Текст книги "Объяснение без слов"

Автор книги: Джулия Тиммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

Мелисса курит на заднем дворе. Выхожу к ней и кручусь на месте.

– Как я? Не слишком страшная?

– Страшная? – Мел ухмыляется. – Страшной ты не бываешь.

Скептически улыбаясь, киваю.

– Конечно!

– Конечно. – Мел затягивается, выпускает дым, обводит меня критическим взглядом и приподнимает руку с сигаретой.

– Не зря мы купили это платье. Оно сидит на тебе, как на манекене в дорогом магазине.

– Ну спасибо. Другими словами, я смотрюсь, как безжизненная кукла!

– Роскошная кукла, – подчеркивает Мел, покачивая двумя пальцами, между которыми держит сигарету. – То есть выглядишь на все сто.

Кривлюсь от дыма.

– Я же серьезно, Мел.

– И я серьезно. – Она прищуривается. – Если честно, я тебе немного завидую. Мне, чтобы восстановиться после крупных потрясений, приходится неделю торчать в салонах красоты. Тебе же достаточно встряхнуться и подкраситься. Или ты без косметики? – Она, сильнее сужая глаза, вытягивает вперед шею и внимательнее в меня всматривается.

– Я припудрилась, накрасила ресницы и губы, – говорю я, избавляя ее от необходимости так старательно изучать мое лицо. – Неужели не видно?

Мел качает головой.

– На мне помада заметна сразу. Ты же красишься такими, что не сразу и поймешь, есть ли она…

Улыбаюсь. Мел предпочитает ярко-алые или морковно-оранжевые тона. А мне идут только неброские, более естественные.

– В любом случае, ты сегодня – загляденье! – уверяет меня Мел, прижимая руку к груди. В ее взгляде мелькает любопытство. – А куда это ты? И с кем?

О своем плане я не обмолвилась ей ни словом. Не рассказала и о звонке Виктору. Сама она в тот вечер даже не заметила, что я с кем-то разговаривала, потому что после того, как я убрала от уха телефон, болтала с Гордоном еще четверть часа, если не дольше.

Взмахиваю рукой.

– Это я так… немного развеяться. – Отворачиваюсь, чтобы Мел не видела, что я хитрю. – С этим парнем мы учились в школе, он сосед моей мамы…

– Виктор, – тотчас вспоминает Мел.

У нее странная память. Порой она забывает о том, о чем мы обстоятельно беседовали буквально накануне, а иной раз запоминает такое, про что я упомянула вскользь или рассказывала ей давным-давно.

Киваю, бросаю на нее беглый взгляд и снова отворачиваюсь.

– Да, Виктор. – Смотрю на часы. – Он заедет за мной с минуты на минуту.

Поворачиваюсь, спеша уйти. Если Мел вспомнит, чем Виктор увлекается, тотчас раскусит меня, а мне до поры до времени не хочется обсуждать свой глупый замысел даже с ней, потому что кажется, будто от него зависит вся моя жизнь и будто пустыми разговорами можно каким-либо образом помешать делу.

– А это не про него ты говорила, что?.. – кричит мне вослед Мел.

– Потом поболтаем! – решительно перебиваю ее я, устремляясь через огромный холл к парадной.

Виктор подъезжает на две минуты раньше, как раз в тот момент, когда я спускаюсь с крыльца. Взмахиваю рукой.

– Привет!

– Привет, – отвечает он с улыбкой, неприкрыто любуясь мной, что смущает меня и вместе с тем побуждает выше поднять голову.

Мама верно говорит: Виктор очень славный парень. Когда ему было всего двенадцать лет, его родители и младшая сестренка погибли в жуткой аварии. Они ехали в туристическом автобусе, в который врезался вылетевший на встречную полосу грузовик. Виктора в ту поездку не взяли, потому что он целых полтора месяца гостил у тетки близ Тампы, где ни разу не брал в руки книгу и с утра до позднего вечера гонял по улице с двоюродным братом, а домой вернулся весь в ссадинах и царапинах. Родители решили, что в воспитательных целях разумнее оставить сына с бабушкой, и улетели в Европу без него…

Соседи в голос твердили, что мальчик-подросток, пережив подобную трагедию, наверняка собьется с пути. Но Виктор весьма успешно окончил школу, умудрился не замкнуться в себе, не обозлиться на весь мир, а теперь трогательно ухаживает за состарившейся бабушкой. Задумываясь обо всем этом и о том, что Виктор явно неравнодушен ко мне, я испытываю чувство неловкости и всем сердцем желаю, чтобы в один прекрасный день ему повстречалась достойная девушка. Лучше, чем я…

Сажусь в машину. Виктор пожимает мою руку.

– Здорово выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже.

Он в самом деле сегодня красавец. Гладко выбрит, волосы явно уложил гелем. На нем кремовая рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и светло-шоколадный пиджак.

– Предпочитаешь какую-нибудь особую кухню? Итальянскую, японскую, индийскую? – спрашивает Виктор.

Улыбаюсь.

– Я совершенно не гурман. Так что можем остановиться хоть в первом попавшемся бистро. Меня это вполне устроит. – Вспоминаю об ужинах на скорую руку, которые не без удовольствия готовил Уил, и они кажутся мне самой изысканной едой на свете. Незаметно вздыхаю.

Виктор хмурится.

– Ну уж нет. С такой роскошной дамой – и в первое попавшееся бистро?! – Он корчит смешную гримасу. – Я не могу себе подобного позволить.

– Тогда едем туда, куда ты можешь себе позволить, – говорю я, ловя себя на том, что само присутствие рядом Виктора действует на меня успокаивающе.

– Едем! – восклицает он, заводя двигатель.

Ресторан, в котором мы располагаемся, очаровывает изысканностью обстановки. Странно, но сегодня я не без любопытства рассматриваю причудливые панно на стенах и узорчатые подушки на мягких диванчиках. Что произошло? Я наконец прихожу в себя? Или воспрянула духом лишь благодаря ожившей надежде?

– Как тебе здесь? – спрашивает Виктор, заглядывая мне в глаза.

– Очень необычно и уютно, – говорю я, откидываясь на диванную спинку и раздумывая о том, что тут, должно быть, астрономические цены.

– Ну и замечательно, – довольно произносит Виктор.

Мне не терпится перейти к главному, но я из приличия поджидаю удобную минуту. Виктор все время оживленно болтает. Я делаю вид, что слушаю его, и стыжу себя за то, что не особенно интересуюсь здоровьем его бабушки и прочими делами.

Так нельзя, вновь и вновь повторяю в мыслях, ища объяснения своему безразличию и практически не находя их. Оправдание у меня одно: я не представляю себе, как продолжать жить, если не получится вернуть то, без чего все вокруг лишено смысла.

– …Поэтому я решил больше никогда в жизни не обращаться к ним за помощью, – чему-то смеясь, договаривает Виктор.

О чем это он? – краснея, задумываюсь я. Если ему смешно, значит, надо бы и мне хоть поулыбаться. Нет, это слишком низко… Внезапно понимаю, что чем дольше я тяну, тем больше дарю Виктору надежду. Набираю полную грудь воздуха и выпаливаю:

– А… можно и мне поездить на ипподром?

Виктор удивленно и с плохо скрываемой досадой слегка хмурится. Мне становится ужасно стыдно, но я выдерживаю его взгляд.

– Хочешь стать профессиональной наездницей? – откидываясь на спинку дивана, спрашивает он.

Усмехаюсь.

– Профессиональной наездницей мне, наверное, уже не стать… Хотелось бы просто пообщаться с лошадьми, поучиться ездить на них…

Мы оба прекрасно понимаем, что до лошадей мне нет особого дела, но продолжаем разговор в том же ключе.

– Ты никогда не ездила верхом? – спрашивает Виктор.

– Ездила… под чутким присмотром отца. Мне было тогда лет четырнадцать. Мы вдвоем отдыхали тем летом в Техасе, у папиных родственников… Они циркачи, работают с лошадьми.

Виктор наклоняет голову набок.

– Серьезно? Никогда не слышал, что родня Брента выступает в цирке, еще и на лошадях.

Смущенно усмехаюсь.

– Мы с ними почти не общаемся. Съездили туда всего лишь раз в жизни, и то больше, чтобы посмотреть Техас…

Воцаряется неловкое молчание. Я чувствую себя виноватой и делаю вид, что исследую свои ногти. Виктор смотрит на меня, и его взгляд жжет мне щеку.

– А если говорить откровенно, то ты всего лишь хочешь показаться своему Уилфреду, так? – негромко и как будто устало спрашивает он.

– Так, – честно признаюсь я, не поднимая глаз. – Может, это и глупо, но мне сейчас все равно… лишь бы все выяснить… – Умолкаю.

– Чего же ты так долго ждала? – с едва уловимыми нотками раздражения интересуется Виктор. – Могла бы приехать на ипподром дня через два. Уилфред теперь там, можно сказать, днюет и ночует.

– Днюет и ночует? – удивляюсь я, наконец поднимая голову и глядя Виктору в глаза.

Он горько усмехается.

– Нет, днем Уилфред наверняка на работе, а ночью… – Пожимает плечами. – Точно ничего сказать не могу, просто заметил, что теперь, даже если я приезжаю намного раньше обычного, он уже там, а когда уезжаю, он еще остается.

Взволнованно проглатываю слюну и киваю.

– Понятно. – Что это может значить? – возникает в моей голове закономерный вопрос. Может… это он из-за Селены? И в самом деле порвал со мной ради нее?

Чувствую, как холодеют руки. Несколько мгновений сижу, будто окаменелая.

– Эй? – негромко зовет Виктор. – Что с тобой? Я ляпнул что-то не то?

Быстро качаю головой и смущенно улыбаюсь, хоть внутри все до сих пор будто схвачено льдом.

– Это я так… вдруг представила себе одну глупость. – Взмахиваю рукой в подтверждение того, что мое предположение – всего лишь плод больного воображения.

Виктор смотрит на меня так, будто знает что-то такое, о чем предпочел бы не заговаривать со мной, чтобы не ранить меня. Мое подозрение усиливается, и я снова оказываюсь во власти ледяного страха. Виктор смотрит на меня молча и как будто с сочувствием.

Нервно хихикаю и пожимаю плечами.

– В чем дело?

Виктор, хмурясь, о чем-то напряженно раздумывает и едва заметно кивает, очевидно принимая некое решение.

– А… можно узнать, почему вы расстались? – многозначительно глядя мне в глаза, спрашивает он.

Растерянно моргаю и, ослепленная желанием скорее выведать то, о чем он умалчивает, хватаю его за руку.

– Ты что-то скрываешь?

– Ты не ответила на мой вопрос.

– По-моему, ты задал этот вопрос, потому что знаешь что-то важное!.. – в отчаянии восклицаю я, отодвигая тарелку с недоеденным блюдом, вкуса которого так и не распробовала.

– Как я могу знать, важно это или не важно, если понятия не имею, где вы познакомились, как жили все эти годы, почему сочли нужным пойти разными дорогами? – немного повышая голос, произносит Виктор.

– Мы не сочли нужным пойти разными дорогами! – вскрикиваю я, задыхаясь от обиды и невозможности что-либо изменить сию же минуту.

Виктор смотрит на людей за соседним столиком, которые уставились на меня, будто на чокнутую, извинительно улыбается им и берет меня за руку.

– Успокойся, Джуди, – тихо говорит он без малейшего стыда за мой дурацкий вскрик. Кажется, устрой я тут истерику, переверни этот стол, обзови соседей, он все равно не изменит ко мне трогательно любовного отношения. Оттого, что я мучаю его, мне делается настолько гадко и совестно, что я вырываю руку из руки Виктора и прижимаю ладони к своему покрасневшему лицу.

– Может, заказать содовой? – ласково спрашивает Виктор. – Или кофе?

Медленно опускаю руки и качаю головой.

– Нет, спасибо…

– Если хочешь, уйдем отсюда, – предлагает он, угадывая мое желание.

– Да, пожалуйста…

На улице прохладно и по-весеннему свежо. Вдыхаю в себя воздух с такой жадностью, будто год просидела в сыром подвале.

– Пройдемся? – говорит Виктор.

Киваю, обхватывая себя руками, чуть потупляясь и уже делая первый шаг вниз по улице. Какое-то время идем молча. Я все пытаюсь мысленно вернуться к началу нашей беседы и придумать, что говорить, дабы услышать ответ на свой вопрос, но в голове стоит звон, а в груди все не прекращается паническая дрожь.

Виктор дружески обнимает меня за плечи. Его сильная рука дарит некоторое успокоение. Несколько раз глубоко вздыхаю и наконец собираюсь с мыслями.

– Понимаешь, в том-то и дело… – начинаю хрипловатым голосом. – Я толком не знаю, почему мы расстались. И хотела бы выяснить… Поэтому и подумала, что было бы здорово поездить на ипподром, подгадать удобный случай и побеседовать с Уилфредом. Если рядом будешь… ты, мне будет не так страшно…

Моей наглости нет предела. Но на крайние меры меня толкают обстоятельства. Кто знает? Может, когда-нибудь в будущем Виктор тоже обратится ко мне с какой-нибудь необычной просьбой. Я с радостью ему помогу.

Он отвечает не сразу. А когда наконец заговаривает, его голос звучит настораживающе траурно.

– Я, конечно, буду с тобой рядом, Джуди. И не собираюсь учить тебя, как поступать, потому что сам не знаю, что правильно, что нет. Раз ты уверена, что должна устроить эту встречу с Уилфредом, действуй. – Он тихо вздыхает. – Если ты будешь счастлива, и мне будет спокойно. Но… – мрачнее прежнего добавляет он.

Приковываю взгляд к его блестящим глазам, в которых таинственной мозаикой отражаются огни витрин, рекламных щитов и фонарей.

Виктор выдерживает паузу и продолжает:

– Я обязан тебя кое о чем предупредить. А там поступай, как сочтешь нужным.

У меня щемит в груди. На миг закрываю глаза.

– На ипподром приезжает некая Селена, – начинает Виктор, избегая встречи со мной взглядом. – Она влюблена в лошадей, прекрасно держится в седле и участвует в скачках… Лично я с такими, как она, предпочитаю не связываться. Языкастые женщины, обожающие везде вставить свое слово и поскандалить, меня пугают. Селену многие недолюбливают, а Уилфред, как мне казалось, над ней вообще посмеивался. Но она к нему явно неравнодушна. Обхаживала его с незапамятных времен, а теперь… вообще не отходит от него ни на шаг.

Мне настолько плохо, что стучит в ушах и голос Виктора доносится будто издалека. В первые минуты я твердо решаю, что откажусь от своего идиотского плана и буду мало-помалу привыкать к новой жизни, потому что представить себе не могу, как взгляну на Уила, если рядом с ним будет другая. Еще и настолько необыкновенная!

Виктор приостанавливается, поворачивает меня к себе лицом и говорит, четко произнося каждое слово:

– Но есть ли что между ними – я не имею понятия.

Зажмуриваюсь.

Виктор прижимает меня к себе и похлопывает по спине.

– Может, она сама не дает ему прохода? – успокоительно говорит он. – Если бы мы с Уилфредом дружили, я знал бы наверняка… а так… Наши с ним отношения ограничиваются «привет», «пока». Раньше я еще спрашивал о тебе… – Он откашливается. – А теперь…

У меня из-под ног уплывает земля. Виктор, чувствуя это, крепче обхватывает мои плечи.

– Может, пойдем к машине? – заботливо предлагает он.

Что-то в его интонации напоминает мне голос Уила, и из моей груди вырывается сдавленный стон. Виктор уверенным движением разворачивает меня и ведет назад, туда, где на стоянке дремлет его машина.

Как мы до нее доходим, как я оказываюсь внутри – не знаю. На этот период мое сознание будто отключается. Виктор садится рядом со мной, опускает оконное стекло с моей стороны и включает свет.

– Джуди? – зовет он.

Открываю глаза и смотрю вперед невидящим взглядом.

– Прости, – говорит Виктор. – Наверное, не следовало рассказывать тебе о Селене. Просто я подумал, что если ты приедешь туда и…

– Это ты меня прости, – бормочу я слабым отрешенным голосом. – Тебе со мной одни мучения. Если бы пригласил на свидание другую, сейчас вы еще сидели бы в ресторане, приятно беседовали и лакомились десертом или потягивали кофе… – Хмыкаю. – А я…

– Не говори так, – перебивает меня Виктор. – Никаких других я приглашать не собирался.

– Было бы гораздо лучше… – начинаю я.

– Для кого? – почти зло спрашивает Виктор.

– Для всех, – шепчу я.

– Послушай, я свалял дурака! Не стоило говорить про Селену! – повторяет он. – Да, было бы лучше, если бы ты спокойно провела вечер без меня и не мучилась, воображая, как она…

– Я не это имела в виду, – перебиваю его я, поворачивая голову. – Про Селену я знала и без тебя и давно обо всем догадалась. – Мой голос звучит тверже, и успокаивается душевная сумятица.

– Правда? – растерянно спрашивает Виктор.

– Ты поступил правильно, за что я искренне тебе благодарна, – добавляю я. Мои губы трогает печальная улыбка. – Эх!.. Почему все так нелогично в жизни?

Он смотрит на меня вопросительно и с легким прищуром.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что моего Уилфреда охмуряет какая-то там Селена, – с неслыханным мужеством почти бойко произношу я, – а рядом со мной сидит добрый и симпатичный, быть может, лучший на свете парень, а я всем сердцем не с ним… – Невесело усмехаюсь и отворачиваюсь.

Воцаряется молчание. Мне уже начинает казаться, что Виктор оскорбился, когда его рука снова дружески ложится на мои плечи.

– Не знаю, соседка, – вздыхая говорит он. – Не знаю, почему кругом все так извращено. Но… спасибо за комплимент. Теперь всякий раз, когда на меня будет нападать тоска, я буду говорить себе: она находит меня симпатичным и самым лучшим. Если бы не Уилфред, тогда бы… – Он смеется и дружески чмокает меня в щеку. – Уверяю тебя, так мне будет легче.

– Легче? – переспрашиваю я.

– Да. – Виктор улыбается. – Мириться с тем, что моя любимая одноклассница предпочитает мне другого.

– Я – твоя любимая одноклассница? – спрашиваю я, немного застенчиво косясь на него.

– Конечно. Разве ты об этом не знала? – спрашивает Виктор веселым голосом, от которого тяжесть у меня в душе заметно легчает.

Качаю головой.

– Ты никогда мне в этом не сознавался.

– Серьезно? – Виктор с шутливым отчаянием шлепает себя по колену. – Вот дурак!.. Если бы мне вовремя хватило смелости, тогда, может быть, ты влюбилась бы в меня и никакого Уилфреда знать бы не знала.

– Может, – со вздохом отвечаю я, доверчиво кладя голову на его крепкое плечо.

Воцаряется непродолжительное молчание. В какую-то минуту мне становится настолько спокойно, что я всерьез задумываюсь о том, как было бы замечательно, если бы мы все это время жили с Виктором. Я пребывала бы по соседству с мамой, завела бы специальное расписание, по которому вместо неизменно занятого делами Виктора давала бы его бабушке лекарства и, наверное, уже звалась бы миссис Лойд, может, даже наплевала бы на аспирантуру и воспитывала крошечного мальчика. Или девочку…

В какую-то минуту картинки, мелькающие перед глазами, кажутся мне настолько притягательными, что я, к своему великому удивлению, задаюсь вопросом: а не воспользоваться ли случаем и не позволить ли Уилфреду спокойно строить новую жизнь с Селеной?

В груди поднимается буря протеста. Замираю, желая определить, что это – ревность и недовольство капризной девчонки или уверенность в том, что мое место либо рядом с Уилом, либо вообще ни с кем? При воспоминании о нем душа наполняется глубоким чувством, а в памяти вдруг всплывают слова, которые я на днях старательно пыталась, но так и не смогла воскресить. Замираю, предельно сосредоточиваюсь и вдруг слышу голос Уилфреда: «Может, через какое-то время…». Когда мы прощались, он произнес именно эти слова! – восклицаю про себя, ужасно волнуясь. Добавил что-то еще. Но что? И что имел в виду? Нет, наша история не окончена. И мне просто нельзя сидеть сложа руки.

Поднимаю голову с Викторова плеча и смотрю на него с мольбой и надеждой.

– Значит, ты согласен мне помочь?

Он моргает, будто тоже возвращаясь в реальность из каких-то мечтаний, и немного грустно улыбается.

– Конечно. – Его лицо делается встревоженным. – А ты уверена, что… если вдруг поймешь…

Часто киваю.

– Уверена. То есть… – усмехаюсь, – как я отреагирую и долго ли буду мучиться, если правда выясню, что?.. – Произносить вслух имя Селены у меня нет ни малейшего желания. – Этого я, разумеется, не знаю. Вернее, догадываюсь, что страдать буду сильно, – добавляю торопливо и сдавленным голосом. – Но сейчас это не столь важно. – Упрямо приподнимаю подбородок. – Я чувствую, понимаешь, чувствую, что обязана что-то предпринять.

Виктор берет мою руку и сжимает ее.

– Тогда решено. Если надо, я даже готов сыграть роль твоего нового ухажера, – говорит он, забавно кривя губы.

Эта мысль приходится мне очень по вкусу. Вскидываю руки и сжимаю их в кулаки.

– Точно! – На миг задумываюсь, прикусывая губу. – Только давай… гм… не будем увлекаться?..

Виктор смеется.

– Боишься, что воспылаешь ко мне чувствами, а Уилфред снова возгорится к тебе страстью, и ты не сможешь решить, кого из нас двоих выбрать?

Шлепаю его по ноге.

– Прекрати! Я же серьезно.

Виктор смотрит на меня с озорной улыбкой.

– Я тоже серьезно.

– Не хочу, чтобы он подумал, будто я настолько ветреная, – объясняю я. – Не успела получить свободу, уже сошлась с другим. Давай вести себя так, будто у нас все только начинается, точнее – будто мы еще не решили, будем ли вместе… – Чувствую, что мои речи звучат смешно, но мне плевать. – Будто присматриваемся друг к другу…

Виктор криво улыбается.

– Дорогая моя, мы несколько лет учились в одном классе. Уилфреду об этом известно. Лично я к тебе присмотрелся еще в тот день, когда Роберт с Дженкинсоном подпилили ножки директорского стула и всю школу собрали в актовом зале, чтобы выяснить, кто сыграл с ним злую шутку.

Сдвигаю брови, с трудом вспоминая тот далекий, слабо запомнившийся мне день, и удивленно смотрю на Виктора.

– На тебе тогда была кофточка бледно-канареечного цвета, волосы ты обычно утягивала в хвостик и носила золотые сережки с крошечными шариками, – с нотками особой мечтательной нежности произносит Виктор.

Медленно киваю, пораженная тем, в каких подробностях он помнит ту девочку, которой я была много-много лет назад.

– Все правильно…

– В тот день у меня была тренировка и я немного опоздал на собрание, поэтому прибежал в зал чуть ли не последним и сел на первое попавшееся место. Оказалось – рядом с тобой, – продолжает он.

Его взгляд грустно-торжественный и, кажется, устремлен в прошлое, в тот самый день, когда мы сидели локоть к локтю. Для меня этот день ничего не значил.

– Ты не обращала на меня ни малейшего внимания, а я осторожно рассматривал тебя и вдруг понял, что моя соседка и одноклассница – самое прелестное, что есть на свете. – Виктор улыбается. – Так что, извини, притвориться, что я к тебе присматриваюсь, у меня не получится, – добавляет он совсем другим, шутливо-беспечным тоном.

Мне опять стыдно, душу терзают сомнения. Задумала восстановить свое счастье, не особенно заботясь о том, что при этом заставлю страдать ни в чем не повинного парня. Впрочем, до сегодняшнего дня я и предположить не могла, что до такой степени ему небезразлична. Принимаю новое решение и смотрю на Виктора серьезным долгим взглядом.

– Ты исключительный человек. Не хочу тебя мучить. Забудь обо всем, что я тут болтала. И спасибо за желание помочь.

Последние слова договариваю таким тоном, будто продолжать беседу нет смысла. Но Виктора подобный расклад явно не устраивает. Он хмурится и выглядит обиженным. Ничего не понимаю…

– Ты что, отказываешься от своей затеи?

– Да, – твердо отвечаю я.

– Из жалости ко мне? – немного громче спрашивает Виктор.

– Гм… не то чтобы из жалости. Просто вдруг осознала, что веду себя, как избалованный ребенок, которого волнуют только его личные беды и радости.

Виктор усмехается.

– Это я повел себя, точно ребенок!

Озадаченно повожу бровью.

– Согласился помочь и затянул грустную песню о чувствах! – объясняет Виктор. – Как будто, чтобы специально разжалобить! Орел, что и говорить!

Протягиваю к нему руку, собираясь уверить его в том, что я сама сделала соответствующие выводы, но Виктор опережает меня:

– Я буду даже рад помочь тебе, просто как другу, – гипнотизируя меня взглядом, произносит он.

– Но ведь… это причинит тебе боль…

Виктор уверенно качает головой.

– Ничуть.

– Серьезно?

– Я буду с самого начала знать, что это игра, – объясняет он. – Если бы ты водила меня за нос, из корыстных побуждений дарила бы надежду… тогда, конечно…

В порыве благодарности обнимаю его.

– Спасибо тебе!

– Пустяки, – весело и просто отвечает Виктор.