Текст книги "Поцелуй аспида (СИ)"
Автор книги: Джулия Рокко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Сиды вообще умеют любить?
Лаэрн молчал. Только руки сжались в кулаки, а плечи напряглись, точно он удерживал себя от каких-то действий.
На языке осела едкая горечь поражения, и я в какой-то момент поняла, что она донеслась до меня словно эхо от фейца.
– Тебе нужен серьезный союзник. Без него шансы выжить ничтожны. Замфир – лучший из вариантов. Он по-настоящему благороден и не бросает своих. Король уже очарован. Несколько дней в твоем обществе и он…
– Замолчи! – почти прошипела я. – Скажи, я должна буду спать со всеми потенциальными покровителями, или так повезло только одному?
Высший вздрогнул как от пощечины.
– Если бы я мог… смел… оставить тебя только для себя… – Взгляд его пылал.
Он словно снял внутренний заслон, и я увидела, какой мукой и жаждой обладания горит всё его нутро. Так хотелось шагнуть навстречу этой боли, прогнать её, утешить. Но слова Лаэрна, как и поступки, ранили, отравляли, вонзаясь под кожу, точно ржавые гвозди.
– Оставить себе?! – не верилось собственным ушам. – Я не вещь! Меня нельзя оставить или подарить. Можно лишь сделать выбор и быть со мной!
– Я с тобой.
– Разве?
Он метнулся смазанным движением и, приподняв меня за подмышки, прижал к стене. Вклинился коленом, вынуждая обхватить его ногами. Неистовый поцелуй, безвозвратный как выстрел, вынул всю душу. На мгновение я поддалась его напору, губы дрогнули и ответили. Лаэрн застонал мне в рот как истекающий кровью зверь. Это почему-то отрезвило. Я отвернула голову, избегая его прикосновений.
– Нет. Уходи.
Мощное тело Высшего окаменело.
– Уходи, – сказала более твёрдо.
Пытаясь обуздать свое хриплое дыхание, он отпустил меня и, развернувшись, какой-то механической походкой двинулся к окну.
– Постой, – внезапно вспомнилось, для чего звала изначально.
Лаэрн тут же откликнулся, ловя мой потерянный взгляд.
– Я хотела принять ванну. Но тут нет никакой сменной одежды. К тому же я…
– Голодна? – сразу догадался он.
– Да, голодна.
Феец указал рукой в сторону спальни.
– Там, возле кровати, стоит небольшая стела с круглым навершием. Проведи над ней рукой и к тебе придет кто-то из слуг. Просто скажи им, что тебе нужно. Не стесняйся и не вздумай никого благодарить.
– Хорошо, – ответила я, делая вид, что всё поняла.
На самом деле, в голове плавала вязкая каша такого глубокого разочарования, что все его слова доходили до меня, словно летели через тоннель, наполненный ватой.
Лаэрн постоял немного, будто чего-то ожидая, но, так и не дождавшись, бесшумно удалился. Даже створки окна за его спиной сами собой захлопнулись и закрылись на замок.
***
С вызовом слуг я разобралась легко. Следуя полученной инструкции, провела рукой над шаром, попутно желая увидеть перед собой обслуживающий персонал дворца. Круглое навершие крепилось к каменной стеле, и, по виду, один в один походило на хрустальный шар гадалки. Правда к тому, что слуги не постучатся в дверь, а сразу появятся посреди спальни, я оказалась совершенно неготова. И, взвизгнув от неожиданности, практически запрыгнула на кровать.
Слугами оказались три кобольда. Так они сами любезно назвали себя, видя моё замешательство. Выглядели они как очень маленькие, не более полуметра ростом, мужички. Их носатые, морщинистые лица с большими кошачьими глазами напоминали помятые жизнью физиономии заядлых пропоиц. Кобольды сильно сутулились и при движениях громко цокали изящными копытцами. У каждого они отличались цветом, причем, видимо, это не являлось врожденной особенностью, а скорее делалось собственноручно, с целью подчеркнуть свою индивидуальность. Самый упитанный из этой троицы выбрал себе красный, самый худой – голубой, ну а самый модный и разговорчивый красил свои козьи ножки в золотистый.
Про себя я окрестила их Вим, Биль и Дан. Кожа их была бледная и желтоватая, совершенно лишенная какой-либо растительности. Из одежды кобольды предпочитали темно-зеленые шаровары и закрывающие грудь кожаные фартуки. Все трое носили шапочки оттенка спелых апельсинов, отчего сразу вызвали у меня ассоциации с терпким цитрусовым соком. Видимо, по этой причине я и вспомнила название известной компании производителя различных напитков с забавным логотипом и прилипчивым названием Вим-Биль-Дан. к ни го ед .нет
– Что желаешь, прекрасная человечка? – спросил Дан с поклоном, манерно выставив вперед ногу, блеснувшую драгоценным металлом.
– Да, скажи нам, мы теперь твои слуги, – подхватил краснокопытный Вим.
– Скажи, – засуетился Биль. – Мы всё сделаем.
Несмотря на подавленное настроение, я не могла не улыбнуться.
– Я желаю получить одежду, которая бы не оскорбила вкус Высших сидов. Книжку, лучше с картинками, об Инмире и его обитателях. А также вкусную и безопасную для меня еду. И ещё, – видя, как кобольды собираются исчезнуть, спеша выполнить поручение, вдогонку добавила я. – Не надо называть меня «человечка».
– А как нам тебя называть? – кажется, последнее требование очень озадачило кобольдов.
Я пожала плечами. Самой назваться Юлей было опасно. Я до сих пор не до конца разобралась как работает этот фокус с истинным именем, а учитывая чрезвычайную важность данного вопроса, сначала следовало всё как следует разведать и уж только потом знакомиться по старинке. Не хотелось бы попасть в вечную зависимость от кого бы то ни было. Тем более от троих совсем незнакомых слуг-фейри.
– Госпожа сойдет, – ответила после недолгих колебаний, хотя так и подмывало подшутить и сообщить, что обращаться ко мне следует «товарищ».
Представляю, как бы это выглядело и звучало со стороны.
«Изволь отведать рябчиков, Товарищ»
«Товарищ, карета подана».
Хихикнув своим мыслям, я изобразила благосклонный кивок, отпуская кобольдов по своим – точнее, по моим – делам.
***
Cмыв с себя дорожную пыль и приняв ванну, я, завернувшись в большое льняное полотенце, прошла в гардеробную. На вешалках уже красовались комплекты фейской одежды, и я принялась с интересом рассматривать их, всеми силами подавляя в себе чувство острого одиночества и разочарования. Отмокание в горячей воде немного отвлекло от тягостных мыслей, но едва я теряла бдительность, как они стаей голодных стервятников вновь принимались кружить надо мной.
Подробное изучение одежды было новым хорошим планом под заголовком «Пережить ночь и не сойти с ума». Но сначала всё же следовало поесть. Разжигающие аппетит ароматы призывно доносились из передних комнат, на что измученный затянувшейся голодовкой желудок тут же отозвался жалобным урчанием.
Забыв про наряды, я рванула в столовую и на первые минут десять пропала для всех и всего. Кормили при дворе очень недурно, но несколько удивляли сочетаниями. Например, к жареному кролику на гарнир шел круглый, заостренный с одного конца фрукт, по виду напоминающий инжир, а на вкус – смесь клубники с манго. Сама подача была очень проста, если не сказать конкретна. Большие порции, в основном состоящие из всевозможных мясных продуктов. Сразу видно, меню настоящих хищников. Из общего ассортимента выбивалась лишь заправленная маслом каша и какой-то напиток в фарфоровом кувшине. Сняв с последнего пробу, к своей радости обнаружила легкое сладкое вино, благоухающее цветами.
Осилить и съесть все, что принесли, я даже не пыталась. Зато кувшин с цветочным вином приговорила, отчего в голове зашумело и она сделалась легкой-легкой. Решив отложить осмотр с примеркой образовавшегося стараниями кобольдов гардероба на завтра, я без сил рухнула в мягкие объятия новой постели. Сон настиг меня почти мгновенно.
Тягучая, как горячая карамель, нега всё больше охватывала тело. Сквозь липкую, но уютную, словно старая пуховая шаль, дремоту, я чувствовала осторожные любовные прикосновения. В висках то вспыхивала, то угасала настоятельная потребность проснуться. Однако вырваться из этого вязкого, обещающего покой и удовольствие состояния я отчего-то никак не могла.
Сильные руки путешествовали по моему влажному от испарины телу как-то очень основательно, словно не желая упустить ни одной детали. Они начали свое движение с живота, затем перешли к бокам и бедрам. Скользнули на их внутреннюю часть, долго поглаживали там, постепенно усиливая давление, отчего моя испарина сменялась откровенной влагой. Чужие редкие тяжелые вздохи набатным звоном врывались в мое угасающее сознание, я вздрагивала, но по-прежнему не просыпалась. Прикосновение к центру уже пылающей потребности заставило меня оцепенеть то ли от ужаса, то ли от облегчения.
– Великие Спящие, какая же ты манкая, – донеслось до меня, как если бы кто-то очень низким мужским голосом прошептал это в длинный-длинный тунель.
Горячая ладонь, мучая слишком легкими касаниями, осторожно погладила там, где я была уже раскрытая и ждущая. Оказалось, на мне нет и клочка одежды. Ничто не мешает этим жадным умелым рукам трогать, изучать, пробуждать желание.
Но, не подарив и капли облегчения, прикосновения вдруг медленно переместились выше. Я почувствовала, как мои груди обхватили жесткие ладони, осторожно сжали, приподняли, словно потворствуя собственному порыву насладиться их полнотой и тяжестью. Большие пальцы потёрли соски, такие чувствительные и твердые. Прямо от напряженных вершин меня пронизала короткая вспышка острого удовольствия, и я вдруг смогла открыть глаза.
– Тш-ш, – прошептал кто-то надо мной. – Это только сон. Спи сладко, смертная девочка, я не стану тебя принуждать. Просто позволь мне посмотреть на тебя, прикоснуться.
Лишь долю секунды в тумане непрояснившегося зрения я видела золотистую кожу очень массивной, буквально подавляющей своими размерами, голой мужской груди. И лицо, прекрасное, кажется даже, смутно знакомое. Но узнавание не успело оформиться в моей голове. Веки налились свинцовой тяжестью, и я снова упала в какой-то омут, тут же безвольно закачавшись на волнах неодолимого сна. Из услышанного в памяти странным метрономом задержалось и стало отстукивать одно единственное слово:
«Сладко… Сладко… Сладко…»
– Держите крепче. Может так мой жертвенный принц научится наконец-то не вздрагивать.
Молодой, беззаботно звонкий голос наполнил арочные своды просторной светлой комнаты. Такой белой, что стены её блестели глянцем, неприятно бьющим по глазам. В этой жестокой белизне пронзительно алый потолок смотрелся как обагренный кровью грешников купол. С него низко свисала черная позолоченная люстра примечательно искусной ковки. В её держателях горели красные магические свечи, а все основные элементы декора имели форму оскаленных клыками черепов. У некоторых из пасти торчали то крошечные ножки, то ажурные стрекозиные крылья. Казалось, что каждый имевший неосторожность обратить на люстру своё внимание станет невольным свидетелем этого отвратительного пира каннибалов.
Едва я удивилась поразительной детальности своего нового сновидения, как моё внимание переместилось на стоящую в этой же комнате кровать. Огромную, должно быть, человек на десять, и такую же отталкивающую, как и единственный здесь источник света. Ложе стояло, небрежно застеленное матово-черными простынями. Вмятины на подушках намекали на то, что ещё совсем недавно кто-то на них лежал. Массивное резное оголовье венчала стилизованная корона, от которой, словно фата тяжелыми складками до самого пола, спадали фалды декоративного балдахина. Но внимание притягивало не это. На высокой спинке изголовья в качестве украшения имелась резьба. Связанный и распятый пленник, с обнаженного тела которого из многочисленных длинных порезов крупными каплями сочилась кровь. Некоторые капли, срываясь, падали на застывший в боевой готовности крупный фаллос, а склонившаяся над ним по-царски разодетая женщина с наслаждением слизывала эту кровь раздвоенным языком.
– Ну вот, – кто-то жалостливо протянул за моей спиной, и я обернулась.
– Ты снова вздрогнул, мой ядовитый. И совсем-совсем-совсем… – раздался притворный вздох – не хочешь меня. В чем дело? Раньше ты никогда меня не разочаровывал. Разве будет несправедливо, если сначала я возьму немного твоей крови, прежде чем ты возьмешь немного моей?
Высокая молодая женщина стояла перед тремя мужчинами и с укором обращалась к одному из них. Он находился в центре и был так же обнажен, как и мученик на резном изголовье. От природы смуглая кожа почти посинела и легкая тень судорог едва различимо для глаза пробегала по ней. В небольших темных сосках тускло блестели колечки пирсинга. На одном из них виднелись следы засохшей крови, да и сама плоть вокруг выглядела воспалённой.
По сторонам от него, несмотря на то, что и сам мужчина выглядел как атлет, и мог похвастаться могучим телосложением, возвышались два нага. Они стояли по стойке смирно, совершенно неподвижные, обвив своими очень длинными черными хвостами и руки, и ноги пленника. Это положение явно имитировало распятие, но только вместо иксообразного креста в качестве опор использовались живые создания.
Оттягивая неизбежное, я долго разглядывала мягкое сияние ромбовидной чешуи. У одного нага она отливала радужным серебром, у другого зеленоватым золотом. Я внимательно обежала взглядом каждый рельеф напряженных от частичной трансформации мышц, зависнув на том месте, где мощный ствол змеиного тела плавно переходил в человеческий торс. Я была готова сделать что угодно, лишь бы не всматриваться в их лица. Ведь уже в самое первое мгновение, когда взгляд ещё лишь только скользнул по застывшей в гротескной композиции чистейшего страдания троице, я точно знала, кто стоит передо мной.
Казалось, в Аспидах не осталось ничего живого. Они как статуи замерли на холодной поверхности безупречно белого пола. Из них словно вынули мятущиеся пламенные души, оставив лишь пустоту и мёртвое безразличие. Они механически и без колебаний подчинялись малейшему приказу своей Высокой Госпожи. А в самом центре, меж ними, с головой, обернутой шёлковым черным мешком, из последних сил пытался не повиснуть на живых путах Хэм.
Я знала это наверняка. Чувствовала, наконец осознав, чьи пронзающие пространство боль и отчаяние слышала тогда на перепутье.
Меж тем, королева отошла немного в сторону к небольшому овальному столику, где на светлом бархате лежала целая коллекция украшенных драгоценными камнями пыточных инструментов. Постукивая изящным пальчиком по пухлым, брусничного цвета губам, она с лукавой улыбкой рассматривала свои, без сомнения страстно любимые, игрушки.
– Так-так, интересно, кто же в этот раз полакомится сладкой плотью непослушного Рыцаря Боли? – вопрошала она инструменты, и я видела как аура чистейшего зла, окружающая их, становится всё плотнее, всё прожорливей. В какой-то момент свет словно преломился на полированной грани рукояти одного изогнутого, точно коготь, ножа, как-то по-особому. Будто подмигнул красавице.
Умбрия, бесспорно, была самой восхитительной, с точки зрения внешнего совершенства, женщиной, которую мне только доводилось когда-либо видеть или встречать. Высокая, безупречно сложенная, с гладкой, точно сливочной, кожей, на фоне которой густые фиолетово-черные волосы смотрелись неожиданно ярко, почти вызывающе. Её профиль с женственным подбородком, мягкой линией челюсти, чувственным изгибом выразительного рта и аккуратного прямого носика имел явственно угадываемый налёт наивного, даже какого-то детского очарования.
Все ещё принимая решение, на чем же остановить свой выбор, она медленно повернула голову и посмотрела на меня в упор. Я замерла, как это ни банально, точно кролик перед удавом. Темные, традиционно для Высших, многоцветные радужки переливались рубиновым и васильковым. Такие же изумительные, как и вся она сама, глаза, внимательно осмотрели всё помещение, из углов которого вдруг вынырнула целая армия бесплотных уродливых теней и заметалась, обшаривая комнату. Я боялась сделать вдох или шелохнуться, свято уверенная, что ещё секунда и буду обнаружена. Но, по странности, ни Умбрия, ни её смертоносные чары увидеть меня так и не смогли.
Королева пожала обнаженными плечами, откинула за спину шелковистую прядь прямых, как лезвие меча, волос и, схватив изогнутый нож, поспешила вернуться к прерванному занятию. Острые каблуки на вид хрустальных туфелек издавали задорный радостный «тук-тук-тук». Словно взволнованная девушка бежала навстречу возлюбленному. Стройная ножка с неожиданно маленькой для такого роста ступней игриво выглядывала из разреза распашного темно-синего нарядного платья.
Умбрия прижалась к обнаженной груди Хэма, ласкаясь, как доверчивое дитя. Нежно погладила узкой ладонью. Длинные тонкие пальцы, словно случайно, задели ноготком и потянули вниз колечко… Они тянули его до тех пор, пока сосок, в который оно было вставлено, не налился бордово-синим цветом, так напоминающим оттенки, сияющие в королевском взоре.
Хэм ничем не выдал своей боли, не застонал, не вздохнул, не вздрогнул.
Довольная результатом, Умбрия лизнула многострадальный комочек плоти и, схватив колечко зубами, резко мотнула головой. На мускулистый торс брызнуло алым…
Умбрия прервалась, с выражением неприкрытого наслаждения перекатывая на языке вырванное украшение. Она смаковала его словно ягоду черешни, а потом с победным видом извлекла изо рта, как бывает извлекают обычную косточку.
Отступив на шаг, королева окинула взглядом Аспидов: пустые «манекены» Эфаира и Крайта, безропотно терпящего муки неподвижного Хэма.
Отвращение, ярость, ненависть – всё самое сокрушительное и беспощадное к этой спятившей садистке переполнили меня. Я открыла рот, чтобы хотя бы криком прервать этот кровавый театр, но тут же с чувством сокрушительного бессилия постигла всю тщетность физических усилий. Я осознала себя всего лишь бесплотным, ни на что неспособным повлиять слепком реальной души. Несмотря на расстояние и стоящие меж мной и Аспидами магические заслоны древних охранных чар каждого из дворцов, я пришла сюда, на зов тех, с кем, как оказалось, была давно и крепко связана. Но помочь им совсем ничем не могла.
Действо продолжалось. Слизав и в самом деле оказавшимся раздвоенным языком свежую кровь, королева показательно скривилась.
– Фу! Ты испортился. Слишком мало силы и воли к жизни. А всё отчего? Отчего? – с нажимом повторила она.
И тогда Эфаир вдруг отмер и механически шевеля губами ответил:
– Он слишком долго не питался.
– Да-да. Именно так, – согласилась Умбрия. – Но кто же в этом виноват? Я бы давно покормила его. Но он сам отказывается принимать мой щедрый дар. Отчего? Отчего, – вдруг зашипела она, – тебя больше не возбуждают наши милые шалости?! Ты перестал чувствовать сладость боли? Ты её творец и господин! Или, быть может, тебе перестала нравиться я?
В последнем вопросе прозвучало столько одержимости и безумия, что никаких сомнений в изломанности её разума не осталось.
– Давай же! – Она подняла вверх, на уровень скрытого черной материей лица, свой изогнутый нож. – Один маленький надрез и ты, как прежде, восстанешь для меня.
Свободной рукой Умбрия погладила внушительный даже в спокойном состоянии член Хэма.
– А затем я даже разрешу тебе взять меня. Так, как ты любишь больше всего. Без прелюдий. Сзади. Словно мы грязные животные. – И вновь её искушающее воркование без каких-либо пауз переродилось в низкое истеричное шипение.
– Или, быть может, все эти годы ты трахал меня как псину, просто чтобы представить кого-то другого?
Королева поднесла нож к его глазу. Легким круговым движением обрисовала острием глазницу и с силой надавила, поднырнув снизу, будто стремясь выковырнуть глазное яблоко словно застрявший орех из скорлупы.
– Может, если моему неблагодарному Рыцарю Плоти* так противно смотреть на свою королеву, просто вырезать глаза? Что скажешь? – обратила свое внимание на Крайта.
Быть может оттого, что Аспид обладал уникальным для темных даром целительства.
– Как пожелаешь, моя Высокая Госпожа, – ответил он так холодно и меланхолично, как умел сказать только этот закрытый на сто замков Высший. – Но подобная операция в конец обессилит его, что вряд ли приведет вас к желанному результату.
Королева отняла нож и, сложив руки на груди, задумалась.
– Что ж, попробуем тогда иначе.
Подобрав платье, она грациозно опустилась перед Хэмом на колени и, сделав длинный разрез над самым пахом, пустила Аспиду кровь. Затем отложила в сторону нож и, заглотив вялый член до самого основания, принялась с упоением его сосать. Она обхватила мужские ягодицы и стала ритмично подталкивать их навстречу своим поступательным движениям, отчего края раны становились шире и все больше крови попадало на её безупречное лицо.
Но сколько королева ни старалась, никто из мужчин так и не нарушил эту оглушающую могильную тишину. Лишь крепче стала хватка змеиных хвостов, когда обессилев от потери крови, Рыцарь Боли и Плоти стал медленно повисать, неотвратимо погружаясь в полное муки беспамятство.
*Полное звание Хэма звучит как Рыцарь Боли и Плоти. Что на прямую характеризует особенность его Чар и некоторых иных талантов. Здесь королева называет его то так, то так, исключительно по своей прихоти.
Я очнулась от собственного припадка дикой истерики. Задыхающаяся, в сумраке новой спальни, которая, с перепугу, казалась чужой и таящей угрозу. Чьи-то сильные, покрытые черными татуировками руки крепко держали меня за плечи, пока я с остервенением пыталась вырваться из этой железной хватки.
– Ты проснулась! Все закончилось! – властно, обдав потоком подчиняющих чар и хорошенько встряхнув, рявкнул кто-то надо мной.
Благодаря столь решительным мерам, в сознании тотчас прояснилось, и я смогла взглянуть на происходящее осмыслено.
Большое льняное полотенце, в которое я завернулась после банных процедур и в котором же и завалилась спать после плотного ужина, размоталось. Теперь оно, скомканное и измятое, собралось где-то в районе талии. Помнится, отрубилась я мгновенно, даже не потрудившись залезть под одеяло. В общем, благодарить следовало только собственную глупость за то, что Его Величество король Замфир имел удовольствие разглядеть и, подозреваю, облапать меня во всех неприкрытых подробностях. На его удачу, я была так опустошена увиденным, что не отвесила ему даже пощечины.
– Отпусти. Теперь я успокоилась.
Мужчина тут же исполнил просьбу и, получив свободу, я отодвинулась на другой конец кровати, попутно обматываясь все тем же полотенцем. Больше прикрыться все равно было нечем, не вытягивать же мне из-под этого великана одеяло.
Несмотря на то, что из одежды на короле были лишь просторные, низко сидящие на бедрах штаны, и находился он в одной со мной постели – возбужденным и желающим интимных развлечений Замфир не выглядел. Напротив, выражение его лица говорило о какой-то терзающей его ум проблеме. А учитывая, как хмуро и пристально он всё это время изучал мою скромную персону, похоже, ключевым элементом этой самой проблемы я сама и являлась.
– Что так тебя напугало? – усевшись по-турецки и несколько смягчившись взглядом, наконец нарушил он наше обоюдное молчание.
Едва я вернулась мыслями к событиям в белой комнате, как горло сдавил спазм и похожая на многоголовую гидру паника заворочалась в груди, с ревом вгрызаясь в ребра. Каким-то невероятным усилием воли я кое-как совладала с ней и, набрав в легкие побольше воздуха, рассказала всё, вплоть до самой незначительной детали.
– Я ведь права? Это совсем не сон? То, что случилось – реальность?
– Да, не сон. Твоя власть над Чарами растет, она удивительна. Лишь сильнейшие из нас могут путешествовать вне тела. И я не знаю ни одного, кого бы не обнаружили Тени Умбрии.
– Умбрия, – с ненавистью процедила сквозь зубы, – клянусь…
Широкая мозолистая ладонь накрыла мой рот быстрее, чем я смогла договорить.
– Никогда не клянись в запале, – мгновенно выйдя из себя, приказал Замфир. – Теперь ты часть Инмира и любое неосторожное слово, а особенно клятва, может стать твоей надгробной плитой. Оглянись, ты в главной цитадели Железного Двора. Здесь каждый второй – клятвопреступник. И каждый первый – благородный глупец, не сумевший исполнить какой-либо священный обет.
В душе я была благодарна королю за науку, но посмотрела на него все равно разгневанно и упрямо. Чем больше я думала о своих Аспидах, тем сильнее крепла уверенность, что в лапах этой психопатки я их и минуты лишней не оставлю. Оставалось лишь найти способ вывести Эфаира, Крайта и Хэма из-под разрушительной и абсолютной власти Умбрии.
– Хорошо. Поняла. Не нужно больше на меня рычать.
Я с глубоким облегчением наконец заметила, что тот убийственный флёр, которым ещё так недавно, точно из брандспойта, Замфир щедро поливал всё вокруг, волшебным образом куда-то испарился. А может я просто к нему привыкла.
Какой бы ни оказалась истина, разговаривать теперь с королем стало неожиданно легко и комфортно. Больше он не пугал. И даже начинал мне казаться «своим парнем».
– Так вот, если ты расскажешь чем же так страшна магия Умбрии, и отчего Аспиды не могут ослушаться её и, скажем, уйти на службу в другой Двор, то я, так и быть, не стану требовать у тебя ответа на вопрос: что ты забыл ночью в моей спальне?
Замфир насмешливо поиграл выдающимися грудными мышцами и тихо, как-то слишком уж интимно, засмеялся. По коже тут же бархатными прикосновениями заскользил пленительный флёр короля. Выходит, я рано расслабилась. Флёр никуда не делся. Замфир всего лишь придерживал его, как когда-то это делал для меня Лаэрн.
Видимо, король счел достаточным легкую демонстрацию своего влияния, в одно мгновение его прервав.
– С радостью отвечу на все твои вопросы. – Слово «все» он выделил особо.
– Отлично! – взбила подушку за спиной и устроилась поудобнее. – Я вся сплошное внимание Твоё Величество.
– Твоё Величество? – засмеялся король. – Почему Твоё?
– Потому что, как мне мимоходом сообщили, правильно говорить Ваше, но отчего-то у вас, сидов, существует странный пунктик насчет «Вы». У нас, у людей, это всего лишь способ проявления вежливого обращения и признания высокого статуса.
– А у сидов за подобное ты рискуешь мгновенно заслужить дурную репутацию, – возразил Замфир. – Обращаясь к фейцу на «ты», как бы показываешь, что не считаешь себя выше. Что и является проявлением уважения. Наш народ, знаешь ли, очень не любит надменных гордецов.
Я пожала плечами.
– Как по мне, это странно. Ведь у вас все равно существует крайне жесткая иерархия. Право сильного здесь решает всё. И гордецов среди первых, я думаю, хватает.
– Так и есть, – неожиданно легко согласился Замфир.
Он привалился набок, подперев голову рукой.
– Но традиции для нас все равно, что вторая кожа.
– Что ж, приму к сведению. Но ты, помнится, как раз собирался рассказать, чем так страшна Умбрия…
Замфир снисходительно усмехнулся. От уголков выразительных, глубоко посаженных глаз разбежались лучики улыбчивых морщинок. Королю явно пришлись по душе эти наши ночные посиделки. Трудно было не заметить, что в моей постели он чувствовал себя весьма вольготно.
– Темные издревле славятся своими губительными для всего живого талантами, – в сумраке спальни зазвучал его голос. – Они черпают свои Чары из предначальной Тьмы. Что не равно злу. Но не в случае с Умбрией. Она довольно молода для королевы по меркам правящих Дворов. Молода и пугающе одарена. Однако могущество, подвластное ей от рождения, оказалось столь велико и пагубно, что, я подозреваю, в конечном итоге просто сломило её. Такое иногда случается. Чары калечат разум носителя, если он оказывается недостаточно крепок. По моим прикидкам, прошло веков пять как королева Тёмных переродилась.
– Так и знала, что по ней психушка плачет!
– Психушка? – не понял Замфир.
– Я потом объясню, – махнула рукой. – Продолжай, прошу тебя.
– Умбрию не просто так называют «Всезнающая Тень». На пике своей силы королева способна повелевать всеми тенями дня и ночи. Проникать в любой темный уголок, слышать и видеть всё, что соприкасается с темнотой. Ей также доступно направлять свой голос в ту мрачную, сокрытую часть живого, которая есть в каждом из нас. Королеве доставляет особое удовольствие умерщвлять все светлые, благородные или просто добрые порывы. Взамен она виртуозно пробуждает и взращивает всё самое отвратительное и мерзкое, что только может обитать на темном дне фейского существа.
– В общем, жуткая тварь, – подвела я итог. – Но если ты говоришь, что она такой виртуозный шпион, то получается, даже сейчас её тени могут подслушивать нас?
Признаться, данный факт вызывал у меня сильное беспокойство.
– Есть кое-какие ограничения. Можешь расслабиться, на территории дворца, а особенно в коронных покоях, без моего ведома никто не услышит ничего лишнего.
Замфир ленивым движением почесал себя в районе пупка, чем мгновенно вогнал меня в краску. Так как не проследить за этим действом оказалось решительно невозможно. А оторваться от созерцания потрясающего пресса – тем более. Как-то сразу вернулось ощущение неловкости от столь близкого контакта с незнакомым по сути мужчиной.
– А как же «слушающий камень»? – вспомнила находку, так неприятно всех поразившую в комнате для переносов.
– Слушающий камень – мощный артефакт. Необнаруженный, он мог бы хорошо послужить своей хозяйке даже во дворце. Но принцип его работы не имеет ничего общего с Чарами Умбрии. А пронести сюда нечто подобное разве что только обережник и мог…
При упоминании о жутком монстре из дыма, я передернула плечами. Наверное, нехорошо радоваться чьей-то бесславной кончине, но тот факт, что в мире на одно чудовище стало меньше, лично на меня действовал умиротворяюще.
– А теперь самый главный вопрос.
Устав лежать на спине, я повернулась набок, подложив ладонь под щеку, старательно пытаясь не смотреть на уставившегося в упор короля.
– Почему Аспиды не могут покинуть Темный Двор? Чем она так держит их? – спросила закрыв глаза.
– Чем? – Голос Замфира вдруг сделался до мурашек мрачным. – Умбрия их королева. Каждый, кто однажды присягнул Темному трону, повинуется тому, кто на нем восседает. Но власть Умбрии над своей гвардией гораздо глубже и страшнее. Каждый из двух тысяч её отборных воинов когда-то пришел к ней сам, добровольно, чтобы молить о милости.
– Что это значит? – распахнула я глаза и взволнованно села.
– Только то, что в рабство Аспиды пошли добровольно.
– Может им не оставили выбора?
– Отчего же? Зная Умбрию, уверен, что выбор был. Просто у каждой свободы есть своя цена.
– Но покупая этот входной билет, найти выход ты уже никогда не сможешь, – удивив саму себя, вдруг поделилась я своим озарением.
Замфир с интересом посмотрел на меня и коротко кивнул, подтверждая.
– Умбрия не чурается самой грязной магии. Кровь, боль и секс. В самой их крайней, отвратительной форме. Но прежде, каждый из гвардейцев принес ей в жертву кого-то невинного. Затем… – Он внезапно прервался. – Не нужно тебе это знать.
