Текст книги "Опыт прозрения. Простое практическое руководство к буддийской медитации"
Автор книги: Джозеф Годдстейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Пятое утро
ИНСТРУКТАЖ О МЫСЛЯХ
Очень важно сделать мысли объектом полной осознанности. Если мы оставляем возникающие мысли без акта их осознавания, если мы мыслим, не отдавая себе отчета в этом процессе, то очень трудно прийти к прозрению в безличностную природу мыслей и к прозрению в наше глубоко укорененное и утонченно развитое самоотождествление с мыслительным процессом. Это самоотождествление (идентификация) укрепляет иллюзию самости, иллюзию «кого-то», кто тут думает. Делать мысли объектом медитации значит просто осознавать по мере их возникновения, что наш ум – думает, однако при этом не вовлекаться в содержание самого процесса, не давать потоку ассоциаций увлечь нас, не анализировать мысль и причину всевозникновения, а просто осознавать, что в этот самый момент совершается думание. На помощь здесь может прийти метод ментальных отметок – каждый раз, когда возникает мысль. Мы как бы говорим себе: «думание, думание». Наблюдайте мысль без оценочных суждений, без реакции на ее содержание, без идентификации с нею, без того, чтобы с нею связывать свое «Я», свое эго, идею обладания или происхождения: «моя мысль» и т. п. Сама мысль и является мыслителем! За нею никто не стоит. Мысль совпадает с думанием. Она является без зова, приходит без приглашения. Вы сами убедитесь, что, когда удается создать позицию отстраненности от мыслительного процесса, мысли быстро затухают. Дело обстоит даже так, что как только вы осознаете мысль, она исчезает, и внимание возвращается к дыханию. Кому-то может показаться эффективным прибегать к более точным словесным ярлыкам, отмечая не просто «думание», а разные виды этого думания, как-то: «планирование», «воображение», «воспоминание». Это обостряет фокус внимания. Впрочем, и простая отметка «думание, думание» (или «мысли, мысли») прекрасно служит своему назначению. Старайтесь осознать мысль в момент ее возникновения, а не через несколько минут после него, когда она уже развилась. Когда мысли замечаются с точностью и в условиях ментального равновесия, они бессильны нарушить спокойствие нашего ума.
Не следует рассматривать мысли как препятствия или помехи. Они всего лишь еще один объект осознавания, еще один объект медитации. Не позволяйте уму становиться ленивым и плыть по течению. Делайте усилие прийти к полной ясности в отношении того, что происходит в текущий момент.
Судзуки-роси в своей книге «Сознание дзен – сознание начинающего» пишет:
«Практикуя дзадзэн-медитацию[2]2
То есть сидячую медитацию. – Прим. перев.
[Закрыть], не стремитесь остановить свои мысли. Предоставьте этому процессу остановиться самому. Если что-то приходит вам на ум, то пусть оно свободно войдет и свободно выйдет. Оно там надолго не задержится. Если же вы целенаправленно пытаетесь пресечь мыслительный процесс, то это значит, что он беспокоит вас. Ничто не должно вас тревожить. Вам лишь кажется, что нечто входит в ваше сознание извне; на самом деле это лишь волны вашего ума; и если вас не тревожат эти волны, то они постепенно сами затихнут... Приходят многие ощущения, возникают многие мысли и образы, но это всего лишь волны вашего собственного ума. Нет ничего, что приходило бы извне вашего ума... Поэтому если вы оставите свой ум в покое, то он неизбежно успокоится сам. И вот этот спокойный ум и называется «большим умом» (метасознанием)».
Предоставьте всему происходить так, как оно происходит. Пусть все образы и мысли и ощущения возникают и исчезают, не пробуждая с вашей стороны ни беспокойства, ни реакций, ни оценочных суждений, ни прилепления к привлекательному, ни отстранения от неприятного, ни, наконец, идентификации с элементами этого потока. Станьте едины с метасознанием и наблюдайте скрупулезно, пристально, микроскопически все те волны, которые приходят и уходят. Эта тактика очень скоро принесет вам состояние сбалансированности и спокойствия. Не позволяйте уму соскальзывать с достигнутого фокуса. Удерживайте ум в состоянии резкой осознанности, от момента к моменту, – осознанности всего, что происходит, будь то избранный вами для наблюдения участок процесса дыхания, возникающие в теле ощущения, мысли и т. д. В каждый текущий миг будьте сосредоточены на объекте, пребывая в состоянии уравновешенного и релаксированного ума.
Пятый вечер
МИР ПОНЯТИЙ И РЕАЛЬНОСТЬ
В Платоновом труде «Республика» содержится ставшая знаменитой притча. В некоей пещере сидят люди в цепях, причем закованные таким образом, что их взглядам доступна лишь задняя стена пещеры. Далеко за спинами этих людей горит костер, а между костром и спинами проходит процессия фигур, которые заняты делами обычной жизни. От процессии на стену пещеры, как на экран, падают тени этих фигур, отражая все их жесты. Скованные цепями люди могут видеть только эту изменчивую игру теней, и поскольку в своей жизни они ничего больше не видели, то уверены, что видимое ими и есть конечная реальность. Иногда кому-то из них ценою огромных усилий удается ослабить свою цепь и обернуться. Увидев костер и процессию, он начинает понимать, что тени отнюдь не реальность, а простое отражение на стене. Не исключено, что после новых усилий человеку удастся высвободиться из цепей и выйти из самой пещеры навстречу солнцу и свободе.
То препятствие, которое затрудняет нам понимание истины, очень похоже на ситуацию людей в той пещере. Концептуальный мир, в котором мы живем, подобен игре теней. Закованные в цепи своих привязанностей, мы воспринимаем мир через посредство своих идей, мыслительных процессов, ментальных построений, принимая концепты за саму реальность.
Целый особый мир тенеподобных понятий и представлений радикально обусловливает наше понимание вещей и наши поступки. Понятия, представления, концепты, идеи суть та мощная гравюра нашего сознания, через которую мы видим действительность. Например, жизнь многих людей решительно подчинена идее места, страны, национальности. На реальной планете нет никаких разделов и границ между странами; эти произвольные линии начертаны только в наших умах. Каждый раз, пересекая границу, вы можете убеждаться, сколь ничтожна та «реальность», которую насильственно вкладывают в понятие места. Подумайте, как много проблем в нашем мире, сколько политических и экономических напряжений, вплоть до вражды и войн, завязаны на одну единственную мысль: «Это моя нация, это моя страна». В процессе уразумения того, что концепты суть лишь продукт нашей собственной мыслительной деятельности, мы можем начать освобождаться от этой привязанности и прочих пут.
В мою бытность в Индии одна девочка-гречанка поделилась со мной наблюдением, прекрасно иллюстрирующим ту нелепость, которая связана с понятием места. Она описала государственную границу, идущую через пустыню. Границей служило русло высохшей реки, через которое был переброшен большой железный мост: одна половина его была выкрашена в зеленый цвет, а другая – в красный. Кругом ровным счетом ничего не было, кроме этой голой пустыни и этого красно-зеленого моста. Абсолютно точно на его середине были воздвигнуты большие железные ворота, закрытые на замок с обеих сторон. Когда кому-то требовалось попасть из одной «страны» в «другую», стража на соответствующей стороне моста вызывала стражу с другой стороны, и тогда, чеканя шаг и приноравливаясь к тому, чтоб оказаться у ворот одновременно, те и другие приближались к центру моста и одновременно вставляли свои ключи в замочные скважины. Врата приоткрывались и пересечение границы свершалось!
Подобным же образом обусловлены в нашем сознании понятия времени, представление о прошлом и будущем. Что вообще стоит за нашим словом «время»? В нас, в нашем сознании текут определенные мысли, текут внутри настоящего момента; это могут быть воспоминания и размышления по их поводу, и тогда мы называем их «прошлым», относя их куда-то себе за спину и отрывая от настоящего момента. Текущие мысли могут быть также планами и связанным с ними воображением, и тогда мы как бы прикалываем к ним этикетку «будущее» и проецируем их опять-таки за пределы текущего момента в некую воображаемую реальность. Редко нам удается почувствовать, что «прошлое» и «будущее» имеют место именно сейчас. Все, что вообще есть, есть развертывание настоящих моментов. Мы создали эти понятия, чтобы они служили нам на пользу и облегчение, однако влагая в эти идеи реальное содержание и не понимая, что они не более чем продукт наших же собственных, мыслительных процессов, мы оказываемся их заложниками, страдая под бременем горечи и сожалений о прошлом и предвосхищений и страхов по поводу еще не случившегося. Погружаясь в текущий момент во время медитации, мы осознаем очень ясно, что прошлое и будущее суть просто мысли в настоящем, и мы освобождаемся от пут «времени».
Чтобы понять, насколько мы действительно связаны деспотизмом абстрактных представлений, необходимо развивать способность погружения, или инсайта, в природу концептов. У нас есть идея о том, что мы «владеем» вещами, что они нам «принадлежат». А вот подушечка, на которой мы сидим, даже не подозревает, что ею владеет кто-то. Понятие принадлежности или обладания имеет отношение к территориальной или локальной близости между нами и определенными вещами. Время от времени мы находимся в непосредственной близости к тем или иным предметам, пользуемся ими, а затем у нас возникает представление, что мы ими владеем. В действительности обладание, принадлежность – это мыслительный процесс, не зависящий от фактических отношений, которые существуют между нами и объектами окружающего нас мира. Освобождение от привязанности к «обладанию» освобождает нас от порабощенности объектами.
Еще один концепт, на который мы все очень завязаны, – это концепт-половой принадлежности «мужчина – женщина». Когда вы закрываете глаза, то остаются лишь дыхание, ощущения, звуки, мысли... Где «мужчина»? Где «женщина»? От них остается только идея, только понятие. Мужчина и женщина перестают существовать, когда ум погружается в свою фундаментальную тишину. Представьте себе волны в океане, которые возникают и пускаются в комментарии друг о друге и о себе: большая, маленькая, красивая, величественная... Все это может быть и так, в относительном смысле, но это никак не отражает главную истину – лежащее в основе их всех единство огромной массы воды. То же самое происходит, когда мы оказываемся привязанными к концептам, дробящим реальность на внешние формы. Здесь и начинаются сравнения, суждения, оценки, то есть все то, что подкрепляет и усиливает относительную отдельность и вза-иморазделенность. При медитации мы освобождаемся от этих пут концептуализированное мира и с чувством внутренней достоверности переживаем фундаментальное единство элементов, частью и средоточием которых мы являемся. Но, пожалуй, наиболее глубоко сидящим в нашем сознании концептом, тем, который продержал нас закованными в пещере теней дольше всех других и который крепче других привязывает нас к колесу жизни, смерти и перерождений, является концепт самости, нашего ревностного «Я». Он представляет собой идею того, что существует-таки некто, кто стоит за этим течением вещей, что есть некая сущность, некий постоянный элемент, являющий собою центральную суть нашего существа. Такие понятия, как сам, я, мое – суть не более чем идеи нашего ума, обязанные своим существованием нашему[3]3
Читатель наверняка заметит противоречие: казалось бы, все сказано выше, и еще будет сказано ниже, для отрицания реальности «Я»; но тут же, как бы невзначай, это «Я» возвращается обратно через словечко «наше» или «мы» и через полную серьезность обращения к слушателям, в которых, таким образом, явно предполагается реальность их «Я». Лекторское же «Я» и подавно выглядит как бы вне всяких сомнений. Однако это противоречие своеобразно снимается в контексте развиваемой доктрины. Дело в том, что она вовсе не отрицает существования относительно устойчивой констелляции элементов, лежащей в основе того, что мы называем индивидом и индивидуальностью. Именно эта, вспыхнувшая сознанием, «констелляция» в человеческом существе, упуская из виду радикальность своей относительности и чрезмерно акцентируя свою автономность, и порождает эфемерный феномен «Я» – как владельца и распорядителя «своих» элементов в их внутренней и внешней активности и как одновременно – тождества с этими элементами (в этой иллюзии и лежит источник страданий и несвободы). Но все течет, текут и сменяются элементы констелляции, течет и изменяется как облако в небе сама констелляция, и – исчезает. «Владелец», «распорядитель», «тождество» – все это иллюзия,– говорит это учение. И в этом оно совпадает с бихевиоризмом. (Или, точней, бихевиоризм совпадает с ним.) Никакого «черного ящика» нет! Есть лишь наблюдаемое: причины и следствия, действия и результаты, между которыми нет промежуточного механизма их интимной связи. Буддизм не интересуется физиологией. Автор этой книги, излагая соответствующую тему, приводит интересный пример (с убедительностью которого можно до конца и не согласиться, но понять суть дела он помогает). Взгляните ночью на известнейшее созвездие – Большую Медведицу (или для жителей южного полушария, на Южный Крест). Оно дорого нам, как песня родины! Но если вдуматься в смысл его, то – что же оно такое? Не правда ли, составленный звездами его узор вовсе не означает «автономности» созвездия: оно произвольно, оно растворено в массе прочих звезд и потому, строго говоря, оно не существует реально. А теперь попробуйте его НЕ увидеть! Не удастся! Вот в том-то гравитировании сознания к узорам (к «гештальтам» – вспомним мы снова Европу), к овеществлению того, чего нет в реальности, и лежит феномен «Я». (Не здесь ли намек на решение психофизической проблемы?) Таким образом, вообще говоря, «иллюзия Я» существует объективно как феномен (вспомним длину волны и цвет). «Существует»! Иначе мы о нем не говорили бы. Более того, она (иллюзия эта) даже весьма полезна в практической жизни – как созвездия в навигации. Однако не этот уровень понимания вещей дает картину фундаментальной истины. И вот именно идея разных уровней снимает обсуждаемое противоречие. Есть практический, житейский, мирской уровень (включая ситуацию передачи самого этого учения от учителя ученикам); на этом уровне «феномен Я», как понятие и как ярко переживаемая достоверность, незаменим: он служит необходимому делу организации внешней жизни. В этой сфере все наши обычные мысли, словесные формулировки, планы, воображение, воспоминания, философские категории – то есть вся та система концептов, которая мешает инсайту в практике медитации,– выполняют важнейшую функцию. Без этого уровня невозможна жизнь общества и практическая жизнь индивидов, их элементарное ориентирование в ее времени, пространстве и отношениях, невозможны наука, техника и технология, философия и даже само это учение. И вся вообще литература невозможна – от художественной до научной. Невозможен сам язык! Да, все это так. Но речь-то идет о том, что это не единственный (и, по мнению буддизма, не главный) уровень и что не следует на нем задерживаться слишком подолгу, гипнотизируясь его ценностями и его материалом. Ибо источник фундаментальной истины, откуда мы можем черпать мудрость универсальную,– в тишине нашего ума. И в этой тишине становится ясно, среди прочего, что того резко очерченного, плотного, привычного, дорогого нам «Я», нашей «песни родины» не существует, как не существует объективно (в двух-, а тем более в трехмерном звездном пространстве) выделяемых нами созвездий. Повторим уже приводившуюся (в 1-й книге этого тома) аналогию с уровнями физического мира и нашим отношением к ним. Все вещи состоят из атомов, т. е. фактически они – пустые. Но мы садимся на стул, не боясь провалиться, ибо знаем – и по опыту, и теоретически, – что наше тело имеет тот же уровень текстуры, что и стул. Однако именно знание о невидимом атомарном уровне дарит нам величайшие горизонты понимания природы тел и открывает гигантский источник энергии. Добавим от себя, что не иметь хорошего представления об этом уровне сегодня по меньшей мере стыдно. Столь же стыдно должно быть – не знать хотя бы азов учения Будды – картины атомарного мира внутренней стороны мысли и законов его энергетики. Такое незнание не только стыдно. Оно... «не выгодно». Для индивида. Для мира же оно прискорбно. – Прим. перев.
[Закрыть] самоотождествлению с различными аспектами телесно-ментального процесса. Изначально это самое «Я», или эго, не существует, но поскольку мы так сильно привязаны к идее его, то неизбежно тратим значительную часть своей жизни, защищая это мнимое «Я», расширяя его права и территории и во всем ему потакая. Медитация дает нам возможность увидеть его концептуальную природу и понять, что в действительности его не существует, что оно есть просто идея, посторонняя проекция в поток того, что происходит внутри текущего момента.
Существует несколько концептов (представлений, понятий), которые могут связывать нас как путами: это концепты пространства, времени, собственности, различия людей по полу, своего эго. Можно убеждаться на каждом шагу, насколько деспотичны эти концепты, какая значительная часть нашей жизни закручена на них и вокруг них вращается, и насколько мы поглощены жизнью в подвластном им мире теней. Известный тибетский учитель медитации Калу Ринопоче писал:
«Вы живете в иллюзии, в царстве внешней стороны вещей. Существует некая Реальность. Реальность эта – вы. Когда вы это поймете, то увидите, что вы – ничто. А будучи ничем, вы оказываетесь всем сущим. В этом – все».
Существуют четыре «конечные реальности». Их потому так называют, что они могут испытываться непосредственно, в отличие от реальностей, представленных нам только через мысль. Эти четыре конечные реальности суть все содержание нашего опыта.
Первая из них являет собой материальные элементы, составляющие все объекты физического мира. Согласно традиции и в терминах своей данности нам в опыте нашей практики они описываются как элементы земли, воздуха, огня и воды. Элемент земли есть элемент протяженности, про-странственности. Мы испытываем его как твердость или мягкость предметов. Когда мы испытываем боль в своем теле, то это как раз проявление этого элемента. Когда вы при ходьбе касаетесь земли, то именно это ощущение контакта, прикосновения, и есть элемент земли: ощущение жесткости, мягкости, протяженности.
Элемент огня есть качество тепла или холода. Иногда при медитации элемент огня может стать преобладающим, и приходит такое ощущение, что тело начинает гореть. Здесь нет «того», «кто» горит, – это лишь сам элемент огня проявляет свою природу в ощущениях тепла или холода.
Элемент воздуха есть вибрация или движение. При ходячей медитации то, что мы испытываем, есть игра элементов. Стопа ноги и нога суть концепты, понятия – имена, даваемые нами определенным узорам переживаемого потока элементов. Не существует «стопы», «ноги», «тела», нет и того, что мы называем «Я»; есть просто переживание движения и ощущения прикосновений.
Элемент воды представлен текучестью и вязкостью, он ответствен за удерживание вещей вместе. Представьте совершенно сухую муку: все частицы ее рассыпаются, между ними нет никакой связи. Теперь добавьте к ней воды – и частицы ее сольются воедино. Таково проявление элемента воды: удерживание вместе материальных элементов.
Наряду с этими четырьмя элементами возникают четыре вторичные характеристики материи: цвет, запах, вкус и питательное качество. Весь физический мир может быть испытан в терминах этих элементов. Мы можем осознавать их, не прибегая к посредству мысли о них. Мы смотрим вниз и говорим: «пол». Но «пола» нет, это лишь концепт. А то, что мы испытываем, есть чувство твердости или прохлады, когда мы ступаем, или же цвет, когда мы глядим. Глаз видит цвет. Он не видит имени. Выходя на улицу, мы видим «дерево», однако это лишь результат концептуализации того, что мы видим. То, что мы фактически видим, есть цвет в определенной форме. Затем уже другой ментальный процесс выдает этикетку: «дерево». «Тело» – тоже концепт. Когда мы сидим в медитации, «тело» исчезает. То, что испытывается, переживается, есть ощущение: тепло, холод, боль, напряжение и т. д., т. е. только эффекты от работы элементов, каждый из которых изменчив и преходящ, и единственное постоянство, которое им присуще, это непрерывная трансформация. Медитационная практика позволяет нам начать осознавать эмпирический, не концептуальный уровень вещей, вещи в их собственном царстве, освободившись от мыслей о них. В результате этого мы обретаем способность, видя нечто, ограничиваться осознаванием цвета или, ощупывая нечто, осознавать качества своих ощущений, не попадая в плен концептуальных образов, т. е. не проецируя идей в поток опыта.
Интересно отметить, что концепты всегда остаются неизменными, наподобие стоп-кадра, в то время как реальность пребывает в постоянном течении. Это самое динамичное кино! Слово (и понятие) «тело» остается без малейшего изменения, но само тело пронизано пламенем изменений. Концепт статичен, но фактическое испытывание того, что происходит, обнаруживает перед нами поток изменчивых элементов, возникновение и исчезновение ощущений. Пристально-осознанное переживание вещей вскрывает их фундаментальную преходящность. Пока мы остаемся вовлеченными в логику концептуального уровня, мы питаем и поддерживаем иллюзию постоянства и неизменности, которая накрепко привязывает нас к колесу жизни и смерти.
Процесс развития инсайта и мудрости начинается с усилий ума оставить в стороне мир концептов, то есть мир теней, и начать испытывать сами реальности. В результате этого должны проясниться истинные черты сущего.
Второй из конечных реальностей является сознание. Сознание (в нашем контексте. – Прим. перев.) – это «знающая способность», или состояние знания объекта. Некоторые люди представляют дело так, будто в данном «уме-теле» (= человеке) пребывает одно сознание от рождения до смерти, один как бы наблюдатель, который в каждый момент знает все. Такое представление порождает идею перманентного «Я». Именно эта иллюзия имеет место в те минуты, когда мы еще не привели свой ум к достаточной тишине, чтобы наблюдать свое знание в потоке. Ибо само сознание возникает и уходит в каждый момент. Не существует единого ума, наблюдающего сразу все феномены: в каждый текущий миг «ум» создается и распадается. То сознание, которое слышит, отлично от сознания, которое видит или вкушает, обоняет, осязает, мыслит. В каждый миг возникают и уходят разные ментальные фасетки опыта. Когда ум становится спокойным, появляется возможность наблюдать этот поток сознания. Проникновение внутренним взором (инсайт) в текучесть «знающей способности», уразумение того, что субъекта знания нет, что нет наблюдателя, а просто в каждый момент совершается некий безличностный процесс, разоблачает иллюзию перманентного «Я».
Третья конечная реальность носит название ментальных факторов. Они суть те качества ума, которые определяют отношение сознания к объекту. С каждым моментом сознания возникают различные сочетания ментальных факторов – и уходят с этим моментом. Алчность, ненависть и умственная слепота (delusion) – вот три ментальных фактора, образующих три корня всякой недоброкачественной активности. Любая нездоровая, неправильная карма или действие мотивированы по меньшей мере одним из этих трех факторов. Например, фактор алчности характеризуется тенденцией липнуть к объекту. Когда импульс алчности (или жадности) возникает в моменте сознания, он оказывает влияние на ум таким образом, что тот прилепляется, хватает, цепляется, влечется к объекту. В этом природа фактора алчности. Он преходящ и не является структурным элементом эго, он не есть «Я» или кусочек этого «Я». Это всего лишь один из факторов ума, активный на свой лад.
Ненависть – это такой ментальный фактор, чья природа заключается в осуждении объекта, в отвращении от него. Отвращение, злоба, досада, раздражение, гнев – все это суть проявления ментального фактора ненависти. Но ненависть тоже не есть «Я», не есть нечто «мое»: это преходящий фактор, который возникает и уходит.
Умственная слепота – это фактор, функция которого – затуманивать ум, то есть лишать нас способности четко увидеть объект и осознать, что это такое. Мы теряем возможность знать и понимать происходящее.
Существует также три доброкачественных корня ума: антиалчность, антиненависть и антизаблуждение. Антиалчность имеет природу щедрости, не-привязанности, не-обладания, не-притяжательности. Антиненависть воплощается в любви, в благоволении ко всем существам и в дружбе. Антизаблуждение представлено мудростью. Мудрость обладает свойством ясного видения. Она подобна свету в уме. Когда вы входите в темную комнату, то ничего не видите и начинаете на все натыкаться. Но вот вы включили свет, и все предметы становятся четко видны. В этом функция мудрости: умственная иллюминация, при которой мы ясно видим содержание и процесс в нашем ментально-телесном пространстве.
Все названные ментальные факторы безличностны и преходящи. Здесь нет того, кто жаден, нет того, кто пребывает в ненависти, нет того, кто мудр, нет того, кто щедр. Есть только возникновение и истечение моментов сознания, совпадающих с определенными факторами ума, каждый из которых работает в своем собственном праве. Откуда в таком случае появляется идея «себя»? Почему мы столь глубоко проникнуты верой в существование нашего «Я»?
Дело в том, что есть еще один ментальный фактор, который называется «неправильный взгляд» и чья функция – самоотождествление с мерцающими, как пузырьки в потоке, элементами ума и тела. Когда фактор неправильного взгляда появляется в моменте сознания, то возникает концепт «себя» или «я сам». Однако и сам этот фактор тоже преходящ и безличностен, возникая время от времени и каждый раз исчезая. В том случае, если мы в данный момент находимся в состоянии полного-бодрствования-мысли, неправильный взгляд не возникает, и тогда мы начинаем освобождаться от зависимости от представлений «Я», «мне», «мое». Каждый момент полного-бодрствования-мысли есть момент без эго, момент чистоты.
Часто во время практики задают вопрос: «Ну, хорошо, а кто же тогда находится-то в полном-бодрствовании-мысли? Кто осознает-то то-то и то-то?» Ответ очень прост: полное-бодрствование-мысли есть тоже один из ментальных факторов. Его функция – замечать объект, видеть, что он такое и каков он, и осознавать текущий момент. Гурджиев называл это качество памятованием себя (self-remembering). Итак, нет никого, кто находится в этом состоянии полного бодрствования и осознанности, а есть только некий функционирующий фактор: чистая осознанность, которая не льнет, не осуждает, не идентифицируется. По мере развития этого качества все глубже становится понимание того, что все обусловленные феномены мимолетны и пусты: нет в них резидента – «Я».
Мы подобны большой мозаике – игре-головоломке. Отдельные фигурные части ее представляют собой материальные элементы, сознание и ментальные факторы. Когда эти кусочки соединяются определенным образом, мы видим «мужчину», «женщину», «дерево», «дом» и т. д. Но это всего лишь картинки, изображения, составленные из кусочков, это всего лишь концепты, а не сама реальность. Самой же реальностью нашего опыта являются именно эти фундаментальные элементы ума и тела, эти лежащие в основе всего процесса атомы энергии, находящиеся в непрерывном течении и трансформации.
Четвертая конечная реальность – нирвана. Нирвана подобна переживаниям человека, полностью освобождающегося от цепей и выходящего из пещеры в залитый солнцем мир. Это выход на свободу за пределы обусловленного ментально-телесного процесса.
Все названные конечные реальности могут быть объектом опыта, могут непосредственно переживаться. Слова же, к которым мы прибегаем для их описания, суть концепты, которые только указывают путь к этому опыту. Практика медитации развивает такое осознание этих реальностей, которое выходит за пределы вербальных возможностей. Мы здесь все находимся в процессе приложения усилий, направленных на то, чтобы разорвать цепи, удерживающие нас в той пещере неведения. Иногда в течение практики может казаться, будто ничего полезного не происходит, только масса всяких болезненных ощущений, беспокойства, волнения, сомнений и т. п. Это не так. На самом деле всякий миг состояния осознанности, всякий момент полного-бодрствования-мысли – это уже вклад в ослабление цепей наших привязанностей. Мы наращиваем инерцию своей осознанности, строим постепенно ее энергию, и по мере усиления п-б-м и концентрации ум делается мощней и проникновеннее в суть вещей. Проявляя большое терпение, мы, наконец, можем начать непосредственно испытывать этот ментально-телесный процесс и вникать в его смысл, освобождаясь от концептов, от идеи сидящего в нем «Я», выходя мало-помалу из тьмы пещеры на свет свободы и мудрого спокойствия.
Вопрос: Как и почему отошли мы от конечной реальности и усвоили концептуальное мышление? Как случилось, что мы ушли так далеко от этого простого процесса, который мы вроде бы естественно должны были все испытывать?
Ответ: Дело обстоит не так, будто мы из состояния чистоты впали в состояние иллюзии. Неведение и желание – вот две причины, которые вели нас от безначальных времен именно неведение и желание гонят нас по бесконечному кругу колеса рождений и смертей. Эта проблема бросает нам вызов сегодня. Но из ситуации есть выход, и он состоит в том, чтобы преодолеть неведение и желание. Достигается это тем, что человек начинает уделять внимание происходящему на уровне непосредственного опыта.
Вопрос: Возможно ли вообще жить в этом мире, отказавшись от концептов?
Ответ: Пожалуйста, поймите, что концептами (понятиями) следует пользоваться. Дело обстоит не так, что коль скоро мы начинаем испытывать реальность, лежащую за пределами концептуального уровня, то мы уже и отбрасываем весь интеллектуальный процесс. Мы вынуждены прибегать к этому ментальному процессу во имя успешной жизни в миру. Есть два уровня истины. Один – это уровень конвенциональной истины, и здесь мы пользуемся всеми этими концептами: «мужчина», «женщина», «Я», «время», «место» и т. д. Другой же уровень есть уровень конечной истины, где речь идет о четырех реальностях. Мы можем прибегать к концептам, не становясь их рабами. Мы должны понимать, что они суть всего лишь конвенциональная, условная истина и что существует лежащая в ее основе реальность. В Бодх-гае, в Индии, где многие из нас проходили обучение, был слон. Часто, когда мы шли по городу, он двигался нам навстречу по той же улице. В нашу задачу входило шагать очень медленно, с полным-бодрствованием-мысли и вниманием, целиком устремленным на свой ментально-телесный процесс. Но когда мы видели приближающегося слона, мы, ясное дело, не задерживались посреди дороги, отмечая мысленно: «видение, видение». Мы вполне разумно сворачивали в сторону. Когда это уместно, целесообразно, адекватно ситуации, надо, конечно же, пользоваться и даром рассуждающей мысли.
Вопрос: Что такое эмоции?
Ответ: Эмоции – это ментальные факторы. Гнев, ревность, сострадание, радость, любовь – все это ментальные факторы. Все эмоции – безличностные качества ума. За ними никто не стоит. Нет здесь того, кто гневается, нет того, кто любит. Это просто факторы, функционирующие по своим собственным законам.
Вопрос: Что обусловливает возникновение полного-бодрствования-мысли?
Ответ: Мудрость, или ясное видение природы нашей обусловленности и уразумение пути к свободе. Непосредственной причиной возникновения п-б-м служит фактор усилия. Вера или уверенность также могут явиться условием и поводом для приложения усилия войти в состояние полной осознанности.
Вопрос: Что бы вы могли сказать о любви?
Ответ: В любви проявляется пустотность, ибо последняя означает отсутствие эго – показатель чистоты. Но когда нет эго, то нет и другого. Этот дуализм создается идеей эго, идеей «меня». В ситуации отсутствия «меня» наличествует единство, единение, общность. Именно в отсутствие мысли «Я люблю того-то» любовь только и может стать естественным выражением единения.
Вопрос: Когда осознаваемым является сознание, то что тут является осознающим?
Ответ: Осознанность, или п-б-м, есть ментальный фактор, функцией которого является удерживание объекта в луче памяти, недопущение того, чтобы ум забыл о нем. П-б-м может быть обращено на объект или же оно может быть обращено на сознание, то есть на знание о присутствии объекта, и именно этого объекта. Вообще говоря, легче наблюдать объект, чем факт – или, точнее, процесс – знания об объекте, поскольку объект более уловим, «осязаем». Когда ум находится в очень спокойном состоянии, то можно наблюдать также уже упомянутую «знающую способность» в ее появлении и уходе. На этом уровне осознанности ситуация становится особенно любопытной, поскольку мы полностью отходим от самоотождествления с сознанием, со знанием себя как некое «Я» – то есть от весьма тонкой и всепронизывающей идентификации. Ведь не представляет особой трудности погрузиться в медитацию и наблюдать как бы со стороны поток объектов, оставаясь тем не менее во власти идеи о наблюдателе, который этим сейчас занимается. Фактически же наблюдатель отсутствует, абсолютно отсутствует. Имеет место лишь голый процесс знания, которое возникает и исчезает каждый момент. Знание или сознание – это тоже процесс. И он эфемерен и безличнос-тен, он лишен связи с неким компактным «Я».
Вопрос: Что можно сказать о памяти? Где. ее место в этом контексте?
Ответ: Память – результат сложной совместной работы определенных ментальных факторов, связанных в основном с перцепцией (восприятием). Перцепция есть тот ментальный фактор, который несет функцию узнавания и отбора отличительных черт объекта. Именно благодаря ментальному фактору восприятия мы узнаем (идентифицируем) объект по опыту прошлых моментов ума. Память относится к тому классу мыслей, которые делают своим объектом нечто уже испытанное.
Вопрос: Откуда проистекает склонность того или иного индивида к определенному типу поведения?
Ответ: Достаточно длительное повторение или специальная практика в определенных видах волевых актов или усилий порождают тенденцию. Вот мы сейчас, например, занимаемся укреплением способности к полному-бодрствованию-мысли, концентрации и инсайту, многократно повторяя вполне определенные усилия; этим мы развиваем в себе тенденцию к поведению, проникнутому пониманием и мудростью. Подобным же образом мы в прошлом создали каждый свою особую личность через повторение определенных действий и волевых усилий – создали весь набор своих тенденций, довольно жестко определяющих наше сегодняшнее поведение. Именно в терминах этих внутри действующих тенденций и можно понять феномен личности. Ибо нет компактной сущности, определяемой как «личность», хотя в то или иное время и может проявляться в качестве ведущего некий определенный ментальный фактор. Но в человеке, постоянно практикующем в себе, скажем, такую черту, как жадность, в человеке, который постоянно реализует импульс хватания и прилепления, соблазн привязанности и леность памяти на свои неправильные поступки, – ментальный фактор алчности становится очень сильным. Наконец, он проявляется во всех действиях этого человека. Напротив, когда изо дня в день развиваются (реализацией в жизни и тренировкой в медитации) антиалчность или антиненависть, то тогда именно эти факторы становятся ведущей тенденцией и проявляются во всех аспектах личности.
