Текст книги "Неизбежный грех (ЛП)"
Автор книги: Джорджия Кейтс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 18
Синклер Брекенридж
– Где тебе будет удобнее лечь, на диване или в кровати?
О нет. Даже моя мама не нянчилась со мной, и Блю не будет.
– Неужели, у меня будет только два варианта?
– Да. Доктор сказал, что тебе нужен отдых, а я доверяю его словам,– я, на самом деле, тоже, после того как он чудом вытащил меня из состояния, в котором я пребывал целую неделю.
– Если я выберу кровать, ты пойдешь со мной?
Она слегка наклоняет голову.
– Пойду, но не за тем, за чем ты думаешь.
Но я подразумевал не то, о чем она подумала. Сейчас у меня нет сил для секса – что за гребаный позор – но я скучал по моей малышке-Блю.
– Дай мне пару дней, и мы с излишком наверстаем потерянные дни.
Она подходит ближе и обнимает меня.
– Жду с нетерпением.
– Но не с таким же нетерпением, чем я,– я целую ее в губы, – Ммм… Я скучал по этому.
– Я тоже,– она поглаживает меня рукой по животу, – Я рада, что ты дома.
– Как тебе жилось у родителей? Я имею в виду то время, когда ты не проводила его со мной.
Я не могу прочесть выражение ее лица.
– Твои родители были очень добры ко мне, на самом деле, даже слишком. Меня никогда не принимали нигде так хорошо, а это о многом говорит, поскольку я с юга,– она смеется,– Они очень гостеприимные люди.
– Нужно будет потом поблагодарить их,– не вижу смысла скрывать от нее то, что они подслушали нас в больнице,– Они знают о том, что я заклеймил тебя.
Она выглядит удивленной.
– И?
– Они хорошо к этому отнеслись, но оба согласились, что это лучше держать в секрете,– особенно от Абрама.
Она улыбается и кивает.
– Я никому не скажу.
– Ты не соскучилась по друзьям, с которыми познакомилась в баре?
– Лорна единственная, с кем я общалась, но вряд ли я могу назвать её подругой. Не думаю, что она по мне соскучилась.
Лорне лучше не обижать мою девочку.
– Почему это?
– Она влюблена в Лейта.
Лорна несколько раз спала с Лейтом, но я все равно не могу поверить, что у нее есть какие-то чувства к нему.
– Аа… А он подкатывал к тебе.
– Как видишь, с таким раскладом было трудно подружиться.
Тогда все понятно.
– Вижу.
– Я не могу быть друзьями ни с кем из Братства, поскольку они считают меня посторонней, и я не могу рассказать им о наших отношениях, поскольку тогда они будут считать меня членом Братства.
Да, это создает серьезную проблему для дружбы с кем-то.
– Теперь я понимаю твою дилемму. Прости.
– Но есть и хорошая новость: у меня есть твоя мама.
Мне нравится, что они хорошо общаются.
– Она уже научила меня печь пирог, и теперь я не могу дождаться, чтобы самой его приготовить. Вот только думаю, с морковкой или помидорами.
– Звучит заманчиво.
– Я подумала, что ты устал от больничной еды, и захотелось что-то приготовить.
– Я никогда не откажусь от твоей стряпни, – Блю фантастически вкусно готовит.
– Тебе нравится моя южная кухня?
– Очень.
– Диван тебя ждет.
Мой дом имеет смежную гостиную с кухней, так что я могу, лежа на диване, наблюдать за Блю.
Она идеальна. Она умеет драться, даже лучше некоторых мужчин, и потрясающе вкусно готовить.
– Есть что-то, чего ты не умеешь делать?
– Я ужасно вяжу. Моя бабушка как-то хотела научить меня, но в конце концов закончилось всё тем, что мне хотелось воткнуть эти спицы кому-нибудь в глаз.
И почему я не удивлен?
– Напомни мне никогда не просить тебя связать мне свитер.
Она смеется.
– Напомню.
Мы ужинаем и смотрим телевизор, пока не наступает время ложиться спать. Мы целый день бок о бок занимались бытовой рутиной, а потом пошли в кровать. Это так комфортно и по-семейному.
Человек думает о несчетном количестве вещей, находясь на грани жизни и смерти. Я помню, как был напуган изнеможением моего тела, я верил, что если хоть на секунду закрою глаза, то уже не смогу их открыть. И в тот момент, когда все почернело, я вспоминал лицо Блю, вспоминал, как обнимал ее после того, как ей приснился кошмар, как целовал ее в лоб, когда уходил на работу и слушал ее дыхание в темноте. Среди всех моих мыслей, эта была самой любимой: я в пижамных штанах, стоящий рядом с ней, в ее легкой и струящейся ночнушке, возле кровати, и мы готовимся ко сну.
Блю замечает, что я наблюдаю за ней. Она продолжает чистить зубы, смотря на меня.
– Что?– ее рот полон зубной пасты, которая брызгает, когда она говорит.
Она выплевывает её и прополаскивает рот.
– Я скучал по этому,– мои глаза пробегают по ее простой, сатиновой ночной рубашке, облегающей тело,– Особенно, когда ты одета во что-то вроде этого.
Она завязывает пояс своего халата на талии.
– Тебе лучше перестать на меня так смотреть, ты еще недостаточно оправился для этого.
Но я знаю, что мне поможет оправиться.
– Я не хочу прекращать смотреть.
– Это самое невинное, что у меня есть, но если и она так на тебя действует, то мне лучше переодеться в футболку и лосины для йоги.
– Нет,– я обнимаю ее за талию,– Не нужно. Я скучал по тебе в твоих милых ночнушках.
Я целую ее шею, а она прижимается спиной ко мне. Пальцами она поглаживает мои предплечья, а потом переплетает наши пальцы вместе.
– Я так испугалась. Я думала, что потеряю тебя.
– Я знаю.
На её лице появляется испуганное выражение. Я решаю дать ей немного времени, чтобы прийти в себя, и целую ее в шею и выхожу с ванной.
Через минуту, она ложится рядом со мной на кровать, поворачиваясь лицом ко мне.
– Откуда ты знаешь, что я боялась тебя потерять?
Я кладу руку ей на бедро, поглаживая его круговыми движениями пальцев.
– Я слышал тебя.
Она приподнимает бровь.
– И что я, по-твоему, говорила?
– Ты просила меня не уходить, потому сейчас не время заканчивать нашу историю. Ты просила стать моей причиной, чтобы остаться.
Она не отрицает этих слов, но мне и не нужно. Я помню все, что она сказала.
Она садится на кровати, переплетая наши пальцы вместе.
– И каковы твои мысли о том, что ты услышал?
Она хочет меня подловить.
– Я хочу услышать продолжение истории.
Она перекидывает ногу через меня так, чтобы оседлать. Наклоняется ко мне и целует в губы. Я руками поднимаю ее ночнушку, оголяя ее обнаженные ягодицы.
– Мисс Макаллистер, по-моему, вы забыли надеть свои трусики.
Она ухмыляется.
– Похоже, и правда забыла.
Она передвигается ниже к паху и пальцем поддевает резинку моих трусов, а я в свою очередь, поднимаю бедра, чтобы помочь ей их снять. Она прижимается своим телом к моему, но не там, где я этого хочу. Ее мягкая ночная рубашка плотно прижимается ко мне, когда она еще раз целует меня. Она немного отодвигается назад и прижимается своей влажностью к моей твердости. Я начинаю снимать с нее ее ночное платье. Накрываю ладонью ее грудь, и сосок затвердевает под моим прикосновением. Она откидывает свои длинные волосы назад, пока устраивает свои бедра напротив моего паха.
Она, без сомнения, самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. Все в ней для меня идеально.
Она насаживается на мой член, пока я полностью не оказываюсь в ней. Она откидывается назад и кладет руки на мои бедра, начиная скользить в медленном темпе.
Я пальцами нахожу ее клитор, и понимаю, что достиг именно той точки, когда из ее губ вырывается стон. Начинаю с медленных круговых движений, и, подстраиваясь под ее ритм, они становятся быстрее.
– Оох, прямо здесь, Син.
Проходит немного времени, прежде чем я понимаю, что почти у финиша.
– Ты близко?
– Да!
Я не вижу смысла просить ее замедлиться и уже через несколько секунд я чувствую, как она начинает сокращаться. Мой оргазм следует сразу за ее, и, мхватив её за бедра, я глубже и жестче насаживаю на себя. Я держу ее в таком положении, пока не чувствую себя полностью выжатым. Не помню, когда испытывал что-то подобное этому.
Когда все заканчивается, я обнимаю ее за талию и прислоняюсь головой к ее груди.
– Я так ужасно по тебе скучал.
– Я тоже. Я так счастлива, что ты вернулся,– она кладет руку мне на лицо, вынуждая меня посмотреть на нее,– Никогда не поступай со мной так снова. Никогда.
– Я постараюсь, малышка,– но я состою в Братстве и не могу давать таких обещаний. И она знает об этом.
Она кладет руку мне на плечо, отчего я морщусь от боли.
– Ох, прости. Тебе лучше откинуться назад.
Она беспокоится о моем плече.
– Я откинусь только, если ты будешь рядом со мной. Не хочу, чтобы моя рана доставляла тебе неудобства.
Я хочу, чтобы она была рядом со мной. Мы так мало были вместе в течении последней недели.
Она кладет голову на мое неповрежденное плече, пока я поглаживаю ее руку. Мы просто молчим какое-то время, наслаждаясь друг другом.
Пока мы молчим, мои мысли возвращаются к той ночи, когда мы впервые занимались любовью. Блю так и не объяснила, почему мы не должны предохраняться. Она просто сказала, что мне не стоит беспокоиться о ее возможной беременности. А я и не беспокоился, до этого момента. Я был слишком занят своим счастьем, чтобы спросить ее об этом, но сейчас все иначе.
– Как ты узнала, что не можешь иметь детей?
Она отвечает не сразу.
– Я не говорила, что не могу иметь детей.
Я сажусь, так как хочу быть с ней лицом к лицу, когда она мне будет это объяснять.
– Ты говорила мне, что ты не можешь забеременеть.
– Может быть, это то, что ты услышал, но не то, что я говорила.
– Тогда разъясни, пожалуйста.
– Я сказала, чтобы ты не беспокоился о том, что я могу забеременеть. Это разные вещи.
– Мы занимались незащищенным сексом, потому что я думал, что ты бесплодна.
– В 17 лет у меня развился тяжелый синдром поликистозных яичников. Я потеряла один яичник, когда мне было двадцать, а второй частично перестал функционировать. Мой врач сказал мне, что я и его могу потерять в течении следующих двух лет, так что я все еще могу иметь детей, но с пробирки.
Я не специалист, но основы знаю.
– Как ты можешь иметь детей, если у тебя нет яичников?
– Два года назад, я заморозила несколько яйцеклеток, на тот случай, если когда-то захочу детей.
Она бы не делала этого, если бы не хотела их в будущем.
– Ты хочешь детей?– не знаю почему, но меня это удивило.
– Очень сильно хочу, но только при благоприятных условиях. А ты?
– Я никогда не задумывался об этом. Я вырос уже зная, что меня ждет сначала вступление в Братство, потом брак, одобренный отцом, конечно, ну и сын, который станет следующим лидером.
– Звучит как безрадостное обязательство.
Она права.
– Если моя жена не возненавидит меня сразу, то сделает это потом, когда я заберу у нее нашего сына и приведу в Братство,– одним словом то, что случилось между моими родителями.
– Что будет, если ты выберешь себе жену не из вашего круга?
– Братство никогда не примет это.
– Они пойдут против тебя, их будущего лидера?
– Они будут видеть в моей жене конец нашему клану. Они с этим не смирятся, так что да, пойдут.
– Они убьют ее? Или тебя, если ты так поступишь?
– У Братства есть свод наказаний для подобных актов против Братства. Это называется искуплением.
– И что это в себя включает?
– Блю. Ты не имеешь отношения к этому миру, и я люблю это в тебе. Я, правда, не хочу с тобой обсуждать процесс искупления. В этом мало приятного.
– Я хочу знать.
– У нас есть специальное секретное место, мы называем его «черный участок». Всего несколько братьев знают его местоположение. Там оказываются по нескольким причинам таким как искупление, инициация, допросы или… В общем, это не то место где тебе хотелось бы побывать. Если когда-либо окажешься там – беги.
– В ту ночь, когда тебя ранили, ты был там?
– Мы не будем говорить об этом.
– Ты никогда не говорил мне, что сделал с теми людьми в ту ночь.
Потому что не думаю, что когда Блю узнает, сможет снова на меня посмотреть так, как смотрит сейчас.
– И сейчас не скажу.
– Почему нет?
– Когда ты узнаешь это и остальные страшные вещи о Братстве, это будет черта, от которой нет возврата. И эта темнота заслонит от света твое сердце. Я не этого хочу для тебя.
И поэтому я никогда не позволю ей узнать слишком много о Братстве.
Глава 19
Блю Макаллистер
Шторы задернуты, но солнечный свет все равно пробивается сквозь щели. Я уже несколько месяцев нахожусь в Шотландии, но до сих пор не привыкла к таким длинным дням. Мой разум и тело не могут подстроиться к таким коротким ночам.
Я рукой прощупываю место на кровати рядом с собой, но Сина в ней нет. Должно быть, он уже в офисе. Этим он занимался в течении двух недель с тех пор, как его выписали.
Вопреки наставлениям врача, Сину удалось пролежать на больничном всего пять дней, прежде чем он вернулся на работу. Не скажу, что меня это сильно удивило. Я уже поняла, что ему плевать на состояние своего здоровья. Все, о чем он беспокоится, это о Братстве. И обо мне.
Он начал беспокоиться обо мне слишком сильно, но это никогда не будет принято в Братстве. А для меня это большая проблема. Практичная часть меня говорит мне, что я играю с огнем. Была бы я умнее, я бы уже закончила все это, убила Тана и убралась отсюда подальше.
Но я не столь умна. Да еще и влюблена.
Сев на край кровати, касаясь ногами пола, до меня доносится мелодия, которую, я ни с чем не перепутаю – играет скрипка. Я накидываю на себя халат и иду в кабинет Сина, откуда доносится музыка.
Остановившись в дверях, я замечаю, как он играет. Выглядит так, будто он занимается любовью с инструментом, а не играет. Я почти завидую скрипке, когда он прикасается к ней.
Как я могла не знать, что он умеет играть? Мне нравится узнавать о нем что-то новое, но это другое. Я должна была хотя бы заметить мозоли у него на пальцах.
Он перестает играть, когда замечает меня, но я хочу послушать еще.
– Пожалуйста, продолжай. Твоя игра прекрасна.
Я сажусь на стол, а он улыбается, после чего возвращается к игре. Я закрываю глаза, наслаждаясь каждой нотой до тех пор, пока мелодия не подходит к концу. Когда он заканчивает играть, подходит ко мне и дарит легкий поцелуй.
– Я тебя разбудил?
– Нет, я уже проснулась, когда услышала тебя.
– Я не играл уже долгое время. Не знаю, почему мне захотелось этого именно сейчас.
Хорошо, может, поэтому мне об этом и не было известно. Может поэтому у него и нет мозолей.
Я приподнимаю бровь и протягиваю руки.
– Можно мне?
Он усмехается.
– Конечно.
Он подходит и становится позади меня, устраивая скрипку мне на ключице.
– Прижмись своим подбородком здесь. Удобно?
Я не пытаюсь его переубедить в том, что никогда не держала в руках скрипку.
– Да.
– Держи запястье в таком положении, и не расслабляй шею,– инструктирует он меня.
– Хорошо.
Он расставляет мои пальцы на струнах и дает смычок.
– Хочешь попробовать?
– Конечно.
Он отходит на шаг, и я переставляю свои пальцы на нужный мне аккорд, опуская на струны смычок. Он опирается на стол и наблюдает, как я играю вступление к моей любимой песне.
– Мои предпочтения в музыке немного отличаются от твоих.
– Я вижу,– он удивлен, можно сказать даже слишком,– Я не знаком с песней, но играешь ты неплохо.
– Это «Черная орхидея» группы Blue October.
Я играла эту песню не менее тысячи раз, когда переживала тяжелые времена. Она о глубокой депрессии, но я люблю ее.
Я немногим позволяла себе заниматься в жизни, кроме как прикончить Тана, фотографирования и игры на скрипке. Это позволяет мне выражать свои эмоции и чувства так, чтобы никто ничего не понял.
Я пожимаю плечами, когда заканчиваю играть и делаю реверанс.
– Ты полна сюрпризов, малышка-Блю.
– Да, и это не последний,– абсолютная правда.
Син забирает скрипку и смычок из моих рук и кладет их на стол. Он оборачивает руки вокруг моих бедер.
– Я никогда не сближался так сильно с кем-либо. Даже с Лейтом и Джейми,– он прижимает меня крепче к себе.
Он так близко ко мне, что кажется, что вот-вот поцелует, но вместо этого он просто изучает мое лицо, начиная с глаз.
– Не знаю, что мне с этим делать,– он тыльной стороной указательного пальца проводит по моей щеке, а когда достигает рта, большим пальцем оттягивает нижнюю губу,– Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Тебе не нужно, чтобы я тебя защищал, и я люблю это в тебе и ненавижу одновременно. Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы ты нуждалась во мне, хотя бы немного.
Я заставляю Сина сомневаться в своей мужественности, как и каждого мужчину, которого я встречала на своем пути. Это мое проклятие. Моя сила играет против меня, и я должна исправить это.
– Я могу побыть твоей куклой.
– Это не то, чего я прошу, Блю. Я не буду ломать женщину под себя, чтобы почувствовать себя мужчиной.
Тогда чего он хочет от меня?
– Я не понимаю.
– Я хочу быть твоим защитником. Я спрашиваю у тебя разрешения быть им, если это потребуется.
Я думаю, есть что-то, чего он мне недоговаривает.
У меня никогда не было мужчины, кроме Гарри, который хотел бы защищать меня. Я в смятении. Он просит меня подчиниться ему. С одной стороны – это то, чего я никогда не желала, но с другой – это то, чего я жажду, смотря в его глаза.
– Я вся твоя.
Ощущение, как будто моя покорность Сину открыла двери, которые до этого были закрыты.
– Не надо делать мне одолжений, – он касается своими губами моих,– Я имею ввиду не только твою безопасность и защиту. Я хочу заботиться о каждом аспекте твоей жизни, который вообще возможен.
– Ты уже делаешь это.
Он вжимается в меня сильнее, покусывая зубами мою нижнюю губу.
– Иди одеваться. Мы собираемся прогуляться.
– Куда мы поедем?
– Сначала на завтрак, а потом я проведу тебе экскурсию по городу. И надень удобную обувь.
– Хорошо. Я возьму с собой свою камеру, а то она уже запылилась.
Мы сидим за столом ресторана, изучая меню.
– Что ты хочешь?
Мой выбор ограничен, как всегда, так как я не большая поклонница шотландской кухни.
– Думаю, остановлюсь на французском тосте.
Он смотрит на меня поверх меню.
– Я распланировал все так, чтобы познакомить тебя с настоящим Эдинбургом, а ты собираешься начать день с французского тоста с канадским сиропом? Шотландцы так не делают. Тебе нужно выбрать что-то из наших традиционных блюд для завтрака.
Я смотрю на ингредиенты, которые они включает.
– Это не то, что я привыкла есть дома. Это…угх. И ваш бекон совсем не похож на бекон. Это просто ветчина с какой-то странной части поросенка. И напомни мне попробовать еще черный пудинг или ливера в телячьем рубце. Я не собираюсь пробовать ничего, что включает в себя кровь или кишки. Я не делала этого дома, и не буду делать это здесь. Французский тост и кофе безопасны, так что это то, чего я хочу.
Он кладет меню на стол.
– Ты можешь попробовать то, что закажу я.
Он очень сильно ошибается, если думает, что я передумаю таким образом.
– О, нет, сэр. Этого не случится.
Он ухмыляется, думая, что все же сможет меня переубедить.
– Посмотрим.
Мы уже наполовину съели свою еду, когда Син делает первое предложение своего завтрака мне. Я удостаиваю его не больше чем взглядом.
– Попробуй, тебе понравится.
– Нет, спасибо.
– Давай, малышка.
– Я сказала – нет, – он накалывает на мою вилку немного телячьего рубца, отчего меня начинает мутить,– Убери это с моей вилки. Меня уже тошнит.
Он улыбается.
– Ты ведешь себя, как ребенок.
Я чувствую, как тошнота поднимается.
– Меня это не волнует,– я салфеткой вытираю свои губы, надеясь, что это поможет отвращению пройти.
– Что с тобой? Что-то не так?
Я бросаю свою вилку на тарелку.
– Это! Это выводит меня из себя,– я отодвигаю стул от стола,– Прошу меня извинить.
Я поднимаюсь со стула и иду в уборную. Я протираю свое лицо прохладным влажным полотенцем, дыша глубоко и медленно.
Должно быть, я слишком задержалась, так что слышу стук в дверь.
– Малышка? С тобой все в порядке?
– Все хорошо. Дай мне еще пару минут.
Конечно же, он ждет меня под дверью, когда я выхожу. Я зла, так что просто прохожу мимо него, но он хватает меня за руку. Я вырываю ее из его ладони.
– Ты вел себя, как придурок. Я же сказала тебе, что меня тошнит.
Он кладет ладонь мне на щеку.
– С тобой все будет в порядке?
У меня всегда было отвращение к некоторым видам мяса, а прием таблеток для профилактики моего заболевания это только усугубило.
– Я уже не уверена, благодаря тебе.
– Прости меня. Я подумал, что это будет весело, но даже и не подозревал, что это может заставить тебя чувствовать себя таким образом,– Он указательным пальцем поднимает мой подбородок,– Чем я могу тебе помочь?
– Мне бы хотелось воды со льдом,– Ни в коем случае я не буду больше смотреть на ту фигню,– И чтобы эти тарелки убрали у нас со стола.
– Их уже там нет,– Он берет меня за руку и ведет назад к столу,– Принесите нам, пожалуйста, воды со льдом.
После нескольких глотков я чувствую себя лучше.
– Я уже в порядке.
Он накрывает мою руку своей.
– Мы можем погулять по городу в следующий раз, когда ты будешь чувствовать себя лучше.
– Все уже прошло, я в порядке.
– Не более двух часов назад я пообещал тебе, что буду заботиться о тебе, а сейчас из-за меня ты чувствуешь себя плохо. Мне не по себе от этого,– Он качает своей головой и смотрит на наши руки,– Это не внушает доверия в мои способности позаботиться о тебе.
– Это был просто маленький кусочек телячьего рубца, а не конец света. И я принимаю таблетки из-за моей болезни. Они противоположны действию инсулина у диабетиков, отчего вызывают у меня тошноту к некоторым продуктам,– Я притягиваю его к себе на расстоянии поцелуя, прислоняясь своим лбом к его, не заботясь, что вокруг нас куча людей,– Больше ни слова об этом,– шепчу я,– Понял?
Он кивает, и поскольку моя голова прислонена к его, я киваю с ним.
– Понял.
Мы покидаем ресторан, идя рука об руку, слоняясь по улицам Королевской Мили. Заходим в несколько магазинов по пути, которые полны всякими вещичками, которые вы покупаете, когда знаете, что скоро уедете. Я не могу заставить себя купить кое-что, что будет символизировать мой скорый отлет.
– Макаллистер – шотландская фамилия. Ты смотрела в свое генеалогическое дерево?
Гарри как-то исследовал корни своей семьи, но я не Макаллистер по крови, так что эти исследования не имеют ко мне никакого отношения.
– Нет.
– Тебе следует узнать побольше об этом. Вот увидишь, ты узнаешь много интересного.
– Следует. Теперь, когда я – заклейменная женщина, у меня появилось много свободного времени.
Я чувствую у себя на лице капли дождя и поднимаю глаза на небо. Оно мрачное, не такое яркое, каким было всего 15 минут назад. Я уже заметила, что это привычная погода для этих мест.
– Кажется, будет дождь.
– И скоро. Он будет только усиливаться, но долго не продлится. Так что мы или побежим, и промокнем как утки, или можем укрыться под навесом и переждать.
Капли начинают падать все чаще.
– Хорошо, что сегодня мне пришлось заморачиваться по поводу прически и макияжа.
– Ты прекрасна и без этого,– он криво ухмыляется мне,– Пошли. Я знаю тут одно место.
Он ведет меня к темной, красивой аллее с каменными скамейками, защищенной от дождя.
– Мы подождем здесь, пока дождь не кончится.
Он поглаживает большим пальцем мою ладонь.
– Ты расскажешь мне, как потерял свою ногу?
– Что именно ты хочешь знать?
Все.
– При каких обстоятельствах это случилось?
– Мы устраивали засаду конкурирующего с нами альянса с названием Приказ. У них были пистолеты узи. Моя нога была легкой целью. Когда меня привезли в неотложку, она едва висела. Не было ни единого шанса спасти ее.
Звучит ужасно. И с такими рисками он сталкивается почти каждый день.
– Не понимаю, как тебе удалось удержать это в секрете.
– Это было не так уж сложно. Папа отослал меня в Люцерну на несколько месяцев. Там я прошел реабилитацию у лучших докторов Европы. После того, как я прошел курсы терапии, я научился ходить почти не хромая.
– Это должно быть было очень больно.
– Да, приятного мало.
– Я заметила, что твоя походка немного меняется. Но я бы не заметила это, если бы не знала.
Никогда бы не обратила на это внимание.
– Да, это потому что меня время от времени беспокоит культя.
– Спасибо, что поделился этим со мной.
Он опять начинает поглаживать мою руку.
– Я подумывал о том, чтобы попозже зайти куда-нибудь выпить.
– Но не в Дункан?
– Боюсь, что нет. Пойдем куда-нибудь в другое место.
Я смотрю на улицу. Он был прав. Дождь не продлился долго.
– Похоже, дождь кончился.
Я немного разочарована. Мне понравилось чувство уединения с Сином, как будто мы вдали от всего остального мира.
Мы покидаем наше убежище и возвращаемся на место, на котором остановились на Хай Стрит около Эдинбургского замка и куче маленьких магазинчиков, что наполнены всякими товарами и услугами, но один из них привлекает мое внимание с вывеской «Медиум».
Меня всегда интересовали люди, которые, по их словам, могут общаться с мертвыми или видеть будущее, по большому счету потому, что они очень хорошие психологи. Я не верю им ни на секунду, но мне интересно посмотреть, как это будет происходить.
– Давай зайдем сюда.
– Только не говори мне, что ты в это веришь.
– Конечно же нет. Зайдем просто для развлечения.
Он нисколько не выглядит заинтригованным, так что я тащу его за руку.
– Ну давай. Будет весело.
Мы подходим к столу, за которым сидит улыбчивая женщина.
– Доброго вам утра! Хотите, чтобы я вам погадала?
– Да,– настоящий экстрасенс уже знал бы это,– Сколько это будет стоить?
– 20 фунтов для одного, 30 для двоих.
– Для двоих, пожалуйста.
Боюсь, что прочитать Сина ей будет не так легко, но оттого и интересней.
– Я согласился прийти с тобой сюда, а не участвовать.
– Прости, но я уже за тебя заплатила,– я оборачиваюсь к женщине и улыбаюсь,– Он первый.
– Присаживайтесь,– она указывает на стул, стоящий напротив нее.
Он с укором смотрит на меня, но делает, как она говорит.
– Я тебе это припомню.
– Меня зовут Мэри.
– Я…
– Нет,– она быстро его перебивает,– не говорите мне ничего,– хмм… это неожиданно,– Вы раньше были когда-нибудь у медиума или экстрасенса?
– Нет,– отвечаем мы в унисон.
Она берет в руку ручку и начинает писать что-то в блокноте.
– Я связываюсь с потусторонним миром, используя свое шестое чувство. Получается не всегда точно, так что иногда мне нужно записать и правильно интерпретировать вещи, которые я вижу, слышу, чувствую или ощущаю.
Ну конечно же, это не точная наука. Иначе ей не пришлось бы сидеть в этом магазинчике.
– Еще вопросы, перед тем как начнем?
– Нет,– отвечает Син, а я качаю головой.
Она прикасается ручкой к бумаге, начиная писать серию номеров.
– Цифры 5, 10 и 13 значат что-то для вас?
Он колеблется, прежде чем отвечает.
– Да.
– Я вижу маленькую девочку, лет пяти, она умерла десять лет назад тринадцатого числа. Так ведь?
Он смотрит на меня, выглядя обескураженным, а потом обратно на Мэри.
– Да.
– Ее имя начинается с буквы К. Что-то похожее на Клара.
– Кара.
Она рисует эскиз сердца на цепочке.
– И она носила это?
– Это был ее медальон.
– Хорошо. Это маленькая девочка была вашей сестрой?
Син потирает рукой подбородок, привычка, которую я заметила у него, когда ему некомфортно.
– Да, была.
Он поднимает взгляд на меня, а потом на Мэри.
– Кто дал вам эту информацию?
– Кара.
– Кара мертва.
– И именно поэтому я с ней общаюсь,– Она возвращается к ручке с бумагой,– Мне тяжело дышать. Я думаю, она умерла из-за недостатка кислорода,– она перестает писать,– Ужасные вещи случились с этим ребенком, но она хочет, чтобы вы знали, что она не страдала.
– Она была убита. Задушена. А мы так и не выяснили, кто это сделал,– Син выглядит встревоженным,– Мне нужно знать, кто это сделал.
– Я вижу тень мужчины в темной комнате, ее спальне, но не могу разглядеть его лицо.
– Скажите мне хоть что-то. Он молод? Стар? У него есть татуировки?
О Боже, он попался. Эта женщина хороша.
– Твоя сестра показывает мне другую картину, а это значит, что она не хочет чтобы ты знал и помнил что с ней случилось.
– Что вы видите сейчас?
– Тебя. Ты счастлив. Она хочет, чтобы ты знал, что обретешь семью. У тебя будет жена и дети, скоро.
Что за дерьмо!
Мэри переворачивает и открывает чистый лист бумаги.
– Вы готовы, моя дорогая?
Я киваю но ничего не говорю, занимаю лишь место Сина.
– Твоей матери нет в живых?
Син знает это, но мне нужно быть осторожной, чтобы он не узнал ничего лишнего.
– Да.
– И женщина, что заменила мать, тоже мертва?
Хмм… если говорить честно, то она должно быть ссылается на мою мачеху Джулию. Но для Сина это должно выглядеть, как будто она говорит о моей поддельной тетушке, дела которой я приехала уладить.
– Да.
Она пишет слово и показывает его мне. Певчая птица. (прим.пер.: Bluеbird – в переводе с английского «Певчая птица», а Bleu – собственно, имя Блю)
– Понимаешь, о чем речь?
– Да.
– Так тебя назвала мать?
Она не должна знать этого. Но знает.
– Да,– мне нужно быть очень осторожной с тем, что я ей говорю.
– Твоя мать говорит, что ты бесстыдница.
– Что ж, она права.
Она улыбается и возвращается к блокноту и пишет. Когда заканчивает – показывает мне. Шоколадные печеньки.
– Понимаешь, что это?
– Да,– мой голос ломается, а глаза наполняются слезами. Я чувствую прикосновение Сина к моему плечу, которым он выражает мне свою поддержку.
Я сбита с толку, как случайная незнакомка может знать такие особенные для меня вещи.
Я не хочу верить ей, но не могу остановиться от вопроса.
– С моей мамой все хорошо?
– В противном случае я бы не смогла связаться с ней,– Мэри приподнимается со стула и берет меня за руку,– Слушай внимательно, потому что это очень важно. То, что ты планируешь, не принесет тебе счастья. Если ты не оставишься, то лишишься будущего, мужа и детей.
То, что она отговаривает меня от убийства Тана, ошеломляет меня не так сильно, как два слова, произнесенных после.
– Мужа? Детей?– шепчу я.
– Ничего из того, что ты сделаешь, не изменит того, что случилось.
Она отпускает мою руку, отчего меня начинает трясти.
– Твоя мать не хочет, чтобы ты лишилась будущего, гонясь за пустой мечтой.
Одинокая слезинка скатывается у меня по щеке, и я опускаю голову, потому что не хочу, чтобы Син видел, как я плачу.
– Спасибо, Мэри.
Мы некоторое время молча прогуливаемся по улице, когда Син нарушает тишину.
– Хочешь, пойдем, выпьем по стакану чего-то крепкого?
Лучшая идея за весь день.
– Честно говоря, я бы не отказалась от нескольких стаканов.
