Текст книги "Злобный"

Автор книги: Э. Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Я отвожу от нее взгляд, ненавидя ее так же сильно, как и всегда. Я избегаю смотреть на Сэйнта и остальных, но не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд в сторону передней части класса.

Дилан стоит у доски, пишет свое имя и несколько начальных пометок, но я точно могу сказать, что он знает, что я здесь. Его плечи напряжены, челюсть напряжена, и мне очевидно, что он слишком сильно старается сосредоточиться на том, что пишет. Если бы я не знала его так хорошо, как знаю сейчас, я бы подумала, что выражение его лица было спокойным и профессиональным.

Но я действительно его знаю. По правде говоря, я знаю его слишком хорошо.

Я знаю, каково это-чувствовать его руки, прижатые к моей коже, и как нежно его губы скользят по моей шее. Я знаю, что у него страсть к доминированию, с девушками которые слишком молоды для него.

Так что да, я знаю, что он в ярости и едва сдерживается.

Знал ли он, что я буду в его классе?

Знал ли он, что я училась в Ангелвью, когда он устроился на эту работу?

Это еще один вопрос, который преследует меня уже несколько недель. Я не могу представить, что все это совпадение. Либо он здесь сам по себе, либо кто-то намеренно привел его сюда из-за меня. Будет ли у Сэйнта такое влияние? Я не знаю, сможет ли он повлиять на трудоустройство новых сотрудников, но также не знаю, кто еще это мог быть помимо него.

Конечно, не Лорел, хотя я уверена, что она с удовольствием приложила бы руку к этой катастрофе.

Как бы там ни было, Дилан попал сюда, я понимаю, что этот урок будет абсолютной пыткой. Все люди, которые ненавидят меня больше всего на свете, удобно собраны в одном месте, и я не думаю, что они будут довольны, просто оставив меня наедине с собой.

Я прохожу в конец класса и нахожу место, избегая зрительного контакта абсолютно со всеми. Может быть, если я буду держаться особняком, если я буду вести себя тихо, они не будут меня беспокоить?

Девушка может мечтать, верно?

Что-то мягкое врезается мне в голову, и я вспоминаю, что я огромный тупица, которому нужно перестать надеяться на лучшее. Лучшее никогда не приходит ко мне.

Комок тетрадной бумаги, который ударил меня, падает на мой стол. Я поднимаю глаза и ловлю ехидный взгляд Лорел. Зная, что, вероятно, мне не следует этого делать, я разглаживаю бумагу, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь написано внутри.

Есть.

Только одно слово.

УБИЙЦА.

Я снова смотрю на нее, и ее глаза полны такой ненависти, что у меня сводит живот. Сайди была ее подругой, я помню. Она была мерзкой и всегда казалась особенно радостной, когда Лорел обрушивала на меня свою грязь, но я никогда не хотела, чтобы она умерла. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь из них умер. Тем не менее, я сомневаюсь, что Лорел верит в это, и теперь, когда я смотрю на нее я замечаю, что ее глаза покраснели. Как будто она плакала. И если Сайди – причина этих слез, то та улыбка, которую она подарила мне, когда я впервые вошла в класс, означала только одно.

Мои страдания доставят ей удовольствие.

Дилан стоит лицом к классу, и от моего внимания не ускользает, что он активно избегает смотреть в мою сторону, когда начинает свой урок. С его темными, аккуратно причесанными волосами и легкой улыбкой, он так же хорош собой, как и всегда, хотя вокруг его карих глаз появилось несколько дополнительных морщинок, по сравнению с тем когда я видела его в прошлый раз, тогда я была достаточно близко, чтобы изучить его черты.

Интересно, они от стресса? От шока?

Отстой, что это заставляет его выглядеть еще лучше. Более выдающимся, как будто он действительно принадлежит этому месту.

Но нет. Он не принадлежит, не больше, чем я. Он такой же белый мусор, но он пошел и получил высшее образование, чтобы притворяться лучшим. Хотя я знаю, что это не так. Никто не может так основательно переделать себя.

– Доброе утро, класс. Я мистер Портер ...

Рука Лорел взлетает в воздух прежде, чем он заканчивает. Она вертит его в руках несколько секунд, прежде чем он кивает ей.

– Да, мисс Вандерпик?

– Мистер Портер, с вами все будет в порядке, если вы будете преподавать у Мэллори в этом классе? Я знаю, что у вас двоих тяжелая история, и мне бы не хотелось, чтобы вам было неудобно. Я знаю, потому что мне дико неловко находится с ней рядом после того, как не стало моей лучшей подруги.

Когда тихий шепот наполняет комнату, она театрально вздыхает.

– Извините, я хотела сказать, что ее обвинили в убийстве моей лучшей подруги. В любом случае, я не могу представить, что бы я чувствовала, если бы ее обвинили в убийстве моего брата.

Скользк ая . Сука .

Я поворачиваю прищуренные глаза к Лорел, которая сидит прямо в своем кресле, ее руки чопорно сложены на столе, а на ее суковатом лице застыла кошачья ухмылка.

Я стискиваю зубы и сосредотачиваюсь на Дилане.

Он, кажется, на мгновение опешил, но затем быстро приходит в себя и качает головой.

– Не волнуйтесь, мисс Вандерпик. Я чувствую себя совершенно комфортно.

Не задаёт вопроса о моем комфорте ли. Не ругает Лорел за то, что она задала такой личный вопрос.

Вообще. Ничего.

Как будто я для него ничего не значу.

Повернувшись обратно к доске, он говорит: – Хорошо, давайте начнем с Генриха VIII, не так ли?

Я готова продолжить урок, просто чтобы больше не быть в центре внимания. К сожалению, у Лорел есть другие идеи.

Она бьет меня еще одной пачкой бумаги. На этом ничего не написано, но когда я смотрю на нее, она показывает мне фак и произносит одними губами слова – съешь дерьмо и умри.

Я закатываю глаза и отвожу взгляд, решив не обращать внимания на ее детские выходки. Однако она, похоже, так же решительно настроена не позволять мне этого.

Когда Дилан заговаривает об Анне Болейн, Лорел шепчет достаточно громко, чтобы услышал весь класс: – Похоже, еще одна наглая шлюха, которая не понимает своего места.

Я снова поворачиваюсь и вижу, что она бросает на меня язвительную ухмылку.

Дилан напрягается, останавливая свои записи на доске. Я жду, что он что-нибудь скажет. Что-нибудь. Он должен, по крайней мере, сохранять видимость контроля над своим классом.

Но он этого не делает.

Он молчит и возвращается к написанию заметок на доске, как будто ничего не произошло.

Я смотрю на него с недоверием. Серьёзно? Он ничего не собирается делать?

Лорел бросает на меня взгляд, полный волнения и восторга, как будто она только что выиграла в лотерею, и я знаю, что у меня большие проблемы. Если никто не будет держать ее в узде, все станет только хуже.

Поскольку Дилан явно не заботится о том, чтобы контролировать ее, она начинает безжалостно преследовать меня. Ее комментарии шепотом становятся все громче и громче, пока она просто не начинает говорить обо мне дерьмо своим обычным тоном, не заботясь о том, что она мешает классу. Не то чтобы остальная часть класса, похоже, возражала. Большинство из них смеются и хихикают вместе с ней.

Дилан. Он абсолютно ничего не делает, чтобы остановить ее. Никто больше даже не обращает внимания на его урок, но он продолжает преподавать, как будто ничего не случилось. Какой законченный мудак. Я бы хотела, чтобы директор Олдридж прошел прямо сейчас, и увидел это. Я знаю, что сейчас он не мой поклонник, и он предупредил меня, что произойдет, если я переступлю черту, но он не оставил данную ситуацию просто так.

Дилан был бы отчитан еще до конца урока.

Я опускаюсь все ниже и ниже на свое место, прикусываю язык, чтобы меня не исключили, и мечтаю просто исчезнуть. Занятия должны быть безопасным местом, как сказала Лони за завтраком ранее. Я не должна была мириться с этой несправедливостью которая происходит здесь. Я должна была быть защищена присутствием учителя.

За исключением того, что учитель, о котором идет речь, ненавидит меня и хочет видеть, как я страдаю.

– Здесь жарко? – спрашиваю Лорел и смеётся. – Кто-то дал этой потаскушке, убивающей детей, спичку?

Смех эхом разносится по комнате, а Дилан стоит к нам спиной. Чертов трус.

Это худшее унижение, которое я когда-либо испытывала. Хуже, чем тогда в актовом зале. Однако самое унизительное-это не насмешки Лорел. Она делает только то, что делает всегда. Дело в том, что Дилан позволяет ей. Взрослый в комнате совершенно ясно дает понять, что я бесплатная игрушка в его классе.

Он и пальцем не пошевелит, чтобы защитить меня.

Слезы щиплют мои глаза, но я борюсь, чтобы они не упали. Если это то, на что будет похож этот семестр, позволять этим людям преследовать меня, потому что Олдридж исключит меня в тот момент, когда я буду сопротивляться, я не думаю, что смогу это сделать. Я не думаю, что смогу дожить до конца. Не тогда, когда я не могу убежать от всей этой драмы.

– Эй, Портер! Какого хрена моя плата за обучение идет кому-то, кто не выполняет свою чертову работу?

В классе воцаряется полная тишина. Я поворачиваюсь, приоткрыв рот, и таращусь на Лиама, который постукивает ручкой по краю стола и злобно смотрит на Дилана.

Глаза Лорел широко раскрыты от шока, а Гейб качает своей рыжей головой с веселой ухмылкой.

Черты лица Сэйнта холодны как камень, и он наблюдает за Лиамом напряженными глазами.

Я бросаю взгляд в сторону Дилана, который совершенно оцепенел. После долгой паузы, когда я едва могу дышать, он постепенно поворачивается к нам лицом впервые с начала занятий.

Его глаза останавливаются на Лиаме, и он говорит стальным голосом.

– Прошу прощения?

 

ГЛАВА 8.

ЛИАМ ОТКИДЫВАЕТСЯ НА СПИНКУ СТУЛА И СКЛАДЫВАЕТ РУКИ НА ГРУДИ.

– Я спросил, какого хрена мои деньги за обучение платят зарплату учителю, который не выполняет свою работу? Ты просто позволишь Лорел вести себя вот так в твоём классе? Ты ее сучка?

Лицо Дилана становится свекольно-красным от ярости. Напряжение в комнате такое сильное, что его можно было бы прорезать ножом. Все наблюдают за этим обменом репликами в ошеломленном молчании, и я почти понимаю, что никто не смотрит на меня, потому что я так же увлечена, как и остальные в классе.

Что Дилан собирается делать?

Проходит несколько секунд, затем он делает глубокий вдох.

– Мисс Вандерпик, немедленно явитесь в кабинет директора. В этой школе нет никакого места издевательствам. Его голос напряжен, и я слышу, как под поверхностью дрожит гнев.

Я чуть не закатываю глаза от его вопиющего лицемерия. Если бы Лиам не сказал ему, Дилан позволил бы Лорел продолжить свою тираду против меня.

Она выглядит потрясенной тем, что ей вот-вот придется столкнуться с любыми последствиями за свои действия.

– Но, мистер Портер, я...

– Я всё сказал, мисс Вандерпик.

Его тон резок. Его терпение лопнуло. Лорел чуть не вскакивает со своего места и топает к дверь, ее темно-синий блейзер туго обтягивает сгорбленные плечи. Ее щеки заметно порозовели, и я испытываю дикое удовлетворение при виде ее смущения.

В классе раздается тихий шепот, и я начинаю расслабляться, думая, что все кончено, но затем Дилан внезапно рявкает: – И вы тоже, мистер Хэлоуэй.

Лиам приподнимает бровь, похоже, на него не произвел впечатления тон нашего учителя.

– Что я сделал? – лениво растягивая слова, спрашивает он.

Дилан стискивает зубы.

– Вы сорвали этот урок и проявили неуважение к учителю.

– За это я плачу.

Он наклоняет голову и задумчиво поглаживает подбородок.

– Я думаю именно это делает тебя нашей сучкой.

Класс смеется. Мой рот приоткрывается. А Дилан, кажется, в нескольких секундах от припадка.

– В офис директора. Сейчас же!

Лиам несколько мгновений не двигается, и я начинаю задаваться вопросом, не проигнорирует ли он приказ Дилана. Наконец, он поднимает свое высокое тело со стула, дергает за рукава блейзера и ворчит себе под нос: – Мелкий придурок.

– Что ты сказал? – огрызается Дилан.

Лиам ухмыляется и качает головой.

– Ничего, мистер Портер. Я сейчас же отправлюсь в путь.

Когда Лиам проходит между столами, он смотрит в мою сторону и подмигивает. Мои губы приоткрываются, когда из меня вырывается шокированный вздох.

Он сделал это для меня. Чтобы защитить меня. Я вижу это в его темных глазах, прежде чем он поворачивается к двери.

Я смотрю ему вслед, лишившись дара речи. Затем, по какой-то причине, которую я не могу полностью понять, я рискую взглянуть через плечо на Сэйнта. Он смотрит прямо на меня, его взгляд напряженный и холодный, а я смотрю в ответ.

Потому что, как всегда, я просто не могу отвести свой взгляд от него. Он ничего не сделал, чтобы помочь мне, и сделал все, чтобы погубить меня, но мои глаза продолжают впиваться в него и изучать черты его лица.

Мы сидим так несколько секунд, просто глядя друг на друга, прежде чем я, наконец, набираюсь сил, чтобы разорвать связь.

– Мисс Эллис, не могли бы вы задержаться пожалуйста?

Мои шаги замедляются, я прищуриваюсь в сторону Дилана. На его лице застыла хрупкая улыбка, и моя интуиция подсказывает мне бежать далеко-далеко от него. Однако мне любопытно, чего он может хотеть, и мне интересно, расскажет ли он, почему пришел сюда работать. Это единственная причина, по которой я остаюсь, когда мои одноклассники выходят из класса.

По крайней мере, так я себе говорю.

Я замечаю, что Сэйнт задерживается в дверном проеме, но Гейб и женский голос в коридоре полагаю, Розалинда привлекают его внимание, поэтому он скрипит зубами и срывается с места.

Когда все остальные ушли и мы остались совершенно одни, Дилан смерил меня немигающим взглядом. Я не съеживаюсь под ним, так как уверена, что это то, чего он хочет. Я поднимаю подбородок и расправляю плечи.

– Расскажи мне о той ночи, когда умер Джеймс, – просит он без предупреждения. – Кто устроил этот пожар?

Мои легкие сжимаются.

– Вы видели полицейский отчет, – отвечаю я, уклоняясь. —Лаборатория метамфетамина взорвалась. Такое случается постоянно.

Он качает головой и подходит ближе.

– Не корми меня этой чушью. Я знаю, что это было сделано намеренно. Твоя мама-дегенеративная наркоманка, но она педантичная дегенеративная наркоманка. Она знала, что УБН собирается совершить налет на это место, потому что эту суку трахнуло половина полиции Рейфорта.

Я стараюсь не показывать своего удивления.

Откуда он это знает? Кто рассказал ему о налете? Поскольку на самом деле этого никогда не происходило, это не является достоянием общественности.

Мое сердце бьется так быстро и яростно о стенки груди, что, клянусь, оно вот-вот пронзит плоть и кости, но я стараюсь не выдать, как мне страшно. Если Дилан сложит все воедино, мне крышка. Не будет иметь значения, что Дженн попытается рассказать полиции. Не будет иметь значения, если она заявит, что я невиновна. Я буду падать, и она ничего не сможет сделать, чтобы защитить меня во второй раз. Поэтому я использую всю свою силу воли, чтобы сохранять хладнокровие. Он не может знать, что задел меня, потому что тогда он поймет, что на что-то наткнулся.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – говорю я, гордясь тем, как даже мне удается сохранять свой тон.

Он тычет в меня пальцем и бормочет мне в лицо: – Не лги мне, сука.

Боже, если бы только Олдридж мог это услышать.

Я не моргаю. Я не вздрагиваю. Я ни в коем случае не сломаюсь под его яростью.

Вместо этого я смотрю ему прямо в глаза и спокойно спрашиваю: – Зачем ты пришел сюда, Дилан? Почему ты устроился на работу в эту школу из всех мест в стране?

Он злобно хмурится, и я знаю, что он хочет подтолкнуть меня к большему, но он должен признать мою твердую решимость не давать ему то, что он хочет. Если полиция не смогла меня раскусить, то он, черт возьми, ни за что не сможет.

– Предложение было слишком хорошим, чтобы отказаться, – говорит он наконец.

Держу пари, так оно и было. Держу пари, что такое место, как Ангелвью, предлагает солидную зарплату с непревзойденными преимуществами. Нужно быть полным идиотом, чтобы отказаться от их предложения.

Если, конечно, один из студентов не был вашим бывшим грязным секретом, который, как вы убеждены, убил вашего брата.

– Ты знал, что я учусь здесь, когда ты устроился на работу? – резко спрашиваю я.

Он не отвечает, но его напряженная улыбка говорит все, что мне нужно.

Этот ублюдок знал. Этот ублюдок знал, и все равно пришел. Или, что более вероятно, он пришел, потому что я была здесь.

Мое подозрение, что его намеренно привели сюда, усиливается. Как иначе вы объяснили бы, что никчемный учитель из бедного городка в Джорджии получает предложение о работе в престижной прибрежной академии? Он, вероятно, наименее квалифицированный из всех учителей в этой школе.

– Что бы ты здесь ни делал, ты должен просто сдаться сейчас, – говорю я. – Ты напрасно тратишь свое время.

– Посмотрим, – отвечает он, все еще насмешливо улыбаясь.

Развернувшись на носочках, я бросаюсь к двери.

Я покончила с ним. Полностью. Я так противна себе, потому что всегда думала, что люблю его. Он хищник. Манипулятор. Я испытывала эту ужасную вину, веря, что разрушил жизнь Дилана Портера, но правда в том, что он пытался разрушить мою. И я почти уверена, что он хочет закончить то, что начал.

Я выхожу в коридор, не оглядываясь на Дилан и начинаю быстро выбираться из здания, чтобы он не смог поймать меня, если решит пуститься в погоню.

Мой разум в смятении, моя кровь кипит. Я так отвлеклась на свою конфронтацию с Диланом, что не замечаю большую фигуру, маячащую на моем пути, пока чуть не врезаюсь в нее.

Вздрогнув, я смотрю в уродливое, сердитое лицо Джона Эрика. Он кипит, и я практически вижу, как гнев перекатывается с его широких плеч.

– Вот ты где, шлюха, – шипит он.

Я сжимаю руки в кулаки, мой гнев на Дилана сосредоточен на этом придурке. Здесь, снаружи, некому доложить обо мне директору Олдриджу, если я ударю этого ублюдка. И мне, возможно, придется это сделать, учитывая, что произошло в последний раз, когда Джон Эрик и Финнеган пришли за мной.

И теперь, когда больше нет Финнегана…

Сосредоточив внимание на вышитом гербе крылатого рыцаря на его блейзере, я спрашиваю: – Что теперь?

Мой тон не похож на рычание, которое я хотела показать, он похож на тихий шепот, потому что я помню, каково это было, потерять своего лучшего друга.

Вот только Джеймс не был социопатом-насильником, напоминает мне голос в моей голове. Джеймс был хорошим и добрым, а ты убила его.

Как всегда, я игнорирую голос, но мой голос все еще срывается, когда я спрашиваю: – Чего ты хочешь, Джон Эрик?

– Ты, – прямо заявляет он. – Ты ходячая мертвая сука.

Хотела бы я сказать, что меня ошеломила серьезность

его тона, но, к сожалению, я ожидала этого. Но это не мешает моему желудку бурлить.

– Послушай, я разговариваю с тобой не потому, что я...

– Ты убила Финнегана, ты, никчемная пизда.

Впервые с тех пор, как он подошел ко мне, я встречаюсь с ним взглядом и обнаруживаю, что он смотрит не на меня, а на что-то, что заставляет его поднять глаза. Я бросаю быстрый взгляд через плечо, и у меня перехватывает дыхание, когда я замечаю камеру видеонаблюдения, установленную высоко на стене.

Я стараюсь не представлять, как бы все сложилось, если бы этого не было, но у меня ничего не получается. Несчастно. По мне пробегает дрожь, но я расправляю плечи и снова смотрю на него. – Я не убивала Финнегана, – наконец удается ответить мне.

– Лживая сука. Все знают, что это была ты. Копы просто не могут прижать твою задницу.

Когда я пытаюсь начать доказывать свою правоту, он качает своей большой квадратной головой и скрежещет: – Заткни свою деревенщину, кусок дерьма. Просто помни, что на этот раз Анжелла нет рядом, чтобы спасти тебя. К тому времени, как я закончу с...

Вот тут я отключаюсь, потому что вижу, что до него не достучаться. Что бы я ни сказала, он мне не поверит. Закинув рюкзак повыше на плечи, я обхожу его, не говоря больше ни слова. Он кричит мне вслед, чтобы я остановилась, но не пытается заставить меня сделать это, потому что боится доказательств.

Так что я просто продолжаю идти.

ГЛАВА 9.

Я ИСПЫТЫВАЮ ОБЛЕГЧЕНИЕ КОГДА ПОСЛЕ МОЕГО ДЕРЬМОГО ДНЯ ВОЗВРАЩАЮСЬ НА ТРЕНИРОВКУ ПО ПЛАВАНИЮ.

Хорошо бы залезть в воду и выпустить немного пара. Я приезжаю рано, надеясь получить продолжительную разминку перед началом тренировки, и как только я переодеваюсь в купальник, я направляюсь к бассейну.

Тренер Фридрикс уже там, что неудивительно, так как она всегда приходит рано. Что удивительно, так это то, как ее лицо морщится в глубокой гримасе, когда я приближаюсь.

– Эллис, я рада, что ты пришла сюда первой.

Она жестом подзывает меня к себе.

– Нам нужно поговорить.

Тяжесть падает у меня в животе, потому что я уверена, что бы она ни сказала, мне это не понравится. Крепче сжимая полотенце, я осторожно подхожу к ней.

– Да, тренер? В чем дело?

Ее челюсть напрягается, и она смотрит на свой планшет вместо того, чтобы смотреть на меня.

Я понимаю, к чему все идет, еще до того, как она начинает говорить, но я не могу удержаться, чтобы не пискнуть: – Тренер?

– Послушай, Мэллори, я знаю, что директор Олдридж сказал твоему опекуну, что ты сохранишь свое место в команде, так как все тренировки были отменены во время перерыва, но это никогда не было его решением. Нам звонили некоторые родители, выражая опасения по поводу продолжения твоего участия участия в команде.

Она наконец поднимает глаза, ее серые глаза извиняются.

– Они угрожали забрать своих детей из команды, если тебе разрешат остаться. Боюсь, у меня нет другого выбора, кроме как попрощаться с тобой.

Я слышу слова, слетающие с ее губ, но мне требуется несколько мгновений, чтобы полностью понять ее.

– Я ... исключена из команды?

– Прости, Эллис, просто у меня нет особого выбора. Ты талантливая пловчиха, но ты не можешь сравниться с половиной моей команды.

Я понимаю, понимаю, но я все еще отчаянно пытаюсь переубедить ее.

– Какие у них проблемы? – спрашиваю я, в моем голосе слышится легкая паника. Я уже знаю ответ, но мои губы продолжают двигаться, слова вырываются, как рвота. – Родители? Что они сказали?

Теперь тренер выглядит неловко. Наклонив голову, она почесывает нижнюю часть тугого пучка, который всегда носит на затылке.

– Главной проблемой было ваше предполагаемое участие в пожаре, который уничтожил общежитие Ангела...

– Я не устраивала этот чертов пожар, тренер! – восклицаю я, а затем съеживаюсь от своей вспышки.

Последнее, что мне нужно, это чтобы меня отправили в офис Олдриджа за ругань в адрес учителя. Возможно, мне бы это сошло с рук в первом семестре, но это совершенно новый мир, где я больше не просто враг общества номер один среди своих одноклассников.

К счастью, тренер Фридрикс, кажется, жалеет меня, когда она поворачивает голову из стороны в сторону.

– Я верю тебе, но, в конце концов, родители хотят, чтобы ты ушла, и думают, что ты представляешь опасность для их детей. Мне действительно очень жаль, Мэллори. Я знаю, что это несправедливо, но у меня связаны руки. Я должна думать обо всей команде прямо сейчас и о том, что лучше для всех.

И, очевидно, для всех будет лучше, если я исчезну.

Это не должно удивлять меня, но я чувствую, что нахожусь в состоянии шока. Мои колени дрожат, когда я отворачиваюсь от нее, чтобы вернуться в раздевалку, для того чтобы переодеться. Я больше ничего не говорю. В этом действительно нет смысла.

Примерно через пятнадцать минут я возвращаюсь в своей форменной юбке и блузке, мой блейзер засунут в спортивную сумку, когда я вылетаю из центра отдыха. Мое лицо так горит, что я знаю, что, должно быть, выгляжу как чертова вишенка. Да, я зла, но самая худшая эмоция из всех? Слишком знакомый привкус уныния. Я просто хочу вернуться в свое общежитие и провести остаток вечера в одиночестве. Сегодня был просто один удар за другим, и я эмоционально опустошена.

Конечно, я не получаю отсрочки, потому что моя гребаная жизнь устроена не так.

Когда я пересекаю двор, на моем пути появляется Лорел и ее леммингов. Ну, половина ее леммингов. Ее обычный шабаш сук, кажется, был разрезан пополам, и, когда я издаю недовольное ворчание, я задаюсь вопросом, не из-за смерти Сайди. Как бы то ни было, Вандербич-последний человек, которого я сейчас хочу видеть. Она ходит за мной по кампусу только для того, чтобы помучить меня? Она усмехается, когда я приближаюсь. – Выглядишь немного суховатой, шлюха. Тренировка так быстро закончилась?

По насмешливому тону ее голоса я заключаю, что она прекрасно понимает, что меня выгнали из команды. Почему-то я уверена, что она приложила к этому руку. Она лично звонила всем родителям, чтобы сообщить им, что меня обвинили в пожаре? Возможно.

Вот сука.

Когда она встает передо мной, я скрещиваю руки на груди и оскаливаю на нее зубы. – Уйди с моего пути, Лорел.

Она хихикает и взбивает свой платиновый блонд своими смехотворно длинными ногтями. Господи, как эта сучка вытирает свою задницу этими штуками?

– Нет, я так не думаю. Я слишком наслаждаюсь этим, чтобы просто так уйти от веселья.

– Наслаждаешься чем? .

– Наблюдаю, как ты снова и снова попадаешь в дерьмо. Сначала мистер Портер совершенно ясно дает понять, что ему плевать, что с тобой происходит, а теперь тренер Фридрикс показывает тебе, насколько ты для нее на самом деле не в приоритете. Ты чертовски жалкая, Мэллори. Тебе действительно следует просто уйти, или еще лучше, почему бы тебе просто не уйти куда-нибудь и не умереть?

Ее стая приспешниц хихикают вокруг нее, и это все, что я могу вынести. Я на пределе своего терпения. Я делаю шаг ближе к Лорел и смотрю ей прямо в лицо.

– Знаешь что? Мне действительно жаль тебя.

Она на мгновение кажется удивленной.

– Меня? Какого черта тебе меня жаль?

Я наклоняю голову, как хищная змея, готовая напасть.

– Потому что после всего, что ты сделала, чтобы угодить Сэйнту, он все еще не хочет тебя.

Она краснеет, ее глаза становятся дикими.

– Говорит мерзкая шлюха, которую он только что использовал.

Требуется каждая унция сил, чтобы не показать реакцию на это, но мои ? У меня внутри такое чувство, будто их поджигают. Я позволяю призраку улыбки коснуться моих губ, затем медленно, безразлично моргаю ей.

– Как складываются отношения у тебя и Сэйнта, Лорел?

Ее верхняя губа изгибается к кончику измененного носа.

– Ты глупая шлюха.

– Это что-то новенькое, я никогда раньше не слышала этого от тебя, – растягиваю я как можно более монотонным голосом. – А теперь двигайся, сука. Мне больше не о чем разговаривать с тобой.

Однако, когда я пытаюсь обойти ее, ее рука вытягивается, и она разворачивает меня обратно. Я реагирую, не задумываясь о последствиях, и толкаю ее к одной из ее подружек.

В ее взгляде светится убийство, когда она выпрямляется, но на этот раз, когда она протягивает руку, чтобы остановить меня, я не набрасываюсь на нее. Я напоминаю себе, что поставлено на карту.

– Ты заплатишь за то, что забрала того, на кого мне было не наплевать, – рычит она.

Сначала я думаю, что она говорит о Сайди, так как девочка ходила за Лорел повсюду, как заблудившийся маленький ягненок, и поклонялась земле, по которой она ходила, но, когда я смотрю ей в глаза, я понимаю, что это не так. Это совершенно не так.

– Дело не в пожаре, – бормочу я. – Это все из-за него.

Черт, может быть, это и есть причина ее покрасневших глаз, которые я видела раньше.

Ее ноздри раздуваются, но она ничего не говорит. Просто слегка покачивается на каблуках своих дорогих дизайнерских туфель.

– Ты жалкая, – говорю я, недоверчиво качая головой.

– А ты трагедия трейлерного мусора, который все еще не может понять где ее место.

Мы начинаем привлекать довольно много людей, но мне все равно. Все равно они все думают, что я ничего не стою. Почему бы не позволить им насладиться хорошей старомодной сучьей дракой?

– Лучше трагедия в трейлерном парке, чем претенциозная принцесса, которой наплевать на всех, кроме себя, – парирую я со смешком.

– Но, по крайней мере, я знаю, на чьей я стороне, Лорел. А ты позволила ему использовать тебя, но он все равно выбрал кого-то другого, чтобы ...

Она издает вопль, и я почти уверена, что она собирается напасть, что я с радостью приветствую. Я напрягаюсь, готовясь к тому, что она бросится на меня, чтобы я могла разыграть карту самообороны, когда меня втащат в офис Олдриджа, но большая рука внезапно опускается мне на плечо и дергает меня назад.

– Я думаю, что этого достаточно.

Я поднимаю глаза и вижу Лиама, стоящего рядом со мной. Его темные брови изогнуты дугой, а губы подергиваются от веселья. Его хватка, однако, крепка, и он повернул свое тело так, что частично загораживает меня от Лорел.

– Отойди, —говорю я, но его глаза закрываются, и он качает головой.

– Ни за что, – шепчет он.

– Убирайся отсюда к черту, Хэлоуэй, – кричит Лорел у него за спиной. – Это не твое дело.

– Я делаю это своим делом, – легко отвечает он, все еще глядя на меня. Его пальцы впиваются в мое плечо, когда я пытаюсь оттолкнуть его.

– Ты ведешь себя как королевская стерва, Л.

– Я веду себя как стерва? Мэллори...

– Это не твоя проблема. Иди найди кого-нибудь другого, чтобы приставать.

С этими словами он разворачивает меня и уводит от Лорел, которая все еще брызжет слюной от возмущения, когда ее друзья шипят на меня с оскорблениями.

– Что ты делаешь? – огрызаюсь я, когда он уводит меня все дальше и дальше от них.

– А ты как думаешь? Вытаскиваю тебя оттуда, пока волки не разорвали тебя на части, – отвечает он сквозь стиснутые зубы.

– У меня все было просто отлично, – настаиваю я. – Я их не боюсь.

– Ты разворошила дерьмо, с которым не готова иметь дело.

Кем, черт возьми, он себя сейчас возомнил? Мой психотерапевт? Тем не менее, я не могу отрицать правду, стоящую за его словами, когда я фыркаю.

– Пожалуйста, я не какой-нибудь нежный цветок. Я могу справиться с Лорел и ее придурковатым отрядом...

Как только мы добираемся до входа в мое здание, он резко останавливает меня и разворачивает так, чтобы мы оказались лицом к лицу.

– Ты должна следить за собой, хорошо? – он говорит, склонив голову ближе к моему. – Люди больше не будут тянуть время с тобой.

– Они сдерживали свои удары? – Я знаю. Но в это трудно поверить.

Он удерживает мой взгляд, и от взгляда его шоколадно-карих глаз у меня по спине пробегает холодок.

– Да, – выдыхает он. – У них есть план. Они планировали наброситься на тебя в раздевалке, но один из глупых придурков публично выложил в Snapchat о том, что выбьет тебе зубы и ...

– О, – говорю я с хриплым вздохом.

Мы стоим так несколько секунд, прежде чем он проводит рукой по лицу. Он, должно быть, расстроен, потому что, когда рукав его белой рубашки задирается, он даже не потрудился его дернуть обратно.

– Просто береги себя, хорошо? Я не всегда буду рядом, чтобы спасти твою упрямую задницу.

Теребя конец своей расстегнутой блузки, я киваю.

– Спасибо, Лиам, – тихо говорю я, – И за урок тоже. У тебя были неприятности?

Его плечи расправляются, но он не отвечает.