Текст книги "Золушка"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11

Джимми Ноги показал Стэгу фотографию.

– Где ты ее взял? – спросил Стэг.

– Нашел в чьем-то офисе.

– Значит, вот как она выглядит?

– Ага.

– Я бы не прочь с ней побаловаться, – сказал Стэг.

– После того как мы ее отыщем, никому уже больше не захочется с ней побаловаться, можешь мне поверить, – наставительно произнес Джимми. – Таких девок надо как следует учить, чтобы неповадно было воровать часы.

– Большая потеря, если ты ее изуродуешь. – Стэг покачал головой, внимательно разглядывая фотографию.

– Может, я ей только нос подпорчу, – сказал Джимми. – Это очень больно, когда нос ломают. С расплющенным носом она будет похожа на гориллу, а? – Джимми расхохотался. – В лепешку размозжу, дай только найти ее! С такой рожей будет рада хотя бы по полдоллара получать за свою работенку. – Он опять засмеялся. А Стэг тем временем продолжал смотреть на снимок.

– Понимаешь, какая штука, – сказал он, – никто и слыхом не слыхал про этот ваш «роллекс». Я, считай, говорил со всеми барыгами в городе, никто из них…

– Что значит «считай»? – вскинулся Джимми. – Ты со всеми говорил или не со всеми?

– Н-ну…

– Потому что или ты делай работу как следует, или совсем не делай. Если пропустил хоть одного барыгу, это все равно что ни с одним не говорил.

– Может, пропустил одного или двух, – лениво отозвался Стэг.

– Удивляюсь тебе! – Джимми затряс головой от возмущения.

– Попробую отыскать их нынче вечером. Тебе эта фотография нужна?

– Я ее сделал специально для тебя.

– Потому что она может пользу принести, буду ее показывать.

– Валяй, только поосторожней, я хочу сделать с нее еще несколько отпечатков.

– А разве можно? Без негатива?

– Нет, теперь они могут прямо с этого распечатывать.

– Надо же, до чего навострились, ну и времена!

Стэг встал. Они с Джимми сидели на веранде «Марины Лу» и глядели на проплывающие мимо шлюпки. Никто бы не подумал, что эти двое обсуждали, как изуродовать красивую девушку.

– Я этим делом займусь прямо сейчас, – сказал Стэг, пряча фотоснимок в карман модного спортивного пиджака. – Попробую, что получится. Позвоню тебе попозже.

– Ладно, – кивнул Джимми.

Разговор этот происходил в одиннадцать утра семнадцатого июня.

В одиннадцать десять Мэй Хеннеси позвонила Мэтью и сказала, что нет худа без добра.

А произошло вот что: Мэй решила навести в разгромленном офисе хотя бы видимость порядка – собрать разбросанные повсюду бумаги, поставить на место выброшенные на пол книги. Неожиданно она наткнулась на рабочий блокнот Отто, которым он пользовался во время наблюдения. Мэй предполагала, что Отто сунул блокнот в пятницу в ящик стола, чтобы отдать ей записи в понедельник утром для перепечатки.

До понедельника он не дожил.

Записи остались там, куда он их положил, – заметки по делу Ларкина, занесенные в блокнот в последнюю неделю.

Не хочет ли Мэтью их просмотреть?

Партнер Мэтью Фрэнк полагал, что лучшие писатели мира писали так же, как говорили, что их стиль, так сказать, копирует звучащую речь. Из этого он делал вывод, что многие знаменитые художники слова были нуднейшими собеседниками. Скорее всего Фрэнк ошибался, он о многих вещах судил ошибочно. Так или иначе, Отто делал свои записи не для публикации, и стиль его заметок совпадал с его манерой говорить; поспешно набросанные небрежным почерком заметки сильно отличались от перепечатанных на машинке отчетов, с которыми раньше знакомился Мэтью. Скорее всего Мэй Хеннеси готовила для клиентов отредактированные версии.

Перепечатанные отчеты выглядели как хроника тщетных усилий.

Неудивительно, что Ларкин был недоволен отсутствием прогресса в деле. Отто прежде всего изучил телефонные справочники Калузы и близлежащих городов. Никакой Анжелы Уэст. Проверил отели и мотели. Ничего. Конторы по найму квартир, компании по прокату автомобилей, банки – все обследовано. Никаких результатов. Если Анжела Уэст и проживала в Калузе, Сарасоте или Брейдентоне, то он не узнал, где именно.

Но рукописные заметки…

В понедельник второго июня, то есть через месяц после того, как он принял дело, Отто провел мучительное утро со старшей инспекторшей телефонной компании, пытаясь выяснить, был ли у Анжелы Уэст незарегистрированный номер телефона. Инспекторша твердо, как скала, стояла на защите прав любого клиента телефонной компании. Отто готов был задушить проклятую бабу. Во всяком случае, так он выразился в заметках за этот день, и нет никакого сомнения, что при перепечатке Мэй опустила бы подобный комментарий.

Во вторник третьего июня Отто отправился повидать приятеля своего приятеля, который служил в аэропорту, и приятель приятеля обещал просмотреть списки пассажиров на различных направлениях авиалинии на тот случай, если бы Анжела Уэст улетала из одного из трех городов или, наоборот, прибыла в один из них. Потом Отто съел свой ленч в закусочной, где подавали гамбургеры. Закусочная находилась в парке «Саут-Дикси-Молл» неподалеку от того места, где Саут-Ридж пересекается с сорок первой дорогой.

Он сидел за столиком совсем близко к галерее аттракционов и книжному магазину.

Из книжного магазина вышла девушка с хозяйственной сумкой.

Боже ты мой!

Это была девушка с фотографии, которую дал Отто его клиент Ларкин.

Длинные белокурые волосы красиво ниспадали ей на спину. Четко постукивали высокие каблуки, девушка прошла не более чем в четырех футах от столика Отто, и Отто чуть не выпрыгнул из башмаков от изумления.

Он пошел следом за ней на стоянку, где она уселась за руль белой «тойоты-королла» с номером 201-ZHW и черно-желтым значком прокатной фирмы Герца. Выехала со стоянки, повернула направо на сорок первую, Отто за ней следом. Так они докатили до Эгрет-авеню. Здесь девушка свернула влево и вскоре припарковалась у двухэтажного кирпичного здания медицинского центра; по предположениям Отто, в этом центре находились приемные не менее чем двадцати, а то и тридцати врачей. Отто почти бежал за девушкой, но когда он попал в общую приемную, девушки там уже не оказалось: очевидно, она зашла в кабинет нужного ей врача, но у Отто не было возможности узнать, какого именно. Он переписал фамилии всех врачей из списка, вывешенного на доске объявлений в приемной, – их было всего лишь шестнадцать, – и вышел на улицу дожидаться девушку.

Она пробыла у врача целый час.

В своих заметках Отто проявил некоторую необъективность по отношению к сословию врачей во Флориде; одни из них, по его мнению, считают, что все пациенты достаточно стары, чтобы никуда не спешить, другие продают больше билетов, чем имеется посадочных мест, то есть записывают на прием слишком много народу. Бывает, что вам приходится ждать часа полтора, пока явится медсестра и проводит вас в крохотную комнатенку, где вы должны раздеться и провести еще полчаса за чтением прошлогоднего «Иллюстрированного спортивного обозрения». Наконец входит врач и спрашивает:

– Ну, как мы себя чувствуем сегодня?

Мы себя чувствуем обиженными и униженными – так записал Отто в своем блокноте. Мэтью подозревал, что подобные эпизоды он вставлял в свои записи, чтобы Мэй улыбнулась и покачала головой, исключая из текста при перепечатке не идущий к делу материал.

Итак, Золушка оставалась у врача в течение часа, а Отто сидел в машине и дожидался ее появления. Когда она наконец вышла, он двинулся в машине следом за ней и, пересекая Эгрет, попал на красный свет у поворота на Морской Бриз. Она успела проскочить светофор, а Отто остановил полицейский-регулировщик, потом пришлось ждать новой перемены света, и «тойота» скрылась из глаз по направлению к востоку. Отто ее потерял.

Он вернулся к себе в офис, позвонил Герцу и объяснил секретарше, которая подняла трубку, что он частный детектив страховой компании и пытается разыскать девушку, которая должна получить крупную сумму по страховому полису. Насколько ему известно, эта особа арендует у Герца машину марки «тойота-королла». Нельзя ли проверить по их реестру, кто является нанимательницей машины с номером 201-ZHW, и сообщить ему имя и адрес. Молоденькая секретарша всей душой хотела помочь такой же работающей девушке, как она сама, заполучить крупную сумму денег; она тотчас принялась просматривать реестр и через пять минут проинформировала Отто, что третьего апреля в аэропорту трех городов Герц отдал напрокат машину «тойота-королла» с номером 201-ZHW женщине по имени Дженни Санторо, которая с тех пор дважды возобновляла аренду.

Отто поинтересовался, как она оплачивала машину.

Девушка-секретарь:

– Через «Америкэн экспресс».

Отто спросил, обозначено ли на карточке имя Дженни Санторо.

Девушка ответила, что да.

Дала ли Дженни Санторо свой адрес в Калузе?

Нет, но это вполне обычный случай. Многие арендуют машину еще до того, как нашли квартиру. Дженни Санторо сообщила свой домашний адрес в Лос-Анджелесе, штат Калифорния: 3914, авеню Ветеранов.

Дженни Санторо.

Отто весьма удивился, что она оказалась итальянкой. Эти длинные белокурые волосы? И голубые глаза? Итальянка? Ладно, теперь он по крайней мере знает имя, и надо начинать все по новой с этим новым именем.

К концу следующего дня, среды четвертого июня, Отто начал подумывать, что имя Дженни Санторо тоже фальшивое, хотя при найме машины вы первым долгом должны предъявить водительские права, только тогда с вами заключат сделку и разрешат сесть за руль. Впрочем, как отмечал далее Отто в своем блокноте, фальшивые права вы можете приобрести где угодно в Америке всего-навсего за сотню. Он проделал в течение дня тот же круг изысканий, что и с Анжелой Уэст, – и получил тот же результат для Дженни Санторо. Выходило, что разыскиваемая леди имела фальшивые документы.

В четверг пятого июня Отто вновь отправился в «Саут-Дикси-Молл».

Он поехал туда потому, что Золушка (или Анжела Уэст, или Дженни Санторо) несла тогда с собой сумку для покупок, и естественно было предположить, что в сумке у нее что-то лежало, купленное скорее всего здесь же, вполне возможно – в книжном магазине, но, может быть, и в каком-нибудь другом.

Отто показал продавцу в книжном магазине фотографию, которую ему оставил Дэвид Ларкин. Спросил, покупала ли что-нибудь изображенная на снимке девушка, и если да, то как она расплачивалась. Отто молил небеса, чтобы это был чек с именем и адресом. Продавцу он сказал, будто работает в агентстве по контролю за кредитными карточками и ведет розыски похищенной карточки.

Продавец узнал фото. Да, эта девушка на днях купила у них книгу. Он просмотрел квитанции. Книга называлась «Новый взгляд на организм женщины» и стоила восемь долларов девяносто пять центов. Золушка предъявила кредитную карточку. Вот, пожалуйста, запись. Имя было проставлено совершенно другое.

Джоди Кармоди.

Отто показывал фотокарточку во всех магазинчиках, излагая все ту же версию о похищении кредитной карточки. Надеясь, что, может, где-то она расплатилась чеком. Продавец в музыкальном салоне узнал девушку на снимке, сообщил, что она приобрела несколько кассет и предъявила кредитную карточку. На имя Мелиссы Блэйр.

Отто вернулся в книжный магазин, купил для себя экземпляр той же книги и вернулся в офис, где поручил Мэй проверку телефонных справочников по именам Джоди Кармоди и Мелисса Блэйр. Мэй потратила время впустую. Отто принялся читать книгу.

Связана ли покупка именно этой книги с визитом Золушки к врачу в медицинском центре? Это было иллюстрированное руководство с разделами «Самообследование», «Анатомия органов размножения женщины», «Общие проблемы здоровья женщины» и тому подобное.

Возможно ли, что девица побывала у акушера-гинеколога?

В пятницу шестого июня – за два дня до гибели – Отто вновь поехал в медицинский центр, прихватив с собой фото Золушки. Побеседовал с четырьмя гинекологами, и последний из них, доктор Шлеммер, узнал снимок и сказал, что да, он обследовал молодую женщину, которая назвалась Мэри Джейн Хопкинс, живет она по адресу: 1237, Гасиенда-роуд на Уиспер-Кей. За визит она заплатила наличными. Отто спросил, какова была цель ее посещения, но доктор Шлеммер ответил, что это врачебная тайна.

Отто подумал, уж не беременна ли она.

В тот же самый день Отто съездил на Гасиенда-роуд, 1237. Это оказался комплекс шестиэтажных зданий с десятью квартирами на каждом этаже, носивший пышное название «Башни Кэмелота».[30]30
  Кэмелот – легендарная резиденция героя древних британских сказаний короля Артура.


[Закрыть] Отто посетил контору управляющего и справился о Мэри Джейн Хопкинс. Среди обитателей «Башен Кэмелота» таковой не нашлось. Отто показал фото Золушки на балу Джакаранды, переданное ему Ларкином. Зеленовато-голубое платье. Длинные белокурые волосы, ясные голубые глаза, на губах веселая улыбка. Управляющему лицо девушки было совершенно незнакомо. До восьми часов вечера Отто успел обойти шестнадцать квартир и показал снимок одиннадцати квартирантам.

Пятеро заявили, что девушка им вроде бы знакома, но они ее давно не видели.

Трое сказали, что лицо им незнакомо.

Двое – что вроде бы она им встречалась, но они не уверены.

Один видел, как именно эта девушка припарковывала машину, но он не помнит где.

Отто вернулся домой в восемь тридцать.

Он предполагал еще раз съездить к «Башням» в субботу утром, а если понадобится, то и в воскресенье, обойти побольше квартир с фотографией в руках и попробовать дознаться, почему девушка дала доктору Шлеммеру этот адрес.

На этом записи обрывались.

В ночь на воскресенье Отто был убит.

– О чем вы толкуете? – Ларкин всем телом подался к Мэтью. – Что он ее нашел? И не позвонил мне?

– Нет-нет, он…

– Но вы же только что утверждали…

– Да, но…

– Почему же он не…

– То, что произошло…

– Подождите, не будем перебивать друг друга. Как же так? Я оплачивал его счета и последним узнаю…

– Заметки были набросаны от руки, – сказал Мэтью. – Их не успели перепечатать. Я уверен, что Отто собирался…

– Ну хорошо, что там в этих заметках?

Мэтью рассказал. Они сидели лицом к морю на веранде дома Ларкина, как и в прошлый раз. Было уже три часа дня, и грозовые тучи громоздились темной массой.

– Вы шутите, – сказал Ларкин.

– Нет, я вполне серьезен.

– Золушка?

– Да.

– Фото, которое я ему дал?

– Оно самое.

– Я не верю, – сказал Ларкин.

– Но так было.

– Не могу поверить подобному совпадению. – Ларкин покачал головой.

– Тем не менее.

– И все-таки не могу поверить.

– Во всяком случае… – Мэтью принялся рассказывать окончание истории.

Время от времени Ларкин перебивал его вопросами вроде:

– Он записал номер машины?

Или:

– Итальянка, это невероятно. Волосы цвета спелой пшеницы…

Или:

– Другое имя? Она что, шпионка?

Но слушал он, в общем, внимательно. Когда Мэтью в самом конце рассказа упомянул, что Отто собирался продолжать поиски в «Башнях», Ларкин затряс головой:

– Какая нелепая и глупая ошибка!

– Мистер Ларкин, – сказал Мэтью, – я здесь потому, что, насколько мне известно, вы обратились к Отто, имея в виду конфиденциальность дела.

– Вот именно, – подтвердил Ларкин.

– И я вполне ясно сознаю, что нарушил ваши личные права, прочитав отчеты Отто. Я ни в коем случае не сделал бы этого, если бы не был так сильно обеспокоен происшедшим. Мне не нравится, что Отто убили, мне очень это не нравится, мистер Ларкин!

– Мне тоже.

– Я пришел к вам потому… вы могли бы что-то добавить к тому, о чем сообщили Отто? Нечто такое, что пролило бы хоть какой-то свет на причину убийства.

– Я сказал ему все. Девица украла у меня часы, я хотел, чтобы он ее разыскал.

– Мне кажется, Отто считал, что имелась какая-то связь между визитом девушки к врачу и покупкой ею книги об организме женщины. И я хочу спросить вас… есть ли что-то, чего Отто не знал, о чем вы ему не сообщили, но что могло сыграть некую роль в его гибели?

– Например?

– Например… мистер Ларкин, девушка была беременна?

– Что?

– Не была ли она беременна? Анжела Уэст, Дженни Санторо, Джоди Кармоди, Мелисса Блэйр… Золушка? Была или нет?

– Откуда, черт побери, мне это знать? Я провел с ней всего одну ночь.

– И ни разу больше с ней не встречались?

– Ни разу.

– Имеете ли вы основание полагать, что она могла забеременеть в эту единственную ночь?

– Зачем мне это полагать?

– Хорошо… извините меня за вопрос… но использовались ли противозачаточные средства?

– Какого дьявола вы задаете подобный вопрос? – Ларкин сердито вскочил и принялся быстро ходить по веранде. Позади него далеко над водой то и дело вспыхивали зарницы.

– Я очень сожалею, что приходится задавать вам вопросы столь личного характера, поверьте мне, – сказал Мэтью. – Но в своих заметках Отто сделал предположение, что визит девушки к врачу плюс покупка специальной книги связаны между собой причинной связью. Вероятно, она подозревала, что беременна. В общем, такое предположение имеет под собой почву, мистер Ларкин. И поскольку прошло почти два месяца…

– Девушка была проституткой, – перебил его Ларкин. – Проститутки, как известно, не беременеют.

– Но ведь вы не можете с уверенностью утверждать, что она профессиональная проститутка.

– Любительницы не подсыпают клиентам дурман и не обворовывают их, – возразил Ларкин.

– Может быть.

– Во всяком случае, что из того, если она беременна, в чем я сильно сомневаюсь. Какое отношение ее беременность может иметь к убийству Отто?

– Не знаю.

– Я не вижу никакой связи. Даже если она…

Он вдруг замолчал.

– Погодите-ка, так вот почему… Вы здесь из-за этого?

– Не понимаю, о чем вы.

Ларкин остановился перед Мэтью, руки в боки, и смотрел на него сверху вниз.

– Вы считаете, что я мог убить Отто? – спросил Ларкин. – Или нанять убийц?

– Нет, не считаю.

– Вы явились сюда и спрашиваете, не обрюхатил ли я ее…

– Вы не так меня поняли.

– Вздор! Думаете, я не вижу, куда вы клоните? Отто, мол, вот-вот должен был выяснить, беременна ли эта вонючая шлюха. И я решил его убрать, так? Наверняка и навсегда! Вы именно так считаете?

– Нет. Но если она в самом деле беременна…

– Кому до этого дело? – крикнул Ларкин. – Я надеюсь, что она беременна, если хотите знать! Паршивым монгольским идиотом!

Его горячность удивила Мэтью. Там, далеко над водой, вспыхивали уже не зарницы, а молнии, и доносились глухие раскаты грома.

– Я пытаюсь вам объяснить следующее, – как мог спокойнее заговорил Мэтью. – Если Отто слишком близко подошел к тому, чтобы сделать такое открытие, то, возможно, кто-то, хотя бы сама девушка, был, мягко говоря, не слишком заинтересован в распространении подобной информации среди широкой публики.

– Но этот кто-то – не я. И знаете что? Вы и в самом деле нарушили мои личные права, прочитав отчеты Самалсона, и мне это начинает до черта не нравиться, ясно? Убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову, сделайте одолжение!

– Я надеялся…

– Ваши надежды ошибочны.

– Тогда простите, что побеспокоил вас. – Мэтью встал и направился к боковому выходу на лестницу.

– Позвольте сказать вам еще кое-что, – остановил его Ларкин. – Я уже нанял другого парня, чтобы поискал Золушку, и парень этот далеко не такой джентльмен, каким был Отто. Не думаю, что ему придется по вкусу, если вы будете крутиться вокруг и вынюхивать, что вас не касается.

– Спасибо, я буду об этом помнить, – ответил Мэтью.

– Тем лучше для вас.

Молния прорезала небо над морем.

Четверо сидели на веранде у моря – Эрнесто, Доминго и еще двое мужчин; все четверо подняли головы и посмотрели, как ветвятся и полыхают огненные линии, потом отвернулись и продолжили разговор. Негромкий и осторожный – потому что речь шла о наркотиках.

Те двое, что вели беседу с Эрнесто и Доминго, обращались только к Эрнесто. Они считали, что Доминго по-английски не сечет. Будь они похитрее, заметили бы, как Доминго прислушивается к каждому слову и ничего не упускает из их речей. Но они не замечали и продолжали делать ставку на Эрнесто.

Один из двоих, который как раз сейчас держал речь, был здоровяк в рубашке с короткими рукавами, рыжих брюках и кожаных мокасинах, надетых на босу ногу. Эрнесто решил, что ему лет тридцать; о продаже наркотиков он говорил почти с тем же напором, с каким коммивояжер от Ай-би-эм навязывает вам пишущую машинку или компьютер. Этот человек любил свою работу. Любил делать большие баксы. Звали его Чарли Набс. Эрнесто не верил, что фамилия у него на самом деле такая, но назвался он именно ею: «Привет, я Чарли Набс, мы слышали, что вы хотите приобрести машинное оборудование».

«Машинное оборудование» значит кокаин, понял Эрнесто.

Эрнесто и Доминго очень осторожно пустили нужный слух. Кое с кем побеседовали – в разных местах – о том, что имеют наличность и хотели бы вложить ее в надежный товар. Отборный. По меньшей мере на девяносто процентов чистый, как раз такого качества, какой девка сперла у Амароса. Им нужны две, даже три упаковки. На самом деле она украла четыре, неудивительно, что Амарос хотел разделаться с ней хуже некуда. Четыре пакета, мать твою так и разэдак!

Никто не подозревал, что они разыскивают Дженни Санторо. Знали только, что хотят купить наркотик. Надеялись они на одно: кто-нибудь вдруг да скажет, что есть в городе птичка, а у птички – прекрасный товарец и она ищет покупателей. Вот на что они надеялись, но пока никто им слова не сказал про такую птичку.

Чарли Набс им сообщил, что в пятницу ночью ожидается судно с грузом, товар первый сорт. Чарли Набс пока не знал, сколько груза будет на борту. Это становится известно только тогда, когда груз уже прибыл, потому что привозили разное количество. Их дело обеспечить наличность и оплатить груз, сколько бы его там ни было на судне. Цена зависит от чистоты наркотика. В последнее время привозили товар что надо, на этот раз тоже ожидается на девяносто процентов чистый.

– Я так понял, вам нужен самый хороший товар, – сказал Чарли, обращаясь к Эрнесто.

– Совершенно точно, – ответил тот.

– А количество?

– Две или три упаковки.

– И все? Я-то надеялся, вы возьмете побольше. Мы иногда получаем пакетов десять или двенадцать, денег надо много. Мы могли бы сколько-то отдать, так нам легче.

Заговорили еще тише. Повернулись лицом к морю и смотрели на воду. За соседним столиком какие-то женщины ели салаты. Шлюпки неслись по воде. Все так мирно и красиво, белые паруса на фоне бледно-голубого неба и темно-синее море. Над водой парят чайки. Вторник в раю.

Мужчины продолжали разговор о наркотике.

Спутник Чарли Набса сказал:

– Насчет цены так: примерно семьдесят пять за пакет. Товар что надо.

Спутника Чарли Набса звали Джимми Ларгура. Сначала Эрнесто подумал, что он латиноамериканец, по виду решил. Но он оказался итальянцем. Джимми Ларгура. Правда, Чарли Набс называл его по-другому: Джимми Ноги. Джимми Ноги то, да Джимми Ноги другое… Джимми Ноги начал рассказывать, как скоростной катер, тип «сигарета», подойдет в эту пятницу ночью к более крупному судну и примет груз. Было бы неплохо, если бы Эрнесто уже сейчас мог гарантировать своим словом покупку по меньшей мере шести пакетов. Четыреста пятьдесят за шесть штук. У них сразу станет легче на душе, если они будут знать, что шесть мешков уже пристроено.

– Мы могли бы согласиться на шесть мешков, – сказал Эрнесто, – но не за ту цену, какую вы назвали.

– Цена справедливая, – вмешался Чарли Набс. – За девяностопроцентный? Очень справедливая цена. Как ты считаешь, Джимми?

– За девяностопроцентный? – отозвался Джимми. – Вы шутите. Это дешево. За девяностопроцентный просто очень дешево.

– Если он и вправду девяностопроцентный, – возразил Эрнесто.

– Даже если в нем только восемьдесят пять, – сказал на это Чарли.

– Или даже восемьдесят, – подхватил Джимми. – Дешево даже за восемьдесят.

– Я бы согласился взять девяностопроцентный по сорок за кило, – сказал Эрнесто.

Он думал при этом, что хорошо было бы заключить такую сделку для Амароса… они с Доминго могут и не поймать девушку, это вполне вероятно. Выгодная сделка умерила бы гнев Амароса. Приобрести для него, скажем, шесть кило по сорок, это же невероятно дешево.

Если эти парни настолько глупы…

– То, что вы предлагаете, – ответил Джимми, – нет никакого смысла обсуждать. По сорок за кило? Вы шутите. Скажите мне, что это просто шутка.

– Сорок – это вполне хорошая цена, – сказал Эрнесто.

– Вы платите по семьдесят пять, – продолжал Джимми.

Эрнесто:

– Это очень дорого. Слишком дорого.

– Я говорю предположительно. Предположим, вы платите по семьдесят пять…

Эрнесто затряс головой.

– Предположим, о'кей? Только предположим на минуту, вы же от этого не умрете… Кстати, хотите еще выпить? Или заказать ленч?

– Выпьем по новой, – предложил Чарли Набс и поманил официанта, чтобы заказать напитки для всех.

– Я говорю, предположим, вы согласились по семьдесят пять за пакет, – твердил свое Джимми. – Это же чистый выигрыш, вы за такой товар можете назначать двойную цену. Сами понимаете, что девяностопроцентный пойдет вдвое дороже при распродаже, даже больше чем вдвое.

– Этого бы я не советовал, – вставил Чарли Набс. – Слишком дорого. Тяжело продавать.

– Ты прав, совершенно прав, – согласился Джимми. – Пусть так. Вы платите по семьдесят пять…

Официант подошел к столику, и Джимми сразу переменил тему.

– Такая, как вон та, с голубыми парусами, – сказал он, – стоила бы вам по крайней мере семьдесят пять тысяч, согласны?

– Может, и больше, – добавил Чарли Набс.

Официант принес напитки и спросил, не хотят ли они посмотреть меню. Его попросили немного подождать, и как только он отошел от столика, Джимми снова понизил голос.

– Соглашайтесь на семьдесят пять и берите шесть пакетов, как условились. Всего, значит, четыреста пятьдесят, а получите за это вдвое. То есть девятьсот. По-моему, очень даже неплохо.

Эрнесто тем временем соображал, что на нынешний день цена в семьдесят пять тысяч в самом деле справедливая – если кокаин девяностопроцентной чистоты. Но ему не нужна справедливая цена, ему нужна выгодная сделка. Если он уладит это для Амароса, может, тот простит им, что не нашли девку.

– Справедливая цена сорок, – сказал он.

– Ну-ну, продолжайте в том же духе, – усмехнулся Чарли.

– Вы шутите, – повторил Джимми.

– Сорок, самое большее сорок пять. – Эрнесто повернулся к Доминго. – Cuarenta о cuarenta е sinco esta bien, no? Рог noventa рог ciento de pureza?[31]31
  Сорок или сорок пять вполне достаточно, верно? За девяносто процентов чистоты? (исп.)


[Закрыть]

Доминго кивнул.

– Si, por supuesto.[32]32
  Да, примерно (исп.).


[Закрыть]

– Ну а как насчет семидесяти? – спросил Чарли Набс у Джимми.

– Нет-нет, мы на это пойти не можем, тут и говорить не о чем. Давайте допьем и разойдемся, о'кей? По-хорошему.

Джимми улыбнулся, подтверждая тем самым, что ни о чем дурном и мысли нет.

Между ними четырьмя происходил примерно тот же разговор, какой ведется при любой торговой сделке, за исключением того, что предметом торговли был наркотик. И Джимми Ноги и Чарли Набс отлично знали, сколько товара они получат в пятницу ночью, насчет разных по количеству партий они, разумеется, врали. Привезут двадцать килограммов, и они согласились уплатить за все ровно миллион, то есть по пятьдесят тысяч за упаковку. Если они сумеют выторговать четыреста пятьдесят тысяч за шесть пакетов, значит, за остальные четырнадцать пакетов им придется выложить пятьсот пятьдесят тысяч, по тридцать девять – сорок тысяч за один пакет, что чертовски дешево.

Джимми был уверен, что спики знают цены на девяностопроцентно чистый кокаин. Или знают, или они в этом деле новички. В любом случае, предлагая по сорок тысяч за кило, пытаются втереть очки. Семьдесят пять – хорошая цена, даже не хорошая, а правильная, справедливая. Они с Чарли собирались получить на этой сделке большой профит, потому что южноамериканцы, с которыми они связались, были люди новые и хотели закрепиться во Флориде. Пятьдесят тысяч за кило – это лучше некуда. Но в нашем бизнесе пожалуйте деньги на бочку, мистер, а у них с Чарли времени в обрез, чтобы приготовить миллион. Было бы неплохо часть этих денег содрать со спиков. Но не по сорок тысяч за кило. Это просто смех.

Эрнесто и Доминго, конечно, понимали, что сорок тысяч – чистый смех. Поэтому Эрнесто сразу переменил установку и сказал «самое большее сорок пять». Что тоже было смешно. Правильная цена – семьдесят пять. Итальяшки, полагал Эрнесто, не врут, когда говорят, что не прочь принять кого-то в долю в этой сделке, но в таком случае они захотят получить цену повыше. Вопрос в том, сколько они сами согласились уплатить за кокаин; если, к примеру, по шестьдесят тысяч, что похоже, поскольку с них с Доминго они просят по семьдесят пять, то Эрнесто вряд ли добьется выгодной сделки на своих условиях. Стало быть, надо либо найти девку, либо жди расправы от Амароса. Вместо девки Амарос вполне может подвесить к потолку Эрнесто… Ai, muchacho![33]33
  Ай, мальчик! (исп.)


[Закрыть] – подумал Эрнесто. Хорошо бы заполучить товарец по пятьдесят, Амарос будет счастлив.

Шансов купить по пятьдесят у него не было, потому что Джимми и Чарли сами платили эту цену. Но Эрнесто об этом не знал. Впрочем, никто из них пока не вставал из-за стола.

Официант принес меню.

Мужчины сделали заказ.

Доминго разглядывал двух нарядно одетых женщин за соседним столиком.

– Ну, так что вы скажете? – спросил Чарли Набс.

– Я уже сказал вам, что наша наивысшая цена сорок пять, – ответил Эрнесто, – но и эту цену я должен согласовать с Майами.

– Тогда у нас дело не получится, – сказал Джимми. – Меньше чем по семьдесят мы не отдадим.

Эрнесто помнил, что еще несколько минут назад Джимми исключал эту цену. Намечается прогресс.

– Снэпер[34]34
  Снэпер – рыба семейства lutjanidae, водится у берегов Флориды.


[Закрыть] отменно вкусный, – похвалил Чарли Набс.

– Да, они его получают каждое утро свеженьким, – причмокнул губами Джимми.

– У вас в Майами рыба тоже хорошая? – спросил Чарли.

– Да, прекрасная, – ответил Эрнесто.

– Как насчет шестидесяти пяти? – Джимми вернулся к главному. – И вы берете восемь упаковок. Всего получится пятьсот двадцать, толково.

Эрнесто внезапно сообразил, что они платят по пятьдесят за пакет.

– Шестьдесят пять это очень дорого, – ответил он. – Я не смогу уговорить Майами.

– Ничего себе пташка высокого полета у вас в Майами! – сказал Джимми. – До шестидесяти пяти не подымается.

Эрнесто промолчал. Посмотрел на Доминго, тот покачал головой. И Джимми вдруг подумал, уж не этот ли громила с усиками и есть главный из двоих.

– Ну а до какого предела вы могли бы подняться? – спросил Чарли. – Я имею в виду, на какую самую высокую цену пойдет ваш босс в Майами?

– Я же вам говорил, – ответил Эрнесто. – Сорок пять. – Помедлил и добавил: – Может, даже пятьдесят, но это вершина.

– Я вам вот что предлагаю, – сказал Джимми. – Вы берете десять по шестьдесят, и порядок. Дело того стоит, друг, положитесь на меня. Мы сами платим столько.

Эрнесто знал, что Джимми врет.

Дойдут ли они до пятидесяти пяти? Он боялся назвать эту цифру, – вдруг обидятся и уйдут. Итальянцы люди гордые. В то же время он нюхом чуял, что им до чертиков нужны наличные.

– Давайте потолкуем насчет шестидесяти, – сказал Чарли Набс.

Джимми тем временем вел подсчеты в уме. Продать десять по шестьдесят – значит, за оставшиеся десять они платят по сорок. Отлично. Если спики на это пойдут. Если нет, он просто не знал, как быть. Возможно, парочка с самого начала собиралась отвалить по пятьдесят пять, потому они и заговорили о сорока. Продать им десять по пятьдесят пять – тогда за оставшиеся десять придется платить по сорок пять… нет, не пойдет. Шестьдесят за кило, или бери, или привет.