Текст книги "Кровавая луна"

Автор книги: Джозеф Шеридан Ле Фаню

Соавторы: Жан Александр,Джин-Энн Депре
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Глава одиннадцатая

Пакеты с покупками уже лежали на пристани, возле борта лодки. Многие были легко узнаваемы – платяные чехлы из магазина одежды, где Дженни пополнила свой скромный гардероб; коробки и свертки из магазина игрушек, предназначенные для Варды. Внимание Рэя привлекла большая плоская коробка.

– Что там? – с любопытством поинтересовался он. – Похоже на стол без ножек.

– Зеркало, – в голосе Дженни прозвучал неожиданный вызов. – Мария делает вид, что забывает о моих просьбах, а с карманным зеркальцем следить за своей внешностью – занятие непростое.

Ей показалось, что во взгляде Рэя мелькнула озабоченность, однако, он тут же рассмеялся.

– Мне трудно даже представить, какое это для вас неудобство. Ваше приобретение лишний раз подтверждает мою теорию, что красота нуждается во внимании.

– Она нуждается прежде всего в зеркале.

– Давайте заключим маленькое соглашение, – Рэй принялся перекладывать вещи в лодку. – Я помогу отнести зеркало в вашу спальню, но пусть это останется нашей тайной. Зачем рассказывать об этом остальным?

– Рэй, – она помедлила, подавая ему сверток, – почему в замке нет зеркал?

Этот вопрос она задавала Марии, но безуспешно. Рэй ответил без колебаний.

– Каприз мамы. Она считает, что отражение в зеркале отбирает молодость. Предпочитает стариться, не наблюдая процесса. Но зеркала есть у каждого из нас – у Пауля, у мамы, у Варды. Не знаю, почему Мария ничего не сказала о вашей комнате.

Дженни промолчала. Когда погрузка была завершена, Рэй усадил ее в баркас, и несколько минут спустя они уже направлялись к острову.

Пенная борозда за кормой рассекала океан на две части, волны с шумом плескали в борта. Грэндиз-Лэндинг с его домами, пристанью превращался в узкую полоску на горизонте. Кутаясь в теплый плащ, Дженни пыталась разобраться в событиях дня. Одно было неоспоримо: Рэй лгал, отвечая на ее вопрос о зеркалах. Их не было ни в комнате Варды, ни у Беатрис Лэнгдон. Но зачем ему понадобилось это? Какую загадку скрывали зеркала?

Как напоминание об опасности, в сознании всплыл разговор с доктором. Что разбудило Сюзанн в ту роковую ночь? Что заставило ее идти на балкон? Дженни нахмурилась, вспомнив собственное пробуждение в ночь после охоты. Несколько шагов отделяли ее в тот момент от пропасти, разверзшейся за сломанными перилами балкона. Кто-то настойчиво подталкивал ее к смерти. Как до этого – Сюзанн. Но кто? И зачем?

Тяжелым туманом повис разговор с официанткой из кафетерия. Что в действительности могло произойти с девушками, работавшими в замке? Примешивалась ли к рассказу извечная неприязнь простолюдинов к белой косточке, подкрепленная вдобавок цепочкой совпадений? Об этом оставалось только догадываться. Бегство одной из служанок и несчастный случай с другой – события неприятные, но вполне объяснимые. Две приезжие девушки могли покинуть остров, не будучи замеченными местными жителями. В этом тоже нет ничего необычного.

Едва ли, отозвался тоненький голосок внутри. В Грэндиз-Лэндинг ничто не происходит незамеченным.

Мысль о вампирах выглядела слишком фантастической. Доктор Моррис был прав: нельзя позволять воображению забираться в такие дебри.

– Вы не скучаете? – голос Рэя нарушил ее размышления.

– Я думаю. Скажите, почему горожане избегают ездить на остров?

– Хо-хо, – он рассмеялся, – вижу, добрые самаритяне снова развлекали вас страшными историями о нашем замке. Если не секрет, чем они угостили вас на этот раз? Ночью мы все превращаемся в летучих мышей, а по праздникам готовим жаркое из наших служанок, я угадал?

Его искренняя веселость несколько рассеяла тяжелые мысли, роившиеся в голове Дженни.

– Нет. Из разговоров мне показалось, что они стараются держаться подальше от острова.

Он с пренебрежением отмахнулся.

– Их никто не приглашает туда.

– У меня сложилось впечатление, что это не единственная причина их боязни.

Рэй внимательно посмотрел на нее.

– Вы разговаривали с Луизой Дональд, – произнес он.

– Возможно. Кто она?

– Официантка в кафетерии, – он усмехнулся, заметив, как переменилось лицо Дженни. – Я проходил мимо и видел вас за одним столиком. Мне знакомы ее истории. Пропавшие девушки?

Дженни смущенно кивнула.

– Что ж, если вы так интересуетесь ими… – он переложил руль, направив баркас к показавшейся вдали пристани. – Одна из наших служанок попросту сбежала. Нам нечего было сообщить ее семье, хотя мама была уверена, что тут не обошлось без любовника. Накануне исчезновения она получила письмо. Мама и Франц подтверждают это. Так что никакой тайны. Другая девушка утонула, катаясь на лодке. Помните, я предупреждал вас о приливных волнах? Очевидно, она решила, что знает остров лучше, чем мы. Естественно, оба случая вызвали на берегу массу слухов.

Нос баркаса мягко ткнулся в причал. Выбравшись на каменные плиты, Рэй закрепил канат, затем подал руку Дженни.

– А что случилось с двумя другими? – спросила она.

– Хм, – он приподнял брови. – Вы прослушали полный курс страшных историй. Должен разочаровать вас. Их не растерзали драконы. Жизнь на острове не отличается разнообразием, как вы могли заметить. Девушки собрали вещи и уехали. Так до них поступали многие, в особенности молодые и красивые девушки. Откровенно говоря, меня даже удивляет ваше долготерпение.

– Может быть, в нем повинно ваше обаяние? – предположила Дженни, с улыбкой принимая от него один из свертков.

– Боюсь, что мое обаяние тут ни при чем, – лицо Рэя оставалось серьезным.

* * *

Вскоре после возвращения Дженни из города тема вампиров получила неожиданное продолжение. Тихие вечера каждый из обитателей замка посвящал собственному досугу; обеденная зала пустела, все расходились по комнатам. Дженни изредка бралась за вышивание, которым ее снабдила Беатрис Лэнгдон, однако предпочтение отдавала книгам.

Библиотека замка могла удовлетворить самый взыскательный вкус: здесь было все, начиная с классической литературы и кончая специальными монографиями. Первое время каждое новое посещение приносило приятные открытия: громкие имена, редкие издания, древние, переплетенные в кожу рукописи.

С тех пор многое стало привычным; теперь взгляд подолгу скользил по переплетам, прежде чем сделать выбор. Необследованными оставались лишь верхние полки, и в один из вечеров Дженни, вооружившись переносной лестницей, решила осмотреть их содержимое.

На потемневших переплетах смутно проступали тисненые заглавия. «Вампир». Рогатые буквы зловеще изогнулись, подмяв телячью кожу. Дженни осторожно сняла книгу. «Вампир Варни, или Кровавое Пиршество. Повесть неизъяснимого ужаса». Один из чепбуков[4]4
  Дешевые массовые издания в мягких обложках, имевшие большое распространение в Англии в конце XVII – начале XIX в.


[Закрыть] прошлого столетия. Дженни раскрыла титульный лист. Повесть была написана в 1847 году неким Томасом Престом. Улыбнувшись, она поставила книгу обратно на полку.

Соседом «Варни» оказался «Дракула» ирландского писателя Брэма Стокера. Не нужно было обладать большой эрудицией, чтобы догадаться, что и в этой книге речь идет о вампирах. Ряд продолжала монография, принадлежавшая перу Монтегю Саммерса. «Вампир, его семья и близкие родственники» – гласил заголовок. Дженни обвела глазами полку, затем следующую… Вся верхняя секция была посвящена вампиризму.

Несколько минут она рассматривала ряды книг, потом принялась отбирать привлекшие внимание названия. Сложив стопку, которую едва смогла приподнять, она перенесла книги в спальню, заперла дверь и, устроившись возле уютно потрескивающего камина, начала читать.

Первой была история о страшном валахском князе, владевшем уединенным трансильванским замком. «На пороге стоял высокий мужчина, чисто выбритое лицо которого украшали длинные седые усы. Черный костюм, с ног до головы облекавший его фигуру, был подобен покрову ночи; лишь глаза казались темнее. Из копны волос, спадавших на плечи, вздымался крутой лоб; густые брови сходились над тонким, с горбинкой, носом… Белые, поразительно острые зубы обнажились, блеснув в улыбке, когда он протянул свою широкую руку со странно короткими пальцами. В центре ладони – удивительно! – росли короткие волоски. Длинные, острые ногти впились в мою кожу; глаза графа зловеще сверкнули…»

Дженни отложила книгу. Стаи волков, повинующиеся приказам Дракулы; сам граф, обращающийся то в волка, то в летучую мышь или зыбкий туман, – пожалуй, для ночи это слишком мрачное чтение. Следующей оказалась монография мистера Саммерса.

«…Подчиняя своей воле темные силы природы, наделенные загадочными и пугающими свойствами… вампиры, однако, не являются демонами по сути…»

Монтегю Саммерс был ближе к современности: его труд появился в 1928 году. Тем не менее действительность и фантазия так тесно переплелись под его пером, что невозможно было отделить одно от другого. Недоверчиво просмотрев несколько глав, Дженни закрыла книгу.

Поразительно, но в стопке нашлись и известные имена: «Коринфская невеста» Гёте; бюргеровская «Ленора», переведенная на английский сэром Вальтером Скоттом; «Талаба» Роберта Саути и «Вампир» лорда Байрона. Пухлые томики страшных историй принадлежали перу М. Р. Джеймса, Э. Ф. Бенсона, Теофила Готье. На глаза Дженни попались выдержки из Бодлера, де Квинси и Фаню.

В одной из книг объяснялось происхождение вампиров: «…пришедшие вместе с князем тьмы, они сбросили с себя изначальную личину, принадлежавшую Змею, и расселились по всей Земле. Однако и теперь, для свершения недобрых деяний, многие чародеи используют ядовитое жало, сохранившееся после Великого Змея».

Лорд Байрон выражал эту же мысль несколько яснее и поэтичнее:

 
Оплаканный родными, в тьме ночной
Мертвец восстанет из могилы —
Затем, чтоб ужасом исполнить край родной…
 

Вампиры, казалось, существовали с незапамятных времен, отсчитывая свой род вместе с человеческим. О них упоминает Овидий; даже хитроумный Одиссей в своих странствиях вынужден отдать каплю крови теням умерших. Но лишь в шестнадцатом столетии вампирные легенды получают широкое распространение: наиболее зараженными в те времена полагались балканские земли – Венгрия, Албания, Греция, южные славянские страны.

Дженни оторвалась от книги, взглянула в слабеющий каминный огонь. Кто-то упоминал, что Лэнгдоны происходят с Балкан. Где она могла слышать об этом? Странно, фамилия была чисто английской.

В книгах описывались различные приметы вампиров: от обязательной заячьей губы до рыжих волос, а также излагались способы обнаружения их. Согласно одной из рекомендаций, молодой послушник должен был скакать верхом на черном жеребце через кладбище: могила, над которой споткнется конь, как правило, оказывалась жилищем вурдалака.

Чесночная головка или распятие могли защитить от восставшего мертвеца, но, к сожалению, не всегда. Помимо этих общеупотребительных средств гроб подозрительно умершего забрасывали колючими ветвями боярышника или шиповника, окропляли святой водой.

Внимание Дженни привлекла характерная особенность, отмечающая поведение всех вампиров. Ни один не выносил вида собственного отражения и потому всячески избегал зеркал. Объяснения этого факта были самыми разными, однако равно уклончивыми. Некоторые авторы утверждали, что вампиры не имеют отражения; другие, в их числе и Монтегю Саммерс, полагали, что душа, не имеющая пристанища в живом теле, легко может перейти в зазеркальный мир. Увы, понять это было сложно.

Дженни устало отодвинула стопку ветхих фолиантов и с наслаждением вытянулась в кресле. На затухающих угольях в камине подрагивали язычки пламени. Гулко завывал ветер в дымоходе. Под звук колотящейся на крыше черепицы в комнату вползал полночный туман.

Оправив постель, она еще раз проверила запоры на двери, на окнах. Затушила свечу. И долго лежала в темноте, пытаясь заснуть.

Глава двенадцатая

Пробуждение было тревожным. Комната выглядела сумрачнее и враждебнее, чем обычно. За окнами неохотно разгорался серый, облачный день.

К обеду скудные солнечные лучи пробили туман, окруживший замок, и за стенами стало заметно светлее.

Занятия кончились, и Дженни, прихватив томик стихов, вышла во двор, надеясь, что свежий воздух поднимет ей настроение.

Темные значки слов упрямо не желали складываться в предложения, и после нескольких безуспешных попыток углубиться в чтение Дженни наконец захлопнула книжку и, опустив ее в карман плаща, двинулась вдоль тропинки, ведущей к пляжу. Каменистый утес, преградивший путь, с опозданием напомнил предупреждение об опасных приливах. Дженни в нерешительности остановилась.

Весеннее цветение робко завоевывало остров. Зеленые ростки трав едва виднелись в порыжевших прошлогодних зарослях; бледные почки на черных остовах деревьев поникли в прохладном дуновении бриза. Однако приближение тепла угадывалось безошибочно; пели птицы, от поблескивающих прогалин поднимался пьянящий аромат весны.

За спиной треснула ветка. Обернувшись, Дженни увидела, как к ней быстрым шагом приближается Пауль. Его сосредоточенное лицо не предвещало приятного разговора. Дженни молча ждала, пока он подойдет. Глупо, но в его присутствии она чувствовала себя, словно провинившаяся школьница.

– Если подняться на утес, можно увидеть весь остров, – неожиданно проговорил он, останавливаясь рядом.

Дженни молча позволила ему взять себя под руку. Поднявшись по каменистым уступам, они оказались на узкой площадке, нависающей над морем. Остров раскинулся внизу как на ладони, омываемый глухо рокочущим прибоем.

– В хорошую погоду отсюда виден берег, – Пауль указал вдаль.

Дженни с удивлением заметила, как смягчились его черты. Казалось, приближающаяся весна произвела в нем разительную перемену, превратив сурового графа в восторженного мечтателя. Не желая мешать ему, она принялась разглядывать простершийся вдали горизонт.

– Вы выбираете странные книги для вечернего чтения, мисс Бёрк, – он повернулся к Дженни.

– Вы заходили в мою спальню? – она вспыхнула.

– В этом не было необходимости, – он усмехнулся. – Вы оставили заметную брешь на библиотечных полках. Нетрудно было догадаться, какой предмет вас интересует.

– Мне показалось странным, что в вашем собрании книг этот предмет занимает столько места.

Какое-то мгновение он внимательно изучал ее, как бы взвешивая свою следующую фразу.

– Мне нравится ваше бесстрашие, мисс Бёрк. Присядем здесь, – он подвел ее к большому валуну.

Не обращая внимания на протесты, он скинул с плеч пальто и расстелил на камне перед тем, как предложить ей сесть. Ветер смял шарф, защищавший его шею, разметал волосы, однако Пауль, казалось, не замечал холода.

– Во время нашей первой встречи я говорил вам, что мы не совсем обычные люди, – он встал, заложив руки в карманы. – Наша семья лишь последние годы вынуждена вести такой уединенный образ жизни. Столетие назад мы владели поместьями и домами почти в дюжине разных стран. Отец моего прадеда принадлежал к роду, история которого превосходит возраст Англии. Его жена происходила из Южной Моравии. Земли, которые наследовал ее род, покрывали почти полностью Балканы. Я мог бы показать вам их карту.

Он замолчал. Утешать было бессмысленно, однако Дженни попыталась:

– С тех пор прошло много времени.

– Не так много, как может показаться, – он сухо рассмеялся. – Сейчас нам приходится продавать остатки имений в Лондоне и Новой Шотландии.[5]5
  Новая Шотландия – провинция Канады.


[Закрыть] После этого у нас останется только остров, и при строжайшей экономии мы сможем спокойно прожить на нем до глубокой старости.

– Но ведь у вас есть деньги, которые остались после смерти… – она запнулась, сознавая свою оплошность и густо краснея. – Мне говорили, что ваша жена была состоятельной женщиной.

Он тяжело посмотрел на нее.

– К сожалению, ее денег оказалось недостаточно, – он перевел взгляд на затянутый дымкой океан. – Финансовые неудачи лишь видимая часть нашего упадка… Вы спрашивали, почему в моей библиотеке столько книг по вампиризму? Это объясняется тем, что я обязан знать все о проклятии, которое угрожает моей семье. Оно уже несколько раз проявлялось в нашем роду, мисс Бёрк.

Она задохнулась от ужаса, потрясенная смыслом его слов.

– Вас это пугает? – он наклонился к ней.

Какое-то шестое чувство подсказало ей, как важно ему услышать ее ответ.

– Нет, – она с трудом пошевелила губами. – Но вы… вы шутите?

– Увы… – он печально покачал головой.

– Я всегда считала, что вампиры остались только в средневековых хрониках…

– После первой мировой войны был громкий процесс в Германии. Следующий вампир был осужден в Британии, в 1949 году. В Италии, в 1952 году, власти эксгумировали труп умершей тридцать лет назад женщины. Она превосходно сохранилась, и когда на руке ей сделали надрез, из раны полилась алая кровь.

Видя ее растерянность, он успокаивающе улыбнулся:

– Я рассказываю все это лишь затем, чтобы поколебать ваше неверие. Создания, которых принято называть вампирами, существовали и существуют независимо от вашей веры в них. Их происхождение окутано мраком и множеством суеверий, за которыми трудно отыскать истину. И чтобы проникнуть в тайну, следует отрешиться от страхов и предубеждений.

Он умолк, задумчиво глядя на бушующее внизу море. Когда он снова заговорил, его голос звучал, словно на хорошо подготовленной лекции. У Дженни мелькнула мысль, что он специально готовился к этому разговору. Во всяком случае, ей очень хотелось, чтобы это было так.

– В славянских землях их называли вурдалаками или упырями. Венгерские монахи, составлявшие свои хроники, исказили это название, и появился вампир. Он мог изменять свой облик, перевоплощаться в волка, туман, сову. Сравнение его с летучей мышью более позднее: оно возникло в эпоху колонизации Южной Америки, когда переселенцы столкнулись с настоящими кровососущими летучими мышами.

Но как бы ни называли вампиров в различных странах, в Северной Европе они появились лишь в начале семнадцатого столетия. Процессы инквизиции, охота на ведьм, изобилие страшных преданий – все способствовало их появлению. Средневековые теологи считали их демоническими созданиями, вселяющимися в мертвецов после смерти и по той или иной причине обреченными странствовать по земле. Эту веру поддерживают дошедшие до нас языческие праздники – Хеллувин, Самайн, Вальпургиева ночь, – на которые, согласно древним легендам, из потустороннего мира слетаются души умерших. И это только часть сохранившихся с незапамятных времен ритуалов, посвященных неупокоенным мертвецам. Люди придумывали их, чтобы объяснять явления, природу которых не могли понять. Но если сейчас мы способны отбросить устаревшие представления, это не значит, что вместе с ними будет отброшена и проблема вампиров. Кому понадобилось бы объяснять то, чего не существует! Не забывайте, что мозг человека – слишком прагматичная машина и никогда не будет изобретать объяснений без нужды.

Свирепый порыв ветра пронесся над утесом, словно духи острова сожалели об этом откровении. Дженни плотнее укуталась в плащ, удивляясь нечувствительности Пауля к холоду.

– Хорошо, – она совершенно оправилась от испытанного недавно приступа ужаса, – тогда каким образом вы объясняете их существование?

– Прежде всего следует заметить, – серьезно произнес Пауль, – что многие известные случаи вампиризма на деле не были таковыми. Часто истинной причиной оказывалось преждевременное погребение: похороны человека, находящегося в состоянии летаргического обморока или каталепсии. Мы знаем множество подобных случаев, относящихся к девятнадцатому веку. Что говорить о более ранних временах, когда медицинские науки были неразвиты. Иногда несчастных не успевали засыпать землей; по воле Провидения человек пробуждался от обморока. Такое знамение ясно указывало на то, что он – вампир. Стоит ли говорить, как с ним поступали после пробуждения?

Поразительное множество слухов расползалось, порожденное человеческой завистью. Церковь стремилась упрочить свое могущество и объявляла исчадиями ада всех отступников. В каждом городе, селе были свои парии, неприязнь к которым разделял всякий житель. Если нищих старух считали ведьмами, почему не предположить вампира в безобразном мужчине, лицо которого изуродовано заячьей губой? В некоторых землях для этого было достаточно обладать голубыми глазами.

– Потом пришла чума, – продолжал Пауль. – С загадочными смертями и трупным зловонием, исходящим от людей, разлагающихся заживо. В это же время наблюдается заметное усиление страха перед вампирами; симптомы чумы – истощение, слабость – сильно напоминают угасание от потери большого количества крови. Что бы ни предпринимали тогдашние доктора, человека ничто не могло спасти. В точности как в тех книгах, которые вы выбрали для чтения.

– Не совсем, – поправила его Дженни. – Это все объяснение проявлений ложного вампиризма. Вы же утверждаете, что он реален.

Пауль кивнул, польщенный ее вниманием.

– Безусловно. Наряду с ложными проявлениями всегда существовали случаи, связанные с аберрациями, с отклонениями в человеческой психике. На судебных процессах многие обвиняемые открыто признавались в том, что они вампиры.

– Ничего удивительного, – согласилась Дженни, – в полицию до сих пор приходят люди, взваливающие на себя преступления Джека Потрошителя. Если шизофреник тщеславен, он пытается достичь славы любым путем. В свое время на вампиров существовала… в некотором роде мода. Можно ли полагаться на такие случаи?

– Разумеется, нет, – Пауль покачал головой. – В психиатрической практике описано множество более серьезных расстройств. Есть люди с болезненной тягой к живой крови. Близко к вампиризму стоят некрофилия, некрофагия. Странно, что научное название – гемофимия – почти не используется применительно к этой болезни. В литературе ее только изредка именуют псевдовампиризмом. Параноидальное отклонение от нормальных психических реакций. В мягко выраженной форме больной воображает себя князем тьмы, возможно, мечтает о ночной жизни. Но по-настоящему подражать вампиру способен лишь безумец.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– В прошлом нашей семьи был эпизод, когда суд присяжных признал виновной в вампиризме одну из наших родственниц. Только Богу известно, в чем состояло ее преступление. Вполне могло оказаться, что она любила отрывать крылышки жукам и бабочкам и не делала из этого тайны по неосторожности. Как бы то ни было, в сердце ей вогнали свежеоструганный осиновый кол.

Не забывайте, что наша семья в те времена была богата и могущественна. Естественно, лорды никогда не пользовались любовью своих вассалов, и случай с вампиром давал законное основание такой неприязни. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно. На фамильном гербе появилось пятно. Положение усугубилось самоубийством одного из кузенов казненной.

Свести счеты с жизнью в те времена считалось равносильным подписанию договора с дьяволом. С тех пор наш род приобрел зловещую славу, которая сохраняется и поныне.

– Но это несправедливо! – горячо воскликнула Дженни.

– Моих предков это мало заботило, к сожалению, – он грустно улыбнулся. – Они замкнулись в своих поместьях, жили все более обособленно. Некоторые ветви семьи отправлялись в другие страны; так мы оказались в Америке. Среди оставшихся членов семейства обычными стали межродственные браки. Еще одна трагическая ошибка, допущенная по невежеству. Было несколько случаев безумия – не буйного помешательства, нет, слава Богу, – однако они серьезно ухудшили наше и без того незавидное положение. Какой-то из моих далеких дядюшек, поверив в старые предания, решил, что он вампир, и начал охотиться на своих крестьян. В результате его особняк спалили дотла.

Конечно, – продолжил он со вздохом, – к тому времени, как мы поселились на побережье, во всей округе не нашлось бы человека, знакомого с нашим прошлым. Но предания передавались от поколения к поколению в самой семье. И мы подходим вплотную к истории моего отца.

Дженни терпеливо ждала, пока он возобновит рассказ, понимая, как тяжело дается ему эта откровенность.

– Его главным недостатком была слабохарактерность и то обстоятельство, что ему пришлось наследовать дело, начатое дедом, суровым и решительным человеком. Ни отец, ни его брат не были рождены для сапог, в которых ходили их предки. Дела шли из рук вон плохо, и моему отцу стало казаться, что над семьей тяготеет проклятие. Погиб брат; позднее мы узнали, что это был несчастный случай, однако тогда все выглядело как самоубийство. Для отца его смерть оказалась последней каплей. Он начал пить, злоупотреблять лекарствами. Но хуже всего было то, что он полагал, будто семейное проклятие свершилось над ним самим и он – вампир.

По этой причине мы затворились на острове. Мама делала все возможное, но у нее не было ни подготовки, ни опыта в управлении поместьями. К тому же на руках у нее оставались больной муж и двое детей. Все обратилось прахом. Земли распродавались или закладывались, и к моменту смерти отца у нас практически ничего не оставалось от состояния.

Он закончил рассказывать. Несколько минут оба молчали. Дженни задумчиво смотрела на перекатывающиеся вдали волны.

– Я сожалею, – произнес он наконец, – если эта история показалась вам слишком мрачной. Мне хотелось, чтобы вы знали ее.

– Но ведь все эти предания в прошлом, – Дженни поднялась с каменного сиденья. – Почему они занимают такое место в вашей жизни?

– В прошлом? – он горько усмехнулся. – Эти предания составляют проклятие моей семьи. Кто может знать, когда оно проявится вновь? В чьих жилах течет проклятая кровь?

Его неожиданная горячность смутила Дженни.

– Это невозможно, – она порывисто взяла его за руку. – У вас прелестная дочь, и разве можно подозревать…

Она собиралась сказать: «что она не такая же, как и все?» – когда вдруг поняла, что не смеет произнести этого. Варда не была обычным ребенком, ее жизнь слишком отличалась от жизни других детей. Дженни вспомнила засов на дверях ее комнаты, требование Пауля не оставаться наедине с ней.

По его глазам она догадалась, что он прочитал ее мысли.

– Нет, этого не может быть, – умоляюще проговорила она. – Вы не позволите этим мрачным легендам вторгаться в ее жизнь. Варда отличается от остальных детей только тем, что живет не так, как они. Однако она вполне нормальный ребенок. К тому же эта болезнь не передается по наследству.

– Кто может утверждать это наверняка? – он сокрушенно пожал плечами.

Дженни лихорадочно искала слова утешения.

– Но… ведь она ничего не сделала из того…

Болезненная гримаса исказила лицо Пауля, как будто память помимо его воли подсказывала нечто ужасное. Пошатнувшись, он отвернулся от Дженни и, прежде чем она успела понять, что произошло, уже бежал вниз по тропинке, оставив ее наедине с тяжелыми мыслями.

Мгновение она стояла, глядя ему вслед. Первым побуждением было догнать его, попытаться успокоить, однако Пауль не принадлежал к породе людей, которые нуждаются в словах ободрения. Позже он сам придет к ней, а сейчас… он будет стыдиться собственного порыва. И все же Дженни была благодарна за его рассказ. На камне осталось лежать пальто Пауля. Подняв его, Дженни поспешила к туманной громаде замка. Пронизывающий ветер задувал с моря.