Текст книги "Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев"
Автор книги: Э. Рикман
Соавторы: Т. Филимонова,Ю. Иванова,С. Токарев,Л. Покровская,Н. Листова,С. Серов,Т. Златковская
Жанр:
Культурология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Оставим, однако, все это в стороне займемся только календарными гаданиями, входящими в практику праздничных и сезонных обрядов.
Гадания очень разнообразны, более разнообразны, чем рассмотренные выше приметы. Хотя они и приурочены по большей части к тем же точкам календаря, но связаны с более широким кругом вопросов. Сами способы гаданий также гораздо более пестры и разнохарактерны, чем довольно монотонные наблюдения примет.
Но, как это ни странно, рассмотрение типов, форм и разновидностей гаданий проще, чем примет. Быть может, потому, что здесь нет надобности искать какой-то основы в реальной действительности. Основа, правда, есть, и она всегда одна и та же: настоятельная потребность – и объективная, и психологическая – знать что-то о предстоящих событиях, близко затрагивающих интересы человека. Но эта потребность удовлетворяется лишь воображаемым, а не действительным способом.
Гадания можно классифицировать так: 1) по времени (к каким дням приурочены); 2) по цели (о чем гадают); 3) по способу.
Первый пункт не представляет никаких трудностей. Не забудем, что нас здесь интересуют только календарные гадания. Сразу же можно видеть, что они вписываются в те же узловые моменты сельскохозяйственного года, к которым в большинстве случаев приурочены приметы и особенно народные календарные праздники. Гадают больше всего зимой, точнее, с поздней осени, с мартынова, андреева дня, на святки, а также весной, начиная с масленицы-карнавала, последней недели поста и вплоть до начала лета, до троицына и иванова дня. На рождество, Новый год, крещение гадания занимали одно из самых видных мест в традиционном ритуале.
Почему обычай гадания привязан больше к холодному времени года? Потому, что это – время подготовки сельскохозяйственных работ, время, когда и приметы, и гадания призваны как-то ответить на естественное желание земледельца угадать сроки посева и перспективы урожая. Летом же и осенью надо убирать урожай, а не гадать о нем.
А почему именно на святки и на Новый год падает большинство гаданий? По закону «инициальной магии» – «магии первого дня». Более точно было бы называть новогодние гадания «мантикой первого дня»: начало какого-то отрезка времени (года) бросает некий свет на весь этот этап, т. е. на весь начинающийся год. Конечно, те или иные приемы гадания применялись и в другие, более или менее знаменательные даты года.
Не так трудно разобраться и в вопросе о целях гаданий. Первичная и, надо думать, древнейшая цель – та же, что и в приметах: узнать погоду. Но, конечно, не на день или на два вперед, а на предстоящий сезон, на весну и лето. Но эта ближайшая цель подчинена другой, более существенной: узнать, какой будет урожай хлеба, овощей, льна, винограда.
В некоторых случаях мы встречаем в кристально чистом виде гадание о погоде на предстоящий год. Так, во многих странах Европы это делалось так: разрезали луковицу (или половинку луковицы) на 12 долек, называя каждую дольку именем одного из месяцев, от января до декабря; дольки посыпали солью и оставляли на ночь. На утро смотрели, на какой дольке соль намокла, на какой осталась сухой; соответственные месяцы будут сырыми или сухими.[139]139
Зимние праздники, с. 48, 215, 292 и др.
[Закрыть]
А вот один из примеров гадания непосредственно об урожае. У финнов был обычай под Новый год устилать пол жилья соломой, затем подбрасывать ее вверх; если стебли соломы зацеплялись за выступающие жерди перекрытия, то надо ожидать хороший урожай, если вся солома падала вниз, – неурожай.[140]140
Там же, с. 133.
[Закрыть]
Гадали и об общем благополучии семьи в наступающем году. Гадали о каждом члене семьи в отдельности – что его ждет? Неблагоприятный исход гадания мог означать болезнь, даже смерть данного лица.
Самый частый предмет гаданий святочно-новогодних, весенних, летних – это гадание девушек о замужестве. Об этом обычае говорится во всех этнографических описаниях любого народа. Гадали о том, суждено ли девушке вообще выйти замуж в ближайшее время, в наступающем году? Кто будет суженым? Из какой стороны он появится? Богатый или бедный? Кто он по профессии?
Чем объясняется такое обилие сообщений о девичьих гаданиях? Конечно, социальными условиями. Сложившийся в странах Европы патриархальный семейный строй лишал женщину всякой самостоятельности в вопросах заключения брака и создания семьи. Эту законнейшую человеческую потребность, законнейшее желание иметь мужа и детей женщина не могла удовлетворить при помощи каких-либо активных действий. Девушка не имела права искать себе жениха: это было строго запрещено обычаем, под страхом всеобщих насмешек. Если девушка красива собой, если она богата, имеет приданое, – ей не приходится долго ждать женихов. А если этих преимуществ у нее нет и на «ярмарке невест» ее оттесняли соперницы, ей не оставалось ничего другого, как ждать, мечтать о женихе и… гадать.
Наряду с гаданиями девушек о замужестве практиковались и гадания парней о невесте. Но об этом сообщений гораздо меньше. Видимо, обычай мужских гаданий был распространен меньше, и значение его было намного слабее. Немудрено. Деревенский (да и городской) парень, задумавший жениться, обычно легко мог это сделать. Ему оставалось, если только он не был уродом, калекой или очень бедным, выбрать невесту или же за него это делали родители. Гадать о невесте в большинстве случаев ему не было надобности.
Вопрос о социальной стороне обычая гадания вообще очень важен. Кто является субъектом мантических обрядов? Кто, собственно, гадает?
Все говорит за то, что в подавляющем большинстве случаев гадание о погоде, об урожае, о благополучии ведется от имени семьи, домохозяйства. Субъект гадания – семья. Если гадание ведется по более дифференцированной программе, каждый член семьи выступает отдельно – гадает о своей личной судьбе. Девушки, гадающие о замужестве, действуют каждая от себя.
Но любопытно, что в отдельных случаях видны следы древней общинной организации – коллективное гадание, один из пережитков режима сельской общины. В числе самых ярких примеров – болгарский обычай ладувания под Новый год. Девушки целой махалы (часть села, квартал) собирались вместе где-нибудь у источника, у колодца, на перекрестке, зачерпывали в полном молчании ведро воды («немая вода»), которой приписывали особую магическую силу. В это ведро каждая девушка бросала горсть овса, колечко или букетик со своей меткой. Маленькая девочка вынимала эти предметы по очереди, под пение особых обрядовых песен: слова песен относились к будущему мужу девушки, чье колечко вынуто. Затем девушки брали из ведра понемножку овса и клали себе под подушку в надежде, что приснится суженый.[141]141
Там же, с. 275–276.
[Закрыть]
Что касается самих способов гадания, то они так разнообразны, что с трудом поддаются систематизации. Есть, правда, давно описанные в литературе и хорошо известные на практике способы гадания, но они в большинстве своем не имеют никакого отношения к календарным обычаям и обрядам. Так, гадание по звездам (астрология) в средневековье составляло монополию особых специалистов – звездочетов, и оно никогда не практиковалось простыми людьми; гадание по руке (хиромантия) уже по одному тому не входило в календарную мантику, что у каждого человека линии рук всегда одни и те же; гадание на картах – повседневная практика по большей части тоже особых специалисток-гадалок, во всяком случае, это не календарный обычай; «античные» способы гадания – по полету птиц (орнитомантия), по внутренностям жертвенных животных, вопрошание духов умерших (некромантия) – тоже здесь не применяются.
Из описанных же в практике календарных (святочно-новогодних и др.) приемов гадания чаще всего встречаются: вынимание жребия, пускание на воду венков, гадание по застывающим жидкостям (воск, олово, свинец) прорастающим веткам, по брошенным наудачу ботинкам (куда упадет носком), по отражению в зеркале, по домашним птицам, клюющим зерно, по имени встречного прохожего, по сновидениям (онейромантия: специальный способ увидеть во сне суженого) и др. Установить какую-либо закономерность в выборе этих столь разнообразных гадальных приемов пока не удается. Даже простая систематика их весьма затруднительна.
Очень вероятно, что некоторые из перечисленных и иных приемов гадания восходят к незапамятной древности; другие могли сложиться в недавнее время. Но общий смысл их всегда один и тот же – предугадать будущее, притом в жизненно важных вопросах.
* * *
Гадания вместе с верой в приметы, видимо, составляют наиболее устойчивый стержень календарных обычаев и обрядов, особенно тех, которые приурочены к самым значительным моментам сельскохозяйственного года: к зимнему святочному циклу, к праздникам наступления весны, к дню летнего солнцестояния. Этот компонент сезонных праздников – древнейший или, если угодно, один из древнейших, но не в том смысле, что все другие компоненты праздников развились или сложились из этого первоначального ядра: утверждать подобное было бы грубым упрощенчеством и недопустимым эволюционистским схематизмом. К первоначальному стержню позже присоединились иные элементы, создавая в ходе истории все более и более сложный клубок традиционных обрядов и поверий.
Схема 2
Однако, продолжая существовать с древности вплоть до наших дней в составе праздничного ритуала святок, Нового года, масленицы, Ивана Купала, и пр., гадания уже давно начали терять свой первоначальный серьезный смысл. Гадать по традиции продолжают, но по-настоящему в это мало кто верит. В большинстве случаев новогодние «предсказания» превратились в простое развлечение, в своеобразную игру, часто в форме взаимного вышучивания и флирта для молодежи. Иначе говоря, обычай гаданий разделил судьбу большинства других традиционных обрядов и обычаев, когда-то имевших нешуточное значение, но давно его потерявших и превратившихся в простые праздничные развлечения и игры (схема 2).
ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКАЯ ОБРЯДНОСТЬ
Л. В. Покровская
Календарные обряды народов зарубежной Европы, сосредоточенные в циклах зимних, весенних и летне-осенних праздников – это обряды главным образом аграрные. Сохранившиеся в быту до начала XX в. и в трансформированном виде дожившие до наших дней, они представляют собой набор реликтовых явлений, сложившийся путем напластований религиозных представлений различных эпох; истоки их лежат в глубокой древности, в эпохе, когда с возникновением земледелия сложилось новое мировоззрение земледельца.
Земледельческая обрядность, аграрные культы для этнографов всегда представляли предмет особого интереса.
Впервые вопрос о том, как в земледелии через связанные с ним образы и мифы проявляется тайна возрождения растительности, был поставлен немецким фольклористом В. Маннхардтом. В основе обрядов и культов В. Маннхардт видел поверье, согласно которому человек живет в растении, имеющем, как и все в природе, душу. Маннхардт считал, что низшая мифология, т. е. олицетворение духов растительности, феи, гении, духи, легла в основу мифологии, представленной высшими божествами. И именно низшая мифология обнаружила поразительную живучесть, ее реликты сохранились в земледельческой обрядности европейских народов.[142]142
Mannhardt W. Wald– und Feldkulte. Berlin, 1862.
[Закрыть]
Видный английский ученый Дж. Фрэзер, опираясь на материалы Маннхардта, воссоздал картину древней аграрной религии, показал динамику ее развития, подчеркнул роль античных культов как промежуточного звена различных стадий развития культуры; с помощью сравнительно-исторического метода он показал связь между первобытной мифологией и ритуалом и земледельческой обрядностью европейских народов, дожившей до наших дней.[143]143
Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1980.
[Закрыть]
С тех пор по интересующему нас сюжету накопилась обширная литература. По-видимому, нет в земледельческой обрядности элементов, не получивших толкований, подчас самых противоречивых.[144]144
Подробнее см. статью С. А. Токарева «История изучения календарных обычаев и поверий» в настоящем издании.
[Закрыть]
Благодаря исследованиям семантики народной культуры, к которым в последние десятилетия обратились советские ученые, представители различных научных дисциплин – лингвистики, археологии, этнографии – открылись новые возможности дешифровки архаической символики в искусстве и мировоззрении, новые возможности проникновения к истокам земледельческой обрядности.
Так, исследования Б. А. Рыбакова, посвященные славянскому язычеству,[145]145
Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981.
[Закрыть] его концепция язычества, применимая, как справедливо подчеркивает С. А. Арутюнов,[146]146
Арутюнов С. А. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян (рецензия). – СЭ, 1982, № 4.
[Закрыть] к обширному европейско-индосредиземноморскому региону, позволили Б. А. Рыбакову определить хронологические рамки появления отчасти иллюзорных, отчасти основанных на рациональном опыте представлений о мире и о силах природы, им управляющих. Глубина человеческой памяти, как показали эти исследования, исчисляется десятками тысячелетий, она сохранила в обрядах и народном творчестве наряду с символами эпохи энеолита, эпохи трипольской земледельческой культуры символы палеолитической и мезолитической эпох.
Важным источником для изучения идеологии раннеземледельческих племен послужили женские статуэтки, изобиловавшие в археологических культурах на обширной территории от Франции до Сибири еще в эпоху палеолита, а в период расцвета раннеземледельческих цивилизаций получившие многократно большее распространение.
Как показали многочисленные исследования, обобщенные С. Н. Бибиковым, и проведенный последним ретроспективный анализ с привлечением этнографических материалов, в этих женских изображениях нашла отражение идея плодородия, они служат одним из ранних памятников культа плодородия, от них идут истоки символического значения женского образа, которое сохраняется в доживших до наших дней обрядовых действиях земледельцев.[147]147
Бибиков С. Н. Поселение Лука-Врублевецкая. – В кн.: Материалы и исследования по археологии СССР. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1953, № 38, с. 193–275.
[Закрыть]
Идея плодородия также присутствовала в мировоззрении охотников, рыболовов и собирателей, людей более ранних эпох развития. И археологические свидетельства, и этнографические наблюдения дают многочисленные примеры того, как племена, стоявшие на ранней стадии развития, использовали магические приемы и совершали обрядовые действия, стремясь воздействовать на способность промыслового животного к размножению.[148]148
Токарев С. А. Ранние формы религии. М.: Наука, 1964.
[Закрыть] Аналогичные черты палеолитических и энеолитических статуэток отражают один и тот же круг идей, складывавшихся в эпоху, когда духовная деятельность людей непосредственно вплеталась в материальную жизнь общества.
С началом земледелия значительно расширились наблюдения людей над природой. Развитие земледелия вызвало потребность в более глубоком, чем в предшествующие эпохи, осознании сезонных изменений в природе. Ритм жизни оказался еще в большей зависимости от чередования времен года и производственных циклов, урожай – в прямой зависимости от капризов природы, от воздействия природных стихий. Трудности, с которыми сталкивался человек, осваивая природу, побуждали его к поискам новых причинно-следственных связей, что привело к глубокому перелому в его мировоззрении. Представления о возможности земли плодоносить, о силах, вызывающих регулярное появление злаков и плодов, о способах воздействия на эти силы сочетались неразрывно с целой системой магических действий и жертвенным ритуалом.[149]149
Путилов Б. Н. Миф – обряд – песня Новой Гвинеи. М.: Наука, 1980, с. 303–308.
[Закрыть]
Новая идеология обрела и новую форму выражения, свойственную ей символику, особенно полно представленную в пластике и расписной керамике эпохи энеолита. Если в пластике наиболее полно отразилась символика женского образа, то расшифрованная в значительной мере роспись бытовых сосудов дала картину сложного комплекса космогонических представлений и мифологических образов.
Стержневой идеей мировоззрения древнего земледельца стала идея плодородия. Древние земледельцы, олицетворявшие землю как стихию плодородия, отождествляли родящую землю с женщиной, дарящей новую жизнь. Именно женщина воспринималась как носительница идеи бессменного круговорота жизни. Женщина, символизирующая землю, должна была зачать, чтобы земля могла плодоносить. Сексуальные отношения в древнем земледельческом обществе были моделью, по аналогии с которой осознавались природные связи. Наглядное свидетельство этих представлений – обрядовая практика племен и народов, стоявших на низших ступенях исторического развития, иллюстрируемая широчайшим этнографическим материалом, а также эротическая символика, изобилующая в орнаменте знеолитической росписи и дошедшая в образцах народного творчества до наших дней.[150]150
Фрэзер Дж. Золотая ветвь; Рыбаков Б. А. Космогония и мифология земледельцев энеолита. – СА, 1965, № 1/2; Возникновение и развитие земледелия. М.: Наука, 1967, с. 153; Бибиков С. Н. Культовые изображения раннеземледельческих племен Юго-Восточной Европы. – СА, 1951, № 15, с. 135.
[Закрыть] Аграрная предназначенность многих эротических обрядов со всей очевидностью проступает и в календарных праздниках современных европейских народов, хотя мотивировка этих обрядов обычно забыта.
Древнейшим символом плодородия было и зерно. Плодоносящая сила зерна, таившего в себе секрет произрастания и соответственно тайну круговорота жизни, диалектическую триаду «жизнь – смерть – жизнь», вызвала представления о его сакральных свойствах.
Культовое применение зерна в эпоху неолита и энеолита подтверждено многими археологическими находками: это – зерно или глиняные муляжи зерен, обнаруженные в культовых местах и у жертвенников. О культовом назначении глиняных муляжей, изготовлявшихся, вероятно, для испрашивания урожая, говорил тот факт, что глина для них замешивалась на мучном растворе, для которого использовали зерна именно тех культур, которые возделывались в том или ином регионе.
Глиняные женские статуэтки с примесью зерен в составе глины, относящиеся к раннему этапу трипольской культуры, также принято рассматривать как ритуальный символ, применявшийся в заклинательных земледельческих обрядах той эпохи.
В этих обрядах, подчиненных, по заключению Б. А. Рыбакова, двум основным целям – испрашиванию влаги и стремлению усилить плодоносную силу зерен, применялись и ритуальные сосуды, представлявшие группу женских фигур, возносящих к небу чашу, или женские статуэтки с признаками беременности, с оттисками зерен на животе.
Особенно напряженно-драматический характер носили обряды, обращенные к космическим силам, природным стихиям. Зависимость благополучия от дождя, солнца, засухи и тому подобных явлений выразилась в том, что в символику вошли такие элементы, как огонь и вода. Женский образ отождествлялся и с этими космическими силами. Дождь в первобытных верованиях уподоблялся молоку, источником которого считались женская грудь и коровье вымя. Мотив женской груди, как показывает археология, – один из наиболее часто встречающихся элементов орнамента во множестве земледельческих культур Европы от неолита до бронзового века. В женском образе виделось первобытному земледельцу и солнце.
Солнце, луна, дождь, растения – все это отразилось в символических знаках, столь характерных для орнаментики этих эпох. До наших дней растения сохранили в обрядности значение символа жизни, плодородия. От заключительных обрядов раннеземледельческой эпохи тянется нить к почитанию стихий, сохранившемуся в земледельческой обрядности.
От эпохи раннеземледельческих обществ в мировоззрении земледельцев сохранились представления о взаимосвязанности загробного мира с миром живых, идея зависимости благополучия, здоровья, успехов в хозяйственной деятельности, т. е. плодородия в целом, от воздействия мира умерших.
Бибиков приводит ряд археологических свидетельств, подтверждающих эту взаимосвязь. Таков пример оссуария (Пянджикент, VII в. н. э.), на крышке которого изображена сидящая женщина со сложенными под грудью руками. В этой скульптуре С. Н. Бибиков видит образ богини плодородия, широко распространенный в раннеземледельческих обществах южных областей Старого Света. Второй пример: женские фигурки, которые клали в могилы (обнаружены во многих археологических памятниках). Идея плодородия диктовала, несомненно, и обычай класть в гроб умерших яйца, что засвидетельствовано было при археологических находках у предков немцев.[151]151
Andree R. Braunschweiger Volkskunde. Braunschweig, 1901. Цит. по: Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М.: Наука, 1973 (далее – Весенние праздники), с. 153.
[Закрыть] (Яйцо, заключающее в себе новую жизнь, представлялось древнему человеку источником мироздания, оно широко применяется до сих пор в земледельческой обрядности как символ плодородия.)
Сложность и взаимное переплетение представлений, касавшихся смерти, судьбы умерших и их взаимоотношений с миром живых, характерны для идеологии народов, находящихся на разных ступенях исторического развития. Несмотря на противоречивость этих представлений, в ритуалах плодородия народов раннеземледельческой эпохи, наблюдаемых этнографами, неизменно прослеживается вера в продуктивную связь с землей мира умерших, будь то духи умерших, родовые, тотемические, мифологические предки.[152]152
Путилов Б. Н. Миф – обряд – песня…, с. 105, 116, 117, 275–289.
[Закрыть]
О большом значении подобных представлений в мировоззрении народов античного времени пишет А. В. Богаевский, опираясь на археологический материал и тексты древних авторов.[153]153
Богаевский Б. Л. Земледельческая религия Афин. Пг., 1916, т. 1, с. 31.
[Закрыть]
Французский исследователь А. Вараньяк, обращаясь к этому сюжету, подчеркивал, что связи между миром живых и миром мертвых в обществах, которые ставили свое существование в зависимость от этих связей, обычно регулировались календарными обрядами.[154]154
Varagnac A. Civilisation traditionnelle et genres de vie. Paris, 1948, p. 248.
[Закрыть]
При изучении сюжета о связи загробного мира с благом плодородия нельзя обойти вниманием концепцию Н. Н. Велецкой, приводящей систему доказательств того, что на раннем этапе развития религиозных воззрений существовал ритуал отправления посланцев на «тот свет», ритуал, понимавшийся как необходимое условие ожидаемого плодородия земли и устойчивого благополучия общества. Н. Н. Велецкая разделяет концепцию В. Я. Проппа о том, что особенности аграрных праздников во многом определены культом предков.[155]155
Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963; Велецкая Н. Н. Языческая символика славянских языческих ритуалов. М.: Наука, 1978; Басилов В. Н., Аникин В. Н. Новое в исследовании древнейших ритуалов… (О книге Н. Н. Велецкой. Языческая символика… (рецензия). СЭ, 1980, № 4.
[Закрыть]
Рассматривая реликты этих представлений в земледельческой обрядности европейских народов, нельзя не учитывать относительность каких-либо обобщений, имея в виду, что восприятие европейского человека отражает качественно новый уровень мыслительных категорий.
Одним из магических актов заклинания плодородия в ритуалах древних земледельцев был смех. Фольклорный, обрядовый, мифологический материал позволили В. Я. Проппу очень убедительно показать ритуальный, земледельческий характер смеха.[156]156
Пропп В. Я. Ритуальный смех в фольклоре: по поводу сказки о Несмеяне. – В кн.: Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М.: Наука, 1976, с. 174–204.
[Закрыть] Смех в представлении древних был одним из способов создания и воссоздания жизни. Мышление первобытного человека знало и запрет смеха, и принуждение к смеху; смеху приписывалась возможность не только сопровождать жизнь, но и вызывать ее. В. Я. Пропп иллюстрирует свои выводы множеством примеров: древние охотники смеялись после поимки зверя – ради возрождения убитого зверя и вторичной его поимки; смеялись, чтобы вызвать беременность и во время родов; в греко-египетском трактате о создании мира говорится: «Семь раз рассмеялся бог, и родилось семеро охватывающих мир богов». Естественно, что в земледельческих обществах жизнь растительности стала связываться со смехом. Солнце, от которого зависит жизнь растительности, также ассоциируется со смехом. Цветы в сказочных сюжетах расцветают от улыбки женщины.
Смех играет нередко ритуальную роль в обрядовых действиях, сопровождающих календарные праздники. В них присутствует и нечто, выполняющее ту же функцию, что и пение непристойных песен, эсхрология (ритуальное сквернословие), жесты обнажения. О ритуальной роли земледельческого сквернословия, земледельческого заголения в античной обрядности выразительные примеры мы найдем у Б. Л. Богаевского. Этот сюжет отражен особенно ярко М. М. Бахтиным при характеристике карнавальной культуры средневековья.[157]157
Богаевский Б. Л. Земледельческая религия Афин, с. 57; Бахтин М. М. Творчество Ф. Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965.
[Закрыть]
Носителями идеи плодородия и цикличности в природе в представлениях древних земледельцев выступали и животные: бык, коза, свинья, лошадь и др. Домашние животные, роль которых в жизни земледельцев была очень велика, уже на ранних стадиях развития религиозных представлений выступали как сакральные существа. Об этом свидетельствуют археологические находки зооморфных фигурок возле жертвенников в местах культовых отправлений. Общеизвестна их роль в мифологии.[158]158
Топоров В. П. Животные. – В кн.: Мифы народов мира. М., 1980, т. 1, с. 440.
[Закрыть]
Примеры подобных представлений дает античная мифология. Свинья как особенно плодовитое животное играла большую роль в культе Деметры. В жертву Деметре приносили поросят; их мясо отдавали жрецу, совершавшему ритуальную вспашку: мясо клали на алтарь, смешивали с зерном и опускали в борозду.[159]159
Богаевский Б. Л. Земледельческая религия…, с. 185.
[Закрыть]
Античная мифология дает выразительные примеры символизации идеи плодородия. В мифологическом мышлении плодородие земли не мыслится вне представления о неизбежной смерти растительного мира, без которой невозможно его возрождение во всей полноте жизненных сил. Эта идея, выраженная в мифах об умирающем и воскресающем боге как символе умирания и возрождения природы, плодородия, находит соответствия и в архаических обществах, и в более поздних культурах; отзвуки ее проявляются и в земледельческой обрядности европейских народов. Мифам об умирающих и воскресающих богах свойственна, как правило, природная земледельческая семантика. Этим богам, выступающим в качестве культурных героев, приписывалась заслуга обучения людей земледелию и скотоводству. В мифах об Адонисе, Аттисе, Деметре и Персефоне мы видим, как смерть или уход бога вызывает неурожай, засуху, голод и как пробуждается природа при его появлении. Другой пример символики, отражающей возрождение плодородия через смерть, – это гранатовое зернышко – символ плодородия, владельцем которого является бог смерти (миф о Деметре и Персефоне). В созданной Д. Фрэзером картине древней аграрной религии, отражающей различные стадии ее развития, идея умирания или умерщвления ради плодородия, ради воскресения раскрыта на множестве примеров из обрядовой практики и мифологии разных народов мира.[160]160
Фрэзер Дж. Золотая ветвь, с. 402–442.
[Закрыть]
Античные культы – это одна из наиболее известных читателям форм аграрных культов, свойственных развитым земледельческим обществам. В науке принято считать, что аграрные культы сложились как форма земледельческой религии, характерная для определенного этапа общественной жизни, а именно сельской общины.[161]161
Токарев С. А. Ранние формы религии, с. 378–392.
[Закрыть] Консерватизм общинной жизни, длительное сохранение общинных традиций в пережиточной форме у многих народов Европы в значительной мере способствовали живучести религиозных представлений, проявлявшихся в различных формах земледельческой обрядности.
Основной идеей, пронизывающей земледельческую обрядность в календарных праздниках XIX–XX вв., остается идея плодородия, которая принимает разные формы выражения в зависимости от сезона. Несмотря на историческое изменение форм, а порой и содержания обрядов, во многих из них забота об интересах хозяйства и благополучии семьи выражена очень наглядно.
Основную мировоззренческую идею обрядности выражают общие элементы, общие ритуальные действия, составляющие слагаемые каждого праздника, но применяемые в различных сочетаниях. Эти слагаемые являются, как правило, древнейшими символами плодородия либо приемами, разумеется ирреальными, его достижения.
Наряду с приметами о погоде и урожае, гаданиями, откровенно магическими приемами вызывания плодородия в обрядовых действиях европейских земледельцев выявляются следы почитания духов (одних духов задабривали, приносили им жертвы, против других применяли обереги), почитания умерших, предков-покровителей, природных стихий, божеств плодородия. В христианских формах обрядности божества выступали уже под именами различных святых, дни их приурочены по большей части к датам древних языческих празднеств.
Цикличность в совершении обрядовых действий, родившаяся в древности, имеет в своей основе глубокие знания, опыт конкретной хозяйственной деятельности, о чем можно судить по результатам дешифровки древнейших календарей, и в частности календаря на глиняном сосуде IV в. н. э. из с. Ромашек (Киевская обл.).[162]162
Рыбаков Б. А. Календарь IV в. из земли полян. – СА, 1962, № 4.
[Закрыть] О тесной связи аграрной магии с глубоким знанием природы свидетельствуют и многочисленные этнографические наблюдения.
Зимние, весенние и летние-осенние праздники – это циклы обрядов, отвечающие датам солнцеворота и этапам сельскохозяйственных работ. В зимних праздниках основное место занимают обряды заклинания плодородия в самом широком понимании этого слова, заклинания на весь год, все 12 месяцев, что очевидно из сакрального значения числа 12 в приметах и гаданиях, совершаемых в этот период.[163]163
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. М.: Наука, 1973 (далее – Зимние праздники), с. 48, 184, 215, 292 и т. д.
[Закрыть] Весенние праздники приурочены к пробуждению природы, подготовке и проведению полевых работ. Летне-осенние обряды и праздники подчинены охране посевов и сбору урожая.
* * *
Основной набор ритуальных действ и магических приемов зимнего цикла (так же, как и других циклов) сосредоточивается в его кульминационные моменты – рождество, Новый год и крещение (или день трех королей у католиков), а также распределяется по отдельным дням на протяжении всего периода, которые ныне обозначаются как дни святых. Именно к этим дням и был приурочен максимум примет о погоде и урожае. Французы, например, ко дню св. Мартина заканчивали посев озимых, удобряли почву, закрепляли этот обычай в поговорке: «Если хочешь получить урожай, сей хлеб на св. Мартена». Важной вехой в ритме сельскохозяйственных работ был у них день св. Катерины – 25 ноября (поговорка: «На св. Катерину каждая веточка пускает корень»).
Поверия и обычаи аграрного значения были связаны с другими святыми: св. Луция или Лючия, св. Анастасия, св. Анна, св. Андрей, св. Василий, св. Варвара. В Болгарии, например, день св. Варвары (4 декабря) – важный аграрный праздник зимнего календаря. Как подательница плодородия св. Варвара выступала, по-видимому, у многих народов Европы, но постепенно она приобрела новые функции (покровительницы горняков в Австрии, например, и др.), утратив прежнюю, основную. Но обычай загадывать о будущем урожае у многих народов остается приуроченным ко дню св. Варвары. В этот день ставят в воду веточку вишни или березы, чтобы они распустились к рождеству, либо насыпают в блюдце с водой зерна пшеницы, называемые «пшеницей св. Варвары», чтобы по зеленым всходам, которыми украсят рождественский стол, судить об урожае.
Проращивание зерен как прием гадания некогда был, видимо, одним из важных ритуальных действий, применявшихся у народов разных широт, в целях достижения плодородия. Характерен в данном случае пример, отмеченный Г. П. Снесаревым у народов Средней Азии, где был обычай проращивать зерна для приготовления ритуального кушания – сумаляка. Иногда это блюдо готовилось специально в дни посева зерновых.[164]164
Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М.: Наука, 1960, с. 212.
[Закрыть]
Гадания, являясь пассивной формой обряда, переплетаются со многими его активными формами, особое место среди которых приобретали обряды, имевшие значение почина, так называемая магия первого дня; эти обряды носили заклинательный характер.
В первый день совершали то, что имело воздействие на весь последующий период. В частности, старались поесть не просто обильно и сытно, но и съесть ритуальные блюда, которым придавали особый смысл, – совершить ритуальную трапезу: сама по себе она была тоже актом заклинания будущего изобилия. Среди ритуальных блюд непременно присутствуют блюда из зерна, часто сваренные из нераздробленных зерен пшеницы, обрядовый хлеб и печенье, орехи, каштаны, бобы, свиная голова и колбасы. Аграрно-магический смысл этой традиции выражается как в самом изобилии блюд, так и в символике плодородия.[165]165
Подробнее см.: Н. М. Листова. «Пища в обрядах и повериях» в настоящей книге.
[Закрыть]
