Текст книги "Вредно для несовершеннолетних (ЛП)"

Автор книги: Джудит Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Эту «проблему» усугубляло целое десятилетие социальной политики, которую он и Хэтч суммировали в своем письме в «Нью-Йорк таймс» как «полтора миллиарда долларов налогоплательщиков [расходуемые] на "планирование семьи"». Противозачаточные средства и аборты, рассуждали они, приводят к подростковому сексу, который приводит к беременности. Их логическая «ловкость рук» была потрясающей: контрацепция и аборты вызывают подростковую беременность.

Но настоящей бедой, как это видели спонсоры законопроекта, был не просто подростковый секс. Это был секс за спиной у мамы и папы. «Глубокий карман государства финансирует это вмешательство между родителями и их детьми в школах и клиниках вот уже 10 лет, – писали Хэтч и Дентон. – Неудивительно, что проблемы подростковой сексуальной активности становятся все хуже и хуже». Иными словами, клиники, предоставляющие конфиденциальные услуги подросткам, к чему их обязал Верховный суд еще в 1977 году, разрывали семью на части, способствуя освобождению детей за счет вновь артикулированного подмножества семейных ценностей – «прав родителей». (Позже в консервативном лексиконе «родители» превратились в «семьи», подразумевая гармоничную и сплоченную ячейку без конфликтов между полами и поколениями.)

В течение десятилетия, то ли от вынужденного реализма, то ли от искренней поддержки предоставления юным женщинам прав, руководители страны соглашались с либеральным сообществом планирования семьи, рассматривая несовершеннолетних пользовательниц медицинских услуг как самостоятельных действующих лиц в их собственных сексуальных жизнях. Но в начале 1980-х годов, когда AFLA уже стал законом и росло политическое давление справа, была возрождена проверенная временем тема: родители должны контролировать все аспекты сексуальности своих детей. «Я не против планирования семьи, когда мы планируем семьи, – заявил Дентон прессе. – Однако неэмансипированные несовершеннолетние семьи не планируют».

Планирование семьи задолго до того стало эвфемизмом контрацепции, которая была тропом современной, сознательной, технологически усовершенствованной сексуальной жизни. Для «планировщиков семьи» профилактика означала предотвращение незапланированной беременности. Теперь профилактикой стало предотвращение секса, и ее следовало проводить не противозачаточными таблетками, а обличительными тирадами и идеологией. AFLA утвердил сексуальное образование под эгидой «семейной жизни». А в идеальной семье родители держали своих детей в безопасности путем отрицания их сексуальности и их автономии, и дети могли чувствовать себя в безопасности, принимая рамки детства.

Триумф «воздержания»

Сексуальность была «семейной жизнью». И только семьи – то есть состоящие в браке друг с другом мамы и папы – могли заниматься сексом. В 1996 году человек, принесший внебрачный минет и эротические игры с сигарами на телевидение в прайм-тайм (имеется в виду президент США Клинтон, против которого в Конгрессе велась процедура импичмента в связи с его внебрачной связью с Моникой Левински, которая происходила прямо в Овальном кабинете в рабочее время; также Клинтон любил красоваться перед телекамерами, «эротично» куря сигары – прим. перев.), подписал закон, который должен был отлучить от госбюджета тех работников сексуального образования, которые не придерживались этого кредо: статью 501(b) «Воспитание воздержания» Закона о социальном обеспечении 1997 года. Чтобы получать деньги из Вашингтона, штаты должны были добавлять к каждому федеральному доллару два из своей штатной казны, которые иначе могли бы тратиться на более всеобъемлющие программы. Федеральное правительство не просто поощряло «только воздержание»; оно старалось отбить охоту ко всему остальному.

Положения о финансировании «только воздержания» были платиновым стандартом консервативной идеологии сексуальности и семьи. И, так же как и в случае вдохновивших их программ AFLA, их абсолютность вызвала неодобрение большинства американцев. Так что поначалу ведомства здравоохранения и образования ряда штатов противились тому, чтобы тратить свои ограниченные средства на проповедование воздержания школьникам, половина из которых уже занималась сексом, а некоторые успели родить детей или заразиться ВИЧ. Некоторые защитники подростков, полового просвещения и репродуктивных прав (наиболее громко из них это делали «Защитники юных») публично хвалили свои местные бюрократии, поощряя их отвергнуть эти федеральные средства. Но многие штаты уже имели аналогичные, если не еще более ограничительные, законы. Из двадцати трех штатов, в которых сексуальное образование было обязательным, менее половины требовали преподавания контрацепции, и во всех из них предписывалось обучение воздержанию.

В конце концов каждый штат обратился за федеральными субсидиями на «только воздержание» в первый же год, и все, кроме двух, получили их. Пять штатов приняли законы, устанавливающие обязательное преподавание «только воздержания» в качестве стандарта для детей школьного возраста. В 2000 году по инициативе архиконсервативного конгрессмена от Оклахомы Эрнеста Истука язык AFLA был приведен в соответствие с языком закона о социальных пособиях, и еще двадцать миллионов долларов были ассигнованы на теперь уже без сучка без задоринки доктринерские субсидии по AFLA. Такие организации, как «Защитники юных», SIECUS и Национальная коалиция против цензуры в тот год начали кампанию с целью заблокировать продолжение ассигнований на «только воздержание» в 2001 году. Но при Джордже Буше в Белом доме и при том, что не многие конгрессмены желают попусту тратить свой политический капитал, оппонируя ей, беспроблемное выживание этой программы почти гарантировано.

В одном смысле, широкая поддержка воздержания логична. Американцы всё еще убеждены, что подростковая беременность имеет масштабы пандемии, и во времена, когда через секс передается смерть, сдерживать обмен подростковыми телесными жидкостями – привлекательная идея для родителей, педагогов и даже самих ребят.

Но в другом смысле, тем не менее, она бессмысленна – и по простейшей из причин: всеобъемлющее, не «воздержательное» сексуальное образование работает. А «воспитание воздержания» – нет. Во многих европейских странах, где подростки занимаются сексом не меньше, чем в Америке, сексуальное образование начинается с младших классов. Оно проникнуто незашоренным, даже полным энтузиазма, отношением к сексуальному; оно откровенно; и оно не учит воздержанию. Цифры нежеланной подростковой беременности, абортов и СПИДа в любой из западноевропейских стран в разы ниже, чем у нас; средний возраст первого полового сношения примерно тот же, что в Соединенных Штатах.

Программы воздержания, с другой стороны, не меняют отношение учащихся на сколько-нибудь продолжительное время и едва ли меняют их поведение хотя бы на йоту. К 1997 году в научной литературе были опубликованы шесть исследований, показывающих, что эти занятия не достигают своей цели: побудить ребят отложить половое сношение. В одном случае ученики мужского пола, проходившие курс «только целомудрия», на самом деле занимались сексом больше, чем контрольная группа. После введения в действие новых правил предоставления социальных пособий исследование 659 афро-американских шести– и семиклассников, опубликованное в «Журнале американской медицинской ассоциации» (JAMA), вынесло тот же вердикт. Через год после занятий ребята, прошедшие программу «только воздержания», совершали половое сношение в той же пропорции (приблизительно каждый пятый), что и ребята, прослушавшие уроки, делающие основной упор на использование презервативов, с той лишь опасной разницей, что первой группе ничего не говорили о безопасном сексе. «Трудно понять логику, лежащую в основе решения ассигновать средства именно на программы воздержания», – комментировала редакционная статья JAMA. Заявление, выражающее консенсус Национальных институтов здравоохранения по вопросу профилактики СПИДа, вынесло еще более убийственное обвинение: обучение «только воздержанию» потенциально смертоносно. Этот «подход вводит политику в прямой конфликт с наукой и игнорирует обильные свидетельства того, что другие программы эффективны», – заключила группа, в которую входили многие ведущие эксперты страны по СПИДу. «... программы только воздержания не могут быть оправданы перед лицом эффективных программ, особенно учитывая тот факт, что мы стоим на пороге международного кризиса в эпидемии СПИДа».

Если трудно понять логику, лежащую в основе политики «только воздержания», может быть поучительным узнать, что ее поборники гордо игнорировали логику. Хотя одной из «спусковых пружин» той законодательной инициативы была продолжающаяся озабоченность внебрачными деторождениями, сотрудники аппарата Палаты представителей, работавшие над законопроектом, признали в своем комментарии для членов Конгресса, что «... мало что свидетельствует о том, что какая-либо конкретная политика или программа может уменьшить частоту внебрачных деторождений». Положим, это не правда: существует сколько угодно политик – от обучения пользованию контрацептивами до стипендий для студенток, способных уменьшить частоту внебрачных деторождений подростками. Но закон о социальных пособиях вовсе и не предназначался для уменьшения деторождений подростками, как бы то ни было. Он предназначался для того, чтобы сделать заявление: «поместить Конгресс на сторону общественной традиции ... что секс должен быть ограничен рамками супружеских пар». Подобно миссионерам, заставляющим туземцев отбросить своих местных богов и принять новую догму целиком и без оговорок, его авторы ожидали – да что там, казалось, почти смаковали – сопротивление их идеям на местах. «В том, что как практика, так и стандарты многих общин в стране входят в противоречие со стандартом, требуемым законом, – писали они, – и состоит вся суть».

Сторонники всеобъемлющего образования, с другой стороны, утверждают, что руководствуются надежными данными, а не идеологией, или, во всяком случае, не консервативной, антисексуальной идеологией. Так что же побудило их принять воздержание?

Они устали. Из измотало морально и, во многих случаях, разорило финансово целое десятилетие яростных атак со стороны организованных христианских правых, в том числе сотни прямых личных угроз божьей карой или ее эквивалентом от человеческих рук. (В одной из кампаний консервативные «Озабоченные женщины за Америку» организовали отправку в Конгресс тридцати тысяч писем, обвиняющих SIECUS в поддержке педофилии и убийств младенцев. «Ты будешь гореть в озере огненном», – было написано лишь в одном из тысяч, посланных непосредственно президенту SIECUS Хэффнер.) Школьные учителя были под постоянной слежкой, что сделало их более осторожными. Некоторые перестали пользоваться ящиками для анонимных вопросов, в которые ученики клали свои нескромные записки, зная, что получат на них прямые ответы; теперь это было слишком опасно-непредсказуемо. Некоторые рассказали мне, что их директора советовали им посылать учеников, задающих нескромные вопросы, указывающие на то, что они «сексуально активны», к школьным психологам для разговоров с глазу на глаз (что подразумевало, что секс – не только вещь приватная, но и психологическая и социальная проблема). Все больше и больше становилось среди них тех, кто прекратил обсуждать с учащимися «больные» вопросы, как например вопрос абортов, или перестали информировать их о том, где взять средства предохранения. В 1998 году SIECUS опубликовал методическую книгу под названием «Заполняя пробелы: темы в сексуальном образовании, которые трудно преподавать». Эти темы включали в себя «безопасный секс», «презервативы», «сексуальную ориентацию», «разнообразие», «возможности для беременных», «сексуальное поведение», «секс и общество» и (несообразно, но, предположительно, потому что его невозможно было не включать в каждый список) «воздержание». В общем, «пробелы» – это было буквально всё, за исключением половой анатомии и болезней.

Но даже те, кто продолжал преподавать своим ученикам эти «пробелы», «толкали» им и воздержание, независимо от того, считали ли они сами, что оно того стоит или нет. «Факт состоит в том, что мы все должны делать реверансы воздержанию, прежде чем сможем сказать что-либо еще. С точки зрения профессиональной карьеры, не делать их – почти самоубийство, – сказала мне с сожалением Лесли Кантор, вице-президент по образованию нью-йоркской городской организации «Планируемого родительства». – Подавляющее большинство подростков в Америке и во всем мире вступают в половую жизнь до того, как им исполняется двадцать лет. Это просто факт, и говорить о чем-либо еще – пустая трата времени. [Тем не менее] если в вас не видят сторонника воздержания ... если вы учитель, вряд ли вы сохраните свою работу, а если вы человек "извне", вас вообще не допустят ни до какого сексуального образования».

Названия программ всеобъемлющего образования стали белыми флагами, выброшенными, чтобы обозначить эту капитуляцию. «Жить по-умному: понимать сексуальность», издававшаяся ETR Associates, самым крупным издателем программ «мейнстримного» сексуального образования в стране, стала «Секс может подождать: программа обучения сексуальности на основе воздержания для средних классов школы». Издававшиеся с 1986 года «Планируемым родительством» «Позитивные образы: новый подход к обучению контрацепции» реинкарнировались в «Новые позитивные образы: обучение воздержанию, контрацепции и половому здоровью», хотя их содержание говорит об уроках воздержания примерно столь же скупо, как и содержание их предшественницы. Брошюра об обучении пользованию контрацептивами, изданная в 2000 году Национальной кампанией за предотвращение подростковой беременности, носит название «Лучше этого только одно». Имеется в виду, что лучше контрацепции – только воздержание, которое эта кампания с самого начала объявила оптимальным способом защиты от нежеланной беременности. Но для скептического наблюдателя это может быть сигналом того, что кампания решила использовать не самый лучший метод сексуального образования, потому что самый лучший стал политически необороняемым.

Обескураживание со стороны противников и «реальполитик» – эти два фактора мотивировали постепенное отступление сторонников всеобъемлющего сексуального образования. Но, возможно, ему способствовало и нечто другое – если не на организационном, то на личном уровне. К началу 1990-х годов поколение «сексуальных революционеров» стало поколением родителей, и, особенно учитывая присутствие СПИДа на дворе, они начали всё больше пугаться за своих детей. «Именно потому что многие из нас экспериментировали с сексом в раннем возрасте, мы знаем, насколько проблематичным это может быть, – писал врач из Нью-Мексико Виктор Страсбургер в бестселлере «Как сделать так, чтобы ваши дети говорили "нет" в 90-х, когда вы сами говорили "да" в 60-х». – Только теперь, когда мы сами стали родителями, мы готовы признать, что, может быть, сделали ошибку, начав заниматься сексом в слишком юном возрасте». Он не пояснил, что подразумевал под «проблемами» и каковы последствия той «ошибки». Через четырнадцать лет после выхода его книги «Ты» Сол Гордон и его жена Джудит написали «Растить ребенка консервативно в мире сексуальной вседозволенности», в которой невозмутимо опровергли свою прежнюю релятивистскую позицию в вопросе готовности к сексу. «Мы думаем, что молодым людям не следует совершать половое сношение, пока им не исполнилось как минимум восемнадцать лет и пока они не являются студентами, не работают или не живут самостоятельно», – советовали они. (В названии одного из последующих изданий – по маркетинговым соображениям, или совесть взыграла? – авторы заменили слово консервативно на ответственно.)

В отличие от более ранних книг Гордонов, «Растить ребенка» обращалась не к самим подросткам, а к их родителям, назначенным теперь стражами сексуальной жизни своих детей. И, подобно Хэтчу с Дентоном и разработчикам положений о пособиях, эти авторы обращались прямо к родительским страхам. Этими страхами, должно быть, объясняется отсутствие сопротивления среди родителей, поддерживавших всеобъемлющее сексуальное образование, когда немногие (а это почти всегда были очень немногие) его хулители начали появляться на собраниях школьных советов. Когда педагоги Питер Скейлз и Марта Роупер оценили обстановку на поле битвы за сексуальное образование в 1996 году, они обнаружили, что «вне света софитов большинство "сторонников" и "противников" сексуального образования разделяют многие общие базовые ценности и надежды в отношении детей».

Они также разделяли и общие тревожности. И у прогрессивных сексуальных педагогов, большинство из которых сами были родителями, тоже были тревожности. Шутка, популярная среди них в середине 1990-х годов, говорила сама за себя:

Вопрос: Кто такой консерватор?

Ответ: Либерал с дочерью-подростком.

Только-Воздержание: страх и свобода

Согласно популярному руководству «Sex Respect», написанному консервативной христианкой, вот лишь некоторые из опасностей внебрачного секса:

«Беременность, СПИД, чувство вины, герпес, разочарование родителей, хламидиоз, неспособность сконцентрироваться в школе, сифилис, смятение, аборт, свадьба "под дулом пистолета", гонорея, эгоизм, воспалительные заболевания таза, разбитое сердце, бесплодие, одиночество, рак шейки матки, бедность, потеря самоуважения, потеря репутации, "использованность", самоубийство, злоупотребление веществами, тоска, утрата веры, собственническое отношение к людям, затруднения в общении, изоляция, уменьшенная способность приобретать друзей, бунт против прочих семейных стандартов, отчуждение, потеря самообладания, недоверие к [противоположному] полу, восприятие людей как сексуальных объектов, трудности с формированием долговременных привязанностей, разнообразные другие заболевания, передающиеся половым путем, проявления агрессивности по отношению к женщинам, внематочная беременность, сексуальное насилие, утрата чувства ответственности перед другими людьми, утрата искренности, ревность, депрессия, смерть.»

«Печаль, а не счастье, порождает подростковый секс», – провозглашает брошюра, изданная той же компанией, а «подростковый секс порождает печаль». В программе «Безопасный секс», продаваемой политически влиятельным, выступающим за воздержание и против права на аборт Медицинским институтом полового здоровья (MISH), красуются семьдесят пять полноцветных слайдов пораженных болезнями половых органов. А в фильме «Второго шанса нет» школьница спрашивает школьную медсестру: «Что если я захочу заняться сексом до того, как выйду замуж?» Та отвечает: «Ну, я думаю, тебе просто придется быть готовой к тому, что ты умрешь». Не просто так сторонники всеобъемлющего сексуального образования называют подобные программы основанными на страхе.

Но у авторов программ только-воздержания была проблема с тем, чтобы им верили. Каждый мальчик и каждая девочка знают, что их мама и папа, если они были такими, какими были 90 с лишним процентов представителей послевоенного поколения (поколения «бейби-бума»), «делали это» до того, как поженились, принимали противозачаточные таблетки, имели аборты и остались после всего этого живыми, здоровыми и, насколько можно судить, невредимыми (если только добрачный секс не привел к облысению и невосприимчивости к приличной музыке). Чтобы преодолеть скепсис потенциальных потребителей, преподавателям воздержания нужно было не только внушать ребятам причину бежать от соблазнов секса; им пришлось направлять их также на что-то такое, к чему стоит стремиться. Поэтому, веря в то, что подростковый секс является формой саморазрушения, «только-воздержатели» (они же активисты движения за запрещение абортов) просят ребят «выбрать жизнь» (активисты движения за сохранение права на аборт называют себя «борцами за право выбора» (Pro Choice), а активисты движения за запрещение абортов в пику им называют себя «борцами за жизнь» (Pro Life) – прим. перев.) – не обязательно их текущую жизнь, но лучшую жизнь в будущем. «Нашей целью должно быть внушить [им] надежду на их будущее: будущий брак, мужа или жену, семью», – гласят методические рекомендации MISH (не сильно отличаясь в этом от Мэри Калдерон, выступавшей перед студентками Колледжа Вассара).

Таким образом, используя попеременно то мрачный, то воодушевляющий стиль, христианские программы учат школьников бороться с вожделением. Это задача, вполне достойная самого блаженного Августина. «Некогда в юности я сгорал от желания найти удовлетворение в адских удовольствиях, – признавался измученный богомолец. – Если бы только кто-то мог обуздать мое расстройство». Воздержание – это не легко, но цель достижима, подбадривают «только-воздержатели». А если у тебя не получилось с первого раза, тебе дают второй шанс: ты можешь дать обет «вторичной девственности». Если бы только у Августина был курс «Sex Respect». Имея такой вариант, он, вполне вероятно, смог бы разрешить свою знаменитую дилемму: страстное желание быть целомудренным, но не теперь.

Конечно, как и юный Августин, современный тинейджер обычно не думает так далеко вперед. Когда не срабатывает ни кнут, ни пряник (болезни и смерть кажутся невероятными, а будущее счастье призрачным и отдаленным), должно быть какое-то более сладкое, более непосредственное обещание, которым можно помахать прямо перед подростковым носом. Адвокаты целомудрия придумали золотое колечко, которое блестит как для ребят, так и для их родителей: «свобода».

«Половое воздержание в подростковом возрасте дает свободу развить уважение к самому себе и к окружающим, использовать свою энергию для достижения жизненных целей, для творческого выражения собственных чувств, для развития необходимых навыков общения, умения ценить самого себя, для достижения финансовой устойчивости перед обзаведением семьей и для установления большего доверия в браке», – пишет MISH. Одна из версий «Sex Respect» имеет подзаголовок «Выбрать истинную половую свободу». А «Teen-Aid» утверждает: «Оставляя секс на потом, ты получаешь свободу».

Единственная «свобода», оставленная в этих текстах для скепсиса, – это «репродуктивная свобода», которую авторы «Teen-Aid» поместили в кавычки и, отмечая феминистское происхождение этой идеи, перечисляют ее в списке «мифов добрачного секса», которым школьников призывают бросать вызов. («Подумай: Кто каждый месяц с беспокойством ждет очередного менструального цикла? Чей образ жизни круто изменен?») «Мужчинам» дают указание хорошенько взвесить: «Где свобода в том, чтобы беспокоиться, не забеременела ли девушка?» Как и обычно в «преподавании воздержания», гендерно-нейтральные «тяготы секса» признаются, но требования гендерного равенства отвергаются, даже опорочиваются – здесь подразумевается, что феминистки борются за «пирог в небе» (pie in the sky – в английском языке символ глупой, несбыточной мечты; ср. «журавль в небе») и что для «мужчин» самое благоразумное – соблюдать свою патерналистскую обязанность перед «девушками» путем уважения их чистоты.

Идея свободы, парящая, словно ария над остинато сексуальной опасности, была блестящим рекламным ходом, резонирующим с одной из главных тем американской истории и рекламы. Свобода может означать что угодно – от всеобщего избирательного права до двадцати семи сортов напитка Snapple, а несвобода – что угодно от рабовладения до дискомфорта, испытываемого от недостаточно тонких гигиенических прокладок. Но, как говорила женщинам, чьи жизни были посвящены производству детей для правящих классов, тетушка Лидия в дистопически-футуристическом романе Маргарет Этвуд «Рассказ служанки»: «Есть два вида свободы. Свобода на и свобода от». Имея в виду демократический, отмеченный равенством полов период, предшествовавший тоталитарной теократии, живо напоминающей ту, установить которую, вероятно, не отказались бы в Соединенных Штатах радикальные христиане, Лидия говорит: «В дни анархии – то была свобода на. Теперь же вам дают свободу от. Не недооценивайте ее». Рассказчица, хотя то и дело прячется за страх, который уже успела отчасти внушить ей защита тетушек, тоскует по сбивающей с толку, но пьянящей «свободе на».

Как и их литературные прообразы, самые умные из продавцов воздержания, видимо, понимают внутренним чутьем, что подростки разрываются между соблазнами этих двух видов свободы. Популярная культура тянет их к «свободе на» занятие сексом, их учителя предлагают им «свободу от» всех сексуальных и эмоциональных сует и неразберих, присущих взрослению, сами же школьники то находятся под впечатлением, то махают рукой на опасности, гиперболизируемые в «воздержательных» учебных программах. Подобно рекламе, которой приходится постоянно наращивать свою завлекательность, чтобы на нее продолжали обращать внимание при все растущем обилии прочей рекламы, «воздержателям» приходилось делать секс все страшнее и страшнее, а целомудрие в то же время все слаще и слаще. Игнорируя прочую информацию об удовольствии, которую могло бы предложить хорошее сексуальное образование, страх и свобода имели шанс в напряженной и долгой борьбе с подростковым вожделением.

Семейная жизнь

Если детям воздержание предлагает свободу от взросления, то родителям оно предлагает не менее невозможный побочный продукт: свободу от того чтобы видеть, как дети взрослеют. Это обещание полностью созвучно тому, чего консервативные родители хотят для себя и своих детей, и иногда оно выполняется, по крайней мере частично. Женщина, с которой я познакомилась на съезде консервативной христианской организации «Озабоченные женщины за Америку», рассказала мне, что «кризисная беременность» ее пятнадцатилетней дочери в конечном итоге оказалась «благословением». Отрекшись от своей сексуальной связи и дав обет «вторичной девственности», девочка воссоединилась с семьей. В послеродовой период, перед тем как отдать ребенка на усыновление, она проводила время с матерью, ходя с ней по магазинам, разговаривая и молясь; она играла со своими сестрами, каждую неделю ходила в церковь с отцом. В прямом смысле слова еле держащаяся на ногах, оторванная от тех удовольствий, которые тянули ее к ее бойфренду и прочь от семьи и церкви, она была «закинута» обратно в детоподобную зависимость и благодарность – ровно в том возрасте, в котором иначе могла бы с презрением отвергнуть движимые лучшими побуждениями настойчивые просьбы родителей, чтобы отправиться в самостоятельный полет.

Для более умеренных или либеральных родителей желание такой «свободы» внутренне более противоречиво. Большинство взрослых американцев стойко поддерживают половое просвещение в школах: еще в самом первом опросе «Гэллапа» – в 1943 году – 68 процентов родителей высказались «за», и даже самый мощный обстрел с правого фланга в 1980-х и 1990-х годах не смог разрушить базу этой поддержки, которая неизменно набирает более 80 процентов. Но родители также поддерживают и воздержание. Большинство из них признают, что их дети, вероятно, будут заниматься сексом в подростковом возрасте, другими словами, но, учитывая грозящие детям опасности, они хотели бы, чтобы этого не происходило.

«Воздержание-плюс» адресовано именно этим матерям и отцам. «Плюс» обращен к рациональному признанию, что секс будет происходить. Но в то же время «воздержание» мощно перекликается с глубоким родительским желанием: защитить и «не отпустить» своих детей, выставив охрану вокруг их детства. В этом смысле воздержание – обращение вспять или, как минимум, оттягивание взросления детей, которое для их родителей является историей утраты, поскольку дети устанавливают эмоциональные, страстные связи с людьми и ценностями вне пределов семьи.

Даже для тех родителей, которые радуются пробуждающейся сексуальности своих детей, это может означать утрату. Одна феминистка, убежденная сторонница сексуальной свободы, рассказала, как она наблюдала за своим сыном, которому тогда было около семнадцати лет, стоящим рядом со своей девушкой у окна ее гостиной. «Они не обнимались и не целовались, но каждая часть их тел соприкасалась, – вспоминала она. – Свет из окна окружал их, но между ними света не было. И тут я поняла, что непосредственно перед тем они занимались любовью. – Двадцать лет спустя воспоминание об этом все еще вызывает выражение нежной грусти на ее лице. – Я ушла на кухню и расплакалась, потому что знала, что больше не являюсь самой важной женщиной в жизни моего сына».

В заявлении, опубликованном в 1997 году в прессе на правах рекламы, президент SIECUS Дебра Хэффнер критиковала преподавание только-воздержания как разновидность неисполнения обязанностей взрослых по отношению к детям. «Когда мы ведем себя так, будто сексуальность – это только для взрослых, – писала она, – мы бросаем подростков на произвол судьбы, чтобы они познавали свою сексуальность без чьей-либо помощи, методом проб и ошибок». Ее тезис был верным и критически важным: точная, поданная в позитивном ключе и действенно донесенная информация о сексуальности делает этот процесс более счастливым, более легким и гораздо менее опасным для юных людей. Только-воздержание дает родителям ложное обещание, что сможет избавить их от того ужаса, который для них представляет созерцание детей, попытавшихся и потерпевших неудачу (потому что, когда те доберутся до секса, то будут уже взрослыми и смогут сами справиться). Однако и всеобъемлющее сексуальное образование может поощрять не менее нереалистичную, хотя и глубоко лелеемую, родительскую надежду: что подростковая сексуальность может быть рациональной, защищенной и свободной от «разбитых сердец».

«Природа подростковой любви такова, что она полна терзаний, а потом кончается», – комментирует автор книг и бывший сексуальный педагог Шэрон Томпсон, сочувственно смеясь. Томпсон видит потенциальную «обучающую ценность» не только в избегании любовных ловушек, но и в самих «жизненных ударах». Она выступает за «любовное образование», но также знает и то, что взрослые не могут уберечь детей от le chagrin d'amour. Вопреки тому, что подразумевает призыв Хэффнер – чтобы взрослые не «бросали» подростков на путь сексуальных проб и ошибок, факт заключается в том, что сексуальные отношения – по определению то, чем подростки занимаются сами, и единственный способ, которым подростки могут им обучиться, – пробовать, что обычно подразумевает и неудачи. «Зрелости», включая сексуальную зрелость, невозможно достичь без практики, а в сексе, как в катании на лыжах, практика не бывает без риска.