Текст книги "Ретт Батлер"
Автор книги: Джулия Хилпатрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)
Ретт принес плед и заботливо укутал им колени Скарлетт, когда она, проследив, чтобы слуги все как следует убрали, устроилась в кресле у камина.
– Отогрелась? Может быть, сказать, чтобы еще подбросили дров?
– Нет, не надо. Мне наоборот хочется выйти погулять. Не откажешься составить компанию? – Скарлетт насмешничала, издевалась, испытывая необъяснимое блаженство: «Вот он рядом. Она может взять его за руку, опереться на его сильное плечо». Но он не должен знать о том, что она сдалась. Голос Ретта прервал ее размышления.
– Я готов, если уж тебе так хочется поморозиться.
– Не только, – проговорила она с вызовом взглянув на его насмешливое лицо. – Я хочу поколотить тебя, но так, чтобы слуги не услышали твоих жалобных криков.
– О, тогда с удовольствием. Мне идти так или надеть пальто, чтобы твоим кулачкам было не больно драться?
– Ты посмеешься у меня, – Скарлетт нетерпеливо передернула плечами, пока Ретт с насмешливой улыбкой, нежно касаясь ее тела, заботливо укутывал ее в пушистые меха.
Деревья в саду отяжелели от покрывшего их снега, мягкие пушистые хлопья еще продолжали падать сверху, и все вокруг казалось сказочным видением. Снег мягко поскрипывал под ногами, когда они медленно пошли по запорошенной тропинке. Ретт хотел взять Скарлетт под руку, но она, остановив его движение, сама просунула свою руку под его, а он склонился к ней и нежно прижал к себе ее непокорную голову.
– Здравствуй, любимая, – прошептал он, заглядывая в ее загадочно сверкающие изумрудные глаза. – Я очень соскучился по тебе.
Она молчала, и он, обхватив ее, сжал в объятиях и прильнул своими губами к ее теплым губам.
– Пойдем в дом, – оторвавшись от нее, хриплым голосом сказал Ретт, но она помотала головой, все еще под впечатлением его страстного порыва. – Нет, потом… Я должна что-то сказать тебе.
– А может быть, не надо. Ведь я и так все понял. И главное то, что ты вернулась.
– Ретт, ведь я знаю, почему ты не возвращался так долго.
– Да, любимая, ты мне это уже говорила.
– Нет, я о другом. По-моему, я знаю даже то, что с тобой было, и из-за чего ты не мог приехать ко мне.
Заметив его недовольное движение, она схватила его за рукав. – Я больше не буду говорить об этом, но… мне нравится, что ты такой…
– Я просто счастлив, что ты наконец-то меня оценила. Могу я надеяться, что ты не изменишь скоро своего мнения?
Скарлетт счастливо засмеялась.
– А это уж будет зависеть от тебя.
Они еще немного прошли молча, потом Ретт решительно повернулся к жене, поднял ее на руки и понес к дому.
– Отпусти, ведь нас могут увидеть. – Скарлетт колотила его по плечам, но не больно и не очень стараясь вырваться из его сильных объятий.
– Пусть все видят, какое сокровище я нашел. Ведь ты мое сокровище, не так ли? Ну чего ты молчишь? – Ретт смеялся и своими заиндевелыми усами щекотал ей лицо.
– Так, но я…
– Все, все. Ты – это ты. Самостоятельная, независимая, дерзкая… какой тебе еще угодно быть? Если бы ты была другой, я не стал бы добиваться тебя, – хриплым шепотом выдыхал Ретт, не отпуская ее.
ГЛАВА 47
Ретт и Скарлетт на цыпочках, словно два преступника, прокрались в дом. Ретт помог жене снять пальто и, так же на цыпочках поднимаясь по лестнице, прошептал ей на ухо.
– Комната Кэтти в другой половине дома, она не увидит нас, а слуги уже спят.
– А разве в этом есть какая-то разница? – Скарлетт явно дразнила Ретта, глядя на него большими зелеными глазами. Его одолевала сумятица чувств. Он ничего не ощущал, кроме страстного желания. Он хотел ее каждой частичкой души и тела.
Ретт собрался с мыслями только тогда, когда они добрались до спальни, где Скарлетт встала перед ним по-прежнему грациозная, нежная и безумно желанная. Она смотрела на него сквозь опущенные ресницы, и Ретт неожиданно подхватил ее, как куклу, на руки, бережно понес на кровать, положил и начал медленно раздевать.
В комнате было темно, и Скарлетт ничего не видела. Она только ощущала, как губы Ретта, его руки ласкали ее, пока он медленно, касаясь кончиками пальцев ее трепетного тела, снимал с нее одежду. И вот она лежала совершенно раздетая, хрупкая, прекрасная.
– Ретт, – голос Скарлетт был кротким и казался совсем юным.
– Да? – даже в полной темноте она чувствовала, что Ретт улыбается.
– Я люблю тебя, – Ретт рывком сдернул с себя остатки одежды и кинулся в хрустящие простыни рядом со Скарлетт.
– Я тоже очень тебя люблю, – он нежно прикасался к лицу Скарлетт, его руки ласково гладили ее тело, каждый его изгиб. Затем Ретт приблизился к лицу Скарлетт, долго и крепко целовал ее губы. Когда он почувствовал, что Скарлетт не меньше его охвачена желанием, он сжал ее в объятиях и, уже не сдерживая себя, овладел ею, испытывая давно уже позабытое наслаждение от обладания любимым телом.
Наконец-то, любимая, – его усы приятно щекотали ей ухо, и она со страстью отдавалась ему, тоже шепча что-то неразборчивое и приятное.
Они еще долго ласкали друг друга, пока наконец, оба не успокоились и умиротворенно откинулись в постели. Ретт продолжал обнимать жену, чувствуя ее трепет, крепко прижимал к себе.
– Я люблю тебя, дорогая… Скарлетт, как я люблю тебя. Всем своим сердцем, всем существом. – Даже в темноте Ретт увидел, как Скарлетт подняла на него глаза, и продолжал целовать ее, останавливая время, чтобы доставить себе и ей еще большее наслаждение.
– Тебе хорошо?
Скарлетт медленно кивнула, все еще не овладев дыханием:
– Ах Ретт… – она нежно улыбнулась мужу, и неожиданно стукнула его кулачком по спине.
– Что-то не так, милая? – Ретт, не разжимая объятий, повернул ее к себе и нежно прижал. – Я что-то не так делаю? – Он беспокойно глянул в ее подернутые истомой глаза. Но Скарлетт смеялась, снова и снова прижимаясь к его телу.
– Ты только подумай, что мы потеряли с тобой целую вечность!
Ретт рассмеялся:
– Ты глупая, и я люблю тебя! – он склонился над Скарлетт, лаская рукой ее обнаженное прекрасное тело, ощущая шелковистость ее кожи, упругость ее по-молодому округлой груди: «О Боже, как долго я был лишен всего этого».
Ретт опять впился губами в ее рот, потом оторвался и лег, опершись на локоть.
– Не хотите ли вы подняться, миссис, и пойти к себе?
Скарлетт озорно посмотрела на мужа и пожала плечами.
– Ты хочешь этого? Или разрешишь мне остаться здесь?
Ретт кивнул, ощущая полное блаженство.
– А ты? Ты хочешь остаться?
Скарлетт лежала на спине среди подушек и чувствовала себя еще счастливее, чем даже мгновение назад.
– Да, навсегда!
– И ты хорошо подумала, Скарлетт? Ты не передумаешь?
При этих его словах Скарлетт засмеялась, удобней устраиваясь на кровати. Сейчас ей было удивительно, что она так долго решала: вернуться или не вернуться. Неужели у нее могли когда-то возникнуть сомнения в том, что Ретт – единственный мужчина на свете, который ей нужен.
– Ретт, мне кажется, что ты обманывал меня насчет своей болезни. Ты это, наверное, придумал для того, чтобы погулять на свободе, потому что никто не сможет мне доказать после сегодняшней ночи, и ты сам, в том числе, что с тобой что-то могло быть не так.
Ретт тихо засмеялся и потом нежно прошептал ей на ухо.
– Наверное, ты ужасно устала, дорогая? Скарлетт покачала головой. Ретт снова овладел ею, и в этот раз она опять что-то мягко бормотала, издавая возгласы блаженства. Ее черные волосы спутались, лицо побледнело от утомления, но в ее глазах Ретт видел такое же желание, какое испытывал и сам.
На следующий же после приезда день Скарлетт вместе с Кэтти отправилась к Бо и Джейн, ей не терпелось увидеть маленького Джимми Уилкса. Она надеялась, что там не будет Дэвида, Скарлетт еще не была готова к встрече с ним, хотя никакой вины за собой не чувствовала: так распорядилась судьба. Единственное, о чем сожалела Скарлетт, так это то, что Дэвид, как писал ей Бо, очень тяжело пережил все, что с ними тогда произошло. Он еще больше погрузился в работу, а с рождением внука все свободное время посвящал ему.
Джейн после рождения Джимми еще больше похорошела, ее прелестное лицо напоминало теперь облик Мадонны, особенно когда она держала малыша на руках, а он радостно аукал, пытаясь поймать крохотными ручонками солнечные блики на ее платье.
Джейн была дома одна с Джимми, Бо уехал в театр и обещал быть попозже.
– Милая девочка, ты великолепно выглядишь! – Скарлетт поцеловала Джейн, и они пошли в детскую, куда уже успела убежать Кэтти, которая теперь возилась с малышом, подставляя ему палец, за который он цеплялся и, напрягая спинку, пытался сесть.
– Боже Джейн, да он же вылитый Бо в младенческом возрасте.
– Да, отец Бо тоже так считает. Он гостил у нас недавно и много возился с Джимми. Маленький уже успел к нему привязаться и к моему… папе тоже…
Джейн немного запнулась, когда говорила об отце, но Скарлетт поняла, что она намеренно упомянула его, давая ей понять: то, что произошло тогда, осталось в прошлом, и никто из них не должен жить с чувством вины.
Скоро приехал Бо, тут же был накрыт чайный стол, и Бо, не давая Скарлетт передышки, забросал ее вопросами о Таре, Уэйде, младших детях. Ему хотелось знать все о Салли и Фредди, о том, как они себя чувствуют и как им нравится жить в Таре.
Раскапризничался Джимми, и няня пришла за Джейн, с ней вместе ушла и Кэт. Бо и Скарлетт остались одни. Бо с удовольствием оглядел Скарлетт и поцеловал ей руку.
– Тара пошла тебе на пользу, тетя.
– Да, Бо, я пришла в себя. У меня было время подумать обо всем…
– Ты его простила, тетя?
– Это не то, мой милый Бо, я говорю тебе, что у меня было время, и я много думала и много поняла… Ретта не за что прощать. – Скарлетт движением руки остановила негодующий жест Бо. – У него на самом деле была причина так поступить. И потом, мой мальчик, я люблю его…
– Но ведь ты так много пережила, тетя, и причиной этому был он.
– Ты еще не знаешь жизни, Бо. Мы оба с Реттом много пережили и не вправе дольше мучать друг друга.
Бо, пока она говорила, слушал, не сводя с нее глаз, неопределенно покачивая головой, и непонятно было: то ли он соглашался с ней, то ли удивлялся ее бесконечному терпению.
– И прошу тебя, Бо, ради нашей прошлой жизни, не избегай его, приходите с Джейн к нам в дом.
В эту минуту на пороге гостиной появилась Кэт и приостановилась, услышав последние слова матери. Бо заметил ее и, улыбнувшись, кивнул.
– Чего ты крадешься, Кэтти. Входи смелей.
– Я надеюсь, Бо, что ты хотя бы маму послушаешь и будешь бывать у нас.
– А я и не отказывался, – схитрил Бо, – просто у меня действительно было много дел.
– Ладно, Бо, так и быть, я поверю тебе и буду надеяться, что ты впредь будешь меньше занят.
Кэтти выпорхнула из такси, чтобы остаток пути пройти пешком, ощущая в волосах дуновение ветра. Ее волосы были, по-прежнему, прямыми и длинными, и сегодня они развевались за плечами, как черный факел.
– Куда торопитесь, красавица? На работу еще слишком рано, – услышала девушка знакомый голос с британским акцентом. Она с удивлением оглянулась через плечо и увидела молодого мужчину в твидовом пальто и красной кепке. Это был Бэн Брэдли, новая звезда их театра, который играл все ведущие роли в репертуаре этого года.
– Ах Бэн. Я хотела наконец-то свести концы с концами, доделать кое-что.
– Я тоже. А в 4-30 у нас короткая репетиция, собираемся изменить начало второго акта.
– Почему? – Кэтти с интересом посмотрела на актера. Они в это время подошли к зданию театра, и он открывал перед ней дверь.
– Не спрашивайте меня, – Бэн по-мальчишески пожал плечами, – я только исполняю их волю. Никак не могу понять этих сценаристов, все что-то переписывают, доделывают. Сумасшедшие, вот мое мнение. Но это театр. – Бэн на мгновение задержался на пороге своей гримерной и оглядел Кэтти долгим, дружеским взглядом. Он был на голову выше ее, голубоглазый, темноволосый. В облике молодого человека было что-то трогательное, невинное, может быть, во многом благодаря его британскому происхождению и свету, исходящему из глаз.
– А не пойти ли нам куда-нибудь вместе пообедать сегодня?
Кэтти с удивлением взглянула на Бэна.
– Скорей всего, нет. Я перекушу прямо здесь, бутерброды.
– И я, – Бэн скорчил гримасу, и оба рассмеялись. – Может быть, зайдете ко мне? – Бэн жестом пригласил Кэтти к себе в гримерную, девушка неопределенно пожала плечами, подумала мгновение, затем кивнула.
– Конечно.
– А что было потом? – Бэн смотрел на Кэтти с нескрываемым восхищением. Они болтали, сидя на простых стульях, в его гримерной уже полчаса.
– Затем я работала над «Лисицей в курятнике», «Маленьким городом», ну, что там еще… – Кэтти вспоминала, потом усмехнулась: «Ах, да! «Клавелло».
– Вы работали и над этим?! – Бэн был потрясен, – Боже, Кэт, вам удалось поработать значительно над большим количеством пьес, чем мне, а я уже в театре 10 лет.
Кэтти была удивлена этим сообщением.
– Вы выглядите значительно моложе, трудно представить, что вы работаете в театре так давно. Сколько вам лет? – Кэтти, не смущаясь, задала этот вопрос Бэну. За последние полчаса они стали друзьями. С Бэном было легко общаться, он был очень забавный и искренний, в отличие от многих других, с кем Кэтти приходилось встречаться в театральном мире. Не говоря уже об отсутствии духа товарищества, в атмосфере все время чувствовалось соперничество и зависть. Но сейчас Кэтти это мало касалось. Она была всего-навсего помощником режиссера и то временно, как они и договорились со Стивом. Она могла в любой момент уйти из театра, если отец что-то заподозрит. Хотя все, что происходило в театре и на сцене, безумно интересовало ее: Кэт каждый вечер смотрела спектакли, и они не надоедали ей, наоборот, с каждым разом, оказывали все большее магическое воздействие.
– Мне двадцать шесть, – почти с гордостью сообщил Бэн, на самом деле выглядевший совсем мальчишкой во взрослой одежде.
– Давно в Штатах?
– С начала репетиций. Четыре месяца.
– Нравится? – Кэтти свободно откинулась на спинку дивана. Она уже почти не стеснялась его и чувствовала себя в его обществе совершенно спокойно.
– Очень. Полжизни отдал бы, чтобы остаться здесь.
– А есть возможность?
– Только по временным визам. Но Боже, это столько хлопот. Ты не можешь представить себе, сколько нервов и времени отнимают попытки добиться вожделенной «зеленой карты».
Кэтти пожала плечами.
– Это еще что такое?
– Разрешение на постоянное гражданство, возможность работать и так далее. Можно считать подарком судьбы, если удается купить его на черном рынке. Но это очень трудно.
– Что ты намерен делать, чтобы получить зеленую карту?
– Сотворить маленькое чудо, не меньше. Не знаю, это так сложно. Лучше не спрашивай. А ты? – Бэн помешал свой кофе, серьезно посмотрел на Кэт, неожиданно смутившуюся от взгляда его голубых глаз, излучающих нежность.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же знаешь, – улыбаясь, пожал плечами Бэн. – Жизненные параметры, возраст, размер обуви?
Кэтти усмехнулась, размышляя, стоит ли ей обидеться, наконец, ответила:
– Ну, про размер обуви я, пожалуй, могу тебе сказать, а остальное – не твое дело.
– Замужем? – спросил, заинтригованный, Бэн.
– Нет.
– О, это уже кое-что! – Бэн в восторге укусил свой палец, и оба рассмеялись.
– Есть жених? – но и в этот раз Кэтти отрицательно покачала головой. – Вот и хорошо!
– Отчего? – Кэтти с любопытством смотрела на Бэна.
– Все женихи – сущие узурпаторы. Они не самое большое подспорье в карьере. Постоянная ревность, придирки. Желание заиметь тебя в полную собственность. – Это заявление напомнило Кэтти подобные же высказывания и других актеров, заставило подумать о собственном отце, который никуда не хотел отпускать от себя их с матерью, наверное, тоже считал их своей собственностью. А Бэн тем временем вновь улыбнулся девушке.
– Кэтти, чертовски рад слышать, что ты незамужем. И, – парень весело взглянул на нее – не забудь сообщить мне, когда соберешься. Я к твоим услугам. – Но Кэт разозлилась и резко ответила ему:
– Бэн Брэдли, друг мой, не состарься, дожидаясь этого, – махнув рукой и улыбнувшись, Кэтти подошла к двери и простилась: – До встречи.
Кэтти вновь встретила Бэна тем же вечером при выходе из театра, когда они одновременно оказались на улице, прячась от холода в воротники.
– Боже, как холодно. Только Богу известно, что удерживает тебя в Штатах.
– Иногда я и сам задаю себе этот вопрос. – Они побежали к перекрестку, отворачивая лица от ледяной изморози.
Кэтти крикнула Бэну:
– Ты сегодня прекрасно играл.
– Спасибо, – Бэн вопросительно повернулся к девушке, ухватив ее за локоть, – поедем на такси?
Но она только покачала головой: – Нет, спасибо.
Бэн огорченно пожал плечами и пошел дальше, а Кэтти повернула за угол, где стояла машина Барта, уже с работающим мотором. Он настоял, что не скажет отцу о ее тайне, если она будет пользоваться его машиной, чтобы ей не пришлось ходить по вечерам в таком небезопасном районе, в котором был расположен театр.
Кэтти оглянулась через плечо, не смотрит ли кто за ней и юркнула в автомобиль. А Бэн, перейдя на другую сторону улицы, вернулся, как будто забыв попрощаться. Ему открылась ошеломительная картина: Кэтти садится в длинный, роскошный автомобиль. Бэн глубже спрятал руки в карманы, поднял от удивления бровь и с улыбкой пошел своей дорогой.
ГЛАВА 48
Скарлетт надела серьги с бриллиантами, провела гребнем по волосам накрутила их на руку и уложила великолепным пышным узлом. Ее фигура казалась легкой и воздушной в серебристом пеньюаре и в тон ему сафьяновых туфельках. Она легко повернулась и увидела свое отражение в зеркале, занимающим всю стену ее комнаты. Сегодня был день рождения Скарлетт, и все утро она находилась в состоянии блаженного покоя. Ретт сам проследил, чтобы все было как следует подготовлено к приему гостей, а Скарлетт долго валялась в постели, потом так же долго принимала ванну. Завтракала она уже ближе к полудню, когда Ретт уехал по делам. Он обещал приехать пораньше, чтобы побыть с ней вдвоем до приезда гостей.
На лестнице появилась Кэтти, она уже была готова к выходу, но, увидев мать одну в гостиной, быстро сбежала вниз и устроилась рядом на диване.
– Кто будет сегодня? – Кэт с приездом матери освободилась от своей роли хозяйки дома и была бесконечно рада этому.
– Как всегда: Спенсеры, Уинфильды, конечно. Бо с Джейн, Барт…
– Очень хорошо, я уже давно не видела Барта. Хочу предложить ему, чтобы он пригласил меня в театр.
– Кэтти, постыдись. Как ты можешь так бесцеремонно обращаться с Бартом? У него свои дела, своя жизнь. Мы можем пойти в театр вместе: ты, я, папа. И потом тебе никогда не приходило в голову, что Барт несколько староват для твоего кавалера.
Кэтти рассмеялась и весело посмотрела на мать.
– Мама, ты становишься ужасно старомодной. Я не собираюсь выходить за Барта замуж или обольщать его, – Скарлетт в ужасе посмотрела на дочь, а Кэт, не обращая внимания на реакцию матери, продолжала:
– Мы с Бартом – друзья. И потом мне надо поговорить с ним. Сегодня будет не до этого, а идти к нему домой… Фи, – Кэтти состроила гримаску, – вот это и в самом деле неприлично: молодой девушке идти в дом старого холостяка…
Скарлетт тоже засмеялась, глядя на озорное лицо дочери. Слава Богу, Кэтти казалась довольной жизнью, и весь этот год, что они вместе, была веселой и жизнерадостной. О прошлых перипетиях они не вспоминали.
– А что за секреты у тебя с Бартом? Может быть, я тоже удостоюсь чести, ты и меня посвятишь в них?
– Почему бы и нет?.. Я уже давно хотела рассказать тебе… Только ничего не говори папе…
– Не говорить папе?! – Скарлетт не могла поверить своим ушам, хотя ей стало очень приятно от того, что дочь доверяет ей; как оказывается, больше чем Ретту. Она уже и не надеялась на то, что когда-нибудь это случится. Но потом вдруг ее охватила тревога: «А что, если…».
– Мама, да не переживай ты так. Со мной ничего не случилось. Я теперь стала даже благоразумнее, чем ты. – Кэтти смеялась над испугом матери, а Скарлетт пришла в ужас от ее слов и вольностей. Ей даже представить было трудно, чтобы она когда-нибудь позволила себе так говорить со своей матерью. Во-первых, Джеральд и Мамушка ее сразу прибили бы на месте, а потом она бы и сама не посмела. Правду говорят, что времена меняются, и молодежь становится вольной, неуправляемой.
Ей хотелось, чтобы Кэтти так же боготворила ее, но… Скарлетт решила, что не мешало приструнить расшалившуюся дочь.
– Кэтти, как ты со мной разговариваешь?..
– Прости, мамочка, не сердись, ведь я шучу. Мне просто весело, и я очень люблю вас с папой.
Ну, хорошо, – сменила гнев на милость Скарлетт, – так что ты хотела рассказать мне?
Кэт стала серьезной, она поднялась с дивана, молча прошлась по комнате, как бы собираясь с мыслями.
– Я вернулась в театр, – наконец выпалила она.
– То есть, как вернулась? Почему же Бо мне ничего не сказал? Он что, дал тебе роль?
Кэтти довольно улыбнулась.
– Во тоже об этом не знает. Я работаю не у него и не актрисой, а так… просто работаю.
Скарлетт была в полном замешательстве. Она встала, обняла дочь и усадила ее рядом с собой.
– Подожди, подожди, расскажи-ка все по порядку. Я не совсем понимаю, что значит, просто работать в театре.
– Постарайся понять меня, мама. Я больше не хочу становиться актрисой. Папа категорически против, и я не могу не считаться с этим. Но мне надо бывать в театре, дышать его воздухом, жить той жизнью… В театре есть много и другой работы… технической…
– Но зачем тебе заниматься технической работой? – Скарлетт не могла скрыть своего изумления. – Кэтти, нельзя же в конце концов терять голову из-за своего увлечения. Я знаю, ты любишь театр… но не до такой же степени… Ты что, подметаешь там сцену? И зачем это?
– Нет, сцену я не мету, но занимаюсь именно технической работой. Это дает мне возможность узнать театральную жизнь изнутри. И это не увлечение, мама. Мне надо это знать. Дело в том, что я пишу пьесу и собираюсь этим заниматься и дальше…
– О Боже! – в первую минуту Скарлетт подумала, что у ее дочери опять начались рецедивы психического расстройства. «Не иначе. Как же я могла не заметить этого? Мне наоборот казалось, что она успокоилась, и все у нее стало нормально». – Она молчала, не зная, что ответить дочери «С врачом что ли посоветоваться? Боже! Как же так получилось?»
– Но почему ты не хочешь, чтобы знал отец? – Скарлетт теперь уже не радовалась, что Ретт не в курсе секретов дочери, вместе они нашли бы какой-нибудь выход.
– Папа не поймет, он запретит мне работать там, а ты поймешь…
– И об этом ты хочешь поговорить с Бартом?
– Барт знает об этом, – заметив укоризненный взгляд матери, Кэт ткнулась лицом в ее плечо. Скарлетт машинально погладила ее по голове «Да, я и в самом деле проглядела ее. А еще удивлялась, почему она так изменилась: веселится, ласкается, а сама принимает серьезные решения, не посоветовавшись ни с кем. Да и Барт тоже хорош, ничего не сказал…»
…только ты пожалуйста, мама, не упрекай его и не сердись, я взяла с него слово, что он никому об этом не скажет. Он тоже чувствует определенную неловкость и уже много раз порывался поговорить с папой или с тобой, но я уговорила его не делать этого. Я должна была сказать вам сама. Бот я и говорю, но только тебе, а папе… потом.
– И мы будем с тобой, как два заговорщика?
– Три, ты забыла Барта.
– Мне не до шуток, Кэтти, – Скарлетт и в самом деле была озабоченна, не зная, что предпринять в данной ситуации. Она понимала, что дочь не переубедишь, но ведь и Ретта тоже. Если он когда-то высказал дочери свое решение относительно театра, то менять его не будет. «Это как Дэвид с Джейн», – Скарлетт всегда с теплотой вспоминала Дэвида Бредбери, один раз они даже виделись на премьере нового спектакля Бо. И он тогда так деликатно дал ей понять, что тоже с нежностью вспоминает ее и ей не в чем винить себя. Но с Джейн он поступил очень решительно, когда запретил ей даже думать о театре. А впрочем, Джейн ведь никогда и не стремилась заниматься этим, во всяком случае, не была так увлечена, как. Кэт.
Скарлетт размышляла, позабыв о дочери, а Кэт смотрела на нее с легкой усмешкой, с какой обычно взрослые смотрят на своих любимых чад.
– Мама, ты не ломай себе голову, пожалуйста. Дело уже сделано, и я не собираюсь ничего менять. Ведь я тебе сказала не для того, чтобы спросить разрешения, а просто, чтобы ты знала… И кроме того, я работаю там уже год.
– Ну, если так, то я приму к сведению и на этом разговор закончим. А с отцом разбирайся сама, – решила Скарлетт. «В конце концов я уже достаточно с ними навозилась, пусть теперь он сам испытывает все прелести отцовства. Он полагает, что одними запретами можно добиться послушания, вот пусть узнает, что из этого получается».
Кэтти, поцеловав мать, убежала, и Скарлетт опять осталась одна. До приезда гостей оставалась еще масса времени, и делать было совершенно нечего. Когда-то у нее и минутки свободной не было, и жизнь была другой – наполненной, веселой. А сейчас сплошная тоска. И неожиданно Скарлетт подумала, что снова завидует своей дочери. У Кэт есть дело, которым ей нравится заниматься.
В последнее время Скарлетт заскучала. Все у нее было до такой степени благополучно, что ей, привыкшей к постоянному преодолению жизненных невзгод, сполна выпавших на ее долю, порой как будто чего-то не хватало, она металась в своем роскошном доме, не зная, чем заняться и как убить время. Чаще всего это случалось, когда Ретт был в отъезде, дела в Колорадо требовали его постоянного присутствия. Но он возвращался, и все становилось на свои места. Жизнь приобретала смысл, и Скарлетт успокаивалась.
Но временами даже присутствие мужа не приносило ей утешения. Ее деятельная натура требовала занятий, достойных ее трезвого практичного ума.
– Ретт, милый, возьми меня с собой в Колорадо, – она просила его, умоляла, чтобы он и ей позволил заняться делами, – ведь я не кукла какая-нибудь, я умею работать.
– Отдыхай, развлекайся, занимайся домом, – Ретт был категоричен и даже слушать не хотел, чтобы его жена снова занималась делами. – Чего тебе еще не хватает? Ты уже достаточно наработалась в своей жизни. И потом, ты ведь уже занималась только домом и детьми еще до того, в Сан-Франциско. И все было в порядке.
Они не договаривались, но ни он, ни она и никто из близких, переживших трагедию, старались не упоминать о катастрофе на «Гермесе». И если им все-таки приходилось вспоминать, то говорили об этом не иначе, как «до того» или «после того», и все понимали, о чем идет речь.
– Но, Ретт, – не соглашалась Скарлетт, – тогда дети были маленькими, и я вынуждена была заниматься домом.
– Забери Салли и Фредди, и у тебя будет чем заниматься.
– Я бы с удовольствием, но они тоже как будто приросли к Таре и никуда оттуда не хотят уезжать. И Уэйд хочет, чтобы они оставались с ним.
Ретт не сдавался.
– Найди себе какое-нибудь еще занятие. Есть ведь женские клубы, разные благотворительные общества… да мало ли что.
– Фи, Ретт, ты ведь знаешь, что это не для меня, сидеть с этими глупыми курицами и кудахтать над какой-нибудь ерундой.
– Да уж, в этой роли я тебя не представляю, – засмеялся он, а потом взмолился. – Но, Скарлетт, ради Бога, найди себе что-нибудь, достойное красивой женщины. Я не хочу, чтобы ты влезала в этот грязный мир. Сейчас бизнес строится на жестокости. Зачем тебе это?
Скарлетт злилась, но Ретт был неумолим, и ей приходилось мириться со своим бездельем.
По воскресеньям Батлеры давали небольшие вечера, приглашая человек 12–14. Иногда Ретт возил ее в оперу, на премьеру или они шли просто поужинать в ресторане.
Скарлетт усмехнулась: «Когда-то она мечтала о такой жизни, а впрочем, нет… разве только тогда, когда уж слишком уставала от дел…». Она почувствовала, что начинает злиться и сразу же одернула себя: «Не сегодня. Не надо портить себе торжество». Она побежала, наверх и принялась перебирать наряды, решая, что сегодня надеть. Наконец выбрала платье своего любимого темно-зеленого цвета.
Скарлетт улыбнулась, глядя на свое отражение в зеркале, любуясь платьем, которое удивительно шло ей. Она поправила складки на юбке. Плечи и руки оставались полностью обнаженными, только шея была охвачена тканью, застегнутой сзади на крючки. Платье напоминало паутину, готовую слететь от первого дуновения, но такой опасности не существовало, все было продумано до мельчайшей подробности. Проверив еще раз бриллиантовые серьги и осмотрев тщательно прическу, Скарлетт бросила последний взгляд в зеркало и осталась довольна.
Неплохо для дамы моих лет, – прошептала она и усмехнулась.
– Совсем неплохо, моя любимая, – Скарлетт с удивлением повернулась. Она не заметила, что муж уже давно наблюдал за ней из дверного проема.
– Лазутчик, подсматривал. Я не видела, как ты вошел.
– У меня не было намерений подглядывать. Просто хотел видеть, как ты выглядишь. А выглядишь ты…, – Ретт оценивающе улыбнулся, нагнулся, чтобы поцеловать губы жены,—…. неотразимо. Он сделал шаг назад, еще раз посмотрел на Скарлетт. Она казалась ему еще прекрасней, чем раньше, в молодые годы. Ретт, довольный, улыбнулся.
– Это тебе, дорогая. Ко всем твоим прелестям…, – глядя на жену, он вынул из кармана и передал ей коробочку из темно-синего бархата. Таких коробочек Ретт уже много подарил Скарлетт со дня их женитьбы и особенно в этот год. Он осыпал жену подарками, баловал ее с первого же дня ее возвращения из Тары.
– Ах Ретт! – Скарлетт смотрела, как Ретт протягивает ей очередной подарок в бархатной коробочке. – Что еще можешь ты подарить мне? Уже так много подарено.
– Глупости! Открой, – когда Скарлетт открыла коробку, Ретт улыбнулся ее радостному возгласу.
– Ретт! Не может быть.
– Почему не может?
– Это было восхитительное колье с жемчугом и бриллиантами, которое Скарлетт увидела однажды на Вэн Клифф и не могла не залюбоваться им. Она тогда в шутку сказала Ретту, что такие дорогие и удивительно прекрасные вещи дарят только любимым женщинам, причем, очень элегантным. Эта теория жены удивила Ретта, и он привел ей массу примеров элегантных женщин света, которых он знал, и которые имели колье из сапфиров, бриллиантов, рубинов, но она продолжала настаивать, что женщина, обладающая по-настоящему хорошим вкусом, предпочитает колье из жемчуга. Ретт принял к сведению замечание Скарлетт. И как все, что говорила ему жена, не забыл. Ретт с нетерпением ожидал ее день рождения, чтобы подарить ей колье из жемчуга. То, которое Ретт выбрал, было украшено еще и бриллиантами, висящими красивыми, овальными каплями. Когда Скарлетт примеряла на себя украшение, вместо удовольствия от обладания красивой вещью Ретт увидел в ее глазах боль и растерянность, она неожиданно прижалась к мужу, обняла его и положила голову на грудь.
