобство превыше всего! Вполне допускаю, что это тоже издержки победы в борьбе за равноправие. Раз мужчинам мы не интересны, зачем тогда, дескать, особо стараться? Но, с другой стороны, если женщина не интересна себе, не одевается ради себя самой, разве может она всерьез заинтересовать кого-то другого? Помню и знаю, что в России даже ужин в ресторане предполагает отступление от будничности в одежде. Здесь  это только место для еды, не более того. Или театр. В Москве в театре люди одеты так, что видно  – специально готовились, надели лучшее из того, что имеется в гардеробе. Здесь не для всех театр начинается с вешалки: пальто в гардероб можно и не сдавать, что уже само по себе снимает всякую праздничность.

Есть у меня и куда более серьезное "но". Касается оно приоритетов при распределении государственных бюджетных средств. Здесь полностью игнорируются интересы матери и воспитание детей дошкольного возраста, иначе говоря, государство отказывается разделить ответственность с родителями за будущее детей. Как-то на консультации у детского врача мне в руки попался журнал, в одной из статей которого анализировалась длительность оплачиваемых и неоплачиваемых отпусков, законодательно предоставляемых матерям в развитых странах по поводу рождения ребенка. Не буду называть цифры, но помню, что в европейских странах – таких, как Швеция, Германия, Франция и Россия,  – от двух месяцев до двух лет. В этом списке Америка, одна из самых богатых и развитых стран мира, была на последнем месте. Законодательством этой страны длительность таких отпусков вообще не регламентируется. Закон настаивает лишь на том, что средние и крупные компании обязаны предоставить матери три месяца без сохранения зарплаты. Да, есть такие, что предоставляют оплачиваемый отпуск в течение месяцев и еще столько же времени сохранят для матери новорожденного рабочее место. Однако такое случается редко. Предлагаемые неоплачиваемые три месяца многие матери использовать не могут  – им не на что жить. Очень часто матери выходят на работу через две недели после родов! После рождения сына я вышла на работу через два месяца и все равно с большой тяжестью на сердце. Хотя за сына я была спокойна, рядом с ним была моя мама. И я совершенно не представляю, как можно оставить трехнедельного ребенка с чужой женщиной или отдать его в детский сад. Последними исследованиями установлено, что главными в формировании физического и нравственного здоровья человека являются первые два года.

А теперь о детских садах. Ситуацию с ними исследовала я сама, когда мама решила открыть у нас дома небольшой семейный детский сад. Ситуация эта печальна, в семейном бюджете расходы на содержание и воспитание детей делят второе и третье место после расходов на жилье и питание. Во всех цивилизованных странах государство тем или иным образом принимает участие в этих расходах: здесь и пособие на ребенка, а главное – общество вносит свою долю на содержание детских садов. В Америке государством субсидируются детские учреждения лишь для самых бедных. И это  очень плохие садики. А потом мы недоумеваем, что дети растут черствыми и жестокими, удивляемся стрельбе и убийствам в школах.

Когда американский кандидат в президенты в предвыборных выступлениях отдает должное семейным ценностям, бабушки и дедушки при этом не подразумеваются. Они, как правило, лишь визитеры в молодых семьях и никакого участия в воспитании внуков не принимают. Таким образом, рвется связь между поколениями. Уже не говоря о том благотворном влиянии, которое оказывает на детей общение с бабушками и дедушками, о том, что им просто необходимо, чтобы с первого дня их окружало как можно больше родных лиц. Да и пожилые люди, постоянно общаясь с детьми, становятся эмоциональнее, богаче, приобретают новый смысл в жизни. Это я вижу по своей маме, например. Вообще, должна сказать, поступок моих родителей, бросивших все и приехавших в далекую чужую страну ради меня и внуков, в среде коренных американцев почти невозможен. Семьями с бабушками и дедушками, в тесном общении с братьями и сестрами, в том числе двоюродными, здесь живут разве что эмигранты.

Еще одно мое "но" касается образа жизни американцев. Американское общество концентрируется только на работе. Происходит это от сочетания различных факторов, но прежде всего потому, что это  – капиталистическое общество в его чистом виде. Построено оно на индивидуализме, на индивидуальной предприимчивости. Если раньше еще можно было говорить о какой-то лояльности компании и работников и наоборот, то сейчас  – нет. В силу этого люди чувствуют необходимость обеспечить хоть какую-то уверенность в будущем. Искажено, на мой взгляд, и само понятие "уровня" жизни. Люди работают, чтобы содержать огромный дом в престижном районе, с дорогой мебелью и с телевизором в каждой комнате, не говоря уже о современной бытовой технике. В семье несколько автомобилей, которые меняют каждые три года. Словом, много времени, сил и энергии тратится на зарабатывание денег, они, в свою очередь, тратятся на покупку вещей, без которых вполне можно обойтись, которые затем меняются на более современные. Не секрет, что многие эмигранты полностью обставляют свои квартиры... с помойки. У них старомодные, но вполне исправные телевизоры, музыкальные центры и компьютеры. Подобный стиль жизни исподволь, а то и напрямую навязывается и поддерживается компаниями товаропроизводителей, тратящих громадные средства на рекламу. Отдельная песня  – множество магазинов одежды и обуви, перенасыщенных товарами. Семья в качестве досуга целые выходные посвящает походам по магазинам. Одна вещь сдается, другая покупается, и конца тому не видно....

Словом, большинство американцев сейчас идентифицируют себя с работой. Да и судят здесь о человеке главным образом по его должности, успехам в бизнесе и заработкам. Других достоинств или недостатков, характеризующих его как личность, вроде бы и не существует.

К сожалению, игнорируется тот факт, что свободное время  – тоже большая ценность. Его можно посвятить детям, поездке на природу, какому-то хобби, наконец, просто блаженному ничегонеделанью. А это вполне может избавить от стресса, от непрерывной занятости и перезанятости, на лечение которого опять-таки нужны деньги, а значит, дополнительные рабочие часы. Статистика свидетельствует, что большинство американцев перерабатывают и в силу этого даже недосыпают положенных по норме семи-восьми часов. Более того, многие американки признались, что редко занимаются сексом, предпочитая сон. Обнадеживающая тенденция прослеживается в среде образованных людей. Мы были в гостях у знакомых Брюса. Они сознательно выбрали место для проживания в отдаленном от центра районе, купили там небольшой, но хорошо ухоженный домик с обширным участком. На этом участке вместе с детьми огородничают. У них двое детей, одиннадцати и девяти лет: сдержанные, воспитанные, с широким кругозором. А главное, сразу видно, что с родителями у них общие интересы. К сожалению, пока это скорее исключение, чем правило.

И еще. Американцы не умеют отдыхать. И, судя по всему, не собираются учиться. Иначе бы настояли на том, чтобы на государственном уровне регулировалась длительность отпусков, как это делается в европейских странах. Там отпуска от двадцати восьми дней в год до сорока, например в Италии. В Америке же законодательно установлены лишь праздничные дни. Это миф, что в Европе полно американцев. американцам некогда разъезжать по Европам, разве что  по делу. А путешествуют в основном пенсионеры.

А теперь о питании. Хорошо известно, что в Америке больше тучных людей, чем в любой другой стране. И это правда. Как правда и то, что это следствие образа жизни, когда за работой, как говорится, света белого не видно. Это американцы придумали предприятия быстрой еды – "McDonald" и тому подобные, распространяя их по всему свету. С малолетства, в силу недостатка времени у родителей, дети приучаются к быстрой и не сбалансированной еде  гамбургерам, сэндвичам, хрустящей жареной картошке, с кока-колой и пепси.... "Быстрая еда" нарушает обмен веществ в силу технологии приготовления. К примеру, чтобы произвести "вкусный хрустящий картофель", нужно его подвергнуть специальной обработке, в результате чего картофель перегружается гидрокарбонатами. Организм при частом потреблении такого картофеля не справляется, и в нем происходят патологические изменения, приводящие к ожирению, болезням сердца, диабету. Ну, есть, видимо, и другие предпосылки к подобным заболеваниям, но бесспорно, что стиль питания играет здесь отрицательную роль. К тому же во многих школах из-за нехватки средств отменены уроки физкультуры. Конечно же, стиль питания, как и стиль жизни, во многом определяется уровнем образованности общества, кругозора людей. Не случайно тот же "McDonald" предпочитает открывать новые "точки" в рабочих районах, в которых проживают в основном малообразованные люди. Как-то мне попалась в руки книга "Нация быстрой еды". Ее автор утверждает, что этот стиль питания оказал необратимое негативное влияние не только на внешний вид и здоровье американцев, но и на отрасли хозяйства. К примеру, на мясозаготовочную. В худшую сторону изменилось содержание и питание скота и птицы: оно перегружено гормонами, чтобы быстро наращивать вес, антибиотиками, чтобы животные и птицы не болели. Американцы, даже те, которые избегают гормонов и антибиотиков в лекарственных препаратах, поглощают их вместе с едой. Но, как панацея, в США набирает силу производство и продажа органической пищи. Животных и растения выращивают в естественных условиях, избегая химических добавок. Это  дорогое удовольствие и далеко не всем по карману. Так что американцы еще долго будут считаться самой "толстой" нацией в мире.

Я слушал Юлю и почему-то подумал, что ей все же здесь нелегко......

Вернусь к своим делам, которые без Юлиной помощи не могли быть окончены. Бостонский офис Иммиграционной службы устроен так, что интервью ведут одновременно около двадцати чиновников, каждый в отдельном кабинете. Меня интервьюировал молодой человек лет тридцати. Пригласил в кабинет, вместе со мной вошли Юля и переводчица. Взял в руки документы. И сразу сказал, что все в них в порядке, его лишь смущает мое членство в КПСС. "Почему вы туда вступили?" Я сказал правду: каждый журналист, рассчитывающий сделать карьеру в советской печати, должен был вступить в компартию. Второй вопрос мне показался наивным: "Вы лично, как член КПСС, никого не притесняли по религиозным моти– вам?" Почему именно по религиозным? Разве не было в СССР притеснений по другим причинам – по политическим, например? Здесь, видимо, какая-то атавистическая подоплека: Америка была создана британскими протестантами, которых называли еще пуританами. За религиозные убеждения их преследовали на родине, и в 1620 году отцы-пилигримы отправились из Плимута на судне "Мейфлауэр" к новым берегам. ... С этой даты, собственно, и начинается история Америки. Я опять сказал чиновнику правду: "Нет". Тогда он дал Юле лист бумаги и попросил написать от моего имени примерно так: "я, такой-то, утверждаю, что никого не преследовал по религиозным мотивам". После этого он попросил мой паспорт и поставил в нем штамп, который гласил, что мне предоставлено право на постоянное жительство в США. Поздравив всех нас, он объяснил мои права. Я воспринял это как-то буднично.

А еще Юля добилась для меня на год бесплатного медобслуживания при одном из лучших госпиталей Бостона  – в клинике "Mt. Auburn" (по названию улицы). Оказывается, ряд госпиталей в Америке имеет лимит на обслуживание тех, кто по уровню своего дохода не может его оплатить и не имеет медицинской страховки. Мой заработок за прошлый год оказался в этой шкале  около семи тысяч долларов в год.

Из Москвы

Я поехала на десять дней  в Переделкино. Хаос и нищета, конечно, коснулись и этого уголка русской культуры. Подорожали путевки. Отдыхающих и работающих писателей набралось немного. Они сидели купно в углу столовой. Скатерти уже меняли реже, столовые приборы приобрели "разномастность", стаканы были под учет. Но еще сохранился дух прежнего, советского Переделкино, уютный и домашний, где все знали друг друга, официантки были похожи на добрых нянь и сиделок. Помнили, кто какую котлетку ест, что предпочитает на гарнир, как рано или поздно приходит, и держали в тепле тарелку, знали болезни, диеты, жен, творческие успехи и провалы. На писательскую братию смотрели со снисходительной любовью. Писатели, даже никем не читаемые, проваливаясь, как в вату, в комфорт внимания и почтительности, начинали ощущать свою значимость и еще усердней стучали на машинках.

Однажды в тишайший уголок фантазии ворвалась гуляющая на улице наглая жизнь в образе широкого, на коротких ногах, бритоголового парня с двумя девицами в золоте. Они вошли в столовую с огромным, мордастым псом.

Пишущие вегетарианцы и диетчики вздрогнули. Наконец кто-то прошептал с бронхитным шипением и свистом: "Кто разрешил в столовую приводить волкодава?.." То был не волкодав, а бульмастиф. Но не важно. Вопрос повис в воздухе. И тогда привыкшая к публичным выступлениям поэтесса закричала: "Немедленно уберите собаку! Люда,  –  это к официантке,  – мы не будем есть, пока не уйдут эти хамы!"

Хамы спокойно сели за стол. Собака легла в проходе, отгородив писателей от выхода из зала. Шум поднялся невообразимый. Тогда компания поднялась из-за стола:

–  Дураки старые! Совписы! Ваше дерьмо никто не читает! Пишите лучше завещания  – пора уже!