Текст книги "Невеста по ошибке"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Глава 21
Увидев Арундел-Холл, Джейни глазам своим не поверила. Крыша над крыльцом протекала, на полу стояла вода. Входная дверь была полуоткрыта, и край ковровой дорожки промок. Джейни вошла в дом и попыталась закрыть за собой дверь, но дверь отсырела и не закрывалась. Она закатала мокрый ковер и охнула, увидев испорченный пол перед дверью. Дубовый паркет придется менять.
Она окинула сердитым взглядом широкий коридор. От постоянной сырости кучи грязи и мусора, скопившиеся внутри, издавали зловоние. Джейни на мгновение закрыла глаза и мысленно извинилась перед матерью Клэя. Затем направилась в библиотеку.
Джейни без стука распахнула дверь. Это была единственная комната, не претерпевшая изменений, хотя в ней было так же грязно, как и в остальных. Она постояла на пороге, чтобы глаза привыкли к полутьме.
– Должно быть, я умер и попал на небеса, – донесся из угла низкий голос. – Моя прекрасная Джейни в мужских штанах! Хочешь ввести их в моду?
Джейни подошла к столу, зажгла лампу и судорожно сглотнула, увидев Клэя. Глаза красные, грязная борода всклокочена. Похоже, он не мылся несколько недель.
– Джейни, девочка моя, подай мне вон ту флягу со стола. Я хотел сам это сделать, но у меня нет сил.
Джейни минуту-другую внимательно разглядывала его.
– Давно ты ел в последний раз?
– Ел? В доме нет еды. Разве ты не знаешь, что моя дражайшая жена съедает все до крошки? – Он попытался сесть, но даже на это у него не хватило сил.
Джейни подошла, чтобы помочь ему.
– Ну и воняет же от тебя!
– Спасибо, дорогая, таких приятных вещей мне давно не говорили.
Она помогла ему встать. На ногах он держался весьма неуверенно.
– Я хочу, чтобы ты пошел со мной.
– Нет вопросов. Я последую за тобой куда пожелаешь.
– Сначала мы выйдем из дома под дождь. Возможно, дождь поможет тебе протрезветь или хотя бы помоет тебя. Потом отправимся на кухню.
– Ну да, – сказал Клэй. – На кухню. Любимое место моей жены. Бедняжке Мэгги теперь приходится трудиться значительно больше, чем тогда, когда она готовила еду на всю плантацию. Тебе известно, что у меня почти не осталось слуг?
Джейни, поддерживая Клэя, повела его к боковой двери.
– Хватит себя жалеть и хныкать. Ты же мужчина!
Холодный ливень безжалостно обрушился на них, и если Джейни, наклонив голову, хоть как-то пыталась от него защититься, Клэй, казалось, даже не замечал его.
На кухне Джейни помешала уголь и, когда огонь разгорелся, поставила на решетку кастрюлю с кофе.
Запущенная, неубранная кухня была совсем не похожа на сиявшее чистотой помещение, каким она некогда была.
Джейни помогла Клэю сесть и снова вышла под дождь, чтобы поискать Мэгги. Она знала, что ей потребуется помощь, чтобы заставить Клэя протрезветь.
Час спустя Мэгги и Джейни удалось силой заставить его выпить невероятное количество черного кофе и съесть яичницу из полдюжины яиц. Мэгги говорила без умолку.
– Этот дом, некогда счастливый, не узнать. Эта женщина во все сует свой нос. Хочет, чтобы все мы гнули перед ней спину и целовали ее толстые ноги. Мы все смеялись над ее претензиями, пока Клэй на ней не женился. – Мэгги сурово взглянула на Клэя. – Но после этого ей было невозможно угодить. Все, кто мог, ушли. А после того как она принялась экономить на еде обслуживающего персонала, убежали даже некоторые рабы. Думаю, они знали, что Клэй не бросится за ними в погоню.
Клэй начал понемногу трезветь.
– Джейни неинтересно слушать о наших проблемах. Люди, обитающие на небесах, не хотят знать о том, каково жить в аду.
– Ты сам выбрал ад! – сказала Мэгги, много раз упрекавшая в этом Клэя.
Джейни положила руку на плечо Мэгги, чтобы остановить ее.
– Клэй, – спокойно произнесла она, – ты достаточно протрезвел, чтобы выслушать меня?
Он оторвал взгляд от тарелки с яичницей. Его карие глаза глубоко запали, губы вытянулись в прямую линию. Он выглядел постаревшим.
– Что ты хочешь мне сказать? – спросил он без особого интереса.
– Ты сознаешь, что делает ливень с твоими засаженными полями?
Нахмурив брови, Клэй оттолкнул от себя тарелку. Джейни придвинула ее к нему, и он снова принялся есть.
– Возможно, я пьян, но я не смог полностью изолировать себя от всего, что вокруг происходит и причиной чего являюсь я сам. Я прекрасно понимаю, что может натворить ливень. А вам не кажется, что это вполне справедливый конец? После всего что натворила моя жена, чтобы заполучить эту плантацию, мы оба ее потеряем.
– Неужели ты допустишь, чтобы такое случилось? – спросила Джейни. – Клэй, которого я знала, стал бы бороться за то, что принадлежит ему. Я помню, как ты и Джеймс три дня подряд боролись с пожаром.
– Да, мы с Джеймсом, – тихо произнес Клэй. – Но тогда мне это не было безразлично.
– Тебе, возможно, безразлично, что будет с тобой, – возмутилась Джейни, – но это небезразлично другим людям. В данный момент Уэсли и Николь пытаются под дождем отрезать и сбросить в реку несколько акров земли, принадлежащей Николь, чтобы спасти твои поля. А ты тем временем сидишь тут и эгоистично упиваешься собственной гордостью.
– Гордостью? После разговора однажды утром в пещере у меня не осталось никакой гордости.
– Прекрати! – прикрикнула Джейни. – Перестань жалеть себя и послушай меня. Ты понял, что я сказала? Уэс сообщил Николь, что твои поля, возможно, будут затоплены, а она придумала способ спасти их.
– Спасти? – Клэй поднял голову. – Единственный способ спасти урожай – это остановить дождь или построить дамбу выше по течению реки.
– Или направить реку куда-то еще, кроме твоих полей.
– О чем ты говоришь? – спросил Клэй.
– Ты сказала, что Николь собирается спасти засеянные поля Клэя? Каким образом? – заинтересовалась Мэгги.
Джейни перевела взгляд с Мэгги на Клэя.
– Вы знаете крутой изгиб русла реки ниже мельницы? – Она не стала ждать ответа. – Николь сообразила, что если прокопать там траншею, река, возможно, направится в нее, вместо того чтобы затоплять низинные земли Клэя, где посажен табак.
Клэй откинулся на стуле. Он понял, что имеет в виду Джейни. Избытку речной воды требуется выход, а в каком месте она его найдет, не имеет значения.
– Но если река и впрямь направится по прокопанной траншее, Николь потеряет несколько акров своей земли, – сказал Клэй.
– То же самое говорит и Уэс, – поддакнула Джейни, наливая всем троим еще кофе. – Он пытался отговорить ее, но она сказала… – Джейни многозначительно посмотрела на Клэя, – она сказала, что тебе нужна поддержка и забота.
Клэй подошел к окну. Дождь шел сплошной стеной, и о том, каково там, снаружи, можно было только догадываться. «Николь», – подумал он. Он пил почти целый год, чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Но не проходило и минуты, чтобы он – пьяный или трезвый – не думал о ней и о том, как все могло бы быть, если бы он… И чем больше он об этом думал, тем больше пил.
Джейни права, он и в самом деле жалел себя. Всю жизнь он чувствовал, что его действия кто-то держит под контролем, но потом умерли его родители, а за ними Бет и Джеймс. Он думал, что ему нужна Бьянка, но Николь спутала ему все карты. Когда он понял, что не на шутку влюбился в нее, было поздно. К тому времени он успел так сильно обидеть ее, что она никогда больше не будет ему верить.
Дождь барабанил в стекло. Среди этой стихии Николь работала ради него. Ради него жертвовала своей землей, своим урожаем, безопасностью всех людей, которые зависели от нее. И все для того, как сказала Джейни, чтобы он чувствовал, что кому-то он небезразличен.
Клэй повернулся к Джейни:
– У меня осталось на плантации шестеро мужчин. Я позову их и прихвачу лопаты. – Он направился к двери. – Им потребуется еда. Опустошите все кладовые.
– Будет сделано, сэр! – усмехнулась Мэгги.
Обе женщины направились следом за Клэем к двери и закрыли ее за собой.
– Значит, эта милая маленькая леди все еще любит его, а? – спросила Мэгги.
– Она ни на минуту не переставала его любить, хотя я пыталась этому помешать. На мой взгляд, ни один мужик ее не стоит.
– А как насчет француза, который живет с ней под одной крышей? – не скрывая враждебности, поинтересовалась Мэгги.
– Мэгги, ты не знаешь, что говоришь.
– Что слышала, то и говорю, – ответила Мэгги, рассовывая продукты в джутовые мешки. Было решено готовить пищу на мельнице. Уж лучше подмочить сырые продукты, чем пытаться перевезти через реку горячую пищу.
Джейни улыбнулась:
– Мы с тобой вволю наговоримся. У меня за год накопилась целая куча сплетен, которыми не терпится с тобой поделиться.
Дождь лил как из ведра, и Клэй почти вслепую перевозил своих людей через реку. Вода, переплескиваясь через борта плоскодонных лодок, угрожала их проглотить. Уровень воды поднялся уже настолько, что несколько рядов табака на земле Клэя оказались под водой.
Спрыгнув на берег, мужчины положили лопаты на плечи и стали подниматься на холм. Добравшись до участка, где копали траншею, они, не теряя времени, принялись за работу. Клэйтон подошел, чтобы дать им указания, и никто не рискнул не подчиниться ему.
Клэй воткнул лопату в мокрую землю. Ему вдруг показалось, что важнее всего сейчас спасти эти посадки табака, чтобы потом снять урожай. Как будто от этого зависела его жизнь.
Клэй работал как одержимый. Он так сосредоточился на работе, что не сразу заметил, как чья-то рука легла на его плечо. Придя в себя, он повернулся и увидел глаза Николь.
Клэй вздрогнул. Под сильным ливнем они оказались как будто наедине. На обоих были широкополые шляпы, и вода, стекая с полей, струилась по их лицам.
– Держи! – крикнула Николь, перекрывая шум дождя. – Выпей кофе. – Она протянула кружку Клэю.
Он взял кружку и, ни слова не говоря, осушил.
Николь взяла пустую кружку и пошла дальше.
Некоторое время он стоял, наблюдая, как она передвигается по хлюпающей грязи. В мужской одежде и больших сапогах она казалась особенно хрупкой. А вокруг лежали втоптанные в грязь стебли почти созревшей пшеницы – ее пшеницы.
Клэй огляделся. Траншею копали пятнадцать человек. На одном конце он узнал Айзека и Уэса. Слева лежал участок земли, который они пытались отрезать. Пшеница склонилась под дождем, но местоположение участка на склоне холма гарантировало хороший дренаж. А неподалеку была сложена невысокая каменная стена. Клэй с противоположного берега наблюдал, как Айзек и Николь строили эту стену. Каждый раз, когда она поднимала камень, он подносил к губам флягу. И теперь результаты этого адского труда будут сброшены в реку. И все ради него.
Клэй снова воткнул лопату в землю и принялся работать еще энергичнее.
Несколько часов спустя Николь снова подошла к нему и жестами показала, что ему нужно поесть. Клэй покачал головой, продолжая копать.
Спустилась ночь, а люди продолжали работать. Фонари не могли гореть под таким ливнем, и Уэсли пытался удерживать их в пределах обозначенных им границ.
Под утро к Клэю подошел Уэс и жестом показал, чтобы тот следовал за ним. Землекопы очень устали и озябли. Клэй дошел вместе с Уэсом до того места, которое Уэс обозначил как конец траншеи. Работа была близка к завершению. Еще час, и они узнают, принес ли их труд желаемые результаты. Клэй вдруг подумал, что река может не принять жертвы Николь, не изменить русло, проигнорировав траншею.
Уэс спросил Клэя, что тот думает о входе в траншею. Клэй указал на отрезок поля на повороте реки, и друзья принялись копать там.
Небо посветлело, и мужчины смогли разглядеть, что они сделали и куда следует двигаться дальше. Оставалось прокопать еще шесть футов.
Уэс и Клэй обменялись взглядами поверх склоненной головы Николь. Она, не разгибая спины, работала рядом с мужчинами. Оба подумали об одном и том же: через несколько минут будет ясно, удалось ли им сделать то, что было задумано, или нет.
И тут река ответила на их вопрос. Она не захотела ждать, пока прокопают последние шесть футов, и устремилась в траншею сразу с обеих сторон. Мокрая рыхлая земля осела, словно тесто. Землекопы едва успели отскочить, чтобы их не смыло. Схватив Николь за талию, Клэй перебросил ее на более высокое место.
Землекопы отошли и стали наблюдать, как река поглощает засеянную пшеницей землю. Земля, упав в воду, исчезла в ней навсегда. Бурные воды бежали по земле, словно потоки вулканической лавы.
– Смотрите! – крикнул Уэс, перекрывая шум.
Все посмотрели туда, куда он указывал. Завороженные тем, как падает земля, они не обратили внимания на поля Клэя. Как только река стала заполнять пробел, оставленный землей Николь, уровень воды существенно понизился. Последние ряды табака, ушедшие под воду, снова стали видны, и, хотя растения были раздавлены и испорчены, следующие за ними ряды удалось сохранить.
– Ур-ра! – крикнула Николь.
Все сразу забыли об усталости. Они проработали всю ночь и добились того, чего хотели. Усталость сменилась радостью и ликованием. Они начали размахивать над головами лопатами. Айзек схватил за руку Люка, и они принялись отплясывать джигу в грязи.
– У нас все получилось! – крикнул Уэс. Схватив Николь, он подбросил ее в воздух, потом перекинул, словно мешок с зерном, в руки Клэя.
Клэй широко улыбался.
– Это у тебя все получилось! – крикнул он, поймав Николь. – Ты сделала это, моя красивая, моя умная жена! – Он крепко прижал ее к себе и поцеловал.
На мгновение Николь забыла время, место и все, что произошло. Она со всей страстью ответила на поцелуй Клэя.
– Для этого хватит времени потом, – сказал Уэс, потрепав Клэя по плечу. Он предостерегающе посмотрел на друга. Люди с любопытством наблюдали за ними.
Николь глядела снизу вверх на Клэя, чувствуя, как слезы, текущие по ее лицу, смешиваются с каплями дождя.
Клэй неохотно поставил ее на землю, отошел на несколько шагов, но не сводил с нее восхищенного взгляда.
– Давайте-ка поедим, – громко предложил Уэс. – Надеюсь, женщины приготовили достаточно еды, потому что я один мог бы съесть целый воз.
Николь повернулась к нему:
– Здесь Мэгги, так что, сам понимаешь, пищи будет более чем достаточно.
Уэс усмехнулся, положил ей руку на плечо, и они направились к мельнице.
На козлах для пилки дров был устроен большой стол, на котором еды было достаточно, чтобы накормить целую сотню голодающих. Там был свежий, только что вынутый из духовки хлеб – все еще горячий и душистый. Тут же стояли глиняные горшочки со сливочным маслом, рагу из черепашьего мяса, отварная осетрина, устрицы, крабы, ветчина, индейка, говядина и утка. Были также пироги с восемью разными начинками, двенадцать сортов овощей, три торта, три сорта вин и три сорта пива, а также молоко и чай.
Николь держалась в сторонке от Клэя. Положив себе еды на тарелку, она села в тени жерновов. Он назвал ее своей женой, и на какое-то мгновение ей показалось, что так оно и есть. Хотя, кроме тех нескольких коротких дней у Бакесов, она, кажется, никогда по-настоящему и не была его женой.
– Устала?
Она подняла глаза на Клэя. Он снял рубаху, на его шее висело полотенце. Он выглядел каким-то беззащитным и одиноким. Николь хотелось обнять его и приласкать.
– Не возражаешь, если я сяду рядом?
Она кивнула. Здесь они были практически вне поля зрения остальных.
Клэй взял кусочек ветчины с ее тарелки и отправил в рот.
– Мэгги и Джейни превзошли самих себя.
– У них было из чего готовить. Ты щедро снабдил их продуктами.
Глаза его потемнели.
– Неужели мы стали настолько чужими, что нам не о чем разговаривать? Я не заслуживаю того, что ты сделала для меня сегодня. – Николь хотела возразить, но он сказал: – Дай мне закончить. Джейни говорит, что я упиваюсь жалостью к себе. Наверное, так оно и было. Но сегодня я понял, что человек – кузнец своего счастья. Ты когда-то сказала, что я не мог принять решение. И оказалась права. Я хотел всего и думал, что получу это, стоит только попросить. Видимо, я был слабохарактерным и пасовал перед трудностями.
– Ты не слабохарактерный.
– Ты плохо знаешь меня. Я жестоко обидел тебя, но ты… – Голос у него дрогнул. – Ты вернула мне надежду, которую я давным-давно потерял. Клянусь, что никогда больше не разочарую тебя. – Он ласково погладил ее пальцы. – Я не думал, что такое возможно, но я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше.
Слезы помешали ей ответить.
Клэй заглянул ей в глаза.
– Нет слов, чтобы выразить мои чувства к тебе и благодарность за все, что ты для меня сделала. – Он вдруг умолк, потом прошептал: – Прощай! – и ушел, не дав ей сказать ни слова.
Забыл рубаху, его окликали, но он не обращал внимания, продолжая идти. Дождь утих и едва моросил. В сереньком утреннем свете он видел, как изменился рельеф земли. Принадлежащих Николь участков земли, которые некогда уступами спускались к реке, больше не было. Они навсегда ушли на дно. А течение реки стало спокойнее, она была похожа на огромного насытившегося зверя.
Причал был целехонек, и Клэй переправился на другой берег реки, которая стала значительно шире. Он медленно побрел к дому. У него было такое состояние, будто он пробуждался ото сна, длившегося целый год. Ему казалось, что рядом с ним Джеймс, возмущенный тем, во что Клэй превратил их великолепную плантацию.
Он также увидел, в каком заброшенном состоянии находится его дом. У входа ему пришлось перешагнуть через лужу, образовавшуюся на дубовом полу.
У подножия лестницы стояла Бьянка. Поверх розовой шелковой сорочки на ней был надет пышный пеньюар с завышенной талией из светло-голубого шелка. Ворот, манжеты и подол пеньюара были украшены широкой полосой разноцветных перьев.
– А-а, явился наконец! Тебя снова не было дома всю ночь.
– Тебе меня не хватало? – саркастически осведомился Клэй.
Она одарила его презрительным взглядом.
– Куда все исчезли, почему на столе нет завтрака?
– Я было подумал, ты беспокоишься обо мне, а оказывается, тебя волнует только стряпня Мэгги.
– Где завтрак?
– Завтраком сейчас кормят за рекой, на мельнице Николь.
– Опять она! Эта шлюха! Так вот где ты пропадал! Мне следовало знать, что ты не сможешь избавиться от своих мерзких примитивных потребностей. Чем она соблазнила тебя на сей раз? Рассказывала что-нибудь обо мне?
Клэй с отвращением отвернулся и стал подниматься по лестнице.
– Твое имя, слава Богу, даже не упоминалось.
– Хотя бы этому я ее научила, – высокомерно заявила Бьянка. – Она понимает, что я вижу ее насквозь и знаю ей цену.
Клэй сердито оглянулся на Бьянку. Преодолев за четыре шага разделявшее их расстояние, он остановился перед ней, схватив за ворот сорочки, и с силой швырнул об стену.
– Ах ты, кусок дерьма! Ты недостойна даже произносить ее имя. За всю свою жизнь ты никому не сделала добра. Прошлой ночью Николь пожертвовала несколькими акрами своей земли, чтобы спасти мою землю. Именно там я был всю ночь, копая траншею бок о бок с нею и другими людьми, для которых доброта и щедрость не пустые слова. Ты использовала меня как хотела. Отныне не ты, а я сам буду управлять этим домом.
Бьянка с трудом восстановила дыхание. Ее толстые щеки побагровели от напряжения.
– Тебе не удастся уйти к ней. Я твоя жена! И этот дом принадлежит мне.
– Жена! – насмешливо фыркнул Клэй. – За все свои прегрешения я, наверное, заслуживаю такую, как ты. – Он отпустил ее и отступил на шаг. – Посмотри на себя! Тебя никто не любит, да ты сама себя не любишь. – Он отвернулся и поднялся по лестнице в свою комнату, где упал поперек кровати и немедленно заснул.
Бьянка некоторое время стояла не двигаясь. Что он имел в виду, сказав, что она не любит себя? Она принадлежит к старинной и влиятельной английской семье. Как ей не гордиться собой?
У нее заурчало в животе. Медленно выйдя из дома, она отправилась в кухню. Она не умела готовить, и все эти мешки с мукой и прочие сырые ингредиенты приводили ее в ужас. Она сильно проголодалась, но есть было нечего. Глаза ее наполнились слезами, и она, выйдя из кухни, направилась в сад.
В конце сада стояла небольшая беседка, спрятавшаяся под двумя огромными старыми магнолиями. Бьянка тяжело опустилась на подушку, лежавшую на скамейке, и, лишь почувствовав, что промокла насквозь, стала подниматься. Ее великолепный пеньюар испорчен. По ее щекам катились слезы, и она принялась раздраженно ощипывать перья, украшавшие пеньюар.
– Вы позволите вас побеспокоить? – раздался тихий голос с сильным акцентом.
Бьянка вздрогнула.
– Жерар! – охнув, воскликнула она и расплакалась еще сильнее.
– Вы плачете, – с сочувствием произнес Жерар. Он хотел было сесть рядом с ней, но заметил, что подушка мокрая. Положив подушку на ограду беседки, он вытер деревянное сиденье носовым платком – не шелковым платком Адель, а простым – и уселся. – Прошу вас, расскажите мне, что случилось. Судя по всему, вам необходим друг, который бы вас выслушал.
Бьянка закрыла лицо руками:
– Друг! У меня нет друзей. В этой ужасной стране все меня ненавидят. Сегодня утром он сказал, что я сама себя не люблю.
Жерар прикоснулся к давно не мытым волосам Бьянки.
– Он может сказать все, что угодно, лишь бы обидеть вас. Ему нужна только Николь. Чтобы получить ее, он готов на все. Он хочет прогнать вас, чтобы быть с ней.
– Он не получит ее. Он женат на мне.
Жерар снисходительно улыбнулся, словно разговаривал с ребенком:
– Как вы наивны! Вы такая милая, такая беззащитная, такая неопытная. Он сказал вам, где провел прошлую ночь?
Она махнула рукой:
– Он сказал что-то о наводнении и о том, что Николь спасла его землю.
– Разумеется, она спасла его землю. Она надеется, что когда-нибудь эта земля будет принадлежать ей. Она позаботилась о том, чтобы это выглядело большой жертвой с ее стороны, тогда как на самом деле она увеличивала территорию низинных земель для плантации Армстронгов, которая, как она надеется, будет снова принадлежать ей.
– Но каким образом? Мы с Клэем сочетались браком в присутствии свидетелей. Брак не может быть аннулирован.
Жерар потрепал ее по руке:
– Вы настоящая леди. Вы и представить себе не можете, на какое вероломство способны пойти эти двое. Вы сыграли с ними кое-какие шутки, но это были всего лишь шутки, которые никому не причиняли боли. Даже похищение было задумано так, чтобы никто не пострадал. Но их планы далеко не безобидны.
– Что вы имеете в виду? Развод?
Жерар ответил не сразу.
– Хотел бы я, чтобы это был развод. Но, боюсь, они замышляют… убийство.
Бьянка, раскрыв рот, уставилась на него. Она не сразу поняла, что за убийство он имеет в виду. Мысль о том, что Николь упадет с утеса, пришлась ей по сердцу. Если Николь исчезнет, ее жизнь станет намного лучше. Непонятно только, зачем Клэю убивать Николь.
Наконец до нее дошло, что имел в виду Жерар.
– Меня? – прошептала Бьянка. – Они хотят убить меня?
Жерар крепко сжал ее руку.
– Боюсь, я не так наивен, как вы. Я никак не мог понять, что происходит. Почему Николь добровольно сбросила в реку часть своего поля, если только у нее не было для этого мотива. И только утром я все понял. Эти варвары так шумели на мельнице, что я не мог уснуть. И я понял, что если Николь снова станет хозяйкой плантации, то образование новых участков низинных земель в результате изменения русла реки было бы в ее интересах.
– Но… убийство? – прошептала Бьянка. – Вы, должно быть, ошиблись.
– Пытался ли Армстронг когда-нибудь причинить вам боль? Ударить вас?
– Сегодня утром. Он швырнул меня о стену. Я едва отдышалась.
– Именно это я и имею в виду. Он человек несдержанный. Легко теряет контроль над собой. Пройдет еще немного времени – и вы обнаружите, например, тоненькую проволоку, протянутую поперек лестницы, чтобы вы, спускаясь, споткнулись и упали.
– Нет! – воскликнула Бьянка, схватившись за горло.
– Когда это случится, Армстронг, разумеется, будет находиться довольно далеко от дома. А потом незаметно уберет проволоку. После чего изобразит из себя убитого горем супруга, а вы, дорогая моя, будете лежать в гробу.
Охваченная страхом, Бьянка широко раскрыла глаза.
– Я приму все меры предосторожности.
– И правильно сделаете. Не только ради себя, но и ради меня.
– Ради вас? – Она шмыгнула носом.
Жерар взял ее руку в свои.
– Вы, наверное, сочтете меня наглецом. Нет, я не могу вам сказать…
– Прошу вас. Ведь мы друзья.
Жерар хотел опуститься на колени, но боялся испортить шелковые чулки, поскольку пол был мокрый.
– Я люблю вас, – с отчаянием в голосе произнес он. – Мы встречались с вами всего раз, однако с тех пор я только о вас и думал. Умоляю, не смейтесь надо мной.
Потрясенная Бьянка впилась в него взглядом. Никогда еще ни один мужчина не объяснялся ей в вечной любви. Клэй в Англии просил ее выйти за него замуж, но был при этом весьма сдержанным, даже отстраненным, как будто, делая предложение, думал о чем-то другом. То, как смотрел на нее Жерар, заставляло учащенно биться сердце. Такого мужчину Бьянка могла бы полюбить. Да, она могла бы полюбить человека с такими изысканными манерами.
– Я никогда не стану смеяться над вами! – заверила его Бьянка.
Жерар улыбнулся:
– Могу ли я надеяться хоть на какое-то чувство с вашей стороны? На встречи с вами?
– Конечно, – сказала Бьянка в некотором замешательстве.
Он встал и поправил галстук.
– Сейчас я должен уйти. Но я хочу, чтобы вы обещали мне быть очень осторожной. Если с вами что-нибудь случится, если хоть один волосок упадет с вашей очаровательной головки, сердце мое будет разбито. – Он улыбнулся, заметив сверток на ограде беседки. – Чуть не забыл. Не согласитесь ли принять от меня этот маленький залог моего к вам чувства? – Он вручил ей пятифунтовую коробку французских шоколадных конфет. Конфеты подарила ему дочь фермера, которая купила одно из платьев Николь.
Бьянка буквально выхватила коробку у него из рук.
– Я сегодня еще не ела, – пробормотала она. – Он не позволил мне утром позавтракать. – Бросив на пол ленточку, которой была перевязана коробка, она открыла крышку. Не успел Жерар и глазом моргнуть, как Бьянка слопала пяток конфет.
Бьянка стояла с набитым ртом.
– Что вы теперь обо мне подумаете?
– Что я могу подумать? Ведь я люблю вас, – сказал Жерар, едва оправившись от потрясения, которое испытал при виде того, как она набросилась на конфеты. – Неужели вы не поняли, что я люблю вас такой, какая вы есть? Я не хочу, чтобы вы менялись. Вы женщина в полном расцвете красоты. Мне не нужна тощая, бесформенная девчонка.
Бьянка взглянула на него с таким же выражением, с каким смотрела на конфеты.
Жерар улыбнулся.
– Мы могли бы увидеться снова? Скажем, через три дня. Я принесу еду, и мы устроим пикник.
– О да! – обрадовалась Бьянка. – С удовольствием.
Он наклонился, поднес к губам ее руку и поцеловал. Он заметил, что она то и дело искоса поглядывает на шоколад. Выйдя из беседки, он остановился в тени дерева и увидел, что за несколько минут Бьянка расправилась с пятью фунтами шоколадных конфет. Усмехнувшись, Жерар отправился на мельницу.
Три дня спустя Жерар сидел напротив Бьянки в уединенном уголке плантации Армстронгов. Между ними лежали остатки пиршества. Чтобы приготовить все это, Джейни потребовалось целое утро. Жерар нахмурился, вспомнив, как Джейни поначалу отказывалась готовить. Только вмешательство Николь заставило ее уступить.
– Он пытается уморить меня голодом, – пожаловалась Бьянка, набив рот заварным кремом и миндальным печеньем. – Утром мне было позволено съесть на завтрак два вареных яйца и три бисквита. К тому же он отменил мои заказы на несколько новых платьев. Что, интересно, я должна носить? Эти тупые американцы даже шить как следует не умеют. Платья постоянно рвутся по швам.
Жерар с любопытством наблюдал, как Бьянка поглощает со страшной скоростью огромное количество пищи. Он принес так много еды, что могло бы хватить на шестерых, но теперь опасался, что еды окажется маловато.
– Скажите, вы проявляете осторожность? Не заметили ли вы какой-нибудь угрозы?
Бьянка положила вилку и закрыла лицо руками:
– Он ненавидит меня. Признаки его ненависти я вижу повсюду. После дождей он изменился. Не разрешает мне есть. Нанял женщин для уборки дома, однако моих указаний они не слушают. Как будто не считают меня хозяйкой плантации.
Жерар развернул маленькую облитую шоколадом ватрушку и протянул Бьянке. С горящими глазами она схватила ватрушку.
– Если бы плантацией владели мы с вами, все было бы по-другому.
– Мы с вами? Разве это возможно? – удивилась Бьянка.
– Если бы Армстронг умер, вы унаследовали бы плантацию.
– Он отличается исключительно крепким здоровьем. Я надеялась, что он угробит себя алкоголем, но после дождей он ни разу не прикасался к спиртному.
– Многие ли знают об этом? Всем известно, что он пил целый год, а то и больше. Что, если с ним произойдет несчастный случай в состоянии алкогольного опьянения?
Бьянка с сожалением смотрела на оставшуюся еду.
– Я вам говорила, что он больше не пьет, – рассеянно сказала она.
Жерар даже зубами скрипнул, поражаясь ее непонятливости.
– Не думаете ли вы, что мы могли бы как-нибудь организовать такой несчастный случай?
Бьянка медленно подняла голову и взглянула на него:
– Что вы хотите этим сказать?
– Клэйтон Армстронг – воплощение зла. Он заманил вас сюда обманным путем. А когда вы приехали в эту ужасную страну, стал издеваться над вами.
– Да, – прошептала Бьянка, – именно так все и было.
– Разве это справедливо? Он обращается с вами как с грязью. Даже голодом вас морит!
Бьянка погладила огромный живот.
– Вы правы, но что я могу сделать?
– Избавиться от него, – заявил Жерар и улыбнулся, заметив, как Бьянка судорожно сглотнула. – Вижу, вы понимаете, что я имею в виду. – Он взял ее руку. – Вы имеете на это полное право. Вы настолько наивны, что даже не сознаете, что ваша жизнь в опасности. Уж не думаете ли вы, что такой человек, как Клэйтон Армстронг, остановится перед убийством?
Бьянка в страхе взглянула на него.
– Что ему остается? Он хочет Николь, а женат на вас. Он уже просил у вас развода?
Бьянка покачала головой.
– Скоро попросит. А вы готовы дать ему развод?
Она снова покачала головой.
– В таком случае он найдет другой способ отделаться от вас.
– Нет, – прошептала Бьянка, – я вам не верю. – Она попыталась встать, но не смогла, отяжелев от съеденной пищи.
Жерар поднялся и, упершись каблуками в землю, протянул ей руки.
– Подумайте об этом, – сказал он, с трудом подняв ее. – Речь идет о выживании. Или он, или вы.
Она отвернулась от него.
– Я должна идти.
Голова ее шла кругом от того, что ей наговорил Жерар. Бьянка медленно побрела к дому. Прежде чем войти, проверила, не прячется ли кто-нибудь за дверью. С трудом вскарабкавшись по лестнице, она опустилась на колени и стала шарить по ступеням в поисках натянутой проволоки, о которую могла споткнуться.
Через неделю Клэй впервые заговорил с ней о разводе. Она ослабла от недоедания и устала. Со времени пикника с Жераром она ни разу как следует не ела. Клэй дал указания посадить Бьянку на строжайшую диету. Как следует отдохнуть она тоже не могла, потому что ей без конца снился Клэй, который стоял над ней с ножом в руке и кричал, что вдвоем им тесно на земле, а следовательно, или он, или она.
