Текст книги "Редакция «Дурной славы» (Таинственный дом)"

Автор книги: Эдгар Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Франк с трудом перевел дыхание, Дорис едва удержалась от восклицания. Полтаво же переменился в лице, и глаза его загорелись ненавистью.

Смиту ранее был известен этот пункт завещания, поэтому он смог целиком сосредоточить свое внимание на наблюдении за заинтересованными лицами. Он уловил смущение молодой девушки, гнев Полтаво, изумление Франка. Адвокат продолжал:

– «Так как мне известна неустойчивость современной конъюнктуры и связанный с этим риск утраты капиталов, то я предпочел положить все состояние Дорис Грей, в размере восьмисот тысяч фунтов стерлингов, в сейф Депозитного банка. На основании данных мне ее покойным отцом полномочий я поручаю моим душеприказчикам передать ей ключ от сейфа и ввести ее во владение этой суммой в тот день, когда она выйдет замуж за Франка Доутона. Если она почему-либо сочтет невозможным выполнить мою просьбу, то передача ей наследства откладывается на пять лет со дня моей смерти.

Наступило глубокое молчание. Смит заметил, как исказилось лицо Полтаво. Вначале оно выражало ненависть, затем изумление, сменившееся недоверием. Смит дал бы многое, чтобы проникнуть в сокровенные мысли и намерения этого авантюриста.

И снова зазвучал голос адвоката:

– «Франку Доутону я завещаю тысячу фунтов, дабы помочь ему в его поисках наследника миллионов Толлингтона. Мистеру Смиту, известному деятелю Скотленд-Ярда, я завещаю в знак моего глубокого к нему уважения тысячу фунтов с тем, чтобы в день поимки им Монтегю ему была выплачена вторая тысяча фунтов».

Адвокат прервал чтение.

– И выполнение этого пункта также находится в зависимости от вышеприведенных условий, – заметил он.

Сыщик улыбнулся.

– Это мне ясно, – сказал он спокойно, – хоть вас это, быть может, и изумит, – добавил он вполголоса.

Далее следовало еще несколько менее важных пунктов: мистер Фаррингтон завещал на память о себе графу Полтаво несколько ценных безделушек, и на этом чтение завещания было исчерпано.

– Я должен добавить, – сказал адвокат, – что в банке на счету мистера Фаррингтона имеется кое-какая сумма денег, но будет ли она предоставлена в распоряжение его наследников целиком, зависит от усмотрения суда. Суд, быть может, сочтет нужным предоставить ее в распоряжение кредиторов акционерного общества, которым руководил покойный.

Присутствующие оживленно обсуждали содержание завещания. Полтаво быстрыми шагами направился к адвокату и о чем-то заговорил с ним вполголоса. Затем он резко повернулся и столь же стремительно удалился. Сыщик наблюдал за его действиями и поспешил последовать за ним.

– Разрешите мне переговорить с вами, любезный граф, – сказал он, обращаясь к Полтаво. Они вместе спустились по лестнице и вышли на улицу. – Вас удивило содержание завещания?

Граф Полтаво снова овладел своими чувствами.

Глядя на его спокойное лицо и внимая его любезной манере говорить, нельзя было себе представить, что содержание завещания глубоко задело этого человека.

– Действительно, я несколько изумлен содержанием завещания, – признался граф. – Мне не совсем ясно, почему наш покойный друг Фаррингтон обусловил вступление в права наследства Дорис некоторыми требованиями относительно… – и он запнулся.

Смит за него закончил фразу:

– Вы имеете в виду брачное условие? – любезно осведомился он.

Полтаво снова утратил самообладание, и хоть его гнев был направлен не против детектива, но, обернувшись к нему, он с искаженным лицом прошептал:

– Этот негодный пес – как смел он это сделать! Это немыслимо… немыслимо!.. Я говорю вам – эта женщина означает для меня гораздо больше, чем вы предполагаете. Разрешите мне переговорить с вами частным образом.

– Я предполагал, что у вас явится подобное желание.

Смит поднял руку и подал едва заметный знак. Тотчас подкатил автомобиль, все время медленно следовавший за ними. Смит попросил Полтаво занять место в машине. Детектив не счел нужным дать какие-либо указания шоферу, и машина поехала в Скотленд-Ярд.

В кабинете Смита Полтаво снова собрался с силами и к нему вернулось его обычное самообладание.

– Итак, что вы хотели мне сказать? – осведомился у него Смит.

– У меня имеется очень многое, что я мог бы сказать вам, – спокойно ответил Полтаво. – И я сейчас размышляю над тем, насколько в моих интересах рассказать вам обо всем или же продолжать хранить молчание.

– Очевидно, ваше молчание распространилось бы и на то, что вам известно о мистере Фаррингтоне? – невозмутимо осведомился Смит. – Возможно, я мог бы вам чем-либо помочь?

– Навряд ли. Я не думаю, чтобы вы знали об этом человеке столько же, сколько знаю о нем я. Но я предпочту выждать еще пару дней и предоставить возможность заинтересованным в моем молчании людям исправить причиненное мне зло. Я должен немедленно выехать в Париж.

Смит ничего не возразил графу. Не было никакого смысла настаивать на том, чтобы тот заговорил. Он был убежден в том, что Полтаво, снова обретя равновесие и успокоившись, не нарушит молчания.

– Так вот, значит, каков Скотленд-Ярд, – заметил Полтаво, оглядывая кабинет. – Полицейское управление, которого боятся все преступники и слава о котором проникла даже в преступный мир Польши.

– Да, вы действительно находитесь в очень своеобразном месте. Не хотите ли, чтобы я вам продемонстрировал кое-какие наши достопримечательности?

– Я был бы вам очень благодарен.

Смит повел его по коридору, нажал на кнопку лифта и поднялся со своим гостем на третий этаж. Там в конце длинного коридора помещалась просторная комната, в которой стояло множество шкафов.

– Это наша регистратура, – пояснил Смит. – Самое интересное, что имеется у нас. Вас она несомненно заинтересует.

– Почему же она должна заинтересовать меня? – осведомился мнимый граф.

– Потому что я полагаю, что вы интересуетесь раскрытием преступлений, – равнодушно ответил Смит.

И словно без определенной цели он прошелся мимо шкафов, потом внезапно остановился около одного из отделений.

– Здесь, например, вы найдете регистрационную карточку и документы одного примечательного во всех отношениях человека, – сказал он и вынул ящик с карточками. Отобрал одну, и, поманив графа к столу, стоящему у окна, предложил ему присесть. – Прошу вас, сядьте, я познакомлю вас сейчас с одним преступником.

И он предъявил Полтаво регистрационный листок с наклеенной на него фотографией преступника.

– Это – убийца, но, к сожалению, следует заметить, что этим сообщением не исчерпывается список тяготеющих на нем преступлений. Если бы вы ознакомились с содержанием этого листка, то вам стало бы ясно, что этого молодого человека от виселицы отделяет очень немногое.

– Здесь так душно, – прошептал, задыхаясь, Полтаво, с ужасом глядя на сыщика и лежащую перед ним фотографию.

Смит продолжал демонстрировать документы, относящиеся к деятельности молодого человека, изображенного на карточке.

– А вот портрет княгини Лидии Боянской – она также была его жертвой. Вот подробности ограбления банка, совершенного в Варшаве пять лет тому назад. Преступник не был пойман. Но я вижу, что вас все это не интересует.

И Смит захлопнул ящик, не удостоив взглядом мертвенно бледного графа.

– Это очень интересно, – пролепетал дрожащим голосом Полтаво и нетвердыми шагами вышел в коридор.

– Осторожней, граф, – любезно заметил ему Смит, – не споткнитесь на лестнице. Моя обязанность сообщить полиции вашей страны, что вы в настоящее время находитесь в Лондоне. Предпримет ли ваша полиция незамедлительные меры для того, чтобы добиться вашей выдачи, или нет, мне, разумеется, неизвестно. Но я предупреждаю вас, – и он предостерегающе поднял палец, – что если вы вздумаете встать мне поперек пути, то вам придется посчитаться со мной, а тогда вам предстоит пережить нечто очень неприятное. Я не люблю шуток.

Полтаво вышел из Скотленд-Ярда шатаясь, словно пьяный. С трудом сел в такси и прямо поехал домой. Дома он пробыл не более десяти минут и покинул квартиру, захватив с собой ручной чемодан.

Инспектор Эла, следовавший за ним из Скотленд-Ярда, не выпускал его из виду и видел, как он приехал в отель. В нескольких шагах от отеля он вылез из машины и прошел в отель следом за Полтаво. Не увидев здесь последнего, Эла прошелся по холлу и по коридорам. Не обнаружив присутствия Полтаво, он обратился за справкой к швейцару. Швейцар подтвердил, что видел разыскиваемого им человека, но прибавил, что этот господин через несколько минут после своего прибытия снова покинул отель.

Эла мысленно выругал себя и поспешил по телефону оповестить Смита о своей неудаче.

Смит был очень недоволен оплошностью своего подчиненного.

– Все же я полагаю, что мне известно, где следует нам искать его, – сдержанно заметил он. – Ждите меня на станции Ватерлоо, мы поедем с шестичасовым поездом в Грет-Бредли.

Глава 10
ГРАФ ПОЛТАВО В ЛОВУШКЕ

– Вы хотите говорить с мистером Моллом? – осведомился доктор Фолл.

– Да, – ответил Полтаво, стоявший перед входом в Таинственный Дом.

Бросив на пришельца быстрый испытывающий взгляд, доктор впустил его и захлопнул за ним дверь.

– Скажите мне, что вам угодно? – спросил врач. Он заметил мимолетное движение руки Полтаво, условный знак, дававший ему доступ к многим своеобразным людям.

– Я хочу повидать Фаррингтона, – сказал он.

– Фаррингтона? – удивился врач.

– Да. Не разыгрывайте напрасно комедий. Мне необходимо переговорить с ним. Я – Полтаво.

– Это мне известно, – спокойно заметил доктор Фолл. – Но чего ради вы явились сюда и какие у вас имеются основания утверждать, что покойный мистер Фаррингтон обитает в этом доме? Вы находитесь в психиатрической лечебнице, а не в мертвецкой, – мрачно сострил врач.

Но все же он попросил Полтаво следовать за ним.

– В чем дело? – осведомился он у Полтаво, проведя его к себе в кабинет и заперев за собой дверь.

Полтаво счел целесообразным рассказать о своей встрече со Смитом, умолчав о подлинной причине, приведшей его сюда.

Фолл молча выслушал его.

– Я сомневаюсь в том, что он пожелает вас принять. Он в очень скверном настроении, но я все же осведомлюсь у него.

Десять минут спустя он возвратился и кивком головы подозвал Полтаво, предложив ему пройти в комнату, в которой лежал больной мистер Молл.

Здесь Полтаво ожидал Фаррингтон. То был действительно он – тот самый Фаррингтон, который исчез при столь таинственных обстоятельствах из Джолли-театра.

– Почему вы пришли сюда и навлекли на меня внимание всех сыщиков Лондона? – резко осведомился он у Полтаво.

– Я не думаю, что у вас есть основания беспокоиться по поводу лондонских сыщиков, – возразил Полтаво, искоса поглядывая на врача. – Я желал бы переговорить с вами с глазу на глаз.

Фаррингтон внял его просьбе и попросил Фолла удалиться.

Оставшись наедине с исчезнувшим миллионером, Полтаво стремительно приблизился к нему и спросил:

– Я бы желал знать… что собственно означает ваше гнусное завещание. Вы – предатель!

– Если хотите, можете присесть, – спокойно ответил Фаррингтон. – Вам пора понять, что я не из числа тех людей, у которых можно требовать отчета в их поступках. Я никому никогда не разрешал разговаривать со мной в таком тоне.

– Вам известно, что вы находитесь у меня в руках, – самодовольно заявил Полтаво. – Стоит мне пошевельнуть мизинцем – и все возведенное вами великолепие рухнет.

– Если бы вы были умнее, то держали бы язык за зубами. Что вам собственно угодно? Сядьте…

– Чего ради вы вставили в ваше завещание условие относительно этого негодного Доутона?

– У меня имелись для этого достаточно веские основания.

– В таком случае потрудитесь мне сообщить, в чем дело.

– Даже и не подумаю, – Фаррингтон злобно расхохотался. – Достаточно будет, если я скажу, что при этом думал о счастье девушки. Неужели вы не поняли, – со злорадством продолжал он, – что единственное, что есть у меня в жизни святого, это моя любовь к племяннице? Я хочу, чтобы она была счастлива в жизни, и твердо знаю – Доутон сможет дать ей счастье.

– Вы с ума сошли! – воскликнул Полтаво. – Она, если бы не ваше сумасбродное желание, влюбилась бы в меня.

– В вас? – переспросил Фаррингтон. – Это совершенно немыслимо.

– Почему это немыслимо? – вскричал Полтаво и раздраженно стукнул по столу.

– По многим причинам. Вы недостойны быть даже ее слугой, а не только мужем. Вы… – простите мне мою откровенность – всего лишь мелкий вымогатель, вор, убийца, вы… – и он презрительно улыбнулся. – Я достаточно осведомлен о вашем прошлом и скажу вам, что скорее согласился бы пожертвовать жизнью, нежели выдать за вас Дорис. Впрочем, это не мешает мне позволять вам зарабатывать большие деньги в качестве моего соучастника, пока вы храните мне верность.

Судорожная улыбка исказила лицо Полтаво.

– Это ваше последнее слово?

– Да. И если вы хотите получить добрый совет, то удовлетворитесь этим. Не впутывайтесь в дела, которые вас не касаются, Полтаво. Вы воображаете, что вам удастся заполучить в свои руки большое состояние, но помните, все, что вы собираетесь предпринять, может целиком спутать ваши карты.

– Вы не хотите мне разрешить жениться на Дорис?

– Разумеется, не хочу.

– Но предположите на мгновение… – и Полтаво самодовольно погладил свои черные усики, – что я мог бы вас заставить согласиться на это.

Фаррингтон нахмурился.

– Каким образом, предполагаете вы, вам удалось бы достичь этого? – спросил он.

– Допустите на мгновение, что Дорис на самом деле испытывает ко мне симпатию и что я при наличии подобных чувств с ее стороны реализовал бы свои намерения.

– Вам пришлось бы за это жестоко поплатиться, – злобно ответил Фаррингтон. – Более того, вам придется пожалеть, что вы осмелились угрожать мне.

– Я не только угрожаю вам, но я и не остановлюсь перед тем, чтобы выполнить свою угрозу, – вскричал Полтаво.

Фаррингтон оглядел его тяжелым взглядом, словно пытаясь проникнуть в подлинные намерения Полтаво.

– Я предпочел бы, чтобы вы этого не говорили, – сказал он. – Я надеялся сделать из вас преданного человека, Полтаво, но вижу, что мне приходится разочароваться. Я вообразил, что чувства в наших взаимоотношениях не будут играть никакой роли. Или вы хотите жениться на Дорис, надеясь заполучить ее состояние? – неожиданно спросил он.

Полтаво покачал головой и воскликнул:

– К черту ваши проклятые деньги. Я хочу иметь ее! С каждым днем она мне кажется желаннее и дороже.

– Я полагаю, что и другие женщины казались вам желанными и дорогими, – ответил раздраженно Фаррингтон. – И как долго вы одаривали их благосклонным вниманием? Столько времени, сколько вам это было угодно. А затем, когда вы чувствовали пресыщение, вы их бросали, словно они были чем-то ничего не значащим! Я знаю ваше прошлое. Но теперь я хочу выяснить одно: всерьез ли вы говорили, что в случае, если я… – и он замолчал.

– Что же случится в этом случае? – вызывающе спросил Полтаво.

– В этом случае вы не выйдете живым из этого дома.

Фаррингтон произнес эти слова самым обыкновенным деловым тоном, и Полтаво не сразу уловил весь их ужасный смысл.

Он улыбнулся в ответ, но затем глаза его застыли. Резким движением он опустил руку в карман и выхватил револьвер.

– Не пытайтесь что-либо предпринять против меня, – вскричал он. – Я готов на все, Фаррингтон! Вы допустили ошибку, вздумав грозить мне.

– Я не сделал ошибки, подобно той, которую допустили вы, – возразил, улыбаясь, Фаррингтон. – Попробуйте выстрелить, если можете. У меня такое впечатление, словно в вашем револьвере нет обоймы.

Полтаво быстро оглядел револьвер и убедился в том, что собеседник его был совершенно прав. Он побледнел как полотно.

– Прекратим напрасные споры, – вежливо и предупредительно заметил Полтаво, пытаясь примириться с Фаррингтоном. – Ведь я прибыл сюда лишь для того, чтобы выяснить, не могу ли я быть чем-нибудь полезным вам.

– Вы пришли сюда, чтобы выудить у меня согласие на ваш брак с Дорис, но ваша попытка особенно удачной не оказалась.

Фаррингтон позвонил, и на его зов вошел доктор Фолл.

– Дайте графу закусить – ему предстоит обратный путь. Он уезжает в Лондон.

Эти слова рассеяли страх Полтаво, ибо в таинственной тишине этого дома таилось что-то ужасное. Постепенно он овладел собой и к нему вернулось самообладание.

– Вы решили относительно судьбы Дорис? – спросил он, стоя в дверях.

– Я полагал, что вам это ясно, – ответил Фаррингтон.

– Вот и отлично.

Полтаво последовал за врачом. Тот отвел его к маленькой кабинке лифта. Полтаво вошел в нее, и дверь автоматически захлопнулась за ним.

– Как привести лифт в движение? – осведомился он через решетку.

– Я сам позабочусь об этом, – ответил врач, стоя на площадке.

Лифт пришел в движение и заскользил вниз. Полтаво проехал мимо первого этажа и партера – лифт продолжал скользить вниз. Затем он остановился, и Полтаво отворил дверцу кабинки. Необычная обстановка дома заставила его насторожиться – он, бывший воплощением коварства и предательства, на сей раз оказался обманутым. Прежде чем покинуть кабинку лифта, он решил подготовиться к худшему и, найдя у себя в кармане карандаш, нацарапал на деревянной обшивке лифта несколько слов.

Затем он вышел в полумрак и очутился в комнате, вся обстановка которой сводилась к кровати и паре стульев. Над большим столом горела лампа, скудно струившая свет. На противоположной стене виднелись несколько электрических выключателей. Надежды на то, что удастся спастись, поднявшись на лифте наверх, не было. Полтаво лихорадочно осмотрел карманы. Обыкновенно он носил при себе про запас пару патронов, и действительно, в жилетном кармане ему удалось отыскать два патрона. Он зарядил ими револьвер и подумал о том, каким образом был он разряжен. Не оставалось никакого сомнения в том, что его уборщица незаметно, по поручению Фаррингтона, оплачивавшего ее услуги, разрядила револьвер, а также предупредила обитателей Таинственного Дома о его спешном отъезде.

Это было в порядке вещей – умный Фаррингтон ни в чем не хотел доверяться воле случая, и Полтаво оставалось лишь досадовать на самого себя за то, что он так легко дал себя одурачить. В комнате стоял полумрак, и Полтаво, приблизившись к противоположной стене, включил выключатели. Комната озарилась ярким светом.

Стены этого подвального помещения были выкрашены в ярко-красный цвет. В углу стояла металлическая кровать, а в стенах, на равных расстояниях друг от друга, виднелись отверстия вентиляторов.

Эта подземная тюрьма была сравнительно приемлема и ничем не напоминала о том, что она является подвалом Таинственного Дома. Но в то мгновение, когда он собрался более тщательно ознакомиться с устройством этой подземной комнаты, его внимание привлек шорох за его спиной. Повернувшись, он увидел, что стальная дверь кабины захлопнулась и кабинка лифта поднялась наверх. По-видимому, Таинственный Дом таил еще целый ряд секретов.

Он подумал о том, что мог бы поставить около дверцы лифта стул и тем самым помешать ей захлопнуться, но, возможно, и эта мера предосторожности оказалась бы невыполнимой, ибо стулья могли быть прочно приделанными к полу. Но его подозрения оказались необоснованными. Стулья не были привинчены к полу, за исключением большого кресла, которое было прикреплено к полу металлическими скобами.

В углу он обнаружил заделанную решеткой дверь и предположил, что за нею помещался лифт, по которому в подвал могли опускать для заключенных пищу.

Предположение его подтвердилось, так как вскоре механизм пришел в движение, решетка отодвинулась и в опустившейся кабинке он увидел поднос с разнообразно сервированным завтраком. Он вынул поднос и поставил его на стол. Среди блюд Полтаво обнаружил небольшой клочок бумаги, на котором было написано:

«Вы можете без опасений отведать от посылаемых Вам блюд. Доктор Фолл, если Вам угодно, навестит Вар и разделит с вами вашу трапезу. Если Вам что-либо понадобится, позвоните в колокольчик, прикрепленный под доской стола».

Полтаво, который испытывал отчаянный голод, оглядел сервированные блюда. Ему приходилось считаться с возможностью отравления, но в то же время он сознавал, что находится во власти этих людей и что они в любой момент могут умертвить его, не прибегая к яду. Поэтому он решил все же подкрепиться и утолить голод.

Покончив с едой, он потянулся к звонку. Прошло несколько минут. Затем послышался шорох приведенного в движение лифта. Зажав в руке револьвер, он притаился у дверцы лифта. Но неожиданно услышал, как кто-то окликнул его по имени.

Изумленный, он повернулся и увидел перед собой доктора Фолла. Как он очутился у него в комнате – оставалось загадкой.

– Надеюсь, я не испугал вас, – сказал врач, насмешливо улыбаясь. – Я предпочел избрать иной путь. В это помещение ведут три хода, и все три они в равной степени недоступны.

– Разрешите вас спросить, что означает это насилие?

Доктор Фолл небрежно опустился на один из стульев у стола и, вытащив сигару, предложил закурить и своему пленнику.

– Вы не курите? Очень жаль.

– Благодарю вас, у меня имеются папиросы.

Доктор методично отрезал кончик сигары и выждал, пока ему удалось раскурить ее.

– Я удивляюсь вашему хладнокровию. Слово «насилие» в ваших устах звучит по меньшей мере несколько смешно. По поручению мистера Фаррингтона я вынужден вам объяснить ваше положение. Вы очень рассердили нашего общего друга, и теперь он решил обойтись с вами построже и обречь вас на ту же судьбу, на которую он обрек двух других людей, вздумавших пригрозить ему тем, что предадут его.

– Об этом мне ничего не известно.

– В таком случае вы одно из немногочисленных исключений в Лондоне, – заметил улыбаясь доктор. – Один из этих людей был архитектором, а другой просто полезным человеком, которые время от времени все еще попадаются на континенте. Они прибыли в числе прочих рабочих из Италии, но остались недовольными блестящими условиями оплаты их труда и пожелали получить нечто более значительное. И в результате обрели на Брекли-сквер преждевременную смерть.

– Их убил Фаррингтон? – спросил пораженный Полтаво.

– Этого я не берусь утверждать, – ответил врач, – но я смею вас заверить, что им пришлось распроститься с жизнью раньше, чем они предполагали. Они вздумали поспорить у дома весьма достойного миллионера, предполагая, что он и является строителем и владельцем Таинственного Дома.

– Так вот что было причиной их смерти, – прошептал пораженный Полтаво.

– Я ничего не утверждаю, – повторил осторожный врач. – Я предупредил вас лишь о том, что вы рискнули подвергнуть себя опасности и разделить участь этих людей.

– Мне случалось бывать и в более опасных положениях, – попробовал уверить врача Полтаво, но ему стало не по себе.

– Не хвастайте, – спокойно возразил врач. – Готов поспорить, что никогда еще вам не случалось быть в столь неприятном положении. У нас, собственно, имеется намерение убить вас. Я откровенно говорю вам об этом, потому что мистер Фаррингтон все же решил предоставить вам одну возможность к спасению. Но вы должны твердо поверить в то, что он всегда может настигнуть вас. Мы не хотим от вас брать никаких клятв и обещаний – это было бы совершенно ни к чему. Мистер Фаррингтон готов вас освободить на одном условии – вы должны продолжать ему верно служить, и за это будете щедро вознаграждены. Но если вы вздумаете изменить нам, то будете жестоко наказаны. Надеюсь, вы меня поняли?

– Понял, – прошептал Полтаво, и рука его, поднесшая ко рту папиросу, задрожала.

– Я хочу лишь добавить, что… – продолжал врач, но его прервал звонок. Доктор поднялся с места, подошел к стене, приложил к определенному месту ухо. Полтаво заметил, что это место ничем не отличалось от остальной части стены. По-видимому, в стене был устроен телефон, очень тщательно замаскированный.

– Слушаю… – сказал доктор и затем добавил: – Отлично.

Обернувшись к Полтаво, он серьезно объявил ему:

– Вас, должно быть, заинтересует то обстоятельство, что дом оцеплен. Очевидно, вас выследили полицейские.

Радость блеснула в глазах поляка.

– И это очень скверно для вас, – расхохотался Полтаво.

– Для вас это еще хуже, – спокойно ответил Фолл и направился к дверям.

– Стой! – вскричал Полтаво.

Доктор повернулся на каблуках и увидел, что на него наведен револьвер.

– Смею вас заверить, что револьвер теперь заряжен двумя патронами, – торжествующе сказал мнимый граф. – Этого будет достаточно…

Он не успел договорить; как помещение погрузилось во мрак. Все лампы погасли, и из темноты до несчастного авантюриста донесся насмешливый голос доктора:

– Прошу вас, стреляйте…

Но Полтаво снова овладел собой и сообразил, что было бы слишком жаль растрачивать столь ценные для него патроны. Он решил выжидать. Прошло несколько мгновений. До его слуха донеслось звяканье двери, потом комната снова осветилась, но теперь она была пуста.

Полтаво пожал плечами и решил покориться своей участи. Он был бессилен что-либо предпринять.

Если Смит последовал за ним и действительно оцепил дом, расставив повсюду полицейских, то он мог надеяться, что рано или поздно они проникнут в середину и разыщут его.

А если бы этого даже и не случилось, то у него имелось предложение Фаррингтона отпустить его на известных условиях.

Снова раздался шорох. То опускалась кабинка лифта. Кабинка остановилась на уровне его комнаты, и дверца распахнулась. Полтаво решил, что он не должен упустить этой возможности, даже неизвестность была лучше дальнейшего заточения в подземной комнате.

Он вошел в лифт, закрыл за собой дверь и, к изумлению своему, почувствовал, как кабинка начала подыматься. В потолке лифта горели две электрические лампочки. Это показалось Полтаво небезопасным, потому что он оказывался в полосе наблюдения, поэтому он разбил их рукоятью револьвера.

Потом он забился в угол кабинки, держа наготове револьвер, готовый спустить курок при первом признаке опасности.

Смит находился наверху, за его спиной стояли три готовых ко всему полисмена. Фолл стоял перед сыщиком, невозмутимый и спокойный, как обычно.

– Разумеется, если вам угодно, вы можете осмотреть весь дом, – сказал он. – В посещении графом Полтаво этого дома нет ничего необычного или тайного. Граф принадлежит к числу тех людей, которых их собственное любопытство заводит слишком далеко. В настоящее время он знакомится с чудесным оборудованием нашего дома.

Смит не особенно был доволен ироническим тоном доктора.

– Не угодно ли вам показать мне, где находится граф Полтаво?

В это мгновение отворилась дверца лифта и Полтаво вышел из кабины, по-прежнему держа в руках револьвер.

Он оглядел присутствующих и сразу понял положение вещей. Ему следовало не раздумывая решить, на чью сторону желает он встать. Впрочем, выбор особого труда не представлял. Он знал, что среди полиции у него друзей нет и лишь союз с Фаррингтоном и его приспешником может оказаться для него выгодным.

– У вас в руках занятная вещь, граф, – многозначительно сказал Смит. – Очевидно, вам пришлось знакомиться с диковинками этого дома с риском для собственной жизни?

– О нет, – ответил Полтаво и поспешил спрятать револьвер в карман. – Я просто решил поупражняться в стрельбе из револьвера. Здесь внизу имеется чудесный тир для стрельбы, вам следовало бы при случае ознакомиться с ним.

Фолл взглянул на своего недавнего пленника, и Полтаво прочел в глазах врача одобрение.

– При обычных обстоятельствах я не стал бы утруждать себя ознакомлением с вашим тиром, – ответил смеясь Смит, – потому что мне известно, что вы лжете, граф. Более того, я убежден, что вы нам очень благодарны за наш неожиданный приход. И поэтому я последую вашему совету и съезжу вниз.

Фолл пожал плечами.

– Вы правы, там никакого тира не имеется, но так как эта часть здания очень отдалена от обитаемых частей дома, то там можно беспрепятственно заниматься стрельбой. И, разумеется, у меня нет никаких возражений против того, чтобы вы осмотрели нижний этаж.

Смит вошел в лифт и объявил;

– Я желаю сам спуститься вниз.

Доктор наклонил в знак согласия голову и привел в движение механизм. Лифт, лишенный света, поскольку Полтаво разбил лампочки, заскользил вниз.

Некоторое время оставшиеся наверху выжидали. Потом кабинка лифта снова поднялась наверх, и Смит присоединился к остальным.

– Благодарю вас, я осмотрел все, что меня интересовало, – сказал он многозначительно и поглядел на Полтаво. – В самом деле ваш дом очень любопытен, доктор Фолл.

– Он в любое время к вашим услугам. Вы можете его осматривать сколько вам угодно.

Смит продолжал поигрывать карманным фонариком, который держал в руках. Кивнув присутствующим головой, он направился к выходу. Но внезапно обернувшись, бросил Полтаво:

– Когда вы попались в ловушку и решили, что вам нелегко будет выбраться отсюда, вы были настолько предусмотрительны, что подали весть вашим освободителям, – сказал Смит, смеясь над смущением Полтаво. – Я посоветовал бы вам ее уничтожить.

С этими словами он удалился. Полисмены последовали за ним.

– Что имел в виду Смит? – спросил Фолл.

– Я… я… – пролепетал Полтаво, – я написал несколько строк на стене кабинки – ничего особенного, дорогой доктор. Надпись указывала, что я нахожусь внизу.

Доктор с проклятиями поспешил в лифт. Он зажег спичку и при ее свете прочел надпись, сделанную Полтаво. К счастью, в ней не было ничего, что могло бы выдать тайну Таинственного Дома.

– Вы нас поставили в очень неудобное положение, – строго заявил он Полтаво. – Берегитесь, не вздумайте в дальнейшем нас компрометировать. На первый раз мы вас простили, но в будущем вам не отделаться так легко.