Текст книги "Ретт Батлер"
Автор книги: Джулия Хилпатрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА 63
– Мне кажется, что это самый жаркий июнь последние несколько лет. Я не вылезаю из-под холодно душа, пытаясь остыть.
Кэт смотрела на Анну в отчаянии, а ее соседка смеялась.
– Должна признаться, что не могу привыкнуть к мысли, что придется опять ходить девять месяцев беременной. – Анна снова рассмеялась, с симпатией глядя на поникшую подругу. – И это уже во второй раз.
Кэт усмехнулась, ковыряясь в салате из консервов, который принесла с собой.
– Ты не забыла, что я тоже беременна, уже скоро девять месяцев, – с печальным вздохом Кэт посмотрела на салат и скривилась. – Не могу больше есть. – Она отодвинула тарелку, пытаясь удобнее устроиться на стуле. Анна сочувственно посмотрела на Кэт.
– Не хочешь прилечь на диване?
– Если я сейчас лягу, то меня уже ничто не поднимет.
– Ну и хорошо. Не вставай. Дэн перетащит тебя вместе с диваном из нашей двери в вашу.
Кэт засмеялась.
– Как хорошо быть соседями. Анна тоже улыбнулась в ответ.
– Совершенно согласна.
Семейство Файнсов жило в своем доме по соседству с Патерсонами уже шесть месяцев.
Первые четыре из них Кэт приходилось ездить в город на работу, но, наконец, Билл ослабил узду, когда жена начала жаловаться, что не может справиться с домом, если не прекратит работать и не займется им вплотную. Не без сомнения, Билл согласился, и Кэт, наконец, вздохнула посвободнее. Но облегчение длилось всего несколько недель. На последних месяцах беременности Кэт сильно уставала, чувствовала себя не совсем хорошо, любая работа давалась ей с трудом.
Кэт прилегла на тахту, пока Анна убирала со стола. Несмотря на то, что они были соседями, бывало, что не виделись неделями.
– Ты будешь еще много рожать?
Анна в задумчивости посмотрела на подругу.
– Каждый волен решать это сам, Кэтти. Каждая женщина по-своему относится к этому делу.
Кэт усмехнулась.
– В тебе заговорила медицинская сестра. Анна засмеялась в ответ на это замечание.
– А я все еще и есть медсестра. Все время, когда я смотрю на тебя, мне хочется задать вопрос, как ты себя чувствуешь, не болит ли у тебя голова, как тебе спалось. Но все время сдерживаю себя. Думаю, что Билл уже и так надоел тебе с этими вопросами.
Но Кэт только с улыбкой покачала головой.
– Нет, Билл – молодец, он не задает таких вопросов. Он считает рождение ребенка естественным процессом, о котором и говорить много не надо.
– А что говорят тебе в клинике.
Кэт уже могла спокойно говорить о своей беременности. Все девять месяцев она пыталась избавиться от своих страхов. Но к концу беременности они мало-помалу развеялись, и Кэт уже была полностью готова к родам.
– Они говорят то же самое.
– Ты согласна с ними? – Анна казалась озабоченной.
– Ну, да. Я отработала систему дыхания на занятиях, которые посещала. Я знаю, что все пройдет благополучно. Я уже хочу побыстрей родить.
Кэт неуклюже сидела на диване, спина ее затекла, и она с трудом выгнулась.
– Боже, как болит спина.
Анна подложила под спину подруги две подушки, а под ноги еще одну.
– Спасибо, милая, – Кэт с благодарностью улыбнулась и приподняла ноги. Но даже подушки не помогли ее спине. Она мучила Кэт целыми днями.
– Что-то беспокоит тебя?
– Спина.
Анна кивнула и сочувственно проговорила.
– Ты знаешь, в первый раз я тоже ужасно боялась. И в самом деле… – Анна широко улыбнулась, – …страх остался еще и со вторым ребенком.
– А как все было? – Кэт напряженно смотрела прямо в глаза Анны.
Та задумчиво улыбнулась.
– Не так страшно. Во второй раз я была уже ко всему готова. Кроме того, со мной был Дэн. – Она пристально посмотрела на Кэт. – Но в первый раз я, как и ты, совсем не была готова.
– А почему? – заинтересованно спросила Кэт.
– Хотя я работала в клинике и тысячу раз видела роды, но пока не испытаешь сам, никто не может передать этого опыта. Конечно, это больно, Кэтти. Не настраивай себя на самое простое. Это очень болезненно. Роды кажутся бесконечными, а когда кажется, что больше нет сил терпеть боль, все заканчивается. Но будем надеяться, что твои роды будут непродолжительными. Все это, конечно, ужасно изматывает, хотя не так уж и страшно.
Анна хотела спросить Кэт, как же Билл позволил ей наблюдаться у доктора МакКерни. Этот человек был самым бездушным, жестоким доктором, Анна это знала, потому что когда-то ассистировала ему. Дважды она в слезах выбегала из родильного отделения сразу же, как у пациенток заканчивались роды. И после этого Анна все время старалась избегать работы с МакКерни.
– Тебе нравится этот доктор?
Кэт колебалась некоторое время.
– Я доверяю ему. Мне кажется, что он очень хороший специалист, хотя не знаю… Мне он не нравится. – Кэт усмехнулась. – Билл говорит, что это отличный доктор. Он преподает в университете, написал много научных трудов, занимается разработкой новейшего оборудования. Билл говорит, что МакКерни преуспел в своем деле. Но он… в нем нет теплоты. Хотя это, вероятно, не так важно. Если он хороший специалист, да и Билл будет рядом, что еще остается желать?
Анна на минуту задумалась. Не стоит сейчас пугать подругу. Уже поздно.
– МакКерни, безусловно, очень уважаемый доктор, хотя он не такой дружелюбный и добрый, как мой. Но, конечно, с тобой будет Билл, слава Богу. Хотя постарайся реалистично настроиться на свой первый опыт, Кэтти. Это стоит определенного труда.
Кэт молча смотрела на Анну. Она любила бывать у Патерсонов: и Анна и Дэн были очень приятными людьми, и даже Билл, который всегда настороженно относился к людям, дружил с ними.
– Да, – сказала Кэт задумчиво, – надо все испытать, а потом все, что с тобой происходило в жизни, можно будет описать.
– Как это? – Анна с интересом уставилась на Кэт, и неожиданно девушке захотелось хоть с одной живой душой здесь поговорить, не таясь.
У Анны был такой ошеломленный вид, что Кэт не выдержала, рассмеялась и лукаво склонила голову, прежде чем снова посмотреть на подругу.
– Я всегда хотела написать пьесу.
– Правда? – Анна с восхищением смотрела на Кэт, присев перед ней на корточки. – Боже, Кэтти, а я всегда думала, что ты такая же обыкновенная, скучная, как все мы. Но сейчас я вижу, что это совсем не так. Когда же ты начнешь писать пьесу?
– Наверное, уже никогда. Я думаю, это огорчит Билла. Он очень сердится, когда я вспоминаю о чем-то из прошлой жизни. Билл не одобряет моего отца, его богатство, его образ жизни… А когда я заговариваю о театре, он просто с ума сходит от ярости.
– А ты что, была связана с театром? – Анна была потрясена услышанным. – А что касается твоего отца, он произвел на меня очень приятное впечатление. За что же, интересно, Билл не одобряет его?
И Кэт рассказала Анне все, что произошло с ее семьей и ей самой с момента гибели «Гермеса».
– Боже мой, – Анна не находила слов. – Кэтти, так ведь у тебя и на самом деле необыкновенная жизнь. Билл должен гордиться тобой, а он пытается выбить из твоей памяти все, чем ты живешь. Я и не думала, что он такой глупец. И театр, ведь это так прекрасно! Ему повезло, что он заполучил изумительную экзотическую птичку, которая прилетела к нам из другого мира, а он так странно ведет себя.
– Не знаю, – Кэт старалась тщательно подбирать слова, – может быть, он и прав: тот мир не так порядочен. И с какой-то стороны, может быть, и к лучшему, что мне удалось избежать его.
– Может быть, но ты избежала и своего таланта. Ты же можешь сочетать порядочность и не прятать своего таланта?
– Когда-нибудь я, может, и попробую это сделать. – Кэт не переставала думать об этом, но все-таки с сомнением покачала головой. – Но, думаю, что я никогда не вернусь в театр и не напишу пьесы. Билл не простит мне этого. Мне кажется, что он почувствует, что я внесла в его жизнь нечто дестабилизирующее.
– А тебе никогда не приходило в голову, что это его личное мнение, и Билл может ошибаться. Ты же знаешь, что люди, иногда сами того не сознавая, ревнивы и завистливы. Все мы ведем скучное, однообразное, безысходное существование, а к нам время от времени залетают райские птички, которых мы пугаемся. Мы боимся их, потому что они не такие, как мы: наши перышки не окрашены в яркие цвета, красные и зеленые, а всего-навсего в черные и серые. И созерцание этих райских птичек напоминает нам о нашем уродстве, о нашей собственной несостоятельности. Но некоторые из нас любят наблюдать за этими райскими птичками, мечтают в один прекрасный день стать такой птичкой… а другие стреляют в этих пташек… или, по крайней мере, спугивают их.
– Ты думаешь, Билл именно так и поступит? – Кэт была шокирована.
Когда Анна после минутного молчания ответила на этот вопрос, голос ее был задумчивым и печальным.
– Нет. Я думаю, Билл поступит иначе. Он наберет черных и серых перьев и облачит тебя в это оперенье, и ты станешь, как мы все. Но тебе не нужно соглашаться на это, Кэтти. Ты необыкновенная, своеобразная и прекрасная. Ты очень-очень редкая птичка. Сбрось свое серое оперение, Кэтти. Пусть все видят, как богата твоя индивидуальность, как ты отличаешься от других. Ты – дочь Ретта Батлера, незаурядного человека с мятежной душой. Это само по себе – редкий дар. Как же твой отец, наверное, переживает твое теперешнее существование? То, что ты скрываешься здесь? И ни с кем не можешь видеться.
Глаза Кэт наполнились слезами, когда до нее дошел смысл сказанного Анной. Неожиданно резкая боль пронзила ее, заставив изогнуться. Как будто электрический ток пробежал по спине. Анна нагнулась к Кэт и с большой нежностью поцеловала ее в щеку.
– Расскажи мне о своей боли. Она идет из поясницы? – Кэт в изумлении смотрела на Анну, угадав по ее глазам, что друзья с удовольствием принимают ее в своем кругу, несмотря на ее прошлое.
– А как ты узнала о моей пояснице?
– Потому что это моя специальность. Разве ты забыла? Не всем же быть райскими птичками, милая. Кому-то надо быть и пожарными, и полицейскими, и докторами, и медсестрами. – Анна улыбнулась, держа Кэт за руки, так как она скорчилась от нового приступа боли.
– Я рада быть среди вас.
– Может быть, тебе пора начать дыхательные упражнения? Пока не стало чересчур плохо?
– Да, пожалуй. – Кэт удивлялась скорости нарастания боли. Час назад это было небольшое покалывание, и Кэт слабо ощущала его. 10 минут назад она испытала дискомфорт раз или два. А сейчас боль повторялась с такой скоростью, что перехватывало дыхание.
Анна участливо склонилась над ней, держа ее за руки, помогая преодолеть новый приступ боли. Но этот приступ был уже не в пояснице, а резанул по животу, отдаваясь острой болью по всему телу, как будто резали лезвием, что заставило Кэт извиваться в руках Анны. Боль участилась до ежеминутной, Анна все время посматривала на часы.
– Это была длинная схватка.
Кэт кивнула, стараясь удобнее устроиться на диване, где она лежала на спине, она только успела прошептать: – Да. – И в тот же момент глаза Кэт приобрели безумное выражение, и она хриплым голосом закричала:
– Билл.
– Все хорошо, Кэтти. Я позову его. А ты лежи спокойно. Когда начнется новая схватка, дыши правильно.
– Куда ты пошла? – Кэт в панике смотрела на подругу.
– На кухню, позвонить. Я пошлю к Биллу и скажу, чтобы он вызвал доктора. Затем я позову Нэнси, она живет через дорогу, попрошу ее прийти посидеть с детьми. – И Анна ободряюще улыбнулась Кэт. – Слава Богу, они не проснулись. К тому времени, как Нэнси придет сюда, а это будет не позже, чем через две минуты, мы с тобой сядем в машину и отправимся в город, чтобы поместить тебя в больницу. Хорошо?
Кэт начала стонать, потом ее стон вырос до крика, потому что новая волна боли нахлынула на женщину, и она вцепилась в руку Анны.
– Ах, Анна… Анна… ужасно больно… ах!
– Тш-ш-ш! Ты еще можешь справляться с болью, Кэтти. Успокойся. – Не говоря больше ни слова, Анна быстро вышла в кухню, вернулась с мокрой салфеткой, которую положила на голову Кэт: – Это немного поможет тебе, а я пойду переоденусь, потерпи.
Анна вернулась через две минуты, одетая в удобную юбку, белую блузку и туфли без каблуков. В руках была сумочка. Анна попросила Нэнси зайти по дороге в дом Билла и Кэт и забрать чемоданчик, который, как она знала, стоял в холле. Пять минут спустя Анна бережно посадила Кэт в автомобиль.
– Что, если мы не успеем? – Кэт нервно смотрела на Анну, которая в ответ только улыбалась. Анна знала, что они успеют. Хотя ей больше хотелось принять роды у подруги здесь же на сиденье машины чем отдавать ее в руки МакКерни.
Анна, трогая машину, усмехнулась.
– Если не успеем, я приму роды сама. Подумай, сколько денег это сохранит тебе.
Женщины ехали молча, Кэт тяжело дышала, превозмогая боль, в глазах ее было чувство решимости. Анна была удивлена, что схватки протекают так сильно и так быстро, но надеялась, что это предвещает быстрые роды. Может быть, Кэт хоть в этом повезет? В пути Анна вспоминала то, о чем они говорили с Кэт только что. Как часто так случается, что мы постоянно сталкиваемся с людьми и совсем их не знаем.
– Как ты себя чувствуешь? – Кэт пожала плечами, поглаживая себя по животу. Анна подождала, когда боль отступит, и нежно коснулась руки Кэт.
– Кэтти, не строй из себя героя, милая. Я знаю, что ты готова к естественным родам, но если будет невмоготу, попроси тебе помочь сразу, как только захочешь этого. Не жди. – Анна не хотела говорить подруге, что если она не попросит об этом сразу, врачи не смогут помочь ей совсем.
Но Кэт только покачала головой в ответ.
– Билл не позволит мне. Он говорит, что это вредно для ребенка. – Боль снова усилилась. Анна замедлила ход машины. Когда боль отступила, Анна продолжила разговор.
– Билл не прав. Поверь мне. Я много лет была медсестрой в родильном отделении. Тебе дадут препарат, воздействующий на спинной мозг, он отключает все ощущения, происходящие ниже поясницы. Тебе могут сделать и болеутоляющие уколы. Есть много способов, не приносящих вред ребенку. Ты попросишь что-нибудь? Кэт в раздумье кивнула.
– О'кей, – ей не хотелось прерывать дыхание спорами. Она знала, как Билл относится к болеутоляющим препаратам, поэтому она колебалась, не принесет ли вреда ребенку, если она попросит что-нибудь.
Через 15 минут женщины подъехали к больнице, но Кэт уже не могла идти. Ее положили на носилки, Анна держала подругу за руку, а Кэт корчилась от боли.
– Ах, Анна, скажи им, чтобы они прекратили катить носилки! – Кэт села, вцепившись в края тележки, снова упала и застонала. Медсестры терпеливо подождали окончания схватки, а Анна пыталась успокоить подругу, мягко разговаривая с ней и поглаживая по руке. Она понимала, что роды уже начались, и боль достигает самой большой силы. Еще три сантиметра, матка полностью откроется и дело будет двигаться к концу. Ребенок продвинется к свету.
Билл с волнением ждал жену между лабораторией и родильным отделением. Он счастливо улыбался, с торжеством досмотрел на Анну, и только после этого повернулся к жене, стонущей и извивающейся на тележке. Кэт вцепилась в мужа, закричала, в отчаянии хватаясь за полы его белого халата.
– Ах, Билл… так больно… ужасно. – Боль раздирала Кэт на части, и муж видел это. Но он спокойно держал руку жены, посматривая на часы, а Анна с беспокойством наблюдала за Биллом. Неожиданно у Анны появилась идея, и она кивнула Биллу. Когда боль у Кэт утихла, Билл подошел к Анне с чувством тихого удовлетворения.
– Что случилось?
– Я подумала кое о чем. Поскольку я работала здесь, мне могут разрешить поприсутствовать в родильном отделении. Я не могу ассистировать, но просто находиться здесь, я думаю, мне позволят. – Анна не могла удержаться и добавила, – Билл, ей сейчас очень трудно. – Анна в своей медицинской практике много сталкивалась с родами. Ситуация иногда выходила из-под контроля.
Билл с благодарностью улыбнулся Кэт, похлопал ее по плечу и покачал головой:
– Не волнуйся, все будет хорошо. Ты только посмотри на Кэтти, – и муж бросил взгляд на жену. – Мне кажется, роды уже начались.
– Мне тоже так кажется. Но начались – это не значит, что они закончились.
– Не надо так волноваться. Все и так будет в порядке.
Анна пыталась еще настаивать, но Билл твердо покачал головой. В это же время он дал сигнал одной из медсестер, что уже пора отправить Кэт в предродовую палату. Анна быстро подошла к изголовью подруги.
– Все будет хорошо, милая. Ты справишься со всем прекрасно. Выполняй все указания медсестер. – Она нагнулась и нежно поцеловала Кэт. – Все в порядке, Кэтти, все хорошо. – Но из глаз Кэт катились слезы, пока медсестры вкатывали тележку в предродовую. В тот же момент Анна увидела доктора МакКерни. Он вместе с Биллом прошел к рожающей. Анна вскрикнула, глядя на них, уверенная в том, что никто не предупредил Кэт, что доктор будет сейчас смотреть ее, причиняя дополнительную боль. Слезы наполнили глаза Анны, когда через мгновение из палаты стремительно выбежала медсестра, пожимая плечами. Из предродовой донесся стон Кэт.
– Мне не позволили там находиться, – извиняющимся тоном сказала медсестра Анне, которая с пониманием кивнула.
– Я знаю. Я работала здесь когда-то. Как там Кэт? Когда родит?
– Точно не знаю. Думаю, около полвосьмого. Но пока конца не видно.
– Почему ей не ввели болеутоляющее?
– МакКерни сказал, что нет необходимости. Он сказал, что женщина получит препарат, но позже. – Анне удалось вытянуть из спешащей медсестры, что матка раскрылась на 8 сантиметров, поэтому доктор МакКерни и муж Кэт договорились не давать ничего болеутоляющего. Они решили, что роды будут непродолжительными, и Кэт, в конечном итоге, будет лучше обойтись вообще без всего. Медсестер попросили выйти от пациентки почти сразу же, как только они пошли туда. Анна шагами мерила холл, сама готовая на истерику. МакКерни и Билл решили сами справиться с родами, а великий доктор МакКерни не хотел видеть в окружении никого из медсестер, пока пациентка не поступит в родильное отделение. Анна ходила туда-сюда по длинному коридору, жалея, что с ней рядом нет Дэна, и что у Кэт не другой врач, а именно МакКерни, жалея еще о многом и прислушиваясь к случайно доносившимся из палаты стонам и крикам женщины.
– Она не может разродиться? – Анна вопросительно посмотрела на старшую, строгую медсестру, которую хорошо знала.
Женщина медленно кивнула.
– Редкое неудачное строение органов. Матка быстро открылась на восемь сантиметров, и на этом процесс остановился.
– Как она себя чувствует?
Медсестра помолчала, прежде чем ответить:
– МакКерни приказал нам привязать ее.
– О Боже! – Все было так же плохо, как помнила Анна, которая, наконец, нашла возможность послать за Дэном. И он скоро приехал сюда. Анна заплакала, объясняя, что происходит.
– Билл находится там. Он не позволит этому доктору грубо и жестоко обращаться со своей женой, – успокаивал ее Дэн.
– В том и дело, что он позволил это. Кэт привязали три часа назад. А Билл еще раньше запретил ей просить что-нибудь болеутоляющее, мотивируя это вредом для ребенка. Меня бесит то, что это совсем не так. Ты же знаешь, – Дэн кивнул, и какое-то мгновение мысли обоих супругов были обращены на десять месяцев в прошлое, когда они вместе пережили радость рождения второго ребенка. Но и с первым не было ничего подобного, что сейчас испытывала Кэт.
– Он делает все как можно хуже для нее.
– Не думай об этом, Анна. Ты хочешь поехать домой?
Но Анна хотела подождать, пока этот доктор-живодер все-таки примет у подруги роды. Проходившая по коридору старшая медсестра пробормотала:
– Ах, Патерсон! – Две женщины обменялись едва заметной улыбкой.
– Как она?
– Все так же. Но уже девять сантиметров. – За семь часов дело продвинулось на один сантиметр. А времени было уже за десять часов вечера. – Почему ей не дают стимулирующего?
Но медсестра только пожала плечами и прошла мимо.
Наконец, спустя четыре часа, уже после двух часов ночи, дверь предродовой открылась, из нее торопливым шагом вышли Билл, МакКерни и две медсестры, одна из них катила тележку, на которой лежала в истерике, растерзанная болью, почти безумная Кэт. Много часов перед этим никто не разговаривал с ней, не успокаивал, не держал за руку. Кэт просто оставили лежать, привязанную, в истерике, в агонии, испуганную, когда боль приступ за приступом накатывала на нее. Сначала Билл пытался помочь жене овладеть дыханием, но МакКерни тут же предложил ему отойти подальше.
– Главное будет совершенно здесь, Билл, – и доктор показал ему родильное отделение. Сам доктор ушел в свой кабинет и приказал, чтобы его позвали только тогда, когда дело будет близиться к концу.
Один или два раза Кэт пыталась кричать им, как болит у нее спина, но потом бросила эту затею. А когда у Билла, до которого доносились крики жены, возникли сомнения, МакКерни твердо покачал головой.
– Оставим ее одну. Все проходят через это. Она не услышит, даже если ты заговоришь. – Билл сделал так, как сказал ему МакКерни, и когда Анна и Дэн смотрели, как тележку везли в родильное отделение, они с ужасом увидели изнуренную, чуть живую Кэт.
– О Боже! Ты видел ее? – Анна заплакала, когда дверь родильного отделения захлопнулась за этой процессией. Дэн обнял жену.
– Все в порядке, дорогая. Сейчас все будет хорошо. – Но Анна вырвалась из объятий мужа и уставилась на него с ужасом.
– Ты представляешь, что они сделали с ней? Как они навредили ее психике. С ней обращались, как с животным последние 12 часов. Она никогда не захочет родить еще одного ребенка. Они сломали ее! – И Анна безмолвно прижалась к мужу, всхлипывая. Дэн стоял совершенно беспомощный, поглаживая волосы жены. Он понимал, что ее слова справедливы, но ничем не мог помочь. Дэн не мог понять, почему Билл попросил МакКерни принимать у своей жены роды. Это казалось Дэну глупым. Доктор был, безусловно, непревзойденным специалистом, но грубой скотиной. В этом не было сомнения.
– Все будет хорошо, Анна. Завтра Кэт уже ничего не будет помнить.
Анна печально посмотрела на мужа.
– Воспоминаний ей хватит на всю жизнь. – Дэн знал, что это правда, и они стояли вдвоем с женой, беспомощные и несчастные, еще два часа. Наконец, в 4-30 утра Филипп Билл Файнс появился на свет, сморщенный и орущий. Отец гордо смотрел на своего первенца, а мать лежала растерзанная и всхлипывающая.
