Текст книги "Голливудский участок"

Автор книги: Джозеф Уэмбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Я часто так и делаю.

– Ты кажешься умницей. Такой любезной. Держу пари, ты знаешь, как услужить мужчине.

– Да, сэр, – сказала она, думая: «Черт возьми, может, ему нужна гейша?»

– Я достаточно взрослый, чтобы быть твоим отцом. Это тебя не смущает?

– Нисколько.

– Возбуждает?

– Ну… возможно.

При этих словах он расстегнул ширинку, вытащил стоящий пенис и начал мастурбировать, воскликнув:

– Ты такая молодая и красивая!

Испытав настоящий шок, Мэг прокричала так, чтобы ее услышала команда прикрытия:

– Вот дерьмо! Он онанист! Убирайся отсюда!

На секунду она даже забыла почесать колено.

Через минуту команда преследования на автомобилях с включенными проблесковыми маячками остановила «лексус». Когда же подъехала команда прикрытия, Мэг только и смогла выговорить:

– Черт, он только что залил спермой машину за семьдесят пять тысяч долларов!

Доставив на передвижной командный пункт бизнесмена, его арестовали по статье 647а уголовного кодекса – распутное поведение в общественном месте, – и Мэг даже немного пожалела больного ублюдка.

После того как его сфотографировали и сняли отпечатки пальцев, он повернулся к Мэг и сказал:

– По правде говоря, у тебя толстые бедра. И могу поспорить, комплекс дочери.

– О, да ты психолог, – сказала Мэг. – Глядя на мои бедра, ты меня полностью раскусил. Прощай, дорогой папочка.

Уже собираясь уйти, она заметила, что на нее смотрит симпатичный молодой коп из полиции нравов по фамилии Тернер, и, покраснев, непроизвольно взглянула на свои бедра.

– Они великолепны, как и все остальное, – заверил ее Тернер. – И наплюй на дочерний комплекс.

За два часа Мэг Такара задержала трех клиентов, а Баджи Полк – двух. Когда третий клиент Баджи, опустившийся ублюдок в побитом «понтиаке», предложил «снежок» за возможность трахнуться, его арестовали за хранение наркотиков.

– Хорошо работаешь, Баджи, – похвалил Симмонс. – Развлекайся, но будь настороже. На улицах много настоящих ублюдков.

Мэг встретилась с таким уже через десять минут. Это был человек лет сорока с небольшим за рулем «ауди» последней модели и в одежде из дорогого магазина. С таким парнем она, возможно, пошла бы танцевать в одном из ночных клубов, куда ходила с подругами.

Он медлил, пока вокруг нее крутились другие клиенты, нервно заводя разговор, потом уезжая. Его мучил страх перед копами, перед ограблением, перед болезнью – множество страхов, смешивающихся с похотью, а то и делавших ее еще сильнее.

Когда парень в «ауди» наконец дождался своей очереди и заговорил с Мэг, неуверенно затронув тему секса за деньги, он стал вторым за вечер, кто возбудился настолько – и так быстро, – что расстегнул штаны.

Мэг сказала, склонив голову:

– Вот это да! Ты мастурбируешь! Как занятно!

– Все из-за тебя, – сказал он. – Все из-за тебя! Я бы заплатил тебе за минет, но потратил все деньги. И, черт возьми, не могу поднять инструмент!

Пока команда преследования мчалась к углу, фары большого фургона осветили внутренности «ауди». Мэг пригляделась и увидела, что это правда: инструмент не стоял. Но он был ярко-красным!

– Боже мой! – воскликнула Мэг. – У тебя кровотечение?

Он перестал мастурбировать и посмотрел на нее. Потом отпустил свой вялый член и сказал:

– А, это. Это помада трех других проституток, которые сосали его сегодня вечером. Вот куда ушли все мои деньги.

Чуть позже Баджи нарушила приказ Симмонса не сходить с тротуара, когда большой трехосный грузовик, перевозящий телят, завернул за угол и припарковался в единственном месте, где мог уместиться, в первом переулке к северу.

Она не смогла удержаться от искушения и подошла к кабине, хотя в переулке было очень темно. Поднявшись на ступеньку, Баджи выслушала водителя со шрамами на лице в обычной майке и ковбойской шляпе:

– Пятьдесят баксов. Здесь. Сейчас. Забирайся и отсоси у меня, дорогуша.

Этот клиент казался таким необычным, что когда прибыла вторая команда прикрытия, один из копов с удивлением спросил:

– Интересно, и что ты скажешь боссу, если мы тебя арестуем, а грузовик конфискуем?

Баджи тоже задала вопрос ковбою:

– Их везут на бойню?

Ковбой был настолько зол, что некоторое время молчал, но потом все же ответил:

– Вы что, не едите телятину? Или убиваете гребаных омаров, прежде чем кидаете их в кипяток? Не задавайте дурацких вопросов, леди.

Задержание этого клиента создало бы так много проблем, что после условного освобождения ему разрешили ехать дальше вместе с грузом.

Баджи, покончив с делами на командном пункте, вернулась на свой угол на Сансет-бульваре. Она старалась не вспоминать обреченно мычащих телят. Впервые за весь вечер ей стало по-настоящему грустно.

Баджи не простояла одна и трех минут, как подъехала «хонда» с арканзасскими номерами, в которой сидели двое молодых парней, почти подростки. Она все еще чувствовала себя подавленной из-за телят и тех легкомысленных мужей и отцов, которых они сегодня задержали вместе с Мэг, спрашивая себя, какие болезни эти неудачники привозят домой своим женам. Может быть, смертельные. Может быть, даже СПИД.

Она сразу поняла, с кем имеет дело: с парой морских пехотинцев. У обоих были незагорелые лбы и очень короткие прически с выбритыми висками. На обоих – дешевые футболки с названиями рок-групп на груди, которые они, вероятно, купили в сувенирном магазинчике на Голливудском бульваре. Оба натянули неуверенные улыбки на свои туповатые лица, и после того как Баджи испытала необъяснимую печаль, сейчас она испытывала необъяснимую ярость.

– Привет, ягодка, – обратился к ней один из морпехов.

Баджи подошла к машине и рявкнула:

– Еще раз назовешь ягодкой, пристрелю!

Слово «пристрелю» моментально изменило ситуацию.

– Надеюсь, у тебя нет пистолета, – сказал парнишка.

– Почему нет? – спросила Баджи. – Разве девушка не имеет права себя защитить?

– Не знаешь, где можно поразвлечься? – Парнишка попытался вернуть себе напускную храбрость.

– Поразвлечься? – сказала Баджи. – Что ты имеешь в виду?

Морпех взглянул на приятеля, который нервничал еще больше, и пояснил:

– Ну, нам хотелось бы повеселиться. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, – сказала Баджи. – Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Если это не слишком дорого.

– А это что значит? – спросила Баджи.

– Мы можем заплатить семьдесят баксов, – ответил парнишка. – Но ты обслужишь нас обоих, ладно?

– Где находится ваша база? – поинтересовалась Баджи, думая, что команда преследования уже готовится к выезду.

– А в чем дело? – спросил юнец.

– Я родилась ночью, но не прошлой. – «Им не больше восемнадцати», – подумала она.

– Кэмп-Пендлтон, – сказал парнишка, с лица которого исчезала усмешка.

– Когда вас отправляют в Ирак?

Теперь он был полностью озадачен. Он посмотрел на водителя, опять на Баджи и ответил, стараясь выглядеть мужественно:

– Через три недели. А что, вы собираетесь обслужить нас бесплатно, из чувства патриотизма?

– Нет, маленький тупой козел, – ответила Баджи. – Я собираюсь отпустить вас, чтобы вы поехали в Ирак и там вам оторвали ваши безмозглые головы. Я из полиции, команда парней из полиции нравов находится в минуте езды, и если вы будете здесь, когда она подъедет, придется объясняться с командиром части. А теперь убирайтесь к чертовой матери из Голливуда и никогда сюда не возвращайтесь!

– Слушаюсь, мэм, – сказал парнишка. – Спасибо, мэм!

Они уехали прежде, чем ее команда прикрытия медленно проехала мимо угла, и Баджи заметила, как привлекательный коп по фамилии Тернер вначале покачал головой, потом пожал плечами, как бы говоря: «Одного можно отпустить, главное, чтобы это не вошло в привычку».

Копы из полиции нравов понимали, что их подопечным нужно отдохнуть, поэтому предложили заглянуть в ближайший «Бургер кинг», но Мэг с Баджи попросили отвезти их в японский ресторан на Сансет-бульваре. Они решили, что мужчины-полицейские не захотят есть сырую рыбу и они отдохнут от мужского пола, которого на сегодня было уже достаточно. Тридцать минут передышки и разговор о ночной работе казались им настоящим счастьем. Копы из полиции нравов высадили их и сказали, что заедут, чтобы поработать еще час, и на этом все закончится.

Тернер произнес, не отрывая взгляда от Мэг:

– Еще час, и сворачиваемся.

– Господи, в этом отделе все копы используют киношные выражения, – вздохнула Баджи, когда они вошли в ресторан.

Мэг заказала сашими, а Баджи – более привычное суши, стараясь соблюдать приличия и не скрести деревянными палочками по тарелке, что так вульгарно проделывали многие бледнолицые в суши-барах.

– Скольких ты захомутала? – спросила Баджи.

– Троих, – ответила Мэг.

– У меня на одного больше, – сказала Баджи. – И еще двоих я отпустила. Служивые из Кэмп-Пендлтона. Я для них стала благочестивой сучкой, которую они запомнят на всю жизнь.

– Я не встретила ни одного, которого стоило бы отпустить, – сказала Мэг. – Самая мерзкая сволочь, которую мне только приходилось видеть. Может, мне не следовало надевать садомазохистский наряд?

– Ты все еще участвуешь в соревнованиях по стрельбе? – спросила Баджи. – Я читала о тебе в «Блю лайн», когда работала в Центральном участке.

– Становится неинтересно, – ответила Мэг. – Парням не нравится стрелять со мной. Боятся, что я буду первой. Я даже сняла с формы значок заслуженного стрелка.

– Я тебя понимаю, – сказал Баджи. – Если мы, девушки, хотя бы заводим разговор об оружии, нас уже считают лесбиянками.

– Недавно Таможенное управление США устроило соревнования и пригласило меня. Я отказалась, когда увидела название «Стрельба из дамского пистолета». Можешь поверить? Когда меня попросили участвовать, я сказала: «Чудненько. Ранний ужин с чаем и котильоном?» Парень из таможни так ничего и не понял.

– Сегодня трое поинтересовались, не коп ли я, – сообщила Баджи. – У меня было искушение спросить: «Вы опять зададите мне этот вопрос, когда ваш инструмент будет у меня во рту?»

Обе рассмеялись, и Мэг сказала:

– Симмонс назвал бы это провокацией. Ты обратила внимание на душку Тернера?

– Я рассмотрела его, пока он пялился на тебя, – ответила Баджи.

– Может, ему нравятся «госпожи»? – предположила Мэг.

– У меня такое чувство, что ему понравится, если ты наденешь комбинезон и военные ботинки.

– Интересно, он женат?

– Боже, почему мы занимаемся инбридингом с другими копами? – спросила Баджи. – Почему не перекрестным опылением с пожарными или с кем-нибудь еще?

– Да, должны быть другие способы портить себе жизнь, – согласилась Мэг. – Но он определенно милый.

– Наверное, паршивый в постели, – сказала Баджи.

– Красавчики часто такие, – сказала Мэг. – Но наверняка не такой паршивый, как детектив с Семьдесят седьмой улицы, с которым я встречалась. Угощает тебя двумя бокалами вина и хочет за это насиловать тебя целый час. Украл одну из моих плеток, подонок.

– Сегодня я подцепила пьяного, который едва мог вести машину, – сказала Баджи. – Когда команда прикрытия вызвала «катер», чтобы доставить его в тюрьму, он спросил меня, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Потом попросил вытащить его из тюрьмы. Задал мне кучу вопросов. Когда его забирали, мне пришлось сказать: «Да, я встречаюсь с мужчиной. И не могу вызволить тебя из тюрьмы. Не моя вина, что ты испытываешь ко мне столь сильные чувства. И наша встреча устроена не судьбой, а „Компстатом“». Боже, стоит только войти в образ глупой блондинки, как от мужиков нет отбоя! Когда этому парню выписывали штраф, он попытался меня обнять! Сказал, что прощает меня.

– Один клиент по-настоящему хотел избить меня, когда его забирали, – сказала Мэг, – я это почувствовала. Он пожирал меня глазами все время, пока оформляли документы, потом сказал: «Может, когда-нибудь встретимся на улице, офицер».

– Что ты ответила?

– Я ответила: «Да, я знаю, что ты сильнее, что сможешь надрать мне задницу. Но если мы встретимся и ты попробуешь это сделать, я тебя застрелю. Выстрелю в лицо, чтобы тебя хоронили в закрытом гробу».

– Когда я только начинала работать в полиции, – сказала Баджи, – то говорила таким ублюдочным отморозкам: «Ты не прибавишь себе уважения, ударив женщину. Только попробуй это сделать, и мои напарники как следует надерут тебе задницу».

– А что ты говоришь сейчас?

– Ничего. Если никто не видит, просто вынимаю баллончик с перечным газом и брызгаю в глаза. Некоторое время напарники называли меня «Перец Полк».

– Самый жуткий момент сегодня был, когда клиент заехал слишком далеко в переулок и мне пришлось идти через автостоянку. По моей ноге пробежала огромная крыса!

– О Господи! – ужаснулась Баджи. – И что ты сделала?

– Завизжала. А потом пришлось быстро объяснять команде, что все нормально. Мне не хотелось признаваться, что это была всего-навсего крыса.

– Я ужасно боюсь крыс, – сказала Баджи. – И пауков. Я бы заплакала.

– Я чуть не заплакала, – сказала Мэг. – Едва сдержалась.

– Как твое сашими?

– Не такое свежее, как хотелось бы. Как суши?

– Полезно для здоровья, – сказала Баджи. – С Фаусто я ем буррито и получаю больше жиров, чем все женское население Лорел-Каньона за неделю.

– Но они сжигают калории у пластических хирургов и во время приготовления пищи, – сказала Мэг. – Представляю себе еженедельную диету из стеблей сельдерея и пучков моркови по фэн-шуй.

Баджи подумала о том, как приятно просто сидеть, пить чай и болтать с подружкой.

За последний час работы Баджи удалось задержать еще одного клиента. Мэг хотела обогнать ее и арестовать двух, но дела шли вяло. До конца смены оставалось всего тридцать минут, когда Мэг увидела, что мимо медленно проехал вишнево-красный джип «Мерседес» с хромированными колпаками. За рулем сидел молодой афроамериканец в трехсотдолларовом тренировочном костюме и дорогих адидасовских очках. Он проехал один раз, потом второй.

Мэг не стала улыбаться ему в ответ, как улыбалась остальным клиентам, в том числе двум чернокожим. Этот парень вызывал в уме одно слово: «сутенер». Потом она поняла, что если окажется права, это будет завершающим аккордом рейда. Арест за сутенерство. Поэтому когда он проезжал мимо в очередной раз, она улыбнулась, а он жестом показал за угол и припарковал внедорожник. В машине грохотал хип-хоп, и он убавил громкость, чтобы поговорить.

Когда Мэг осторожно подошла, чернокожий спросил:

– В чем дело, мамочка, ты не любишь шоколадные конфетки?

«Да, он сутенер», – подумала она и сказала:

– Я люблю всякие конфетки.

– Еще бы, – сказал он. – Забирайся и давай поговорим о деле.

– Мне и тут хорошо.

– В чем дело? – спросил сутенер. – Ты, случайно, не коп?

При этих словах он широко улыбнулся, и Мэг поняла, что он в это не верит.

– Я могу разговаривать здесь, – повторила она.

– Брось, малышка, – произнес он, и она заметила, что его зрачки расширены. – У меня для тебя кое-что есть.

– Что? – спросила она.

– Кое-что.

– Что «кое-что»?

– Садись в машину, – сказал он, и Мэг не понравилось, как он это произнес. Он «вмазанный», это точно. Может быть, крэк, может быть, «снежок».

– Это вряд ли, – ответила она и пошла прочь. Все шло не по сценарию.

Он открыл дверцу внедорожника, выпрыгнул, обогнул его сзади и преградил ей путь к бульвару.

Мэг чуть не использовала кодовое слово «ловкач», но подумала, как хорошо было бы арестовать сутенера.

– Говори быстрее, – сказала она, – потому что у меня нет времени на всякое дерьмо.

А сутенер ответил:

– Думаешь, можешь приходить и работать на этом углу? Не можешь, если за тобой никто не будет присматривать. И это не дерьмо. Это правильно.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Мэг.

– Я буду твоим защитником, – ответил он.

– Как мой старик? Мне не нужен защитник.

– Нет, нужен, сука, – заявил он. – И защита уже началась. Сколько ты сегодня сделала за вечер, работая на моем углу? На моем бульваре?

– Тебе лучше убраться с моей дороги, ловкач, – сказала Мэг. Теперь она по-настоящему испугалась, хотя заметила, как один из копов из полиции нравов перебежал Сансет-бульвар и направился к ней.

Она ждала, что вот-вот подъедет мобильная команда прикрытия, как вдруг сутенер сказал:

– Сейчас я покажу тебе, какой я ловкач.

Ее сбил с ног удар кулака. Мэг не увидела замаха, поскольку ее лицо было повернуто к бульвару, откуда она ожидала помощи, повторяя про себя: «Только бы поскорее». Упав, она ударилась головой об асфальт. Почувствовав головокружение и тошноту, попыталась подняться, но сутенер сидел на ней, ощупывая ее тело в поисках спрятанных денег.

– Может, в твоей дырке? – спросил он, и она почувствовала его руки в паху. Почувствовала его пальцы внутри себя.

Затем раздались хлопанье автомобильных дверей, громкие голоса, визг сутенера, и Мэг стало так плохо, что ее вырвало прямо на костюм «госпожи». Над последним вечерним представлением опустился занавес.

Фаусто Гамбоа вел машину, когда услышал пугающие слова «Ранен офицер» и сообщение о том, что на место сборища проституток на Сансет-бульваре мчится «скорая» по коду-3. Он чуть не наградил Бенни Брюстера травмой шеи, круто развернув баранку и не обращая внимания на знак остановки, словно его там и не было. Разогнав машину, он помчался в сторону Сансет-бульвара.

– О Боже! – повторял он. – Это одна из девочек. Я так и знал. Я так и знал.

Бенни Брюстер, который в основном работал с Такарой, сказал:

– Надеюсь, это не Мэг.

Фаусто резко взглянул на него, почувствовав приступ гнева, но подумал, что не может обвинять Бенни, который надеется, что ранена не его напарница. «А я надеюсь, что это Мэг». Это было ужасное чувство, но разбираться в нем не было времени. Следующий поворот он прошел почти на двух колесах.

Когда пришел вызов, Пророк обедал на Голливудском бульваре у своего любимого ресторанчика, где подавали тако. Он стоял рядом с машиной, доедая второй тако с жареным мясом и прихлебывая из огромного стакана хорчато, мексиканскую рисовую воду с корицей.

Пророк первым прибыл на место преступления, если не считать команды прикрытия и медиков, загружающих Мэг в «скорую помощь». Плачущая Баджи сидела на заднем сиденье машины прикрытия, а сутенер в наручниках лежал на тротуаре и время от времени вскрикивал от боли.

Симмонс, старший коп из полиции нравов, сказал Пророку:

– Мы вызвали вторую «скорую».

– Как Мэг?

– Плохо, сержант, – ответил Симмонс. – Ее левый глаз лежал на щеке. Из того, что я смог разобрать, кости вокруг глазницы разбиты.

– О, нет! – прошептал Пророк.

– Он ударил ее, она упала и сильно ударилась головой о тротуар. Когда мы подъехали, она еще была в сознании.

Пророк показал на сутенера и спросил:

– Что с ним?

Он понял, что произошло, по лицу копа, который, поколебавшись, ответил:

– Он оказал сопротивление.

– Дознавателей оповестили?

– Да, мы вызвали своих ребят, – ответил Симмонс. – Они скоро будут здесь.

Коп из полиции нравов избегал взгляда Пророка, потом наконец сказал:

– Хозяин винного магазина, возможно, захочет пожаловаться на то, как мы проводили арест. Он что-то сказал об этом. Я приказал ему подождать, пока не прибудут дознаватели. Надеюсь, он успеет передумать.

– Я поговорю с ним, – пообещал Пророк. – Может быть, я его успокою.

Подойдя к винному магазину, Пророк увидел молодого копа, который нервно расхаживал взад и вперед. Другие копы из полиции нравов в чем-то его настойчиво убеждали. Подъехала вторая «скорая», и Пророк услышал, как сутенер застонал, когда его укладывали на носилки.

В винном магазине пожилой пакистанец закончил обслуживать покупателя и повернулся к Пророку:

– Вы пришли меня допросить?

– Что вы видели? – спросил Пророк.

– Слышал, как хлопали дверцы машины. Слышал, как закричал мужчина. Громко. Еще слышал крики. Ругательства. Опять закричал мужчина. Я выбежал, увидел, как молодой белый бьет ногами черного на земле. Раз, раз, раз. Ругается и бьет. Видел, как другой белый мужчина схватил молодого и оттащил. Черный мужчина продолжал кричать. Сильно кричать. Видел наручники. Я знаю, что это полицейские. Я знаю, что они приезжают в этот квартал, чтобы арестовать уличных женщин. Это все, что я могу сказать.

– С вами будут разговаривать дознаватели, – сказал Пророк, покидая магазин.

Баджи уехала в одной из машин полиции нравов. Четыре копа и две машины все еще оставались на месте происшествия. Подошел молодой коп, расхаживавший взад и вперед, когда прибыл Пророк.

– Я знаю, что меня ждут неприятности, сержант, – сказал он. – Знаю, что есть гражданский свидетель.

– Может быть, тебе стоит позвонить по горячей линии Лиги защиты полицейских и попросить адвоката, прежде чем делать какие-либо заявления? – посоветовал Пророк.

– Я так и поступлю, – заверил его молодой коп.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил Пророк. – Последнее время меня подводит память.

– Тернер, – ответил коп. – Роб Тернер. Когда я работал в патруле, никогда не дежурил в вашу смену.

– Роб, – сказал Пророк, – не нужно делать мне каких-либо заявлений. Позвони в лигу. У тебя есть права, поэтому не бойся ими воспользоваться.

Было очевидно, что Тернер доверяет Пророку, зная о его репутации.

– Единственное, я хочу, чтобы вы знали… – сказал Тернер, – чтобы все знали… Когда я прибежал, этот вонючий сутенер сидел на ней, запустив руки ей в трусики. Такая красивая девушка… и ее лицо так изуродовано. Я хочу, чтобы все копы знали, что я увидел, когда прибежал. И я не жалею ни о чем, кроме работы. Мне действительно будет жалко лишиться жетона полицейского.

– Достаточно разговоров, сынок, – сказал Пророк. – Сядь в машину и соберись с мыслями. Найди адвоката. Тебе предстоит долгая ночь.

Вернувшись к машине, Пророк увидел, что на другой стороне улицы Фаусто и Бенни Брюстер разговаривают с копом из полиции нравов. Они выглядели мрачными. Заметив его, Фаусто перешел улицу. Пророк надеялся, что Фаусто не станет говорить чего-то вроде «Я же предупреждал», потому что был не в настроении это выслушивать. Абсолютно не в настроении.

Но все, что Фаусто сказал, прежде чем они с Бенни Брюстером уехали, было:

– Это хреновая работа, Мерв.

Пророк открыл пакетик с таблетками и вздохнул:

– Но не для таких старых боевых коней, как мы с тобой, Фаусто. Это все, что у нас осталось. Мы вечные копы.