Текст книги "Темные Дни (ЛП)"
Автор книги: Джус Аккардо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Джус Аккардо
Темные Дни
ГЛАВА 1
Трудно разозлить мою маму, но мне удалось сделать именно это – я её разозлила. Великое время. На самом деле, я не могу вспомнить последний раз, когда я так выводила её из себя.
Мое наказание было довольно тяжелым и совершенно не соответствовало преступлению. По крайней мере, таково было моё мнение. Меня заслали уладить дело с клиентом. Не просто с любым клиентом, а клиентом из Леджеса – Пенанс, из маленького собственного Беверли Хиллз в Нью-Йорке.
На пороге роскошного викторианского дома я услышала, как отстойный дверной звонок сообщил о моем присутствии, оптимистичная версия Бетховена «К Элизе». Он был достаточно громким, чтобы заглушить мой айпод. Христа ради. Все было настолько плохо, чтобы использовать работу величайшего композитора нашего времени в качестве дверного звонка, они должны были добавить басы и тарелки тоже?
Я выключила айпод и вытащила наушники из моих ушей. Через несколько минут дверь открылась, меня встретила пожилая женщина, которая носила бикини с леопардовым принтом, шлепанцы со стразами и огромные солнцезащитные очки. Господи. Что заставило этих людей тратить деньги на это барахло? Ценник за очки, вероятно, был с трехзначными цифрами, но они были похожи на то, что вы можете увидеть в магазине все за доллар.
– Я Джесси из Агентства Даркер. Они прислали меня разобраться с вашей проблемой.
Женщина опустила очки и несколько раз моргнула.
– Ты всего лишь ребенок, – сказала она, наконец. – Что ты можешь сделать?
Мне должно было быть обидно, но это была ежедневная песня.
– Я обещаю, я подготовлена, чтобы справиться с этим вопросом.
Не то, чтобы я знала, в чем была проблема. Мама забыла сказать мне. Если она послала меня в одиночку, то, скорее всего, проблема была простенькой, что будет адски скучно.
Женщина пожала плечами и распахнула дверь. Очевидно, мой возраст не был большой проблемой для неё так долго, что я смогла бы уже все сделать и уйти. Да. Это была я. Обычная добрая фея в кроссовках.
Я последовала за ней по дому, стараясь ничего не трогать. Обстановка была такой же броской, как эта женщина. Диван с принтом зебра, леопардовые ковры – люди из организации «За правильное обращение с животными» коронуют это своей целью – и очень жуткая статуя Будды с четырьмя ногами, полностью покрытая стразами. А может это бриллианты. С этими людьми, кто знает?
Когда мы добрались до задней двери, она остановилась и помахала мне.
– Он позади. В бассейне.
– Он?
– Мой муж.
Я замерла.
– Ваш муж? Мадам, если это внутренний спор, полиция, вероятно, лучше подходит для борьбы с этим...
Женщина вышла вперед, прижав меня возмущенным взглядом. Скрестив руки на груди и сжав пальцы, она сказала:
– Я звонила в полицию. Они сказали мне, что я сошла с ума.
О, нет.
– Это не может быть мой муж, – продолжила она, голос переходил на небольшой писк. Яростно качая головой, она направилась к краю платформы и махнула пальцем в бассейн. – «Ваш муж умер неделю назад», сказали они.
О, черт возьми, нет.
Она сжала свой нос и топнула одетой в сланец ногой, она была похожа на избалованного пятилетнего ребенка.
– Он появился три дня назад, и я не могу от него избавиться.
Я сделала один шаг вперед и заглянула через край. В середине бассейна, под водой, был человек в темном костюме.
Я не могла в это поверить. Мама послала меня сюда, чтобы иметь дело с зомби. Чертовым зомби!
Должно быть, она очень рассердилась...
Это было глупо, серьезно, мое дело с зомби. Они, как правило, безвредны. Скорее раздражающие, чем что-либо еще. Все это о поедании мозгов и жажде плоти? Куча дерьма. Зомби плохо пахнут. Они жуткие, через них можно видеть вещи. Но жевать людей? Не их дело.
Было много других, кто делали это.
С раннего возраста, мама убедилась, что я знала, что в Голливуде все неправильно. Зомби не восстают из могилы, чтобы съедать мозги и заражать людей. Они были телесным проявлением умершего, её толкование, не моё. Они в основном появлялись в тех местах, где им было комфортно при жизни и оставались там. Случайное бульканье или мышечные подергивания, но в остальном ничего. Избавиться от них было просто. Немного кварцевого порошка и спичка делали свое дело.
Конечно, не тогда, когда они были под шестью футами воды в бассейне.
– Оплата обсуждалась с агентством? – спросила я, расшнуровывая свои кроссовки. Одна вещь, которую мама и я знали хорошо – получить деньги вперед. Это были не только платежи по кредитным картам и чеки. Нас кинули слишком много раз, чтобы все рассчитать.
Женщина кивнула и помахала чеком возле моего лица.
– Просто избавься от этой неприятной вещи, и это все твое.
Неприятной вещи? У неё и её мужа, должно быть, была эпическая любовь...
– Я не заслуживаю этого, – пробормотала я себе под нос. Сняв мои носки, я засунула их в ботинки, затем вытащила айпод из кармана и положила его на стол рядом с моим телефоном.
– Что это было? – спросила женщина. Она стояла в стороне, постукивая ногой.
Видимо, я не двигалась достаточно быстро.
– Ничего.
Это был явный случай наказания, не соответствующего преступлению. Все, что я сделала, это улизнула, чтобы сделать некоторые компрометирующие фотографии директора школы и его новой молодой подруги в баре свингеров за городом. Марси Дюбуа, девушка в моем математическом классе и дочка директора, заплатила мне пять сотен долларов, чтобы сделать это! Никто в здравом уме не откажется от таких легких пяти сотен баксов...
Видимо, я должна была.
У мамы не было никаких строгих правил со студенческой работой, что значило, что мне было запрещено принимать работу со стороны одноклассников. Дело даже не в деньгах. Ну, немного и в них, но это было также полу-личными. Другое «нет-нет» в книге мамы. Я получила задержание четыре раза на прошлой неделе за то, что опоздала на три минуты в класс. Три минуты! Кроме того, я не была поклонником мошенников. Если бы вы спросили меня, то я должна была получить рукопожатие и неограниченное количество шоколадного печенья за то, что сделала.
А не сырого зомби.
Присев на корточки на краю бассейна, я сунула ноги в прохладную воду, посылая рябь на поверхности. Зомби не двигался. Я затаила дыхание и погрузилась, сдерживая дрожь.
Связь с зомби была проблемой. Они не общаются. Попросить его красиво выйти из воды, чтобы я могла поджечь его, вероятно, не сработает. Я должна была вытащить его. Это означало, прикоснутся к нему. Мой желудок сжался, и я боролась с остатками тунца, которого съела ранее.
Я была профессионалом, черт возьми. Я могла сделать это, не выплевывая свое печенье или своего тунца.
Я погрузилась с головой под воду и нырнула на дно бассейна. Протянув руку, я ткнула плечо штуки. Ничего. Схватив его под обе руки, я оттолкнулась от дна и поплыла на поверхность. Когда моя голова оказалась над водой, я чуть не задохнулась от запаха. Воздух вонял, как протухшая месяц назад курица в лучах летнего солнца, смешивающаяся с гниющим сбитым на дороге зверьком. Острый и способный вызывать рвоту одним дуновением. Тунец попытался появиться наружу, но я снова проглотила его обратно и направилась к краю.
Когда я подплыла туда, то поместила обе ноги на верхней ступеньке и вытащила зомби из воды. Он не оказал сопротивления, восстанавливая себя, как только мы оказались на твердой земле.
Пока все шло хорошо.
Схватив сумку со стола для пикника, я вытащила маленький пузырек с кварцевым порошком, смешанным с солью. Мама окрестила его «Сказочной пылью». Некоторые девушки, которых я знала, никогда не покидали дом без макияжа, самые горячие оттенки блеска для губ и водостойкая тушь. Не для меня. У меня были только инструменты для моей профессии.
Сняв крышку с кварца, я высыпала часть пыли у ног зомби, затем вытащила небольшую емкость с жидкостью для зажигалок из заднего кармана, капая ею на землю. Пока не было жалоб.
Все шло хорошо, пока я не щелкнула своей зажигалкой. Зомби, ранее кусок вонючей тишины, испустил потусторонний вой.
– Боже мой! – закричала женщина, отскакивая назад. – Что это было?
Я щелкнула зажигалкой, и снова на свободу вырвалось маленькое пламя.
– Все в порядке. Иногда они создают шум. Они безвредны. Это будет всего секунда.
С другим криком и скрежетом зубов, зомби выбрал момент, чтобы сделать из меня лгунью. Прежде чем я успела отойти, он качнулся вперед и стукнул меня. Все вокруг на секунду размылось. Было странное невесомое чувство, а потом я упала в воду.
Когда я всплыла, женщина кричала, прыгая с ноги на ногу на шезлонге у кромки бассейна.
В самом деле? Шезлонг? Что она думает, он собирался сделать?
– Успокойтесь, – позвала я, выволакивая себя из воды. Я схватила горсть своих длинных, каштановых волос и тщательно отжала воду с хлоркой. – Вы только сделаете...
Зомби испустил другой крик и бросился вперед на несколько футов к стулу женщины. Как будто крика было не достаточно, она начала размахивать одним из своих розовых, ослепительных шлепанцев на него. С криком ужаса, она швырнула шлепанец в голову ее дорогого мужа. Он пропустил этот знак и дал мне по голове.
– Леди, вы должны остановиться...
Зомби ревел, вертелся и нагружался.
– Дерьмо, – плюнула я, обходя лесопильный каркас. Зомби, может быть, и выглядели нелепо, но, святое дерьмо, эти ублюдки могли двигаться. Я немного неуклюже прошла через лужайку, потому что мои джинсы были влажными? Отстой. Бежать в мокрых джинсах с быстро ходячей кучей гнили на заднице? Ещё больший отстой.
Я завернула за угол бассейна, скользя по гладкой поверхности влажной палубы. Как только я поправила себя, то повернулась и прыгнула в тот же момент, когда рука зомби обрушилась туда, где была моя нога.
– Что с тобой не так, вонючка!
Эта штука резко остановилась и повернулась, чтобы пойти. Я осмотрела двор. Светлее было в траве, с другой стороны бассейна. У меня не было шансов попасть туда вовремя. Я была быстра, но зомби был быстрее и, с тех пор, как он, казалось, намеревался зажевать мои конечности, я не воспользовалась шансом. Мама всегда говорила, что рассказы о превращении в зомби после укуса, были ложью, мы даже никогда не слышали, чтобы кого-нибудь укусили, но я не собиралась быть первой.
– Зажгите гриль! – прокричала я через весь двор. Женщина заколебалась на мгновение перед уходом со стула и проковыляла к большому барбекю у бассейна, не сильно спеша. Я предположила, что она могла себе это позволить, в данный момента ее задницы не было в меню. Она возилась с грилем в течение нескольких секунд, на что-то пожаловалась и подняла правую руку, чтобы осмотреть свои ногти, прежде чем, наконец, отошла.
Как только пламя замерцало, я бросилась вперед. Зомби щелкнул зубами в воздухе позади меня, и ему даже удалось заполучить несколько прядей моих волос.
Я сделала глубокий вдох и побежала через лужайку. Сердце грохотало, и ноги пульсировали, я перепрыгнула на стол и на гриль. Зомби последовал за мной. К сожалению, я перестаралась с прыжком. Проплыть над грилем – таков был мой план. Прорваться через деревянный забор и удариться о землю достаточно сильно, чтобы выбить несколько зубов – не настолько.
– Что это было? – вскрикнула женщина.
Я поднялась на ноги и стала хромать туда, где она стояла, пальцы рук зажимали её переносицу. Жидкость для зажигалок, которую я вылила, сделала свое дело. Когда он попытался следовать за мной, пламя сделало свое дело. Зомби подергивался на земле рядом с грилем.
– Не спрашивайте, потому что вы действительно не захотите знать.
Я дошла до края бассейна, достала свой флакон кварцевого порошка и окропила горящий труп. Взорвался пучок синего дыма и зомби перестал двигаться. Когда я повернулась к женщине, она пялилась на это с бледным лицом.
Было действительно невозможно сохранить каждого гражданина в неведении относительно тех вещей, которые приходят ночью, но мама настояла, чтобы мы попробовали. Она была убеждена, что весь мир не был готов к ним, и, честно говоря, я согласилась.
Она перевела взгляд с меня на бассейн, потом обратно.
– Мне...мне нужно слить свой бассейн?
– Сомневаюсь.
Я надела свои кроссовки и оглянулась на забор, отвесив ему поклон.
Мама разорит меня на новый. В прошлом месяце я нанесла не менее трех тысяч материального ущерба. Месяцем ранее, это было близко к двум. Не то, чтобы я была неосторожной, правда. Больше похоже на целенаправленный характер. Если предмет мебели или глупый забор должен пострадать, чтобы я могла со всем справиться, то пусть будет так. У девушки должны быть приоритеты.
Я схватила чек со стола, мой телефон, носки и айпод.
– Спасибо и звоните ещё.
– Стой! А как насчет моего забора?
Я перевела взгляд с неё на забор, затем вниз на её шлепанцы, лежащие в стороне. Эти чертовы стразы были, вероятно, бриллиантами.
– Что-то мне подсказывает, что вы можете позволить себе восстановить его.
ГЛАВА 2
Ну, теперь я не твой большой фанат, – сказала я, закрывая дверь кабинета позади себя. Вода, капающая с моих джинсов, хорошо пропитали мои кроссовки. С каждым шагом, я издавала небольшие хлюпающие шумы, сопровождающиеся раздражающим писком старой плитки пола.
Мама посмотрела на меня с другого конца комнаты.
– Что с тобой случилось?
– Он напал на меня.
Бросив сумку на диван, я опустилась в кресло и убедилась, что потерлась задницей о подушку, сделав её красивой и влажной. Я была готова делиться любовью, а прямо сейчас моя любовь была сырой.
Она засмеялась, махнув папкой в мою сторону.
– Ты, конечно, восприняла все слишком близко к сердцу. Это был один маленький зомби. Они не нападают на людей.
– Я серьезно, ма. Он пытался утопить меня. А клиент напал на меня с уродливой обувью. С тех пор, как началось наказание, я могла бы сказать, что мы, вероятно, пришли к согласию. Я усвоила свой урок.
– Ты серьезно? – забавное выражение теперь сменилось на озабоченность, она пересекла комнату и наклонилась над своим столом, чтобы получше рассмотреть меня.
– Вполне, – как только я убедилась, что стул впитал все, что мог, я встала и фыркнула, проходя мимо неё. Стянув свою любимую футболку со словом «Судьба» внутри кроваво-красного сердца, я сказала:
– Охрана детства не будет счастлива услышать, что ты пыталась скормить своего единственного ребенка ходячему трупу...
– Но зачем оно напало? Ты спровоцировала его? – скрестив руки, она нахмурилась. – Оскорбила его, возможно?
Я подмигнула ей.
– Спровоцировала его? Конечно. Я пошла и повертела задницей перед ним, крича «обед» просто чтобы посмотреть, что случится.
Я назвала его вонючкой, но это не считается оскорблением. Что-то не может считаться оскорблением, если это правда, не так ли?
Правая бровь дернулась, она боролась с улыбкой.
– Но ты в порядке, верно? Нет укусов, переломов, черепно-мозговых травм, одержимости...?
Я улыбнулась и повертелась.
– Все цело, и это все еще я.
У мамы был контрольный список, который она пересматривала в конце каждого задания. Я была известна за то, что наносила ущерба столько, сколько могла. Кстати о повреждениях, пришло время рассказать правду.
– Да, и ты, вероятно, получишь звонок от клиента. Я разбила её забор в этом процессе.
Мама застонала.
– Я говорила тебе быть более осторожной.
– Я не специально пыталась сломать что-нибудь.
– Что-то подсказывает мне, что ты особенно не пыталась ничего не сломать тоже.
– В свое оправдание, это была не простая ловушка и пощечина...
– Мы не можем себе этого позволить, – она протянула руку и вытащила белый конверт из-под стопки бумаг. – Это счет за то, что ты разбила Мерседес.
– О! Так это не моя вина. Откуда мне было знать, что Спринг Хил приземлится на машину? Если тебе от этого станет легче, я думаю, что он целился в мою голову...
– Если ты продолжишь в том же духе, то мы даже не будем в состоянии позволить себе арендную плату.
Она была права, конечно, и это заставило меня чувствовать себя ужасно.
– Мне очень жаль. Я думаю, что я разрушительный шар, завернутый в синие джинсы. Возьми плату с этой работы и отложи её на ремонт. Забирай мою зарплату в течение следующего месяца тоже.
Хорошее начало, но этого не было достаточно. Конечно, эта была компенсация нанесенного ущерба, я надеялась, но я чувствовала себя виноватой, расстраивая её. Счета, которые накапливались и заставляли её не спать по ночам. Это только сделает все хуже. У нас достаточно работы, но накладные расходы поднебесно высоки.
Я ненавидела эту идею, но я знала, что поднимет ей настроение.
– Я собираюсь устроиться в питомник в следующем месяце.
Мама подняла бровь. Ага! Получилось.
– Я клянусь. Я сделаю все, что попросят. Никаких споров.
– Договорились, – сказала она, сдерживая улыбку. – Мне бы хотелось больше беспокоиться о распитии тобой спиртных напитков и беременности.
– Эй, покажи мне парня, который сможет уложить грязного демона без того, чтобы не описаться, я надеру ему задницу, и пусть он возьмет меня на выпускной.
Она закатила глаза.
– На этой счастливой ноте сегодня тоже звонил телефон.
– Ничего хорошего?
Хотя представление хорошего моей мамы редко соответствует моему. Её было воровство артефактов и заговоры. Мое было больше неистовых духов и одержимость бесами.
Городская странная и скрытная пара – это были мы.
– Четыре обманутых супруга, два мошенника по наследству, пропавший ребенок и пропавшая сестра.
– Ба, – я недовольно махнула. – Все нормальные случаи. Скучно.
Хорошие люди в Пенансе были обеспокоены, большинство из них, во всяком случае, Агенством Даркер, которое занималось стандартными детективными штуками. Мы решали всякие случаи. Похищенные наследства, пропавшие без вести, мы даже шпионили за обманом супругов, но то, на чем мы специализировались, было далеко не общими знаниями.
То, на чем мы специализировались, было просто немного...темнее.
Одержимость демонами, сердитые призраки, все, что наносит удар ночью, население в целом и понятия не имело о существовании того, что мы делали. Они были тем, что мама называет нашим альтернативным случаем. Мой любимый вид. Мы были как Команда номер один из Иного Мира, только с постоянным адресом и ламинированными визитками.
– Ох. И мне удалось получить некоторую информацию от офицера Барнеса о разрушении церкви Святого Винсента на прошлой неделе.
Удалось получить некоторую информацию...Это может означать миллионы различных вещей.
– Я не понимаю, почему ты этим так заинтересована. Это полуразрушенная церковь. Там нет ничего ценного, кроме самого здания.
– Именно так. Зачем разрушать такой ориентир, как церковь Святого Винсента? Должна быть причина.
– Может быть, кто-то очень нуждался в молитве? – и это она сказала, что я искала неприятности? Это была просто глупая старая церковь. – Эх. Оккультисты, может быть? Что ты узнала от Бинки Барнеса?
Я получила от неё запатентованный смертельный взгляд мамы.
– Я хочу, чтобы ты перестала называть его так.
Это моя вина, что родители назвали парня Биндли Кей Барнес? С такой фамилией, ты получаешь прозвище Бинки.
– Он Пенантская версия Дуайта Дьюи вплоть до его фанатской любви к Гейл Уэзерс. Он в буквальном смысле превращается в рыдающего школьника, когда ты рядом. Это трудно уважать.
Ещё более суровый взгляд.
Я всплеснула руками в знак капитуляции.
– Ладно, ладно. Прекрасно. Что ты узнала от нашего прославленного и мужественного шерифа Барнеса?
– Не так много. Никто не был там в это время, но свидетели говорят, что видели молодую девушку, выходящую из здания на рассвете.
– Молодая девушка, да? Очень специфично. Просто вид детективной работы Мейберри, которую я ожидала от Пенанса.
Мама закатила глаза в то время, как зазвонил телефон.
– Теперь твоя очередь. Я имела с ним дело весь день.
– У меня есть домашнее задание, – пожаловалась я. – Если я не сосредоточусь на учебе, как я поступлю в хороший колледж?
Она проигнорировала меня и вернулась к записи файлов. Телефон продолжал звонить.
Я постучала по приемнику.
– Это может быть Эд МакМэхон. Возможно, ты выиграла миллион долларов.
Она махнула на меня бумагой, улыбаясь.
– Тогда сломай кварц, малышка, потому что Эд МакМэхон мертв.
Да. Она была права. Вздохнув, я подняла беспроводную трубку и переключилась на режим секретаря.
– Агенство Даркер, чем я могу вам помочь?
– Я бы хотел поговорить с Клер Даркер, пожалуйста.
– Кто ей звонит?
Парень казался молодым, но было трудно сказать по телефону.
– Меня зовут Лукас Скотт. Я заинтересован в наёме Мисс Даркер.
Я опустилась в кресло и съежилась, когда моя задница ударилась о подушку. Блин. Упс.
– Я могу запланировать консультацию для вас. В какой день вам удобно?
– Нужно как можно скорее. Я могу приехать сейчас.
Ничего себе. Настойчивый. Настойчивый означало отчаянный. Отчаянный обычно означало деньги. А деньги это хорошо. Я бросила ручку через всю комнату. Она пролетела в воздухе и ударилась о ногу мамы, прежде чем отпрыгнула на пол и покатилась к мини-холодильнику.
– Консультация сейчас? – сказала я одними губами. Она кивнула и вернулась к файлам. – Как скоро вы будете здесь, Мистер Скотт?
– Сейчас, – прозвучал его голос, когда входная дверь распахнулась, позволив ворваться внутрь холодному октябрьскому воздуху. Этот холодный воздух украл мое дыхание из легких и послал покалывающие мурашки по моей коже.
Или, может быть, это он.
Темные, лохматые волосы, которые, возможно, отчаянно нуждались в стрижке, если бы не были так чертовски хороши для него. Пронзительные прозрачные карие глаза, которые излучали неприятности, а я любила неприятности. Он был одет в кожаную куртку, плотную черную футболку и джинсы, которые были немного мешковаты. О, да. Вид плохого мальчика.
– Святой дом свиней, разрушенный командой синих птичек...
– Простите? – сказал он, когда дверь за ним закрылась. Голова наклонилась в сторону, он смотрел на меня так, как будто у меня было две головы, раздвоенный язык и неоновые шипы, растущие из спины.
Я сглотнула и сжала край стола мамы, молясь Богу, чтобы мои щеки не были пожарной машиной красного цвета.
– Хм, я имею в виду, мы можем вам чем-то помочь?
– Клер Даркер?
– Я, – сказала мама, выступая вперед. Она положила скоросшиватель и протянула руку. – А вы кто?
Он взял ее руку и наградил её тем, что мой папа назвал бы приличным пожатием.
– Лукас Скотт. Я только что говорил с вашей дочерью о консультации.
Дочь, да? Как он сложил два и два вместе? Я изучала маму. Мы были днем и ночью. У неё была светлая кожа, кристально-голубые глаза и белые светлые волосы, а я взяла все от своего отца, оливковая кожа, темные волосы и глаза.
Мама должна была быть подозрительной.
– Кто направил вас к нам, если вы не возражаете, то ответьте?
– Я знаком с вашей семьей.
– Ну, тогда вы должны знать, что мы не берем случаи с несовершеннолетними, – она повернулась и наградила меня я-о-тебе-говорю взглядом. – Никогда.
– Я знаю о вашей политике, Мисс Даркер, и я уверяю вас, что мне восемнадцать.
Она указала на место слева от меня, и он занял его.
– Что такое, что вам нужно от меня, Лукас?
– Мне нужно разыскать кое-кого.
Ба. Пропавший без вести? Это не убедительно. Я взяла ручку.
– Их имена?
– Фамилия семьи Уэллс.
Может ли он быть более неопределенным?
– У вас есть имена?
Он покачал головой.
– Ничего. Этот человек потомок женщины по имени Мередит Уэллс, родившейся в Пенансе в девятнадцатом веке.
Я сделала несколько пометок.
– Еще кое-что. Коробка. Мне нужно найти её.
– Что за коробка? – спросила я, держа конец ручки во рту. Мне нужно было что-то сделать, чтобы перестать пялиться на этого парня, поэтому я начала теребить край адресной книги мамы. – И это ваша коробка? Это как-то относится к семье Уэллс, которую вы ищите?
Он поколебался, потом сказал:
– Это не моя коробка и нет, это не имеет прямого отношения к семье Уэллс.
Не имеет прямого отношения. Хм.
– Вы ведете себя немного неопределенно, – сказала мама, переходя в режим наблюдения.
Тишина.
Мы получали широкий спектр жульничества и фиговых актеров на ежедневной основе, желающих нанять нас, чтобы украсть добычу для них, мы были лучшими, в конце концов, но мама всегда могла видеть насквозь. Я заметила это за время, проведенное с папой. Он не мог быть больше рядом, но он оставил неизгладимое впечатление. Это было отлично для бизнеса, но плохо, если вы были девочкой-подростком, пытающейся проскользнуть мимо родителей.
– Что в коробке? – надавила она.
Нет ответа.
– Мне нужны все факты, если я делаю свою работу, – мама встала и указала на дверь. – Если вы здесь, чтобы тратить мое время, то предлагаю вам уйти.
– Грех, – сказал он после короткой паузы.
Мама и я сказали одновременно:
– Грех?
– Грех. Это то, что было внутри коробки. Семь из них, если быть точным.
– Я не понимаю. Что вы подразумеваете под грехом? – она опустилась в кресло и сосредоточила свое внимание снова.
Как и я.
– Коробка, содержащая семь смертных грехов. Это то, что было украдено.
– Ты серьезно? – я обратилась к маме. Она рассказывала мне истории об этом, когда я была ребенком. Некоторые родители рассказывали своим детям сказки на ночь о рыцарях в сияющих доспехах и сказочных принцессах, я же получала фольклор и приведений. – Не была ли коробка спрятана в небольшой монастыре в Тибете?
– Это никогда не было доказано. Истинное местоположение коробки остается загадкой, и не зря.
Её губы дернулись в намеке на улыбку. Ха. Я слушаю раз от раза, когда она говорит. Конечно не все время, но время от времени.
Лукас откашлялся.
– Не то, чтобы это было большой загадкой. Коробка на самом деле была здесь. С начала двадцатого века.
– Здесь? В Пенансе? Не могло быть так, что нечто большое сидело у нас под самым носом без нашего ведома...
– Там в старой церкви...
– Святого Винсента, – сказала мама, топая ногой. Она повернулась и прижала меня «Я же тебе говорила» улыбкой. – Я чувствовала что-то в этом грабеже.
Лукас прочистил горло.
– Кража коробки не худшая часть.
Я вытащила ручку из моего рта и постучала ею по столу.
– Разве может быть ещё хуже.
– Коробка была открыта.
Определенно хуже.
– Разъясните.
– Грехи были отпущены раньше. Они инфицировали человеческие тела и есть пять дней, чтобы найти ведьму и человека, который освободит их.
– Подожди секунду, – сказала я. – Инфицировали?
– Инфицировали, – повторил Лукас. – Думайте об этом как о виде одержимости. Когда они покинули коробку, то должны были найти сосуды, несущие их сущности. Они заражают человеческое тело одним грехом и используют его в качестве транспортного средства. Человек все ещё там, ещё в сознании и невредимый, но не имеет никакого контроля.
– Господи, – вздохнула я.
– Что произойдет, если они найдут то, что ищут? Ведьму и человека, который освободит их? – лицо мамы было бледным.
– С учетом всех семи грехов, могущественная ведьма может использовать кровь того, кто выпустил их, чтобы создать зелье, которое свяжет их в человеческих телах, в которые они вторглись. Они будут свободны от коробки вечно, и те, чьи тела они украли, будут потеряны, а их сущности уничтожены.
– Блин, – прошептала я. – Хорошо, так семь невинных людей, за пять дней, – я обратилась к маме. – Любим вызовы, не так ли? Придется действовать быстро.
Она кивнула, возвращаясь к Лукасу.
– Что произойдет через пять дней, если они не найдут то, что ищут? Ведьму и того, кто освободит их?
– Если они насильственно будут помещены обратно в коробку до того, как время будет на исходе, за пять дней, то ничего. Все вернется к тому, что было, и тела, которые они украли будут целыми и невредимыми. Тем не менее, в коробке есть отказоустойчивость, а это проблема. После пяти дней, коробка призовет грехи. Если это произойдет, невинные люди, которых они взяли под свой контроль, будут призваны с ними. Потеряны навсегда в коробке.
– Хорошо. Меньше пяти дней, – мама провела рукой по ее длинным светлым волосам и вздохнула. – Мы сегодня получали звонки, как ваши. Я предполагаю, что наш недавний поток в бизнесе связан с особождением грехов.
– Ха! – воскликнула я, внезапно вспомнив зомби. – Я говорила тебе, что не дразнила этого зомби. Бьюсь об заклад, грехи что-то сделали с этим, превратили все в Джеффри Дамер.
– Все, что вы видели до сих пор это детская игра, – сказал Лукас, стреляя в меня косым взглядом. – Грехи были отпущены на свободу в 1959 году, и после сорока восьми часов без коробки они уничтожили два города и забрали сотни жизней. Это была резня и хаос, подобного которому вы не можете себе представить.
– Два города...1959? – мама была зачарована. Я могла сказать это по её глазам. – Грехи были причастны к беспорядкам 1959 года в Пенансе?
Я понятия не имела, о чем они говорят потому, что история всегда была для меня темным лесом.
– Беспорядки 1959?
– Пенанс был основан в начале восемнадцатого века. До девятнадцатого века это был процветающий текстильный город с высоким обществом, которое почти соперничало с городом, – мама постучала по краю её стола. – В 1959 году был бунт на заводе. Это вылилось на улицы и охватило весь город.
Лукас покачал головой.
– Бунт на заводе был только началом. Одной искрой в бушующем огненном аде.
– Это звучит зловеще.
Я собиралась пошутить, но мама посмотрела на меня. Снова кладя ручку к себе в рот, я жестом велела ему продолжать. Как я смею прерывать время истории!
– Мастер на заводе был одним из самых уважаемых мужчин города. В первую ночь свободы греха, ему не повезло столкнуться с Жадностью. К тому времени, когда он пришел на работу на следующий день, он был убежден, что его зарплата была несправедливой и унизительной.
Я фыркнула.
– Каждый человек в Америке чувствует себя таким образом и сейчас.
Лукас наградил меня странным взглядом и продолжил, как будто я ничего не говорила.
– К сожалению, это был тот же день, когда хозяин собирался посетить мельницу. Он пришел с женой и двумя детьми. Мастер, имея при себе недовольных сотрудников, встал во главе рабочего восстания.
Это не звучало как история, которая закончилась на хорошей ноте с радостными встречами.
– Я держу пари, что все пошло не очень хорошо для владельца.
Он покачал головой.
– Он и его семья были убиты, разорваны в клочья и лишены всего.
Было ужасно, что они убили этого парня и его жену, но двоих маленьких детей?
– Это серьезно испортило все.
– Это было ужасно, – согласился Лукас. – И, конечно, Жадность никогда не удовлетворяется. Оставшиеся в живых на мельнице хотели большего, и они вышли на улицы, чтобы получить это, грабежи и мародерство по всей дороге в соседний город.
– Только успевай считать тела, – прошептала мама в ужасе.
– Именно так, – ответил Лукас. – Что о других грехах. Похоть и Зависть разорвали семьи, а Лень уничтожила местные предприятия. Обжорство заставило людей потреблять пищу в избытке, желая набивать свои желудки ещё больше. Через три дня, они потребили все продукты питания в городе и разорили экономику. Грехи были пойманы вскоре после этого, но, конечно, ущерб уже был нанесен. Города были в руинах.
