Текст книги "Глаз Паутины"

Автор книги: Джулия Чернеда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 19
НОЧЬ И ДЕНЬ НА ЛУНЕ

Загадочные могущественные существа, которые могут узнать нас в любом обличье. Их главная цель – поиски и уничтожение всех нитей Паутины...

Возможно, Эрш не в своем уме?

Однако поверить в подобное еще страшнее, чем в существование чудовищ. А если наши враги смогут уничтожить Старейшую, решила я, смущенно ерзая на стуле, значит, все имеет конец. Конечно, в моем возрасте можно рассчитывать на вечную жизнь, пусть даже мне придется постоянно отчитываться перед членами Паутины!

Итак, чудовища готовы в любой момент нанести удар. Проклятье! Взяв в клюв еще несколько камешков, я рассеянно их проглотила, чтобы наполнить пустой желудок. Было слишком темно, чтобы подниматься в воздух, но все равно – насколько спокойнее чувствуешь себя в облике существа, которое может, не опасаясь за свою жизнь, спуститься с помощью крыльев с вершины горы.

Очередной камень оказался слишком большим, я чуть не подавилась. Резкий поворот головы – и мне удалось вытолкнуть его из глотки. Жаль, что невозможно так же легко избавиться от "дара" Эрш! Он хранился в моей памяти, и казалось, что дорогие мне воспоминания пачкаются от соседства с ним.

Из теней внизу донесся тихий звук – камень, едва не застрявший у меня в глотке, между тем ударился о какой-то другой. Столкновение сорвало с места еще несколько камней, и они покатились вниз, захватывая по пути все новые и новые.

Я заглянула за край, но ничего не увидела – предательское покрывало ночи окутывало полный опасностей пейзаж. Я могла проследить за продвижением небольшой лавины по звуку: легкий рокот постепенно нарастал и вскоре превратился в сердитое рычание. В следующее мгновение к нему присоединился разноголосый звон колокольчиков. Кажется, я попала в тамблера.

"Нет, – поморщившись, сообразила я, – не в одного, а сразу в нескольких".

Здорово. Даже судьба против меня – старается изо всех сил, чтобы заманить в ловушку и подвергнуть опасности мою жизнь. Интересно, что тамблеры делают внизу в такое время, когда Пикко не светит у них над головами? Насколько мне было известно, они предпочитали сидеть по домам, опасаясь гулять в темноте. В какой-то степени они правы, принимая во внимание то обстоятельство, что я нахожусь наверху. Конечно, если эти тамблеры хотят встретиться с Эрш, то подножие горы – именно то место, где можно устроиться поудобнее и подождать: оттуда отлично видно, как будут уходить гости. Тамблеры очень робкие, если только их не разозлить.

Я быстро отступила назад – вдруг мой силуэт заметен на фоне звездного неба? У меня не было никакого желания встречаться с остальными членами Паутины. Эрш имела право на тайны, а я – нет, и теперь знание одного из ее секретов изменило мое положение в Паутине. Из самой молодой и последней я превратилась в самую молодую, но вторую. Очень в стиле Эрш – повысить мой статус, когда я этого совсем не хочу. Остальные наверняка захотели бы отгрызть от меня по кусочку, если бы узнали о таких метаморфозах. Я не собиралась им ничего говорить, но подозревала, что они смогут догадаться по выражению моего лица – причем в любом облике.

Я балансировала на правой ноге, чтобы расслабить левую и крыло. Что еще задумала Эрш? Неожиданно охватившая меня дрожь заставила быстро взъерошить перья, чтобы сохранить тепло тела. А что, если Эрш намерена отправить меня воевать с чудовищами?

Нет, хватит, нужно подумать о чем-нибудь другом. Мои глаза, расположенные по обе стороны головы, смотрели вперед; благодаря этому можно было видеть небо, усыпанное звездами до самого горизонта, пока Пикко пряталась за луной. (Местные ученые убеждены, что газовый гигант вращается вокруг луны – будучи здесь в гостях, я с ними не спорила.) Решительно изгнав из своих мыслей Эрш, я сосредоточила внимание на той части Вселенной, которая определенно не могла доставить мне никаких неприятностей. Однако самые яркие звезды над головой напомнили мне о сахарной глазури на печенье. Рэджем и Томас где-то там, и их простая жизнь продолжается без меня. Я вздохнула, невольно щелкнув клювом.

– Можно?

Я чуть не свалилась со скалы, успев в последний момент, отчаянно размахивая крыльями, удержаться на краю. Вниз с грохотом посыпались камни; оставалось надеяться, что они не заденут никого из тамблеров. Спустя некоторое время снизу послышался раздраженный перезвон, и я тихонько запела, чтобы его не было слышно.

Эрш устроилась рядом, стараясь держаться подальше от моих крыльев, пока я приводила в порядок перья. Ее тело на мгновение приобрело размытые очертания, а затем рядом со мной вместо кристаллической башенки появилась представительница небесного народа. Огромные когти Старейшей удобно уцепились за большой валун, она расправила перья, чтобы защититься от ночного холода. Наконец устроившись, она подняла голову и сказала:

– Да. Красивые сегодня звезды, Эсен. Ты всегда любила яркие зрелища и умела их устраивать.

По правде говоря, если дословно переводить с языка небесного народа, смысл высказывания был примерно таков: "давящие – темные – бесполезные мигалки" и "безумное – зрелище – талант – извращенный", – но мне хорошо была известна меланхоличная манера выражать свои мысли, присущая небесному народу, поэтому я поняла, что имела в виду Эрш. Надеюсь, это так.

– Никогда не стремилась выставлять себя напоказ, – довольно мрачно ответила я, сражаясь с почти непреодолимым желанием вытянуть шею и спрятать голову между лопатками.

– Это комплимент, дочь.

На языке небесного народа "дочь" звучит так: "высокая – участь будущее – душа". Эрш что-то задумала. Со своей стороны я тоже приняла решение – больше не буду вникать в тонкости перевода: язык вида, образ которого она приняла, предполагает слишком много истолкований, а ошибка может дорого обойтись. Я вошла в другой цикл, надеясь, что Эрш на меня не обидится, и теперь судорожно прижала покрытые мехом колени к груди, мечтая согреться. Туман, возникший в результате выброса лишней массы, усеял каплями холодные скалы.

– Моя мать – Ански, – напомнила я Старейшей, нервно стуча острыми зубами хищницы.

Я все знала про секс и детей. И имела некоторый опыт. Побывав в прошлый раз на родной планете айклов, я съела (случайно?) некоторое количество феромонов спаривания. У меня закружилась голова, я чуть не потеряла сознание. На помощь мне пришла Ански, она объяснила, что для данного действа необходима триада, и велела вывести феромоны из моего организма.

– Ты слишком серьезно относишься к деталям и подробностям. Я родила Ански, а значит, и тебя тоже. – Эрш вслед за мной поменяла цикл – похоже, из соображений вежливости. Иногда она придерживается собственных правил. – Нам нужно поговорить, дочь.

Кроме всего прочего, Старейшая отличается упрямством, поэтому лучше не спорить.

Я осторожно попробовала на язык ее слова – теперь ее речь больше напоминала шипение, а не говор небесного народа. Чтобы не плеваться во время разговора, требовалась большая практика.

– Что ты хочешь, Эрш?

Я невольно поморщилась, когда слова сорвались с моего языка; модорены отличаются излишней прямотой.

– Рассказать тебе то, чего ты не знаешь.

Холод и сырые камни, на которых я сидела, – вот почему мех у меня на спине встал дыбом от самого хвоста до затылка.

– Мне кажется, Эрш, я уже знаю достаточно.

Это было настоящим проявлением смелости с моей стороны, оставалось только вскочить на ноги и умчаться прочь.

Старейшая вполне могла быть одной из статуй, которые люди зачем-то ставят парами перед своими древними зданиями. Я видела только ее силуэт. Даже увеличенные зрачки глаз модорена, которые вбирали в себя звездный свет, дали мне возможность рассмотреть лишь линию ее уха да зубы, когда она на мгновение открыла рот, чтобы задумчиво облизнуть губы.

– Правда? – Каким-то непостижимым образом ей удалось вложить самую настоящую угрозу в одно лишь слово. – Я не думала, что ты глупа, юная Эсен.

Про себя я ответила ей: "Дураки бывают не только юными, но и старыми".

– Дело вовсе не в моей глупости, – ответила я. – Просто я не хочу знать никаких тайн. Тем более – про Паутину, – честно объяснила я, потому что не могла считать иначе после всего, что со мной произошло. – Не понимаю, почему...

– Другие не должны знать? – закончила за меня Эрш. – Я бы очень хотела им все рассказать. Но могу открыть эту тайну только тебе, несмотря на твою безответственность, легкомыслие и упрямство. Со временем, Эс, ты избавишься от этих недостатков. – В ее голосе ощущалось некоторое сомнение и одновременно – надежда. – Но только ты и я в состоянии хранить секреты в момент соединения плоти. Я не могу допустить, чтобы мое знание стало достоянием того, кто не имеет отношения к моей Паутине.

– Врага.

Как только я произнесла это слово, ко мне вернулись воспоминания Старейшей, наполненные ужасом, паникой и, как ни странно, тоской. Однако никакой формы, никаких подробностей, только чувства.

Не хочу я ничего знать! Я немного поерзала на месте, пытаясь отыскать местечко поудобнее, поскольку постоянно куда-то сползала. Собственный опыт подсказывал: неприятности всегда приходят к тем, кто их заслуживает, а деятельность Паутины была исключительно скучной – не говоря уже о нашей тенденции жить дольше других существ во Вселенной. Странно...

– Эрш, а почему у нас есть враг?

Она не ответила мне прямо, а вместо этого задала вопрос так хорошо знакомым мне тоном скучного наставника:

– Какова цель нашего существования? Я, не задумываясь, отбарабанила:

– Целью существования Паутины является обнаружение и сохранение разумной жизни. Мы призваны вносить в общую память все, что касается культуры и внешней формы. Стать живым хранилищем, чтобы никакое достижение разума не исчезло безвозвратно.

– Вполне благородные цели, или ты не согласна? Мне никогда не приходило в голову оценивать наши цели. Они были частью нашего существования, такой же важной для Паутины, как и возможность делиться с ее членами информацией о разных формах жизни. Однако голос Эрш... Данный вид обладал очень узким диапазоном выражения своих эмоций. Мне показалось, что я услышала в словах иронию – но такого просто не может быть!

– Другие цивилизации эфемерны, – осторожно заметила я, в ту же секунду почувствовав, что мои усы топорщатся от страха, а когти норовят выбраться наружу. – Без нас они исчезли бы навсегда, даже их достижения и произведения искусства превратились бы в пыль...

– Значит, мы преследуем благородные цели. – На сей раз ирония прозвучала вполне определенно. – И ты в этом не сомневаешься?

Я захлопнула пасть, удержавшись от ответа, и погрузилась в размышления.

– Ты дала Паутине эту цель, – наконец нашла я аргумент для возражений. – Если у тебя имелись сомнения, ты должна была поделиться ими с нами, разве не так?

Эрш тихонько фыркнула. Возможно, мне удалось сказать что-то очень умное, но я на это не слишком рассчитывала.

– Человек – Кирн – мог бы назвать нас паразитами, – проговорила она. И сказать, что мы копируем другие формы жизни ради собственной выгоды, крадем их знания лишь затем, чтобы сделать свою маскировку идеальной.

Между прочим, это я уже слышала – еще в начале обучения.

– Использование внешней формы имеет принципиальное значение для понимания данного вида, – процитировала я наизусть. Детали строения тела краосианина проплыли у меня перед глазами, прежде чем я успела прогнать неприятное воспоминание. – Но мы помним гораздо больше, чем нужно для простой маскировки, – не успев как следует обдумать свои слова, пожаловалась я.

Старейшая сидела, внимательная и очень напряженная – словно богиня, ждущая жертвоприношения (надо же, какой точный образ!). Ее возраст, практически неизмеримый даже по меркам Паутины, давил своим авторитетом, выступал против меня.

– А почему ты поставила перед нами эту цель, Эрш? – спросила я как можно тише.

– Ради искупления.

Модорены склонны физически реагировать на изменение ситуации, поэтому я не заметила, что отскочила назад, пока моя правая пятка не ударилась о камень. Подпрыгивая на другой ноге, я зашипела и начала отплевываться, изо всех сил стараясь сохранить достоинство.

"Это нечестно! Я самая младшая и уже столкнулась с кучей проблем. Почему мне приходится выслушивать ужасающие откровения, в то время как все остальные спокойно спят?" – неужели я кое-что из этих фраз произнесла вслух?

Наверное, да, потому что Эрш мгновенно на меня набросилась и прижала к жесткой земле, ее теплое дыхание слегка отдавало чесноком. Я замерла под ее тяжестью, пытаясь решить, как лучше поступить – сражаться или подчиниться. Мои размышления были странным образом прерваны – Эрш быстро высунула язык и коснулась моего носа в коротком поцелуе.

– Ты сохранила реакции эфемерного существа. Превосходно! Еще одна причина, по которой мне нужна именно ты. – Окончательно меня озадачив странным заявлением, Старейшая поднялась на ноги, а потом протянула руку, чтобы помочь мне встать.

У меня сразу заболела спина, причем в нескольких местах, там, где она прижималась к жесткой, каменистой земле.

– Продолжим в моей комнате, – последовал приказ. – Тебе еще многое предстоит узнать, без свидетелей.

Значит, она слышала возмущенное ворчание тамблеров.

– А что, если я не хочу ничего знать? – спросила я, обращаясь к пустоте, поскольку Эрш уже начала спускаться по лестнице.

Пикко подобралась к горизонту, окрасив край ночи в оранжевый цвет. Я некоторое время смотрела на нее, затем подняла отвратительно коротенький хвостик и старательно направила струю очень вонючей мочи на камень, на котором только что сидела Старейшая. У существ, обладающих физическим телом, имеются свои достоинства – по крайней мере, они могут выразить свое возмущение таким нетривиальным способом.

Я медленно двинулась вслед за Эрш, прыгая со ступеньки на ступеньку сразу двумя лапами. Эрш все равно скажет, что сочтет нужным, превратит меня в то, что ей нужно, и, вне всякого сомнения, отправит выполнять какое-нибудь омерзительное задание ради благополучия Паутины.

Но я же не обязана испытывать по этому поводу восторг!

Утром на кухне пахло какой-то кислятиной. Сомбей слишком долго ждал нас и стал горьким, поскольку перекипел в своем горшке. Хорошо, если Скалет и Леси покинули нас прошлой ночью. Я на это очень надеялась, зная, что стоит мне посмотреть на кого-нибудь из моих родных или заговорить с ними, как я почувствую себя чужой. Моя Паутина перестала существовать – меня вырвали из нее, и ощущение, которое я испытала, наверное, ничем не отличалось от того, что я пережила бы, если бы Эрш изгнала меня с позором. Осталась только одна нить. Я назвала бы ее "нить тайн".

Эрш находилась где-то внизу, на склоне, в облике тамблера, и разговаривала со своими гостями. Она не вернется, пока я не покину этот дом. Пожалуй, за это ее стоит поблагодарить – мысленно.

Мой язык коснулся ожогов во рту, которые являлись вполне уважительной причиной, чтобы отказаться от завтрака. Катер доставил сюда ланиварианку; значит, точно такое же существо должно покинуть планету. Сегодня утром все старые предосторожности и правила то и дело всплывали у меня в памяти – так утопающий тянется к веревке, до которой ему не достать.

Я сидела скорчившись около иллюминатора челнока, который должен был доставить меня на орбиту, и сосала кусочек льда, что раздобыл для меня стюард. А еще он принес мне специальный мешок на случай, если мой организм отреагирует на космическое пространство в традиционной ланиварианской манере. Однако я была настолько поглощена своими мыслями, что даже не обращала внимания на подступавшую к горлу тошноту.

Благородная цель. Ха! Я окинула взглядом своих спутников – человек, два поптана и несколько рэндов, наверняка все торговцы драгоценными камнями судя по тому, что мне про них известно, начиная от генетического наследства до нынешней культуры и языков. По привычке я постаралась запомнить одно интересное слово, которое рэнд употребил в адрес человека.

Мне ужасно захотелось завыть – от чувства вины? Благородная цель Старейшей лежала в корне моей проблемы. Нет, корень – это неверный образ. Наша великая и благородная цель представляла собой пузырь, вырвавшийся из самой глубины навозной кучи.

Теперь я знала о вине Эрш, но не могла никому ее передать. Всю ночь она посвящала меня в суть проблемы – если так можно назвать ситуацию, когда один отдает, а другой вынужден принять. Я слушала, поглощала, ассимилировала до тех пор, пока воспоминания Эрш не наполнили мою память до такого предела, что я едва знала, кто такая Эсен-алит-Куар.

Воспоминания, такие древние, что и воображение отказывалось это оценить, текли сквозь меня, точно волны лихорадки. Я положила кусок льда на другое, отчаянно болевшее место во рту, а перед моим мысленным взором возникло рождение новой галактики. Я покинула сегодня и сейчас...

...Стала частью единого голода – инстинкта. Я мчалась сквозь пустое пространство, привлеченная скоплением новой материи, новой энергии, а затем пожирала ее... на протяжении многих тысячелетий.

Насытившись, я превратилась в два существа и ощутила новый прилив сил. Другие же не могут разделиться, и каждый из них, постепенно становясь прожорливой массой, потом медленно умирает, после смерти обретая прочность камня, дрейфующего в пространстве до тех пор, пока его не затягивает на орбиту вокруг звезды.

Затем осознание себя, начало выбора пути, уход от остальных, возникновение нового голода – назовем его любопытством.

Это можно было сравнить со смертью – путешествие из блистающего великолепия молодой галактики, движение сквозь пространство, лишенное всего, кроме легкой дымки материи, несущейся на крыльях солнечных ветров.

Почти смерть, но в самый последний момент возникает энергетически богатое гамма-излучение, обозначающее границы другой галактики. Я испытывала ужасный голод, занималась поисками пищи... Однако эта галактика старше, она уже сформирована, здесь гораздо меньше обломков, которые можно поглотить. Стоп! Вон приближается сгусток пульсирующей энергии, он находится внутри оболочки обогащенной материи. Нужно его пожрать, быстрее, чтобы остаться в живых. Оболочка дает трещину. Внутри нее – жизнь...

...Мои мысли принадлежат только мне одной, однако многократно после подобных рассуждений я задавала себе вопрос – нет ли на мне клейма убийцы?

Я положила на язык еще один кусок льда, пытаясь заставить себя относиться к воспоминаниям Эрш скорее как к мифу, а не наследству, оставленному кровным родственником. Но ощущения, рожденные ими, были более чем личными, чтобы отбросить их в сторону...

...Оболочка, наполненная жизнью, оказалась восхитительной на вкус и утолила голод лучше, чем что-либо до сих пор. Охота, поиски новой добычи, так как голод не до конца удовлетворен после столь долгого воздержания. Еще одна оболочка, но она успевает убежать, оказавшись слишком быстрой, и ее не удается догнать. Разочарование. Проходит время. Еще оболочка, больше прежних, из нее торчат какие-то острые штуковины. Боль от прикосновения энергии, выпущенной ею... И я, дрожа от страха, мгновенно превращаюсь в крепкую, надежную материю, способную выдержать удар, – словно прячусь в камне.

Оболочка улетает, однако общая память предлагает умное решение: войти в цикл и обрести внешний облик этой оболочки...

Катастрофа. В памяти хранятся только формы жизни, а не инертной оболочки. Жизнь не может существовать в открытом космосе. Почти смерть, почти смерть, почти...

...Я задыхалась. Кто-то догадался стукнуть меня по спине, и кусок льда, застрявший в горле, выскочил после первого же удара, но меня продолжали колотить, пока я протестующе не зарычала. Мне удалось удержаться и не укусить человека только благодаря тому, что я сосредоточилась на своем дыхании. С трудом переведя дух, я пробормотала слова благодарности и знаком показала испуганному стюарду, что все в порядке.

Компания рэндов демонстративно проигнорировала происшествие. Они не понимали и не могли общаться с существами, которые не жили в группах численностью больше двадцати индивидуумов. По-видимому, они часто путешествовали по этому маршруту – я пришла к такому выводу, потому что стюард, похоже, знал, как следует с ними обращаться. Во время старта он накинул на них сеть, вместо того чтобы растаскивать расползающуюся массу по отдельным сиденьям, понимая, что иначе они мгновенно впадут в истерическое состояние и примутся его жалить.

А вот поптаны рассматривали меня с невероятным интересом, их щупальца, упрятанные в перчатки, крепко вцепились в чемоданчики, которые они отказались сдать в багаж, заявив, что возьмут с собой. Их зеленые фасетчатые глаза сверкали, точно прекрасные самоцветы, которые они покупают у тамблеров. Надо сказать, что время от времени какой-нибудь излишне честный тамблер пытается объяснить поптану, что эти блестящие камни являются экскрементами тамблеров. Может быть, гость пожелает приобрести что-нибудь действительно ценное? Поптаны в таких случаях всегда становятся подозрительными и держатся так, будто тамблеры пытаются отнять у них их сокровище. Разные миры...

Боль напомнила мне, что давно пора разжать челюсть – у меня появилась неприятная привычка слишком сильно сжимать задние зубы. Будь проклята Эрш! Мысль о ней всколыхнула новые воспоминания, и я, не в силах сопротивляться, вернулась назад...

...Время уходит тяжелыми, голодными волнами. Но хитрость остается. В этой галактике полно мест, куда можно отправиться, здесь множество тел, которые заполнены до отказа жизнью, готовой к употреблению. Другие согласились бы питаться газами и минералами, вполне удовлетворившись этим.

Нужно передвигаться медленно, скользить незаметно, прячась за пологом атмосферы.

Ночь – самое лучшее время, она возвращает воспоминания. Здесь, заметил кто-то, растения окружают своими корнями те модификации оболочек, у которых есть корни. Их трудно поймать – зато какой чудесный вкус... Невозможно насытиться, чтобы утолить голод. Два, три, четыре, дюжина, еще.

Свет, шум! Инстинкт заставляет войти в другой цикл, сбросить массу, смешаться с теми, кто рядом. Шум стихает. Новое ощущение от незнакомых прикосновений, меня поднимают, куда-то несут. Необычная еда с великолепным вкусом. Наконец-то голод отступил – на время...

Челнок вошел в док, и воспоминания Эрш отступили. Я собрала свои вещи, в очередной раз потрясенная тем, что я узнала о ней.