Текст книги "Охота обреченного волка"

Автор книги: Эд Лейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Он в состоянии говорить?

– Да-да. Мы дали ему сильное успокоительное, но он упорно борется со сном и всю ночь спрашивает про вас. Пусть он с вами выговорится, но только не спрашивайте у него ничего, что могло бы вызвать у него возбуждение.

– Хорошо.

Он повел меня в палату к малышу. Лоуренс лежал на кровати с перебинтованной головой и повязками на лице, точно мумия. Врач ушел, и я тихо сказал:

– Привет, Лоуренс!

Бинты шевельнулись и едва слышный голос произнес:

– Марти?

– Да, малыш.

– Папа! Я так давно тебя жду! – Голос прозвучал устало.

– Я все знаю. Постарайся...

– Марти, это ерунда. Но это все связано с мясником. Теперь ты убедился? – Его голос окреп.

– Да похоже на то.

– Понимаешь, мы, помощники полицейских... нас все меньше... Ребята считают, что управление... Нас там принимают за обузу. Дело в том, что я позвонил в отделение и узнал, что одному полицейскому надо заступать на вечерее дежурство, и у него нет напарника. Так я вызвался пойти с ним. Я шел к отделению по переулку... Приехал туда на автобусе с Пятой авеню... И вот шел я мимо подъезда какого-то дома и оттуда меня позвали. Когда я туда вошел, меня ударили по голове.

– Не видел, кто это был?

– Нет. Я увидел только мельком лицо мужчины, очень похожего... только не смейся... на Дика Трейси. Когда он меня бил, я, наверное, на мгновение пришел в сознание... Помню, он все приговаривал: "Сволота! Сволота!" – и так, знаешь, с каким-то рычанием это произносил, точно рассвирепевшая собака.

– А кто тебя позвал? Мужчина, женщина?

– Голос был явно изменен...

– Лоуренс, ты уверен, что он сказал "сволота", а не "сволочь"?

– Своло...та.

Малыш то ли заснул, то ли потерял сознание. Я нажал кнопку вызова и скоро пришел врач. Осмотрев малыша, он потянул меня за руку. Я кивнул, но не двинулся с места. У меня вдруг появилась подозрение, кто бы мог так обработать малыша – мысль была, прямо сказать, шальная. Я стоял у кровати Лоурена, не пуска с него глаз, и почувствовал вдруг облегчение. Если мое подозрение оправдается, то, значит, это дело рук одного из самых жестоих и беспощадных громил нью-йоркского преступного мира. А раз так, то теперь он вполне может стать моей добычей, потому что уж если я начну на него охоту, меня будет мало беспокоить вопрос о сохранности собственной шкуры особенно если я не стану слишком с ним осторожничать...

– Вы можете идти, мистер Бонд. Теперь он проспит часов десять, а то и больше.

Мы вышли в коридор, и я увидел полицейского – самого настоящего. Он сидел на стуле у стены и курил. Долговязый и худой, совсем ещё сосунок.

– Караулишь палату? – спросил я.

Он кивнул.

– Где тебя черти носили, когда я сюда вошел?

– Ходил ноги размять. Но с палаты я глаз не спускал.

– Твои глаза никого не интересуют – ты со своей пушкой должен стоять под дверью.

– Я же видел, как вы с врачом вошли, так что...

– Это отец Лоуренса Бонда, – вмешался врач.

– Не беспокойитесь, папа, все будет в порядке...

Я схватил его за плечо и рывком поднял на ноги.

– Я Марти Бонд. Если я увижу, что ты отлыниваешь от службы, я тебе шею сверну! Марти Бонд – тебе это имя что-нибудь говорит?

– Да... сэр, – промямлил он. – Я про вас все знаю.

Я отпустил его.

– Ну и ладно. Извини, малыш, что сорвался. Но вполне возможно, что они попытаются кончить его прямо здесь.

– Никто и близко не подойдет к этой двери, мистер Бонд.

– Ладно. Смотри не спи!

Небо на горизонте побагровело – начинался очередной мерзкий день. Во рту у меня был противный гнилой привкус, но я чувствоввал себя умиротворенным, почти счастливым. Если мое подозрение подтвердится, то, значит, мне нежданно-негаданно подвернулась работенка, и наградой за неё мне будет даже не просто денежная премия, а смертельный выстрел бандита, который укокошит меня и не поперхнется. Уж у него-то рука не онемеет и не дрогнет. Эх, старый одинокий волк Марти, наконец-то ты нашел свою судьбу...

Я выпил чашку кофе и съел булочку. Было уже начало седьмого. Билл Аш в отделении, конечно, ещё не появился, но оптовые лавки уже давно открыты. И я отправился в мясной магазин герра Ланде.

Заведение имело довольно-таки жалкий вид. Дверь была заперта, стекла на окнах до половины выкрашены черной краской, а по ней золотом выведено: "МЯСНАЯ ТОРГОВЛЯ ЛАНДЕ". Дверь-то оказалась на замке, однако охранной сигнализацией против взломщиков герр Ланде не озаботился.

Заглянув в окно, я увидел два чурбака для рубки мяса, офис за стеклянной прегородкой и две холодильных камеры из некрашенной сосныновых досок. Еще там было несколько столов да в углу навалены деревянные ящики для мяса.

По соседству с мясной лавкой я приметил гараж и прямиком отправился туда. и:

– Ты не знаешь парня, который работал водителем фургона в мясной на углу? – спросил я у копошившегося там механика.

– Лу? Да, знаю. Он что, влип в историю?

– Нет. Как я понимаю, он уже там не работает. Не знаешь, где он живет?

– Лу трудится. На почасовке в мясной лавке Бея. – Он смерил меня взглядом. – У Лу проблемы?

– У Лу все путем. Как фамилия твоего Лу?

– Лу Франкони – а как же еще!

Я узнал у него адрес мясной Бей и пошел по Франт-стрит, глазея на группки портовых грузчиков у доков, толпящихся в ожидании дневной работы. Я свернул в переулок и сразу оказался прямо перед мясной компанией Бея – это был точно такой же оптовый магазин, как у Ланде, да только тут вовсю работа кипела. Два фургона стояли задом к дверям, парни в белых передниках и белых шапочках быстро разгружали один и загружали другой. Я вошел внутрь.

Двое рубили мясо на больших деревянных колодах, чуть поодаль стояли большие чаны с битой птицей и горками тающего льда. С крюков вдоль стены свисали бараньи ноги. На больших весах под потолком лежал хороший кус окровавленного мяса. Сквозь оконце холодильника размером с добрую комнату я заметил третьего мясника – стоял у электромясорубки и делал фарш. Скуластый детина отошел от колоды, не выпуская из рук огромного топора, и спросил со шведским акцентом:

– Чеко нато, мисьтер?

– Лу Франкони здесь?

– Он на мьясном рынке. Притет минут черес тесять.

– Я подожду.

Не спросив, кто я такой, он снова принялся за работу. Я нашел стул и сел. Они явно поставляли мясо в рестораны и бары, потому что вдоль стен стояло множество плетеных корзин и на каждой была прикреплена табличка с названием заведения. Мясники выполняли сделанные заранее заказы. Скуластый швед взял кусок мяса, взвесил его, завернул в пергамент и бросил в корзину, поле чего сделал пометку в регистрационной книге. Потом он зашел в холодильник и вернулся с целой ливерной коласиной, пакетом сосисок и пакетом фарша.

В других корзинах я увидел банки с замороженной печенкой, индюшек, куски буженины и прочие мясные продукты. В магазине стояли три телефона, которые непрерывно звонили. В дальнем конце было подобие офиса и сидящий за столом старик – вроде как счетовод – снимал трубки и выкликал:

– Огаст! Бар "Палм" просит свежей ветчины. Почем?

Мясник, работающий в паре со шведом, ответил:

– Доллар десять центов за фунт.

Счетовод передал это собеседнику, и они вступили в ленивый спор, после чего счетовод, положив трубку на стол, позвал Огаста:

– Пойди сам поговори!

Огаст бросил свой тесак и снял трубку с ближайшего телефонного аппарата.

– Чарли? Да, да, доллар десять за фунт. Ну, а от меня ты что хочешь? Свинина сегодня на рынке знаешь почем идет? Так не поупай ветчину. Возьми голллнадские консервы – по девяносто за фунт. А? Чарли, тебе нужна ветчина или нет? У работы выше крыши. Ладно, они потянут около двенадцати фунтов. Что тебе еще? Сколько отбивных? Конечно, все без жира, ты же нас знаешь...

Рядом с холодильником стояла другая деревянная кабина без окон наверное, камера глубокой заморозки. – туда то и дело забегал один из рубщиков и из раскрываемой двери вырывался белый морозный пар. Когда он открывал морозильник и зажигал там свет, моему взору представали полки вдоль стен. На полках лежали тушки индеек, цыплят и мясные оковалки – все было завернуто в полиэтиленовые мешки.

Я просидел так минут десять – за это время Огаста ещё два раза подзывали к телефону, и он орал на счетовода:

– Ну как, интересно, я выполню заказы, если ты все время отрываешь меня от работы? Нечего с ними рассусоливать – называй цену и точка. Хотят пусть берут, не хотят – до свиданья! И тут появился здоровенный парень, который нес на плечеп полкоровьей туши . Он был хотя и в белом мясницком халате, но без шапочки, и его густые спутанные волосы топорщились в разные стороны. Он повесил тушу на крюк, а скуластый швед ткнул в мою сторону пальцем и вошедший направился ко мне:

– Вы меня ищете, мистер?

– Хочу потолковать с тобой.

– Из полиции?

Я кивнул и спросил:

– Не приходили к тебе сегодня полицейские, Лу, поговорить с тобой?

– Сегодня мы только недавно открылись. А что? В прошлом месяце я получил только два талона, да уже оплатил. Пару дней назад говорил со мной молоденький полицейский. А потом позвонил и сказал, что придет... вчера хотел зайти.

– Куда зайти?

– Сюда. Сказал, что придет к закрытию. Так и не пришел. А в чем дело-то?

– Этого молоденького полицейского вчера избили до полусмерти.

– Круто. А как же это получилось? Э, вы же не думаеете, что это я?

– Я только хочу задать тебе пару вопросов и получить на них честыне ответы. Речь идет о твоем бывшем хозяине Ланде.

Франкони ухмыльнулся.

– Вилли не бывший хозяин. Я все ещё у него работаю, и если вы решили, что это дело рук Вилли, то зря, мистер. Он большой чудак, но не из бандюг.

– Я же не говорю, что Вильгельм... Вилли это сделал или что он замешан. Вообще-то у нас с тобой сейчас неофициальный разговор, без протокола.

– Ну да, тот молоденький мне то же самое говорил. Он что, был не настоящий полицейский?

– Вполне настоящий. Так начнем?

– Да ради Бога. У вас-то прямо на лице написано, что вы из полиции.

– Кто-нибудь ещё знал, что этот молодой полицейский хотел зайти к тебе поговорить?

Франкони помотал головой.

– Не-а. Никому я не сказал, да и воще в голову не брал.

– А теперь возьми. Ты уверен, что никому ни словом не обмолвился?

– Не. Он позвонил, говорит, хочу побеседовать, я говорю, кончаю в пять, а он говорит, ладно, приду к этому времени. А я – честно говорю – тут же об энтом деле забыл. Я уж почти что до дому доехал, как вдруг в голову ударило – батюшки, думаю, как же энто я забыл. Развернулся, доехал до мясной, подождал минут десять, а он и не пришел. Не-а, я точно говорю: никому не сказал, потому как, я же говорю, и думать об нем забыл. Это ж был то ли бойскаут, то ли ещё кто, не настоящий полицейский.

– А вчера тебе больше никто не звонил? На улице никого не встречал?

– Жена звонила. Она мне звонит кажный день, и я с ней по дороге встречаюсь на углу и довожу до дому. – Лу по-мальчишески усмехнулся.

– А что значит, Вилли не бывший твой босс? Ты ещё на него работаешь?

– Ну да, тут-то я подрабатываю. Я вам вот что скажу: Вилли, по-моему, скоро в психушу загремит. Месяц назад начал такие откалывать чудные штуки.

– Какие такие чудные штуки?

– Ну. у Вилли бизнес-то маленький, то есть меньше, чем тут. Он же сам рубит, сам закупает, сам принимает заказы, сам продает. Я-то только развожу заказы. Работенка ничего себе – шестьдесят пять в неделю плюс ещё мясца он мне подбрасывает, но прохлаждаться не дает. Мы с Вилли раненько утречком едем на рынок выбираем мясо. Потом я помогаю ему взять заказы, после обеда развожу, а Вилли уходит на разведку – ищет новых клиентов. Иногда я делаю два рейса в день, так что приходится поспешать. Эта мясная торговля тот ещё потогонный конвейер.

– Значит, вы с Ланде рабоатаете только вдвоем – ни счетовода у него нет, никого больше?

Франкони кивнул.

– Вот только под Рождество он нанимает мальчишку мне в подмогу и жена его приходит сидеть на телефоне. – Он понизил голос. – Профсоюз вставил бы мне пистон, узнай они про энто – я же ему помогаю отбивные нарубать, фарш делать, потрошить индюшек, принимать заазы. Я же говорю, работенка та еще, потеть надо, но плата хорошая и Вилли разрешает каждый день забирать мясца домой. По сегодняшним-то ценам на этом бесплатном мясе я...

– А как понять, что это потогонный конвейер?

Франкони глубоко вздохнул и выпалил:

– В энтом деле надо всегда помнить об двух вещах: чтобы бар или ресторан, с которым имеешь дело, в трубу не вылетел, задолжав тебе приличные бабки, – потому как они вылетают в трубу только так накладные-то расходы знаете какие! А другое ещё надо иметь в виду – глядеть в оба, чтобы конкурент клиента не отбил. Вот возьмите Вилли, к примеру. Каждого нового клиента он попервначалу, недельки три, держит на щадящем режиме, занижает цены, так что только, может, покрыает свои расходы, а может, и в убытке на пару центов оказывется. Потом он потихонечку цены-то поднимает. Если хозяин ресторана не совсем лопух и чувствует, что оптовик пытается его надуть, он сразу бежит к другому. Но и Вилли должен держать ухо востро – если он пропутстит хоть день и не купит мяса на рынке, то сразу же будет в пролете, может, и лавку придется закрывать. В мясной торговле – вообще, в продовольственной торголе – все друг дружку стараются наколоть, но не слишком круто.

– У Ланде дела идут хорошо?

Франкони хохотнул, точно тявкнул.

– Хороший вопрос, мистер. У него когда-то неплохо дела шли. Свой круг покупателей, исправный приход. А что он сейчас имеет, пойди догадайся. Может, в нуле. Да только он знает, как дела вести с умом – в энтом деле самая главная фигура повар, а Вилли с поварами умеет обращаться – кому индюшечку подкинет, кому пару отбивнушек, на Рождество бутылочку виски поднесет да ещё обернет в дестидолларовую бумажку. Так что, когда он мясцо третьей категории продает им под видом первой и малость недовешивает, они на энто глядят сквозь пальцы. А если кто вдруг сделает срочный заказ, то мне приходится мчаться к ним пулей. Вообще-то неплохая работенка. Но вот недели три назад Ланде прикрыл дело.

– Отчего же?

Франкони пожал плечами.

– Приходит как-то Вилли в понедельник и говорит, что у него сердчишко пошаливает и что, мол, приступ был и врач ему скахал: либо притормози, парень, либо сыграешь в ящик. Вот такая история: его-то клиентам мясо все равно ведь надо где-то брать, а то ведь они пойдут к другому мяснику – двое наших клиентов уже здесь, у Бея, пасутся... Так что когда через неделю Вилли снова откроет лавку, ему придется все начинать с пустого места.

– Давай-ка ещё раз для ясности. Ланде несколько лет трудился в поте лица, чтобы набрать себе постоянную клиентуру, а потом вдруг ни с того ни с сего всем дал отставку?

– Ну точно! Я этого никак в толк не возьму , потому как если у него сердчишко сдало, он же мог нанять рубщика и уйти на отдых. Ну, допустим, сам Вилли на этом бы не заработал ни цента. но ведь и покупателей не растерял бы.. Мне-то он выплатил жалованье за четыре недели вперед, так что я не в обиде.

– И он рассчитывает снова открыться через недел?

– Ну, он мне так и сказал – приходи через месяц.

– Ланде выглядел больным?

– Слушайте, мистер, я же не врач, а в энтом бизнесе точно можно свихнуться... Вот только пару месяцев назад, ну, может, полтора месяца, я заметил, что Вилли как-то совсем скис. Точно говорю – стал забывать что вчера было, и все ругается себе под нос.

– Как это ругается? Называет клиентов сволочами, ублюдками?

– Не-а, он только одно ругательство все повторял – что-то такое по-немецки – вроде пусть твоя слюна превратится в камень. Во как! А что вы на него насели, ребята? Налоги не платит?

– Кстати, а он что, ведет, поди, двойную бухгалтерию?

– Не-а. По крайней мере я такого не замечал. А я про его дела все знаю. Он же такой, как все: может недовесить, может подбросить в мешок мясца с запашком, но что-то мне не верится, чтобы Вилли химичил по-крупному. Да он простой работяга и жмот порядочный – потому-то я чуть не окочурился от удивления, когда он мне выложил бабки за четрые недели вперед. Да я на них тут же оплатил кредит за телевизор!

– А пока мясная Ланде закрыта, что-нибудь там происходит? Он вроде бы постоянно там околачивается?

– Не-а. На мясном рынке все друг про друга знают. Я к нему постоянно заглядываю, когда хожу в соседнюю кафешку обедать. Он сидит и проверяет бухгалтерию, все выискивает неоплаченные счета.

– А ты слышал, что пару дней назад Ланде заявил об ограблении? А потом взял свое заявление обратно. Сказал, что как будто бы два хулигана залезли к нему в магазин и ограбили – взяли пятьдесят тысяч.

Франкони вытращил глаза, словно я рассказал ему непристойный анекдот, и разразился искренним хохотом.

– Нет, не слыхал. Пятьдесят кусков! Да Вилли в жизни не держал в руках больше пятисот. Пятьдесят тысяч – ну дела!

– А ещё ходят слухи, что его жена справила себе норковую шубу и разъезжает на новеньком автомобиле. Вилли, случаем, не играет на бегах?

– Да он и пяти центов не поставит на то, что завтра солнце взойдет. Мистер, вы, видно, его совсем плохо знаете – он же из энтих недавних иммигрантов – горбатится с утра до вечера и ни разу не улыбнется. Да, и в самом деле странная штука – теперь и я припоминаю: кто-то говорил, что видел как-то Бебе – это его супружница – за рулем "кадиллака". А я-то думал, свистят ребята. Может, взяли покататься у знакомых?

– Ланде не мог откуда-нибудь получить крупную сумму денег? Богатые родственники или друзья? Может, он получил недавно страховку?

– Ну вы меня уморили. Уж не знаю, с кем Вилли дружбу водит, но только он ежедневно сидит в лавке по шестнадцать часов, так что навряд ли у него много свободного времени на прочие дела. Кажись, он как-то говорил, что есть у него в Штатах какой-то родич, но все его близкие погибли в войну. Он никогда не тратил....

К нам подошел скуластый швед и сказал:

– Лу, сгоняй к Роузи и забери там сто фунтов вырезки да на весы гляди повнимательнее.

Я встал и дошел с ним до его фургона.

– Спасибо, Лу, и держи язык за зубами. Вилли – нервный тип и не надо, чтобы он знал о нашем разговоре, не стоит его понапрасну нервировать.

– Мистер, я не из болтливых. Больше вам ничего не нужно? А он безобидный малый. Не думайте... – Он мотнул головой в сторону лавки. – А ради них я ведь жилы не надрываю.

– Да все как будто. Я просто хотел получить общее представление о мясном бизнесе. Сам же знаешь, нам приходится совать нос во все закоулки.

– Знаю-знаю, в кино на вашего брата насмотрелся. – сказал он, подмигнув. – Мистер, не мне, конечно, вас учить, но Ланде не тот челвек, который стал бы химичить. Много раз у меня была возможность достать бесхозного мяса, я ему предлагал, да он только пугался...

– Вот потому то я и хочу , чтобы ты помалкивал – ведь все это могут быть ложные подозрения. Да, ещё одно, Лу, ты не можешь мне подготовить список ресторанов, баров и ночных клубов, которые отоваривались у Вилли? Список всех его клиентов за последние полгода.

– Проще простого. Их было двдацать пять не больше. Я развозил им каждый день. Постойте, я сейчас напишу. – Он полез в кабину и, оторвав клочок оберточной бумаги, стал торопливо писать.

Он отдал мне список, я его поблагодарил и снова попросил помалкивать, а на прощанье пообещал ещё раз как-нибудь заглянуть к нему.

– Рад стараться – да только мне неприятности не нужны.

– А какие у тебя могут быть неприятности, Лу – приводы, судимости были?

– Нет, сэр, – слишком поспешно ответил он. – Нет, ничего такого, только много штрафов за нарушение... Когда спешишь доставить заказ, сами понимаете... Да, и ещё тридцать дней оттрубил в тюряге за нарушение обществнного порядка. В детстве связался с уличными...

– Ладно, ни о чем не беспокойся и будем сотрудничать. До скорого!

Я двинулся к отделению, но жара уже стояла такая, что у меня даже голова слегка кружилась.

Было девять, когда я вошел в здание отделения полиции, но Аш ещё не появлялся. За столом дежурного сидел все тот же сержант, чье лицо я запомнил.

– Лейтенант сейчас трудится как муравей, Бонд. Мы все пытаемся определить, где находился Андерсон накануне смерти и, похоже, что он на целую неделю пропал бесследно, пока его не накормили свинцом. А что, у вас к лейтенанту конкретное дело?

– Я зайду ещё раз. Когда он может появиться?

– Да в любое время. Городское управление давит на него со страшной силой. Вы же знаете, как контролируются эти громкие дела – кому-то всегда приходится одуваться, если городские не представят общественности убийцу на подносе. Вот Билл... то есть лейтенант ... и носится, точно в задницу фитиль вставил.

– Зайду после обеда. Попроси его меня дождаться.

Я ума не мог приложить, как убить час-полтора. Можно было вернуться в "Гровер" и соснуть, но в отеле я непременно столкнулся бы с мистером Кингом и умниом-Лоусоном, а мне не хотелось в это утро трепать себе нервы пустопорожними препирательствами.

Выпив стакан апельсинового сока и съев тарелку жареной картошки, я отправился к мясной Ланде. Дверь магазина была приоткрыта, и я вошел. Никого. Однако через несколько минут из холодильника вышел коротышка в свитере под мясницким белым халатом и в старенькой тирольской шляпе. При виде меня он подпрыгнул едва не до потолка.

– Вы ошиблись, – заявил он. – Мы не работаем.

Говорил он с легким акцентом.

– Я не ошибся, Ланде.

– Что такое... Что вам, ребята , нужно?

– Каким ребятам?

– Не пытайтесь меня дурачить. Вы же из полиции. Хотите сэндвич с салями?

– Слишком жарко для салями. Я хочу с вами поговорить.

– Я болен... Я честный бизнесмен, у меня учет. Я не нарушал правил парковки. Я плачу налоги и даю пожертвования. Оставьте меня в покое. Говорил он быстро и бессвязно.

– Откуда у вас появились пятьдесят тысяч?

Он ударил себя ладонью в грудь.

– Это у меня? Я что похож на человека, у которого в кармане лежат пятдесят тысяч?

– Бебе недавно купила себе норковое манто, "кадиллак" – она же это не в лотерею выиграла?

– Вы не имеете права задавать мне вопросы – я ничего не сделал. – Он пошел в дальний конец магазина и, нервно запустив руку в бочку, выудил оттуда полную пригоршню опилок. – У нас кое-какие сбережения в банке. Когда со мной случился сердечный приступ, я скаал жене – зачем мы бережем эти деньги? Мы же не сможем взять их с собой в могилу! Давай потратим!

Он посыпал опилками разделочную колоду, потом снял со стены стальную щетку и начал надраивать поверхность колоды.

– Вилли, помните двоих ребят, которых грохнули в Нью-Джерси – один из них перед смертью в больнице успел кое-что рассказать. Сказал, что они вас ограбили и отняли пятьдесят тысяч. – Это была наглая ложь, но он и бровью не повел, а продолжал надраивать свою колоду, держа щетку обеими руками.

– Сейчас мы передаем дело в налоговую полицию – эта информация их очень интересут.

– Что их интересует? Пусть кто-нибудь обнаружит у меня доход в пятьдесясят тысяч – я буду рад заплатить ему половину.

– Ланде, вы, возможно, не в курсе, как работают ребята из налоговой полиции и как они умеют вонзать свои зубки, если только получат в руки свеженькое дело. Согласен, они могут и не найти документов на приход наличноти, но они же будут следить за вами в оба. Возможно, лет через пять вы решите, что уже все позади и можно доставать деньжата из матраса. Но как только вы купите себе новый дом, приобретее новую машину или отправитесь в кругосветный круиз, они налетят на вас со всех сторон как мухи на мед и не отцепятся, пока не узнают, откуда у вас денежки.

Я с таким же успехом мог обращаться к стене. Ланде отложил щетку и взмахнул тряпкой над колодой, чтобы смахнуть последние опилки.

– Вилли, молодого полицейского, которому вы сразу заявили об ограблении, избили до полусмерти вчера вечером.

При этих словах Ланде подскочил как ужаленный: было видно, что ему стоит больших усилий сохранить самообладание. Мясник скрылся в холодильнике, а вышел оттуда с колбасиной. Он отрезал ломтик и начал его лихорадочно пожирать, чуть не давясь.

Я подошел к нему.Он положил нож и знаком предложил отрезать себе кусок. Я ударил его по жирной щеке, так что он отлетел на несколько метров. Оглушительная оплеуха может напугать такого колобка куда сильнеее, чем резкий хук в солнечное сплетение, который может вышибить из него дух. Надо только правльно шлепнуть – и твоя жертва решит, что мир взорвался у неё прямо под носом.

– Вилли, мы же не на пикнике – сейчас не время делать сэндвичи...

Ланде пронзительно заорал. Лицо его перекосилось от ужаса. Я совершил ошибку, ударив его вблизи двери. Он вскочил на ноги, развернулся и выбежал на улицу. Через мгновение он вернулся с двумя полицейскими, вопя:

– Заберите его отсюда!

Через распахнутую дверь я заметил патрульную машину у тротуара. Один из полицейских, держась за дубинку, грозно спросил:

– Ну, что приятель, ты тут делаешь?

– Да вот колбаску с Ланде едим.

– Он полицейский! Он мне угрожал и ударил! – орал Вилли. Он был вне себя от возбуждения – вот-вот готов был лопнуть.

– Значок есть? – спросил у меня второй.

Я не ответил.

– Выдаешь себя за полицейского? – спросил первый. Оба были молодые и прослужили в полиции, наверное, чуть больше пяти лет.

– Прочистите уши, ребята, – сказал я. – Я бывший полицейский. На пенсии. Я Вилли и не говорил, что полицейский. Спросите сами, говорил я ему или нет. Ну давай, Вилли, скажи им, что ты не хочешь неприятностей, потому что мы-то с тобой знаем, что у тебя могут возникнуть большие неприятности, оч-чень большие!

Ланде пошатнулся, лицо его побагровело. Он мучительно о чем-то задумался. И задыхаясь, промычал:

– Да, мы тут колбаску решили поесть, а он меня хлопнул...

– Ну так, по – дружески тыкнул, – поправил я.

– По-моему, он пьян, – добавил Вилли.

– Он говорил, что служит в подиции?

– Нет, я никаких обвинений не предъявляю, – поспешно брякнул Вилли. Прошу вас, просто уведите его отсюда – и все. Оставьте меня в покое.

– Он говорил, что полицейский?

– Скажи им, что ничего я такого не говорил, – посоветовал я Вилли.

Один из патрульных обратился ко мне.

– А ты, дядя, закрой варежку, пусть он скажет.

– Нет... Он ничего не говорил... Нет! – промямлил Вилли.

Первый повернулся ко мне.

– Как твое имя?

– Марти Бонд. – Я не совершил дурацкой ошибки – не полез в карман за бумажником, чтобы доказать правоту своих слов. По лицу полицейского было видно, что он напряженно вспоминает, где же слышал это имя. Потом спросил:

– Тот мальчуган из отряда добровольных помощников полиции, которого вчера избили – твой сын?

Я кивнул.

Он приблизился к своему напарнику, и они стали шепотом совещаться, а Вилли все это время скулил:

– Полицейские, полицейские, каждый день в магазине одни полицейские...

– Помолчи! – прикрикнул на него первый патрульный. – Где тут телефон?

Ланде кивнул в сторону своего кабинета. Пока полицейский звонил, второй стоял, подперев плечом дверь, и вытирал потное лицо ладонью. Вилли зашептал мне на ухо:

– Прошу вас, мистер, оставьте мня в покое! Я же больной человек! Я не понимаю, что вам нужно... Уйдите!

– То-то и оно, Вилли. От всех этих дел у тебя или случится ещё один приступ, или ты получишь пулю промеж глаз.

Его лицо стало совсем красным, потом побелело как полотно. Он схватился за колоду и осел на пол. Стоящий у двери полицейский изрек:

– Ну вот, жара его доконала. – и пошел было к умывальнику. Потом остановился и крикнул мне: – Эй, что стоишь, принеси ему стакан воды1

Молодец! Хороший полицейский.

Я налил стакан воды и плеснул Ланде в лицо. Когда второй полицейский вышел из кабинета, Вилли открыл глаза и помотал головой, точно отправленный в нокаут боксер.

– Хотите в больницу? – поинтересовался полицейский.

Ланде сел, потом с трудом поднялся на ноги.

– Нет, не надо, – слабым голосом проговорил он. – Я вызову своего врача. У меня в последнее время часто бывают приступы...

– Кто твой врач? – спросил я.

– Помолчи! – крикнул хороший полицейский. и обратился к Вилли. – Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

Да. Да, я в полном порядке. Пойду домой и отдохну. – Вилли огляделся вокруг. – Ребята, может, хотите ливерной колбаски?

– Ничего удивительно, что вы потеряли сознание, – заметил полицейский, который уходил звонить. – На такой жаре колбаса вас в могилу сведет. – Он указал на меня. – Пойдемте, лейтенант Аш ждет вас в отделении.

– Вы что, задерживаете меня?

– Перестаньте паясничать, Бонд. Вы не арестованы. У меня приказ доставить вас в отделение.

– Я полагаю, пешком никак нельзя?

Мы вышли к патрульной машине. На ходу я обернулся: Вилли в дверях не было, и я подумал, кому же это он побежал звонить.

Я влез на заднее сиденье, а хороший полицейский переместил кобуру на левый бок – чтобы она находилась подальше от меня – и втиснулся рядом со мной. Он все делал правльно, да забыл одну мелочь – ему следовало меня обыскать.

До отделения ехать было недалеко6 и всю дорогу мы не проронили ни звука. Дежурный сержант увидел нас и пошел к лестнице, и, заметив, что хороший полицейский двинулся следом за мной, сказал:

– Все, вы свободны, ребята, можете ехать.

У Билла был невыспавшийся вид и впервые за все время нашего знакомства я видел на нем несвежую рубашку. Я сел на стул, он встал, закрыл дверь и, возвращаясь к столу, спросил:

– Марти, скажи на милость, ты совсем рехнулся?

– Давай обо мне потом. Я с самого утра пытаюсь тебя застать. Ты что намерен сделать для обеспечения безопасности Лоуренса помимо охранника под дверью его палаты?

– Скоро мы избавимся от этих добровольных помощников, глаза бы мои их не видели! Я же говорил: не хрена нам их сюда...

– Погоди ты о добровольцаах.... Что с Лоуренсом?

– Я послал детектива опросить его знакомых. Обычная процедура.

– И все?

– Как все? А что же ты от меня хочешь, Марти? Чтобы я снял с задания всех моих ищеек – только потому что какой-то пьянчуга или старый приятель твоего малыша решил свести с ним счеты? У меня забот хвататет со своими малышами – Марджи говорит, сегодня у младшей всю ночь температура была под сорок. Эти хреновы врачи, когда они не понимают в чем дело, всегда говорят: "инфекция"! А тут ещё эта заварушка с Андерсоном. Я уж совсем с ног сбился...

– Да, я вижу у нас тут многое изменилось. В мою бытность, когда совершалось нападение на полицейского в форме, помню, мы готовы были перетрясти весь город вверх дном. Ты пойми: неважно, что на Лоуренсе была самодельная форма. Нападавщий, кто бы он ни был, считал, что малыш полицейский! Уверен, ты ещё даже не опросил его!

– Врачи говорят, что с ним можно будет встретиться только сегодня после обеда. Марти, я всю ночь провел на ногах, с пятерыми ребятами. Проверяли друзей Забияки Андерсона. Марти, я же понимаю, что он твой сын пусть и приемный, но прости Господи, не поднимай бурю в стакане воды. Что ты хочешь, чтобы я сделал?