Текст книги "Опыт прозрения. Простое практическое руководство к буддийской медитации"

Автор книги: Джозеф Годдстейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Быть может, еще более чреватый прозрением способ гасить свой гнев и близкие ему чувства – это размышлять о законе кармы; это значит напомнить себе о том, что все мы наследники своих собственных деяний, пожинатели своих посевов. Каждый человек так или иначе испытывает на себе результаты своих правильных и неправильных поступков. Поэтому если кто-нибудь очень неправ, то вместо гневной реакции правильнее будет ответить состраданием, понимая, что тот действует так по невежеству и не избежит воздаяния болью и страданий. И ясно делается, что нет нужды добавлять ему страдания сверх тех, которые ему уже уготованы. Скорей, нам следовало бы из сострадания облегчить его бремя невежества.

Леность и отупение. И в этом случае самая хорошая тактика в преодолении этого состояния – тщательное наблюдение за ним, разбор и исследование черт лености, отупения, оцепенелости, проявляющих себя сейчас в нашем уме. Проникните в это состояние внутренним взором. Призвав к жизни этот исследовательский импульс, пробудив только один всплеск полного-бодрствования-мысли, мы часто с удивлением обнаруживаем, что вся наша сонливость улетучивается в момент. В течение какого-то времени вы можете отмечать про себя: «сонливость, сонливость» – и вдруг, точно взмахом крыльев, ваш ум возвращает себе полную бодрость и осознанность. Путем обстрела этой сонливости прожекторами внимания и отказом идентифицироваться с нею мы обычно добиваемся того, что она уходит. Однако если вы все это уже проделали и не избавились от своих клевков носом, то можно прибегнуть к более радикальным приемам. Измените позу. Если вы сидите, то возьмите и встаньте и сделайте несколько энергичных шагов. Или, если вы находитесь в помещении, то выйдите наружу: свежий воздух придаст вам энергии. Заставьте себя смотреть некоторое время на какой-нибудь источник света: электричество, луну, звезды. Свет возбуждает всю систему «ум – тело». Брызните на себя холодной водой. Походите задом наперед. Леность и оцепенение преходящи, как и все прочее, – их можно преодолеть. И тем не менее, коли вы все уже испробовали, а голова неудержимо падает на грудь, то все очень просто: пора ложиться спать. Но описанные усилия необходимо проделать. Ибо если каждый раз, когда нас терзает сонливость, мы думаем: «Подремлю-ка я самую малость», – то подобная тактика будет лишь усиливать фактор лености и пассивности. Будьте решительны и энергичны в трудах преодоления внутренних помех.

Беспокойство и возбуждение. И снова я повторю: подарите этим состояниям предельную осознанность. Смотрите с пристальным вниманием на впавший в беспокойство ум, исследуйте отстраненно, чем он там занят, вглядитесь внимательно в характер этого беспокойства. Если вы сидите в медитации и при этом испытываете возбужденность и не можете сосредоточиться, то именно это свое ментальное состояние и сделайте объектом осознанности. Просто сидите и наблюдайте: «беспокойство, беспокойство». Наблюдая его, не отождествляйтесь с ним. Тут нет «того», «кто» пребывает в беспокойстве, тут просто проявляет себя определенный ментальный фактор. Он вплывает, он уплывает, и если тут налицо сбалансированная осознанность, то фактор этот бессилен растревожить и привести в смятение ваш ум.

Другая уловка в работе овладения собою – приложить особое усилие для придания уму сосредоточенности, сделать его однонаправленным. Это – специфическое противоядие против беспокойства. Если ум испытывает очень сильное возбуждение, вернитесь к осознанности дыхания. Задайте уму для концентрации один какой-нибудь объект и находитесь с этим объектом достаточно продолжительное время – двадцать минут, полчаса,– пока фактор концентрации не вернет себе силу. Посидеть в полной неподвижности в очень прямой и строгой позе тоже способствует демпфированию беспокойства.

Последний из наших врагов – сомнение. Здесь весьма существенно понять, в чем состоит это сомнение, т. к. оно может оказаться непроницаемой перегородкой на пути. Это тот случай, когда медитирующий может просто отказаться от дальнейшей работы. И повторю снова и снова: самый эффективный и ведущий к прозрению способ совладания с трудностью, в данном случае с сомнением,– это неотступно смотреть на него, открыто противостоять ему, признавать его существующим. Когда присутствует сомнение, отдайте все свое внимание сомневающемуся уму, но без того, чтобы с ним отождествляться. Ибо сомнение не есть «я сам», оно не «мое», оно не то, что вот тут сидит и медитирует. Оно – просто мысль, ментальный фактор. Если мы способны видеть его, не идентифицируясь с ним, пусть оно приходит и будет тут; мы смотрим на него со стороны и отмечаем про себя: «сомнение, сомнение» – и оно уходит.

Другой способ нейтрализации сомнения – это иметь хорошее концептуальное представление, обычное логическое понимание того, чем мы здесь занимаемся и что, в сущности, нам предлагает путь прозрения. Совсем не обязательно иметь какую-то слепую веру или заведомое иррациональное приятие. Понимание Дхармы на интеллектуальном уровне может оказаться чрезвычайно полезным в разрешении сомнений по мере их возникновения. И когда вас начинает осаждать то или иное сомнение, вам не трудно будет разобраться в нем исходя из собственного опыта и разумения.

Зачастую практикующие склонны с неприязнью относиться к возникающим помехам. Но такой осуждающий ум уже сам по себе есть фактор из ряда гнева и отвращения. Каждый акт неприязни к барьерам питает и укрепляет врага. Это неправильный путь. Суждений и оценок здесь не должно быть. Пусть помехи приходят – вы их просто наблюдайте. Полное-бодрствование-мысли снимает их деятельную силу. Они могут продолжать появляться, но уму они более не мешают, не беспокоят его, потому что мы на них не реагируем.

До тех пор пока помехи еще сильны в нашем уме, трудно развить инсайт и мудрость. В первые несколько дней с начала ретрита в уме вашем много было беспокойства, сомнения, желаний, пока ум не начал обретать необходимое спокойствие. Но преодоленные в какой-то мере трудности начального этапа отнюдь не последние позиции противника. Эти трудности будут возникать снова и снова по мере проникновения ума в более глубокие уровни обусловленности (т. е. связей, воспитанных в нашем сознании всей системой внешней жизни и зиждущихся на идее центрального эго. – Прим. перев.). Но теперь уже вы должны обладать достаточной верой в свою способность работать с этими факторами, ибо вы уже видели, убедились, что они, появляясь, обязательно исчезают. Понимание того, что они преходящи, прекрасно помогает уму сохранять равновесие. Пожалуйста, старайтесь все время поддерживать необходимое усилие и непрерывность осознанности; ум, преодолевший власть помех, становится неуязвимым в своем равновесии и пластичности.

Вопрос: Как выходить из состояния перенапряженности, возникающего от больших стараний делать все необходимое?

Ответ: Когда в рамках нашей практики вы испытываете очень большое напряжение, полезно бывает выходить из помещения и созерцать окружающую природу, смотреть на деревья, на небо и т. д. Здесь очень красиво и просторно. Выйдите наружу, погуляйте немного в ближайшей окрестности, расслабьтесь, однако не расставайтесь с состоянием осознанности всего, что вы делаете. Очень скоро само пребывание под открытым небом и вид окружающего освежат ваш ум. Будда часто советовал ученикам бывать на лоне природы, поскольку она успокаивает психику.

Вопрос: Мне иногда не удается чувствовать свой дыхательный процесс. Я его просто не замечаю. Что мне надо сделать?

Ответ: Когда ум становится спокойным, дыхание приобретает особенную тонкость. Если от вас полностью ускользает осознанность вашего дыхания, будьте с осознанностью телесных ощущений или позы тела или просто с осознанностью ауры самого знания при кажущемся отсутствии определенного объекта. Когда достигнута очень высокая концентрация, можно совершенно утратить чувство своего тела. Тогда сделайте именно это состояние объектом осознанности. Но и такой объект преходящ. Дыхание обязательно возвращается.

Вопрос: Как поступать в том случае, когда осознаешь наличие страха и увлечен попыткой выяснить его источник?

Ответ: Это не возбраняется, но это бесконечный процесс. Анализирование причины не есть отпускание. Поводы для анализа не иссякают, каждый раз перед вами будет представать все новая причина. Когда развит инсайт, то можно созерцать свой страх и отпускать его. Нам не нужно выяснять причины наших проблем, а надо их просто отпускать. Медитативное состояние ума – главный способ совладания с подобного рода негативными явлениями. Созерцание их, признание их существующими, отказ от идентификации с ними и, наконец, отпускание их. Это так просто! Все, что надо, это – полное-бодрствование-мысли, ясная осознанность того, что в данный момент происходит.

Вопрос: Я постоянно идентифицируюсь со всеми помехами. Есть ли эффективный прием, чтобы уйти от этого?

Ответ: Тибетцы в подобных случаях прибегают к помощи одного образа, который мне кажется очень полезным. Они уподобляют ум безбрежному чистому небу. Все феномены ума и тела происходят на фоне этого лазурного небосвода. Эти феномены не есть само небо. Небо чисто и неуязвимо для воздействий того, что на нем происходит. Набегают и уходят облака, налетают и иссякают ветры. Разражается ливень – и тоже иссякает. Проносится стая птиц – и где она сейчас? Небо вновь и вновь обнаруживает себя во всей своей чистоте. Примите свой ум как большое ясное небо, и пусть все что угодно появляется в нем и исчезает по своему произволу. И тогда ум будет сбалансированным, свободным от напряжения, спокойным в наблюдении потока.

Десятое утро
ИНСТРУКТАЖ О СОЗНАНИИ

Одним из краеугольных камней полного-бодрствования-мысли является сознание, или «знающая способность». И одним из путей развития осознанности присутствующего знания (т. е. развития полного-бодрствования-мысли о нем) является превращение самого сознания в объект медитации. При любом движении тела может появиться чувство «знающей способности», потому что физический объект столь очевиден. Дайте уму расслабиться и постарайтесь ощутить знающую способность, возникающую в тот же момент, что и само движение. Существенно помнить, что знание и объект возникают одновременно. Сознание невозможно отделить от объекта. Однако два этих процесса можно различать – видеть, что поток объектов есть один процесс, а поток сознания – другой. Они происходят одновременно, но имеют две разные функции. Функция сознания – это знать. Например, когда мы идем, то шагающая нога ничего не знает. Здесь просто работают материальные элементы: тяжесть и легкость, которые суть элементы земли, и движение, которое есть элемент воздуха. Но знание о присутствии этих элементов есть работа ума, или сознание. Есть движение и есть знание. Одновременно с движением есть знание о нем. Не старайтесь точно локализовать сознание, строго определить или поместить его в жесткие рамки. Это усколь-зающе тонкий, нематериальный объект. Но в состоянии ментальной релаксации можно ощутить процесс сознания. Поскольку оно как объект чрезвычайно тонко, оно вынуждает ум быть предельно внимательным. В состоянии ментальной вялости оно не поддается четкому уловлению.

Во время медитации направляйте иногда внимание на процесс знания. Дыхание, переживаемое как движение воздуха (внутрь – наружу) или как движение телесных емкостей (наполнение– опадание), является всего лишь материальным процессом. Знание же его (о нем) есть процесс ментальный – сознание. Когда вами достигнута полная внутренняя тишина и концентрация, обратите полное-бодрствование-мысли на этот феномен «знания». Не напрягайтесь в поисках его и не стремитесь его локализовать, задаваясь вопросом: где оно сидит в моем теле? Просто легко и непринужденно предайтесь осознаванию этого «знающего процесса» в его естественном развитии.

Один из факторов просветления – исследование Дхармы, что означает то исследовательское качество ума, которое рассматривает, анализирует, изучает именно то, каким образом работают элементы ума и тела. Не опасайтесь такой формы приложения своего ума – исследовательской. Просто делайте это без обращения к словам, концептам и дискурсивному мышлению. Попробуйте как бы прикоснуться к процессу и ощутить его, «услышать» функционирование сознания одновременно и вместе с объектом. Этот опыт помогает освободиться от идентификации с наблюдателем. Инсайт возникает при осознании с чувством внутренней достоверности того факта, что наблюдение совершается без наблюдателя, слежение за процессом в отсутствие того, кто следит.

Десятый вечер
ВОИН

Со страниц книг Карлоса Кастанеды Дон Хуан говорит о необходимости для искушенных в познаниях и трудах размышлений мужчин и женщин быть подобными воину. Этот образ, эта мысль – быть воином – глубоко созвучны практике медитации. Воин принимает все в жизни как личный вызов себе и отвечает на все, что ни произойдет, не уклоняясь, не жалуясь, не сожалея. Для большинства людей главной точкой отсчета их поступков является одобрение или подтверждение своей правоты в глазах других; что касается воина, то для него самым главным является безупречность в собственных глазах. Безупречность – это жизнь под юпитерами своего требовательного внимания к себе, доходящего до всех мелочей и обнимающего все разом. То, что мы делаем здесь, пытаясь прийти к пониманию самих себя, есть самое благородное дело из всех возможных. Это – искоренение из своего ума жадности, ненависти, иллюзий и отупения; это – взращение в себе мудрости и любящего сострадания. Это трудно и в жизни встречается редко, и это возможно лишь при сильнейшей установке на безупречность. Однако задача таких достижений не требует обязательного ухода куда-нибудь в мексиканскую пустыню или поселения в гималайской пещере. Здесь требуется скорее методическое культивирование в себе качеств ума, которые приводят человека к способности в каждый текущий момент быть истинно пробужденным, собранным и всевидящим.

В книге Германа Гессе «Сиддхартха» прекрасно описано становление воина, причем в контексте совершенно ином, нежели упомянутый выше (Кастанеда о Хуане). Сиддхартха говорил, что практика одарила его тремя способностями: он умеет мыслить, он умеет ждать и он умеет очень долго обходиться без пищи. Три качества ума, три характеристики воина. Способность мыслить означает в этом контексте ясность во всем и умение избегать вовлечения в происходящее и увязания в нем. Ясность в отношении тела – это постоянная осознанность позы, дыхания, взаимодействия физических элементов и это чуткость меры сна и пищи. Наконец, это умение приводить в равновесие все виды телесных энергий. Ясность в отношении ума, т. е. эмоций, мыслей и всех ментальных состояний – умение не втягиваться в пустое коловращение сознания, сохраняя уравновешенность и ясность видения над его потоком.

Другой аспект способности Сиддхартхи мыслить представлен смелостью и самостоятельностью при выборе своего пути, свободой от привычных и навязываемых идей о порядке всего сущего. Необходима достаточная смелость, чтобы оставаться открытым и чутко воспринимающим перед лицом любой вероятности. Сиддхартха ничему не верил слепо. Он не принимал на веру ни слов друзей, ни слов родителей и учителей, даже слов Будды. Он хотел сам найти истину, и смелость этого предприятия раскрыла перед ним широчайший спектр опыта. Этот опыт включил в себя и три года предельно суровой жизни в лесу в постижении аскетических дисциплин, и прекрасную любовь с куртизанкой Камалой, и продолжительную вовлеченность в мир бизнеса и коммерции (да, он был даже купцом!). И все это оставил, бросил богатство, перешагнул через усвоенные привычки сибарита, вернувшись к простой жизни мудреца, добряка, отшельника. Он был открыт и смел и принимал все последствия своего опыта с ясностью взгляда, улыбкой на устах и спокойной готовностью к страданию. Его не пугала, не делала рабом жесткая система всеми разделяемых представлений. Способность мыслить есть могущество ясности и духовной отваги, выражающихся в готовности к эксперименту, исследованию и проверке на самом себе смысла происходящего.

Именно такая смелость, смелость воина, необходима в искренней практике медитации, в процессе которой она и развивается. Необходимо присутствие духа, чтобы сидеть, испытывая боль, не избегая и – в максимализме внутренней честности – не пытаясь замаскировать ее перед самим собой. Просто сидеть и принимать ее всю, не отводя от нее взора – и преодолеть ее и победить свой страх перед нею. Это присутствие духа необходимо при погружении в бездны бездн своего существа, где открываются глубочайшие элементы нашего ума и тела. Поначалу это может сильно растревожить и выбить из колеи: так много наших уютных привычек и представлений теряет под собой почву! Требуется большая сила духа, чтобы одно за другим отпускать все, за что мы еще недавно, и всю предыдущую жизнь, цеплялись как за символ безопасности. И все же – отпускать и переживать остро новую реальность – единственно сущий поток всеобщей преходящности. Требуется смелость, чтобы не отворачиваясь смотреть на эту представшую перед нами со всей очевидностью фундаментальную, от природы присущую нашему ментально-телесному процессу зыбкость, ненадежность, эфемерность. Не дрогнув смотреть в лицо тому извечному факту, что в каждый проносящийся миг то явление, которое мы привыкли считать «собою», чем-то надежно неизменным, – непрерывно растворяется, размывается, уносится прочь, исчезая, и что не существует ни в нас самих, ни на земле, ни во вселенной такого местечка, такого убежища, за которое можно было бы уцепиться как за что-то незыблемое и выстоять в этой мировой пурге. Смелость нужна и для того, чтобы умирать. Испытывать в опыте медитации смерть столь дорогого нам концепта «Я», испытывать свою смерть, оставаясь живыми,– это поистине требует силы духа и бесстрашия воина, вооруженного добродетелью безупречности.

Сиддхартха умел мыслить, ждать и поститься.

Ждать – значит терпеть и молчать. Ожидание предполагает отказ от вовлеченности в действия, навязанные нашими желаниями. Если мы лишены способности ждать, то любое пришедшее на ум желание принуждает нас действовать, и мы остаемся привязанными к колесу желаний, продлевая свою несвободу. Иногда ожидание понимают неправильно, полагая, что это бездействие и пассивность. Думать так – заблуждение. Чжуан-цзы писал:

«У мудрого человека отсутствие внешних реакций не означает вынужденного или намеренного бездействия. Он не затрачивает усилий на его построение. И оно ничем не может быть поколеблено. Мудрец спокоен потому, что он неуязвим для шквалов, а не потому, что хочет быть спокойным и ему это удается. Тихая вода подобна зеркалу... она совершеннейший из уровней. Но если даже вода столь чиста и прозрачна, и совершенна как уровень, то насколько совершеннее во всех этих отношениях может быть дух человека! Сердце мудрого человека, при всей чуткости своей, невозмутимо; оно зеркало земли и неба, оно – незамутненное отражение всего сущего. Пустотность, тишина, спокойствие, равностность, молчание, нереагирование – вот уровень неба и земли. Это – совершенное Дао. Мудрецы в нем находят место отдыха и покоя. Покоясь, они сливаются с пустотностью всего мира».

Ожидание предполагает тишину ума на фоне любой активности. Если мы всегда озабочены тем, чтобы «помочь» Дхарме, «подтолкнуть» ее реализацию, то как раз это помешает нам ясно видеть вещи и получать силу и понимание, которые рождаются лишь в молчании, когда мы прекращаем свои внутренние диалоги. Покуда длится внутренний диалог, мы остаемся пленниками слов – в той тюрьме, которая отнимает возможность соотноситься с миром открыто и непосредственно, а это тот мир, который на самом деле весьма отличен от нашего о нем представления, зиждущегося на предрассудках. Остановить внутренний диалог – значит обрести способность ждать и слушать.

Именно вслушивание в голос своего сердца увело Сиддхартху от любимого отца и привело к аскетам, а затем из леса – к мирской жизни с ее любовью, бизнесом и роскошью. Постепенно в этой новой среде его высокий дар вслушиваться и слышать притупился от злоупотреблений чувственными удовольствиями. Он настолько погрузился в мир желаний и вожделений, что и совсем утратил способность слышать. Но вдруг он понял, как далеко зашел в своем заблуждении. Полный отчаяния, притащился он к берегу реки и готов был утопиться, когда услышал странный звук, шедший от реки и как бы из его сердца: «Аум...» И он остался там, где был,– у реки, и прожил там много лет, снова научившись слушать и ждать.

«Сиддхартха слушал. Теперь он слушал напряженно, целиком поглощенный этим, совершенно пустой. И все слышал, все воспринимал. Он чувствовал, что теперь он полностью овладел искусством слушать. Он и раньше часто слышал все это, все эти бесчисленные голоса в реке. Но сегодня они звучали иначе. Он не различал теперь разные голоса, не отличал веселый от плачущего, детский от мужского. Они все принадлежали друг другу. Жалобы причитающих, смех мудрых, крики негодующих, стоны умирающих. Все они взаимопереплетались и вкладывались один в другой и перекручивались тысячу раз. Все голоса, все устремления, большие и малые, все причитания, скорби и радости, все доб– рое и все злое – все это бок о бок со всеми событиями мира, все в едином потоке событий, объятое и пронизанное музыкой жизни. И когда Сиддхартха чутко пил своим слухом эту реку, когда он вслушивался в эту песню тысячи голосов, но при этом не вслушивался именно в скорбь или именно в смех, когда он уходил от цепляющегося зова какого-то одного голоса, пытавшегося целиком завладеть его сердцем, а слушал их все разом, как тысячеустый хор, тогда эта великая оратория несла в себе только одно слово – завершенность».

Третьей сильной стороной Сиддхартхи была способность поститься. Пост в более широком смысле означает отказ, отречение, непротивление. И он же парадоксальным образом означает силу, энергию и легкость усилий. Отречение воздается мощью и легкостью ментальных процессов. Люди привыкли думать, что отказ от всего, т. е. пост, должен переживаться как бремя, как источник страданий; они, как правило, не осознают великих его преимуществ, этой радости простоты при освобождении от ненужной собственности и бесконечных желаний, не понимают, что бремя не в пустом желудке, а именно в полном. И при этом для практики отречения совсем не требуется каких-то сверхчеловеческих усилий: энергия нужна здесь только для преодоления нашей инерции и привычных шаблонов. Когда эти усилия приложены, мы начинаем испытывать поразительное чувство ментального простора и легкости, которое появляется благодаря освобождению от привязанностей.

Пост – это торжество простоты. Одной из наших радостей при обучении в Индии, при всех трудностях в смысле самочувствия, пищи и быта, являлась фундаментальная простота жизни. Эта жизнь была свободна от множества тех вещей, которые обременяют нас в Америке. Любопытствующие путешественники, знакомясь с нами, всегда поражались тому, как мы могли «отречься» от столь многих удобств – электричества, горячей водопроводной воды и т. д., не понимая того, как в действительности легко и свободно жить в такой простоте. Именно простота быта и отсутствие надобности иметь множество разных вещей дарит человеку вечно всеми искомое, и почти неуловимое, удовлетворение и спокойствие ума.

Итак, пост, отречение. Нам представляется широкая возможность экспериментировать в нашей повседневной жизни путем проявлений щедрости, самоограничения в контексте высоких требований морали, практики отпускания (отказа от) вещей, которые нас связывают. Возможность отречения существует на всех уровнях, а не только в наших отношениях к вещам и людям. Есть такое даосское выражение: «пост сердца». Его смысл – совершенствование внутреннего отречения. Чжуан-цзы писал:

«Цель поста – достигнуть внутреннего единства. Это значит обрести такой слух, который не в ухе и не в рассудочном понимании, это – слышание духом, всем своим существом. Слышание, которое дается ухом, это одно; слышание на уровне простого понимания – это другое. Но слышание, доступное духу,– это нечто такое, что не сводится к функции одной из способностей существа, будь то функция уха или функция понимающего разума. Слышание на уровне духа требует пустоты (незагруженности функцией) всех способностей. И вот когда все способности пусты, тогда только и может обрести истинный слух все наше существо. В этом случае мы наделены даром прямого доступа к истине, непосредственного схватывания того, что лежит перед нами и что никогда не может быть услышано ухом или понято интеллектом. Пост сердца благотворно опустошает каналы способностей, освобождает нас от ограниченности и поглощенности внешними заботами».

Сиддхартха мог мыслить. Он мог ждать. Он мог поститься. Это как раз те качества воина, развивая которые, мы приходим к пониманию всей полноты и цельности своего существа. Когда вы сидите в медитации или ходите в медитации, или просто идете куда-нибудь, когда, наконец, вы занимаетесь всем остальным в течение дня и при всем при этом безупречны в осознавании всех своих действий, то вы пробуждаете и укрепляете в себе эти названные выше качества.

Вопрос: Дон Хуан говорит о мощи личности. Как это соотносится с практикой?

Ответ: Мощь – это сила ума. Не та мощь, или власть, которая простирает себя вовне для манипуляций, но мощь проникающего прозрения (инсайта), могущество понимания. Дон Хуан говорил, что если бы кому-нибудь даже рассказали о глубочайших тайнах вселенной, то при отсутствии достаточной личной мощи этого человека великое откровение осталось бы в его ушах пустыми словами. Суть этой мощи – в силе менталь– ных процессов, в устойчивости ума и в особой способности глубокого проникновения в порядок вещей. Эта мощь нарастает и развивается по мере обретения умом все большей концентрации. От проникающей мощи рождается инсайт; при наличии достаточной силы ума один слабый намек вспарывает завесу, открывая новые уровни понимания. Решающе важна непрерывность практики, ее критическая продолжительность. В условиях ретрита именно эта континуальность медитативного состояния может привести к такому типу персональной мощи.

Вопрос: Существуют ли какие-нибудь ясные признаки, по которым можно было бы отличить интуицию или инсайт от простого воображения?

Ответ: Интуиция возникает на фоне молчащего ума, а воображение концептуально и, значит, наполнено голосами. Разница огромна. Вот почему развитие инсайта идет не по пути размышления о вещах, оно идет по пути развития ментальной тишины, т. к. только при этом условии может реализоваться ясное усмотрение истины. Весь процесс развития способности инсайта и понимания на глубоких уровнях может совершаться лишь в те моменты медитационной практики, когда ум совершенно спокоен. Именно тогда и происходит это внезапное озарение: «Ах, так вот оно как!..» В рассуждениях Хуан-по о дзэне инсайт трактуется как внезапное понимание, свободное от словесного материала. Этот вид интуиции имеет яркую достоверность истины, поскольку не является продуктом чреватых ошибками размышлений или построений образных, а представляет собой пронзительно ясное усмотрение порядка вещей.

Вопрос: Каким образом в рамках нашей практики употребление ума с целью исследования соотносится с процессом осознавания, не связанного с выбором объекта?

Ответ: Многие пути развития инсайта как раз имеют отношение к сознательно направленному осознанию. Мы можем направлять внимание на различные стороны процесса, например на позу или на телесные ощущения, или на мысли, имея при этом целью исследование тех или иных аспектов. Однако и направленная осознанность, раз утвердившись на своем объекте, становится действительно невыбирающей. Это ситуация отстраненного наблюдения за тем, что происходит, где нет суждений и осуждений, оценок и ценностей. Порой люди очень робки в своей практике, все время боятся нарушить какие-то правила, сделать ошибку. Инсайт приходит благодаря полному-бодрствованию-мысли, и вопрос стоит так: либо мы осознаем происходящее, либо нет. Невозможно находиться в этом состоянии полной осознанности «неправильно». Надо просто упражнять свой ум, упражнять эту исследовательскую способность. С максимальной глубиной внимания следите за тем, как мысли возникают из ничего и уходят в ничто. Или займитесь исследованием возникшей телесной боли, введите зонд полной осознанности в ее сердцевину. Упражняйте свой ум бесстрашно, не думая о вещах. Все, что требуется, это безмолвная осознанность. Ум способен становиться очень пластичным; в этом он подобен глине, которая, когда ее долго мнешь, становится очень удобной для работы скульптора или горшечника. Когда развита способность полной осознанности и концентрации, ум делается таким же пластичным и легким в работе. Исследуйте все аспекты ментально-телесного процесса. Когда я был в Индии, то жил на третьем этаже ашрама. Много раз в день я ходил по лестнице вверх и вниз и каждый раз при этом изучал механизм движения по ступенькам – как работает колено, как перемещается тяжесть. Это очень интересный процесс. Все наши действия должны быть для нас объектом такого интереса. Неотступно смотреть, исследовать, как происходят те или иные вещи – вот ситуации для целенаправленного осознавания. В другое же время – это просто медитация, когда мы ничем внешним не заняты, а смотрим как бы со стороны на естественное развертывание событий в нашем ментальном поле, и тогда происходит то, что можно назвать «безвыборным осознаванием», т. е. бодрствованием внимания, направленного на объекты по мере их возникновения.

Вопрос: А как вообще начался весь этот ментально-телесный процесс?

Ответ: Есть рассказ о человеке, раненном отравленной стрелой. Его друзья сбегали за врачом и ожидали, что стрела будет немедленно вынута, а рана обработана. «Нет,– сказал раненый.– Сначала я должен узнать, кто пустил эту стрелу, откуда он явился, из какого дерева сделано древко стрелы и какой птице принадлежит ее хвостовое оперение.» Ясно, что человек умер бы, не успев получить ответ и на часть своих вопросов. С этим странным раненым Будда сравнивал людей, предающихся философским спекуляциям о происхождении мира, происхождении вселенной, о том, как это все началось и т. п. К4ы обнаруживаем себя уже находящимися в некоем затруднении; затруднение это – наше ментально-телесное существо, которое зачастую переполняется то гневом, то жадностью и страдает от невежества и боли. Задача в том, чтобы вынуть поскорее стрелу, т. е. освободить свой ум от этих качеств и тем самым освободиться от страдания. Поэтому наиболее уместные вопросы – те, которые относятся к состоянию, переживаемому нами сейчас.