Текст книги "Кровавая луна"

Автор книги: Джозеф Шеридан Ле Фаню

Соавторы: Жан Александр,Джин-Энн Депре
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Глава тринадцатая

Дверь в комнату Пауля оказалась закрыта, когда Дженни вернулась в замок. Не получив ответа на стук, она поднялась к себе в спальню.

Слова Пауля неповоротливо переваливались в мозгу, рождая тревожный осадок. Он не рассказал ей всего, что намеревался. Что-то остановило его: какое-то зловещее воспоминание – неизъяснимое даже после того, как он открыл тайну проклятия, тяготеющего над семьей.

Верил ли он, что гибельное предопределение нависло над Вардой? Невероятное предположение, если рассматривать его с позиций здравого смысла. Но то, что она услышала, было лишено всякой рациональности. Слабые попытки объяснить прошлое выглядели неубедительно: мир реальности разбивался о каменные стены замка, безнадежно искривляясь в потусторонних измерениях.

Возможно, это была не Варда. Проклятие могло лежать на ком-то другом. Беатрис Лэнгдон не вызывала подозрений – безобидная как ребенок, хотя временами невыносимо высокомерная. Может быть, Рэй? Нет, представить его верхом на метле Дженни, как ни старалась, не могла. Оставались слуги. Но Пауль говорил о семейном проклятии, а слуги не были членами семьи.

В таком случае, с невеселой улыбкой подумала она, подозрение падало лишь на него самого. И тем загадочней представала причина, побудившая его к откровенности.

Дженни подошла к окну, выглянула наружу. Так ли необоснованны ее подозрения? Таинственная смерть Сюзанн, угрюмый характер хозяина замка, необъяснимый страх рыбаков перед островом… Наблюдения последних недель выстраивались в стройную цепочку. Предположения, одно ужаснее другого, ворочались в мозгу, не вызывая ничего, кроме головной боли. Об опасности, притаившейся на острове, предупреждала Мария, писала Сюзанн. Пауль требовал от нее осторожности, по собственной воле раскрыв тайну кровавого рока, с незапамятных пор преследующего его и его род. Пока следовали предостережения, но если действительно существовала опасность, она могла исходить только от одного человека – от самого Пауля.

Вместе со сгущавшимся за окнами вечерним сумраком в комнату медленно вползала промозглая островная сырость. В углу смутно белели срезы свежих поленьев, аккуратно уложенных на каминную решетку. Зябко поеживаясь, Дженни подошла к столу; взяв коробок спичек, с удивлением задержала взгляд на этикетке, рекламирующей «Отель де Люкс». В этой скромной приморской гостинице Дженни встретила Цинтию Бёрк и обменялась с ней именами.

Коробка не было в комнате, когда она уходила, – в этом она была уверена. Прикрыв глаза, она попыталась припомнить. Да, раньше спички хранились в маленькой металлической коробке.

Может быть, их забыла Мария? Или кто-то другой положил их преднамеренно? Кроме нее, в городе побывал только Рэй, и Дженни не могла избавиться от подозрения, что он следил за ней там. Если ему удалось узнать ее настоящее имя, не был ли этот знак еще одним предупреждением?

Разведя огонь, она спрятала коробок в карман. Если его оставили по случайности, нет смысла привлекать чужое внимание. Если нет… она уже успела привыкнуть к предупреждениям. Несколько дней назад доктор Моррис убеждал ее в беспочвенности страхов, и вот… Разговор с Паулем свел на нет все его старания. Что-то странное происходило в замке; в его угрюмых коридорах притаилась неведомая опасность. Однажды она привела к смерти Сюзанн. Теперь она угрожала Дженни.

За ужином Пауль воздерживался от разговоров, хотя Дженни постоянно ощущала на себе его взгляд. Его ответы были краткими и малозначительными. Даже непрестанная болтовня Рэя была бессильна рассеять напряжение, возникшее за общим столом. Дженни со страхом подумала, что Пауль мог пересказать остальным содержание их разговора. Возможно, они догадались, кто она, и теперь раздумывают, что с ней делать.

Перестань, твердо приказала она себе. Скоро ты будешь шарахаться от собственной тени. Потеря самообладания сейчас равносильна заигрыванию со смертью. Люди чувствуют чужой страх, даже хорошо спрятанный, и ощущение слабости, противника дарит им преимущество.

После ужина, забрав из комнаты вышивание, Дженни устроилась возле камина в гостиной. Монотонная работа успокаивала нервы. Беатрис Лэнгдон заняла соседнее кресло, и некоторое время обе занимались рукоделием, изредка обмениваясь короткими репликами. Дженни чувствовала, однако, что ее собеседницу заботит нечто большее, и оказалась права.

– Пауль передал мне, что рассказывал вам о прошлом нашего рода, – произнесла она после недолгой паузы.

Дженни улыбнулась, не поднимая головы от вышивания.

– Вы имеете в виду истории о вампирах? Довольно интересно, хотя и немного жутковато.

– Вы не принимаете их всерьез?

– Всерьез? Нет, – Дженни оторвалась от вышивания и покачала головой. – Боюсь, для этого во мне слишком мало веры.

Ее ответ, казалось, раздосадовал миссис Лэнгдон.

– Печально. Люди склонны смеяться над тем, о чем знают лишь понаслышке.

Дженни спокойно подняла на нее глаза.

– Мне следовало бы испугаться, услышав их? Я правильно вас понимаю, миссис Лэнгдон?

Пожилая леди не выдержала взгляда: опустив голову, снова принялась за рукоделие.

– Люди столетиями верят старинным преданиям, мисс Бёрк, зачастую очень умные люди. Современная наука не в состоянии объяснить многое из того, что происходит под небесами, однако все время пытается привнести свой невежественный скептицизм и тем оправдать собственное незнание.

– А вы сами, миссис Лэнгдон… – Дженни замялась, не зная, как лучше задать вопрос, – вы боитесь вампиров?

К ее удивлению, Беатрис Лэнгдон ответила не колеблясь:

– Конечно.

– И вы думаете, именно эта опасность угрожает нам на острове? – Дженни перестала улыбаться.

– Я думаю, – неторопливо отозвалась Беатрис Лэнгдон, – следует ли вам вообще оставаться здесь, мисс Бёрк. Мой сын был против вашего приезда. Без сомнения, это для вас не новость. Вы помните, какую он приготовил вам встречу, и возможно, он был прав. Вы юны и совершенно беззащитны, к тому же немного легкомысленны. В сочетании с красотой это весьма рискованный набор качеств, вы так не считаете?

– На мой взгляд, тут нет никакой связи, – Дженни смутилась собственной резкости, но ничего не могла с собой поделать. Намек на ее легкомысленность и тем более желание миссис Лэнгдон уволить ее, встревожили Дженни. Что это, забота о ее безопасности или попытка защитить жизнь обитателей замка от постороннего вторжения?

– Беззащитная красота подобна цветку, который еще не успел раскрыться, – продолжала миссис Лэнгдон, как бы в такт своим мыслям. – Сколь сильное испытание для нестойкого характера, тоскующего по живительному теплу…

– Привет всем, – в дверях появился Рэй. – Надеюсь, я не помешал вашей беседе?

Дженни едва удержалась, чтобы не запустить в него шитьем, лежавшим у нее на коленях. Беатрис Лэнгдон вновь углубилась в себя, казалось, сожалея о ненужной откровенности.

– Я как раз рассказывала мисс Бёрк о своем восхищении ее красотой, – проговорила она, складывая вышивание.

– С самой первой встречи я пытаюсь убедить ее в том же, – Рэй улыбнулся, – однако без особого успеха.

– Попытка лучше бездействия, – миссис Лэнгдон закрыла корзинку с иглами и нитками, встала, оправляя платье.

Ничто в ее поведении не указывало на то, что всего минуту назад эта степенная леди признавалась, что боится вампиров и прочих мифических тварей.

– Оставляю поле сражения за вами, мне вредно засиживаться допоздна. Спокойной ночи, – сдержанно кивнув на прощание, она вышла из комнаты.

Дженни почувствовала разочарование. Без сомнения, миссис Лэнгдон была близка к тому, чтобы приоткрыть завесу над тайной. Туманные намеки, словно крошки для голубей, разбрасываемые обитателями замка, как всегда, обрывались прежде, чем Дженни успевала что-либо понять.

Разговор с Беатрис Лэнгдон больше всего напоминал очередное предупреждение – столь же смутное, как и предыдущие.

– У вас вид, как будто вы вот-вот приметесь грызть ногти, – Рэй подошел к жарко растопленному камину. – Надеюсь, мама не успела напугать вас своими историями. У нее их изрядный запас, с самого сотворения мира. А когда и они кончаются, у Франца всегда наготове несколько новых.

Дженни натянуто улыбнулась. Беатрис Лэнгдон упоминала слабую натуру, тоскующую по красоте и теплу. Описание очень подходило к Рэю.

– Страшные истории затем и рассказываются, чтобы пощекотать нервы, – сказала она вслух. – Безобидное времяпрепровождение, особенно если дело касается старинных фамильных преданий.

– Значит, вы выслушали всю эту чепуху о вампирах, – он нахмурился. – Чудовище Лэнгдонов. Несколько лет назад об этом случае писали в местных газетах. Я был тогда еще ребенком и хорошо помню, какая поднялась шумиха. Репортеришки соревновались, кто больше выплеснет крови на газетную страницу.

Он говорил, не отрывая взгляда от пылающих в камине сучьев. Дженни заметила, как сжались его кулаки, и в первый раз подумала, что ошибалась насчет его характера. Глядя на его руки, она не могла не видеть, как они сильны.

– Во всей их писанине не было ни слова правды, – он с силой опустил ладонь на каминную доску, заставив подпрыгнуть массивный бронзовый канделябр.

Когда он повернулся, на его губах снова играла обычная улыбка.

– Не стоит придавать значение этим сказкам.

– Я в них не верю, – Дженни начала собирать рукоделие, – вот только… мне кажется, что ваша мама собирается уволить меня.

– Об этом не беспокойтесь, – он заговорщицки подмигнул ей. – Я уже решил, что не позволю вам так просто оставить остров.

Позже, укладываясь спать, Дженни вспоминала эти слова и не находила в них ничего ободряющего.

Глава четырнадцатая

С первыми лучами солнца она проснулась. В комнату вошла Мария, поставила на стол завтрак; оладьи и кофе. Словно в противоположность ярким краскам разгорающегося за окнами дня, лицо старой служанки сохраняло необычайную серьезность, почти угрюмость. Вспоминая вчерашний разговор с Паулем, так взволновавший Рэя и Беатрис, Дженни не могла удержаться от мысли, что и Марии каким-то образом известно о его содержании.

– Мария, – она остановила женщину, собравшуюся уходить, – вы давно работаете в этой семье?

– Со времени моего замужества, мисс. Уже больше сорока лет, – обыденно отозвалась служанка.

– Наверное, вы знаете все фамильные предания? – Заметив, как замерла ее собеседница, Дженни пояснила; – Ну, все эти истории о чудовищах, о тенях, бродящих по острову. Вас они не пугают?

Повернувшись от двери, Мария встревоженно взглянула на нее. Ее высохшая фигурка сгорбилась, словно в ожидании удара.

– Я обещала себе больше не разговаривать с вами об этом, – она потерянно перебирала в руках подол накрахмаленного фартука. – Вы должны уехать с острова, мисс. В ночь вашего приезда поднялась кровавая луна, и это значит, что вам грозит опасность.

– Но какая тут может быть опасность? – голос Дженни предательски дрогнул.

– Если вы не уедете, мисс, она рано или поздно встретит вас в этих стенах.

Прежде чем Дженни нашлась что ответить, Мария боком выскользнула в дверь. В коридоре послышались удаляющиеся шажки.

Последнее предупреждение, подумала Дженни, отрешенно отпивая из чашки принесенный кофе. Кому-то изрядно мешает ее присутствие на острове.

Хорошо, потребуется нечто большее, чем все эти загадочные предостережения, чтобы заставить ее уехать отсюда. Она улыбнулась. Жуткие предначертания, как же! Скорее всего, Мария просто не ведает, что такое смех или беспечный тон; долгая служба у Лэнгдонов ограничила ее словарный запас, сведя его к набору замогильных преданий. Увы, одиночество располагает к вере в сверхъестественное. Вчера, потрясенная рассказом и видом горящих глаз Пауля, она почти уверилась в истинности старинных легенд. Но теперь, при свете дня, они выглядели достаточно неубедительно. Упыри, вампиры… Луи Беннер, вероятно, рассмеялся бы, узнай он, как продвигается ее расследование.

Ее приподнятое настроение несколько убавилось, когда она сошла вниз, в просторную кухню, где ее ждала с уроками Варда. Снова закрались сомнения; улыбка не частая гостья в стенах, хранящих тайну загадочной смерти. Уединение накладывало отпечаток и на поведение самих Лэнгдонов, особенно – Варды. Пауль упоминал в разговоре какую-то странность, унаследованную в ее характере: нечто жуткое, имеющее отношение к старинным легендам. Конечно, это было только предположение, однако Дженни ощутила укол страха при виде девочки и тут же укорила себя, стыдясь своих подозрений.

Варда играла с куклой, которую Дженни привезла для нее из города. Умудренное личико игрушечной леди обрамляли пряди светлых волос; среди ее достоинств, о которых много распространялся продавец, было умение ходить, разговаривать, пить и, возможно – подумала Дженни со скрываемой улыбкой, – рассказывать страшные истории о прошлом семейства Лэнгдонов. Прогнав непрошеные мысли, она подошла к столу, за которым сидела девочка. Варда приветливо поздоровалась, представив свою любимицу.

Утренние занятия доставляли радость Дженни. Варда, несмотря на замкнутый образ жизни, который была вынуждена вести, искрилась неисчерпаемым весельем. Настроение Дженни, каким бы хмурым оно ни было по пробуждении, неизменно поднималось в ее присутствии.

Пока они занимались, Мария гремела ухватами и кастрюлями возле плиты, совершенно равнодушная к их присутствию. Несколько раз на кухню заглядывал ее муж, принося припасы, о которых она просила, и помогая управиться с тяжелой утварью. Дженни разглядывала его с обновленным любопытством; угрюмый и необщительный, Франц представлялся наиболее внушающим страх из всех, живущих на острове. Не против ли него были направлены предупреждения? Но нет, Лэнгдоны были полновластными хозяевами в собственном доме.

Франц, обернувшись, перехватил ее взгляд. По спине потянуло могильным холодком, когда Дженни встретила его глаза: жестокие и безжизненные. Их не смягчало даже выражение преданности – не жене, а Лэнгдонам, в особенности – Беатрис Лэнгдон. Жизнь ожесточила его, притупив обычные человеческие чувства. Возможно, он тяжелее всех переживал упадок графского дома; ведь именно через него осуществлялась связь острова с побережьем, и естественно, он не мог не слышать историй, шепотом передаваемых в городе.

Одно все же было несомненно: Франц не питал добрых чувств ни к кому, кроме своих хозяев. Судьба острова стала его судьбой. Что до жены, если она хоть что-то значила для него, – для Лэнгдонов это был подарок небес; подспорье, позволявшее Францу полагаться в службе на четыре руки вместо двух.

Обеду, как обычно, предшествовала недолгая прогулка. Дженни выводила свою воспитанницу во двор, где, расположившись у фонтана, они рисовали или читали, наслаждаясь солнцем и свежим весенним воздухом. Мария лишь изредка поглядывала в их сторону из окна кухни, выполняя тем самым распоряжение Пауля не оставлять девочку без присмотра. Однако разобрать звук голосов во дворе из-за сложной акустики замка было довольно сложно. Так же никто не мог приблизиться к играющим незамеченным.

До сих пор Дженни не заговаривала с Вардой о ее матери, не желая тревожить детскую память неприятными воспоминаниями. Но теперь, когда прошедшие дни не принесли ничего, кроме новых загадок, она пришла к убеждению, что сможет помочь Варде – действительно помочь ей – лишь в том случае, если добьется ответа на волновавший ее вопрос.

– Ты помнишь свою маму, Варда? – она постаралась придать голосу как можно больше безразличия. – Я никогда не слышала, чтобы ты рассказывала о ней.

Сдержанный взгляд, который бросила на нее Варда, наполнил Дженни подозрением, что она коснулась еще одного негласного запрета. Ответ успокоил ее.

– Помню. Она была красивая.

– И добрая?

– Да, – Варда заколебалась, затем добавила: – Только она все время волновалась.

Дженни вспомнила слова доктора о состоянии, в котором находилась Сюзанн, о ее зависимости от снотворных и успокаивающих средств. О том же говорил Рэй. Приходилось признать, что, как мать, Сюзанн не была феей из сказки.

– Наверное, тебе было очень грустно, когда она умерла?

Варда кивнула, не отрываясь от книжки с картинками. Не получив ответа, Дженни осторожно поинтересовалась:

– Ты помнишь, когда ее не стало?

Девочка отрицательно покачала головой.

– Я спала.

– Но ты должна что-нибудь помнить, – Дженни наклонилась ближе.

– Я не помню, – в голосе Варды слышались умоляющие нотки. Дженни поразилась выражению ее лица, встретившись с ней взглядом. – Я спала, когда все пришли и смотрели на меня. Бабушка, папа, Мария. Бабушка плакала и целовала меня, но я не могла проснуться. А когда проснулась, мне сказали, что мама умерла.

Она заплакала.

– О, бедный ребенок, – Дженни с горячностью обняла девочку. – Прости меня, я не хотела, чтобы ты плакала. Прости меня, пожалуйста.

К ее облегчению, природная жизнерадостность Варды одержала верх над слезами. Прильнув к Дженни, она доверчиво прошептала:

– Мама всегда говорила, что я маленькая.

– Ну, что ты, – Дженни погладила ее по волосам, – ты уже совсем взрослая, красивая девушка.

– Я так рада, что ты приехала, – Варда уткнулась в ее плечо. – Я молилась, чтобы ты приехала и мне не было так одиноко.

Дженни почувствовала, как наступает ее очередь сдерживать слезы.

Первое, что она увидела, войдя в свою спальню, были осколки разбитого зеркала. По ее просьбе Рэй помог повесить его на стену, и некоторое время Дженни с вызовом ожидала, как к новоприобретению отнесутся остальные. Никто не проронил ни слова, но вот… прошла неделя – и зеркало лежало на полу, рассыпавшись на тысячу осколков. Дженни рассерженно потянула шнурок вызова слуг.

– Кто это сделал? – громко потребовала она, когда через несколько минут в комнату вошла Мария.

Служанка посмотрела на осколки, подняла глаза на Дженни.

– Я не знаю. Разве вы не сами…

– Нет, – оборвала ее Дженни. – Кто-то вошел в комнату, пока я отсутствовала, и нарочно… – она запнулась на середине фразы. Бесполезно кричать на прислугу: даже если Марии известно, кто разбил зеркало, она ни за что не признается.

– Ох, извините, – она смущенно улыбнулась. – Я погорячилась. Надо убрать осколки. Где можно найти щетку и совок?

– Сейчас принесу, – Мария с видимым облегчением вышла.

Через пару минут она вернулась с необходимыми принадлежностями, и обе женщины принялись собирать рассыпавшееся стекло.

Увлеченные работой, они не заметили, как в дверях появился Рэй.

– Мне показалось, кто-то кричал, – проговорил он, переступая порог. Заметив разбитые стекла и пустую раму на стене, где висело зеркало, он удивленно присвистнул: – Фью, здесь что-то обрушилось?

– Кто-то разбил мое зеркало, – раздраженно ответила Дженни, – пока я… Ой! – она подпрыгнула, уколовшись чем-то острым.

Рэй пересек комнату и присел рядом, помогая избавиться от занозы. На пораненном пальце выступила алая капелька крови. Рэй с непонятным восторгом смотрел на нее.

– По старинным преданиям, – он улыбнулся и поднял голову, – я должен быть зачарован этим зрелищем. Запах крови должен притягивать меня, – он посмотрел ей в глаза, его улыбка стала еще ослепительнее. – Признаться, я действительно испытываю неодолимое желание поцеловать ваш пальчик.

Он поднес к губам ее руку.

В любое другое время этот жест выглядел бы не более чем невинное ухаживание. Но не сегодня. Дженни опасливо отдернула руку.

– Извините, – она покосилась на Марию, которая продолжала убираться, не обращая на них внимания. – Я здесь только гувернантка, и вам не следует забывать об этом.

– Клянусь вам, милая леди, – сказал он, – теперь, когда я узнал, кто вы, я постараюсь не забывать об этом.

Насмешливый тон не позволял разгадать истинный смысл его слов. Мария закончила уборку и вышла из комнаты. Рэй тоже поднялся, шагнул следом. Возле двери на секунду остановился.

– Обязательно перевяжите свой пальчик, – подмигнув, словно заговорщик, он вышел.

Его слова с хрустальной прозрачностью звенели в ушах Дженни. Было ли преднамеренным последнее замечание? Если ее инкогнито раскрыто, что собирается предпринять Рэй? Не так страшно, если он будет знать об этом один. Но если он расскажет обо всем брату… Пауль придет в ярость и вышвырнет ее с острова, в этом не может быть и тени сомнения. Она никогда не узнает тайны смерти Сюзанн.

И никогда, грустно добавила Дженни, не увидит больше Пауля Лэнгдона.

Клочок ваты, извлеченной из ящика комода, остановил слабое кровотечение из пальца. Укол не был настолько серьезен, чтобы нуждаться в перевязке.

На комоде лежал новый коробок со спичками. Дженни с напряжением разглядывала рекламу «Отеля де Люкс» – прибрежной гостиницы, в которой она и Цинтия Бёрк обменялись именами. Смяв коробок в ладони, она подняла глаза к опустевшей раме, в которой висело зеркало. В первый раз она была по-настоящему испугана. Мария не напрасно нашептывала свои предостережения, сколь бы ни были стары порождавшие их мифы. Остров действительно дышал опасностью.