Текст книги "Поцелуй аспида (СИ)"
Автор книги: Джулия Рокко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Высвободив руку, я обхватила себя за плечи. Адреналиновый жар сменили озноб и тошнота. Перед глазами снова встали серый сумрак и две фигуры, обратившиеся в пепел.
– Ладно, со мной все более менее ясно, – сказала я, хотя чувствовала, что за скобки рассказа опущено множество важных деталей.
Сейчас меня волновало совсем другое. Как пережить смерть двух сошедших с ума мальчишек и что делать, если ко мне пожалует полиция?
– Никак не могу понять, зачем ты убил парней? Ты же такой сильный! Они бы отстали от меня, стоило тебе только хорошенько их припугнуть.
– Увы, нет. Все не так просто, моя добрая наивная девочка. Я должен был стереть их в порошок уже только оттого, что они посмели отнестись к тебе неуважительно. За прямое же нападение, смерть – всё, что они заслужили. Вот только в том, что похоть затмила их разум, на самом деле, мало их вины. Дело в том, что ты, Юля, стала источать флёр не хуже любого древнего сида.
Я вскочила с дивана, но пережитый стресс окончательно одолел измученное тело. Ноги мои подогнулись и я бы кулем свалилась на пол, если бы сид не подхватил меня, крепко прижав к себе. Я приникла лицом к его груди, слыша ровный стук сильного сердца и вдыхая умиротворяющий аромат лиственного леса и моря.
– С ними случилось то же самое, что и со мной? – Я не поднимала головы, замирая про себя от ужаса и вины.
– Да. Но у них не оказалось твоей сопротивляемости. Флёр Высших подобен сладкому яду. Вот только противоядия от него нет.
– Значит я их отравила, а затем убила. С той лишь разницей, что сделала это не сама, а твоими руками.
Внезапная догадка осенила меня и, вырвавшись из мужских объятий, я отошла в другой конец кухни, к окну. Прислонившись бедром к широкому подоконнику, спросила.
– Когда ты почувствовал мой флёр?
– Я не уверен…
– Когда? – перебила я Безымянного.
– Вчера ночью.
Высший смотрел на меня взглядом кристально честного человека, с глубоким осознанием собственной правоты и безгрешности.
– Твой флёр нестабилен и словно мерцает. Было непонятно, проявляется ли он от контакта с сидами, или же просто только начинает входить в силу.
– Все равно, ты обязан был предупредить меня! – Я почти кричала.
Феец лишь выгнул угольно черную бровь, явственно давая понять, что у него совсем иные представления о своих обязанностях.
– Единственное, что меня заботит – это твоя безопасность. Очевидно, что жить как раньше ты не сможешь. Или же ты всерьез собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь – а она, я подозреваю, теперь может оказаться очень долгой – не выходя из квартиры?
Мужчина медленно приближался ко мне, не скрывая злости в потемневших до багряного цвета радужках.
– Умбрия – ревнивая садистка. Она найдет способ докопаться до истины и узнать, кто же так околдовал её могущественных, но таких поломанных Аспидов. Двое даже посмели сбежать к тебе на помощь, нарушив строжайший запрет своей мстительной и невиданно жестокой, даже по фейским меркам, королевы. Мастер Боли, Пьющий Бессмертие и Рыцарь Забвения. – Высший подошел вплотную, резко усадил меня на подоконник и, вклинившись между коленей, склонился надо мной. – Интересная компания для одной маленькой смертной, избранной стать их жертвой. Вот только жертвы не получилось. Твоя пробуждающаяся магия спасла тебя, выкупила у Чар священной жатвы. Но кто-то все-равно должен был погибнуть, и я сделал так, чтобы это была не ты.
Пытая пронзительным взглядом, он зарылся пальцами в мои растрепанные волосы и, сжав их в кулак на затылке, осторожно потянул вниз. Я невольно прогнулась, подставляя оголенную шею жаркому мужскому рту.
– Твой запах, – хрипло прошептал сид, делая глубокий вдох, словно задыхаясь. – Я никак не могу им надышаться. То ты пахнешь как самое изысканное и запретное удовольствие. То как что-то родное, потерянное…
Он прикусил нежную кожу, тут же погладив языком, и снова прикусил. Я безвольно застонала, прикрыв в изнеможении отяжелевшие веки.
– Перестань. Пожалуйста. – Мой голос стал таким жалобным и хриплым, что в первое мгновение я его даже не узнала.
Градус взлетел до небес, по мощному напряженному телу сида прошла чувственная дрожь. Нас стремительно захватывал водоворот порабощающей страсти.
VI глава: Дядюшка Мунк
От входной двери раздался звонок. Он выдернул меня из любовного угара словно «дед репку». Я забарахталась в напряженных руках Безымянного, уклоняясь от выпивающих душу ласк. Должно быть, я совсем сбрендила, раз решила позволить себя трахнуть прямо на подоконнике.
– Не вздумай открывать, – наконец прекратив свои поползновения и отступив на шаг, приглушенно скомандовал сид.
Выглядел он шалым. Челюсть напряжена, широкая грудь часто вздымается. Кулаки сжаты до белеющих костяшек. Все сигнализировало о том, что он на грани и прикладывает колоссальные усилия дабы сдержаться.
– А вдруг это полиция? – Меня мучил навязчивый страх быть пойманной.
– Через пол часа после нападения, при отсутствии мотива, тел и свидетелей?
– Надеюсь, ты прав.
Я перевела дыхание и на цыпочках подошла к двери, осторожно подглядывая в глазок. Через секунду опасения окончательно развеялись. Оказалось, газовщики местной коммунальной компании совершали очередную проверку оборудования. Не желая стать причиной ещё чьей-то смерти, я предпочла сделать вид, что никого нет дома.
– Может, ты проголодался? – безо всякого скрытого смысла, постояв немного в полной тишине, совершенно искренне поинтересовалась у Высшего.
В ответ он обжег таким взглядом, что я покраснела.
– Не нужно так на меня смотреть! Думаю, самое разумное сейчас – отвлечься, заняться простыми вещами, например, пообедать, а после мы решим, что делать дальше.
На словах «заняться простыми вещами» сид вышел из кухни, и остаток фразы прозвучал брошенный в пустоту. Момент, когда квартира вновь оказалась в моем единоличном пользовании, я почувствовала очень остро. Не знаю, что тому было причиной – наша с Безымянным связь, или же навязанное флером желание, – но едва сид необъяснимым образом исчез, как пустота и тревога обрушились на меня многотонной плитой.
Следуя собственному совету «отвлечься», я занялась обыденными домашними делами. Приготовила плов, испекла пирог с яблоками, по мелочи прибралась, вздыхая над дырявым паркетом в прихожей, перебрала вещи из ранее пострадавшего шкаф. По счастью, повредилась только его боковая стенка, разрушение не затронуло самой одежды и я придирчиво собрала несколько комплектов, безжалостно отбрасывая в сторону всё, что могло бы распалить фантазию моего бессмертного телохранителя и побудить к активным действиям. Я не желала обманываться, прекрасно понимая, что в следующий раз Безымянного не остановит даже «вся королевская конница, вся королевская рать», а также ОМОН, вздумай они в полном составе заявиться к моему порогу.
Оставшаяся часть дня ушла на довольно странное занятие. Вооружившись справочником, блокнотом и ручкой, я пыталась изобрести сиду новое имя. Взять что-то готовое не позволяла интуиция, откуда-то я точно знала, что должна придумать его сама.
Муки творчества надолго вырвали меня из реальности. Я то пыталась соединить между собой более распространенные имена, и тогда получалось что-то вроде «Максилья», то меня уносило куда-то в историю древней Руси, и тогда уж вовсе получалась какая то белиберда. Но самое обидное, что даже когда, казалось бы, удавалось отыскать что-то красивое и неизбитое, что-то внутри говорило твердое «нет» и приходилось всё начинать по новой.
В какой-то момент я зашвырнула блокнот в другой конец комнаты и в изнеможении рухнула на диван. «Может мне подремать? Вдруг я, как Менделеев, найду решение во сне?»
Спрятавшись от мира под любимым старым пледом, я попыталась уснуть, но сон не шел. В конце концов, я впала в какое-то хрупкое состояние, зависнув на границе легкой дремоты. Я всё ещё продолжала ощущать себя лежащей на диване. Чувствовала, как холодит щеку приятная гладкость подушки… И в то же время, всё словно размылось и стало медленно уплывать. Загудел на кухне охлаждающий компрессор холодильника. Его монотонное звучание окончательно убаюкало меня.
Сначала мне показалось, что это гудение усилилось и будто бы распалось на разные лады, то поднимаясь до нежного минора, то резко ныряя в тревожный мажор. Затем я начала различать голоса, столь гармонично вплетенные в мелодию, что стали почти неотделимы он неё. Я долго вслушивалась в них, прежде чем пришло понимание отдельных слов.
Он всё отдал…
…. и светлый день.
Набат души…
… он только тень.
Знание, что я слышу что-то очень важное, возникло далеко не сразу. Оно толкнуло меня как бы изнутри, я вздрогнула всем телом и закономерно проснулась.
Надо мной стоял хмурый Безымянный.
Я испуганно вскрикнула, схватившись за сердце.
– Что ты сейчас делала? – без «здрасьте» и «как дела?», спросил он.
– Спала, – пытаясь унять трепыхание в груди, ответила я.
– Я ощущал слабые потоки магии. Ты взывала к Чарам?
– Чего? – Моему удивлению не было предела. – Я просто спала и мне снилась какая-то заунывная песня.
– Ты помнишь её слова?
– Что-то там про день или тлен. Не могу точно сказать, я едва начала что-то различать, как вдруг проснулась.
– Это был не просто сон, – «обрадовал» сид.
Шумно выдохнув, я откинулась на подушку, раскинув в стороны руки. Ну, конечно, чему я удивляюсь? Теперь и сны у меня будут «не просто сны».
– А это что?
Безымянный подошел к письменному столу, на котором лежали исписанные листы бумаги.
– Да так, – попыталась я сделать вид, что перед ним обычные каракули. Но, наткнувшись на взгляд, не советующий юлить, призналась: – Ну не могу я называть тебя Грач или Безымянный! Артур – тоже идет тебе, как корове седло. – Я поднялась с дивана. – При этом, сам посуди, я же должна как-то обращаться к тебе. Вот и решила придумать что-то своё, раз ты отказываешься мне в этом помочь и носишь свое проклятие, как какую-нибудь корону. С той лишь разницей, что приколочена она к тебе гвоздями.
Я думала, что к завершению моего дерзкого монолога сид разозлится и потребует не лезть не в свое дело, но он снова удивил меня.
Мы стояли рядом, и Безымянный осторожно взял меня за руку, прижав к своей щеке.
– Прошла, должно быть, вечность, Колокольчик, с тех пор, как кто-то в последний раз заботился обо мне. Быть может, этой заботой ты всех нас и приручила. – Он печально улыбнулся. – Пусть я проклят и лишен Имени, и об этом бесчестии в Инмире знает каждый.
Его большой палец медленно поглаживал жилку на моем запястье. В том самом месте, где ветвился узор магического браслета.
– Да, я раб своего проклятия, но его, в конце концов, я выбрал для себя сам. Твои же Аспиды хоть и прикрываются статусом благородных, но прокляты они не меньше моего. Мы все – и я, и они – носим эту приколоченную корону. И только ты сияешь для нас искренне, не делая различий.
И в самом деле, в месте, где соприкасались наши тела, появилось мягкое теплое свечение. Настоящее чудо, особенно для человека, прожившего всю свою сознательную жизнь в самой что ни на есть обыденной реальности. Я смотрела на это очевидное свидетельство могущества фейских чар, и душу наполняла тихая, даже какая-то детская радость.
– Для высокородного сида твои слова как-то слишком похожи на благодарность. – Я хитро на него посмотрела.
Безымянный растянул губы в кривой улыбке, принимая мое приглашение к флирту.
– Что взять с глупого фейца? – Он наиграно пожал плечами.
– Может, поцелуй?
Я широко улыбнулась и, поддавшись порыву, привстала на цыпочки, прижавшись губами к его губам. Но едва сид потянулся за продолжением, отпрянула. Погрозила пальцем и отправилась на кухню. Там, чувствуя себя игривым подростком, гремя тарелками и дверцами навесных шкафов, прокричала:
– Я испекла пирог и тебе придется его съесть.
После ужина, когда от пирога остались только крошки, посуда была помыта и убрана, а молчаливо наблюдающий за мной мужчина доволен и задумчив, от него прилетела очередная новость.
– Если ты освободилась, то собирайся, нам нужно кое-куда сходить.
Мне это сообщение не понравилось. На часах уже набежала половина одиннадцатого. Я едва пришла в себя после утренних событий и старательно подавляла жесточайшее чувство вины, прячась за привычными домашними делами. Но едва отвлеклась на подобие нормальной жизни, как Безымянный снова напомнил мне о том, что ни на какую нормальную жизнь мне теперь лучше и не надеяться.
– Куда именно? Уже поздно.
– Самое время. Было не просто отыскать его, но я справился. Провидец согласился принять нас сегодня ночью.
– Провидец?
Признаться, ему удалось меня заинтриговать.
– Да, такой же Безымянный, как и я. Только он предпочел покинуть земли фейри и поселиться среди смертных. По слухам, он все ещё способен время от времени видеть предначертанное.
– Это, конечно, любопытно, но я не совсем понимаю, зачем к провидцу идти нам?
– Вокруг тебя, Колокольчик, происходит много такого, чего никак не может происходить. И нам нужно как можно скорее попытаться разобраться в этом, а самое главное – решить, что делать дальше.
Было видно, что Высший в очередной раз хочет напомнить мне о том, что жить, не покидая квартиры, мне вряд ли удастся, но не желая меня лишний раз волновать, промолчал.
– И провидец поможет?
– Если нам повезет, да. В любом случае, это хороший шанс и мы должны попытаться.
– Хорошо, – приняла я его правоту. – Есть что-то, что я должна знать заранее? Какие-то очередные правила фейцев?
– Нет. Он маскируется под простого старика и живет в обычной многоэтажке. Кажется, вы их называете панельными. Об оплате я уже позаботился.
Провидец оказался чрезвычайно худ и долговяз. Он напомнил мне шнурок с узлами, завязанными то тут, то там. С лица с острым подбородком и частыми росчерками глубоких морщин внимательно смотрели хищные зеленые глаза. Над высоким бугристым лбом в разные стороны топорщились кое-как остриженные, словно драные, волосы неожиданного темно-синего цвета.
Из одежды провидец носил латаный фиолетовый пиджак из вельвета, зеленую рубашку и мятые узкие штаны невнятного сизого оттенка.
Он встретил нас без приветствий. Молча велел следовать за ним и, развернувшись, сгорбленно зашаркал по полу стоптанными солнечно-желтыми тапочками без задников.
В темной захламленной квартире, обычной двушке, пахло старостью и какой-то тухлятиной. И хотя пахло несильно, но этот душный, сладковатый аромат буквально ввинчивался в мозг, пробуждая тревогу и дурные предчувствия.
Мы прошли в одну из комнат – грязную и голубую. Голубым здесь было всё: обои, шторы, ковер, продавленный диван и кресло, стоящие друг против друга. Покрытая слоем вековечной пыли люстра флегматично покачивала многочисленными подвесками из голубого стекла. Они приятно позвякивали от дуновений теплого ветерка, что влетал в комнату из распахнутой настежь балконной двери.
Похоже, провидец, так же, как и простые смертные, страдал от жары, неослабевающей даже ночью.
Он усадил нас на диван, а сам сел в кресло, вальяжно откинувшись на засаленную спинку.
– Иди на юго-восток, – сказал он неожиданно высоким и мелодичным, как не у всякой оперной певицы, голосом.
Я непонимающе заморгала.
– Что?
– Зови меня дядюшка Мунк, Рассветная.
Он, было, потянулся ко мне, словно намереваясь по-отечески пожать лежащие на коленях руки, но резко отпрянул, едва Безымянный отрицательно покачал головой.
Недоумение моё росло.
– Что ты хочешь знать, дитя?
Древний фейри улыбнулся, обнажив настоящий частокол белоснежных, острых, точно пики, зубов.
Запретив себе бояться, я только теснее прижалась к своему бессмертному телохранителю. Наверное, если бы не его присутствие, уже неслась бы отсюда на всех парах.
Прозвучавший вопрос застал меня врасплох. Верно говорила наша учительница по истории: «Иногда самое главное в жизни – знать, о чем спросить». Я растерянно посмотрела на Безымянного.
– Не заигрывай с нами, старик. Если хочешь получить свою плату, то говори честно, что видишь. А если же твоя магия покинула тебя окончательно, лучше признайся. Ты же помнишь – я плохо выношу, когда мышка воображает себя кошкой…
– Нет, нет, – торопливо проворковал прорицатель. – Я всего лишь проявляю гостеприимство. Девочка так сочна… Я хотел сказать, так юна, а все юные горячие человеческие сердца… – старик практически облизнулся, – особенно девичьи… желают предсказаний о любви.
Уместив локти на подлокотниках, он чинно сложил перед собой руки и стал как две капли воды похож на карикатурного вампира.
– Ведь так, деточка? Ты наверняка хотела бы спросить у дядюшки Мунка о том, какая любовь тебя ожидает? Кто твоя… как это вы люди говорите? Судьба?
– Совсем нет, – не согласилось я.
Вот уж совершенно точно ничего ни о какой любви знать я сейчас не хотела. Конечно, на самом деле, еще какой-то месяц назад я бы с большим интересом послушала предсказание на сей счет, но не теперь. Всё, что меня волновало сегодня, было выживание. Что надлежит предпринять, дабы моя прежняя жизнь вновь стала моей?
Об этом я и спросила. В ответ провидец заливисто рассмеялся. Он хохотал, сотрясаясь всем телом, и поэтому мы даже не сразу сообразили, что у фейца начался припадок. Я кинулась ему на помощь, но не успела даже прикоснуться.
Ломаным движением, словно марионетка на ниточках, дядюшка Мунк выпрямился в кресле и резко открыл глаза. Я имею в виду те дополнительные шесть глаз, что, оказывается, незаметно прятались, маскируясь под глубокие бугристые морщины на лбу и щеках. Каждый глаз прорицателя отличался размером, формой и, по всей видимости, цветом. О последнем было сложно судить наверняка, так как четыре из них оказались затянуты плотной пленкой бельма. Пятый, желто-серый, был поражен наполовину, и лишь последний, ярко-красный, смотрел ясно и отливал здоровым блеском.
А затем дядюшка Мунк заговорил:
– Ту реку вспять не обратить,
Она иссохла и мертва.
За Чары надобно платить,
Или исчезнуть без следа.
Своею сутью напитай
Ты берег Безымянных вод
И смело по воде ступай,
Веди к Рассвету свой народ.
Казалось, весь мир вокруг застыл подобно кадру в фотоаппарате. Даже ночной ветерок исчез. Не покачнулась ни одна стекляшка на люстре. Занавески висели унылыми складками, а я старалась даже не дышать, захваченная важностью момента. Была готова поклясться, что чувствую, как чары переливаются вокруг нас невидимой радугой. Предсказание отпечаталось в моей памяти так, словно кто-то обвел его через копирку. Хорошо бы ещё понимать о чём оно.
Едва дядюшка Мунк замолчал и все его дополнительные глаза плавно закрылись, вновь став лишь черточками от морщин, как старик вышел из транса.
– Ну, теперь «кошка» довольна? – ехидно спросил он у Безымянного, явно очень гордясь собой.
– Довольна.
Сид одним слитным движением поднялся с дивана и подал мне руку, дабы я тоже встала.
– Пошли, – уже совсем другим тоном обратился он ко мне.
– А как же оплата? – вскинулся провидец, одновременно и заискивающе, и возмущенно.
– В прихожей, – Безымянный цедил слова скупо, даже с каким-то отвращением.
Меня посетило подозрение, что более-менее разговорчивым и оттаявшим Высший бывает исключительно со мной. Для остальных – это холодная каменная глыба, об острые края которой запросто можно порезаться до смерти.
Мы проделали обратный путь до коридора, в котором, к своей немалой радости, прорицатель обнаружил простой брезентовый мешок. Внутри него явно что-то шевелилось.
– Кто там? – не ожидая ничего хорошего, прошептала я в спину сида, так и не отпустившего моей руки.
– Цып-цып-цып, – проворковал дядюшка Мунк, крадущейся походкой приближаясь к нашей «оплате».
Словно почувствовав присутствие хищника, томящееся в мешке существо отчаянно задергалось, издавая характерные жалобные звуки.
Провидец гаденько рассмеялся и, не мешкая, вцепился в хрупкое, беззащитное тельце.
У меня волосы на затылке встали дыбом. Вдруг широкая мужская спина перекрыла мне весь обзор.
– Не надо! – закричала я, но все, что услышала – сначала громкий отчаянный звук то ли писка, то ли шипения, а затем пугающую тишину, нарушаемую ритмичным причмокиванием.
По квартире поплыл запах свежепролитой крови.
– Отойди от двери, Мунк, мы уходим, – приказал старику Безымянный.
Я попыталась выглянуть из-за его спины, но сид умело всё загораживал, умудряясь параллельно вести меня к выходу из этого мерзкого места. Краем глаза, я все же увидела, как провидец деловито вытирает длинные узловатые кисти о замызганное полотенце, послушно отступая вглубь коридора.
Безымянный отворил дверь, и мы вышли на лестничную площадку. Никто из нас не ожидал, что Мунк решится в последний момент выскочить вслед за нами и схватить меня за руку.
– Постой, дитя, я ещё не всё тебе сказал, – только и успел пробормотать он, как тут же был отброшен мощным ударом.
– Слушай песню, – стекая на пол, словно кисель, невнятно сообщил он и постучал по виску.
Я смотрела на него глазами полными шока, страстно желая развидеть его два передних зуба, удлинившиеся сантиметра на три, и растянутый в безумной улыбке широкий окровавленный рот.
***
– Кто он? Что это, черт возьми, за существо? – первое, что спросила я у фейца, едва мы вышли на улицу и направились домой.
Я дрожала.
– Ваурлок.
– Это ни о чем мне не говорит!
Я чувствовала, что если не отвлекусь, то расплачусь.
Мы медленно шли по ночному городу. Пора белых ночей подошла к концу, но подступающая со всех сторон тьма ещё не вступила окончательно в свои права.
Безымянный внимательно посмотрел на меня, вздохнул, словно призвал себя к терпению, и начал объяснять.
– Мунк – странная помесь никса – духа воды, гульса – плотоядного низшего вампира и, что самое удивительное, цепнирида – духа времени.
– Любовь к голубому, я так понимаю, у него от первого?
Сид утвердительно кивнул.
– От кого у него самые отвратительные привычки, я думаю ты тоже поняла. Зато дар прорицателя – от духа времени. Цепнириды – легенда уже даже в мире фейцев. В рассвете своей силы, Мунк был очень обласкан почитанием и дарами. Он – сильнейший Прорицатель за последние лет пятьсот. Был таким, пока не утратил всякую меру и Основы не отторгли его. Мунк стал безымянным, таким же как я. Способность прорицать почти иссякла. Ты наверняка заметила бельма на его глазах. Как только они поразят оставшиеся, Мунк окончательно утратит свой дар. На самом деле, сегодня нам очень повезло. Я бы даже сказал, что ваурлок был в ударе.
– Ты про тот стихотворный бред, что он нёс? – Я не собиралась скрывать своего скепсиса.
– Именно. Тебе удалось запомнить предсказание?
Я легко, без малейшей запинки, повторила стихотворение Мунка.
– Значит, так и есть. Чары откликнулись. Ты действительно получила предсказание сильнейшего, – убежденно заявил сид.
За разговором мы подошли к небольшому парку, буквально на десяток деревьев и пару скамеек. Почувствовав острую необходимость присесть, я потянула за собой Безымянного.
– Послушай, но ведь из этого стихотворения ничего не ясно. Не понимаю, как что-то столь расплывчатое может нам помочь.
На самом деле, я лукавила. Учитывая мой вопрос прорицателю, две первых строки явственно намекали, что прежнюю свою жизнь я не верну никогда. Но признать подобное я, конечно же, пока была совсем не готова.
– Нам нужно уходить, – прервал мои размышления Высший.
– Погоди, давай еще посидим немного. Так хорошо на улице. Наконец-то хотя бы немного посвежело.
– Я не это имел ввиду. – Сид снова посмотрел на меня с тем самым сосредоточенным выражением лица, с которым, как я уже знала, он сообщал неприятные вещи. – Нам нужно уходить в Инмир. Твоя сила растет, ей нужно дать подпитку, чтобы она могла полноценно проявиться. А затем настанет пора учиться управлять ею. Тренировать контроль.
– Что за чушь?! – Тревога затопила мои лёгкие. – Никакой истории попаданки с моим участием не будет! У меня тут мама, бабушка, я не могу просто взять и исчезнуть. А учиться контролю можно и здесь. И с чего ты взял, что правильно интерпретируешь пророчество? Почему я вообще должна доверять бреду чудовища, требующего плату жизнями бедных животных?!
Сид поднялся и, нависнув надо мной, уперся руками в спинку скамейки. Он выглядел очень разозленным. Желваки на скулах напряглись, резче обозначились углы и впадины.
– Когда ты уже наконец поймешь? Чары всегда взимают плату! И чем серьезней ворожба, тем дороже приходится платить. За что, как ты считаешь, наказали Мунка? Думаешь, что если бы он брал за свои предсказания кроликами, то стал бы отверженным? Почти четыре века Мунк пророчествовал в Инмире, и никто из посетителей Провидца за ценой не стоял. В конце концов, ваурлок стал настолько нагл и ненасытен, что и его настиг Суд Спящих. В ваш мир он ушел уже по собственному желанию. После столетий власти и почитания Провидец не смог выносить всеобщее презрение. Знаешь ли, в Инмире к дерьму относятся лучше, чем к Безымянным. К тому же, за его спиной осталось множество врагов, желающих поквитаться за причиненные страдания.
– Тогда зачем ты повел меня к нему?
– Я уже тебе говорил. Мунк безусловно совсем не тот, что прежде, но на кое-что он всё еще способен. А по поводу твоего возмущения… Находясь здесь, вдали от Высоких Холмов, где сама земля пропитана древними Чарами, он почти полностью утратил свой дар. Питать же свои силы через кровь смертных Мунку также запрещено. Поэтому он и довольствуется мелкими животными.
– Вот и принёс бы ему крысу.
Высший в раздражении вздохнул. Он явно устал втолковывать мне прописные истины. Я и сама понимала, что веду себя как ребенок, но отчего-то не могла себя остановить. В ушах всё стоял тот душераздирающий «крик».
– За крысу он даже на порог бы нас не пустил.
Безымянный снова сел рядом, прижавшись ко мне мускулистым бедром. Он сидел неестественно прямо, напряженно смотря куда-то вперед невидящим взглядом.
– Юля, ты должна мне доверять. Я связал себя самой страшной клятвой. Отдал себя в твои руки. Не только для того, чтобы вернуть долг жизни, но и чтобы защитить тебя. Я стараюсь, как умею, щадить твои чувства, но пойми – та мораль и правила, к которым ты привыкла, теперь лишь прошлое. Ты такой же инородный элемент для этого мира, как и я, хотя и была здесь рождена. Ничего уже не вернуть и не исправить. Возможно лишь двигаться дальше.
Широкие теплые ладони бережно обхватили моё лицо. Я прикрыла глаза, упиваясь этой простой лаской.
– На том вашем нелепом празднике я смотрел только на тебя. Смотрел и никак не мог понять, отчего не могу отвести взгляд. Я и сейчас не могу…
Его губы осторожно и властно накрыли мой рот. Я потянулась к нему всем своим существом, пылко целуя в ответ.
Теплый сумрак обволакивал нас, утративших всякую связь с реальностью. Где-то вдалеке заливалась трелями ночная птица.
– Юля?
Кто-то с обидой и недоумением в голосе окликнул меня.
Плен ревущего как голодный дракон желания отступал тяжело и неохотно, до последнего путая мысли.
Что кто-то окликнул меня, я поняла с запозданием.
– А ведь парни на сборах предупреждали, что ты не одна ушла с выпускного. Я, дурак, думал они просто завидуют. Эй ты, быстро убрал грабли от моей девушки!
Сид медленно отстранился и встал, уже привычно заслоняя меня от любой возможной угрозы.
– Женя… – прошептала я в ужасе, осознав, кому довелось увидеть наш с Высшим поцелуй.
Сказать, что я почувствовала себя гнусной предательницей, значит не сказать ничего. Но сильнее чувства вины пылал страх отравить моего первого и теперь, несомненно, бывшего парня флером. Бог с ним, с тем, что он подумает обо мне, главное, чтобы добряк и здоровяк Женька не повторил участь тех, других… Не зная, что намерен предпринять сид, я подлетела к нему и на всякий случай изо всех сил вцепилась в плечо.
– Женя, уходи. Прости меня, но мы больше не вместе. Не трогай его, прошу тебя, – тут же, умоляюще зашептала я сиду.
– Скажи мне это в лицо, – потребовал Женька незнакомым угрожающим тоном, – а не стоя за чужой спиной. И прекрати шептаться. Что, закончилась школа? С институтом давно все на мази. Видимо, я был нужен только для того, чтобы решать за тебя математику.
Внутренне я вся сжалась от несправедливого упрека, но для Жени всё выглядело именно так. Раскрыть же правду я ему никак не могла.
– Прости меня, – еще раз выкрикнула я, самую малость выглядывая из-за спины Безымянного.
Мужчина терпеливо ждал, видимо, решив пока прислушаться к моей просьбе. Но я не обманывалась на его счет. Терпение Высшего могло закончиться в любой момент.
– Это неправда. Ты всегда мне нравился, – меж тем, я не сдержалась и глупо попыталась реабилитироваться.
Женя стоял метрах в трех от нас под уличным фонарем в пятне холодного электрического света. На его плече висела объемная спортивная сумка. Он давно и серьезно занимался хоккеем и, видимо, как раз сегодня вернулся из ежегодного тренировочного лагеря.
Мы же с фейцем под поток уличного освещения не попадали. Нас окружали плотные тени летней ночи, и мне казалось, что я теперь так далека от Женьки и всего, что нас с ним связывало, как далеки друг от друга Свет и Тьма.
– Черт! – в сердцах выругался парень. – Я час прождал тебя под дверями твоей квартиры. Даже дома ещё не был. Всё переживал что что-то случилось.
«Случилось! Еще как случилось!» – хотелось мне ему сказать, но я не могла, не имела права. Я представляла для парня чудовищную угрозу и было бы правильным позволить ему считать меня обыкновенной недалекой вертихвосткой. Начинающей шлюшкой, которая везде ищет свою выгоду.
«Уходи. Скорее», – заклинала я его про себя, понимая что каждая минута рядом со мной может необратимо повлиять на его разум.
– Да что ты вцепилась в этого урода?! – наконец не выдержал парень и стремительно пошел на нас, явно намереваясь потеснить соперника.
Я в ужасе выскочила навстречу, готовая во что бы ни стало не допустить столкновения древнего смертоносного фейца и простого русского мальчишки. Но, конечно же, опоздала. Куда мне тягаться со скоростью и реакцией Высшего?
Женя внезапно упал и вяло заворочался на земле. Встать он не мог и, видимо, терял сознание. Я бросилась к нему, на ходу пытаясь понять, что такого сделал с ним сид. Безымянный не стал останавливать меня.
– Женечка, ты как?
Я убрала растрепавшиеся волосы с его лба. Парень медленно приоткрыл глаза и посмотрел на меня то ли в шоке, то ли с мольбой.
– Я же тебя люблю, – едва слышно признался он и с неожиданной силой сжал мои пальцы.
Я испуганно вскрикнула и потянула на себя плененную руку.
Безымянный беззвучно подошел к нам, что-то шепнул, и Женю вырубило, словно феец нажал на кнопку «выкл».
– Скажи мне, что он просто в отключке! – поднявшись с колен, потребовала я от мужчины. – Если ты причинил ему вред, то я сейчас же освобождаю тебя от клятвы и мы расходимся в разные стороны.
