Текст книги "Золушка"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Мэтью надеялся, что не совершил подобного опасного шага.

Он отворил дверь в небольшую приемную, где стояли письменный стол и стул, но не было ни души. Час дня – Мэтью решил, что служащий ушел на ленч.

– Я здесь! – послышался чей-то голос.

Мэтью понял это как приглашение войти и оказался в гораздо большей комнате, где стоял и письменный стол побольше. Привлекательная брюнетка сидела за столом. Мэтью предположил, что ей либо сильно за тридцать, либо слегка за сорок. Милая улыбка, карие глаза изучали его через очки в черепаховой оправе. На стене за спиной у женщины висел арендный реестр-диаграмма, размеченная по сезонам отрезками разноцветной клейкой ленты.

– Чем могу вам помочь? – спросила женщина.

– Мое имя Мэтью Хоуп, – представился он.

– Энн Лангнер, – в свою очередь назвала себя она. – Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо. – Мэтью уселся на стул у стола. – Мисс Лангнер, не знаю, помните ли вы… шестого июня, то есть уже две недели назад, в пятницу… некий Отто Самалсон…

– Да-да, – живо откликнулась она.

– Вы его помните?

– Конечно. Как же забыть, о нем столько говорили и писали. Телевидение и газеты. Да, конечно, помню. Он расспрашивал о красивой молодой женщине, я сейчас не могу припомнить ее имя.

– Я уверен, что он называл несколько имен.

– Верно, теперь, когда вы об этом сказали, я вспомнила, что так и было. Я, к сожалению, не опознала девушку на фотографии, которую он мне показывал. В нашем комплексе она не является ни владелицей квартиры, ни съемщицей.

– А вы бы узнали ее?

– О да.

– Даже если бы она жила у кого-то?

– Что вы имеете в виду?

– Не владелица и не арендатор, но проживает у кого-то, кто является либо тем, либо другим.

– Ах, вот что… право, не знаю. У нас шестьдесят квартир, двадцать четыре еще не проданы, остальные находятся в частном владении или сданы в аренду. Было бы трудно…

– Сколько квартир занимают собственники?

– Девятнадцать.

– Живут круглый год?

– Кто как. Семь человек живут по два-три месяца в год, но предпочитают в остальное время не сдавать квартиры другим жильцам.

– Значит, двенадцать владельцев живут постоянно?

– Да.

– Кто из семи «непостоянных» сейчас здесь?

– Не могу сказать. Дома не на полном обслуживании, и мы не следим за приездом и отъездом тех жильцов, которые не являются арендаторами.

– Сколько же квартир занимают сейчас арендаторы?

– Все, кто нанимают жилье на сезон, уже уехали, они обычно исчезают сразу после Пасхи, самое позднее – в начале мая. Три квартиры сняты на лето, но это необычно. Остальные снимают жилье на год, это люди, которые приехали сюда работать и, пока не осмотрелись и не обзавелись собственным домом, арендуют квартиры у нас.

– Скажите тогда, сколько всего квартир занято на сегодняшний день?

– Двенадцать собственных, три в летнюю аренду, шесть в круглогодичную.

– Выходит, двадцать одна.

Он сообразил, что Отто посетил семнадцать из двадцати одной, но какие именно?

– Прибавьте собственников, которые приезжают и уезжают нерегулярно и вполне могут оказаться здесь.

Еще того не легче, подумал Мэтью.

– Вы не будете возражать, если я постучусь в некоторые двери? – спросил он.

– У нас свободная страна. – Женщина приподняла одну бровь. – Нужна вам моя помощь?

Мэтью был хорошо знаком этот мимический прием.

– Возможно, она понадобится. – Он улыбнулся. – Я тогда обращусь к вам.

Мальчишкой в Чикаго Мэтью больше всего ненавидел сопровождать свою сестренку Глорию, когда она ходила по домам и предлагала приобрести лакомства, приготовленные герлскаутами. Мать не могла допустить и мысли, что маленькая Глория будет одна стучаться в чужие двери. Мало ли кто может оказаться за каждой такой дверью!

Мэтью отправлялся в обход с весьма недовольной Глорией – очень надо, чтобы противный старший брат сопровождал ее как маленькую, она же герлскаут, она умеет разжигать огонь трением одной палочки о другую и еще много всего! – и стучал в двери и слушал, как сестрица заводит свою песню: «Доброе утро, мэм, не хотите ли приобрести замечательные лакомства, приготовленные герлскаутами?» Он чувствовал себя дурак дураком, тем более что никто и никогда не пытался изнасиловать или убить Глорию…

…К трем часам Мэтью постучался в двенадцать квартир.

В двух из них на стук не ответили.

В четырех ему сказали, что уже отвечали на вопросы о девушке-блондинке с длинными волосами. Один жилец спросил, не конкурс ли это и какой приз ждет победителя.

В пяти, когда он описывал девушку, которая могла называть себя Анжелой Уэст, Джоди Кармоди, Мелиссой Блэйр, Мэри Джейн Хопкинс и Дженни Санторо, ему отвечали, что вроде есть нечто знакомое, но хорошо бы взглянуть на фотографию.

В последней квартире дверь захлопнули, прежде чем он успел открыть рот.

С глубоким вздохом он позвонил в квартиру под номером 2С.

Из-за двери доносилась рок-музыка.

– Кто там? – послышалось из квартиры.

– Мое имя Мэтью Хоуп, – ответил он. – Прошу вас уделить мне всего несколько минут.

– Кто?

– Мэтью Хоуп.

– Чего вам надо, Мэтью Хоуп?

Все это из-за двери.

– Мне нужно найти одного человека.

– Обратитесь в офис управляющего.

– Я только что оттуда. Мисс, посмотрите в глазок на двери и убедитесь, что я не убийца с топором или нечто вроде.

За дверью засмеялись.

Он ждал.

Наконец цепочку сняли. Повернулась ручка. Дверь открылась.

За дверью стояла девушка в отлично сшитых джинсах и зеленом «топике» без бретелек, босая. Рост примерно пять футов девять дюймов. Рыжие волосы коротко пострижены, челка на лбу длинная, закрывает верхнюю часть больших солнечных очков. На губах легкая усмешка. Никакой помады. Она стояла немного откинувшись назад и уперев руку в бок. Возраст определить трудно. Выглядела она как подросток, невольно хотелось спросить, дома ли мама.

– О'кей, Мэтью Хоуп, – сказала она.

Голос совсем юный.

– Простите, что беспокою вас.

– Никакого беспокойства.

– Я адвокат.

– Так-так, – заметила она.

Это прозвучало с некоей долей юмора. Губы по-прежнему улыбаются, а глаза скрыты темными очками.

– Я ищу одного человека по поручению моего клиента, – солгал он.

Девушка продолжала разглядывать его все с той же усмешкой.

– К сожалению, у меня нет фотографии, – сказал он, – но это девушка лет двадцати двух или трех, длинные светлые волосы, голубые глаза, очень привлекательна. Она, возможно, живет здесь, в «Башнях Кэмелота». Вам она не знакома по описанию?

– Нет. – Небольшая пауза. – А как ее имя?

– Она пользуется несколькими именами.

– Да? Ее разыскивает полиция или?..

– Нет-нет.

– Да, правильно, вы же сказали, что ищете ее по поручению клиента. Какие у нее имена?

– Дженни Санторо…

Девушка покачала головой.

– Мелисса Блэйр…

Тот же самый жест.

– Джоди Кармоди… Анжела Уэст… Мэри Джейн Хопкинс…

– Множество имен.

– Какие-то из них вам знакомы?

– Извините, нет.

– И вы не знаете никого, кто подходил бы под описание?

– К сожалению, нет.

– Встречали при входе в дом или, наоборот, при выходе из него?

– Нет.

– В лифте?

– Да нет же! – Она снова качает головой. – Извините.

– Вы живете здесь? – спросил он.

– Я в гостях у моего друга.

– Она дома?

– Он. Нет, его сейчас нет.

– Видите ли, я подумал…

– Да?

– Может быть, он встречал особу, которую я ищу.

– Этого я, конечно, не знаю. Спрошу его, хотите?

– О, пожалуйста! Вот моя визитная карточка… – Мэтью долго рылся в бумажнике, черт побери эти карточки, ни одной не найдешь, когда надо! Наконец-то! – Он может позвонить мне, если думает, что знаком с ней или видел где-то.

Она взяла карточку и посмотрела на нее.

– Я ему скажу.

– Спасибо.

– Не за что, – ответила она и закрыла дверь.

На табличке стояла фамилия Холлистер.

Глава 14

Она застала Мартина Клемента только в шесть вечера. Звонила раньше в этот его ресторан «Весна» – неподходящее название для ресторана, скорее годится для питомника, где торгуют саженцами, – ей сказали, что Клемент появится в обеденное время. Она спросила, какое время считать обеденным. Разные люди в разное время обедают. Заносчивая и грубая девчонка, которая ответила на телефонный звонок, смилостивилась и сообщила, что они начинают обслуживать с шести тридцати.

Дженни решила попробовать еще раз в шесть – терять нечего, может, и повезет.

Когда Клемент подошел к телефону, она сказала:

– Вам звонит Сэнди Дженнингс, я сегодня слышала от моей подруги Мэрили Джеймс интересную историю про двух испанских джентльменов.

– В самом деле?

В вопросе, заданном по-британски сдержанно и вежливо, звучала настороженность.

– Мне кажется, я могла бы им помочь, – продолжала она.

– Я вам перезвоню, – предложил Клемент.

– Нет, это я вам перезвоню. Что вы намерены делать? Связаться с Мэрили?

– Если вы не возражаете.

– Я перезвоню вам через полчаса. – Дженни повесила трубку.

Она никому не могла дать этот номер телефона. Ни единой живой душе. Ни этого, ни того, который в отеле. Она не хотела, чтобы Клемент или его приятели-спики – вообще кто бы то ни было – разнюхали о кокаине больше, чем следует.

Когда же Винсент явится домой?

Утром она говорила с ним по телефону, и он сказал, что последний клиент у него назначен на два тридцать, значит, дома он будет в половине четвертого. Она пришла сразу после встречи с Мэрили, надеясь, что он уже дома. Постучала – не достучалась, пришлось открывать своим ключом. Позвонила в «Единорог», там сказали, что он уже ушел. Где его черти носят? Уже шесть часов. До зарезу нужно сообщить ему о том, что она узнала от Мэрили, первая хорошая новость с тех пор, как они приехали в Калузу.

Сидишь тут на четырех проклятых мешках с кокаином и ждешь у моря погоды. Покупатель не вылезет, как таракан, из кухонного шкафчика.

В газету объявление не дашь, мол, продаю четыре кило девяностопроцентного кокаина, звоните по такому-то номеру…

Просто безвыходное положение.

Держишь ушки на макушке, прислушиваешься, но не можешь ни с кем поделиться своей тайной. В штате Флорида ты можешь быстро очутиться на самом дне океана, если кто-нибудь догадается, что у тебя есть четыре килограмма кокаина. Держи свои карты поближе к себе, чтобы никто в них не заглянул. Пока сидишь, накрывшись хвостом, успеваешь узнать, что цена – семьдесят, а то и семьдесят пять за кило. Но ты не можешь обратить свой проклятый товар в наличность.

Да где же запропастился Винсент, так его и перетак!

Когда постучался адвокат, она подумала, что это наконец Винсент.

С какого бока законник влез в это дело?

Если он действительно тот, за кого себя выдавал.

Прямо какой-то рок ее преследует.

Но ведь он дал ей свою визитную карточку, значит, и вправду адвокат.

«Саммервилл и Хоуп».

Поддавшись внезапному импульсу, она набрала номер.

– Добрый вечер, «Саммервилл и Хоуп»!

И сразу повесила трубку.

Кто нанял этого адвоката?

Снова Ларкин. Уж ни в коем случае не сделал этого толстяк Луи из Майами. Если вы сопрете у кого-нибудь кокаин, пострадавший не станет обращаться к помощи закона. Должно быть, все-таки Ларкин. Тот первый тип шастал тут по квартирам с ее фотографией. Расспрашивал: вам не знакома эта девушка? Винсент потом описал ей фотографию. Она снята в том самом платье, которое в первый раз надела для встречи с Амаросом, а во второй уже здесь, на бал Джакаранды. Пошла туда с девушкой, с которой познакомилась в «Шератоне». Она не рассказала Винсенту о ночи, проведенной с Ларкином. И о том, что утащила «Ролекс». Не хотела слушать бабий визг разозленного педераста. Зачем его доводить, педики – они злые, как змеюки.

Она молча смотрела на него, когда он ей рассказывал про сыщика.

– Это Амарос, – решил он.

Но она-то знала, что не Амарос, а Ларкин.

Ларкин хочет разделаться с ней за то, чем она его наградила.

Дорожка ведет к Амаросу.

Маленький приятный подарок от этой сволочи.

И она молчала.

Пожалуй, четыре кило кокаина стоят герпеса.

Может быть.

– Где он тебя сфотографировал? – спросил Винсент.

– Не помню.

– А ты вспомни, очень советую! Разве не понимаешь, что он выследил нас здесь?

Голос высокий и резкий. Винсент нервничает. Начал ходить взад и вперед по комнате, кусая губы, как в ту пятницу пару недель назад. Нервный, как кошка. И глаза горят.

– Я не помню, – повторила она.

Дура она, что ли, рассказывать ему про Ларкина и «роллекс», а потом слушать бешеные вопли ошалелого пидера.

Потому она и нервничала сама перед разговором с Клементом; ей необходимо было сначала все обсудить с Винсентом, но она боялась нового припадка. Истерика у педераста – это, я вам скажу, нечто трудновыносимое. А вдруг это реальные покупатели…

Адвокат… Верно ли, что он от Ларкина?

Знает все ее имена, даже то, какое она взяла в шестнадцать лет!

Она посмотрела на часы. Хоть бы Винсент явился до того, как ей надо будет снова звонить Клементу.

В шесть тридцать его не было, и она начала беспокоиться. Может, авария с машиной или еще что-нибудь такое? Последний клиент в два тридцать, теперь уже половина седьмого, где же он?

Она набрала номер ресторана «Весна».

– Попросите, пожалуйста, мистера Клемента.

– Кто его спрашивает?

Та же самая зараза, что и днем. Кто спрашивает, скажи на милость!

– Сэнди Дженнингс.

Перевертыш из Дженни Санторо, так она на этот раз придумала себе имя.

– Хэлло! – Голос Клемента.

– Вы связались с Мэрили? Она подтвердила, что я существую?

– Когда мы можем встретиться? – спросил Клемент.

– Никогда, – ответила Дженни. – Вы мне скажете, какой берете процент, а потом дадите номер телефона. Вот таким образом.

Подбирай хвост. Она научилась прятать хвост еще в Лос-Анджелесе, а здесь это было куда важнее. Четыре кило высшего качества? Берегись!

– Простите, – сказал Клемент, – но я так дела не делаю.

– Вы не единственный участник.

– Это верно.

– Так будем договариваться или нет?

– Моя доля десять процентов.

– Пять, иначе оставим наш разговор.

– Терпеть не могу торговаться, как лавочник.

– Я тоже.

– Семь с половиной.

– Идет. Как мне связаться с вашими людьми?

– Но мы договорились?

– Да. Оплата во время сделки.

– Нет, я присутствовать не собираюсь.

– Тогда возьмите ваши деньги авансом.

– Простите?

– У ваших людей. Как только мы столкуемся о цене.

– Большинство профессионалов не совершает подобные сделки по телефону.

– К счастью, я всего лишь любитель, – сказала Дженни. – Давайте номер телефона.

Он продиктовал номер.

До сих пор Винсент только один раз увлекся клиентом – в те времена, когда работал у Видала Сэссуна в Нью-Йорке. Звали клиента Мелвином, он был немножко смешон, но великолепен! Длинные белокурые локоны, и васильковые глаза, и мускулы, которые он, несомненно, тренировал каждый уик-энд у Черри Гроува… чего бы не дал Винсент, чтобы переспать с юным Мелвином!

В то время Винсент обычно проводил уик-энд у своих добрых друзей; у них был свой дом в Паунд-Ридж рядом с гостиницей «Эмили Шоу». Мелвин приводил в порядок свое золотое руно по средам. В одну из таких сред Винсент и совершил ошибку: предложил Мелвину провести уик-энд вместе, немного развлечься в приятном обществе симпатичных молодых людей. Как Мелвин на это посмотрит? Мелвин скромно опустил свои синие очи и, положив руку Винсенту на плечо, извинился: «Дорогой мой, это очень любезно с вашей стороны, но я сейчас вовлечен в очень сложные отношения».

Надо же, чтобы так вышло! Объект «сложных отношений» появился именно в этот момент – захотел убедиться, что его любимый маленький мальчик пострижен как надо. Фигура самых устрашающих размеров, черная шляпа, огромные туфли на высоком каблуке, рот намазан кроваво-красной помадой, что делало его похожим на знаменитого вампира Дракулу.

В ту же минуту Винсент дал себе зарок.

Никогда не строить куры клиенту.

Постриг волосы, поболтал о том о сем – и привет!

Но этим вечером в шесть часов сорок семь минут, когда Дженни просила соединить ее с кабиной номер три в мотеле «Солнечный щит», Винсент занимался любовью в номере отеля «Убежище пирата» с неким Джорджем Андерсом, тем самым клиентом, встреча с которым состоялась в два тридцать.

Андерс был женатый человек, врач-ортодонт по специальности.

Хихикая, Винсент говорил ему, что у него неправильный прикус.

И в эту же минуту Сьюзен Хоуп поднялась на веранду ресторана в Стоун-Крэб-Шорс и сразу увидела Мэтью, который сидел за столиком и глядел на море.

Она улыбнулась и быстро подошла к нему.

Чудовищный акцент человека на другом конце провода свидетельствовал скорее всего о том, что начинал он свой путь на банановой плантации на Кубе с двадцатью пятью центами в кармане.

– Сонди Хеннингс? – переспросил он.

– Да, – ответила она. – Мартин Клемент попросил меня позвонить вам.

– Ax, si,[37]37
  Да (исп.).


[Закрыть] – сказал он.

– Это Эрнесто?

– Si.

Без фамилии. Мартин не сообщил никаких фамилий, а она не спрашивала. Ее не интересовало, сколько ее имен и фамилий он знает, черт с ними, Сэнди – это липа и Дженнингс тоже.

– Я слышала, что вы хотели бы приобрести хороший фарфор.

Мартин велел ей именно так сказать по телефону. Хороший фарфор. Чепуха какая-то, подумала она. Так же считал Эрнесто. Доминго растянулся на кровати и рассматривал июльский номер «Пентхауза».

– Совершенно верно, – ответил Эрнесто.

– У меня четыре тарелки, которые могут вас заинтересовать.

– Какие они?

– Мне говорили, что они изготовлены в тысяча восемьсот девяностом году.

– Девяностом?

– Да, в девяностом.

Никого этим не одурачишь, думала она. Мы говорим о девяностопроцентном кокаине, оба понимаем это, и точно так же поймет любой, кто подслушает.

– Какая цена этих тарелок? – спросил Эрнесто.

– Семьдесят пять долларов. За четыре тарелки я хочу получить триста долларов.

– Очень дорого.

– Сколько бы вы предложили?

– Пятьдесят.

– Тогда до свидания.

– Подождите минуту, – попросил он.

Разговор прервался, слышны были только помехи на линии.

Дождь возобновился.

Она почти видела, как медленно поворачиваются колесики у него в мозгах и цепляются одна за другую шестеренки, но не знала почему.

Может, он обдумывает более реальную цену? Пятьдесят – это просто смех. В ее профессии такие штучки происходили сплошь да рядом. Говоришь: сто за час, он начинает торговаться, предлагает шестьдесят или даже сорок. Ты желаешь ему всего хорошего и поворачиваешься спиной, но он тебя останавливает: «Минуточку».

Правда, там пауза куда короче. Она ждала.

– Где вы взяли эти тарелки? – раздался наконец вопрос.

Вопрос совершенно дурацкий. Пыхтел, пыхтел – и надумал.

– Это нелепый вопрос, – сказала она. – Где вы берете ваши деньги?

– Мои деньги – это деньги из Майами.

– Оттуда же и тарелки.

– Вы получили их в Майами?

– Послушайте, вас устраивает цена по семьдесят пять за тарелку?

– Нас они могли бы заинтересовать. Но мы хотим быть уверены, что их качество высокое. – Пауза. – У кого вы взяли их в Майами? У людей Ординеса?

Он высказал все это на чудовищном английском языке, но Дженни его поняла.

– Вы задаете слишком много вопросов, – сказала она. – Я вешаю трубку.

– Нет-нет, пожалуйста, por favor, нет, не делайте этого, señorita. – Снова пауза. – Если мы предложим шестьдесят?

– Мало.

– Можем мы обсудить вопрос при личной встрече?

– Нет.

– Хотелось бы увидеться с вами лицом к лицу.

– Увидимся при передаче товара. Прежде всего нам надо установить цену. Этого хочет и мистер Клемент. Он получает семь с половиной процентов.

– Нам?

– Что?

– Что значит «нам»?

– Моему партнеру и мне.

– А кто ваш партнер?

– А ваш? – Дженни повесила трубку.

И немедленно позвонила в «Весну». Когда Клемент подошел к телефону, сказала:

– Что это такое? Ловушка?

– В чем дело? Нет. Что случилось?

– Ваши люди задают слишком много вопросов. Я хочу договориться о цене и все. Никаких вопросов.

– Сколько вы хотели бы получить реально?

– Без трепотни?

– Ваша цена?

– Шестьдесят пять. И не торговаться.

– Я им скажу.

– Четыре. Вам остается семь с половиной.

– Понимаю.

– Я хочу покончить с этим не позже, чем через пять минут.

– Попытаюсь.

Через пять минут она позвонила снова.

– Они согласны на вашу цену, – сказал Клемент. – Ждут вашего звонка.

Дождь начался так внезапно, что все, кто сидел на веранде, были захвачены врасплох. Только что ярко светило солнце – и вдруг дождь, хлещет так, что брызги летят во все стороны. Посетители спешили прихватить с собой стаканы с напитками и свои сумки, испытывая то моментальное чувство товарищества, которое возникает во время внезапных катастрофических происшествий или неожиданных радостных событий. Крики удивления, смех, звук отодвигаемых стульев, беготня – и скоро на веранде остались только пустые столики, на которых хлопали от ветра мокрые концы белых скатертей, и стулья, стоически мокнущие под дождем.

Дождь налетел с моря, принесенный длинной темно-серой тучей.

– Я вся промокла, – сказала Сьюзен.

Она выглядела восхитительно. Желтое летнее платье с низким вырезом плотно обтягивало талию и бедра. Промокла она не слишком, но лицо и волосы были влажными от дождя, а губы улыбались.

Официанты суетились, рассаживая посетителей за столиками в зале, который гудел от оживленных разговоров, – каждый спешил удивиться тому, как быстро и неожиданно разразился дождь.

– Мне это что-то напоминает, – сказал Мэтью.

– Да, и мне тоже, – откликнулась Сьюзен и сжала ему руку.

– Но не могу понять, что именно.

– Мистер Хоуп? – К ним подошел метрдотель. – Прошу вас вот сюда.

Он подвел их к столику у раздвижных стеклянных дверей. Снаружи помощники официантов поспешно убирали посуду и серебряные приборы. Ветер налетал сильными порывами, и скатерти продолжали трепыхаться, словно жаждали улететь.

– Что-то в Чикаго? – подсказала Сьюзен.

– Да.

– Из-за чего мы смеялись?

– Да.

– Но что?

– Не могу сообразить. Как твой стакан, в порядке?

– Я пролила половину.

Мэтью помахал официанту. В зале уже все успокоилось. Мэтью продолжал припоминать, что же было в Чикаго. Или бывало столь часто, что потеряло свой особенный, отдельный смысл.

Официант принял у них новый заказ.

Сьюзен примолкла, потом вдруг сказала:

– Нам следует прекратить такие встречи.

Оба рассмеялись.

– Правда, Мэтью, ведь это абсурд.

– Ты права.

– Я чувствую себя так, словно мы обманываем твою жену! Тебе не кажется, что все это заводит Электру слишком далеко? Послушал бы ты, какие вопросы она задавала мне, пока я собиралась. Чего это я вырядилась и тому подобное.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал он.

– Спасибо… И куда это я намыливаюсь, и с кем, и так далее. Знаешь их жаргон?

– Что же ты ей ответила?

– Ответила, что это не ее дело.

– Ответ не слишком удачный.

– Еще бы! Она рассвирепела. Как ты догадался?

– Я ей сказал примерно то же самое, и реакция была такая же.

– Ну хорошо, а что, по-твоему, я должна была ей сказать? Думаю, мы с тобой приняли правильное решение держать это пока что в секрете от нее.

– Да.

– В то же время мне не хочется ей лгать.

– Понимаю.

– Я чуть было не сказала ей, что собираюсь встретиться с Питером в даунтауне.

– Но ведь обычно он заезжает за тобой? Или как?

– Заезжает.

– И потом, ведь он может позвонить в твое отсутствие.

– Прислушайтесь к мнению эксперта, – съязвила Сьюзен.

– Извини, – сказал Мэтью, и за столом воцарилось молчание.

Сьюзен, опустив глаза, смотрела в свой бокал.

– Ты причинил мне очень сильную боль, – сказала она наконец.

Впервые она заговорила об этом. После той ночи, когда все открылось, разговоры на эту тему велись только через юристов. И после развода обсуждали в основном соглашение о Джоанне. Но сегодня, встретившись друг с другом втайне от Джоанны, они, кажется, оба готовы были нарушить неписаный запрет и объясниться наконец.

– Потому что я очень тебя любила, – добавила Сьюзен.

Любила. Прошедшее время.

– Я тоже любил тебя.

– Но не слишком, правда? – В улыбке Сьюзен была боль. – В противном случае не появилась бы другая женщина.

– Я сам не знаю, как это случилось, – совершенно искренне сказал Мэтью.

– И она была первая?

Глаза по-прежнему опущены. Рука медленно-медленно размешивает соломинкой коктейль.

– Да.

Мэтью очень внимательно смотрел в лицо Сьюзен.

– Я ведь знала, что наш брак в опасности, – сказала она. – Из него ушло веселье. Нам было так весело вдвоем, Мэтью, и вдруг…

Сьюзен внезапно подняла на него глаза.

– Что было первым, Мэтью? Веселье покинуло нас перед тем, как ты ее встретил? Или оно исчезло потому, что ты встретил ее?

– Я помню только боль, – ответил он.

Сьюзен удивленно приподняла брови.

Он не знал, чем объяснить полное отсутствие радостных воспоминаний. Лишь нерассуждающее влечение и бессмысленное страдание, ведущее к новому приступу страсти и к новой боли.

– Я был глуп, – уныло произнес он.

Сьюзен смотрела на него. Ни кивком, ни выражением лица она не показала, как относится к его признанию, к этому публичному покаянию в переполненном зале ресторана, где слегка пахло намокшей одеждой и дождь хлестал в окна, а на веранде скатерти на столах намокли и сделались серыми. Время оправдания не наступило. Она просто смотрела на него.

– Что же нам делать теперь? – спросил он.

– Посмотрим, – ответила Сьюзен.

Эрнесто и Доминго тоже рассчитывали посмотреть – в ином смысле слова.

Они полагали, что в этом городишке не так уж много молодых девушек – голос по телефону был явно молодой, – которые обладают четырьмя килограммами кокаина. Поистине примечательным совпадением оказалось бы, что такая девушка здесь не одна. В этом-то царстве Мики Мауса? Бросьте!

Вся беда заключалась в том, что она не желала с ними встречаться до момента купли-продажи.

Как им узнать до субботы, когда они должны явиться перед ней уже с деньгами, та ли это девица, которую Амарос собирался подвесить к потолку за одно место?

Возникала куча проблем.

Первая: предположим, что это все-таки не та девушка, которую они ищут.

Они согласились выплатить ей по шестьдесят пять тысяч за каждый из четырех пакетов кокаина, а в целом выходило двести шестьдесят тысяч долларов. Не слишком блестящая сделка. Ни в какое сравнение не идет с той, которую они заключали с Джимми Ноги и Чарли Набсом, им они платят только по шестьдесят и покупают по этой цене десять пакетов. Получается в итоге шестьсот тысяч долларов, но не забудьте – за десять килограммов. В то время как они почти половину этой суммы должны будут отдать всего за четыре пакета, если девушка окажется не той, кого они ищут.

Если они увидят, что она совсем не та блондинка с голубыми глазами…

В таком случае кому она нужна со своим кокаином? Прощай, сестрица, приятно было познакомиться. И пошла ты в задницу!

Однако это может плохо кончиться.

Потому что девушка скорее всего просто посредница для телефонных переговоров и за ее спиной стоят очень влиятельные люди, им совсем не понравится, если вы откажетесь от товара, за который уже согласились заплатить. Как бы не скормили они вас акулам за такие шуточки.

Вполне возможный вариант.

Вторая проблема: они согласились выплатить англичанину его семь с половиной процентов до завершения сделки. Он хотел получить их авансом и категорически отказывался появляться даже близко к тому месту, где должны встретиться покупатели и продавец, – таков был его способ сохранить жизнь, занимаясь подобным бизнесом.

Но это же неслыханно.

Платить деньги авансом, не зная, покупаешь ли настоящий кокаин или мел, сахар и Бог знает что еще вместо кокаина.

Решили попробовать уговорить англичанина, чтобы подождал свои девятнадцать с половиной тысяч, пусть побудут у кого-то в залоге, пока они не проверят товар.

Но была еще и третья проблема.

Если девушка, которая звонила по телефону, и есть Золушка, то первое, что они делают, это хватают ее, хватают кокаин и не платят ей ни цента, потому что кокаин не ее, он принадлежит Амаросу. И тогда им тем более нет никакого смысла выплачивать англичанину девятнадцать с половиной тысяч за их же собственный кокаин.

Но и на этом проблемы не кончались.

Они договорились встретиться с девушкой и завершить сделку в субботу в двенадцать.

В тот же самый день в половине второго они должны были кончить дело с Джимми Ноги и Чарли Набсом.

Но если девушка окажется той самой, которую они ищут, нет никакой нужды покупать дешевый кокаин Джимми Ноги – Чарли Набса, поскольку он предназначался лишь в виде утешительного и умиротворяющего приза Амаросу за неудачу с девушкой.

Однако и отказаться небезопасно.

Джимми Ноги и Чарли Набс ни в коей мере не походили на людей, которые доброжелательно и спокойно отнесутся к такому способу вести дела.

Эрнесто и Доминго, раскинув мозгами, приняли следующий план: если девушка окажется той самой, они хватают ее, хватают украденный ею у Амароса кокаин и прямиком дуют в Майами, пусть итальяшки подождут с товаром на руках.

Может быть, даже если девка та, они как-нибудь исхитрятся купить кокаин у итальяшек.

Десять пакетов по шестьдесят – это очень выгодно. Просто исключительно удачная сделка.

Но Эрнесто сказал Доминго, что хотелось бы иметь поменьше проблем.

Наступил уже вечер четверга, а Амарос еще не сообщил им, где нужно получить деньги. А без денег в этом деле ни туда ни сюда.

Мнение Доминго: у них еще день впереди.

Он предложил Эрнесто пойти куда-нибудь и расслабиться.