Текст книги "Водный Мир"

Автор книги: Джулия Бертанья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Буря

Мара смотрит на Тэйна широко распахнутыми глазами. Страх заглушает все остальные чувства.

– Но где? – шепчет она.

– Помнишь, когда ты была маленькой, я рассказывал тебе про огромные города, построенные высоко над океаном?

– Но это же просто сказка! – восклицает Мара.

– Нет, не сказка, – качает головой Тэйн. – Помнишь, я говорил, что видел по телевизору, когда еще были телевизоры, передачу о самом первом таком городе? Тогда эти города только начинали строить. Их называли городами Нового Мира.

Мара с завистью смотрит на большой серый ящик, слепой и безмолвный, пылящийся в дальнем углу комнаты. Тэйн рассказывал ей про телевидение.

– Значит, эти города и вправду существуют? – спрашивает она с сомнением

– Не знаю, – отвечает Тэйн. – Не знаю, пережили они потоп или нет. Но должны были. Не знаю, много ли построили таких городов. Перед самым потопом в новостях сообщали, что вся информация о городах Нового Мира внезапно исчезла. А потом разразилась беда, и не стало вообще никакой информации. Все боролись за выживание. Позже мы пытались выяснить что-нибудь по Сети – так называлась старинная общемировая компьютерная система связи.

Мара кивает. Она хорошо знает, что такое Сеть.

– Мы долго искали, но так ничего и не нашли. Сеть тоже была разрушена, и выуживать там информацию было всё равно, что искать иголку в стоге сена. И потому мы бросили гадать, что же происходит там, во внешнем мире, и сосредоточились на себе. Но я уверен, что эти города все-таки построили! И их должно было быть очень много.

В отчаянии Тэйн ерошит свои седые волосы.

– Мне всегда казалось, что наши рыбаки заплыли недостаточно далеко. Они были смелыми людьми, но всё же испугались, не обнаружив континента на привычном месте, и повернули назад. А если бы они продолжили плыть, то, возможно, нашли бы один из этих городов. Не знаю. Но теперь мы должны узнать. Города Нового Мира – наша последняя надежда. Неизвестно, остались ли на планете хоть какие-то незатопленные участки суши, и сколько их.

Тэйн приносит старый географический атлас и, положив на стол, раскрывает.

– Я искал и другие варианты, – бормочет он, рассматривая карту. – Но все более или менее высокие горы находятся слишком далеко. Нам никогда до них не добраться. Рыбачьи лодки не смогут пересечь огромный океан.

Мара слушает вполуха. Она представляет себе прекрасный город, парящий над океаном, безопасный и недоступный подступающим водам. И в то же время ужас охватывает ее при мысли, что она может покинуть свой родной остров. Мысль эта слишком страшная, она не желает думать об этом. Мару охватывает смятение.

Тэйн кладет руку ей на плечо. Он настолько хорошо знает девочку, что ему хватает одного-единственного взгляда, чтобы понять, что она сейчас чувствует.

– У тебя была необыкновенная бабушка, – говорит Тэйн, как говорил уже много раз до этого. – Когда мир перевернулся и нужно было выживать, она встала во главе нашей общины. Благодаря ее мужеству и дальновидности у жителей наших островов появилось будущее в мире, где царили отчаяние и безысходность. Я и сам почти потерял надежду. – Он улыбается, и морщины на его лице становятся глубже. – А она не потеряла. Она не позволила нам пасть духом. – Голос Тэйна дрожит, глаза сверкают. – В ней было некое величие, в нашей Мэри. А ты ее точная копия, девочка. Ее отражение! И ты тоже подаришь людям будущее, я уверен в этом. Потому что в тебе та же сила и то же мужество.

– Почему ты не женился на ней? – шепотом спрашивает Мара. Слова вылетают прежде, чем она успевает осознать, о чём спрашивает.

Ее дедушка, муж бабушки Мэри, умер еще до рождения Мары, поэтому ей трудно любить его. А вот Тэйн всегда был рядом, всегда был для нее вместо дедушки…

Неожиданно мощный порыв ветра ударяет в стену коттеджа. Дверь жалобно скрипит, ставни с грохотом хлопают по окнам. Слышно, как в поле шелестят крылья ветряных мельниц – всё быстрее и быстрее. Мара и Тэйн вскакивают и бегут наружу закреплять ставни, пока они не разбили стёкла.

На горизонте клубятся грозовые тучи. Мара чуть не плачет от обиды. Неужели краткий миг свободы закончился? Она даже не успела повидаться с друзьями!

Тэйн на минуту забегает в дом и тут же возвращается с маленькой коробочкой из полированного дерева, покрытой тонкой резьбой. Он вкладывает коробочку Маре в руки.

– Это мне?! – ахает Мара.

Она проводит пальцем по резьбе, затем открывает коробочку. На внутренней стороне крышки – зеркальце, а в самой коробочке несколько крошечных отделений.

Тэйн кивает. Он славится по всему острову как искусный резчик, но теперь так трудно найти подходящий кусок дерева. Все деревья на Винге давно вырублены.

– Я вырезал эту шкатулку к шестнадцатилетию твоей бабушки. Берёг до твоих шестнадцати лет, но… решил подарить сейчас. Шкатулка для всех твоих украшений.

Мара смеется – Тэйн прекрасно знает, что у нее нет никаких украшений – и крепко обнимает старика

– У меня еще никогда не было такой красивой вещи!

И тут только до нее доходит смысл сказанного Тэйном – значит, он так и не подарил шкатулку бабушке? Но почему?

Мара не решается спросить. Вместо этого она смотрится в зеркальце. Ну надо же! Она удивленно моргает. На свежем воздухе ее бледные щеки порозовели, а глаза стали ясными и блестящими – давно они так не сияли. Волосы поблескивают на солнце, а на шее сверкает подвеска из осколка горного хрусталя – подарок Тэйна на прошлый день рождения.

Ветер усиливается, вдали гремит гром. Мара бросает негодующий взгляд на тучи и захлопывает шкатулку.

– А теперь беги домой, – торопит ее Тэйн. – Похоже, скоро опять налетит буря. В следующий раз, как только прояснится, я созову общее собрание, и мы поговорим о планах на будущее.

Мара мчится вниз с холма. И слишком поздно вспоминает, что Тэйн так и не ответил на ее вопрос о бабушке.

* * *

Мара не сразу идет домой. Вместо этого она направляется в деревню, расположенную меж двух холмов. Не слышно больше ни стука молотков, ни визга пил, только ветер завывает между домами. Все ставни плотно закрыты и заперты – Винг готовится к встрече с очередной бурей.

Мара подходит к дому на самом краю деревни и стучит в ободранную дверь. Изнутри слышится громкий голос; дверь открывается. На пороге стоит высокий и стройный подросток; у него ярко-синие глаза и рыжеватые волосы – память о кельтском прошлом острова. У отца и младшего брата Мары (как, впрочем, и у большинства жителей Винга) глаза и волосы точно такие же. Марины темные глаза и иссиня-черные волосы – от других предков. Когда-то, давным-давно, на Винге высадились испанцы, спасшиеся после кораблекрушения. Маре их «наследство» досталось по маминой линии.

Мальчишка втаскивает Мару в дом и захлопывает дверь перед самым носом у ветра. Он с ног до головы перемазан в грязи, пыли и паутине.

– Мара! Ты почему до сих пор не дома?! – восклицает Роуэн, расплываясь в улыбке, и девочка понимает, что он рад ее видеть.

– Я помогала Тэйну, и вдруг началась буря, а я хотела...

Мара умолкает, потому что сначала она просто хотела повидаться с друзьями до того, как непогода снова запрет ее в доме. Но сейчас она вдруг понимает, что ей совершенно необходимо рассказать Роуэну о своем разговоре со стариком. Но буря усиливается – она может не успеть поделиться всем, что узнала.

– Ты что, привидение увидела? – спрашивает Роуэн. – С тобой всё в порядке? А с семьей?

Мара молча кивает; у нее дрожат губы.

– Это невыносимо, Роуэн! Я сойду с ума, если еще хоть немного просижу взаперти. Вас хоть двое. Есть с кем поговорить…

– Мы не разговариваем. Разговаривает одна Гейл. Причем постоянно. А мое дело – слушать, – с улыбкой возражает Роуэн. – И потом, у тебя есть Кори.

– Но он же еще маленький…

Мара знает, что ей надо торопиться домой. Уже слышно, как пенистые волы с грохотом обрушиваются на берег. Но ей просто необходимо с кем-то обсудить услышанное. Отец сразу же начнет оспаривать предсказания Тэйна. Мама скажет, что всё это ерунда, а потом всю ночь будет думать и волноваться. А Кори слишком мал, чтобы понять.

– Пошли, заскочи хоть на минутку, – зовет ее Роуэн. – Гейл тебя повсюду искала. Вот она обрадуется, что ты пришла!

Мара идет за Роуэном по коридору, а потом спускается по узкой каменной лестнице в подвал. Один угол освещен свечами. Там на куче овечьих шкур сидит Гейл и, как всегда, что-то шьет, щуря синие – совсем как у брата – глаза из-под такой же рыжеватой челки. Сверху над ней нависает полог, сооруженный из старых занавесок, который Гейл украсила и увешала всем, что нашлось в доме блестящего: шелковыми ленточками, тесьмой, старыми бусами. Кажется, что она сидит в сильно потрепанном, но чрезвычайно экзотическом шатре.

– Ее зимний проект, – объясняет Роуэн. – Гейл вдохновилась картинкой из «Тысячи и одной ночи».

Книги и ткани (ленты, лоскутки трикотажа, обрывки нейлона и шелка) – едва ли не самая большая ценность на острове. Гейл и Роуэн всеми правдами и неправдами стараются раздобыть как можно больше того и другого, чтобы было чем заняться долгими штормовыми месяцами.

Гейл поднимает голову, чтобы узнать, с кем разговаривает брат, и тут же выбирается из своего шатра.

– Мара! Как же я по тебе соскучилась!

Она начинает тараторить с бешеной скоростью, проглатывая знаки препинания и, кажется, даже не переводя дыхания:

– Я заходила к тебе домой сегодня утром но никто не знал где ты и тогда я пошла на берег а потом встретила еще людей и мы говорили говорили а когда закончили уже поднимался ветер но я подумала что надо бы заглянуть к Тэйну потому что может быть ты пошла к нему но потом я подумала что конечно ты бы сначала зашла к нам потому что мы так давно не виделись.

Тут Гейл замечает расстроенное лицо подруги и резко сбавляет обороты:

– Что случилось?

Мара плюхается на пыльную подушку и, глубоко вдохнув, начинает пересказывать Гейл и Роуэну свой разговор со старым Тэйном. Роуэн внимательно слушает, осаживая сестру, которая то и дело норовит перебить Мару.

– Тэйн не верит в чудеса, – говорит в заключение Мара – Мне кажется, я тоже. Хотя, наверное, хотела бы поверить. Но море всё поднимается и поднимается, и ничто его не остановит. Мы не можем сидеть, закрывшись на все засовы, и надеяться на авось. Мы должны действовать!

– Но что мы можем сделать?! – горячо возражает Гейл. – Даже если это правда, хотя это и неправда, не можем же мы просто взять и отправиться в плавание через океан в надежде наткнуться на эти города! Я даже не верю, что они существуют. Это невозможно! Наверное, Тэйн узнал о них не из новостей, а из какого-нибудь фильма, который показывали по этому самому теле-как-его-там…

– Телевизору, – подсказывает Мара.

– А потом у него в голове всё перепуталось, – гнет свое Гейл. – Он ведь все-таки старенький…

– Ничего у него не перепуталось, – говорит Мара. – Он самый умный из всех, кого я знаю.

– Ну хорошо, – уступает Гейл – Но, если бы такие города были, мы бы об этом знали. Кто-нибудь приехал бы и рассказал нам.

– Как бы не так! – встревает Роуэн. – Они поступили бы точно так же, как и мы – думали бы только о себе. Готов поспорить, что никто на свете даже не догадывается о нашем существовании. Если есть еще какой-нибудь свет, кроме нашего…

– Ты думаешь, весь остальной мир затонул? – шепотом спрашивает Мара. Ей страшно произнести это вслух.

– Нет! – в ужасе кричит Гейл. – Прекратите сейчас же! Слушать вас не хочу! Мама говорит, Бог позаботился о нас, а значит, он позаботился и о других. Конечно, позаботился!

– Бог? – размышляет вслух Роуэн. – А что такое Бог? Может быть, тоже сказка. А люди убедили себя в том, что это правда. Я люблю сказки, но разве они нас спасут?

Он обводит взглядом книжки, сваленные кучами по всему подвалу, и пожимает плечами.

– Когда я читаю старые книги и представляю себе всех этих замечательных людей и удивительные места, которые раньше существовали, то всегда думаю: уцелело ли хоть что-нибудь из того, что было раньше? А вдруг на Земле остались только мы? Но тогда куда делся Бог? Или этот Бог совсем не такой, каким ты его себе представляешь, – говорит он сестре. – Не добрый и не заботливый. Почему ты веришь в Бога, но не веришь в гигантские города? У тебя ведь нет доказательств ни того, ни другого.

– Не смей! – кричит Гейл. – Истории о Боге записаны в церкви, на стенах. Если бы это была неправда, зачем бы люди стали мучиться и вырезать их на камне?

– Затем, что люди любят истории о любви, – просто отвечает Роуэн, касаясь пачки книг.

Мара тоже смотрит на книги и чувствует холодок внутри.

– Беда в том, – шепчет она, – что я никогда не спрашивала себя о том, что происходит снаружи. Я думала только о том, что происходит со мной здесь и сейчас, о себе и…

И о своих путешествиях по Сети, хочет сказать она, но вовремя сдерживается. О ее путешествиях не должен знать никто, даже Гейл и Роуэн, ее лучшие друзья. Она готова поделиться с ними всем чем угодно, только не этой тайной.

– Может быть, многие думают об этом, – замечает Роуэн. – Только никто не говорит. Но Тэйн прав, мы должны узнать, что делается во внешнем мире.

– А я и сама не знаю, хочу я этого или не хочу, – признается Мара.

Могучая волна с грохотом обрушивается на остров.

– Мне надо бежать! – спохватывается Мара.

Она спешно обнимает Гейл, мчится вверх по лестнице и натыкается на Кейт, мать Гейл и Роуэна, которая уже запирает дверь.

– Мара Бэлл! Что ты здесь делаешь?! Немедленно домой! Твоя мать, небось, уже места себе не находит! – Кейт разговаривает на той же предельной скорости, что и ее дочь, только гораздо громче. – Роуэн! Роуэн! Иди и проводи Мару до половины дороги. Живее! И плащ надеть не забудь. И смотрите, куда идете! Держитесь подальше от воды! Я не желаю, чтобы кто-нибудь из вас утонул. Вы меня слышите?

– Тебя, мам, весь остров слышит, – бурчит под нос Роуэн.

Вырвавшись от Кейт, они с Марой попадают прямиком в объятия грозы. Пока они бегут по склону, огромная молния прорезает небо, освещая всё вокруг мертвенно-белым светом, и в тот же момент сверху начинает сыпаться град.

Бок о бок они пробиваются вперед, прикрывая лица руками, которые скоро начинает саднить от ударов градин. Крылья ветряных мельниц бешено вращаются. Мара поднимает голову и замечает отца, который, стоя на вершине холма, тревожно озирается по сторонам. Охваченная чувством вины, она поворачивается, чтобы проститься с Роуэном, но тот хватает ее за рукав. Его руки, так же как и руки Мары, ободраны до крови.

– Думаешь, эти города все-таки существуют? – Роуэн морщится от сильного ветра; чтобы Мара услышала его, ему приходится почти кричать.

– Мара!

Девочка оглядывается. Даже отсюда она видит, что Колл, ее отец, в ярости. В грозу она должна сидеть дома. Мара делает шаг вперед, но Роуэн всё еще сжимает ее руку.

– Ты в них веришь? – настойчиво спрашивает он.

– Я хочу верить, – кричит Мара, стараясь отвечать честно. – Но слов Тэйна мне недостаточно. Мне нужно… нужно доказательство. Все эти разговоры о чудесах и гигантских городах… – Она прикрывает лицо от особо свирепого порыва ветра. – Это похоже на сказки из твоих книжек.

По лбу Роуэна змеится тонкая струйка крови – здоровенная градина угодила ему в голову. Кровь течет ему прямо в глаза.

– Может, люди придумывают сказки и начинают в них верить, когда им очень хочется во что-нибудь поверить, – кричит он.

Мара безнадежно кивает, затем обнимает его – крепко-крепко – и, повернувшись, бежит к дому.

– Будь осторожен! – кричит она, стараясь перекрыть рев ветра.

В последний момент перед тем, как нырнуть в дом, Мара оборачивается и видит вдали Роуэна. Вспышка молнии освещает крошечную бледную фигурку, бегущую на фоне чёрной стены бушующего моря.

Сеть

Шторм бушует весь день и всю ночь, как будто какой-то злобный гигант задался целью вырвать остров из моря с корнем.

– Я как дуну, я как двину, мигом вас из дома выну! – распевает внизу, на первом этаже, младший брат Мары, Кори, весьма кстати вспомнивший сказку про трех поросят. – Но нас ведь шторм из дома не вынет, правда, мам? Ведь наш дом сложен из кирпичей…

Стоя у себя в комнате, прислонившись головой к окну, Мара чувствует, как буря бьется в тяжелый деревянный ставень, как подрагивают стекла. Какая мука жить в четырех стенах! Девочка чувствует себя птицей, запертой в клетке.

Мне необходимо наружу, с отчаянием думает она, меряя шагами комнату. Мара отчетливо представляет, как разбивает кулаком окно, как срывает ставень, как ее подхватывает яростный ураган…

Остановившись, она оглядывает стены своей темницы, потом берет с подоконника шар размером с яблоко и беспокойно вертит его в руках. Кроме шара – кибервиза – на подоконнике лежат еще прилагающиеся к нему маленькая палочка и изогнутая полумесяцем широкая полоска – очки.

Кибервиз – единственное, что спасает ее от смертельной скуки; Мара в этом твердо уверена. Кибервиз – ее свобода, спасение, бегство.

Мара сжимает шар в ладонях. Его так приятно держать в руках. Он тяжеленький и гладкий, точно стеклянный, хотя с виду очень похож на металлический. От прикосновения Мары шар оживает, на гладкой поверхности возникают и расплываются радужные облака, и, по мере того как заряжаются маленькие солнечные антенны, шар начинает излучать свечение.

Большим и указательным пальцами Мара нажимает на кнопки, расположенные на обоих «полюсах» шара, и он плавно раскрывается, разделяясь на две половинки. Внутренняя поверхность нижнего полушария представляет собой клавиатуру, верхнего – экран. Мара надевает очки, берет маленькую серебряную палочку и быстро отстукивает на клавиатуре команду; на экране появляются непонятые символы. Это чудесный и сложный язык кибервиза, включающий в себя алфавит, иероглифы и цифры. Значки вспыхивают и исчезают, на их месте тут же появляются новые. Мара училась этой премудрости не один год, жадно, упорно, интуитивно угадывая верные ходы и решения.

Кибервиз начинает работать; полумесяц очков наливается светом, цветные пятна на поверхности шара вспыхивают все ярче, мелькают всё быстрее и быстрее. Мара смотрит сквозь очки, поглощенная видением, которое сама и вызвала. Ее захлестывает возбуждение; она выпадает из реального мира и проваливается в киберпространство.

И тогда начинается волшебство.

Мару крутит и вертит.

И выносит далеко за границы, реального мира. Она несется, стремительная и свободная, между сверкающих нитей Сети. Она счастлива. Двигаясь вниз, вдоль одной из переливающихся нитей, Мара приземляется на широкий электронный бульвар, с обеих сторон которого возвышаются гудящие башни – гигантские сайты, бесконечно уходящие вверх и вниз.

Из какого-то темного проулка на бульвар выскакивает группа весьма уродливого вида пауков, подающих красные сигналы тревоги. Мара напрягается, но, не обнаружив реальной опасности, продолжает свой путь, благо он вроде бы свободен. Однако не стоит забывать, что в Сети все не так, как кажется. Каждая ее сверкающая нить подобно витому канату разделяется на множество тончайших волокон – возможностей, вероятностей, вариантов происходящего. В киберпространстве нет ни правил, ни преград. Здесь может случиться всё что угодно. Мара мчится вперед, готовая к любой неожиданности. Она зорко поглядывает по сторонам, бросая настороженные взгляды в узкие темные аллеи, вьющиеся между башен. – вдруг удастся обнаружить хитроумного соглядатая, которого она иногда не столько видит, сколько чувствует. Обычно она успевает уловить лишь отзвук неуловимого – внимательный взгляд пытливых глаз, тень, мелькнувшую в полумраке. И по спине у нее пробегает холодок.

Бульвар оканчивается гигантской свалкой. Башни развалились, превратились в горы мусора. Мара осторожно карабкается по одной из них в надежде отыскать что-нибудь интересное. Достигнув вершины мусорной горы, она удовлетворенно вздыхает.

До чего же здесь красиво!

Повсюду, насколько хватает взгляда, сверкает и переливается Сеть. Это гигантское информационное поле, электронная паутина, объединяющая миллионы компьютеров. Отсюда, с вершины горы, она выглядит потрясающе, но Мара знает, что, если подойти поближе. сверкающие нити превратятся в мрачные развалины и полуразрушенные бульвары. Это завораживающее сияние исходит от электронных помоев, растекающихся, расползающихся вокруг прекративших свое функционирование сайтов. В пустынных темных аллеях, уходящих в сторону от основных магистралей, в глубокой тени покосившихся башен, среди тлеющих луж электронных отходов клубится своя, особая, странная жизнь – неизвестные, опасные создания, порожденные распадом Сети.

Сеть – непредсказуемая и жестокая. Захватывающая и ужасающая. Здесь Мара свободна ровно настолько, насколько никогда не бывает свободной в реальном мире. Это самое замечательное место на свете.

Мара вздрагивает. Что-то происходит. Что-то важное. Налет? Нападение? Но кто? На кого? Она чувствует электронную дрожь, пробегающую по коммуникационным волокнам. Что бы это ни было, оно надвигается прямо на нее. Мара начинает торопливо спускаться, на вершине она – как на ладони. Но успевает добраться только до середины, когда появляются они – стая летучих киберпсов.

Они злобные и стремительные, громко трещат короткие перепончатые крылья, электронные пасти разинуты так, что видны острые сверкающие клыки, с которых капает ядовитая пена давно устаревшей, разлагающейся информации. Они разорвут ее в клочья! Мара крепче сжимает серебряную палочку, стараясь не споткнуться и не упасть, собирается с силами и с мыслями. Киберпсы уже окружают ее, рыча и клацая зубами. Мара с отчаянной скоростью вводит в кибервиз команду…

… и псы разлетаются на мелкие кусочки. Теперь их останки разнесутся по всей Сети.

Вот это удар! А как изящно всё было проделано!

Но недолго ей праздновать победу. Мара едва успевает добежать до моста, перекинутого над развалинами. В тот момент, когда она, ликуя, мчится на другую строну, мост внезапно проваливается у нее под ногами, рассыпается, превращаясь в ничто. И Мара падает вниз, вниз, вниз, в туманную электронную синеву.

Команду «назад», немедленно!

Однако ничего не происходит. Она потеряла контроль над кибервизом и никак не может остановить падение. Мара, кувыркаясь, летит между нитями Сети. Падает и падает, совершенно беспомощная, до тех пор, пока сияющие нити не обрываются, растворившись во внезапно сгустившемся мраке.

Растерянная и изумленная, Мара оказывается в темноте, в неведомой, неисследованной части киберпространства. Она выпала из Сети.