Текст книги "Фабий Байл. Прародитель"

Автор книги: Джош Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Байл поднял голову и принял протянутую руку Цимисхия. Железный Воин помог ему подняться.

– Откуда ты взялся, брат?

Цимисхий показал на сервочереп, который висел в воздухе, не сводя оптических сенсоров с поля битвы. Байл рассмеялся:

– Разумеется.

Цимисхий постучал по груди двумя пальцами. Байл кивнул:

– Полностью согласен, Верховный Цимисхий. Эвакуироваться давно пора. Вперед. – Он перевел взгляд на Савону: – Еще хочешь развлекаться?

Она улыбнулась и закинула молот на плечо.

– Есть только одна вещь, которая приятнее красивой смерти, – это возможность отложить смерть на другой день. Веди, лейтенант-командующий Фабий.

Глава 21
Песня раскола

Шум какофонов сопровождал их все время, пока они пробивали себе путь к площади. Их песнь оглушала. Она проникла на все частоты, заглушив просьбы о помощи и призывы к отступлению. Пока Байл вел свою небольшую банду по извилистым улицам рукотворного мира, к ним присоединялись воины, потерпевшие поражение или оставшиеся одни из-за суматохи.

Байл был ошарашен тем, как знакомо все это выглядело. Ему вспоминались похожие отступления и великие поражения. Кровавый исход со Скалатракса, побег из Града Песнопений… Литания последних рубежей и провалов, тянущаяся до самых границ памяти. В определенный момент поражения стали Детям Императора привычнее, чем победы. И тем не менее они продолжали стремиться к совершенству. Что ими управляло – глупость? Или озлобленное упорство? Воля к успеху любой ценой?

Эту волю можно было переделать, вернув ей силу и величие. Ему вспомнилось одно видение в роще: с лейтенантом-командующим Фабием, облаченным в пурпур и ведущим возрожденный легион на войну. Но он раздраженно отбросил эту мысль. Всего лишь фантазии. А сейчас на них не было времени.

К тому моменту, как они добрались до границ площади, к ним присоединилось больше сотни воинов, в основном Астартес-ренегатов. Они превратились в тяжелый керамитовый кулак, способный пробить почти любую линию фронта. Но эльдары явно предпочитали отстреливать их издалека. Они расстреливали полуорганизованную колонну с крыш и из окон, не давая им выйти за пределы главного бульвара. На пути им постоянно встречались следы боя. Пожары бушевали по всему рукотворному миру, а в развалинах танцевали странные силуэты: нерожденные, продолжающие развлекаться несмотря даже на то, что они уже растворялись и постепенно возвращались в свою сознательную пустоту, или смертные последователи Владыки Наслаждений, у которых желания оказались сильнее инстинкта самосохранения.

Песнь какофонов между тем становилась все громче. С высоты падали обломки кирпичей, и возникало впечатление, что весь мир-корабль сейчас от тряски развалится на куски. Возможно, в этом и состоял их план. В таком случае Байл надеялся, что они подождут, когда он сможет насладиться этим с безопасного расстояния – желательно с борта «Везалия», улетающего из системы.

Они добрались до площади как раз вовремя, чтобы увидеть смерть Благословенного Лидония. Гиганта-Узника окружило несколько эльдарских конструктов – высоких машин из психокости, очертаниями отдаленно напоминающих самих эльдаров, с пустыми масками шлемов, в которых отражались бушующие вокруг пожары. Их массивные орудия вывернули наизнанку и обратили в золу тех немногих воинов, которым не повезло сражаться рядом с Лидонием. Когда они приблизились к самому Лидонию, тот описал громовым молотом широкую дугу, смяв эльдарского конструкта, но остальные обратили на него свои орудия, и его рев замолк навсегда.

Затем они одновременно обернулись. Байл поморщился, осознав, почему их никто не остановил. Перед ними стояла сплошная стена из эльдарских машин с поддержкой из стражей, и она никого не собиралась ни пускать на площадь, ни выпускать из нее. Однако в эту игру могли играть двое. Байл поднял руку:

– Цимисхий, будь так любезен, открой нам путь.

Цимисхий дал знак, и его боевые автоматоны бросились вперед, грохоча орудиями. Массивные роботы тут же пробили во вражеской линии дыру, раскидав эльдарских конструктов в стороны или использовав их в качестве импровизированного оружия против остальных. Те мгновенно переключились на явную угрозу, как Байл и надеялся. Их хозяева остались одни против Детей Императора.

– Бегите, пока они заняты, – сказал он, поднимая посох, – Живей, глупцы!

Он отбросил одного ксеноса в сторону и ударил посохом по земле с такой силой, что психокостная палуба пошла трещинами, а окружающих эльдаров сбило с ног.

– Повелитель, вы живы!

Обернувшись, Байл увидел спешащего к нему Олеандра с мечом в руке, за которым по пятам следовал Узник Радости по имени Мерикс. Байл узнал древний меч Блистательного, как только Олеандр его поднял, и удивился, где бывший студент сумел его отыскать. Апотекарий вел уверенно идущую фалангу из Детей Императора. Их было немного, но достаточно, чтобы эльдары дважды подумали, стоит ли подходить ближе.

– Что с Лидонием? – спросил Олеандр, дойдя до Байла, – Он вел отступающих…

– Мертв, – ответил Байл, – И мы скоро к нему присоединимся, если не найдем укрытие.

– Боюсь, мы его не найдем, – ответил Олеандр. – Вся площадь разваливается на части.

Земля затряслась, словно желая подтвердить его слова. Одна башня вдали треснула, медленно наклонилась и упала, ломая при падении мосты. По улицам покатилась волна пыли и дыма.

Эльдары пошли в наступление, используя пыль в качестве укрытия. На них была сегментированная зеленая броня, придающая им сходство со смертоносными насекомыми, а удлиненные выступы по бокам шлема стреляли иглами из белого огня. Байл заблокировал одну атаку цепным мечом, схватил за запястье тонкую руку с сюрикеновым пистолетом и отвел ее в сторону в момент выстрела. Эльдар оказался на удивление сильным, но недостаточно. Байл сломал ему запястье, а лапа хирургеона с костяной пилой проткнула ему визор и с влажным звуком впилась в мозг.

Новые эльдары в зеленой броне влетели в неорганизованные ряды Детей Императора, изолируя отдельных воинов и с беспощадным изяществом расправляясь с ними.

– Спиной к спине! – крикнул Байл, усиливая громкость вокса, чтобы его голос пробился сквозь вой какофонов, – Не давайте им разделить нас!

– Мне кажется, я уже слышал эту песню, – заметил Олеандр, со свистом опуская меч на эльдарский клинок, – Слова другие, но мелодия та же. Это так успокаивает.

Он крутанулся в сторону, освобождая путь Арриану, который тут же бросился мимо, выставив перед собой фальксы. Оба вонзились в грудь захваченному врасплох ксеносу. Арриан дернул плечами, и эльдар распался на кровавые куски.

– «Успокаивает» – не самое подходящее здесь слово, – сказал он. Заметив, что шумодесантники собираются в дальней стороне площади, он добавил: – Не знаю, что они делают, но им лучше делать это побыстрее. – Затем он покосился на оружие Олеандра, – Новый меч?

– Подарок на память, – ответил Олеандр. – Вы прибыли к самому финалу представления, повелитель. Как пунктуально!

– Хватит острить. Что задумал Рамос со своими братьями? – спросил Байл.

– Осмелюсь утверждать, что мы узнаем прямо сейчас… Слушайте!

Крик какофонов поднимался все выше и выше, достигая невозможного крещендо. Он поднялся так высоко, что даже улучшенный слух космодесантников больше не мог его услышать, но мог мир-корабль. Когда пронзительный вой поднялся до ультразвука, корабль затрясло сильнее. Земля под ногами вздымалась и шла волнами. Психокость отслаивалась, обнажая мигающие сети, которые вскоре охватывало пламя сверхъестественного света. Башни стонали, мосты от резонанса слетали с опор. Площадь стала эпицентром мощнейших вибраций, распространяющихся во все стороны. Купол над ними треснул, воздух хлынул наружу. Один эльдар покачнулся и завыл, когда его камень души лопнул от звука.

Одна башня взорвалась от резонанса. А затем еще одна и еще. Четвертая, пятая. На площадь с мощью божественных кулаков посыпались камни, поднимая облако пыли. И эльдаров, и космодесантников сбивало с ног и погребало под тоннами обломков с разрушающихся верхних уровней.

Затем наступила тишина.

Байл с трудом поднялся, не переставая кашлять. Пыль и частицы психокости забили ему все респираторы. Голова болела от прошедшей вибрации.

– Мне кажется… Мне кажется, сейчас точно надо улетать, – проговорил он, ища взглядом остальных. Он нашел Арриана и Олеандра, засыпанных пылью. Через развалины к ним пробиралось несколько групп из Детей Императора, пытающихся объединиться после перенесенных потерь и выбраться из ловушки, в которую они с такой радостью попали, – Идем к «Когтям ужаса».

Где-то тихо рассмеялись. Обернувшись настолько быстро, насколько позволяли уставшие, измученные стимуляторами мышцы, он заметил всполох зеленого, золотого и черного. Из пыли выбежала знакомая разноцветная фигура с опущенным мечом, и он с опозданием узнал арлекина, который напал на него на Грандиозной. Но на этот раз не он был его целью. Олеандр крутанулся, но он был слишком медленным в сравнении со своей смертью.

А потом между ними оказался Цимисхий, бросившийся наперерез, как железный бык. Из-за его вокс-решетки несся бессловесный рев – первый звук, который он издал на памяти Байла. Арлекин крутанулся на пятках, мгновенно меняя направление. Его клинок промелькнул в воздухе, и рев Цимисхия оборвался. Цепной топор выпал из руки. Он упал на колени. Арлекин отступил, на мгновение замерев в нерешительности при виде этого непредвиденного события. Олеандр метнулся вперед, делая выпад, – и голова мастера труппы, украшенная высоким гребнем, покатилась в вихре пыли.

Остальная труппа исчезла в тени так же быстро, как появилась, и только разноцветные пятна на их одежде мигали, как огоньки. Байл огляделся. Цимисхий оказался не единственной жертвой. Больше половины стоявших рядом Детей Императора были мертвы или умирали. Савона и Мерикс были живы, но ранены. Выжившие стреляли в пыль, тратя немногочисленные боеприпасы на тщетные попытки попасть в арлекинов.

– Отставить огонь, глупцы, отставить огонь! – сказал Байл. Он ударил по земле посохом, отчего по пыли побежали волны красного света. Болт-автоматы один за другим замолчали.

– Зубы кусают, а когти ловят, – пропели наверху. Байл поднял голову. Теневидица арлекинов сидела на упавшей колонне, опираясь на посох. Тени и пыль окутали ее саваном. Взгляд из-за серебряной маски был направлен прямо на него.

– Полагаю, одни ничем не лучше других.

– Главный апотекарий, – начал Арриан. Пожиратель Миров был напряжен, как пес, натягивающий поводок. Он поднял клинки и столкнул их друг с другом. Байл махнул рукой.

– Подожди. Позаботься о Цимисхии, – Затем он смерил эльдара взглядом, – Ты пережила бой с демоном? Не ожидал.

– Это история не о моей смерти, – просто ответила теневидица, – И не о твоей, если ты выслушаешь меня, лейтенант-командующий Фабий. Глава апотекариона. Истинный сын Кемоса.

– Ты хочешь сдаться? – спросил Байл.

Арлекинесса схватилась за бока и зафыркала, дергая ногами. Из руин донесся смех. Остальные члены труппы все-таки далеко не ушли. Байл нахмурился. Позади раздался стон. Обернувшись, он увидел, как Олеандр приподнимает Цимисхия, а Арриан ощупывает рану. Пожиратель Миров поднял на него взгляд и покачал головой. Байл стиснул челюсти и услышал треск зуба.

– Цимисхий, – позвал Олеандр.

Цимисхий хрипло выдохнул и схватил его за плечо.

– Б… брат, – проговорил он голосом, похожим на шелест статики. Затем его голова запрокинулась, и он потяжелел. Олеандр на секунду закрыл глаза и склонил голову, затем поднял взгляд на теневидицу.

– Ты пыталась меня убить.

– Солнечный Граф должен умереть, апотекарий, так прописано в роли, – ответила эльдар, вставая. – Царь Перьев сбрасывает свои лохмотья и возвращается на трон, возрожденный и сильный, но Солнечный Граф умирает у его ног, раненный в момент триумфа. Его смерть наполняет Царя Перьев решимостью, и он исполняет свое предназначение. Таков сюжет.

– Значит, это плохой сюжет, – сказал Байл.

– Может быть. Но пьеса закончена. Блистательный Король свергнут, его подданные в смятении, а трон пустует. – Ксенос обратила на Байла свой серебряный взгляд. – Займи свое место, Царь Перьев.

– Она права, – сказал Олеандр. – Отложите окровавленный скальпель и возьмите уже трижды проклятый меч.

Он развернул меч и протянул его рукоятью к Байлу. Тот приблизился, постучал пальцами по навершию и убрал руку.

– Ага. Игра наконец проясняется, – сказал он, – Я давно думал: к чему все эти разговоры о легионе и братстве, Олеандр? Должен признать: ловко сделано. Атаковал со всех сторон и одновременно ни с одной, – Он так устал. Со времен Терры он чувствовал себя таким усталым. Словно все его грехи разом легли ему на плечи, – Тебя можно поздравить.

– Я сделал только то, чему вы меня учили. Только то, что я должен для блага пациента.

– Что ты наделал, брат? – спросил Арриан, вставая от тела Цимисхия.

– Разве это не очевидно? – произнес Байл, – Он заключил сделку с этими дьяволами. Обменял нас на этих болтливых клоунов. А теперь они пришли за платой.

– Предатель, – прорычала Савона. Она хотела броситься на него, но Мерикс схватил ее и покачал головой. Под взглядом Байла она успокоилась.

– Разумеется, я заключил с ними сделку, – ответил Олеандр. – С помощью своей магии они увидели эту атаку еще несколько лет назад, если не веков. Вероятность атаки, во всяком случае, – Он повернулся к Байлу: – Я говорил вам, что Блистательный харизматичен. Через пару сотен лет он стал бы непобедим и собрал бы флот, способный разбить этот жалкий полумир на осколки. Но теперь он мертв, и эльдарам ничего не угрожает, и у нас есть армия, которой нужен новый лидер. Лидер, способный вытащить их из огня, спасти их от вымирания. Показать им лучший путь.

– Ты, – сказал Арриан.

– Нет, брат. Он, – ответил Олеандр, показав Кобе-лески на Байла. – Это должны быть вы, повелитель. Из всех, кто остался, только вы на это способны. Когда эта армия станет вашей, вы сможете постепенно собрать легион по кусочкам. Вы можете исцелить нас, главный апотекарий. Вы можете сделать нас одним целым. Все это было сделано ради вас.

– И чья это идея? – спросил Байл, размышляя над видениями в роще кристаллических провидцев, – Твоя, Олеандр? Или их?

– Я не знаю, – ответил Олеандр и огляделся, – Разве это важно? Я знаю только, что теперь у вас есть шанс восстановить все, что мы потеряли. Граду Песнопений не обязательно становиться нашей эпитафией, повелитель. У вас в руках источник новой жизни. Двенадцатая рота еще жива – побита и обескровлена, но жива. С ее помощью мы соберем остальных. Мы возродим Третий легион. Починим то, что было сломано. Только подумайте, чего вы сможете достичь, если только возьмете на себя бремя…

– Ха, – перебил его Байл. – А вот и она. Ловушка.

Сверху раздался арлекинский смех. Ксенос хлопнула в ладоши:

– Не ловушка, Фабий, а роль. Предназначенная тебе роль, роль всей твоей жизни. Когда же, когда же ты начнешь играть?

– О чем она? – спросил Саккара.

– О ловушке, – ответил Байл, – Бремя командования. На то, чтобы исцелить, возродить Третий, уйдут все мои оставшиеся силы. И мне придется пожертвовать всем, над чем я работал. Почти как в прошлый раз.

– Повелитель… – начал Олеандр.

– Я, кажется, просил не называть меня так, – сказал Байл, хватая Олеандра за горло. – Будь у меня такая возможность, я переписал бы каждую окровавленную страницу нашей истории, чтобы она стала идеальной, – прошипел он и поднял своего бывшего студента. Керамит треснул под его пальцами, а хирургеон предупреждающе выдохнул в ухо, – Но такой возможности у меня нет. Нельзя усовершенствовать то, что мертво. Ты лишь тратишь мое время.

Посмотрев за плечо, он заметил, как мелькнуло что-то зеленое. Арлекины стекались к ним – может, для очередного боя, а может, просто чтобы посмотреть, что будет дальше. В конце концов, они не хотели его убивать. Он поднял голову на существо, усевшееся на упавшей колонне.

– Вот ваша цель, – сказал он, поднимая посох, – Вы хотите, чтобы я впустую тратил свое время – то немногое, что у меня осталось, – на попытки воскресить мертвого.

– Разве не этим занимаются апотекарии, монкей? – со звонким смехом спросила эльдар, – Неужели мы ошиблись? Неужели ты пал так низко, что не узнаешь свое предназначение, когда оно само тебя находит? Мы предлагаем тебе жизнь, а ты называешь ее смертью.

– Я знаю свое предназначение получше тебя, клоунесса, – рассмеялся Байл. – Вы увидели будущее, в котором бедняга Касперос уничтожает этот мир. Интересно: что я такого сделал в том далеком будущем, что вы перепугались и теперь пытаетесь приковать меня к старой работе? – Он швырнул Олеандра на землю и поднял руки. – Нет, не отвечайте, я сам знаю. Я построю лучшее будущее на костях настоящего, даже если это будет стоить мне жизни. Других вариантов нет.

– Варианты всегда есть, – ответила она. В ее голосе больше не было веселья. Ни намека на смех. Байл вдруг осознал, что совершил самое страшное преступление – отошел от сценария. И ответил на непроницаемый серебряный взгляд злобной ухмылкой. Внутри поднялась волна удовлетворения. Он никогда не любил проторенные тропы.

– Не для меня, – ответил Байл, опуская руку к игольнику. По венам понеслись стимуляторы, хирургеон опасливо заныл. Байл не обращал на него внимания. Стимуляторы были ему нужны еще ненадолго. – Пусть Галактика горит. Я выживу. Моя работа выживет. Человечество выживет – благодаря мне. А вот ты, боюсь, нет.

Он выхватил игольник со всей усиленной стимуляторами скоростью и выстрелил. Арлекинесса, издав пронзительный вопль, дернулась и упала, пропав из виду. Он не был уверен, что попал, но это не имело значения. Из-за пыли и развалин доносились злые крики. Скоро вся труппа бросится на них.

– Что вы наделали? – воскликнул Олеандр.

– То, что всегда делаю. Сам выбрал свою судьбу, – ответил Байл и махнул в сторону ближайшего «Когтя ужаса». – Улетаем, сейчас же. Оставайтесь или отправляйтесь со мной, решать вам, – добавил он, глядя на Савону и Мерикса, – Блистательный мертв, а ваши товарищи либо мертвы, либо скоро умрут. Собирайте, кого можете, если надо. Но улетать нужно сейчас и быстро, если хотим выжить.

Десантно-штурмовые корабли поднялись над площадью, обмениваясь огнем с эльдарами, а «Когти ужаса» с ворчанием ожили и убрали якорные крюки. Байл подозревал, что большинство ошалевших от боя Детей Императора отступление не переживут. Но некоторым удастся. Возможно, их даже будет достаточно, чтобы эта затея не оказалась абсолютно бесполезной.

– А я? – спросил Олеандр, опираясь на меч, чтобы подняться. Не выпуская меч, он встал лицом к Байлу, – Вы откажетесь от трона, который я для вас завоевал, лишь потому, что я скрыл правду?

– Мне следовало бы убить тебя здесь и сейчас, – сказал Байл, поднимая игольник. – Ты лишил меня ценного помощника и отправил врагов по моему следу. Я говорил, что милосердию есть предел, Олеандр. Ты моего достиг. Но в знак признания твоей прошлой службы я оставлю тебя искать собственную судьбу, как я. – Он опустил пистолет и направился к «Когтю страха».

– Повелитель… Главный апотекарий, – позвал Олеандр.

Байл остановился на рампе. Он не стал оборачиваться, только ждал.

– Я был рад вновь поработать с вами, главный апотекарий.

– Прощай, Олеандр, – проговорил Байл.

Когда люк на «Когте ужаса» начал закрываться, Олеандр вскинул меч Блистательного – возможно, прощаясь. Или салютуя ему, как солдат командиру. Затем все, кроме люка, пропало.

Отлет с Лугганата был кошмаром, заполненным ревом двигателей и трясущимся полом. Многие из атакующей группы проигнорировали приказ об отступлении и вместо этого принялись с удвоенной силой удерживать позиции. Они погибли, но те, кому хватило ума воспользоваться отвлекающим фактором, были благодарны им за усилия. В целом до корабля добралось чуть больше сотни космодесантников, включая несколько пугающе тихих шумодесантников, в числе которых был Рамос.

Сходя по рампе, Байл пошатнулся. Арриан поймал его.

– Опирайтесь на меня, главный апотекарий, – тихо сказал он. Байл его почти не слышал. Он держался за грудь, отчаянно пытаясь вдохнуть. Боль была сильнее, чем раньше. Из ноющей она превратилась в мучительную. Его тело умирало.

– Благодетель, вы ранены.

Подняв взгляд, он увидел, как к нему бежит Игори, а остальная стая следовала за ней. Она схватила его, помогая Арриану.

– Я же велел тебе возвращаться на «Везалий», – едва слышно прохрипел он. Корабль тряхнуло под обстрелом. Снаружи все еще шел бой. Даже если «Кваржазату» удастся выйти из боя, он останется легкой мишенью, если только не улетит как можно дальше.

– Велели, – ответила Игори. – Но я этого не сделала. Я знала, каким путем вы вернетесь. Я хотела встретить вас. Я приказала Вольверу вывести «Везалий» из системы, подальше от боя. Эльдары его даже не заметили.

– Хорошо, – ответил Байл и заставил себя выпрямиться, невольно захрипев. Эффект от последней дозы стимуляторов проходил, и все болело. Сирены истошно завопили, и корабль опять затрясся. Он услышал звук далекого взрыва, в воздухе запахло паленым. «Кваржазат» кричал от боли.

– Что теперь? – спросила Савона. Ее лицо было местами обожжено, а по подбородку текла кровь. – Что насчет нас?

Лампы мигнули, пряча ее в тень.

– Что насчет вас? – процедил Байл. Он оттолкнул Арриана и Игори, стараясь не обращать внимания на боль в конечностях, – Здесь все очевидно, женщина. Служи мне или умрешь. Вот твои варианты, – Байл окинул взглядом выживших Узников Радости. – Мне всегда нужны сильные руки или запасные органы. Вам решать, что вы мне дадите.

Палубу тряхнуло. Воздух был задымленным и пах огнем.

– Надо улетать из системы, пока эльдары не организовали погоню, – сказал он, – Надо отправляться на «Везалий», – Он махнул рукой Арриану, – Иди на командную палубу, возьми контроль над этим монстром и направь его в нужном направлении. Мне надо отдохнуть.

Он оставил их и побрел в покои Блистательного. Корабль, раньше переполненный ужасами, теперь был пустым и тихим. Экипаж прятался на своих постах, настороженно наблюдая за ним или в ужасе вопя после каждого попадания.

Когда Байл добрался до покоев Блистательного, палуба затряслась под ногами, и он понял, что могучие двигатели заработали, чтобы развернуть крейсер класса «Лунный» и унести его прочь от раненого мира-корабля. Двери раздвинулись, и он прошаркал внутрь. Демонов не было. Со смертью Блистательного развлекать стало некого, и они ушли во Внешнюю Тьму. Зал погрузился в тишину.

Байл огляделся, задерживая взгляд на гнилых гобеленах и ржавых трофеях. Обломки впустую прожитой жизни. Байл подобрал побитый шлем и вгляделся в имперского орла, припаянного к маске.

– Мы были избранными. Мы были светом и будущим, а теперь мы – лишь холодный пепел, разбросанный по пустым страницам истории, – сказал он. Эхо его голоса разнеслось по огромному залу. Он отшвырнул шлем прочь. Олеандр не был абсолютно неправ. Все зависело от него. Все всегда зависело от него. Никто другой не обладал его предусмотрительностью, его пониманием. Но он не был лидером.

– Врач, исцели себя сам, – тихо произнес Байл. Он гадал, к кому обращается. Возможно, он просто старался убедить себя самого. Байл тяжело опустился на трон Блистательного и провел дрожащими пальцами по редеющим волосам. В руке остался клок. Хирургеон тихо зашипел, и он просмотрел его показания.

С этим телом было почти покончено. Скоро ему понадобится новое. А потом еще одно и еще. Он был паразитом в собственной плоти.

Он так устал. Но не мог позволить себе отдохнуть. Не сейчас. Он должен жить.

Обязан.

Фабий Байл закрыл глаза.

– Пока моя работа не будет закончена.