Текст книги "Ретт Батлер"
Автор книги: Джулия Хилпатрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)
– Что иногда, Кэтти?
Девушка обратила свой взгляд на Джона и, как бы очнувшись от забытья, заговорила:
– Нет, у нас все хорошо, Барт. Только папа очень занят, часто уезжает в Колорадо, и надо следить за домом… помогать ему. – И почти без перехода, глядя на него ставшими по-детски беспомощными глазами, девушка сказала:
– Я очень хочу, чтобы вернулась мама, но это не в моих силах. Я ничего не могу для этого сделать. И папа тоскует, я вижу…
– Скажи отцу, чтобы он поехал за ней.
– Я говорю, но он не хочет слушать меня и не хочет, чтобы я об этом говорила. А однажды он сказал, что она сама должна решить. И как решит, так и будет.
Джон почувствовал, что его обдало холодом, когда он услышал жалобный голосок девушки. Он как-то раньше не задумывался об этом. Но ведь и на самом деле у нее совершенно ненормальная жизнь. До четырех лет девочка не знала отца. Хотя Скарлетт и души в ней не чаяла, он знал это, но все-таки… Потом, наконец, они соединились и приехали сюда. Сколько же времени они были все вместе?… Ретт как раз в это время вызвал его сюда… помог ему, и он сам видел, каким счастьем был наполнен их дом. И Кэтти – сокровище Ретта, прямо купалась в море отцовской и материнской любви… А потом этот дикий случай с «Гермесом», и Ретта опять не стало с ними… А теперь он вернулся, но уехала Скарлетт…
– Боже… прямо сюжет для романа… – Джон не заметил, как заговорил вслух. Кэт вздрогнула и внимательно глянула в его глаза.
– О чем ты, Барт?
– Прости, Кэтти. У меня просто вырвалось. Чем ты сейчас занимаешься, Кэтти? Нет, не в эту минуту, – Джон засмеялся, заметив удивление, промелькнувшее в глазах девушки. Он решил перевести разговор на другую тему. Не стоит бередить ее рану, ей и без того несладко. Лучше он еще раз поговорит об этом с Реттом и постарается убедить его, чтобы он прояснил, наконец, свои отношения со Скарлетт.
– Ведь ты хотела стать актрисой. Как у тебя с этим? Как дела у Бо? Что-то я не вижу его на ваших приемах?
– Бо не бывает у нас. Я иногда езжу к ним сама. У них замечательный малыш, – односложно отвечала девушка. Ее глаза снова приобрели рассеянное выражение. – А что касается карьеры актрисы, – девушка хмыкнула. – Не суждено… Теперь категорически против папа… Но меня это уже не волнует. Я не буду артисткой. – Кэт искоса глянула на Джона, как бы проверяя, какое впечатление на него производят ее слова и проговорила задумчиво. – Я буду работать в театре, но только в другом качестве.
– Кем же ты можешь еще там работать? – удивился Джон. – Суфлером?
– О Боже, Барт, с тобой невозможно серьезно разговаривать, – девушка встала, и Джон понял, что она не хочет пока говорить о своих планах, а может быть, обиделась на его шутку.
– Не сердись, Кэтти. Я действительно пошутил неудачно.
– Да нет, Барт, все в порядке. Просто мне уже нужно возвращаться к гостям, исполнять роль хозяйки. Вечер длился до четырех часов утра. Отец еще оставался в гостиной с двумя-тремя друзьями, а Кэт уже могла пойти отдохнуть. Слуги прибрали на столах, музыкантам заплатили, и они разошлись по домам, последних гостей расцеловали на прощание и поблагодарили, женщины укутались в меха, мужчины повели их к ожидающим на снегу лимузинам. Поднявшись к себе в комнату, девушка задержалась на мгновение у окна и выглянула на улицу. Прекрасный вид: город был умиротворенным и тихим. Кэт закрыла за собой дверь в комнату.
Она бережно повесила накидку снова на плечики, натянула розовую шелковую ночную рубашку, прежде чем нырнуть в свежие простыни заранее заботливо расстеленные одной из служанок. И уже лежа в постели, Кэт мысленно представила прошедший вечер. Все прошло, как всегда, хорошо.
Она вспомнила свой разговор с Бартом и тихонько засмеялась в темноте: чуть было не выдала ему свою тайну. Хорошо, что он начал подшучивать, и она поняла, что говорить об этом еще не время, даже ему.
Все еще улыбаясь, Кэт мечтательно прикрыла глаза, представляя, как все удивятся, когда узнают, что она хочет написать пьесу. Она уже пишет ее, когда отец уезжает…
Барт сегодня говорил так, как будто знает об этом. Как это он сказал: «Сюжет для романа»… нет, он, конечно, не знает, и она пока никому об этом не скажет…
А завтра она должна все-таки уговорить отца поехать в Тару, к маме…
Девушка еще раз вздохнула и закрыла глаза.
ГЛАВА 44
«Не присоединишься ли ты к нам позавтракать? 21-ая Авеню в полдень». – Прочитала Кэт, заканчивая пить кофе и натягивая красное тяжелое пальто. На девушке была теплая габардиновая юбка и шерстяной свитер. Она считала, что эта одежда защитит ее от холода. Кэт быстро схватила ручку, чтобы написать ответную записку: «Я бы с удовольствием это сделала, но увы! – дела! Счастливо провести время. До вечера. К».
Кэт уже давно договорилась с Джейн, что в этот день навестит ее. Бо был с утра в театре, и они с Джейн вволю наговорятся. У Джейн родился чудесный малыш. Забавно было наблюдать за Бо, который просто раздувается от гордости за своего сына. Кэт подумала, что надо заехать купить малышу какую-нибудь игрушку.
Ей непременно надо повидаться с Джейн и поговорить о Бо. Девушка не могла понять, почему Бо избегает их дом. Как она ни старается затащить его на свои приемы, он находит разные отговорки и отклоняет приглашения. А Джейн без него, конечно, никуда не выходит.
Кэт подошла к окну и задумалась, глядя на покрытые снегом деревья. Что происходит с их семьей? Она так радовалась возвращению отца, что вначале не обратила внимания на охватившее всех напряжение, которое вместе с ним вошло в дом. Заболела мама… Она перестала его ждать и, конечно, была потрясена его появлением. Ведь был уже Дэвид… Кэт вспомнила, как сердилась на мать из-за него. «Потому что я верила, что папа все-таки вернется, и мне было горько, что мама перестала верить в это». Почему же она не захотела принять отца? Неужели потому, что полюбила Дэвида сильнее, чем его?
– Нет-нет, – Кэт тряхнула головой, – я знаю, что это не так. Но почему она не захотела простить его? Боже мой, как все сложно в нашей жизни. И Бо не простил. А он-то почему? Нет, все-таки я должна что-то сделать, чтобы все стало по-прежнему. Мы все должны опять быть вместе. Отец страдает, хотя старается не показывать этого, но я же вижу… теперь уже вижу…
Кэт вздохнула: «Все, детство кончилось. Жалко, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Я должна понять, что происходит и как-то все это уладить».
Она взяла сумку и решительно направилась к двери, крикнув Ивонне, экономке, которую они недавно наняли, что будет дома к обеду. Она была уже на выходе, когда ее остановил дворецкий.
– Доброе утро, мисс. Только что принесли телеграмму. Я подумал, что Вам необходимо знать о ней.
– Телеграмма? Откуда?
Кэт взяла у него из рук телеграмму и быстро развернула ее, впившись глазами в текст: «Из Тары… – прочитала она и сердце ее дрогнуло, – неужели что-то с мамой?» И еще через секунду, когда она, наконец, осознала, что там написано, испытала необыкновенное облегчение.
– Мама приезжает, – прошептала она, не отрывая глаз от написанного, а потом, подняв глаза на дворецкого, ликующе сообщила ему:
– Мама приезжает!
– Я очень рад, мисс. Я на самом деле очень за Вас рад! – Дворецкий улыбался, глядя на взволнованное лицо девушки.
– Кэтти не может прийти? – удивленно взглянул на друга Джон, встретившись с ним в огромном баре на 21-ой авеню.
– Вероятно, нет. Я не успел пригласить ее вчера вечером, оставил ей утром записку. Какие-то дела. Но думаю, что они уже закончились.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Думаю, у нее роман с каким-нибудь дурачком из театра. Ты ведь знаешь, как она была увлечена всем этим, – Ретт неодобрительно покачал головой. Оба с Бартом они не сомневались, что до сих пор в жизни Кэтти не было никакого мужчины.
– А ты хочешь, чтобы до конца жизни у нее никого не было? – Джон подозрительно взглянул на Ретта.
– Так вряд ли получится. Но мне бы хотелось, чтобы она сделала достойный выбор.
– А почему ты думаешь, что может быть иначе? – Джон с интересом смотрел на друга, заметив усталый озабоченный взгляд, о чем говорила Кэтти накануне.
– Женщины не всегда делают правильный выбор, Барт.
– Раньше я, может быть, и возразил бы тебе, но сейчас не хочу. – Джон многозначительно посмотрел на своего друга.
– Что ты имеешь в виду? – Вскинул на него глаза Ретт.
– То, о чем мы с тобой уже много раз говорили. О Скарлетт и о тебе. Наверное, Скарлетт сделала именно такой выбор. Что происходит? Почему она не возвращается?
Ретт упрямо наклонил голову. «Он никого не пустит в свою душу, как бы они не хотели покопаться в ней. Никого, даже лучшего друга. А Скарлетт пусть решает сама. Она полностью независима в своих решениях. Вернется, он будет рад. Не вернется, ну что ж… А что, если не вернется? – О таком исходе Ретт старался не думать, хотя не исключено, что так и будет… Ну что ж… тогда он начнет все сначала и будет опять добиваться ее. Только бы сил хватило, – усмехнулся он. – Но она нужна ему. Ему нужна именно такая женщина, как Скарлетт, а другой такой нет. Он это знает точно… Но ехать за ней и умолять вернуться. Нет, этого не будет».
Барт наблюдал за своим другом, стараясь прочитать его мысли по упрямо сжатым губам, твердой линии подбородка, жесткому взгляду глаз. Наконец Ретт поднял голову и насмешливо глянул на Джона.
– Я что-то не замечал в тебе раньше такой страсти к чужим тайнам. Или стареешь, Барт?
– Ну хорошо, я понял, что с тобой говорить бесполезно.
– А я уже и не надеялся на это, – засмеялся Ретт, но Джон не хотел обращать все в шутку.
– Ты все-таки обрати внимание на дочь. Она, конечно, и виду не покажет, как ей тяжело. А, может быть, и сама не понимает. Но долго она не выдержит такой нагрузки.
– О какой нагрузке речь? Слуги, комфорт, замечательные люди, двадцатитысячный гардероб… – Ретт готов был и еще продолжать, но Джон перебил его:
– А ты присмотрись к ней и поймешь, что она не такая пустышка, какой ты ее себе представляешь и не ребенок. Все это ослепило ее только на время. Ты спрашивал ее о чем она думает, о чем мечтает?
– Дорогой мой, женщине не надо много думать. Ее удел – развлечение, дом, дети. А думать за нее будет отец, а потом муж… Что это тебя так развеселило?
– Да ничего особенного… Я просто подумал, если ты когда-нибудь решишь высказать эти свои глубокомысленные соображения Скарлетт, позови меня, мне хочется посмотреть на ее лицо и послушать, что она тебе ответит.
Ретт тоже засмеялся, представив себе подобный разговор с женой.
– Ей я, пожалуй, об этом не скажу. Ну а кроме того, таких как Скарлетт, больше нет. Во всяком случае, мне еще не приходилось встречать.
ГЛАВА 45
Какой сегодня счастливый день! Кетти бежала по улице, не чувствуя холода. Она решила идти пешком. Так много чувств переполняло ее, что в машине она просто не усидела, выскочила бы на ходу. И потом туда, куда она решилась наконец пойти, лучше придти пешком, а не появляться на шикарной машине.
Кэт передумала идти к Джейн, если мама приезжает, то они потом съездят к ним с Бо с ней вместе. Девушка давно уже решила пойти в театр и договориться о работе. Не к Бо. Она не хотела больше быть под неусыпным контролем, раньше Бо, а сейчас отца. Кэтти до боли в сердце любила театр и хотела посвятить ему всю свою жизнь. Но почему-то этого не могут понять ее близкие. Сколько пришлось убеждать Бо, чтобы он позволил ей поработать тогда у него. А теперь отец и слушать не хочет о театре. Однажды, когда она только намеком сказала ему, что ей нравится театр, и она хотела бы работать в нем, отец жестко и решительно оборвал ее: «Моя дочь никогда не выйдет на сцену театра. И никогда не появится там, кроме как в ложе в качестве зрителя».
Кэт очень расстроилась и была напугана тоном, которым отец говорил тогда с ней, как никогда ни до ни после этого разговора. Впрочем, Кэт больше и не говорила с ним об этом. Но недаром в ее жилах текла кровь Скарлетт, упрямство ирландских предков будоражило все ее существо, и в душе она не оставила надежды, что когда-нибудь все-таки добьется своего.
Не так давно Кэтти ощутила, что какая-то сила таинственным образом перевернула ее душу, и она поняла, что ей хочется писать. А когда однажды села за стол и взяла перо, поняла, что у нее получается. Воображение непостижимым образом рисовало перед ней картины, ситуации, образы, ей оставалось только описывать их.
Задумавшись, Кэт перестала замечать, куда идет, и должна была остановиться, чтобы понять, где находится и куда идти дальше. Девушка осмотрелась по сторонам. Такой город был непривычен ей. Она обычно проезжала по нему на автомобиле, и из окна машины он представлялся ей совсем другим: ухоженным, светлым, с красивыми домами, подобными тем, в котором жила она, ее знакомые и родные. С близкого расстояния город потерял большую долю своего очарования: кругом сновали пешеходы с озабоченными лицами и месили и без того истолканную тысячью ног кашу из остатков грязного снега. Кэт почему-то показалось, что толпа сплошь состоит из старух с торчащими на подбородке волосами, в толстых вязаных чулках с огромными хозяйственными сумками в жилистых руках. В одной из подворотен Кэт заметила спящего человека, уткнувшегося в воротник грязного линялого пальто.
Кэт улыбнулась, подумав, что бы сказал отец или Барт, увидев ее в этой уличной толчее. Но саму Кэт это нисколько не смущало, даже наоборот, она с любопытством разглядывала лица прохожих, вывески многочисленных лавок и магазинчиков.
Девушка остановила одного из прохожих, который показался ей человеком внушающим доверие и спросила его, как найти нужное ей место. Мужчина с интересом оглядел ее, в его глазах разгорелась искорка любопытства: слишком уж в большом контрасте находился облик этой ухоженной, хорошо одетой девушки с уличной толпой. Он любезно предложил проводить ее к театру, и скоро она увидела жалкие останки разрушенного здания, бывшего театром лет двадцать назад. Много лет оно стояло пустующим, иногда в нем располагались небольшие заведения, которые разорялись, не успев как следует обосноваться здесь. Было время, когда в здании была даже открыта церковь. Сейчас здесь отстраивался театр, но совершенно незамысловатый, нереспектабельный. Труппа не прилагала никаких усилий, чтобы возродить интерьер здания, ей едва хватало средств на постановку пьес.
Кэт вошла внутрь со смешанным чувством страха, волнения и благоговения, огляделась. В помещении, казалось, никого не было. Девушка слушала, как эхом отдавались ее шаги по деревянному полу. Все казалось ужасно пыльным и запущенным, было такое впечатление, что она попала на давно заброшенный чердак.
– Мадам? – на нее смотрел мужчина в рабочей одежде, с циничным взглядом и большим, чувственным ртом. Волосы белыми кудрями свисали с головы и придавали неожиданную мягкость взгляду мужчины, который он безуспешно старался сделать судовым. – Вы к кому?
– Я… я пришла… – девушка так нервничала, что едва подбирала слова, но наконец, набрав воздуха, она продолжила:
– Меня зовут Кэт Батлер. Я хочу у вас работать. – Девушка протянула руку, стараясь этим жестом хоть как-то склонить мужчину в свою пользу. Но рука так и повисла в воздухе, а свои руки мужчина упорно держал в карманах брюк.
– Не знаю, на что вы рассчитываете. У меня для вас ничего нет. Я бы попросил Вас не беспокоить себя приходом. Мы отдали последнюю женскую роль в этом сезоне.
– Я не актриса, – с радостью сказала Кэт, и мужчина с белокурыми кудрями рассмеялся.
– Вы, по крайней мере, первая, кто честно в этом признается. Может быть, мы и найдем для вас работу. И все-таки, извините, – мужчина пожал плечами и двинулся прочь.
– Но подождите… в самом деле… я могу выполнять любую работу.
– Например, какую? – мужчина посмотрел на Кэт с большим сомнением, но она уже немного успокоилась, и сейчас ее так и подмывало стукнуть этого грубияна, но она убедила себя, что еще не время, может быть, ей удастся уговорить его.
– Все, что угодно… свет… занавес… и так далее.
– У вас есть в этом опыт?
Подбородок Кэт начал дрожать от злости.
– Нет. Но у меня есть большое желание. Я научусь.
– Но зачем вам это?
– Я хочу.
– А почему бы вам не захотеть поработать еще где-нибудь, например, секретаршей?
– Мне не нравится это. Я хочу работать в театре.
– Потому что в этом вы видите славу? – циничные глаза смеялись над девушкой, которая все больше и больше злилась.
– Нет, потому что я хочу написать пьесу.
– Боже. И вы – одна из многих.
– Нет, я – исключение. Просто хочу воспользоваться шансом поработать в настоящем театре. Вот и все. – Кэт чувствовала, что у нее ничего не получается. Она понимала, что проиграла в этом поединке. Юноша уже ненавидел ее. Кэт видела это по его глазам.
Он долго стоял, наблюдая за девушкой, затем сделал шаг в ее направлении.
– Вы что-нибудь смыслите в свете?
– Немного. – Это была ложь, но Кэт уже отчаялась и почувствовала в этом вопросе последний шанс.
– А точнее? – глаза его сверлили Кэт.
– Очень мало.
– Другими словами ничего, – он вздохнул и безнадежно сник, – ну хорошо, мы научим. Если вы – не полная тупица, я займусь вашим обучением сам. И затем неожиданно, резким движением он протянул ей руку.
– Я – режиссер сцены. Меня зовут Стив. – Кэт кивнула, не до конца понимая, что он говорит. – Господи, да расслабьтесь же вы! Дам я вам работу.
– Мне? Работу по свету?
– Нет, вы будете помогать мне. Что-то вроде помощника режиссера. Работа вам понравится.
Она счастливо улыбалась Стиву, и он показался ей очень симпатичным. – Большое спасибо.
– Не стоит. Просто вы – первая, кто обратился по поводу работы. Если вы окажетесь дрянью, я просто выгоню вас. Вот и все дела.
– Я буду стараться, обещаю вам.
– Хорошо. Одной головной болью меньше. Приходите завтра с утра. Я скажу, чем вы будете заниматься. Сейчас нет времени. – При этих словах Стив взглянул на часы.
– До завтра. Мы начинаем репетиции в конце недели. Они будут ежедневные, без выходных.
– Без выходных? – Кэт попыталась скрыть, насколько она шокирована этим.
– У вас дети? – девушка отрицательно покачала головой. – Вот и хорошо. Не о чем беспокоиться. Если бы у нас не было цели поставить спектакль, нам бы не нужно было работать семь дней в неделю. Правильно?
– Правильно. – Казалось, ничто не может смутить Стива.
– Да, кстати, забыл сказать, что платить мы вам не будем. Вы должны быть счастливы тем, что у вас есть работа. Мы получим зарплату из театральной кассы, когда заработаем ее.
Но это Кэт не волновало. Главной проблемой теперь было то, как ей удастся убегать из дома каждый день, чтобы отец не знал, куда она уходит. Надо что-то придумать.
– Приходите завтра. Хорошо? – Кэт послушно кивнула. – Если не придете, отдам работу кому-нибудь другому.
– Спасибо.
– Добро пожаловать, – юноша явно смеялся над девушкой, но взгляд его уже казался мягче. – Должен сказать, что я начинал так же, как и вы. Сначала я хотел стать актером. Но потом это прошло.
– А сейчас?
– Хочу стать директором, – он захохотал.
Кэт постаралась как можно любезнее улыбнуться собеседнику.
– Если вы будете добры ко мне, я отдам свою пьесу прямо вам.
– Забудьте об этой чепухе. Бросьте. До завтра. – И затем, слушая стук каблучков девушки, направлявшейся к двери, Стив окликнул ее – Как вы сказали вас зовут?
– Кэт.
– Понятно, – он махнул, отвернулся и быстро прошел через весь зал к сцене.
Некоторое мгновение Кэт смотрела на его удаляющуюся спину, а затем опрометью выскочила на солнечный свет с чувством большого облегчения. Наконец-то свершилось, и она получила самостоятельную работу в театре.
ГЛАВА 46
Ретт сразу же заметил белый прямоугольник бумаги, лежащий на столике в прихожей. «Телеграмма… А что, если от Скарлетт… и она окончательно решила не приезжать», – молнией пронеслось у него в голове. Он взял листок в руки и, не разворачивая его, прошел дальше в дом.
Часы на камине монотонно тикали, когда Ретт зашел в гостиную, сел, задумчиво глядя через окно в парк. Время перевалило за полдень, и свет медленно угасал. По улице за окном тянулась к югу вдоль Пятой Авеню вереница машин. Был час пик, снег покрыл дороги. Автомобили едва двигались, обмениваясь сердитыми сигналами. Эти сигналы глухо отдавались в доме Батлеров. Ретт не слышал их, углубившись в свои мысли.
Он устал от постоянного ожидания, бессмысленной погони за Скарлетт и в то же время знал, что она ему необходима. Ретт поймал себя на мысли, что осматривает комнату, причудливые вещицы, предметы искусства, со вкусом выставленные на книжных полках вместе с обтянутыми кожей томами. Он все это покупал и украшал дом, представляя, как здесь будет хозяйничать Скарлетт, как однажды в этих роскошных комнатах раздастся ее голос, смех…
Пока вместо нее здесь управляется Кэтти, милая девочка, она так прелестно играет роль хозяйки и ей это нравится, хотя Барт, конечно, прав: на нее свалилось слишком много забот. И это сказывается на ней: иногда она бывает то излишне возбуждена, то подавлена. Барт что-то намекает про ее слабую психику, надо поговорить со Скарлетт… «Скарлетт, опять она…».
Ретт оттягивал время, не хотел сразу читать свой приговор. Ему почему-то казалось, что там окончательный отказ, и тогда разрыв, а что дальше… Если это так, то уж лучше ожидание: жить с надеждой не так страшно, как без нее.
«Скарлетт, Скарлетт, ведь ты же тогда, как будто поняла меня, наконец-то может быть, впервые в жизни поняла, но почему же не простила? – Ретт тряхнул головой, отгоняя от себя тоскливые мысли, – я не намерен просить прощения. Я еще никогда и никому в жизни не причинял зла, и меня не за что прощать или не прощать». Он бы никогда и никому в жизни не признался, что с ним произошло после той дикой катастрофы. Он выжил и стал прежним… почти прежним. Но что все это для нею значило? Он страдал не меньше, чем она, если не больше… Да он готов был до конца своих дней отсиживаться в опустевшей заброшенной хижине и никого не видеть, если бы не вылечился. А ему говорят… виноват, поезжай проси прощения.
Ретт сидел в тихой, отделанной деревом гостиной, глядя на чашку с уже остывшим кофе, который ему час назад принес дворецкий, когда услышал звук открывающейся входной двери и торопливые голоса, сначала дворецкого, а потом ясный голосок Кэтти.
Она вбежала в гостиную, на ходу стягивая свое яркое красное пальто и остановилась, удивленно всматриваясь в хмурое напряженное лицо, отца, в белеющий у него в руках белый лист телеграммы. В ту же секунду сердце ее тоскливо сжалось: неужели он не рад, что приезжает мама. Ведь она видела, что он ждет ее и тоскует. Что же еще случилось?
– Папа, ты знаешь? Ты прочитал телеграмму?
– Да-да, – Ретт поспешно развернул бумагу и. толком еще не поняв, что там написано, услышал взволнованный голос дочери:
– Мама приезжает. Ты что, не рад?
Он откинулся в кресле, посидел так мгновение, чтобы не показывать дочери охватившей его слабости. Но она каким-то, одной ей свойственным чутьем, поняла его состояние и, подбежав к нему, опустилась на колени перед креслом.
– Боже мой, папа, какие вы с мамой глупые! И почему вы так мучаете друг друга?
Ретт оторопело посмотрел на свою дочь, а потом неуверенно засмеялся.
– Кэтти, малышка, когда же ты успела стать мудрой?
Девушка с облегчением взглянула на него и тоже рассмеялась в ответ:
– С вами можно с ума сойти, а не то, что помудреть…
– Не надо, Кэтти, теперь мы постараемся хорошо себя вести…
Ретт поехал на вокзал встречать Скарлетт один. Он знал, что когда увидит ее, то поймет по глазам, с чем она приехала. Накануне он успокоил Кэтти и пообещал ей, в шутку, конечно, что у них все будет хорошо, но сам до конца так и не был в этом уверен. Ведь он знал Скарлетт, как никто. И то, что она приезжает, еще ничего не означает.
Снег залетал в открытое окно машины, но он попросил водителя не закрывать его. Надо немного остудить лихорадочное возбуждение, в котором он находился все последние часы перед приездом Скарлетт.
…Он стоял на перроне и смотрел на приближающиеся огни поезда. Состав медленно втягивался под навесную крышу платформы, в окнах вагонов мелькали лица пассажиров, высматривающих на платформе своих близких.
Скарлетт среди них не было, и Ретт, усмехнувшись про себя, подумал: «Очередная выходка». Теперь решила заставить его волноваться. Неожиданно он почувствовал сильный шлепок по плечу и услышал сердитый голос Скарлетт.
– Мы так и будем стоять на этом холоде? Может быть, ты наконец проснешься? Что, ночи не хватило?
Ретт вздрогнул и резко обернулся на голос. Рядом с ним подпрыгивала от холода Скарлетт, а сзади нее, терпеливо улыбаясь, стоял нагруженный вещами носильщик. Ретт схватил Скарлетт за руки.
– Прости, я задумался. Решил, что ты не приехала…
– И, конечно, обрадовался, – язвительно заключила Скарлетт, не отнимая, однако, своих рук.
Ретт облегченно засмеялся: уже хорошо, что она дерзит, а не плачет. «Теперь я хоть могу ее понять, как прежде», – мелькнуло у него в голове.
Он снял шляпу и склонился к ней, целуя ее в щеку.
– Замерзла, моя бедненькая? Пойдем, в машине тепло, отогреешься.
– Надень немедленно шляпу, хочешь простудиться, а мне ухаживай за тобой. – Скарлетт взяла шляпу из рук Ретта и натянула ему на голову. Потом, насмешливо глянув на него, распорядилась:
– Ну что же ты стоишь, веди в машину, – и повернувшись, пошла впереди него, независимо вздернув голову.
Ретт, тихо посмеиваясь, шел следом, с любовью оглядывая всю ее грациозную, закутанную в меха фигурку.
– Ты надолго? – спросил он, когда они уже сидели в теплом салоне машины, устроившись на заднем сиденьи. Ретт опять взял ее руки, они были совсем холодные и, слегка пожимая, легонько растер их. Потом он поднес ее руки к своим губам, целуя их и согревая своим дыханием.
Скарлетт не отодвигалась, но и не проявляла никакой радости от встречи; она сидела рядом с ним, укутанная в серебристый мех лисицы, и только ее глаза таинственно поблескивали из-под элегантной меховой шляпы.
– Время покажет… – минуту спустя прозвучал ее ответ, и она опять насмешливо скосила глаза на мужа.
– Ну-ну, время… конечно… – не нашелся, что ей сказать Ретт и спросил, чтобы только не молчать. – Ну что, Тара? Уэйд, должно быть, стал настоящим фермером… Нравится ему?
Скарлетт засмеялась, ей понравилось, что она сумела вызвать у Ретта замешательство. Она еще помучает его, чтобы он не расслаблялся. «Надолго ли? – надо же такое спросить! Навсегда! Хочется вам этого или не хочется. Я думала, он будет бегать от вагона к вагону, заглядывая в окна, чтобы на руках вынести ее, а он стоит и равнодушно ждет как будто ему все равно, приехала она или не приехала. Ну и человек! Надо же ей было встретить в своей жизни именно его. Ну тут уж ничего не поделаешь, судьба!» За все эти долгие и томительные дни в Таре она поняла, что ей нужен именно он. И все равно она ему не скажет об этом, пусть не успокаивается.
– Уэйд? Да, Уэйд стал настоящим хозяином. Мне даже не пришлось ничем там заниматься. Он всем управляет сам, и все сам решает, так что мы с Уиллом полностью подчинялись ему.
– Ха-ха-ха! – Ретт наконец сбросил с себя сковывающее его напряжение. Правда, он так и не понял по ее глазам, как она поведет себя дальше. Единственное, о чем он догадался, так это то, что к Скарлетт вернулось ее прежнее душевное равновесие, и она стала такой, какой он ее знал раньше: дерзкой и независимой. Это обрадовало его, теперь она понятна ему, и он знает, как вести себя с этой прежней Скарлетт. – Ха-ха-ха, – от души хохотал Ретт, откинувшись на спинку сиденья, – ну ладно, Уилл, но чтобы ты безропотно подчинялась…
Скарлетт оскорбленно поджала губы:
– Не забывай, пожалуйста, Ретт Батлер, что я всего лишь только женщина, слабая и беззащитная. И если я раньше все брала на себя, так это случалось потому, что таковы были обстоятельства. А еще потому, – она бросила на него уничтожающий взгляд, – что на моем пути попадались такие мужчины, которые или не могли справляться с делами сами, или исчезали, поэтому и приходилось решать все самой.
Ретт обхватил руками мягкий пушистый мех воротника и повернул к себе ее лицо:
– Ты устала от этого? Хочешь, чтобы было по-другому?
Скарлетт повела плечами и, высвобождаясь, отвернула лицо.
– Я потом тебе скажу, что я думаю по этому поводу, – она искоса глянула на Ретта и повела глазами в сторону водителя. Ретт понял, что она не хочет здесь выяснять отношения. Он, впрочем, тоже и не только здесь. Она приехала и, как он теперь догадывался, не для разрыва. Остальное уже неважно.
Он согласно кивнул и привлек ее к себе, преодолев небольшое сопротивление.
Глядя этим вечером на Кэтти, трудно было понять, когда она радовалась больше, когда вернулся отец или сейчас, с приездом матери. Она бегала вокруг них, заставляя и слуг носиться, сломя голову, поднося то одно, то другое.
Кэт тут же потащила мать осматривать дом, сообщая ей на ходу, какие приобретения они делали в расчете на то, что это понравится матери.
– Вот это ваши с папой комнаты, они рядом, – Кэт вопросительно взглянула на мать и радостно вздохнула, уловив ее заинтересованный взгляд.
Ретт оставался внизу, отдавая распоряжения слугам, как лучше накрыть стол и куда отнести вещи жены. Слуги и те с удовольствием включились в общую радостную суету, стараясь угодить новой хозяйке. Они до сих пор не понимали, как юной мисс хватает сил управляться с таким домом и куда подевалась жена хозяина. Все они были новые, их наняли, когда Ретт с Кэтти приехали в Нью-Йорк вдвоем, но по отдельным разговорам они знали, что мать девушки жива. Только вот почему она не здесь понять не могли. Слава Богу, сейчас все стало на свои места.
Вечером никого не ждали, хотелось побыть одним, посмотреть друг на друга. Джон Морланд решил навестить их позже, надеясь, что к его приезду все образуется.
Радостное оживление не спало и тогда, когда сели за стол. Все было очень вкусно приготовлено, стол накрыт превосходно, и Скарлетт похвалила Кэтти, сама удивляясь, что дочь так хорошо сумела все устроить.
– Я старалась, вспоминала, как все было у нас раньше, – Кэтти довольно улыбалась. – Но теперь я наконец освобожусь от всего этого. Если откровенно, – она бросила лукавый взгляд на отца, – мне это уже надоело. Можно мне теперь заняться своими делами?
– Это еще какими своими делами, – Ретт грозно посмотрел на дочь. – Какие у тебя могут быть свои дела?
– Тайно, папочка, тайна, – пропела Кэтти и, быстро взглянув на мать, поспешно добавила, – но она безобидная. Правда.
Кэтти в этот вечер быстро ушла к себе. То ли действительно утомилась и захотела отдохнуть, то ли для того, чтобы оставить их вдвоем. Дочь повзрослела, а они за своими проблемами и не заметили, когда и как это произошло.
