Текст книги "Лучшее в Королевствах. Книга II (ЛП)"

Автор книги: Эд Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Конечно, он мог удержать одну девушку, извергающую волшебный огонь, если ее разум был скован дремотой Избранной ...

Тени сместились, и Эйрхаун встал среди них, закутавшись в их усики, как в огромный плащ, принимая на себя командование огромной холодной паутиной чар.

Присутствовало еще одно мерцание, кружившееся в самом темном углу. Прямо там, куда он положил. Он осторожно протянул руку, исследуя...

Ее разум был все еще закрыт – закрыт от него, да, но ненадолго. Все, что ему нужно сейчас сделать, это присоединить нити своей паутины в тело прислужницы и привязать к своей воле. Затем вызвать сильнейший щит от любой вспышки волшебного огня и нанести удар по ее спящему разуму!

– Итак, – выдохнул он вслух, и его голос был утерян среди многих шепотов, – мое похищение волшебного огня будет завершено. Какая маленькая и легкая задача...

Эйрхаун велел своему сознанию охватить сеть заклинаний полностью, ища незваных гостей, следя за тем, чтобы чары, которые должны были скрывать пленника, работали.

Все было тихо. Разумеется.

С улыбкой, похожей на гладкий бархат, Эйрхаун Соундэрил протянул свои заклинательные нити темного Искусства, свернувшиеся клубком, как огромные, но невидимые змеи, подчиняющиеся его воле.

Ах, какая сила! Нити коснулись его пленника и объяли.

Под его взглядом бушевало замешательство. Он проникал и опускался, погружаясь все глубже.

Внезапно вспыхнул холодный синий свет...

Волшебный огонь!

Искалеченный волшебник обратил вниз нити и щит, нанося удар –

Серебряное пламя расцвело во тьме, обжигая обоих!

Серебро?

После этой вспышки тьма отступила от своего источника в углу, где две осыпающиеся статуи взмыли вверх, словно воткнутые близко друг к другу иглы. Мягко улыбающаяся женщина, стоявшая между ними, была намного выше Шандрил из Хаймуна.

Серебристые волосы колыхались и шевелились вокруг нее, как будто от легкого ветерка, а ее глаза были двумя звездами бело-голубого огня. На ней был темный пояс поверх светлой кожи, высокие сапоги, бриджи и туника, которая плотно прилегала к ее собственному телу. Она тоже улыбалась.

– Добро пожаловать, Эйрхаун Соундэрил, – сказала она с ледяным задором. – Я Лаэраль из Глубоководья, и это – она ​​протянула одну руку, свет плясал на ее поднятой ладони, – это волшебный огонь, который ты ищешь!

– Я ... – Волнение поразило искалеченного волшебника, и вместе с ним разгорелась ярость, но ему не хватило времени на сбивающее с толку слово, прежде чем сияние вокруг Лаэраль вспыхнуло, и еще один свет вспыхнул в его многотеневой тьме в дальнем конце Зала Мертвых Королев.

Он обернулся, чтобы посмотреть на него, и обнаружил, что встречает холодные глаза другой седовласой женщины, на этот раз высокой и могущественной в ее поношенных и часто используемых доспехах.

– Голубка – это я, волшебник, – сказала она ему, холодно улыбаясь, – и это тоже волшебный огонь! – Свет клубился над рукой, которую она протянула ему.

Эйрхаун отступил на шаг, его глаза метнулись, чтобы посмотреть на обеих женщин одновременно, его шипящие змеиные пальцы непроизвольно сгибались и изгибались. Он был более чем удивлен, когда сияние в руке Голубки вспыхнуло, а за его спиной возник третий свет.

В его мерцающей тьме стояла еще одна седовласая женщина, за которой он много раз шпионил с помощью заклинаний, женщина, чья поджарая кожа источала аромат зеленых растений в Долине Теней. Ее улыбка говорила ему, что она прекрасно знала его подсматриваниях.

– Твои бессонные глаза уже хорошо меня знают, Эйрхаун, – сказала она с легким весельем, – и с таким же успехом ты сам можешь назвать мое имя: Шторм Сереброрукая, Бард Долины Теней. Конечно, с горсткой волшебного огня.

При этих словах пламя, которое она держала в чаше, вспыхнуло, и где-то в глубине зала зародился четвертый свет. Искалеченный волшебник с рычанием повернулся, плотно прикрывая свои щиты, и увидел...

Еще одну седовласую сестру, которую он знал.

– Аластриэль из Серебристой Луны, – выплюнул он, теперь страх боролся с его гневом. Какую ловушку они здесь устроили? Что они запланировали?

– Свершить правосудие тому, кем ты стал, – сказала ему Аластриэль, будто услышав его мысли. – С помощью ... – она ​​в свою очередь подняла сложенную ладонь, – конечно же, небольшого волшебного огня. – Танцующее пламя в ее ладони вспыхнуло по сигналу.

Дрожащими руками Эйрхаун сплел вокруг себя второй щит, когда повернулся и увидел высокую и напыщенную женщину-дроу, обсидиановая кожа которой была едва прикрыта открытым платьем, которое она носила. Серебряные волосы закружились вокруг нее, когда она пристально посмотрела на него большими темными глазами, презрение в которых немного напоминало острие кинжала, и промурлыкала:

– Куилья – это я, и я тоже принесу тебе волшебный огонь. Ты искал гибель?

Вспышка пламени в этих длинных черных пальцах возвестила еще одну вспышку сияния. На этот раз Эйрхаун неохотно повернулся к человеческой женщине с дикими глазами, на которой были только спутанные кудрявые серебряные волосы и лохмотья некогда великолепного черного платья, которое выглядело так, будто оно было обожжено, разорвано и разрезано лезвиями. В отличие от своих сестер, она была босая, и ее глаза были похожи на два пламени, которые почти затмевали мерцание в ее поднятой руке. Почти.

– Большинство мужчин называют меня Симбул, – сказала она с холодной улыбкой. – И я тоже, Эйрхаун, принесу тебе волшебный огонь.

Искалеченный волшебник застонал, когда вспыхнуло пламя, удерживаемое королевой-ведьмой Агларонда. Он был обречен, он собирался умереть здесь, он ...

– Мужчины слишком часто забывают меня, – раздался холодный шепот позади него. Эйрхаун резко развернулся, невольно издав небольшой вопль.

– И все же я напоминаю, что меня зовут Силун, Ведьма Долины Теней.

Призрачный светящийся контур босоногой седовласой женщины в платье стоял в пустом воздухе достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться Эйрхона. Сквозь призрачные пальцы он видел, как в ее ладони бушует волшебный огонь. Она улыбнулась ему и спросила:

– Я должна сказать тебе, что у меня в руках, или твоя смекалка сейчас работает на тебя?

Она рванулась вперед, как будто его щитов не было, бросилась на него в воздухе с волшебным огнем, пылающим голодным кругом вокруг ее плеч, ее лицо превратилось в ухмыляющийся череп с пустыми глазницами.

Искалеченный Волшебник, крича от ужаса, ударил ее всем Искусством, которым мог управлять. Его парящие глаза увидели лишь один краткий проблеск, прежде чем последовавшая за этим вспышка и шипение смертоносного, убивающего заклинания поглотила его. Семь протянувшихся и пустых рук были подняты против него, в них не было следов огня, и его собственная магия отразилась от них обратно на него!

Нет!

Свет, слепота, жестокая агония, кости, вырванные из его плоти, не осталось языка, чтобы передать его крики...

От запредельной боли он беспомощно корчился и плакал, когда вспомнил, как это делать. Это были божественные мучения, или его непредвиденная магия вернула его... сюда?

Почему он был здесь?

Холодный твердый камень под ним и возбужденный возглас. Голоса... кровь ревела, как прибой, в его ушах, заглушая то, что они говорили, и он упал от новой боли, которая заставила его хныкать и кричать, а затем снова хныкать.

– Мы нашли его здесь, – сказал испуганный голос, – и ...

– Мы были сильно напуганы, чтобы преодолеть свой страх перед ним, – промурлыкал холодный знакомый голос. – Ну, хорошо. По крайней мере,  вы кое-что узнали сегодня. Еще не все потеряно. Я начал задаваться вопросами. Он заслужил право есть здесь еду – и жить – еще несколько дней. Иди и присоединяйся к остальным новичкам.

Ботинок царапнул камень совсем рядом, и этот знакомый голос сказал прямо над ним:

– Ты Эйрхаун Соундарил, и теперь действительно искалечен. Не мог бы ты поделиться со своим товарищем Жентаримом причиной твоего нынешнего состояния?

Откупорилась бутылка, и вода, жгучая, как зимний лед, хлынула на бушующие в Эйрхауне пожары. Он почувствовал аромат целебных чар на нем.

Свет замерцал в самом центре его брызг – один из его вырванных глаз был восстановлен – и теперь челюсть заработала по его команде. Он задвигал ею, обнаружив, что у него снова есть язык, и использовал его, чтобы спросить:

– Геспердан?

– Конечно, – язвительно сказал Старик Жентарим. – Я был Гесперданом уже несколько столетий и собираюсь оставаться Гесперданом еще какое-то время. Но ты, Эйрхаун, что с тобой случилось? Кто или что искалечило тебя?

– Волшебный огонь, – выдохнул изувеченный волшебник, увидев фигуру, вырисовывающуюся в его неустойчивом поле зрения. – Не ищи его!

Хеспердан улыбнулся ему и мягко ответил:

– Конечно нет. Не я здесь дурак. – И отвернулся.

Старик Жентарим прошелся по комнате, а Эйрхаун изо всех сил попытался приподняться на одном локте – на руках! У него снова были руки! – и сфокусироваться.

Один шаг и… он исчез, как будто его и не было.

– Геспердан? – спросила Эйрхаун у пустого воздуха. – Геспердан?

В воздухе вокруг него витала слабая вонь. Его собственные опаленные волосы и… нет. Нет, это ... курительная трубка.

Так где же, спустя столько лет, он раньше чувствовал запах дыма?

Око дракона

Aмбрин с раздражением глянула в окно, пока шла через Облачную Залу, стараясь не отставать от вежливого, но настойчивого дворецкого. Ну почему бабушка Тэшла желала видеть её именно сейчас?

Безумно холодный ветер, гулявший в окрестностях Дома Хоквинтер, наконец стихал. Скоро Глубоководье облачится в сырую, липкую мглу, которая начнёт выплясывать радостный танец Тиморы, играя вспышками ветвистых молний. Даже если все домочадцы погрузятся в сон, она не посмеет призвать ни единой искорки. Неуклюжее, неотточенное колдовство – вот всё, что ей оставалось.

Ещё одна декада пройдёт в бесконечных дворцовых променадах, нудных уроках по достославной и долгой истории династии Хоквинтер и бессмысленной болтовне с пустоголовыми высокородными девицами, подругами её сестёр – если, конечно, этих хладнокровных, мелочных и вечно что-то замышляющих склочниц мог назвать друзьями хоть кто-нибудь. Ещё целых десять дней, во время которых Aмбрин Хоквинтер – всего лишь очередное украшение общества в городе, изобилующем высокомерными молодыми дворянками – не сможет заниматься сколько-нибудь значимой магией.

Девушка нахмурилась, взглянув на своё отражение в зеркале, мимо которого как раз пробегала. Да, было бы так легко просто сдаться. Она могла бы похоронить в памяти все эти тайные занятия, полные выматывающей концентрации и произносимых благоговейным шёпотом заклятий, и просто прожигать жизнь, неотвратимо двигаясь к унылости свадьбы с обожаемым наглецом, щёголем или болваном из очередной благородной семьи, почитаемой Хоквинтерами. Так, будьте прокляты все боги, просто! Она гордо вскинула голову и посмотрела на обескураженного прислужника. Они уже свернули в Башню Тэшлы и начали взбираться по винтовой лестнице, ведущей к покоям, никогда не оставляемым бабулей Хоквинтер.

– Я не позволю дать этому случиться с такой лёгкостью, – беззвучно поклялась она. – Я не стану одной из тупоголовых мочалок, скорее Дом Хоквинтер погрузится в свои собственные выгребные ямы!

Вход в покои был сразу за дальним краем красного гобелена из мерцающей пряжи. Дворецкий позвонил в висевший рядом звонок, представлявший собой россыпь латунных колокольчиков, спускавшихся изящной спиралью. Затем слуга открыл дверь, потянув тяжёлую створу, плавно отошёл в сторону и пропустил Aмбрин.

Младшая дочь рода Хоквинтеров пронеслась мимо него, окружённая ореолом такой абсолютной уверенности, что слуга про себя прозвал её Маленькой Королевной Всея Глубоководья. Она шагнула внутрь, в неосвещённые и тихие апартаменты, которые теперь были единственной вотчиной, что имелась в распоряжении когда-то всемогущей вдовы Хоквинтер.

Бесценные скульптуры из сверкающего камня скользили в медленном танце, когда она проходила мимо. Слабо сияющие картины со сценами эльфийской летучей охоты и вальсирующих лордов и леди притягивали глаз своими бесконечно сменяющими одно другое под воздействием чар изображениями. Очарованная девушка на добрых двадцать шагов удалилась от двери, углубившись в роскошные покои, прежде чем поняла, что одна. Не было ни следа присутствия трёх пожилых камеристок, вечно трущихся у ведущей в центральную спальню лестницы и только и ждущих, чтобы Тэшла приказала им явиться к ней. Амбрин неуверенно остановилась в пустой прихожей, раздумывая, что делать дальше.

Внезапно на поверхности гладкого, выточенного из слоновой кости навершия одной из нижних лестничных стоек появился глаз, рот украсил другое и произнёс знакомым, сухим и дребезжащим голосом бабушки Тэшлы:

– Поднимайся наверх, девочка; мне осталось не так уж много времени.

Лёгкий холодок пробежал по спине Амбрин при этих словах, произнесённых так спокойно. Покорно она ступила на вьющуюся лестницу – вот он и раздался наконец, зов, которого она так боялась. Она подобрала юбки и торопливо начала взбираться по ступеням.

Ей следовало навещать бабулю почаще, и оставаться подольше, не обращая внимания на вездесущих, злоупотребляющих парфюмом старых камеристок, с их сумбурными, снисходительными комментариями и нескончаемыми жизнерадостными, но нарочито вежливыми и пустыми разговорами о погоде. Ей следовало рассказать леди Тэшле – которая, согласно слухам, заигрывала с тёмной и смелой магией в дни её молодости – о своих собственных неуклюжих потугах овладеть этим искусством. Ей следовало…

Амбрин добралась до верха и остановилась, поражённая. Бабушка была в комнате совершенно одна и лежала на кровати, поддерживаемая грудой подушек. Должно быть, она отослала прислужниц прочь и самостоятельно расплела волосы.

Тускло светившая плавающая сфера висела в воздухе над кроватью. В её свете девушка могла разглядеть, что леди Тэшла была облачена в чёрную мантию, а рукава переливались трепещущим пламенем красного шёлка и больше бы подошли коварной искусительнице, нежели главе одного из старейших и благороднейших домов Глубоководья. Она казалась опасной, и взгляд в её старые, мудрые глаза лишь усиливал это впечатление.

Амбрин сглотнула.

– Бабуля, я пришла так быстр…

– Да-да, похоже, весьма вовремя, – прервал её дребезжащий голос, с едва заметной ноткой усталости. – По крайней мере, я ещё дышу. Да не стой ты там, дрожа, как неопытная куртизанка, лучше подойди и дай тебя чмокнуть – а то у тебя ещё есть-таки шанс опоздать с этим.

Ошеломлённая, Амбрин послушно выполнила, что ей было велено. Немощные руки бабушки тряслись при объятьях, но губы были всё такими же властными и непоколебимыми, как и всегда. Юная леди Хоквинтер взглянула в чёрные, словно бездонные озёра, глаза пожилой леди – соколиные, как их однажды назвал её отец – и произнесла:

– Бабушка, я должна рассказать тебе кое-что. Я пыталась…

– Плести заклинания, – нетерпеливо закончила за неё леди Тэшла. – Ты думаешь, я об этом не знала, девочка? Ну-ка скажи, куда выходит моё любимое окно?

Конечно же, на окна спальни Амбрин, но при чём тут…

– Я довольна, что ты использовала слово «пыталась». Ох и задала ты тому плащу тёмной тени, – сухо отметила Тэшла. – Но основные движения ты делаешь правильно, моя девочка. Любой молодой подлец долго будет трястись, получив от тебя порцию чар опоросения, если позволит себе слишком многое во время танца!

Амбрин смущённо покраснела – как могла запертая в мрачной башне бабуля узнать об этом? Она могла поклясться, что смогла вернуть старой боевой гончей должный вид, прежде чём её испуганный визг…

Плавающая сфера завертелась, привлекая её внимание – и внезапно в её недрах появилась панорама Замка Глубоководья с высоты птичьего полёта, как если бы кто-то смотрел вниз с вершины возвышающейся над городом горы!

– Вот так я за всем и наблюдаю, – сообщила ей Тэшла, когда видение погасло. – Коснись поверхности.

Изумлённая девушка подчинилась, и покалывание пробежало по ней от кончиков пальцев до самых пяток. Пожилая леди одобрительно кивнула.

– Теперь шар будет слушаться тебя. Когда ты уйдёшь, все будут думать, что я всего лишь одарила родню толикой своей магии, перед тем, как отдать себя в руки богов – но смотри, зачем я на самом деле позвала тебя.

Дряблая рука с удивительной скоростью потянула из-под корсета добротную цепочку, испускавшую блики и висевшую там, сколько Амбрин себя помнила – и вытащила на свет ажурный профиль драконьей головы, отлитой из серебристого металла. На месте глаза был вставлен большой тёмный драгоценный камень, глянцевый на вид, и подобных ему девушка за свою жизнь никогда прежде не встречала, хотя множество раз имела возможность лицезреть сокровища, томно демонстрируемые на пирах и приёмах. Она всмотрелась в него… и украшение словно бы воззрилось в ответ.

– Что это? – прошептала она, когда Тэшла, снова медленно и немощно стянув цепь через голову, протянула её.

– Око Дракона, дитя, – мягко ответила бабушка. – Пусть оно послужит тебе лучше, чем мне – и используется тобой мудрее, чем мной. Возьми.

Младшая дочь Хоквинтер сглотнула и, подняв голову, уверенно потянулась за амулетом. Тэшла хмыкнула при виде столь властных движений, затем чуть склонилась, чтобы наблюдать за наследницей внимательнее… почти настороженно.

Благоговейно переняв ожерелье, Амбрин словно почувствовала его тепло и душу – и невесомость, как если бы оно могло парить в воздухе само по себе. Оно таило мощь, сильные чары, которые девушка ощущала всем телом. Она восхищённо уставилась на вещь, затем почти неохотно перевела взгляд на женщину.

– Я… я даже мечтать не могла, чтобы такая невероятная вещь оказалась в нашем доме, – восторженно воскликнула юная наследница. – И получить его… Спасибо, бабуля! Огромнейшее! Я не знаю, как выразить это, но…

– Ты должна узнать, каковы его свойства, прежде чем так рьяно и свободно радоваться, – предостерегла Тэшла. – Это твоё истинное наследие, только чародейка может им пользоваться. Храни его в тайне. Больше никто в этом доме не знает об амулете; это предмет величайшей силы.

Глаза старой чародейки угрюмо изучали лицо Амбрин.

– Запомни, девочка – изучи его тщательно и используй с особой осторожностью. Он крадёт, а украв, оберегает, воспоминания, и может оставить от человека лишь пустую оболочку… как я обнаружила это на свою беду.

Сдвинув брови, молодая девушка взглянула на старую женщину. Бабуля обратила человека в… оболочку? Кого же она хотела так наказать – кто вообще осмелился взглянуть на неё косо? Должно быть, это был какой-то безрассудный грабитель – явился в самую высокую башню Дома Хоквинтер в надежде набрать безделушек, ну и…

– Думай, что хочешь, – предупредила её леди Тэшла, словно читая мысли, – но даже не пытайся тратить последние вздохи, дарованные мне в этой жизни, на дурацкие вопросы «кого» и «зачем». Это моё дело, хотя ты можешь узнать правду из Ока, когда меня не станет. Но помни и остерегайся – он опустошает память.

Амбрин уже готова была надеть могущественное украшение, но остановилась на полпути и посмотрела на него так, словно оно могло её укусить, затем спешно убрала его во внешний карман своих одежд.

– Мудро, – отметила Тэшла, откидываясь на подушки. – Теперь, когда с этим разобрались, и…

Её глаза закрылись и голос угас. Девушка с возрастающей тревогой смотрела на наставницу.

– Бабушка? – почти срываясь на крик, позвала она. – Баб…

И потом она услышала клокот неровного вдоха, затем другого – медленного и неверного. Бабуля ещё жила, но всё же эта кровать станет её смертным ложем. Совсем скоро.

Амбрин ещё долго тихо стояла рядом с диваном леди Тэшлы, напряжённо размышляя, а затем вихрем развернулась и решительными шагами покинула каморку; волшебная сфера бесшумно поплыла за ней.

Проносясь мимо дворецкого, она почти бежала, и не обратила внимания на его удивлённый, вопрошающий вид и приглушённый вопрос. Она пересекла Облачную Залу с такой скоростью, какой старый воин за ней никогда не замечал – ему пришлось припустить, чтобы не отстать. Поприветствованная камеристками, она, вместо того, чтобы кинуться в свои покои или же удариться в слёзы, резко свернула в сторону, направляясь к задней лестнице, ведущей в конюшни, а затем к воротам.

Дворецкий семенил вслед за ней, придерживая ножны, чтобы они не мешались под ногами, грозя послать его в не самое грациозное падение.

– Леди Амбрин! – пропыхтел он, стараясь звучать повелительно. – Это недопустимо! Ваш отец ничего не сказал о том, что вы куда-то собирались сегодня, а учитывая, что уважаемая Леди Тэшла так близк…

Леди Амбрин даже не удосужилась повернуть головы.

– Он не упомянул об этом? Что ж, сходи к нему и убедись в обратном – но если хочешь остановить меня, делай это на свой страх и риск! – ложь легко шла к ней, и она вся тряслась от возбуждения и злости. Никто не остановит её, даже лорд Пьергайрон собственной персоной! Бабушка была её единственным другом, и Амбрин не намеревалась её терять, что бы там сама Тэшла не думала об оставшемся ей времени…

Сотню вздохов назад, Амбрин Хоквинтер была бессильна против неотвратимого увядания бабули. Но это было до того, как Око Дракона попало к ней в руки.

Оно было восхитительным – да, таким восхитительным! – и к тому же являлось мощным артефактом. Но что значила эта вещь в сравнении с душевной теплотой и мудростью бабушки, всегда готовой посмеяться вместе с Амбрин, или пожурить, или обучить путям магии, людей и самого Глубоководья?

Ходили разговоры, что во всём городе нет мага могущественнее Хелбена Черного Посоха. Раз уж он мог воскрешать мёртвых и собирать по кусочкам самих богов, несомненно он мог подлатать одну старую женщину! Наверняка он захочет получить это Око в обмен на такое маленькое, но доброе дело.

Мельком Амбрин подумала, какой сильной заклинательницей амулет сделал бы её саму, и как медленно – опять – без него будет продвигаться её обучение, но отмахнулась от этой мысли. Без наставлений и направляющей руки бабушки она никогда не научится управляться даже с этим кулоном, не то, что с собственной магией!

Она неслась по улице, а дрейфующая за ней сфера, в компании пыхтящего, побагровевшего дворецкого, привлекали взгляды толпы. Дюжина ухмыляющихся, наспех созванных солдат из числа стражи Дома Хоквинтер завершали процессию. Но девушке было все равно. Для того чтобы не сбиться с пути до тёмной иглы Башни Чёрного Посоха, видневшейся вдалеке, ей нужны были только глаза.

Каждый ребёнок Глубоководья знал это строение; дом человека, владевшего заклинаниями столь могучими, что они могли отправить в небытие личей, иллитидов и бехолдеров, всех разом, и чьё правосудие было столь непреклонным, что пугало даже гордецов из богатейших семей города. Приближаясь к строению, она внутренне съёжилась. Но, в конце концов, она была из рода Хоквинтеров, и миссия её была благородна – кто знает, может когда-нибудь и её имя будет произноситься с тем же трепетом, что и имя Хелбена Арансана. Девушка вздёрнула подборок и устремилась вперед, не замедляя шаг… а позади, закатив глаза и дыша с присвистом, не отставал дворецкий. Почтительный ужас отразился на его лице, когда она вступила под сень оплота Чёрного Посоха.

Пламя одинокой тонкой свечи в покоях Амбрин заметалось, когда она решительно задвинула дверную щеколду. Она устремилась к пыльному пространству позади шкафа, где были спрятаны те немногие кусочки магии, что у неё имелись.

Ей почти удалось. В двух шагах от тайника она разрыдалась; горячие слёзы ярости и горя прорвались потоком, ослепляя, застилая взор. Юная леди наощупь двигалась вперёд, всхлипывая, пока не наткнулась на полированную стенку гардероба. Вздев трясущиеся кулаки, она изо всех сил лупила по ней, снова и снова, не замечая боли.

Хелбен принял посетительницу сразу же, и надежда огнём взметнулась внутри неё, ровно до того момента, как Амбрин произнесла имя. Архимаг тяжело посмотрел на неё и произнёс слова, теперь словно выжженные в её сознании навек: «Тэшла Хоквинтер? Нет, дитя. Только не её. Она знает, почему, и приняла свою судьбу. И ты должна».

Больше он не проронил ни слова, несмотря на слёзные мольбы. Наконец, юная дочь Хоквинтеров поднялась с колен, вздёрнула подбородок, молча развернулась и ушла, не окликнутая. Хелбен даже не оторвал взгляда от своих бумаг!

Она понеслась прочь, окружённая стражей, во главе с дворецким; ни один из воинов не осмелился беспокоить её вопросами. По возвращении домой, она обнаружила тишину, накрывшую Дом Хоквинтер, и такие же бледные, как и её, лица обитателей. Лишь приглушённые стенания доносились из-за закрытых дверей. Старая вдова Хоквинтер покинула этот мир.

Священники полудюжины храмов бормотали молитвы, собравшись вокруг закрытой балдахином кровати. Амбрин даже не позволили взглянуть на останки её бабушки – маленькое, высохшее тело навсегда заснувшей старушки, покоящееся на груде шёлковых подушек – пока все эти лицемерные посторонние не ушли.

Её отец тоже был здесь. Он позвал её один раз, мягко, и потянулся за ней – но девушка, обойдя его, осталась смотреть на леди Тэшлу в одиночестве и молчании. Когда она отвернулась, чтобы покинуть церемонию прощания, отец дал знак слугам не следовать за ней. Да, за этот жест трогательной заботы ей следует принести свою благодарность, когда найдётся возможность. Но не сейчас, о нет, отнюдь не сейчас.

Она заставила себя подняться, в её горле кипел гнев, из-за которого ей хотелось кричать, рвать и метать, круша всё подряд. Она прошипела голосом, отчаянно пробивавшимся сквозь пелену слёз: «Я заставлю тебя заплатить за её смерть, “великий” Лорд-маг Хелбен Чёрный Посох Арансан. Амбрин Хоквинтер заставит тебя просить о помощи… и ты получишь от меня ту же милость, что получила я. Клянусь».

Эти последние слова эхом отозвались внутри неё, и девушка схватилась за дверцу шкафа, стараясь унять внезапную дрожь. «Вот как ощущает себя человек, давший смертную клятву. Да ещё и против могущественнейшего мага Глубоководья», – вздохнула она, и поспешила к двери. Она должна была добраться до бабушкиных книг с заклинаниями и прочих магических штук, пока кто-нибудь из служанок не умыкнул их, в надежде выручить монетку-другую – тогда их и след простынет. Юной леди Хоквинтер предстояло много работы…

Месяц спустя, Амбрин стояла перед гардеробом, вглядываясь в своё отражение. На неё в ответ своими чёрными, ввалившимся глазами уставилась исхудавшая девушка с бледной кожей, но горящим взором. Прислуга втайне шепталась о том, что молодая девушка тронулась умом из-за смерти госпожи Тэшлы – она знала об этом, но ей было плевать.

Амбрин была почти готова. Оттачивание всех чар из книг бабушки Тэшлы – теперь уже её книг – могло занять годы, но у неё на груди свободно сияло Око Дракона, едва уловимо трепеща и отдавая коже своё тепло по ночам, наполняя сны неясным шёпотом.

Слишком часто ночные видения, насылаемые им, рассыпались лохмотьями дыма, но в те моменты, когда воля её была достаточно сильна, чтобы удержать их, эти грёзы являли ей способы, пользуясь которыми можно было забирать воспоминания… или доставать их из глубин амулета, просматривая, точно кукольные представления, показываемые на банкетах.

Как и предостерегала бабушка, Око могло высасывать мысли – и когда ей представится возможность, она использует это против Хелбена, чтобы украсть его магию. И тогда она станет могущественной чародейкой, а он останется неуклюжим, слюнявым болваном. Достойная его судьба, считала она… до того чёрного дня, когда кулон явил ей истинную причину, по которой маг отказался сохранить старой женщине жизнь.

Амбрин увидела, как всё произошло, увидела своим Оком.

В молодости Тэшла была цветущей, роковой красоткой – сверкающие глаза, струящиеся волосы цвета вороного крыла, жестокий изгиб насмешливых пышных губ… и гордый, безнравственный дух. Многие мужчины желали её добиться, но всех она рассматривала лишь как приятное средство для достижения ещё большего богатства и власти. Она поклялась в вечной любви одному волшебнику – только лишь затем, чтобы, в постели, телом прижать к нему Око, прижаться к его губам своими – и высосать всю колдовскую силу Эндейрна, неудавшегося любовника, становясь магом в тот же миг.

Получив новые способности, она заточила опустошённого чародея в тёмный подвал, наложив заклятье безмолвия, и отправилась покорять самого процветающего из торговцев города, рассчитывая женить его на себе.

Хортран Хоквинтер и вправду был богат. Она бы не отказалась быть осыпанной его золотыми монетами, но что её привлекало больше всего, так это его ум, его способность видеть людей насквозь, знать всё об их прошлом, интригах, союзах и умениях. И именно её она забрала в ночь, подобную первой, в той самой постели, что он делил с ней, постели, в которой она через много лет встретит свою кончину. Потерявший способность думать, Хортран с этого момента был заперт в своих чертогах, посещённый Тэшлой один раз, когда ей понадобился наследник, и второй – чтобы зачать ещё одно дитя, на случай, если злой рок постигнет первого ребёнка.

Дрожь пробежала по её телу, когда Око показало младенцев – её отца и дядю, лежащих друг рядом с другом в детской. Тем временем Тэшла выцарапывала и прогрызала свой коварный путь к господству, превращая Дом Хоквинтер в одно из крупных и уважаемых семейств Глубоководья.

Слёзы наворачивались на глаза, когда Око показало скучающую Тэшлу, сведшую своего мужа и лишённого разума волшебника в поединке, для своего развлечения. Они оба погибли – но, удушаемые рукой противника, они смотрели друг другу в глаза и делили между собой взгляд, полный чистосердечной благодарности.

Этот взгляд беспокоил коварную женщину, даже после того, как она сожгла тела, развеяв затем с судна Хоквинтеров пепел над морем. Он снился ей в кошмарах, и вскоре её слуги были настолько ими напуганы, что обратились к Лорду-магу Глубоководья. Хелбен изъял у их хозяйки все книги заклинаний и предметы силы, кроме Ока, оставив её одну в башне. И то, как он посмотрел на Тэшлу перед уходом, мучило её не меньше предсмертных взглядов Эндейрна и Хортрана.

Спустя долгие годы, женщина восстановила свою коллекцию, свиток за свитком; туда, куда она сама не могла проникнуть, находило дорогу её богатство, помогая заполучить – при этом часто оставляя кровь на клинках наёмников – то знание, которое она не смела искать в открытую. Её сын и наследник, Эремос, под влиянием лучших наставников, которых только можно было заполучить за золото хоквинтерской казны, вырос в мудрого и справедливого мужчину. И настал день, когда он вернулся в Дом Хоквинтер с красивой женой, волшебницей Мерилайли Карантор из Аткатлы.