Текст книги "Ретт Батлер"
Автор книги: Джулия Хилпатрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)
– А кто приглашал вас, мадам? – Джейсон явно посмеивался над Кэт. – Я приглашал не вас, а вашего сына.
– Вы были женаты?
Джейсон мягко улыбнулся.
– Нет. Меня никто не просил об этом ни разу.
– Я серьезно, Джей. – Они, и в самом деле, становились друзьями. Но каким бы сильным ни было взаимное расположение, оба понимали, что за этим ничего не последует, только установившиеся дружеские отношения. Что касается Кэт, она для себя это решила. И Джейсон считался с этим и уважал ее решение.
Им принесли блины и два бокала с вином. Но Джейсон не сразу принялся за еду, он все еще смотрел на Кэт.
– Я тоже серьезно. Я никогда не был женат.
– Почему?
– Не встретилась ни одна девушка, с которой я был бы готов остаться на всю жизнь.
– Красивый ответ, – Кэт скорчила гримасу и принялась за блины.
Джейсон взглянул на нее.
– Вы осуждаете мою позицию?
Сначала Кэт хотела пуститься в рассуждения по этому поводу, но передумала и только покачала головой.
– Нет.
– Не удивительно, что я не женат.
– Почему?
– Трудно мужчине связать жизнь с женщиной, с ее судьбой, прошлой или будущей. А у вас, как я понимаю, есть и то и другое. И вы живете так, как дано судьбой.
– Но откуда вы знаете? – Кэт казалась такой удивленной, что Джейсон не удержался и улыбнулся.
– Не знаю, помните ли вы. Но в одной из книг написано об этом: «…не отказывайтесь от своей мечты. Не позволяйте жизни убить их, если в этих мечтах вся ваша душа…». Я наткнулся на это однажды, когда решал для себя вопрос, нужно ли мне соглашаться на работу в «Мейл» и переезжать в Нью-Йорк. Эти слова определили мое решение.
Глаза Кэт округлились, и они вместе процитировали слова, повлиявшие на их решения.
– Ах, Джей, именно эти слова я прочла, когда решала, стоит ли мне ехать сюда. Они повлияли и на мой выбор. – Джейсон странно взглянул на Кэт.
– То же самое могу сказать и я. – Они молча чокнулись бокалами, доели блины и рука в руке пошли к ее дому. Джейсон не стал входить в дом и попрощался. Но они договорились в субботу пойти в зоосад и взять с собой Филиппа.
ГЛАВА 71
– Доброе утро, девочка! Ты так сегодня и не поспала? – Ретт озабоченно посмотрел на дочь, когда они утром встретились за завтраком. Он видел как напряженно работает Кэт все последние дни над пьесой.
Днем она проводила бесконечные часы на репетициях, а ночью делала бесчисленные поправки к пьесе, чтобы утром ехать с ними в театр, а следующей ночью опять что-то менять.
Ретт и раньше любил бывать в театре и знал его хорошо, но только как зритель, и вот теперь, впервые в жизни, ему пришлось узнать театральную работу изнутри. Это был адский труд, и он теперь в этом убедился. Ретт с удовольствием наблюдал за дочерью и все загадывал: надолго ли ее хватит с такой работой. Но время шло, а энтузиазм Кэт не только не уменьшался, а наоборот, даже возрастал. Вот это его и удивляло. Он не предполагал в ней такой самоотдачи. А впрочем, он очень уважал свою дочь, он всегда привык относиться с уважением к людям одержимым, ярким, чем-то необычным. Его дочь была именно такой.
«Билл—дурачок. Он не оценил ее. – Ретта раздражал этот человек. – Закопался в своих идиотских правилах: ни шагу в сторону, – Ретт посмотрел на осунувшееся лицо Кэтти, на котором пылали яркие изумрудные глаза, – а, может быть, наоборот, оценил и боится, что будет смотреться рядом с ней серой посредственностью».
– Не могу понять, почему от него ничего нет, – Кэт как будто прочитала мысли отца, не называя имени мужа, все было и так понятно. – Может быть, с ним что-то случилось. Почему он не подумает, что и с нами может что-нибудь произойти, а он не будет даже знать? Не понимаю. Это же нелепо. Ты мне скажи, папа, мужчины все такие жестокие?
– Совсем нет, но все со своими причудами, – засмеялся Ретт, – впрочем, как и женщины. Ты не находишь?
– Наверное, – у Кэт не было настроения рассуждать о чем-то, кроме дома и пьесы. Но часто бывало и так, что заботы о пьесе отвлекали ее от мыслей о доме. Приближался день премьеры, а переделки, казалось, никогда не закончатся.
– Пьеса никогда не будет готова, – Кэт была утомлена и похудела, но глаза ее горели удивительно живым огнем.
Ей нравилось, чем она занималась, и этого нельзя было скрыть. Ретт умел ее успокоить и взбодрить, когда у нее опускались руки, и она высказывала ему свои сомнения.
– Все будет хорошо, Кэт. Все проходят через это. Вот увидишь. – Но Кэт уже отказывалась верить ему, чем ближе подходил самый главный день. В конце концов, менять в пьесе было уже нечего. Были даны три пробных спектакля в Нью-Хайвоне и два в Бостоне. После этого Кэт сделала еще десяток поправок, после которых они согласились с директором, что все, что можно сделать, сделано. Оставалось пережить еще одну ночь и дождаться вечера, когда должна состояться премьера. Когда Ретт утром спустился в гостиную, Кэт была уже на ногах. Она встала в 6-15.
– Почему ты не спишь? – встревожился Ретт. – Что-нибудь с Филиппом?
Кэт усмехнулась.
– Нет, с моими нервами.
– А вот это ни к чему. Сегодня твой праздник. Предоставляешь, зал бушует от восторга, кричит: «Автора! Автора на сцену!», а вместо автора появляется черная свечка с испуганными глазами. Не солидно.
– Ой, папа, и ты о солидности, как Билл, – рассмеялась Кэт.
– К черту Билла, – загремел Ретт, – на сегодня мы забыли его и до вечера веселимся, отдыхаем, гуляем – кому, что нравится. Идет? – Когда Кэтти, правда не сразу, кивнула, Ретт развил свою мысль дальше.
– Сделаем так. Мы с Бартом забираем Филиппа и идем туда, куда он нам прикажет. А тебе вовсе не обязательно все это время проводить с нами. Мне, конечно, льстит, думаю, и Барту тоже, что ты предпочитаешь нашу компанию другим, но… все-таки, послушай меня, молодые должны проводить время с молодыми. Когда Джейсон зайдет, отправляйся с ним куда-нибудь…
Но Кэт даже не дослушала его: только не Джейсон. Неужели отец забыл, что он театральный критик и сегодня будет писать об этой премьере.
В этот день и вечер Джейсон становился для нее врагом, критиком, обозревателем. Кэт не хотела проводить с ним этот день, ожидая, что вечером он разгромит пьесу. Она была уверена, что именно так и будет.
– Позволь мне остаться дома. Мне так лучше.
– Ну, завтра все будет закончено.
Кэт бесцельно уставилась в пустоту.
– Может быть, и с пьесой все будет закончено.
– Не говори так, глупая. Все будет прекрасно. – Но Кэт не верила отцу. Она нервно измеряла комнату шагами, ворчала на Филиппа, пока Ретт не увел его. И в 7-15 была уже в театре. Больше часа оставалось до начала спектакля, но Кэт не могла находиться в каком-то другом месте. Она постояла у входа в театр, вошла внутрь, села в зале, поднялась, зашла за кулисы, снова вышла на улицу, прошлась по аллее, снова зашла на сцену, спустилась в зал, прошла между рядами. Наконец, Кэт решила погулять, пока театр не заполнится зрителями, потом вернуться и тихо сесть в последнем ряду, никем не замеченной, чтобы потом так же не замеченной покинуть театр, если пьеса провалится.
Вечером Ретт оставил Филиппа на попечение няни и поехал в театр. Зал был полон, здесь, как всегда, собрались театральные завсегдатаи, пришли и те, кто в театрах бывает не часто, а если и бывают, то только на премьерах, много было и весьма респектабельной публики. Некоторые раскланивались с Реттом и провожали его любопытными взглядами. Ретт знал, что они будут сегодня особенно строгими ценителями – слишком известна была фамилия автора, а Кэт для афиши дала свою девичью фамилию, и сейчас там крупными буквами было написано – Кэт Батлер. О фамилии режиссера и говорить не приходилось. Бо Уилкс, кто же его не знал в театральном мире, и не только в театральном.
Барт собирался приехать прямо к началу спектакля, и Ретт в одиночестве бродил по коридорам, раскланиваясь, пожимая руки, обмениваясь парой-другой слов, и с нетерпением ждал начала. Ему и самому не терпелось узнать, что же такое сотворила его дочь. Еще дома, собираясь в театр, он неожиданно почувствовал, что волнение Кэт передалось и ему.
«Стареем, мистер Батлер, теряем форму», – подшучивал он, но ни издевки над собой, ни насмешки, его привычные приемы, которыми он обычно приводил себя в форму, на этот раз не срабатывали.
Ретт хотел увидеть Джейсона, но не нашел его. Близилось начало, и Ретт вошел в переполненный зал. Кэт нигде не было видно, и он собрался уже повернуться и пойти в свою ложу, как почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ретт поднял глаза и сразу же увидел Скарлетт. Она сидела в ложе напротив вместе с Джейн и Дэвидом. Дэвид тоже взглянул на него и тут же отвел глаза, Джейн вежливо кивнула, одна только Скарлетт застыла, как изваяние, со своей горделиво поднятой головкой. Она даже не кивнула ему и не улыбнулась, только пристально и напряженно смотрела прямо в глаза. Он с минуту тоже смотрел на нее, потом, как бы опомнившись, кивнул ей с усмешкой, поклонился Джейн и вышел.
Он стоял в холле и курил. Руки его дрожали. «Это просто помешательство, – думал он, – но я люблю ее до сих пор…»
Это была женщина, с которой он хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь и без которой свет был ему не мил. Ретт подошел к двери в зрительный зал и заглянул в него. Скарлетт сидела в ложе, ему был виден ее безукоризненный профиль, в красиво уложенных черных волосах поблескивали первые седые волоски, она была неслыханно хороша. Вдруг как-будто почувствовав на себе его пристальный взгляд, она повернулась в его сторону.
О Боже! Эти чуть раскосые зеленые глаза! Как бы мне хотелось легко и спокойно проводить с ней все дни и ночи. Нет, этому не суждено уже быть. Теперь уже поздно и не к чему вспоминать, кто прав, кто виноват – он или Скарлетт. Все кончено. Он никогда уже не сожмет в объятиях эту такую близкую и одновременно далекую хрупкую женщину его мечты.
Ретт с трудом удержался, чтобы не застонать и кинулся прочь от этого наваждения…
Спектакль произвел на Ретта сильное впечатление, но к обычному чувству удовлетворения примешивалось еще и другое чувство – гордость за дочь. Хорошо, когда жертвы приносятся не напрасно, а то, что Билл не простит ее, Ретт не сомневался, но молчал, чтобы еще больше не волновать своими предположениями издерганную работой и ожиданиями Кэт.
Когда все закончилось, и овации отгремели, Ретт вышел из театра и пошел к своей машине, решив там дождаться Кэт. Она знала, что в любое время машина ждет ее у подъезда театра, и Ретт подумал, что сюда она рано или поздно придет.
Но шло время и даже самые активные театралы, раздав букеты, отправились по домам, а Кэт все не было. Ретт вышел из машины, прошелся по мостовой, засунув руки в карманы, постоял в раздумьи, и так и не дождавшись Кэт решил вернуться в театр, узнать, в чем там дело.
В пустом зале, окруженный толпой актеров и рабочих сцены, стоял довольный улыбающийся Бо Уилкс. Ретт напрягся, ожидая где-то неподалеку увидеть все его семейство вместе со Скарлетт. Но их не было видно… только рядом с Бо стоял внушительный седовласый красавец Дэвид Бредбери. Ретт приостановился в раздумье, но потом, отбросив сомнения, решительно направился в сторону Бо. Толпа, увидев его, расступилась, и Ретт протянул Бо руку.
– Поздравляю, Бо. Ты превзошел мои ожидания. Бо улыбнулся, чувствовалось, что ему была приятна похвала Ретта, потом отошел на шаг, и Ретт оказался лицом к лицу с Бредбери. Бо серьезно глянул на Ретта и представил их:
– Мистер Батлер – мистер Бредбери, Дэвид, знакомьтесь, это Ретт Батлер.
Дэвид, ни секунды не колеблясь, протянул руку Ретту, и мужчины обменялись энергичным рукопожатием.
Ретт впервые так близко видел Дэвида Бредбери и должен был признаться, что он произвел на него очень приятное впечатление, весь облик Дэвида сразу же располагал к себе. И Ретт, отвечая улыбкой на улыбку Дэвида, еще раз дружески встряхнул ему руку.
– Рад познакомиться, мистер Бредбери. «Что бы там ни было у них со Скарлетт, но из всех ее поклонников Дэвид – единственный, стоящий внимания», – с внезапно нахлынувшей ревностью подумал он.
Дэвид тоже внимательно посмотрел на Ретта, он был рад познакомиться с ним, в последние годы этот человек очень много занимал его мысли и, увидев его сейчас, он подумал, что Скарлетт никогда не вырвется из-под его обаяния. Они созданы друг для друга.
– Я ищу дочь, – обернувшись к Бо, сказал Ретт, – ждал ее в машине, но она так и не пришла.
Бо засмеялся.
– Ее никто не видел, искали, хотели поздравить, но она как будто испарилась. От волнения, наверное. Скорей всего, убежала домой.
– В таком случае, и я откланиваюсь. – Ретт склонил голову и, еще раз внимательно посмотрев на Дэвида, улыбнулся ему.
А Кэт, когда все закончилось, незаметно выскользнула из театра, поймала такси и вернулась домой. Филипп уже спал, поэтому она могла, ни с кем не разговаривая, пройти в свою комнату и забиться в кресло, чтобы только никто ее не тревожил. Она не могла бесстрастно оценивать: получилось – не получилось, и даже овации не сняли ее нервного напряжения. Так она и сидела, сжавшись в кресле, стараясь ни о чем не думать, пока Ретт не постучался к ней в комнату.
– Ты не спишь, затворница. Может быть, ты позволишь отцу поздравить тебя?
Какое-то время в комнате не раздавалось ни шороха, потом наконец на пороге появилась Кэт, бледная, с глазами, полными ожидания. Ретт засмеялся, увидев ее.
– Ну, милая, если ты каждый раз будешь умирать после премьеры…
– Другого раза уже, наверное, не будет, папа, – вяло проговорила Кэт. – В газетах будет полный разгром, я это чувствую.
– Да кто же сказал тебе такую глупость? – возмутился Ретт. Он обнял дочь за плечи и повел вниз, в гостиную.
– Давай сядем и поговорим спокойно, – сказал он. – В чем дело, Кэтти? Если ты готова бросить все, что, как ты говоришь интересно тебе больше всего на свете, из-за того, что кому-то может это не понравиться, ну, Кэт, тогда, может быть, этим не стоит и заниматься.
Я уважаю тебя за то, что ты серьезно относишься к своему делу, но хочу, чтобы ты училась достойно принимать и удачи и поражения, хотя в данном случае о поражении, как я вижу, еще и слова никто не сказал. Если не можешь, возвращайся домой, занимайся хозяйством и не помышляй ни о чем, кроме семьи. Кому-то и этого достаточно, – продолжал Ретт, заметив недовольную гримаску дочери, – возьми Джейн, ее можно уважать за то, что она ни о чем не грезит, а спокойно и с достоинством занимается тем, что ей на самом деле нравится. Но в таком случае, и ты оставь свои претензии и не терзай ни себя, ни мужа.
Ретт поднялся, походил по комнате. – Пойми меня правильно, девочка. Я ведь тоже волнуюсь и понимаю, что первая работа, если она будет хорошо принята, определяет многое. Но у тебя нет причин впадать в истерику. Можешь ты сказать, что публика плохо приняла спектакль? Ну, отвечай!
– Нет…
– Зрители шумели, уходили, плевались?
– Нет…
– Не устроили оваций?
– Я не слышала…
Ретт расхохотался, довольный тем, что дочь хотя бы слушает его и отвечает.
– Не надо было сбегать. Преподам тебе еще один урок: если ты работаешь с людьми, то не будь свиньей по отношению к ним, особенно если они обеспечивают тебе успех. Да и не только в этом случае… Сегодня от тебя требовалось немногое, пройти после спектакля за кулисы и поблагодарить всех, кто принимал участие в спектакле: и режиссера, сегодня это Бо, он простит, но ведь потом будут и другие, и актеров, и рабочих сцен…
А ты вместо этого взяла и сбежала… Кэт молчала, ее лицо пылало краской стыда, отец был прав, из-за своего волнения она и не подумала об этом.
Ведь неважно, что скажут критики, она-то видела, что люди трудились с полной отдачей. Завтра же утром она побежит в театр и все исправит.
Ретт в это время сходил на кухню и принес полное блюдо сэндвичей и пирожных, оттуда уже доносился бодрящий аромат свежезаваренного кофе.
– Давай, Кэтти, подкрепимся, – Ретт смеялся, тормошил дочь, и она мало-помалу оживала, в глазах появился блеск, и в самом деле, будущее уже не казалось ей таким черным.
– Нам ведь, как я полагаю, придется всю ночь бодрствовать, пока не появятся газеты…
– Папа, может быть, пойдем спать?
– И ты уснешь? – Ретт скептически посмотрел на дочь. Она вымученно улыбнулась и неуверенно покачала головой.
– Вряд ли…
– И я так думаю, поэтому посидим вместе, подождем, что день грядущий нам готовит.
В 4-30 Ретт вышел на улицу, где уже раздавались крики разносчиков, и купил целую кипу газет. Кэт ждала его у порога, она побежала ему навстречу и, в нетерпении листая газетные страницы, пыталась отыскать свой приговор.
Ретт стоял у окна, скрестив руки на груди и не мешал ей ворошить газеты. Он был уверен, что ничего плохого она в них не найдет.
Кэт читала снова и снова, слезы текли по ее лицу, но она их не замечала. Трясущимися руками она, наконец, отбросила газеты и повернулась к отцу. Он стоял, насмешливо глядя на нее, и уже по ее лицу понимал, что все в порядке:
– Ну и что, Кэтти, разве ты не этого ожидала?
Она счастливо зажмурилась и помотала головой.
– Не знаю, я и сама не знаю, чего я ожидала… – Кэт вскочила и кинулась к отцу. – Папа, как я счастлива, спасибо тебе, ты мне не дал умереть.
Ретт смеялся, обнимая дочь. Он прикоснулся губами к ее волосам и тоже чувствовал облегчение. Он всю ночь говорил ей разные слова, успокаивал ее, а она и не подозревала, что он успокаивает и себя тоже.
Позже, часам к 9, когда уже и Филипп был на ногах, приехал Джейсон, и Кэт кинулась к нему на грудь.
– Джей… Ах Джей! Я так люблю вас… Вам, в самом деле, понравилось? Я имею в виду, по-честному? Ах Джей! Правда?
– Вы сумасшедшая, Кэт Батлер! Вы знаете об этом? Ненормальная… Вы что, сами не видели, что спектакль великолепен и не только потому, что его ставил Бо Уилкс и играли прекрасные артисты, а потому, что было, что играть… И не надо было прятаться, я поздно не решился приехать без приглашения, а мог бы прочитать вам статью уже в 11.30 вечера.
– Я не могла встретиться с вами. А что, если бы пьеса не понравилась вам?
– Она не могла не понравиться, глупышка. Она восхитительна. Абсолютно замечательна!
– Я знаю, – Кэт прижалась к нему. – Сейчас я знаю. Я прочитала отзыв в газете.
Джейсон был счастлив не меньше Кэт, смеялся и радовался вместе с ней и после завтрака утащил их с Филиппом гулять.
Ретт с удовольствием наблюдал за суетой, которую они подняли, перед уходом. Кэт обернулась к отцу:
– Папа, я помню. Мы сейчас пойдем в театр, а потом вечером я соберу всех, поблагодарю, и мы отпразднуем это событие.
По пути в театр, когда они зашли в кафе съесть мороженое, Кэт оставила Филиппа с Джейсоном, а сама побежала отправить телеграмму Биллу. Она написала ему, что скоро будет дома. Такую же телеграмму Кэт отправила Анне и Дэну.
ГЛАВА 72
– Ну, и что сейчас? Вы на пути к славе, – Джейсон счастливыми глазами смотрел на Кэт. Оба выглядели еще взволнованными, ошеломленными, не смеющими поверить в успех.
– Не знаю. Не знаю. Я побуду еще здесь пару недель, чтобы удостовериться, что все идет хорошо, а затем уеду домой. Я же сказала Биллу, что вернусь к Рождеству. – Но Кэт думала о муже с большой тревогой. От него не было никаких известий уже три месяца, и Кэт сильно волновалась по поводу Билла, и по поводу того, что же она скажет при самом печальном исходе событий.
– А в профессиональном плане, Кэт? Есть ли в голове какие-нибудь новые мысли, планы?
– Еще не знаю, – Кэт задумчиво усмехнулась. – Много идей проскакивает в голове, не задерживаясь.
– Но когда что-нибудь задержится, и вы напишите, смогу я прочитать? – Джейсон выжидательно смотрел на Кэт.
– Конечно. А вы в самом деле этого хотите?
– Очень хочу. – Неожиданно, глядя на него, Кэт поняла, как будет скучать по Джейсону, когда уедет. Она привыкла к общению с ним, к частым совместным завтракам, случайным обедам вместе с Бартом или с отцом, иногда и вдвоем. Джейсон стал ей как брат. Расставание с ним было для Кэт как прощание с родным домом.
– Почему ваше лицо так неожиданно смягчилось? – Джейсон заметил волнение и озабоченность, проскользнувшее по лицу Кэт.
– Я думаю о нашем с вами расставании, когда поеду домой.
– Не переживайте особенно по этому поводу, Кэтти. Вы обязательно приедете и еще не раз, и мы будем видеться даже чаще, чем вы того захотите. И я постоянно езжу на Побережье, несколько раз в году.
– Ну, хорошо, – Кэт снова беззаботно улыбнулась Джейсону. – Кстати, вы не хотите поужинать вместе в мой последний вечер в Нью-Йорке? Будут еще отец и Барт.
– С удовольствием, а где?
– Пока еще не знаю, – Кэт улыбнулась.
– Но я надеюсь, что это будет незаурядное место.
– С отцом и Бартом иначе быть не может.
Слова Кэт оправдались. Это был изысканный ресторан, и еще более изысканный ужин по специальному заказу: с кнелями для начала, шампанским и икрой, устрицами, маленькими свежими грибками из Франции, а на десерт суфле «Гранд Марниер». Все четверо с аппетитом ели, а после наслаждались кофе с ликером.
– Итак, малышка, ты покидаешь нас, – Джон Морланд смотрел на Кэт с нежной улыбкой.
– Не надолго, я думаю, Барт. Вероятно, мне снова придется приехать скоро в Нью-Йорк.
– Я надеюсь.
Джон с Реттом, по обыкновению, уехали пораньше, оставив их вдвоем. Но Джейсон, провожая Кэт, сказал, что Джон показался ему странно задумчивым.
Кэт посмотрела на друга.
– Вы слышали, что сказал мне Барт, когда поцеловал на прощание? «Лети с Богом, маленькая птичка». Поцеловал и пошел в машину.
– Он, вероятно, просто немного устал, немного огорчен тем, что вы уезжаете, – и Джейсон улыбнулся Кэт. – Так же, как и я.
Кэт кивнула. Ей ужасно не хотелось уезжать. Не хотелось оставлять своих друзей, близких. Кэт неожиданно почувствовала, что как будто принадлежит им. Она снова пустила корни в Нью-Йорке за эти три проведенных здесь месяца. Город был холодным, мокрым, суетливым, но в нем была своя прелесть, свои преимущества, одному ему свойственные. Скучно будет жить в Милл Вэлли, ожидая Филиппа с прогулки и мужа с работы. Даже сын ощущал это, и если бы не отец, по которому он соскучился, мальчик сказал, что с удовольствием остался бы здесь.
Ретт проводил внука и дочь на вокзал, и когда поезд медленно начал свой путь в сторону их дома, он долго еще смотрел им вслед. Ретт не знал, что ожидает его дочь в Сан-Франциско, но у него было предчувствие, что он снова их скоро увидит. Кэт всю дорогу думала о предстоящей встрече с мужем, она не послала ему телеграмму с предупреждением о приезде, не поставила в известность даже Анну и Дэна. Кэт хотела сделать всем сюрприз. Сумки были полны рождественских подарков Биллу, Анне, Дэну и их ребятишкам.
Погода стояла мягкая и теплая, когда их поезд прибыл на вокзал в Сан-Франциско. Было 5-30 утра. Кэт нашла такси, которое могло довезти их до Милл Вэлли. Филипп заволновался. Наконец, сейчас он увидит отца, после этих трех долгих месяцев разлуки. Ему так хотелось рассказать отцу о Нью-Йорке, зоосаде, новых друзьях. Филипп не давал матери покоя, прыгая у нее на коленях, толкая локтями, но мать не сердилась, терпеливо выслушивая все, что хочет рассказать мальчик отцу.
Целая вечность прошла, пока не показались знакомые места, и Кэт с облегчением вздохнула, не в силах скрыть улыбку. Приятно возвращаться домой. Водитель вытащил багаж, и Кэт пошла открыть входную дверь. Когда она вставила ключ в скважину, то почувствовала, что он не подходит по размерам. Кэт попыталась вставить ключ другой стороной, примеряла его и так и сяк, подергала дверь, нажала нетерпеливо на кнопку звонка, а затем с удивлением взглянула на неподдающуюся дверь, понимая, наконец, что произошло. Билл сменил замки. Она стояла в недоумении. Это казалось таким детским трюком.
В состоянии замешательства Кэт пошла к соседней двери. Заплатив водителю, она отпустила его, попросив предварительно занести вещи в гараж, а потом взяла Филиппа за руку, и они пересекли двор в направлении дома Патерсонов.
– О Боже!.. Кэтти! – Анна торопливо обняла Кэт, Филиппа. Тут же выскочили дети, громкими криками приветствуя Филиппа.
– Как я соскучилась! – Анна позвала мужа. – Дэн! Они вернулись. – Дэн подошел к входной двери и с улыбкой протянул руки. Когда теплая встреча завершилась, Анна и Дэн, обмениваясь взглядами, объяснили, что тут без нее произошло.
– Не понимаю ничего, – говорила Кэт по дороге в гостиную, оглядываясь через плечо на друзей. – Я думаю, Билл сменил замки.
Анна отвернулась, избегая взгляда Кэт, а Дэну, в конце концов, пришлось взять на себя нелегкую задачу.
– Кэтти, присядь, милая. У меня не самые приятные для тебя новости. – «О, Боже! Что-то случилось! Что-то произошло с Биллом, пока ее не было! Но почему ей никто не сообщил?». Дэн увидел, как неожиданно побелело лицо Кэт, и медленно покачал головой.
– Совсем не это. Но я должен был соблюдать конфиденциальность. Билл пришел ко мне сразу же после вашего отъезда и настоял, чтобы я ничего не сообщал тебе. Хотя мне бы и так было чертовски тяжело, – Дэн неуклюже повернулся к ней, – сказать тебе правду.
– Ничего, Дэн, говори. Какова бы правда ни была, сейчас ты имеешь право сказать.
Дэн задумчиво кивнул, сначала взглянул на жену и только потом перевел взгляд на Кэт.
– Я знаю. Я должен это сделать. Кэтти, Билл подал документы на развод, сразу же, как вы уехали.
– Билл… на развод? Но я не получила никаких бумаг.
Дэн уверенно кивнул головой.
– Совсем необязательно. В этом штате развод возможен по требованию одной из сторон. Билл воспользовался этим правом и все оформил.
– Как все легко и просто, – Кэт глубоко вздохнула. – И когда же будет готово решение о разводе?
– Думаю, через три месяца.
– И Билл сменил замки в двери? – сейчас Кэт поняла, почему Билл не отвечал на ее письма и телеграммы, пока она работала над пьесой.
Но Дэн снова покачал головой:
– Он продал дом, Кэтти. Билла здесь больше нет. Кэт была шокирована и сидела, как пораженная громом.
– А где мои вещи?… вещи, купленные вместе…
– Билл оставил несколько коробок и чемоданы с твоей одеждой, все игрушки Филиппа. – Кэт, опустив голову, судорожно соображала, что же ей делать, пока Дэн говорил.
– А Филипп? Он же захочет забрать у меня ребенка? – Неожиданно Кэт почувствовала облегчение от того, что догадалась взять сына с собой в Нью-Йорк. Что если Биллу пришла бы мысль исчезнуть вместе с ребенком. Кэт умерла бы в таком случае.
Но Дэн, поколебавшись некоторое время, сказал.
– Нет, Билл не хотел больше видеть Филиппа, Кэт, объясняя это тем, что сын весь в тебя.
– О, Боже! – Кэт медленно поднялась и направилась к двери, где увидела лицо сына. Мальчик смотрел на Кэт вопросительным взглядом.
– Где папа?
– Его нет здесь, солнышко. Он уехал в другой город по делам.
– Как мы? В Нью-Йорк? – мальчик заинтересованно переводил взгляд с одного на другого, и Кэт пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать слезы.
– Нет, милый, не в Нью-Йорк.
И Кэт показалось, что Филипп все понял.
– А мы вернемся назад, в Нью-Йорк?
– Не знаю, дорогой, может быть. Ты хочешь этого? Малыш смотрел на мать, широко улыбаясь.
– Да, я только что рассказывал ребятам о зоосаде. – Кэт потрясло, что сын быстро успокоился и больше ничего не спросил об отце. А может быть, это даже к лучшему. Кэт медленно повернулась к Анне и Дэну с полными слез глазами.
– Ну, вот и покончено с Кэтти Файнс. – Но ее и так не было уже последние три месяца. В Нью-Йорке, как сценаристка, она жила под именем Кэт Батлер. И теперь ей и останется. Кэт взглянула на друзей.
– Можем ли мы остановиться у вас на несколько дней?
– Живи у нас сколько хочешь, – Анна обняла подругу. – Мы очень переживали все, что случилось. Билл – дурак. Ему была не нужна райская птичка. Он хотел птицу в сером оперении.
В тайне Кэт давно поняла это.
