Текст книги "Последний танец вдвоем"

Автор книги: Джудит Крэнц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Эпилог

Год спустя

«Есть много способов разбудить спящего мужчину так, что ему и в голову не придет, что он не сам проснулся, – думала Билли, лежа с широко открытыми глазами подле Спайдера на огромной кровати. – Можно начать яростно ворочаться, так что матрац превратится в бурное море; можно ненароком натянуть ему одеяло на нос, и он вынужден будет проснуться, чтобы глотнуть свежего воздуха; можно тихонько щекотать разные чувствительные места, можно даже вырвать волос из его головы – тогда его усилия остаться в бессознательном состоянии обречены. Или можно крикнуть ему прямо в ухо: «Бу!» – и прикинуться спящей как ни в чем не бывало, когда он очумело вскочит с постели…»

Но хорошо ли будить человека, который спит так сладко и глубоко? Спайдер, наверное, наслаждается сном в его глубочайшей фазе, в той фазе отдохновения, без которой – если человек лишен ее много ночей подряд – впадают в депрессию, сходят с ума, видят галлюцинации. И все-таки он слишком много спит, пока она тут всю ночь не может заснуть, ежечасно бегая в заставленную цветами ванную, проходя километры по огромной спальне, чтобы прекратились судороги в ногах, и снова и снова осторожно устраиваясь в постели в ожидании сна, который все не приходит. Не в силах заснуть, она широко раскрытыми глазами таращилась в темноту, гадая, сильно ли рассердится Спайдер, если решиться разбудить его и поведать сагу о ее бессонной ночи…

Впрочем, были и свои преимущества в бодрствовании рядом с ним, спящим. Хотя она не смотрела в бездонную голубизну его глаз, не слышала его голоса и не видела его сияющей улыбки язычника – во сне он весь принадлежал ей, и она непрестанно благодарила небеса за то, что делит с ним постель. В эти минуты можно было любить его до безумия, и она безумствовала – безумствовала всласть. Тайно от всего мира она разрешала себе погружаться в любовь без границ – состояние, которое, как она теперь поняла, не предназначено для посторонних глаз.

К сожалению, как Билли ни старалась, она так и не научилась искусству не погружаться в это безумие на людях, например, в офисе. Она то и дело замечала смешки, когда Спайдер вел какую-либо встречу, а она, зачарованно глядя на него, впадала в столбняк и не могла произнести ни единого осмысленного слова, когда спрашивали ее мнение. Хизер, самая интеллектуальная из шести сестер Спайдера, как-то сказала ей, что они двое являют собой классический пример оксоризма. Когда Билли открыла словарь, польщенная таким незаурядным комплиментом, но желая все-таки узнать, что это значит, она обнаружила цитату, иллюстрирующую употребление этого слова по отношению к женщине, – «дошедшая до состояния абсолютной глупости от любви к мужу». И другую, из Теннисона, – по отношению к мужчине: «князь, чья мужественность истаяла и превратилась в обыкновенную любовь к жене». Ну-ну… Если бы старый жеманник Теннисон был жив, она бы быстро и доходчиво разъяснила ему все насчет мужественности, а что до Хизер, так она наверняка не это имела в виду, а просто хотела продемонстрировать исключительную обширность своего словарного запаса.

«Брак с мужчиной, имеющим шестерых сестер_? _ это длящаяся череда открытий», – улыбалась про себя Билли. У Эллиса Айкхорна не было семьи, а у Вито если и была, то где-то далеко на Востоке, в Ривердейле, и ему даже не пришло в голову представить жену родителям. А родители Спайдера жили неподалеку, в Пасадене, четыре сестры – прямо в Лос-Анджелесе, а две другие – на расстоянии часа полета или нескольких часов езды на автомобиле от родительского дома. И встречались они часто. Билли теперь казалось удивительным, как она ухитрилась до замужества не узнать больше о семье Эллиотов – экспансивной, страшно добропорядочной, неудержимо говорливой и обожающей Спайдера с такой силой, что, казалось, еще немного – и был бы перебор. Единственный сын, единственный брат… естественно, для всех них он был центром вселенной. Ей казалось даже, что они едва ли не флиртовали с ним. «Слава богу, что я не могу ревновать мужа к его родным сестрам», – думала Билли. И все-таки иногда она опасалась, не существует ли еще одного редко употребляемого незнакомого ей слова, которое объясняло бы, почему, несмотря на счастье причастности к огромной любвеобильной семье – чувство, которого Билли раньше не знала и которого ей так недоставало до замужества, – она отнюдь не страдала, когда все они наконец разъезжались по домам и оставляли их со Слайдером вдвоем.

Как всегда, вспомнив о сестрах Спайдера, Билли не смогла сдержать улыбки. У всех у них были собственные дети, общим числом больше дюжины, но они с таким благоговейным ожиданием смотрели на ее живот, словно через шесть недель она произведет на свет нового Шекспира и нового Моцарта, а не просто двух мальчиков-близнецов – еще двух Эллиотов мужского пола, в добавление к Слайдеру и его отцу. Свекровь Билли родила три пары близнецов-девочек в тщетных попытках повторить Спайдера, а она вот добилась этого эффекта с первого выстрела, если можно так выразиться, – легко и без всяких усилий!

Спайдер слегка пошевелился, и она с надеждой повернулась к нему, но он спал по-прежнему крепко. Билли приподнялась на локте, придвинулась к нему и вдохнула запах его волос. Они пахли слаще, чем попкорн, и в десятки раз более искусительно; она подавила в себе желание взъерошить их и снова откинулась на подушки, погрузившись в размышления о материнстве.

Долли уверяла ее, что близнецы приносят ненамного больше хлопот, чем один младенец, но что касается ее собственных мальчиков, то тут она бессовестно лгала – вероятно, потому, что диета отняла у нее все мыслительные способности. Долли удерживала себя в форме посредством гипноза, акупунктуры, слабительных и клизм, не говоря уже о страхе, что придется носить «Долли Муны» чудовищных размеров. «Может быть, ее мальчики такие, мягко выражаясь, живые, оттого что у Долли недостает силы воли? И что я сама буду делать, если мои дети окажутся такими же сорванцами, как у Долли?» – спрашивала она себя, терпеливо снося их внутриутробные кувыркания. Неужели они не понимают, что там вполне достаточно места для них обоих? Почему они ночь напролет борются за жизненное пространство? А может быть, они дружно танцуют танго? Наверное, нужно просто меньше волноваться о том, какими они родятся, нужно расслабиться и извлечь максимум из этих последних недель относительного покоя, но у нее перехватывало дыхание в ожидании этого огромного, таинственного, изменяющего всю жизнь события, которое произойдет совсем скоро.

Единственное, на чем Билли могла сосредоточиться в последнее время, были эскизы новой коллекции одежды для беременных «Нового Магазина Грез» и партия детской одежды, первые образцы которой должны быть готовы в июле. И как они только могли представить себе каталог без этих основополагающих категорий товаров? Ведь даже если не углубляться в статистику – сама она беременна; Саша, со своей обычной деловой хваткой, забеременела на две недели раньше; две сестры Спайдера беременны опять; не говоря уже о Долли, которая вынуждена была отказаться от роли в фильме, где покинутый Арнольд Шварценеггер изнемогал от любви у ее ног, – ибо через семь месяцев должна была снова рожать. Итого, четыре беременные женщины в ее непосредственном окружении, не считая ее саму! «Вполне достаточно, чтобы выявить тенденцию – или эпидемию? – а «Новому Магазину Грез» грош цена, если он не учитывает тенденцию», – с удовлетворением подумала Билли…

Потрясающий успех каталога «Нового Магазина Грез» и беспрецедентная быстрота роста его популярности после первой же рассылки совершили революцию в каталожной индустрии. Они вышли на рынок в нужное время с нужной идеей, справедливо рассудив, что миллионам женщин, у которых нет времени ходить по магазинам, тоже нужна хорошая, модная, с умом подобранная одежда по умеренным ценам. Спайдер разработал такое оригинальное, резко отличающееся от других каталогов оформление, что «Новые Грезы» тотчас завоевали публику, а подписи Джиджи только что не возвели в культ. О, разумеется, у них были и проблемы. Один из основополагающих шарфов Принса, предназначенный для ношения с четырьмя разными костюмами, выпустили в столь режущем глаз сочетании синих тонов, что даже сам Принс не решился бы надеть на себя такое. Шестнадцать наиболее хорошо обученных, самых вежливых и толковых телефонисток в одну неделю взяли расчет, чтобы выйти замуж за мужчин, с которыми познакомились по телефону, когда те заказывали старинное белье для подарков. Наконец, из-за неверного прогноза недозаказали тридцать пять тысяч пар зеленых бархатных брюк. Список можно было продолжить, но каталог для покупателей выходил ежеквартально, и в каждом следующем выпуске они избавлялись от ошибок и имели изрядный доход, благодаря сети магазинов, которая могла расширяться мгновенно, как только того потребует рынок.

Джо Джонс и его брат купили по дому еще до конца их первого года пребывания в Калифорнии и теперь были заняты бассейнами, яхтами и поисками в окрестных горах идиллических местечек для воскресных вылазок. Джози Спилберг, получив титул «вице-президента по вопросам душевного здоровья», не позволила ЛЛ. Бину ни переманить, ни похитить ее. Принс перманентно сгорал в огне тайных сожалений о том, что он не решил заняться моделированием недорогой одежды сам, вместо того чтобы быть связанным пятилетним контрактом с их фирмой. «Короче говоря, дела идут нормально», – думала Билли, подкладывая еще одну подушку под ноющую спину. А еще она призналась себе в злорадном удовлетворении от того, что у Коры де Лионкур дела, напротив, шли из рук вон плохо. Мэгги Макгрегор сильно расстроила статья в «Фэшн энд Интериорз», она воспылала жаждой мести и поставила себе задачу выяснить, кто же стоит за этой публикацией. Узнав по своим каналам, что Кора обеспечила информацию, хотя самих оскорбительных слов и не писала, Мэгги в получасовой телепередаче, посвященной «Обществу нуворишей», которое возглавляла Кора, рассказала о ее секретных источниках дохода – о взятках, которые она получала от владельцев ресторанов, а также от людей, желающих с ее помощью проникнуть в избранное общество Нью-Йорка. «Императорша выскочек. Услуги – десять процентов» – так назвала Мэгги свое шоу, и после этого Кора раз и навсегда потеряла возможность оказывать кому бы то ни было платные услуги. Что ж, следовало признать, что Мэгги не зря разозлилась на обвинение в том, будто она в постели заработала профессиональное признание. В действительности Мэгги достигла успеха усердным трудом и талантом, хотя Билли от этого не стала любить ее больше, чем раньше.

А ведь, если подумать, не будь этой ужасной статьи, Спайдер не пришел бы в тот вечер ее утешить, и кто знает, сколько времени ушло бы у них на выяснение того, что они друг друга любят… Впрочем, Билли в эту ночь была настроена добродушно-философски и решила, что все равно ничто не могло им помешать: раньше или позже, но любовь, как болезнь, непременно проявится.

«Все бы отдала за то, чтобы лечь сейчас на живот, – думала Билли. – Лицом вниз, щека прижата к подушке, одеяло натянуто до шеи – полная расслабленность, блаженный сон…» Она могла только вообразить это роскошное состояние и пришла к выводу, что воображение – прекрасная вещь. Например, воображение Зака Невски заставило Вито перенести английскую комедию нравов на почву Сан-Франциско, таким образом сняв проблему сложнейших нюансов британской классовой структуры, которые должны были отпугнуть от «Честной игры» массового зрителя. Ник де Сальво играл лихого владельца ресторана на Рыбачьей пристани в паре с Мерил Стрип, изображавшей благоразумную, надежно замужнюю светскую женщину из Ноб-Хилл. И эти двое накаляли атмосферу фильма до такой степени, что «Честная игра» была признана самым кассовым фильмом года.

Впервые за долгое время Вито достиг такого крупного успеха. Правда, критики пели хвалу исключительно Заку, как всегда, забыв о роли продюсера, но профессионалы киноиндустрии знали, что раз Зэкери Невски стоит первым в списке самых популярных режиссеров года, значит, Вито Орсини вновь вернулся в большой кинобизнес. Говорили, что Керт Арви в бешенстве и открыто сетует на то, что упустил шанс профинансировать «Честную игру», последовав советам Сьюзен. Теперь Сьюзен явно старалась вернуть Вито в студию, даже обедала с ним то там, то здесь. «Хотя, – мысленно покривившись, думала Билли, – никакое воображение не нарисует ситуации, в которой на Вито может как-то воздействовать столь чопорная, холодная, занудливая особа, как Сьюзен!»

Спайдер вздохнул во сне и повернулся к ней спиной. Билли с тоской посмотрела на его затылок и придвинулась поближе, прижавшись животом к спине мужа. Но теперь, когда кикбоксинг любой интенсивности был бы только кстати, близнецы предпочли затихнуть. За опущенными шторами возникло розовое сияние – вот-вот встанет солнце. А что, если поднять шторы и впустить в комнату потоки света? Может быть, хоть это разбудит Спайдера? «Можно ли найти женщину менее эгоистичную, чем я? – думала Билли. – Кто еще позволил бы столь одаренному человеку так много спать, теряя драгоценное время впустую?»

Она несколько раз глубоко вздохнула и снова подумала о Джиджи и Заке. Зак сейчас снимал новый большой фильм в Техасе. Наезжая в Лос-Анджелес, он жил у Джиджи – и по своей нью-йоркской привычке немедленно превращал ее квартиру в помещение для западного варианта непрерывной многолюдной вечеринки для близких друзей.

Джиджи решила не торопиться с замужеством, и Билли поддержала это решение, хотя Зак его не одобрял. Джиджи считала, что у нее еще будет время серьезно подумать о создании семьи – когда они проживут вместе достаточно долго. При этом невозможно было не заметить, что Джиджи просто фантастически счастлива! Она управлялась со своими делами в «Новом Магазине Грез» так легко, что прикидывала, не принять ли соблазнительное предложение одного из стремительно развивающихся рекламных агентств. Она вполне могла совмещать две эти работы, поскольку для каждой новой рассылки каталога «Новых Грез» уже не нужно было писать новые тексты. А после бешеного энтузиазма, с которым было принято ее старинное белье, амбиции Джиджи чрезвычайно выросли, хотя мужчины покупали это белье в подарок женщинами гораздо больших количествах, нежели сами женщины для себя.

Что же касается Саши, она планировала совмещать материнство и карьеру – после отпуска минимум месяца на четыре – и уже наняла няню, чтобы та помогала ей с первого дня после возвращения из больницы. «Да, у Саши все четко», – думала Билли, но сама она не представляла себе, как можно строить какие-то твердые, далеко идущие планы. Конечно, следовало подыскать добросердечную и опытную няню для близнецов, но как можно знать заранее, какое соотношение материнства и работы ей подойдет? Она все еще чувствовала себя в глубине души работающей женщиной, да и «Новый Магазин Грез» только набирал обороты, но разве не захочется ей на какое-то время целиком окунуться в сладостные заботы материнства? С другой стороны, возможно, слишком большая доза возни с детьми загонит ее в тупик… Билли сознавала, что жизнь как-то не подготовила ее к чудесами проблемам материнства, и сейчас они для нее столь же непредсказуемы, как непредсказуемы были все крутые повороты ее судьбы. Она только чувствовала, что ей несказанно повезло, так как у нее есть эта неоценимая роскошь – свобода выбора.

«Будущее слишком волнующе, многосложно и волшебно, чтобы загадывать надолго вперед», – заключила Билли, закрывая наконец глаза. Хотя ей безумно хотелось поцеловать затылок Спайдеpa, сейчас она не имела возможности приблизиться к нему на столь близкое расстояние. А всего лишь год назад все было совсем иначе… Она вспомнила праздничный уик-энд показа моделей, когда они со Слайдером с трудом отрывались друг от друга, чтобы пожать руки представителям прессы, и совсем уж не могли расстаться на время, необходимое для интервью… Он все время был рядом, все эти дни, нежно обнимая ее за талию или за плечи с гордостью собственника; они оба были так заняты друг другом, что все остальное казалось нереальным, фикцией, в которой обитали тени. Их погруженность друг в друга была слишком заразительна, чтобы остаться незамеченной, и скоро Джиджи что-то заподозрила, а Саша, конечно же, с первого взгляда поняла все. Потом дошло и до Принса, и он поспешил проинформировать свое ближайшее окружение из прессы, вследствие чего с полсотни дружелюбных незнакомцев тотчас сочли себя вправе задавать им весьма интимные вопросы, и совершенно невозможно было отказать… даже если ей бы не хотелось…

– Проснись, моя милая! – четырьмя часами позже будил ее Спайдер, и будил так настойчиво, что Билли в конце концов заморгала и открыла глаза. – Я не хотел будить тебя раньше: ты спала так сладко, – говорил он, наклоняясь и целуя ее. – Но я все бродил, бродил вокруг спальни – больше четырех часов – и понял, что уже больше не могу. Я по тебе соскучился. И так или иначе пора завтракать – для мальчиков будет нехорошо, если ты не поешь вовремя, их нужно кормить, и потом, если ты так долго спишь днем, то что ты будешь делать ночью?

– Хороший вопрос, – пробормотала Билли, сладко зевая и потягиваясь. Она чувствовала себя на удивление отдохнувшей.

– Ничего, что я тебя разбудил? – с беспокойством спросил Спайдер, ласково откидывая волосы с ее лба, чтобы лучше рассмотреть лицо.

– Ну что ты, я очень рада, – честно ответила Билли, охваченная глубоким, ничем не замутненным покоем. – Я так рада, милый… Спать – это очень глупо, это совершенно пустая трата времени, когда мы можем делать что-нибудь еще, например, целоваться, или болтать, или даже… – Она с надеждой посмотрела на него. – Может быть, попробуем?…

– А как же завтрак? Впрочем, теперь, когда ты открыла глаза, милая моя девочка, ты уже не кажешься мне такой уж недокормленной. – Спайдер начал решительно расстегивать рубашку. – Если глупо спать, то глупо и есть. Давай немножко поцелуемся и пообнимаемся, пока длины моих рук еще хватает, чтобы тебя обнять!

– Ты совершенно восхитительно умеешь устанавливать приоритеты, – счастливо вздохнула Билли, освобождая ему место в постели.