Текст книги "Злобный"
Автор книги: Э. Сноу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Мы с Карли отлично проводим время, наверстывая упущенное и проводя вместе как можно больше времени. Мы празднуем Рождество большим ужином с ее двумя старшими братьями и их семьями и подарками, а Новый год дома с игристым виноградным соком и крабовыми ножками. Единственное настоящее бедствие за недели, проведенные вместе, это несколько раз, когда я ловлю Карли, уставившуюся на свой телефон, нахмурив брови и в волнении кусающую губу.
В конце концов она признается, что беспокоится о том, что ничего не слышала от Дженн.
– Что, если она в беде? – спросила она однажды вечером за попкорном и своим любимым ром-комом 90-х годов.
Я сделала все, что могла, чтобы успокоить ее, поставив фильм на паузу посреди сцены, где журналист под прикрытием, выдающий себя за старшеклассника, случайно накуривается пирожными с марихуаной, чтобы заверить ее, но я не уверена, что смогла полностью успокоить. И все же она не позволила своим тревогам испортить нам время, проведенное вместе. Когда закончатся каникулы и придет время возвращаться в школу, я буду скучать по нашим ночам, так как она работала так много дневных смен.
Я готова к своей новой, обычной школе, с новыми, обычными людьми. Конечно, типичная государственная школа, возможно, не так ярко отразится в моем резюме, как Ангелвью, но я не буду социальным изгоем, какой была среди придурков из подготовительной школы. Я не потерплю, чтобы на меня всегда сваливалась драма с какой-нибудь богатой злой девчонкой, как Лорел, или высокомерным придурком, таким как Сэйнт.
Никто в моей новой школе ничего не будет знать о моем прошлом и не сможет использовать его против меня.
Я буду просто еще одним ребенком. Я могу учиться, плавать и даже боксировать, если захочу, без того, чтобы кто-то пытался разрушить мою жизнь.
Это будет здорово.
По крайней мере, так бы оно и было, если бы я не была идиоткой.
Сглотнув желчь в горле, я смотрю на дверь своей комнаты в общежитии, которая покрыта распечатками об иглах, фотографиями горящих домов и брошюрами о планируемом родительстве.
Какого хрена я решила вернуться сюда ?
А, точно. Потому что я, может быть, чертовски доверчива, но я не сдаюсь.
Эта логика казалась такой твердой, когда я все еще была в Атланте, умоляя вернуть мое дело Карли. Теперь, когда я вернулась в кампус Ангелвью с ярким напоминанием о том, почему я должна была держаться подальше прямо перед моим лицом, я серьезно сомневаюсь в своем здравомыслии.
Хотя это больше, чем моя гордость в игре. Я должна напомнить себе об этом. Я вернулась сюда, потому что мне нужно получить ответы об этой фотографии и записке, и как бы я ни старалась, я не смогла получить их в Атланте. Я не могла перестать смотреть на лица на картинке во время перерыва, и чем больше я их изучала, тем настойчивее становился этот назойливый голос в глубине моего сознания. Он продолжал нашептывать мне вопросы.
Кто её послал?
Почему?
Кто выиграет, если я уйду из Ангелвью?
Какое все это имеет отношение ко мне?
И какого черта Дженн из всех людей на свете оказалась в Ангелвью на фотографии с отцом Сэйнта и его старым деловым партнером?
Голос был слишком настойчивым, и чем больше я пыталась игнорировать его, тем громче он становился, пока не превратился в рев, который грохотал в моем черепе, требуя ответов.
И так, я вернулась. Я, скорее всего, пожалею об этом решении.
С другой стороны, когда я думаю о том, как горела моя грудь, когда я увидела скелет Дома Ангелов во время моей поездки в кампус, я уже сожалею об этом.
С глубоким вздохом я протягиваю руку, чтобы открыть свою дверь, но краем глаза замечаю движение, привлекающее мое внимание. Поворачиваясь, каждый мускул в моем теле напрягается, когда я замечаю Лони, стоящую в конце коридора. Она внимательно наблюдает за мной, и я не могу прочитать выражение ее лица.
Она, должно быть, злится на меня. Я имею в виду, я бы разозлилась на себя, уйди я так, как сделала.
Медленно она начинает приближаться ко мне, ее пальцы сцеплены перед расклешенной вельветовой юбкой, выражение ее лица решительное.
Черт, а что, если она полностью отвернется от меня? Швырнёт в меня чем-нибудь или обзовёт, как любой другой ублюдок в этой школе?
Я напрягаюсь, ожидая того, что, я уверена, будет неизбежным ударом, но она шокирует меня, обнимая меня и обнимая так крепко, что воздух со свистом вырывается из моего тела. Сначала я слишком ошеломлена, чтобы пошевелиться. Затем я позволяю своим сумкам упасть с плеч и обнимаю ее, прижимая к себе, не обращая внимания на то, что у меня во рту кучерявые волосы.
– Я так беспокоилась о тебе, – шепчет она мне на ухо– Когда ты уехала, а потом не ответила ни на одно из моих сообщений или звонков, я думала, что ты не вернешься. Мой отец позвонил Карли, и даже она сказала, что ты ушла.
– Да, так и было, – признаюсь я ей мягко. Мы отстраняемся друг от друга, и я запрокидываю голову, чтобы встретиться с ее темными глазами. – Я не собиралась возвращаться. Я собиралась пойти в школу в Атланте и больше никогда сюда не приезжать.
– Но, ты передумала.
Я качаю головой, и смех, который звучит слишком истерично, срывается с моих губ.
– Да. Я передумала.
– Почему? – В ее голосе звучит недоверие. – Как бы ни было отстойно потерять тебя, я бы не стала винить тебя за то, что ты сказала к черту это место. Не после всего, через что ты прошла.
Лони такой хороший человек, что у меня в голове не укладывается, как она выживает здесь и сохраняет в себе эту доброту. Но как бы она ни была хороша, я не могу сказать ей всю правду. Я не могу сказать ей ни слова о фотографии или записке, пока не узнаю, что они означают.
– Это ... сложно, – говорю я вместо этого. – В основном, я просто не могла позволить этим придуркам победить.
Это достаточно честный ответ, я не чувствую вины за то, что скрываю от нее подробности.
Лони отпускает меня, и когда я беру свои сумки, она заканчивает отпирать мою дверь. Она открывает ее для меня, и, войдя в мою комнату, я с облегчением вижу, что с ней, по крайней мере, ничего не случилось. Я почти ожидала, что она будет разгромлена, но именно так я её и оставила, когда вернулась в Джорджию на каникулы.
Она закрывает за нами дверь, когда я ставлю свои сумки на пол, затем бросает мне ключи, которые я ловлю и кладу на свой стол.
– И так, как ты убедила Карли позволить тебе вернуться? – спрашивает она, садясь на мою кровать, когда я начинаю распаковывать вещи.
– Потому что каждый раз, когда мой отец разговаривал с ней, он говорил, что она не позволит тебе вернуться ни при каких обстоятельствах.
Я пытаюсь скрыть свое удивление тем, что мистер Джеймс говорил с Карли не один раз, когда я бросаю свою сумку на стол и расстегиваю ее.
– Это было нелегко.
Отнюдь нет. Это была наша единственная ссора во время моего визита домой. Я думаю, что она была близка к тому, чтобы отдать меня из-за моего решение, но в конце концов я измотала ее и убедила довериться мне.
– Однако она не могла отрицать, что для меня откроются двери, которые откроет диплом из Ангелвью, – объясняю я.
– Я полагаю, что это так.
Лони несколько мгновений молча наблюдает за мной, пока я хожу по комнате, и я снова не могу понять, о чем она думает.
– Что? – наконец требую я, отворачиваясь от уложенных горсти трусиков в верхнем ящике моего комода. Я прислоняюсь к нему спиной и выгибаю бровь.
Она на мгновение прикусывает губы, затем делает глубокий вдох и крепко зажмуривает глаза.
– Ты же знаешь, что это будет ... хуже, чем раньше, верно?
Я перевожу взгляд на окно, бросая взгляд на нетронутый кампус внизу.
– Да, – бормочу я. – Я знаю
– Все думают, что это ты устроила тот пожар.
Я оглядываюсь на нее и обнаруживаю, что она снова смотрит на меня.
– Ты тоже так думаешь?
Она не колеблется с ответом.
– Конечно, нет. Что за чертова глупость спрашивать меня об этом. Генри тоже уверен, что это была не ты.
Я улыбаюсь твердости которую слышу в ее тоне.
– Прости.
Выражение ее лица расслабляется, она пожимает плечами.
– Я полагаю, все в порядке. Тебе можно простить случайную оплошность в данных обстоятельствах.
– Я ценю это, у тебя нет ...
Внезапно я понимаю, что чего то не хватает, и мой лоб морщится.
– Эй, а где Дорито?
Она драматично закатывает глаза, ее длинные ресницы трепещут у щеки.
– Эта сука снова нанесла удар.
Я не сомневаюсь, что она говорит о Лорел, сводной сестре из недр ада, и, конечно же, она добавляет: – Когда она не скулила и не стонала из-за тебя во время рождественских каникул, она плакала из-за кота. Он с моим отцом.
Господи, Лорел хуже всех.
– Прости, – тихо говорю я.
– Все в порядке, я увижусь с ним во время каникул этим летом, а затем я смогу забрать его в колледж следующей осенью, так что все. Я просто рада, что ты здесь.
Да, что ж, я даже счастливее, что она здесь. Что она не злится на меня и что мы все еще друзья. Я знаю, что в ближайшие несколько месяцев она будет нужна мне больше, чем когда-либо. Я снова на вражеской территории, но Лони и Генри всегда заставляли меня чувствовать, что я в безопасности.
Однако есть еще одна вещь, которая меня успокаивает, когда я думаю о том, что ждет меня завтра, когда начнутся занятия. Когда я уходила отсюда, Сэйнт и Лорел раскрыли все свои карты. Они взорвали мою жизнь и выложили мое грязное прошлое на всеобщее обозрение. Без сомнения, этот семестр будет ужасным и несчастным, но нет худа без добра?
Они сделали так, что мне больше нечего терять.
Я возвращаюсь к этой войне заряженной и решительной, а они уже сбросили свою ядерную бомбу. Но я пережила это, и я переживу их.
Они заметят, как я приду.
И я не могу дождаться, чтобы увидеть удивление на их глупых, красивых лицах.
– Надо было держаться подальше, тупая пизда
– Ты никому здесь не нужна.
– Чертова убийца. Сайди была ангелом!
Я изо всех сил стараюсь игнорировать язвительные слова, которые бросаются в мой адрес в тот момент, когда я выхожу из своего общежития на ужин в тот вечер. Я ожидала этого, поэтому я должна быть более подготовленной, но я забыла, как сильно публичное унижение и ненависть обжигают меня изнутри.
– Просто не обращай на них внимания, – бормочет Лони. Всегда верная подруга, она написала мне раньше, настаивая на том, чтобы прогуляться со мной из общежития в Д-холл.
Мы пробираемся через кампус, как можем, уклоняясь от злобных слов и вопиющих угроз. Когда мы подходим ко входу в обеденный зал, и я натыкаюсь на импровизированный мемориал из цветов, загнанных животных и фотографий трех студентов, погибших в огне, мне нужно время, чтобы собраться с силами и собраться с нервами, прежде чем мы сможем войти внутрь.
Лони берет меня за руку и успокаивающе сжимает ее, прежде чем мы входим в двери.
– К черту этих людей. Если бы Олдридж думал, что ты сделала это, тебя бы здесь не было.
Да, но он также не был готов к урагану Карли. Как только я убедила ее позволить мне вернуться, она так сильно принялась за меня заступаться, что у директора Олдриджа, наверное, до сих пор кружится голова.
Бросив на своего друга неуверенную улыбку, я коротко киваю и вхожу в D-зал.
Сначала кажется, что нас никто не замечает, но я знаю, что это ненадолго, и я права. Когда мы проходим между столами, все взгляды начинают поворачиваться в нашу сторону, и в переполненном зале воцаряется жуткая тишина.
Люди выглядели потрясенными, некоторые откровенно рассерженными. Я высоко держу голову и смотрю прямо перед собой.
Только когда я подхожу ближе к обычному столу Сэйнта, моя решимость колеблется, и я не могу удержаться, чтобы не бросить на него быстрый взгляд. Должно быть, я жажду наказания, но я говорю себе, что он, скорее всего, где-нибудь отправляет Лорел в небытие или сделает свой второй или третий крестраж.
Я чуть не спотыкаюсь о собственные ноги, когда наши взгляды встречаются с другого конца комнаты.
Он смотрит на меня с таким потрясением, что я не знаю, как это полностью расшифровать. Гейб и Лиам сидят рядом с ним, и оба они выглядят одинаково ошеломленными, увидев меня, но выражение лица Лиама мгновенно превращается в гордость.
Ясно, что он доволен тем, что я последовала его совету и вернулась.
Сэйнт, однако, выглядит далеко не счастливым.
На самом деле, он выглядит так, как будто мог бы использовать свою ярость, чтобы разрушить весь этот кампус.
Когда он вскакивает на ноги, мое сердце, кажется, замирает, и я полностью останавливаюсь.
Лони хмуро смотрит на меня, затем смотрит, на что я смотрю. Ее карие глаза широко распахиваются, и она поворачивается ко мне, помещая свое тело между мной и Сэйнтом, который штурмует наш путь.
– Тебе не нужно с ним разговаривать, – отчаянно шепчет она. – Просто скажи слово, и я заставлю его исчезнуть.
Как бы я ни ценила это предложение, я качаю головой.
– Нет, это должно было произойти в конце концов. С таким же успехом можно было бы покончить с этим прямо сейчас. Я не боюсь его, Лони.
Это, наверное, моя проблема. Я недооценила Сэйнта Анжелла с самого начала.
Она, кажется, неохотно соглашается, но после долгой паузы отступает в сторону. Сэйнт достигает нас в следующую секунду, его рука тянется к моему плечу.
– Какого хрена ты здесь делаешь?
Я смериваю его ледяным взглядом.
– Перерыв закончился, и завтра начинается новый семестр. Какого хрена, ты думаешь, я здесь делаю?
Его челюсть напряжена, а взгляд дикий, но затем в мгновение ока он становится холодным, выражение его лица лишено эмоций, когда он выпрямляется и убирает пальцы с моего плеча. Я стараюсь не обращать внимания на то, как моя кожа внезапно становится холоднее под футболкой.
– Ты чертова мазохистка, – говорит он ледяным голосом.
– Мазохистка, – соглашаюсь я.
Он открывает рот, как будто хочет сказать что-то еще, но его прерывают, когда высокая длинноногая девушка с ярко-рыжими волосами, большими сиськами и зеленым "Биркином", свисающим с ее бледного запястья, подпрыгивает к нему сбоку.
– Ой! Кто это? – спрашивает она сладким голосом.
Когда она переплетает свои пальцы с его, я чувствую, как моя поза ослабевает.
– Никто, – говорит он ей сквозь зубы, его серо-голубые глаза все еще впиваются в меня. – Она никто.
Его смысл на 100 процентов ясен: Мэллори Эллис– никто . Это ранит больше, чем я хочу признать, и мой желудок
, кажется, пожирает мое сердце, когда рыжая поворачивается ко мне и тащит меня медленным, оценивающим взглядом, который не жесток, но и не обязательно дружелюбен.
– Ты, должно быть, Мэллори, – протягивает она, затем наклоняет голову набок. – Я так много слышала о тебе. Я Розалинда Бьянка.
Я хочу спросить, является ли это сочетанием имени и отчества, или ее имя действительно так чертовски идеально, но прикусываю язык и могу только смотреть на нее слишком долго. Кто она, черт возьми, такая, потому что я точно не видел ее раньше в кампусе? Почему она выглядит такой уютной, прижавшись к Сэйнту? Почему он не говорит ей, чтобы она уходила, как он это делает с другими девушками?
И почему я не могу не заметить, как безупречно они смотрятся вместе?
– Да, приятно познакомиться, – бормочу я наконец.
Я боюсь, что она захочет поговорить со мной, но вмешивается Сэйнт.
– Мы здесь закончили.
Он уводит девушку от меня, прежде чем она успевает пискнуть еще хоть слово, и они прокладывают свой путь к двери в обеденный зал. Я смотрю, как они уходят, моя грудь сжимается при виде их.
Я знаю, что этого не должно быть. Мне следовало бы оставить все это в прошлом, но я ничего не могу с собой поделать, когда Лони тащит меня к подносам.
Похоже, у Сэйнта не было никаких проблем с тем, чтобы двигаться дальше.
Вид Сэйнта и Розалинды вместе, разбивает мое уже разбитое сердце. Все это время я потратила впустую, мучаясь из-за своих противоречивых чувств к нему, а он, не раздумывая, подхватывает себе милую новую игрушку, чтобы насладиться ею.
В тот вечер я наконец обрела хоть каплю покоя, сбежав в библиотеку, чтобы просмотреть старые ежегодники за те годы, когда мистер Анжелл и Бенджамин Джейкоби посещали Ангелвью. Этот день был намного труднее пережить, чем я ожидала, и занятия даже официально не начинаются до завтра.
Жестокость других учеников уже давит на меня, но меня тошнит от одной мысли о том, что я буду слабой.
Что за ублюдки.
Я бегу к самому заднему ряду полок, чтобы спрятаться и, может быть, поплакать. Я еще не уверена.
Все, что я знаю, это то, что мне просто нужно побыть одной. Чтобы на меня не пялились в течение десяти чертовых минут. Чтобы не слышать шепота от более утонченных людей, или резких оскорблений от более вопиющих, или напоминаний о том, как я должна была быть той, кто была сожжена дотла той ночью в Доме Ангелов самым смелым из них всех.
Мне просто нужно несколько минут покоя, чтобы я не сошла с ума и не вымещала свое безумие на Сэйнте или какой-нибудь другой ничего не подозревающей душе.
Дойдя до конца ряда, я прижимаюсь к стене и откидываю голову назад, чтобы на мгновение уставиться в потолок прежде чем я закрою глаза. Я глубоко вздыхаю с облегчением.
Наконец-то тихо.
За исключением того, что я быстро понимаю, что в тишине намного труднее избегать своих мыслей, так как я сразу же снова начинаю думать о Сэйнте и Розалинде.
Они хорошо смотрелись вместе. Так чертовски хорошо, что было больно. Я сомневаюсь, что мы с Сэйнтом так выглядели вместе, как будто мы были созданы друг для друга. Как будто мы были моделями Instagram, документирующими нашу идеальную жизнь и отношения для всего мира.
Розалинда, очевидно, очень богата, просто основываясь на одежде, которую она носила, и ее сумочке, которая стоила больше, чем я когда-либо зарабатывала, работая летом в дерьмовой закусочной в Атланте или в медленно умирающем театре в Рейфорте.
Я так погружена в свои мрачные мысли, что не слышу приближающихся шагов, пока они не оказываются прямо передо мной.
Вздрогнув, я открываю глаза и начинаю кричать, когда обнаруживаю большое, мускулистое тело, возвышающееся надо мной, но Сэйнт быстро прижимает руку к моим губам.
– Какого хрена? – Я задыхаюсь, дрожа, когда мой язык скользит по кончикам его пальцев за секунду до того, как он опускает руку.
– Почему ты вернулась?
– Что? – Я играю в догонялки, пока мой разум пытается стряхнуть с себя оцепенение, в которое он его ввел.
– Ты что, обнаглела еще больше из-за перерыва? – выплевывает он. – Я спросил, почему ты вернулась. Ты сказала, что никогда этого не сделаешь, так какого хрена твоя задница находится сейчас здесь, Эллис?
Я моргаю, приходя в себя, и, прищурившись, смотрю на него.
– Это не твое гребаное дело, почему я вернулась.
Его рука ударяется о стену рядом с моей головой, и я вздрагиваю, потому что не готова к этому.
– Это мое гребаное дело.
Он скалит зубы, как зверь, но я не боюсь. Нет, я чувствую, как меня пронзает жар, и мне противно от себя за то, как я реагирую на него.
К черту этого парня.
Особенно когда он добавляет: – Все, что ты делаешь, это мое гребаное дело.
– О, даже так? – спрашиваю я, медленно моргая. – Не думаю, что твоей девушке понравилось бы это слышать.
Он хмуро смотрит на меня, но не отрицает, что Розалинда его девушка. Дерьмо! Почему от этого у меня так сильно болит грудь? Почему меня это вообще волнует?
Он должен быть мертв для меня.
– Мы были вместе первокурсниками и второкурсниками, – объясняет он более мягким тоном, хотя я не спрашивала и не ожидала, что он это сделает. – Потом ее отчим умер, и мама перевела ее в школу-интернат в Нью-Йорке.
У них с Розалиндой есть история. Когда-то она принадлежала ему, а потом он потерял ее. Теперь она вернулась, так что, конечно, он хочет быть с ней. Еще раз я говорю себе, что мне все равно, так как мы с ним никогда не были чем-то большим, чем приятелями по траху в наш лучший день.
Вот только я не верила в это, пока не стало слишком поздно. Я была слишком погружена в свои чувства, чтобы понять, что он никогда не испытывал ко мне ничего более глубокого.
Ничего, кроме трех дырок.
Именно так он мне и сказал, и когда я думаю об этом, я становлюсь немного выше и стискиваю зубы в свирепой улыбке.
– Знаешь что? Мне плевать на твои свидания в прошлом, настоящем или будущем, Сэйнт. Единственное, чего я хочу, это чтобы ты прекратил эту игру с одержимым преследователем, чтобы я могла спокойно закончить свой год.
– Одержимый преследователь, – повторяет он тем мягким, но предательским голосом, от которого у меня всегда мурашки бегут по спине.
Он делает еще один шаг ко мне.
– Это то, о чем ты думаешь?
– А это не так? – Я выгибаю бровь. – Кстати, Сэйнт, я знаю, что ты солгал насчет Лорел. Я знаю, что тебя не было с ней в ту ночь.
Он смотрит на меня сверху вниз несколько мгновений, и он так близко, что меня охватывает его пьянящий жар. Я не позволяю себе растаять для него. Не в этот раз.
Никогда больше, если я смогу этого избежать.
Когда он говорит, он не поправляет меня, и я ненавижу то, как мои плечи опускаются от облегчения, что он не зашел так далеко.
– Тебе следовало держаться подальше. – Его голос грохочет, одновременно нежный, но твердый. – Ты здесь не нужна. Никому.
Ему не нужно ничего говорить, чтобы я понял его послание громко и ясно.
Отступая от меня, он бросает на меня долгий взгляд, и на мгновение я задаюсь вопросом, возьмет ли он свои слова обратно. Скажи мне, что он лжет, и он сожалеет о том, что сделал.
Однако он ничего этого не говорит, потому что, конечно, это не так.
Я все еще просто идиотка.
Он поворачивается и уходит от меня, даже не удостоив меня последним взглядом.
ГЛАВА 7.
– ЭТИ ПРИДУРКИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛЕДЯТ ДА НАМИ?
В голосе Лони звучит такая ярость, что я не могу сдержать улыбку. Я оглядываюсь через плечо и вижу офицера Майерса и еще одного офицера полиции кампуса, задержавшихся не слишком далеко позади нас. Они притворяются, что не следят за мной, но они явно не совсем эксперты в том, чтобы оставаться незамеченными.
Я заметила с тех пор, как вернулся в Ангелвью, что вокруг меня, похоже, довольно постоянно присутствует полиция кампуса.
Когда я вчера впервые вернулась в кампус, офицер ждал у главной двери здания общежития. Он сказал, что просто занимался обычной охраной, но я уже догадалась. Как и сейчас. Мейерс и его напарник следили за мной почти с того момента, как я вышла из своего здания на тротуар. Они ждали, когда я выйду, и я уверена, что они должны были незаметно следить за мной весь день.
Помимо моего нового полицейского эскорта кампуса, сегодня утром меня первым делом вызвали в административное здание, чтобы повидаться с директором Олдриджем по дерьмовым причинам, которые, как я знаю, он выдумал просто для того, чтобы иметь предлог присматривать за мной.
Несмотря на то, что Сэйнт подтвердил мое алиби, ясно, что все они все еще думают, что я могу быть виновна. Они наблюдают за мной, как будто ожидают, что я начну кричать “Дракари” и поджигать случайные здания, хотя у них нет доказательств того, что я сделала что-то не так, и источник пожара все еще расследуется.
Это чертовски расстраивает и, честно говоря, пугает. Вернуться в Ангелвью оказалось труднее, чем я ожидала.
Мало того, что администрация ясно дала понять, что они мне не доверяют, остальная часть школы действительно усилила свою игру, когда дело доходит до ненависти ко мне.
Этим утром кто – то оставил рисунок, на котором я вышибаю себе мозги на импровизированном мемориале перед D– залом. И что-то мне подсказывает, что это только начало дерьмового шоу.
– Я думаю, нам просто придется привыкнуть к ним, – бормочу я, снова переводя взгляд на Лони. Она выглядит взбешенной, ее челюсти сжаты, а карие глаза убийственны.
– Они не могут так с тобой обращаться, – шипит она, теребя подол своей клетчатой юбки. – Ты не разжигала тот пожар. У них нет ничего, чтобы повесить это на тебя. Они просто придурки.
Мне нравится, с какой готовностью она защищает меня.
Я испытывала такую преданность только со стороны Джеймса и Карли, так что я к этому не привыкла, но тем не менее я благодарна. Мне повезло, что Лони не отвернулась от меня полностью, когда я ушла на перерыв, не сказав ни слова. Я все еще чувствую себя невероятно виноватой из-за этого, но мы, кажется, в хороших отношениях друг с другом, так что это утешает.
– Я ценю твою защиту, – говорю я, игриво подталкивая ее плечом, хотя в том, как у меня скрутило живот, нет ничего успокаивающего. – К сожалению, я не думаю, что мы можем что-то с этим поделать. Просто нужно ухмыльнуться и потерпеть это пока. Им станет скучно, и в конце концов они отстанут.
Да, это похоже на ложь века .
– Но, Мэллори, ты не должна была ...
Я качаю головой и обрываю ее.
– Нет смысла переживать из-за этого. Давай просто сосредоточимся на том, чтобы закончить этот семестр, хорошо?
Она хмурится, и я знаю, что она хочет продвинуть этот вопрос дальше. Однако после мгновения изучения моего лица она вздыхает с чувством поражения и мотает головой из стороны в сторону.
– Отлично. Хорошо. Если ты просто хочешь, чтобы все прошло само по себе, мы можем позволить этому пройти само по себе, но ты должна сказать Карли. Тебе не следует мириться с тем, что они преследуют тебя по кампусу.
Я обнимаю ее сбоку.
– Большое вам спасибо. Я знаю, что то, что ты мне уступила, очень болезненно для тебя
– Тебе лучше посчитать свои благословения, девочка.
Я смеюсь, когда мы некоторое время продолжаем, а затем расходимся, чтобы отправиться на наши соответствующие первые занятия.
К счастью, мы недолго будем в разлуке. Мы на третьем уроке в одном классе, Статистика, вместе с Генри. Это будет кульминацией моего дня, и я имею в виду это буквально.
Я не с нетерпением жду остальных трех курсов. Когда я вхожу в свое здание и иду по коридору к своему классу, я избегаю встречаться с кем-либо взглядом и смотрю прямо перед собой.
– Смотри, шлюха подожжет тебя, если ты ее тронешь.
– Вы слышали, что она также угрожала убить директора Олдриджа?
– Она не должна была возвращаться, но из того, что я слышал, приемная мама этой сучки угрожала подать в суд, если школа ей не разрешит.
– Типичная сука из социального обеспечения. Они судятся за все.
Я все еще слышу шепот, все еще чувствую взгляды, но я блокирую их, как могу. Мне нужно будет преуспеть в этом, если я когда-нибудь собираюсь закончить этот семестр. Однако я чертовски решительно настроена это сделать. Чтобы закончить и выяснить, кто оставил мне эту фотографию и записку.
Это главная причина, по которой я вернулась сюда. Я должна знать, почему Дженн никогда не упоминала Ангелвью.
Я вернулась в эту адскую дыру только для того, чтобы понять это.
В этот момент я вхожу в Освещенную Окружающую среду и, спотыкаясь, останавливаюсь. Мои глаза расширяются, и я не могу поверить в то, что вижу.
Нет, нет, жизнь не может быть такой жестокой.
Сэйнт, Лиам и Гейб все сидят в дальнем конце комнаты, их внимание сосредоточено на чем-то, что Гейб показывает им на своем телефоне.
Они все в этом классе.
Все они.
Какого хрена?
В какой кошмар я только что попала?
Три пары глаз: стальные голубые, карие и зеленые, поворачиваются в мою сторону, как будто их тянет ко мне, и я ничего не могу сделать, кроме как застыть в дверном проеме, как чертов манекен.
Взгляд Сэйнта ледяной, и он хмурится, прежде чем быстро отвести взгляд от меня. Он, наверное, думает, что я исчезну, если он будет игнорировать меня достаточно долго. Брови Лиама нахмурены, похоже, от какого-то беспокойства, а Гейб, похоже, на грани приступа смеха, как будто вся эта ситуация чертовски забавна.
Кто-то толкает меня в спину, и я, спотыкаясь, иду вперед, выходя из оцепенения.
Наклонив голову, я спешу в противоположный конец комнаты, как и они, чтобы занять первое свободное место, которое я нахожу. Я стараюсь не смотреть в их сторону, но чувствую на себе их взгляды.
Как это произошло?
Почему это должно было произойти?
Неужели мне просто так чертовски повезло в этом мире?
Это только один урок, говорю я себе. Только один. Я могу пережить один гребаный урок со всеми тремя из них.
Насколько это может быть ужасно на самом деле?
Чертовски ужасно, как выясняется.
Сэйнт, Лиам и Гейб не только учатся в моем первом классе, Сэйнт и Лиам также учатся на моем курсе экологии.
К счастью, мне дают отсрочку на третьем уроке, когда я с Лони и Генри занимаюсь статистикой. Я быстро рассказываю Лони о том, как прошел остаток моего дня, и она выглядит соответственно шокированной.
– Тебе повезло больше всех на свете, – говорит она, повторяя одну из моих собственных мыслей.
– Я знаю, – шиплю я в ответ. – Один из них был бы достаточно плох, но все трое? Просто убей меня сейчас и положи конец моим страданиям.
Лони бьет меня по руке так сильно, что мне становится больно.
– Выше голову, Мэл. Ты уже имела дело с этими тремя раньше. Теперь ты сможешь с ними справиться. Кроме того, никто из учителей не позволит им связываться с тобой в классе.
Я полагаю, она в чем-то права.
Я прокручиваю эту мысль в голове снова и снова, направляясь на свой четвертый урок, который является последним обычным занятием моего дня, не считая самостоятельной учебы, но мой желудок скручивается в узел. Мой последний урок сегодня – история.
Класс Дилана.
Внезапно, застрять с тремя богами на весь день кажется не такой уж плохой сделкой, по сравнению с крушением поезда, которое, я уверена, будет рядом с Диланом. Когда я увидела его имя, напечатанное четкими черными буквами в моем расписании, я, по общему признанию, испугалась, но убедила себя, что смогу это исправить. Что я могу перейти в другой класс. Но когда миссис Уилмер ответила мне по электронной почте, сообщив, что больше невозможно вносить коррективы в мое расписание, я чуть было снова не передумала и не сбежала обратно в Джорджию.
Но я не могу убежать.
Не сейчас.
Не после всей моей бравады и упрямства. Я была бы худшим видом трусихи, и я не собираюсь доставлять ни одному из здешних придурков удовольствие видеть меня в таком свете.
Дилан-учитель. Я студентка. Он ничего не сделает мне прямо, иначе рискнет раскрыть наше прошлое. Я не та, кто столкнется с ужасными последствиями, если наша близость станет достоянием общественности.
Эта мысль немного успокаивает меня.
Затем я вхожу в класс, и все чувство спокойствия, которого мне удалось достичь, исчезает в мгновение ока.
Три бога вернулись, и на этот раз с ними бешеная фанатка.
Лорен.
Она сидит в ряду позади них, уставившись на свой телефон со скучающим выражением на лице, пока до неё не доходит, что я вошла в класс. Затем ее рот расплывается в самой злобной ухмылке, которую я когда-либо видела. У меня нет никаких сомнений в том, что эта девушка-сатана, просто основываясь на одной этой улыбке, и я только что попала в ад.
