Текст книги "Лучшее в Королевствах. Книга II (ЛП)"

Автор книги: Эд Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Где-то в зале кто-то из слуг громко вздохнул. О возвышении Нетерила рассказывали в полусотне колыбельных сказок и народных слухов. Его магическая мощь сдерживала даже сильных эльфийских владык и бесчисленное количество диких орков, когда люди впервые пришли на Север, и хотя его мощь давно пропала, он оставался ярким воспоминанием – воспоминанием, которая по словам жрецов, передавалась более тысячи зим... жизней тридцати отцов и сыновей. Может ли этот эльф-лорд быть таким же древним?

Однако герольд покачал головой.

– Прошу прощения, повелитель, – сказал он Брейру, а затем снова повернулся к эльфу, чтобы произнести успокаивающие слова. – Нет, верховный лорд. Ни лич, ни бессмертный лорд-чародей Нетереза. Это был человек, высокопоставленный в советах земли, расположенной неподалеку от этой – в королевстве Аталантар.

Лорд Брейр разинул рот, а в зале возникло волнение. Беззвучно зашелестела ткань, когда слуги наклонились или шагнули вперед, чтобы лучше слышать. Губы эльфа-лорда сжались.

– Довольно глупостей, – сказал он. – Это страна простых фермеров и охотящихся на кабанов мечников, у молодого короля которой хватило ума набрать несколько безземельных магов, чтобы они давали ему советы. У них нет ни магического мастерства, ни желания творить такую разрушительную магию.

Герольд невесело улыбнулся.

– Я тоже так думал. И все же этим летом они разбили своими плугами большую часть выжженных земель и работают над этим до сих пор.

– Какой человек не воспользуется таким случаем? Люди выжидают и бросаются в атаку, чтобы схватить или убить, когда находят слабость или возможность. Это их путь. – Холодно произнес эльф-лорд и в тишине, наступившей после его горьких слов, все в зале увидели, как гном медленно и неохотно кивнул головой.

– Да, – нерешительно хмыкнул лорд Брейр. – Принцы Оленя, охотящиеся на кабанов? В это трудно поверить.

Герольд развел руками.

– Я видел то, что видел. Ты хочешь сказать, что Эльтагарр обманула меня, используя ложные заклинания? Я уже много раз видел, как действуют подобные заклинания, и хорошо их знаю – в ее заклинании не было никакого обмана. Более того, она не знала, кто этот человек в бассейне. А я знал, и с тех пор провел много времени, пытаясь найти другие приметы и знаки, чтобы доказать ее правоту или неправоту.

– И? – В мягком тоне эльфа-лорда прозвучал нежный вызов.

– Я все еще работаю. Я нашел некоторые вещи, которые могут доказать ее правоту. Но ничего, что доказывало бы обратное.

– И все же, – мягко проговорил верховный лорд.

– Вы хотите сказать, что Эльтагарр солгала, милорд? – Герольд говорил мягко, но в его тоне прозвучала нотка упрека, отчего эльф покраснел. – Мне бы не хотелось сообщать ей об этом при нашей следующей встрече.

Верховный лорд Фалав махнул рукой с длинными пальцами в знак отказа.

– Хватит! Значит один глупый или неосторожный волшебник сам был обманут. Ни один заговор не зародится в таком простом царстве... хорошем соседе для этих людей. – Он махнул рукой на зал и получил несколько кивков от слуг вдоль стен. – Я не стану слушать такой клеветы на целое королевство, не имея на то оснований. За многие годы я видел больше, чем вы или кто-либо другой здесь – возможно, всех вас вместе взятых, не считая лорда-гнома, – что многие истины и убеждения, особенно вопросы интриг, при долгом и пристальном рассмотрении здравомыслящими людьми, рассеиваются, как туман перед ярким солнцем позднего утра.

Потянувшись, как тощий и опасный кот, он поднял свое мятное вино. Подняв его, чтобы поймать свет огня, он сказал:

– Не будем больше слушать мрачные разговоры об Аталантаре. Это неприлично, когда ты в гостях.

– Нет, – выкрикнул гном, нарушив долгое молчание. Он наклонился вперед, его щетинистая борода в свете камина стала янтарной, как львиная грива, и сказал, жестикулируя ногой ягненка со специями, словно скипетром:

– Говори! Только не о волшебниках, вырубающих леса, и все такое. Расскажи мне лучше об этом Аталантаре. Мы слышали о раздорах там, но я недостаточно знаю это место, чтобы знать, чему верить. Расскажи мне об этом побольше, мой лорд Брейр!

Лорд Морлина неуверенно прочистил горло. Он был прямым человеком, старым воином, которому нравились простые вопросы, приказы и взгляды –объяснение причин и следствий действий целого королевства было для него непосильной задачей. Он развел руками.

– Я… пожалуй лорд-герольд лучше разбирается в подобных вопросах, ведь он больше других повидал земель чтобы сравнивать...

Герольд склонил голову.

– Я расскажу о нем кратко, мой господин.

Он повернулся лицом к гному и сказал:

– Аталантар очень похож на то, о чем вы слышали – это страна фермеров и лесников, с одним крупным городом – Хастарлом. Его называют Королевством Оленя и его последний король, Утграэль Аумар, умер восемь лет назад. У него было семь сыновей, широко известных как Воюющие принцы. После смерти отца они боролись за трон. Один не был заинтересован в таких распрях, другой разбогател в далеком Калимшане и не проявил желания вернуться. По крайней мере один, а возможно и другие, мертвы, а старший, Белаур, похоже теперь занимает Олений трон. Среди Вестников, однако, мы задаемся вопросом, кто же правит на самом деле.

– Люди удивляются многим вещам, – спокойно сказал эльф-лорд. – Нужно всегда быть осторожным, чтобы эти чудеса не оказались простыми фантазиями.

– О? – отмахнулся гном. – Среди моего народа мы ценим простую речь. Говорите, сэр герольд, и не обращайте внимания на звуки слишком умных языков.

Эльф холодно поднялся, но гном проигнорировал его, устремив свой взгляд на молодого герольда, а лорд Морлина оставался сидеть неловко переминаясь с ноги на ногу.

Бородатый мужчина ободряюще улыбнулся своему хозяину и сказал:

– Наше беспокойство по поводу правления Аталантара связано с тем, как Белаур добился победы. Он купил или заключил союз с человеческими магами из других земель, которые теперь составляют мощную силу в Аталантаре. Люди называют их «маглордами».

– Какие люди? – спокойно спросил эльфийский владыка. Он снова потянулся и расправил длинные шелковые рукава. Дворф и герольд внимательно наблюдали за ним и увидели, как длинные эльфийские пальцы, наполовину скрытые под шелком, двигаются в замысловатых жестах.

– Змея произносит заклинание! – прорычал гном, бросая через пространство между ними обглоданную баранью ногу. Его мощные плечи вздыбились при броске и кость, стремительно вращаясь, попала эльфу в лицо и отбросила его назад в кресло.

Слуги вскрикнули и с воплями разбежались. Эльф закричал от ярости, на его лице блестели жир и соус, и протянул руку. Лицо его потемнело от ярости и когда он указал на гнома кольцо на руке внезапно вспыхнуло.

Дворф зарычал от страха и гнева. Его рука метнулась к поясу. Мгновение спустя, когда Владыка Морлина зарычал от собственного гнева и испуга и попытался встать из-за стола руками, которые уже не казались ему такими сильными, как раньше, в свете костра сверкнул и закружился металл. Боевой топор гномов, брошенный так сильно и быстро, как только мог бросить его лорд топора Артлах, пронесся по воздуху еще до того, как гном успел выкрикнуть:

– За Аммариндар!

Повелитель Фалав из Силуванеде, казалось, пытался повернуться и посмотреть на топор, который дрожал возле его уха, глубоко вонзившийся в высокую спинку кресла. Кровь красным дождем брызнула на белый шелк, переливчатые кружева и стол вокруг. Голова эльфийского лорда продолжала поворачиваться, затем – почти отрубленная – упала и безвольно болталась.

Тело немного сползло и захлебнулось кровью. Женщины закричали и в зал вбежали мужчины с мечами наготове.

Лорд Брейр стоял и в ужасе смотрел на убитого эльфа-лорда, гадая, означает ли его смерть разрушение его владений. До сих пор люди умирали и за меньшее. Затем все краски исчезли с его лица, и он ужасным эхом своего обычного рева прохрипел:

– Смотрите! Смотрите все!

Дрожащей рукой он указал на труп в кресле. В пляшущем свете костра среди темной и сверкающей крови, он менялся – плоть влажно скользила, смещаясь и перестраиваясь в форму... человека.

– Это Убриен, королевский маг Аталантара! – Потрясенный и удивленный голос принадлежал начальнику стражи, поспешившему со своего поста с мечом наготове.

В наступившей тишине все услышали, как герольд негромко сказал:

– Так-так. Похоже, мне стоит лучше осмотреть окрестности Аталантара.

Что-то в его голосе изменилось. Начальник стражи и его лорд пристально посмотрели на молодого герольда.

На их глазах гладкое бородатое лицо герольда Хантингхорна растворилось в белом, как кость, лице колдуньи, известной на весь Делимбир.

– Темноокая! – зашипел слуга и люди отпрянули назад.

Мириала слабо улыбнулась им и повернулась лицом к лорду Морлина.

– Я с удовольствием и радостью провела эту ночь за вашим столом. Как я уже говорила, милорд Брейр, я рада познакомиться с вами. Мир и удача сопутствуют этому светлому залу.

В тяжелой, повисшей тишине она сказала потрясенному начальнику стражи:

– Не ищите моего коня, он знает выход.

Он посмотрел на нее, но ничего не ответил. Мириала улыбнулась и встретилась взглядом с дворфом, который одарил ее свирепой ухмылкой.

– Да будет топор твой всегда таким же острым и быстрым, господин. Ради Аммариндара и всех нас.

Он поклонился.

Она ответила ему, затем повернулась и пошла прочь от всех.

Слуги и оруженосцы отпрянули от нее, когда она направилась к огню. В двух шагах от пламени она заколыхалась, словно струйка дыма, и исчезла.

Лорд Брейр сглотнул и оглянулся на окровавленный труп на столе.

Мягкая рука коснулась его плеча.

– Отец?

– Возвращайся, милая, – грубо сказал он. – Ты не должна этого видеть.

– Я видела, – был простой ответ, – и я боюсь, это будет нелегкое время для нас в эти годы, живя так близко к Аталантару.

Не в первый раз лорд Брейр понял, что она права.

Тёмные когти приструнят вас

Введение

Переходный возраст почти никогда не проходит гладко и легко. Это одна из причин, почему я до сих пор уклонялся от этого –и намерен продолжать откладывать как можно дольше обряд перехода. Да, как можно дольше.

Тем не менее, бури юности, смиряющиеся с окружающим миром, часто становятся интересным чтением, и, если верить писателям-классикам, так было на протяжении истории всех поколений.

И Королевства не исключение.

Мой роман «Искушение Эльминстера» (нет, это не то искушение, о котором вы подумали –если только вы не подумали о силе предложения божества) закончился тем, что Эльминстер встретил трех серебряноволосых младенцев, которых ему было поручено воспитать, чтобы они стали его сотоварищами по Избранности в грядущих веках.

Однако я не настолько гордый родитель нескольких тысяч персонажей Королевств, которых создал на данный момент, чтобы навязывать читателям все эти смены подгузников, плач и ободранные коленки младенческого возраста, поэтому давайте перенесемся на несколько лет вперед и посмотрим на событие, которое началось шестнадцатого числа Флемерула, в Год Сломанного Арбалета (780 DR).

Сейчас Амбаре Голубке семнадцать лет, Шторм (Эфина Асторма) наслаждается шестнадцатым летом, а Лаэраль (Анамануэ Лаэраль) достигла пятнадцатого года.

Достигнув своего возраста, они сделали Эльминстера намного старше.

Ох уж эти современные дети...

– О, Великая Госпожа, услышь меня.

Распространившийся в пустоте во всех направлениях шепот от бледных конечностей парящей Жрицы Ночи был тих, но нес в себе жуткую силу.

– Услышь меня, я умоляю.

Как обычно, эти слова доводили Врасабру Помазанницу до слез, когда она парила одна в бесконечной тьме. Она чувствовала себя истощенной, как всегда бывало после того, как из нее выходили темные когти Пожирателя. Этой ночью они с неистовой силой рвали плоть кричащих людей, даже переламывая кости обреченных жертв, прежде чем исчезнуть.

Верная Врасабра снова осталась одна, паря в темноте и шепча:

–Услышь меня, моя богиня, я прошу.

Тьма внезапно ожила, и невидимая угроза наполнила ее, превращая все до последнего воронено-черного отростка в жесткое острие копья.

Шар пришла.

Я ДОВОЛЬНА, ВЕРНАЯ СЛУГА. ВСЕ ЖЕРТВЫ ДОСТОЙНЫЕ. ТЫ ДОСТОЙНА ВЕЛИКОЙ ЗАДАЧИ.

Кроткая женщина дрогнула бы и проглотила проклятие отчаяния, но Врасабра из Темных когтей – не была кроткой женщиной. Она была жрицей Ночи – и именно сейчас Жрицей Ночи, возвышающейся над всеми остальными.

– Прикажи мне, моя богиня, – прошипела она, перебирая конечностями от возбуждения.

КОНЕЧНО. Голос разума Шара был жесток, как никогда. У МОЕЙ САМОЙ НЕНАВИСТНОЙ СОПЕРНИЦЫ ЕСТЬ ТРИ СЛУЖАНКИ, КОТОРЫЕ ПРОЖИЛИ УЖЕ СЛИШКОМ ДОЛГО. ПОТЕРЯ ЭТИХ ТРЕХ ДОЧЕРЕЙ ПРИЧИНИТ ЕЙ ОГРОМНУЮ БОЛЬ. ТВОИ КОГТИ СТАНУТ ПРИЧИНОЙ ЭТОЙ ПОТЕРИ.

– О, да, богиня!

ДА, ВРАСАБРА. Раздалось насмешливое эхо.

ИДИ СКОРЕЕ И ПОЖРИ ДЛЯ МЕНЯ ТЕХ, КОГО ЗОВУТ АМБАРА ГОЛУБКА, ЭФИНА АСТОРМА И АНАМАНУЭ ЛАЭРАЛЬ. ТРИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СЛУЖАНКИ С ДЛИННЫМИ СЕРЕБРЯНЫМИ ВОЛОСАМИ И ДЕРЗКИМ НЕПОВИНОВЕНИЕМ МИСТРЕ, КОТОРОЙ ОНИ СЛУЖАТ. ОНИ НАХОДЯТСЯ НА ПОПЕЧЕНИИ ТОГО, КОГО ЗОВУТ ЭЛЬМИНСТЕР.

Врасабра зашипела от ненависти, но Шар, кажется, почти усмехнулась.

НЕ УБИВАЙ ЕГО. У МЕНЯ НА НЕГО ДРУГИЕ ПЛАНЫ.

– Да, богиня, – пообещала парящая жрица, не пытаясь скрыть разочарования в своем голосе.

Темнота словно пронзила ее насквозь, и она задохнулась от внезапного страха, боли и экстаза.

Восторг переполнил ее и вознаградил ее за все, сейчас и навсегда...

Когда прикосновение Шар покинуло ее, темноты больше не было, и Врасабра лежала лицом вниз на холодных камнях своего храма в лунном свете.

Она поднялась, кипя от силы, и наступила очередь кольца коленопреклоненных жриц задыхаться.

Кожа жрицы Ночи цвета слоновой кости была безупречна, как и прежде, но ее глаза – два темных колодца, были без зрачков и белков.

Улыбка ее, однако, была так же жестока, как и прежде.

Руины были слишком стары, чтобы иметь имя. Да и не то чтобы им подошло бы какое-то простое и короткое название, ведь они представляли собой не более чем несколько гладких, как масло, потрескавшихся каменных плит вокруг круглого основания давно исчезнувшего столба в папоротниковой глубине лесной поляны.

Девочки называли их просто «Место» и любили там играть – в основном потому, что дядя Эл запрещал, но также и по причине, стоявшей за его запретом: заклинания, произнесенные там, были «дикими перевертышами» и заставляли кожу светиться, как слабый лунный свет, ноги отрываться от земли в легком парении, а весь холод исчезать – даже в середине зимы. Снег никогда не падал на камни «Места», даже когда вокруг было полно снега.

Сейчас Голубка бездельничала там, в лунном сердце теплой летней ночи, лениво танцуя в воздухе со всей неспешной уверенностью семнадцати лет. Она растрачивала те немногие слабые заклинания, которым научил ее Эл, и наблюдала, как они вырываются из ее пальцев в виде распускающихся цветов, угрей и маленьких струй обжигающего пламени. Искусство пахло дождем, жалящим в ноздри, а кожа покрывалась колючками от его приливов.

– Высвобождение магии в Месте... опасно, – сурово нахмурившись, сказал ее высокий бородатый опекун.

На что Голубка показала ему язык, в направлении его невидимого, далекого присутствия.

Словно в ответ на ее грубость, знакомая фигура осторожно выскользнула из-за деревьев и присоединилась к ней. Она была стройнее ее, и стройнее Эльминстера Аумара, и предпочитала, чтобы ее звали «Шторм».

Длинные распущенные серебряные волосы сестры струились за ее спиной, словно каскад лунного дождя. Она подошла к краю камней, улыбнулась Голубке и весело объявила:

– Андур Марлестур дома.

– Ищет меня? В такое-то время? Дядя уже превратил его в лягушку?

– Нет, потому что он не делает ничего более романтичного, чем искренне спрашивает твое мнение о том, какие цветы понравятся его матери на день рождения. Он, конечно, забыл, и...

– Да, это было утром. И что же я отвечаю, учитывая, что меня там нет? Или Эльминстер ищет по лесу, а ты любезно прибежала за мной раньше него?

– Дядя Эл спокойно курит свою трубку и посмеивается над болтовней лорда Марлестура. А ты безжалостно дразнишь его, отчего бедняга Андур запинается больше обычного, и забавляешь дядю до того, что он задыхается от дыма.

– Я что?

– Кажется, я сказала, безжалостно дразнишь его, – ответила Шторм с напускным спокойствием.

Возможно, магия Голубки и была слабее, чем у двух ее младших сестер, но с умом у нее все было в порядке. Ее глаза едва успели сузиться, прежде чем она прошипела:

– Лаэраль! Она снова приняла мою форму, маленькая ведьма!

Она перевернулась в воздухе так неожиданно, что магия Места подбросила ее на расстояние вытянутой руки ближе к старым камням, и добавила сердито:

– Я хочу, чтобы она прекратила делать это!

– Ах, – ответила Шторм, улыбаясь высоко взошедшей луне, – так же как дядя Эл хотел бы, чтобы ты перестала ходить сюда?

– Дядя Эл может засунуть свою трубку туда, где он почувствует ее жар, и засунуть туда конец своей бороды! – злобно прорычала Голубка, вырываясь из волшебного «Места» и ударяя босыми ногами по мертвым листьям и мху под ногами. – У меня есть планы на Андура Марлестура!

Шторм хихикнула и весело сказала в спину удаляющейся старшей сестре:

– Только представь себе. Смею предположить, что и у него есть планы на тебя.

– Маленькая сучка! – рыкнула Голубка, приветствуя ее. Из ее глаз посыпались серебряные искры, пробивающиеся сквозь спутанные волосы, – верный признак ярости. По крайней мере, Голубка, пробивающаяся сквозь деревья, выглядела именно так.

Голубка, на которой не было ничего, кроме рваных и сильно помятых бриджей лесника и пылких юных рук лорда Андура Марлестура, выглядела удивленной и немного встревоженной.

Еще мгновение назад она приникала губами к губам местного молодого лорда, юная грудь нежно касалась его, но теперь...

Теперь она надеялась, что дядя Эл окажется здесь.

Андур, в свою очередь, смотрел на нее с ужасом и стыдом, размышляя, кого же он держит в руках, если это не его Голубка.

Голос его возлюбленной – разъяренной Голубки, которая только что прилетела, – раздался в быстром, гневном пении где-то за его плечом, и Андур в страхе отбросил нежную фигуру в своих объятиях и бросился к деревьям, слепо убегая в ночь с несчастным криком.

Ярко-синяя молния пронзила ночь позади него, и Андур с воплем ужаса бросился лицом в кусты.

– Ах ты, сука! Ты, сука, вмешиваешься! – прорычала Голубка, когда ее молния ударила в защиту, которую дядя Эл сплел вокруг Лаэраль, и безвредно разлетелась в стороны. Единственное, что она сделала, – это сорвала с младшей сестры маскировку и открыла истинный облик Лаэраль всему лунному Фаэруну вокруг них.

Лаэраль пожала плечами, развела руками и надулась:

– Я просто немного повеселилась и, добавлю, оказала тебе услугу, показав, чего на самом деле добивается высокий и могучий лорд Марлестур!

Голубка набросилась на нее, подняв руки, чтобы сгрести и цапнуть, но Лаэраль рассмеялась и была уже в другом месте. Если быть точным, она стояла в центре поляны дома в вихре искр заклинания.

– Я прекрасно знаю, чего хочет Андур, Лаэр, и это не объятия с пятнадцатилетним подростком, который за всю свою короткую и извращенную жизнь научился только одному – играть в тупые розыгрыши.

Задыхаясь, она взвизгнула и бросилась в лес, где скрылся Андур Марлестур, и загибающиеся ветки заплясали у нее за спиной.

Через мгновение Лаэраль пожала плечами и подошла, чтобы подобрать плащ, который Андур так неуклюже расстегнул и отложил в сторону несколько дыханий назад. Держа его перед собой, она позволила себе одно короткое хихиканье.

– Это было жестоко, Лаэр, – сказала Шторм, стоя у нее за спиной.

Лаэраль обернулась и почти сердито пожала плечами.

– И что? Голубка проводит все свое время, бросая вызов дяде Элу, будучи с ним по-всякому жестокой, а он для нас – все! Наш повар, наша прачка, наша швея, наш дровосек...

Шторм вздохнула.

– Да, мне тоже не нравится, когда мне запрещают что-то делать. А дядя Эл говорит нам не делать так много вещей.

Лаэраль с отвращением покачала головой.

– И так же как Голубка ты попадаешься на его удочку – тут же бросаешься делать эти запрещенные вещи, как он и задумал. При всем своем превосходстве и взрослости, вы обе в большинстве случаев просто тупицы.

Шторм и Лаэраль в ярости столкнулись почти нос к носу в лунном свете, их серебряные локоны колыхались на плечах, как раздраженные змеи. Поэтому ни одна из них не заметила человека, которого они называли своим дядей и который ухмылялся про себя за ближайшим кустом терновника.

Они были бедствием, эти трое, а боги, в конце концов, дали ему только две руки. Но иногда они устраивали восхитительное развлечение. Хотя бедный молодой Андур, наверное, сейчас так не думал...

Темный лес был полон шипов и колючих веток, и не прошло и нескольких минут, как задыхающийся, измученный Андур Марлестур, лорд Тарнвуда, окончательно потерялся.

Заблудившись и испытывая сильную боль: порезы там, где его не кололи, ушибы от стремительных падений с невидимых обрывов на неожиданные камни, Андур стонал, глотал воздух и, пошатываясь, бежал вперед. Что-то грохотало среди деревьев далеко позади него, и от этого холодный страх подступал к горлу, почти душил его. Он должен был выбраться из леса, должен был найти знакомую башню Тарнвуда...

Перед ним в лунном свете показалась открытая местность. К счастью, он пробился вперед сквозь трещащие ветки и чуть не упал на... гладкие камни каких-то старых, исчезнувших руин. Высокая женщина с темными волосами и темными глазами стояла у их основания, обнаженная и прекрасная, ожидая его с холодной и голодной улыбкой.

– Вот ты где, лорд Марлестур, – сказала она, приветственно протягивая руку.

Андур в недоумении уставился на нее, его взгляд привлекли ее улыбка и ее... ее... Она стояла гордо, гладкая кожа цвета слоновой кости сияла в лунном свете и он смотрел на нее.

– Да, – тихо прошептала она, почти смиренно повернув голову в сторону. – То, что я могу дать, ты можешь получить...

Неуклюжие ноги Андура споткнулись, и он, шатаясь, упал на камни, а через мгновение его обхватила рука, мягкая плоть прижалась к нему, и ледяной клык вонзился ему в горло.

Жрица крепко прижала его к себе и он харкал кровью – Всевышняя Шар, сколько крови! – содрогался, бился в судорогах и умирал.

Затем Врасабра Помазанная позволила Пожирателю внутри себя проявиться настолько, что множество ртов выплыли из-под ее плоти и стали сосать. Их длинные языки слизали все следы крови Андура Марлестура, после чего она позволила его телу упасть на камни, где разбушевалась магия, а сама с только что очищенным кинжалом удалилась.

Чтобы не дать Пожирателю разжать челюсти и разрывать на куски, ей потребовались все силы, так что она задыхалась и пошатывалась не меньше Андура, пока возвращалась к деревьям. Но Жрица Ночи обучались быть сильными, а Врасабра была очень хорошей Жрицей Ночи.

Чтобы приманка сработала, тело Андура Марлестура должно быть достаточно целым, чтобы его узнала девица, которая каждый день с ним болталась.

И, клянусь всей Святой Тьмой самой Шар, приманка сработает.

– Андур? Андур!

С ночным зрением у Голубки все было в порядке, и она уже видела смерть. Андур Марлестур был еще теплым, его широко раскрытые глаза изумленно смотрели на луну, рот был приоткрытым и... обескровленным. Но как, за столь короткое время, можно было...

Амбара Голубка, стоя на коленях с мальчиком на руках, которого возможно любила, вдруг увидела рваную полосу на его горле, услышала слабый шелест деревьев вокруг себя... и поняла, кто, если не как.

Слезы превратили лунный свет в множество мерцающих звезд, но сквозь них она видела мужчин с клинками – дюжину, не меньше. С холодным лицами и глазами, одетые в темное они стремительно разделились и окружили ее, образовав кольцо вокруг камней Места.

В порыве сердечной ярости Голубка обрушила на них огонь – или попыталась это сделать. Ее магия конечно же разбушевалась, превратившись в искры, которые разлетелись в насмешливом звоне колокольчиков и безвредно унеслись в деревья, а мужчины в темных одеждах ухмыльнулись, глядя на нее.

Они все еще расходились, каждый мужчина все дальше от другого, и смеялись над ее яростными рыками. Голубка попробовала еще одно заклинание, но оно оказалось еще более слабым, чем первое.

После этого она не могла придумать ничего другого, кроме как наблюдать, как убийцы замыкают свое кольцо. Затем, по резко прозвучавшему приказу – откуда он исходил, она не могла уловить – все они сделали шаг к ней.

Там они остановились, глядя на нее с ухмылками, в которых не было ни капли милосердия.

Голубка сглотнула, поборола желание запустить в них еще одним заклинанием, которое окажется бесполезным, и заставила себя погрузиться в свой разум... вниз, в теплое, гудящее, вечно ждущее сияние Плетения. Там она бросила безмолвный клич в сторону невидимого дома:

– Дядя Эл! Шторм! Дядя Эл! Помогите, помогите, или я умру!

С этой мольбой она послала блеск кинжалов, на которые она смотрела и обернула ее звоном настоятельной просьбы, чтобы показать опасность, с которой она столкнулась.

И ждала, дрожа от страха и горя, мертвое лицо Андура было так близко от нее, надеясь, что люди с кинжалами продолжат ждать – чего бы они ни ждали.

Снова прозвучал резкий приказ, и кольцо сжалось еще на один шаг, ноги в сапогах в унисон ступили на камни, на которых она сидела на коленях.

И тут они снова остановились.

Что-то зашевелилось в глубине души Голубки, чуть не задушив ее, и она не смогла скрыть тревогу. Эта суматоха была не по ее вине, не...

Затем что-то пронеслось сквозь деревья, увлекая за собой вихрь из измельченных листьев, и стремительно полетело прямо на нее.

Словно сокол он пронесся над головами убийц, на кратчайшее мгновение поймал лунный свет, а затем с трудом взлетел в воздух, подхваченный дикой магией Места, и беспомощно рухнул перед ней на камни: запыхавшаяся босая Шторм.

Как будто именно этого и ждали люди с кинжалами, они бросились вперед неистовой волной темной одежды, сияющих ухмылок и стали.

Лаэраль выгнулась дугой и впилась ногтями в освещенный луной воздух, растеряв свою напыщенность в диком вздохе с вытаращенными глазами, когда мысленный голос Эльминстера врезался в ее голову.

НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙСЯ ТУДА, ЧТОБЫ СРАЖАТЬСЯ ЗА ЖИЗНЬ ГОЛУБКИ. МНОГО ЛЮДЕЙ С КИНЖАЛАМИ. ПОРАЗИ ИХ ЗАКЛИНАНИЯМИ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ДИКОЙ МАГИИ.

Младшая из трех сестер, находившихся на попечении Эльминстера, пошатнулась и зажмурилась от вспышки боли, заполнившей ее голову. Дядюшкины телепатические слова не были мягкими.

Однако у нее хватило гордости и силы выпрямиться в дерзкой позе, вздохнуть, закатить глаза и спросить:

– Значит, высочайшая и могущественная госпожа твердолобая Голубка наконец-то вляпалась в нечто неподвластное ей, да? Надеюсь, ты позволил ей помучиться достаточно долго, чтобы она чему-то научилась?

ДА. И НЕТ. ИДИ!

Приказ Эльминстера был мысленным криком, от которого Лаэраль упала на колени. Она закусила губу и беспомощно задрожала на пару вдохов, а потом надулась, выпрямилась и сказала луне над головой:

– В отличие от моей сестры Голубки, я не собираюсь ослушаться только ради забавы. Это так по-детски.

Голубка оставила бедного Андура под стремительными ногами мужчин впереди, развернулась и бросилась в другую сторону. Кинжалы вонзились в нее – она собиралась умереть – она...

Грохот в ее голове перерос в темный, нарастающий гром в теле, сотрясающем в своем неумолимо приближающемся потоке.

Она закричала, или ей показалось, что закричала, когда что-то вырвалось из нее, на мгновение ослепив. Шторм застонала от боли где-то позади нее, затем...

Убийцы прямо перед Голубкой повалились, словно у них подрезали ноги, из их дергающихся ног поднялся темноволосый бородатый человек, который был – да-да – дядей Эльминстером, и деловито вонзил кинжал в шею воина слева от него.

Бешеный рывок Голубки привел к тому, что она врезалась прямо в конвульсирующие тела павших убийц. Они были твердыми, тяжелыми и вонючими, и она заскользила вперед по тому, что могло быть только кровью, и остановилась, окруженная вонью смерти и темной кучей мертвецов.

Кто-то изрыгнул кровь и мучительный стон там, где дядя Эл орудовал своим кинжалом, а затем Голубка услышала, как двое мужчин застонали от боли, почти в унисон, словно в них обоих глубоко вонзилась острая сталь.

Она вскочила на ноги, дико озираясь в поисках оружия, и увидела, как Эльминстер опустился на камни, хватаясь за бок и едва не столкнувшись лбом с воином, делающим то же самое. Они проткнули друг друга!

Другие убийцы также спешили нанести удар дяде Элу...

Над всеми ними пронеслось заклинание, стремительная дуга молнии, которая в мгновение ока превратилась в поток безвредной воды. Кто-то выкрикнул изумленное проклятие, переросшее в вопль боли, когда Шторм рухнула навзничь на усыпанные трупами камни. Ее ладони все еще мерцали после бесполезного заклинания, и она со всей силы ударила ногой в промежность убийце.

Один из нападавших на дядю Эля повернул голову, чтобы посмотреть, что делает Шторм, и это дало Голубке достаточно времени, чтобы увидеть и схватить упавший кинжал. Другой убийца наклонился вперед, чтобы злобно нанести ей удар, и с легкостью рассек ей плечо.

Разрубленные остатки легкого платья Голубки спали до пояса, и она в отчаянии покатилась прочь. Она продолжала катиться, расстегивая застежки своего пояса и снова поднялась, чтобы отбить кинжал убийцы в сторону, а затем ударила его по лицу кожаным корсетом.

Он вслепую нанес ей ответный удар, она поймала его руку с кинжалом и снова бросилась на камни, сильно извиваясь.

Он закричал, сломав кости, и выпустил свое стальное оружие.

Голубка схватила его и покатилась, по ходу избавляясь от остатков платья, запутавшихся на ее шее. Потребовалось всего мгновение, чтобы сорвать его и с размаху запустить в лицо другому убийце, а затем перерезать ему горло, как это сделали Андуру.

Горячая кровь брызнула на ее голое тело, и Голубка зашипела от отвращения, отпрянув в сторону, чтобы встретиться взглядом с человеком, которого она обезоружила. На мгновение он уставился на ее обнаженное тело, когда лунный свет поймал ее изгибы, и она бросилась к его лодыжкам.

Когда он выругался и тяжело рухнул на землю, она нанесла удар – еще более сильный.

Фонтаном хлынула кровь, но, к счастью, он упал и пролетел мимо нее, забрызгав кого-то еще.

Ночь вспыхнула жутким сине-белым огнем позади Голубки, и несколько мужчин в тревоге выругались.

Она оглянулась и увидела, как Эльминстер, шатаясь, поднимается на ноги. Лицо его исказилось от боли, а то, что должно было быть кровью, вытекало меж пальцев в виде бело-голубых капающих языков пламени. Эфес кинжала, у которого больше не было лезвия, отлетел от него и со звоном упал на камни.