Текст книги "Фабий Байл. Прародитель"

Автор книги: Джош Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5
Грандиозная

Грандиозная существовала вопреки всем законам природы.

Над самым краем Ока – там, где сырая материя нереальности переходила в твердую действительность обычного космоса, висел в темноте, как драгоценность на ткани, этот мир. Он застыл между двумя мгновениями, в шаге от гибели, и представлял собой застывший фрактал из камней и сверхнагретых газов, разлетающихся от кипящего ядра. Расширение шло бесконечно медленно и не поддавалось измерению никакими доступными методами. Никто не знал, когда оно началось и когда закончится.

Мир был мертв и в то же время нет. Он умирал вечно, заточенный в высший предел своего существования. Разломанную кору усеивали тысячи точек самых разных размеров, форм и геометрических структур; одни были гигантскими бастионами, которые щетинились зенитными пушками и оборонительными установками, другие – морями из высоких шатров, теснившимися под развалинами некогда прекрасных зданий и едва работающими атмосферными генераторами.

Все они были обособлены друг от друга; каждое феодальное владение выживало в одиночку в меру своих возможностей, но союзы и войны между городами-государствами встречались не так уж редко, и долгую ночь время от времени освещали ядерные удары. В короне рыскали корабли, воюя друг с другом от имени сверкающих городов на внутренней стороне разрушенного мира.

– Все дороги ведут к Грандиозной, – сказал Олеандр, разглядывая гололит. – Так говорят пророки-флогистонцы из Огненной глуши.

Они стояли на тесной командной палубе «Везалия» вокруг гололитического проектора. Древний фрегат класса «Гладий» был личным кораблем Байла, захваченным при каком-то давнем набеге на имперский мир. За прошедшие века от предыдущих хозяев не осталось и следа – как и от предыдущего имени. Теперь он был «Везалием» и всегда им будет. По крайней мере, темного духа, обитавшего в ядре корабля, имя устраивало.

– Этот мир – притон воров и искателей запретных удовольствий. Сибаритов, декадентов и глупцов, – сказал Саккара, изучая гололитическое изображение. – Однажды я обращался к своим старшим с просьбой разрешить мне разбомбить его с орбиты во имя темных богов. Ни один мир не смеет уклоняться от суда варпа таким образом.

– Возможно. Но он по-своему красив, – сказал Арриан. Он расположился неподалеку среди гландовых ищеек, повсюду сопровождавших Байла. Аугментированные воины стояли молча и неподвижно и смотрели только на своего создателя, словно Байл был солнцем, вокруг которого они вращались. Олеандр хорошо помнил это чувство: когда-то он тоже его испытывал. Но теперь плыл в одиночестве, не привязанный ни к чему, кроме собственных целей. Он не мог сказать, какое состояние лучше.

– Нам нужен не сам мир, – сказал Байл. Одна из лап хирургеона вытянулась и постучала по светящемуся изображению, увеличив четкость определенного района. По воздуху побежали столбцы данных, – А только одна маленькая часть его: Черный Голан. Самый большой археорынок в этой области Ока, занимающий останки двух континентов, – Металлические конечности жужжали и щелкали. Гололит продолжал выводить новую информацию, – Такие рынки нужны: это ближайшее подобие нейтральной территории вблизи Ока, и пользы от них немало. Даже Абаддон подчиняется древним законам и признает их неприкосновенность, – Он улыбнулся, – Нам, разумеется, прислушиваться к голосу совести не стоит. Обстоятельства принуждают, братья.

– Нужно будет заплатить сбор, чтобы нас пропустили через орбитальную защиту, – сообщил Олеандр. Он постучал по гололиту, и изображение отъехало назад, показав пористую мембрану из космических крепостей и орбитальных орудийных платформ, которые почти целиком закрывали Грандиозную наподобие сферы Дайсона, – Грандиозный замок, как его называют. Я мог бы придумать название и получше, но меня никто не спрашивал, – Цимисхий сделал жест, и Олеандр кивнул, – Да, они древние. Хороший глаз, брат. Не говоря уж о том, что они скомпонованы из полу-десятка технологий, большинство из которых имеют неизвестное происхождение. Эльдарская, хрудовая – они тоже где-то там есть. Все это нужно, чтобы охранять порядок на рынках… или не давать войнам Грандиозной выйти наружу. – Он махнул рукой, – Будь у нас корабль побольше, я бы предложил пробить путь. Но с этим… можно воспользоваться тем открытым ангаром.

– Нет, я не собираюсь тратить время и просить их хозяина, чтобы нас пустили, – сказал Байл. – Поэтому мы тайно проникнем на поверхность с должной ловкостью.

Он коснулся гололита, выведя изображение региона в реальном времени. Сквозь тьму к Грандиозной лениво тянулась полоса бледного тумана. Она даже не касалась орбитальных сооружений, а корабли старались пролетать как можно дальше от нее.

– Вот, – сказал Фабий, – Мы воспользуемся им.

– И что же это такое? – спросил Арриан, наклоняясь вперед.

– Падальный путь, – сказал Олеандр. Внутри словно повернули ледяной нож, более острый, чем лезвия хирургеона. – Это дорога, по которой нерожденные пробираются в глубинную смерть Грандиозной. Рана, нанесенная реальности варп-бурей, которая поглотила Грандиозную несколько тысячелетий назад. Она не закрывается, не уменьшается… – До сих пор он ни разу не видел ее вблизи и не испытывал желания увидеть. Подобные вихри в ткани имматериума представляли невероятную опасность даже для тех, кто был искушен в делах нерожденных. А он к их числу не относился, – Ученые, занимающиеся такими вещами, утверждают, что Грандиозная – это зарождающаяся варп-звезда. Чем больше нерожденных к ней стекается, тем ближе личинка подходит к предрешенному финалу.

– В нем полно демонов, – сказал Саккара. – Я чувствую и слышу их даже отсюда. Они смеются, кричат и шепчут, спускаясь по Падальному пути в умирающее сердце планеты, чтобы сполна напиться ее вечными муками.

Олеандр покосился на Несущего Слово. Саккара был бледен и выглядел напряженно. Глаза мерцали алым. Дьяволист не был колдуном, он не умел создавать огонь из воздуха или бросать молнии из глаз. Но он умел вызывать демонов и делал это хорошо.

– Да, – сказал Байл, – И мы сделаем то же самое. Так мы не привлечем ненужного внимания, – Он взглянул на Саккару, – Ты знаешь, что делать.

Саккара скривился.

– Опасная затея.

– Такая же опасная, как бомба, которую я поместил тебе в грудь?

– Да, – без колебаний ответил Несущий Слово, – Если мы попытаемся воспользоваться Падальным путем, нас ждет дорога безумия. Где ступают демоны, там горят миры. Затухают звезды. Там разумы бьются на осколки, а души рвутся в клочья.

– Как поэтично, – Байл повернулся обратно к голо-лигу. – На время перехода придется отключить поле Геллера, иначе нас почти наверняка обнаружат. Все прочие второстепенные процессы будут остановлены, чтобы снизить риск повреждений в корабельных системах.

– Без этого поля мы не проживем и нескольких секунд, – сказал Олеандр, – Нерожденные заполонят весь корабль, – Он шагнул к Байлу, но остановился, когда на пути встал Арриан, – Арриан, даже ты должен понимать, какое это безумие…

– Считай это возможностью испытать что-то новое, – сказал Арриан. – Ведь сыны Фулгрима постоянно это делают, так? Ищут новые ощущения и удовольствия?

– Я это уже испытывал. Мне не очень понравилось, – ответил Олеандр, бессильно сжимая руки. – И я предпочел бы не повторять, если есть альтернативы. Как ангар, например.

– Я принял решение, – отрезал Байл, – Ты, Олеандр, можешь воспользоваться ангаром, если хочешь. Без корабля это будет сложно, но ты всегда был изобретателен. – Он взглянул на Саккару, – начинай.

– Нет. Вы все не понимаете, – сказал Саккара, – Это не просто какой-то космологический феномен… это река душ. Поток мыслей и эмоций, волны боли и страсти, влекомые течением из чистой ненависти и отчаяния. Это материализованная воля и мысль самих богов, которые не поддаются контролю. Даже попытка – уже кощунство. Можно лишь плыть по течению и надеяться, что выживешь.

Цимисхий положил руку ему на плечо. Саккара помотал головой и хотел сказать еще что-то, но замолчал по жесту Байла.

– Я рассчитал время, которое потребуется, чтобы ступить на Падальный путь и проплыть до первой точки за пределами орбитальных станций. На это уйдет лишь пара секунд, не более. Мы поднимем поле Геллера, едва выйдем за радиус обнаружения, – сказал Байл, – Это взвешенный риск. Значения всех переменных лежат в допустимых пределах.

– Это смертный приговор, – возразил Олеандр. – Если не для нас, то определенно для твоих питомцев.

Он показал на гландовых ищеек. Игори свирепо посмотрела на него, словно он только что бросил ей вызов.

Байл поманил ее, и она подошла.

– Они будут под защитой, – ответил Байл, наклонив голову Игори вбок и показав поблескивающую схему прямо под ухом, – Подкожная электротатуировка. Гексаграммный символ, изобретенный Саккарой. Им помечен весь экипаж специально для подобного случая. Саккара уверяет, что символ поможет им пережить нападение, если, конечно, они справятся с физическими атаками. А если он не сработает, у меня есть свои методы. – Он постучал по игломету «Ксиклос» в кобуре. – Специальная сыворотка, давно ждущая подходящего момента.

Олеандр уставился на него, гадая, не было ли это очередной игрой Байла. Апотекарий мог показаться непоследовательным и даже импульсивным, но только тому, кто не знал его. Вполне в его характере было заранее включить в свои планы Падальный путь, чтобы испытать эту новую сыворотку. Возможно, именно поэтому он настоял на участии Саккары.

А может быть, все объяснялось проще. Он ничуть бы не удивился, узнав, что Байл уже посещал Грандиозную. В конце концов, из раздираемых войной планет получались отличные испытательные полигоны. А феоды Грандиозной начинали войны так регулярно, что по ним можно было сверять хронометр. Олеандр даже участвовал в нескольких сражениях, каждый раз на новой стороне. Космодесантники-ренегаты были привычным зрелищем на полях войны в близких к Оку регионах. Однако Байл имел обыкновение злоупотреблять гостеприимством. Его цели редко совпадали с целями тех, кто его приглашал, а вольности, которые он себе позволял, обычно быстро портили отношения.

У него было великое множество врагов. Байл был полезен космодесантникам-ренегатам, но в великой игре Ока считался непредсказуемым элементом. Он не служил никому, кроме себя, и знал слишком много, чтобы не обращать на него внимания или позволять ему разгуливать на свободе. Лернейские агенты несколько раз пытались его убить, а на Коразине даже ненадолго преуспели. Темный Совет Сикаруса отправлял за Байлом банду за бандой, преследуя его по всему Оку; Саккара был лишь последним. Сам Ангрон едва не заполучил череп Байла на Гнозисе. А награда Фулгрима все еще оставалась неполученной.

У лорда клонов были враги не только из числа бывших братьев. Олеандр забарабанил пальцами по навершии) меча. У него были враги, которые боялись того, что Байл мог сделать в будущем, а не жаждали мести за то, что он уже сделал. Враги, которые были готовы на все, чтобы увести его с избранного им пути… Даже пожертвовать своими сородичами.

«Везалий» застонал, устремляясь к демоническому туману, словно протестуя или, наоборот, сгорая от нетерпения. На летящем корабле никогда не было тихо. Скрипели заклепки, двигались переборки. Гудели пульты и звенели уведомления. Члены экипажа перешептывались – во всяком случае те, у кого были языки. Олеандр задумался, понимают ли они, что происходит, и достаточно ли им этого понимания, чтобы бояться.

В глубинах корабля обитали целые племена мутантов, которые поклонялись двигателям и орудийным батареям, в ревностности не уступая аколитам Механикум и нередко устраивая войны во имя своей веры. Они были потомками предыдущего экипажа и подчинялись немногочисленным офицерам, которых Байл счел достойными аугментации, – как смотрителя стратегиума, Вольвера.

Олеандр взглянул на существо, в данный момент наблюдавшее за сервиторами в контрольных гнездах и немногочисленными оборвышами-мутантами, которых все же подпустили к мостику. Вольвер состоял из металла и стекла и больше походил на перегонный аппарат, которому придали подобие человека. В стеклянной голове блестел мозг, а к нему зрительными нервами крепились глазные яблоки, смотревшие из отверстий в медной черепной маске. Олеандр не знал, кому раньше принадлежали эти глаза: мужчине, женщине или чему-то иному. Но Вольвер служил «Везалию» с тех пор, как «Везалий» служил Консорциуму.

Вольвер повернул стеклянную голову, и из миниатюрной вокс-решетки, установленной между медными губами, раздался треск.

– «Везалий» недоволен, – произнес он и положил стальную руку на болт-пистолет у бедра.

– Как корабль может быть недоволен? Или доволен, раз уж на то пошло? – спросил Олеандр, несколько удивившись, что существо обратилось к нему. Байл насаждал среди своих подчиненных культ фамильярности – возможно, потому, что раболепные ритуалы его утомляли. Олеандр считал это безрассудным. Когда черни не напоминали, где ее место, она начинала думать. Олеандр украдкой покосился на Игори.

– «Везалий» недоволен, – повторил Вольвер своим трескучим и монотонным голосом.

– И что я должен сделать?

Члены экипажа – те, у кого были глаза, – смотрели на верхний уровень командной палубы, в его сторону. Они нервничали. Он чуял их страх и жалел, что не имеет права его усилить. Он потянулся к трубке, но остановился. Время было неподходящее. И он давно выучил, что умеренность – ключ к наслаждению.

Где-то глубоко внутри фрегата глухо, мрачно прогудел колокол, отдаваясь по всему мостику и в костях Олеандра.

– Что это? Ни разу еще такого не слышал.

– «Везалий»… – начал Вольвер.

– Недоволен, да, я в курсе.

– Это предупреждение, – сообщил Байл из-за спины. – «Везалий» – хищник, и он знает, что входит в незнакомые воды, так сказать. Он предупреждает обитателей тумана, что приближается и не потерпит помех.

– Это не сработает.

– Корабль этого не знает, – Байл сцепил руки за спиной, – По правде говоря, я боюсь, что избаловал его. Во время набегов я скармливаю ему легкую добычу, выполняю его капризы… Но хороший корабль сложно найти. О нем нужно заботиться.

– Я бы не назвал это заботой.

– Мы все делаем то, к чему принуждают обстоятельства, Олеандр. «Везалий» все понимает.

Падальный путь между тем занял весь смотровой экран. Теперь туман и обитающие в нем создания стали гораздо четче. Там были цвета, каких Олеандр никогда раньше не видел, и огни, не бывшие огнями. Среди астероидов и газов, служивших кровью Грандиозной, дрожало холодное пламя. Неведомые силуэты плясали в нем, бегали, воевали. Тысяча войн шла в тысячах раздробленных мгновений. Создания сплошным потоком летели неизвестно откуда в умирающее ядро расколотого мира, сливаясь в безумную космическую мешанину лиц и конечностей, каких никогда не было ни у одного живого существа.

– Да их там тысячи, – сказал Олеандр.

– Миллионы, – прохрипел Саккара. – Десятки миллионов. Они приходят насладиться муками в центре планеты. Смерть мира сладка. Она захватывает призраки всех, кто когда-либо жил или должен был жить на ней, и им остается лишь ждать, пока их не сорвут, как ягоды с лозы. Я слышу их крики… и смех. – Несущий Слово прижал костяшки пальцев ко лбу. – Они увидят нас, как только мы опустим поле Геллера. И придут, ведомые сначала любопытством, а потом голодом. Нам надо… Нам надо приготовиться. Мне надо приготовиться.

Олеандр опустил руку к мечу. Ему доводилось сражаться с демонами, как и всем, кто достаточно долго пробыл в Оке. Большинство из них были слабыми – чистый голод без мозгов. Но существовали и более умные, более опасные разновидности. Таких он боялся. Он улыбнулся, по достоинству оценив клубок дикой паники, образовавшийся в животе.

– Опустить поле, – спокойно произнес Байл. Он не боялся. Если он когда-то и умел испытывать страх, то давно выжег это чувство и выбросил его прочь вместе со старыми костями и кожей. Вольвер передал приказ. Раздалось протестующее гудение. Лампы замигали.

И «Везалий» нырнул в ад.

Глава 6
Падальный путь

Все началось с голосов. Сначала они тихо, едва слышно бормотали что-то. Затем зазвучали безумные крики и зловещий шепот. Глухие удары раздались по корпусу, словно кто-то пытался пробиться внутрь. вокс затрещал, и на другом конце тихо запели не знакомую Олеандру песню. Байл приказал выключить вокс. За обзорным экраном раскинулось море кричащих лиц, часть которых походила на человеческие, но большинство – нет.

По приказу Байла экран разделился на несколько изображений с разными ракурсами. Демоны липли к фрегату, как балянусы. Некоторые были огромны, почти как сам корабль, другие – не больше человека. В лесу сенсорных антенн, торчащих вдоль корпуса, бродило существо, похожее на гигантского тигра, и охотилось на более слабых сородичей. На орудийных батареях плясали тонкие и бледные силуэты.

Саккара застонал, и Олеандр оторвал взгляд от экрана. Несущий Слово вытянул вперед одну руку, по-паучьи шевеля пальцами. Он бормотал отдельные слова и фразы на языке древней Колхиды – заклинания подчинения и защиты, как знал Олеандр.

– Он справится? – спросил он, посмотрев на Байла.

– Если не справится, мы сразу узнаем, так ведь? – Байл повернулся к Вольверу. – Долго еще? – Вольвер протрещал число. Байл удовлетворенно кивнул. – Недолго. Хорошо.

Удары вскоре сменились царапаньем – как будто крысы скребли по стенам. Отовсюду и ниоткуда жужжали крылья. Сервиторы, подсоединенные к пультам мостика, один за другим начинали кричать и биться армированными головами об стенки контрольных гнезд. Стук их черепов складывался в печальный ритм.

– Надо их отключить, – заметил Олеандр.

– И кто тогда будет управлять кораблем? – спросил Байл, – Нет, оставь их. Я не просто так армировал им черепа. Парочка ударов ничего важного не повредит.

Питательный раствор в туловище Вольвера забурлил, и он закачался. Байл прошипел что-то, после чего одна из конечностей хирургеона метнулась вперед и погрузилась в порт на шейном отделе смотрителя. Питательный раствор стал бледно-охровым, и Вольвер успокоился. Он пробормотал что-то в благодарность, но Байл его проигнорировал.

Корпус заскрипел. Без поля Геллера корабль защищали только собственная броня и скорость. Палуба под ногами Олеандра заходила ходуном: двигатели вспыхнули, придавая кораблю ускорение. В один момент на его пути сквозь эмпиреи встало что-то гигантское и отвратительное, разевая пасть размером с планету. «Везалий» прошел сквозь него, как скальпель, и гнусный гигант разорвался, словно облако. Палуба накренилась. Саккара начал петь песнь-проклятие высоким и на удивление приятным голосом.

Олеандр с невольным интересом разглядывал Несущего Слово. Глаза у Саккары остекленели, а на губах виднелась кровь. Его песня усиливалась, поднимаясь навстречу демоническому шуму, и странные, смутные фигуры мерцали и корчились вокруг.

Один из воинов Гландовых ищеек вдруг покачнулся и схватился за живот. Его вырвало какой-то белой массой, задымившейся при соприкосновении с палубой. В массе шевелились какие-то крохотные существа, весело хихикая. Арриан раздавил их ногой и ввел в шею страдающему стимулятор.

– Повелитель, похоже, электротатуировка не работает.

– Нет. Какое разочарование! Но все же отметь время. Мы учтем его в будущих расчетах. А пока что… – Байл плавным движением вытащил игольник и открыл огонь. Гландовые ищейки дергались, по очереди ползшая иглу из пистолета. Один упал, держась за голову и крича. Другая взвыла и принялась царапать глаза, пока Игори не опрокинула ее и не прижала к палубе. – Это эссенция, полученная из генов психического пустого. Действует она недолго и порой дает неприятные побочные эффекты. Но в данном случае, как мне кажется, риск оправдан.

Он убрал пистолет в кобуру.

– А что насчет экипажа на нижних палубах? – спросил Олеандр.

– Им придется позаботиться о себе самостоятельно. Я не овец развожу, – пренебрежительно ответил Байл и раскинул руки в стороны: – Это пустяк. Естественный феномен, в котором лишь слабые умы видят что-то значимое. Все, что ты видишь и слышишь, исходит от тебя. Мы придаем форму и цель тому, что не имеет ни того ни другого, и страдаем из-за этого. – Он повернулся, подняв одну руку, а другую заложив за спину, словно вел лекцию в схолариуме. – Очистите свой разум от подобных мыслей – и все это прекратится. Держите себя под контролем – и будете держать под контролем ситуацию.

По изогнутым стенам мостика побежало что-то вроде конденсата. Там, где он собирался в капли, металл растягивался и утончался. С наружной стороны на него давили руки, лица, рты и другие, менее очевидные части. Из швов в стенах закапало похожее на деготь вещество, и оно же пузырилось из-за напольных плит. Застывая, вещество превращалось в пластинки обсидиана, из черноты которых на свет плыли силуэты.

Когда один из силуэтов подобрался слишком близко, Олеандр раздавил его ногой. Затем достал болт-пистолет и расстрелял остальные.

– Не давайте им добраться до нас, – сказал он. Цимисхий и другие последовали его примеру. Раздался звук вылетевшей заклепки, и, повернувшись, Олеандр увидел, как одна напольная плита изгибается и вылетает из пазов. Металл искорежился, потек, как воск, начал менять цвет с серого на розовый. К Саккаре потянулось щупальце, на глазах обрастающее ртами, как опухолями.

– Нельзя, – приказал Арриан, словно дрессируя животное, и разрубил щупальце клинками. Где-то далеко в эфире кто-то заревел, и палуба задрожала, как раненый зверь. «Везалий» кричал, только Олеандр не мог понять: от боли или от злости. Он оперся на гололит. Изображение Грандиозной покрылось помехами и исчезло, и в то же время его погладили по лицу руки из голографического света. Олеандр оттолкнулся от гололита и повернулся. На него смотрело невозможно чувственное лицо. Его обладательница – или обладатель? – поднялась из потока данных и пикселей, как богиня из моря. Руки маняще тянулись к нему.

«Олеандр, – прошелестело оно. – Как давно я тебя не видела, любовь моя… Иди ко мне… Иди…»

Он против воли нерешительно шагнул вперед. Внутри волной поднялось желание. Руки тряслись от голода, в мозгу искрило от тоски. От ласкающего прикосновения электрических пальцев к душе перед глазами встало лицо – нечеловеческое, прекрасное и ужасное в своей красоте. Но ему уже доводилось подчиняться этому ритму, и фальшь не ускользнула от него. Он заставил себя остановиться, хотя все инстинкты молили идти вперед.

– Нет, – выдавил он. – Нет, я знаю ее лихорадочный запах, и ты не она. Она никогда не стала бы просить – она бы потребовала.

Он выхватил меч из ножен и грубо рубанул по голо-графическому фантазму. Силуэт с гневным криком разлетелся на осколки. Свет бросился на Олеандра, как стая испуганных птиц, опаляя броню и слепя глаза. Он отшатнулся и мог упасть, если бы не Байл.

– Я не разрешал тебе падать, Олеандр, – сказал тот.

– Я и не посмел бы упасть без вашего разрешения, повелитель, – ответил Олеандр, выпрямляясь. Он обратил внимание на Саккару. Тот стоял так, словно в него дул ураганный ветер, и медленно шевелил губами, но теперь с них не срывалось ни звука. По его щекам текла кровь из уголков глаз и рта, в которых шевелились призрачные личинки. Броню и плоть пересекали царапины от невидимых когтей.

– Он сможет удержать их достаточно долго?

– Ты уже спрашивал. Сможет, – ответил Байл. – Это одна из причин, по которой я оставил его в живых.

Нечеловеческие лица вжимались в переборки, словно пытаясь прорваться через металл. Жужжание крыльев стало оглушительным. По мостику ползли странные тени. Один пульт заискрил, и что-то начало лезть в реальность. Арриан шагнул к существу и обезглавил его стремительным взмахом фалькса. Члены экипажа, не подключенные к командным гнездам, рыдали и молились. Байл презрительно скривил губу.

– Молитва. Последнее прибежище проклятых. Все-таки надо будет исследовать нейрофизиологические выгоды операций на правой теменной доле, когда все это закончится, – сказал он, – Если получится удалить сам источник этой глупости, моя работа может пойти куда легче.

Голоса стали четче. Сильнейшие из перехватчиков приближались. Саккара вдруг застонал и упал на колено. Тени в неосвещенных углах сгустились. Между ног Олеандра с хихиканьем прошмыгнуло существо, похожее на крысу, но с человеческим лицом. Высоко под потолком скучились, перешептываясь о чем-то, подобия летучих мышей с лицами потерянных детей и забытых возлюбленных. Взгляд то и дело привлекали странные силуэты – радужные облака частиц, которые вращались и разлетались в стороны, после чего собирались заново, прыская со смеха и болтая на незнакомых ему языках. Сквозь холодный воздух носились неевклидовы фигуры, оставляя за собой полосы света, искривляясь и выходя за пределы его понимания.

«Олеандр, – прошептали ему на ухо. Он обернулся, но за спиной не было ничего, кроме эха от безумного смеха. – Олеандр, Олеандр, Олеандр…»

Теперь шепот звучал отовсюду, заполняя его голову звуком собственного имени. Он закашлял, когда легкие вдруг чем-то наполнились. Изо рта вылетел перламутровый дым, и чьи-то пальцы раскрыли ему рот изнутри. Он выронил меч и схватился за горло, а дым между тем поднимался все выше и расширялся все дальше. Внутри что-то шевелилось, причиняя мучительную боль. Кости трещали и органы сжимались, пока он не рухнул на пол лицом вниз, и перед ним не опустилось изящное копыто. Он чувствовал себя так, словно его выпотрошили и оставили на солнце.

Хранитель Секретов повернулся, окидывая взглядом мостик.

– Итак, что тут у нас? – сказал он. В его бычьей челюсти щелкали волчьи клыки. Массивные рога, обвитые золотыми цепями и усыпанные горстями драгоценных камней, задевали потолок. Существо было высоким и гибким, одновременно мерзким и притягательным, с четырьмя руками, две из которых заканчивались гигантскими клешнями. В двух других он держал изящные мечи из дымчатого стекла с узором из света умирающих солнц.

– Я Канатара, Под Чьим Копытом Раскалываются Горы И Чей Голос Убаюкивает Солнце. Вы позвали – и я явился. Вы счастливы?

– Тебя никто не приглашал, – сказал Арриан. Несмотря на испускаемую существом ауру, голос его даже не дрожал, и Олеандр возненавидел его еще чуть-чуть сильнее.

– Осмелюсь не согласиться, мой маленький сосуд, – ответил демон, наклоняясь к Пожирателю Миров, – От тебя несет нереализованными возможностями. Какая сладость! Могу я тебя попробовать? – Существо протянуло к космодесантнику один из мечей, – Всего лишь кусочек, обещаю. Поцелуи Канатары так легки.

Арриан отбил его меч собственным оружием, и демон вновь выпрямился, презрительно фыркнув.

– Какое разочарование! Если ты здесь не для того, чтобы стать моей едой, зачем вообще пришел?

– На этом корабле ты никого есть не будешь, – сказал Байл, – Тебе подобным здесь не рады. Пошел вон обратно в детский кошмар, из которого ты вылез!

Канатара повернулся к Байлу и оскалился, демонстрируя неправдоподобно огромное количество клыков.

– Главный апотекарий Фабий! Твою вонь я везде узнаю. Ты пахнешь неверием, гордыней и безумием. Даже для моего языка это лакомство слишком сладкое. Но попробовать все равно надо, ты согласен? Иначе какой смысл жить?

Демон шагнул к нему, и палуба застонала под его копытами, как умирающий зверь. Там, где он проходил, из щелей между напольными плитами просачивались меньшие демоны – твари с текучей плотью и круглыми пастями – и с радостным лопотанием прыгали к остальным, пока Олеандр полз к своему упавшему мечу.

– Думаешь, можешь меня напугать? Я видел вещи и похуже, когда срезал опухоль с собственного мозгового ствола. Галлюцинации – даже звуковые – меня не впечатляют, – ответил Байл и раскинул руки в стороны, – Вперед, попробуй… фикция.

Демон довольно выдохнул и бросился вперед. Олеандру оставалось лишь с ужасом и любопытством смотреть, как демон устремляет свои мечи к Фабию. Хирургеон зажужжал, и его клинки, мелькнув в воздухе, заблокировали мечи в считанных сантиметрах от головы Фабия. Устройство заныло под напором демона. Байл не дал ему удвоить усилия, и посох Мучений вылетел вперед, ударив демона по колену.

Канатара взвыл от боли и отшатнулся. Байл одобрительно кивнул:

– Я давно гадал, работает ли он на тебе подобных. Похоже, что да. Надо отметить это в лексиконе. Нужен дальнейший анализ.

Демон зашипел и попытался ударить его когтистой лапой, но Байл отступил в сторону, а одна из конечностей хирургеона метнулась вперед и вонзила шприц в демоническую плоть. Канатара издал вопль, когда вверх по руке побежали нездоровые черные линии, и размашисто взмахнул рукой. Байл пригнулся и обрушил посох на перламутровый живот. Не прекращая кричать, демон ударил его сверху вниз навершием одного меча, уронив на одно колено.

– Главный апотекарий, – позвал Арриан. Олеандр еще ни разу слышал, чтобы он был так близок к панике. Арриан с Цимисхием вырвались из толпы меньших демонов и бросились на Канатару. Силовой топор и фальксы глубоко погрузились в кощунственную плоть, брызнул ихор, демон издал пронзительный крик.

Он резко повернулся к противникам лицом и ударил Арриана тыльной стороной руки, отшвырнув его через весь мостик в обзорный экран. Демоны с возбужденными криками устремились к поверженному Пожирателю Миров. Цимисхий продолжал рубить Канатару с упертостью, столь характерной для его легиона. Канатара поменял хват мечей и поднял их, но Олеандр успел вскочить на ноги и прыгнул, вытолкнув Железного Воина из-под опускающихся клинков.

Они вместе рухнули на палубу, разбрасывая в стороны искры и разрывая металл.

– Боль… какая же восхитительная боль, – прожурчал демон, погладив рану клешней, и выдернул свое оружие из палубы. – Как изысканная кислота, льющаяся на только выросшие нервы. Обожаю это ощущение! Я живу с начала времен, но оно до сих пор не наскучило.

Канатара указал на Байла одним из мечей.

– Иди ко мне, Фабий, позволь вкусить плоды твоей желчности.

– «Везалий» недоволен.

– Что? – спросил демон, оборачиваясь. Вольвер выстрелил ему в лицо. Канатара отшатнулся, но скорее от удивления, чем от боли. Вольвер продолжал стрелять, пока болт-пистолет не издал пустой щелчок, после чего извлек пустой магазин и неторопливо потянулся за вторым. Демон заверещал и атаковал, отчего стеклянное туловище Вольвера покрылось трещинами, а сам он рухнул на пол. В необъятных глубинах корабля вновь прогудел колокол, наполняя эхом весь мостик. Демон покачнулся и схватился за голову.

– Что… Хватит выть! – прорычал он, топнув по палубе.

– Тебя здесь никто не ждет, – сказал Байл, – Корабль всегда узнает фальшь.