Текст книги "Никотин убивает…"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава четырнадцатая

Все, кроме Стеллы, повернули головы к Рэндаллу. Стелла, не глядя ни на кого, крикнула:

– Ты последняя сволочь, Гай! Рэндалл никогда не пытался тебя подставить!

– Ага, зато он постоянно меня обливал грязью – мало, что ли, этого… – обиженно отвечал Гай. – Да ты же сама говорила, что он гадина двуличная!

Рэндалл издал короткий смешок:

– Стелла, птичка моя, неужто ты выражалась такими штампованными фразами – обо мне?

– Я… Всего только раз… Но…

– Ну ладно, ладно, не надо извиняться. И не надо затыкать рот брату. Действительно, теперь у меня самого нет алиби. И следователь Ханнасайд, который соображает ничуть не хуже, чем мой маленький братишка, уже, бесспорно, пришел к этому выводу. Но он мрачен, этот гений розыска, этот титан криминалистики, потому что, в отличие от моего маленького братишки, он понимает, что введение меня в круг подозреваемых отнюдь не выводит НИКОГО из этого круга. Иначе говоря, ему прибавилось работки.

Сам Ханнасайд выслушал эту длинную тираду с каменным лицом, после чего сказал в своем обычном прохладном тоне:

– Совершенно верно, мистер Мэтьюс, однако в то же время…

– И более того, – прервал его Рэндалл, закуривая, – у вас против меня ничуть не больше улик, чем против кого-нибудь в семье. Верно, что я получаю по наследству значительную сумму денег, но даже самое поверхностное ознакомление с моими финансовыми делами убедит вас в том, что я никоим образом не нуждаюсь в дополнительных, так сказать, инвестициях.

– И это тоже вполне может быть правдой, – безразлично согласился Ханнасайд. – Но я и не собираюсь в настоящий момент развивать версию, предусматривающую ваше непосредственное участие в убийстве…

Рэндалл оглядел комнату.

– Так-так, – проговорил он сквозь зубы. – Что-то здесь собралась целая толпа… Стелла, ласточка моя, давай-ка с тобой вместе выйдем отсюда, может быть, тогда до тети Гертруды дойдет, что далеко не всем она здесь мила и желанна…

И с этими невежливыми словами Рэндалл крепко взял Стеллу за руку и повел к двери. Сержант Хемингуэй бросил тревожный взгляд на Ханнасайда, но тот и ухом не повел. Миссис Лаптон заявила только, что от Рэндалла она давно уже ничего не ждет, кроме грубости, но Рэндалл уже находился вне пределов досягаемости ее речи…

В холле он остановился и с улыбкой посмотрел на Стеллу.

– Ну что же ты, любовь моя, не рассказала полиции о том, как видела меня выходящим из дядиной ванной?

– Сама не знаю, – по-детски просто отвечала Стелла.

– Пойдем-ка в бильярдную. У меня есть к тебе гораздо более каверзный вопрос…

Стелла прошла с ним в бильярдную, говоря при этом:

– Но только на одну минуточку…

Он запер дверь и повернулся к ней.

– Послушай, милая моя кузина, – сказал он, и теперь в его глазах уже не было насмешки. – Послушай… Ты понимаешь, что я не отпущу теперь тебя, если наши отношения с тобой сохранятся в своем теперешнем виде?

– Ты… Ты не отпустишь меня? – изумленно переспросила Стелла.

– Только без паники, моя кошечка. Скажи, холл у меня в квартире, выдержанный в серых тонах – достаточное препятствие для брака со мной?

– Да! – быстро, со страхом отвечала Стелла. – То есть я…

– Я думаю, что в свое время позволю тебе переделать ее на свой вкус, – сказал Рэндалл. – С единственным условием, чтобы Гай не прикладывал к этому руку.

У Стеллы закружилась голова, а ноги сделались ватными.

– Рэндалл, ты на сей раз шутишь несмешно. Возможно, тебе такой юмор нравится, но мне – нет!

Рэндалл нежно взял ее за руку.

– А я вовсе и не шучу, дорогая. Я просто прошу тебя выйти за меня замуж. Ты согласна?

– О!.. Н-н-нет, конечно… Конечно, нет!

Рэндалл подержал ее руки в своих еще немного, а потом развернулся и пошел к двери. Стелла смотрела ему вслед с недоверием.

– Так ты… Ты уходишь? – с трудом пробормотала она.

– Как видишь.

– Но ты… ты не можешь оставить меня… нас… меня в таком состоянии…

– Так кого же все-таки – «меня» или "нас с тобой"?

– Нас! Нас всех! Неужели ты способен…

– Конечно, способен, – холодно заметил Рэндалл, пожав плечами. Рука его лежала на ручке двери.

Стелла сказала взволнованно:

– Я вовсе не желаю, выйдя за тебя замуж, утяжелить подозрения в адрес моей матери!

Он обернулся и посмотрел на нее с загадочным выражением:

– Ну, если ты беспокоишься насчет безопасности своей мамы, то напрасно. Сейчас полиция гораздо более близка к тому, чтобы арестовать именно меня!

– Да ведь дело не только в этом! Рэндалл, ну как же ты не можешь понять очевидных вещей!.. Я просто не понимаю, что заставило тебя сделать мне это странное предложение…

Она полезла за своим носовым платком.

– Ну что ж, думай над этой страшной тайной ночью, когда не можешь заснуть, – посоветовал Рэндалл с легкой усмешкой.

– Ты ведь не хочешь меня, на самом-то деле!

Лицо Рэндалла стало вдруг очень усталым. Он привалился спиной к двери и сказал:

– Надо ли отвечать на столь проницательное замечание? Ты ведь заглянула мне в самую душу, правда?

– Брось, Рэндалл… Ты же считаешь меня глупой, смешной, неуклюжей и лишенной вкуса – и вдруг хочешь на мне жениться? Это просто бессмысленно!

– Заметь, что я даже не пытаюсь с тобой спорить, – вставил Рэндалл.

– Но ведь мы… Я хотела бы, чтобы мы были с тобой просто друзьями…

– А я не хочу быть с тобой просто друзьями, – сказал Рэндалл.

Стелла смотрела в окно, поворотясь спиной к двери.

– Ну тогда можешь идти, – пробормотала она. – Мне… мне все равно.

Дверь отворилась, а потом захлопнулась.

Тогда Стелла всхлипнула и уткнулась лицом в свой носовой платочек…

– Возьми лучше мой, он побольше размером и вместит все твои сопельки, – раздался голос Рэндалла у нее за спиной.

Стелла подпрыгнула от, неожиданности и вскрикнула:

– Какой же ты коварный обманщик! Я ненавижу тебя!..

– Знаю-знаю, – сказал Рэндалл, заключая ее в объятия и завладевая ее уже изрядно промокшим носовым платком.

– Ты пожалеешь, что я плачу на твоем прекрасном новом костюме, – прошептала Стелла, прижимаясь лицом к его груди.

– К черту мой костюм.

Она наконец взяла у него его носовой платок и тщательно вытерла глаза.

– Если предположить, что я выйду за тебя замуж, то все равно не потому, что я люблю тебя, – сказала она упрямо.

– Ну что ж, эту психологическую проблему мы разрешим очень просто – можешь считать, что выходишь за меня из-за моих денег, – сказал Рэндалл.

– Не совсем так. Уж лучше выйти за тебя замуж, чем оставаться в этом болоте… Хотя потом может оказаться, что жизнь с тобой еще отвратительнее…

– Вряд ли найдется что-нибудь хуже, чем жить в этом доме, – заметил Рэндалл. – И каким бы гадом я ни был, все-таки я не вызываю особой скуки у тебя, правда?

Он провел пальцем по ее щеке.

– Рэндалл, – прошептала Стелла, – ты и вправду хочешь этого?

– Моя девочка, – только и сказал Рэндалл, перед тем как поцеловать ее.

В течение последующих десяти минут Стелла лишь дважды сумела прошептать нечто маловразумительное, причем Рэндалл в первый раз ответил ей "Милая!..", а второй раз – "Маленькая кретинка!..", причем мисс Стелла Мэтьюс, судя по всему, была полностью удовлетворена обоими ответами.

– По-моему, я сошла с ума, – сказала она чуть позже, приводя в порядок волосы.

– Твои родственники тоже сойдут, когда я их обрадую.

– Нет, Рэндалл, прошу тебя, не надо! – взмолилась Стелла. – Не сейчас! Это их просто убьет – в таком-то положении! И вообще, прошу тебя, не говори им ничего, что может их разозлить!

– Это практически невозможно, – заметил Рэндалл. – Поэтому мне лучше удалиться. Если я не уйду, здесь наверняка произойдет арест – скорее всего меня…

– Рэндалл, скажи правду – ты как-то замешан в этом деле?

– Несмотря на все признаки, представь себе, что нет!

– А ты знаешь, кто это сделал?

Рэндалл ответил не сразу.

– Да. Думаю, что знаю.

– А… Это будет ужасное открытие для нас всех, да? Скажи!

– О да, это будет весьма неприятно. Но нет, не подумай, это не твоя мать. И все же, я думаю, ты очень расстроишься, когда узнаешь.

– А ты собираешься рассказать об этом полиции?

– Я должен. Я уже сделал все, что мог, чтобы остановить расследование и завести его в тупик. Но смерть тети Гарриет все смешала… Я расскажу тебе эту историю, но только не сейчас. Мне еще предстоит сделать кое-какие важные вещи.

– Ответь мне только на один вопрос – это тот самый человек, которого полиция ищет все эти дни?

– Именно, – ответил Рэндалл, целуя ей руку. – Я позвоню тебе вечером попозже. Постарайся не волноваться.

– Я не буду волноваться, если только они не арестуют маму или Гая, – прошептала Стелла.

– Полиция не может сейчас никого арестовать. Они просто заново опрашивают всех в свете новых фактов. Думаю, что даже Гай не сможет натворить таких глупостей, чтобы следователь побежал выписывать ордер на его арест. И к тому же этот Ханнасайд сейчас больше озабочен именно моей персоной и в течение ближайших часов явно примется изучать мое прошлое – а именно мое медицинское образование…

Рэндалл, кажется, оказался прав. Ханнасайд, встретив Стеллу минут через двадцать в холле, спросил, не уехал ли еще мистер Рэндалл Мэтьюс. Когда она ответила, что уехал, следователь пристально посмотрел ей в глаза и стал допытываться – куда, зачем и так далее. Она сказала, что не имеет ни малейшего представления об этом, но покраснела как маков цвет.

Сержант Хемингуэй молча обмозговывал что-то, пока они с Ханнасайдом шли по аллее от дома.

– И все же надо было задать ему ряд вопросов, – угрюмо сказал сержант, когда они поравнялись с воротами.

– Нет, только не здесь. Думаю, мы можем застать его в собственной квартире, если очень постараемся.

– А вы думаете, что это он убил? – спросил сержант.

– Нет, не думаю.

– Не думаете? А какого же черта тогда он говорил этот вздор, будто собирается пустить на ветер дядюшкино наследство?

– Он сказал это, чтобы порисоваться перед своей кузиной, – ответил Ханнасайд.

Когда они постучались в дверь к Рэндаллу, Бенсон ответил им в высшей степени нелюбезно, что хозяина нет и не предвидится до вечера.

– Он, значит, поехал на своем "мерсе"? – развязно спросил Хемингуэй.

– Если вы имеете в виду «мерседес-бенц», – сухо заметил Бенсон, – то нет. Машина стоит в гараже.

– А он был здесь в течение последних нескольких часов?

– Естественно, – высокомерно отвечал Бенсон. – Более того, предвидя ваш приход, он велел мне передать вам послание.

– Какое же?

– Что его не будет дома весь день, а приедет он только к девяти и будет рад принять вас в это время.

– Ну хорошо, передайте ему, когда он появится, что я обязательно воспользуюсь его любезным приглашением, – сказал Ханнасайд.

– Ну и что вы намерены делать сейчас, шеф? – спросил Хемингуэй, когда они вышли на улицу.

– Черт меня подери, если я знаю, что мне делать, – признался Ханнасайд. – Он нас перехитрил. Он нарочно держит нас в неведении – выигрывает время.

– Будет особенно приятно, если завтра мы узнаем, что он уже где-нибудь в Бельгии или Германии, – вздохнул сержант.

– Ладно, не будем вешать нос. Поставьте у его дома агента – пусть он немедленно сообщит нам, как что-нибудь тут произойдет, например, вернется Рэндалл.

– Ну что ж, поставить агента все-таки лучше, чем вообще ничего не делать, – резонно заметил сержант.

Агент позвонил им еще до восьми часов и сообщил, что пять минут назад Рэндалл вернулся.

– Джибсон, продолжайте наблюдение, если Мэтьюс куда-нибудь пойдет, следуйте за ним! – приказал Ханнасайд.

Он выехал немедленно. На место он прибыл ровно в девять и был сразу же проведен в библиотеку, где его ждал Рэндалл. На столике перед ним стоял поднос с кофе и пепельница, набитая окурками.

Рэндалл выглядел страшно усталым и вопреки обыкновению не слишком дружелюбным. Он приветствовал суперинтенданта впервые без той насмешливой улыбочки, которая всегда выводила Ханнасайда из себя.

– Садитесь, сэр, – показал рукой на кресло Рэндалл. – А где ваш спутник?

– Сегодня я у вас в гостях один, – сказал Ханнасайд.

– Какое счастье! Именно этого я и хотел – поговорить с вами наедине!

– Я так и предполагал, – кивнул Ханнасайд.

– Неужели? – прищурился Рэндалл. – Как вы догадливы, просто ужас! С вами страшно общаться! Какой мощный интеллект!

– Я тоже высоко ценю вас, хотя способы его практического применения никак не могу одобрить, – отвечал в тон ему Ханнасайд.

– Ладно, ладно, – устало махнул рукой Рэндалл. – Что будете пить – коньяк, ликер?

– Спасибо, коньяк.

– О, какой сегодня знаменательный день! – воскликнул Рэндалл, разливая коньяк. – Впервые суперинтендант Ханнасайд принял предложение выпить!

Ханнасайд взял со столика свой стакан.

– Надеюсь, что день этот будет знаменательным не только поэтому. Кажется, вы наконец собираетесь рассказать мне о том, что до сегодняшнего дня так тщательно скрывали.

– Возьмите сигару – коробка у вас по левую руку, – промурлыкал Рэндалл. – Дело, знаете ли, на редкость грязное, и теперь, задним числом, могу сказать, что страшно ругал все время мою неуемную тетку Гертруду, которая заварила всю эту кашу. Итак, хотите ли вы, чтобы я говорил с вами как с сыщиком из Скотленд-ярда или же желаете получить неприглядную и отвратительную правду?

– Неприглядную и отвратительную правду, – кивнул Ханнасайд.

– Но тогда уж прошу без предубеждения, ладно? – улыбнулся Рэндалл.

Ханнасайд колебался.

– Я ничего не могу вам обещать наверняка, мистер Мэтьюс. Но уж во всяком случае, я не стану возбуждать против вас дело из-за того, что вы воспользовались чужим именем, нацепили темные очки и выкрали документы Джона Гайда.

– Действительно, с вашей стороны это было бы неблагородно! – кивнул Рэндалл.

– Более того, мне кажется, что вы даже не преступили свои права в этом случае…

– О чем это вы? А… Как это вы догадались?

– Ваша кузина сказала, что вы собираетесь пустить на ветер дядино состояние – и тут я начал кое-что понимать, и в вашем дяде, и в вас самом…

– Да, я тут явно допустил ошибку, – сказал Рэндалл и подал Ханнасайду вечернюю газету. – Вот, посмотрите, во втором абзаце сверху.

Ханнасайд проворно развернул газету и прочел название заметки:

– "Происшествие на станции метро Пикадилли".

Ниже шло бесстрастное описание того, как мужчина средних лет в четвертом часу дня сегодня бросился под поезд, следующий на Гайд-парк. Выяснено, что мужчину звали Эдуард Рамболд, из Гринли Хит, хорошо известный в деловых кругах Сити как глава процветающей фирмы по торговле шерстью.

Ханнасайд отложил газету.

– Вы Мне все отлично объяснили, мистер Мэтьюс, – сказал он резко. – А теперь скажите, как это все понимать.

Рэндалл допил свой коньяк и со стуком поставил стакан на столик.

– Понимать так, что теперь вы не сможете отдать убийцу под суд, – выдохнул Рэндалл.

– Как? Вашего дядю убил Рамболд?!

– Не правда ли, в это трудно поверить? – заметил Рэндалл. – И тем не менее это правда. Дядя шантажировал его уже много лет.

– И следовательно, Джон Гайд – это не кто иной, как ваш дядя собственной персоной?

– Именно так. Как вы быстро все схватываете, суперинтендант, после первого же объяснения… Вам понравился его псевдоним?

– А вы сами об этом подозревали раньше?

– Ну, у меня были кое-какие догадки, скажем так. После первого вашего обыска в дядином домашнем кабинете.

– Теперь я понимаю, что вы такого увидали в ящике у Грегори, – уныло сказал Ханнасайд. Эх, почему же я не догадался раньше! Чертовы солнечные очки!

Рэндалл рассмеялся.

– Ну да, меня это удивило тогда, ведь дядя никогда не надевал темных очков и страшно издевался над теми, кто их носит! Ну ладно, теперь я, с вашего позволения, расскажу все по порядку.

Ханнасайд кивнул и приготовился слушать.

– Если начать с начала, то у Эдуарда Рамболда есть законная жена – она живет в Австралии. Та жена, с которой он живет здесь, совершенно не в курсе этого. Но поскольку и Рамболд – это липовая фамилия нашего клиента, то нет смысла рассказывать этой женщине, считающей теперь себя вдовой, о многоженстве ее супруга… Итак, мой дядя, под именем Джона Гайда, занимался уже несколько лет профессиональным шантажом. Не знаю, что его подтолкнуло в свое время к этому, и не знаю, как он вышел на след Рамболда. Но его методы были поистине блестящими, это я выяснил из его бумаг. Помимо открытой информации, которую он собирал из прессы, на него работало несколько частных детективов в Мельбурне. Настоящая миссис Рамболд, живущая там, католичка, причем весьма ревностная. Поэтому Рамболд никак не мог получить у нее развода.

Рэндалл затянулся сигаретой, стряхнул пепел в серебряную пепельницу и продолжал:

– Вернемся к моему дяде. Он сумел собрать все факты из жизни Рамболда и составить из них весьма нелицеприятное досье, которое позволило ему с успехом давить на Рамболда. Он шантажировал его от имени Джона Гайда, и все шло как по маслу, но он недооценил Рамболда. Тот сумел вычислить шантажиста, хотя и продолжал исправно платить. Он просто выследил дядю у того магазинчика и понял, что человек в темных очках – это Грегори Мэтьюс. А дядя знать не знал, что его выследили. Тогда Рамболд переселился в Гринли Хит, поближе к нему. Отлично, не правда ли? Какая выдержка! И вот он постепенно стал другом дяди – и даже играл с ним в шахматы, все время поддаваясь… Дядя, вероятно, получал от общения с ним огромное наслаждение, как кошка – играя с мышкой, и даже не подозревал, что мышкой окажется он сам… И вот, когда Рамболд прожил там около двух лет и перестал быть в глазах соседей непонятным чужаком, он приступил к завершающей фазе своего четырехлетнего плана. Получить никотиновую вытяжку из табака в принципе не так уж сложно, а затем – еще проще подменить тюбики с зубной пастой… Он подложил дяде отравленный тюбик в тот день, когда они с миссис Рамболд заезжали в «Тополя» попрощаться, перед тем как уехать на море. И они уехали и были на побережье до тех самых пор, пока Грегори не отравился…

Рэндалл шумно вздохнул и посмотрел на Ханнасайда с усмешкой:

– Ну как вам работка? Ничего не упущено, все продумано, предусмотрено… В принципе он не ожидал, что здесь даже просто заподозрят отравление, но на всякий случай у него было нерушимое алиби – он был все это время на курорте… Но моя чертова тетка Гертруда потребовала проведения экспертизы! Это был первый прокол. А второй – это параноидальная бережливость другой моей тетки, Гарриет, которая поплатилась жизнью за лишний тюбик зубной пасты… Рамболд после смерти дяди сразу же решил убрать отравленный тюбик и специально пошел наверх, якобы вымыть руки. Но в дядиной ванной он не нашел ничегошеньки! Все было убрано! Но естественно, Рамболд и подумать не мог, что начатую зубную пасту после покойника станет кто-то использовать. Но в целом он понимал, в каком трудном положении оказалась семья, и пытался как-то сгладить этот удар. Поэтому он страшно переживал оттого, что у Филдинга обнаружился явный мотив для убийства, а также у Гая, которого, как он понимал, вы подозревали в первую очередь. Это было правдой?

Ханнасайд кивнул.

– Впрочем, – сказал Рэндалл, – Рамболд не очень опасался за Гая, потому что, как только присмотришься к парню, сразу становится ясно, что на убийство он не способен. Это ведь тоже резонно, вы ведь так и думали в глубине души?

Ханнасайд снова молча согласился.

– Итак, Филдинг… – Рэндалл снова глубоко затянулся сигаретой. – Филдинг неожиданно стал камнем преткновения для Рамболда, который все хотел сделать чисто. Но он пытался сдерживаться и выжидал. Но все разрушила дурацкая смерть моей тетки Гарриет. Когда он увидел, что миссис Мэтьюс попала в прескверное положение, он решил быть все время рядом, чтобы в случае чего вмешаться и подставить себя. Когда же пришел я и начал рассказывать про Гайда, он смекнул, что я что-то прознал и, возможно, готов ему кое в чем помочь. Но тут произошло самое главное – вы наконец выяснили, как был введен яд. И теперь, поскольку яд могли ввести вовсе не обязательно именно накануне, все мое железное алиби рухнуло, причем, с учетом обстоятельств, именно я стал главным подозреваемым. И тут… Конечно, Рамболд сам почувствовал, что ему остается делать, потому что я вовсе не был намерен сдаваться без сопротивления, не пощадил бы никого – ни честь семьи, ни уж тем более мистера Рамболда, как я ему ни сочувствовал. Но я не стал кричать и объясняться – хотя бы потому, что не терплю громких звуков… Потому Рамболд и покончил с собой – может быть, чувство греха стало для него невыносимым? Или как это обычно пишут в бульварных романах?

Ханнасайд поднялся.

– Мистер Мэтьюс, а вполне ли вы представляете себе ту зловещую роль, которую вы сыграли в расследовании дела?

– О, я только лишь наблюдал за его развитием, вы же сами изволили заметить, что бумаги Джона Гайда некоторым образом – тоже мое наследство?

– А вы не думаете, что я все же передам дело в суд?

– Чтобы прокурор начал процесс против мертвого человека? Покончившего с собой?

– Ну ладно, а чем вы докажете, что рассказали мне правду?

– У меня есть письменное признание Рамболда и, кроме того, ряд документов "Джона Гайда". Основную часть его бумаг я, пользуясь правом душеприказчика, просто сжег, но те, что касались Рамболда, оставил. Я передам их вам и думаю, они тихо пролежат в архиве Скотленд-ярда до полного истлевания. Подумайте, ведь процессы об убийстве шантажиста весьма невыигрышны для следователя, ведь у людей обычно не найдешь ни малейшей симпатии к шантажистам… Хотите виски с содой?

Ханнасайд снова сел.

– Ладно, наливайте. И расскажите мне остальное. Против вас я вряд ли стану затевать дело… Когда вы в последний раз видели Рамболда?

– Сегодня, после отъезда из Гринли Хит.

– Где? У него дома?

– Нет, конечно. У него в конторе, за ленчем. Он был готов к моему визиту. Он и раньше догадывался о моей роли во всем этом деле. Единственно, я обещал по возможности скрыть правду от миссис Рамболд.

– Не слишком приятный у вас был ленч, чувствуется.

– Мягко сказано, суперинтендант, – заметил Рэндалл.

Они помолчали, прихлебывая виски. Потом Ханнасайд задумчиво пробормотал:

– Так вот почему вы сегодня от нас прятались… Вы хотели дать Рамболду время сделать это последнее дело?

– Если вы хотите меня в этом обвинить, суперинтендант, вам крайне трудно будет подтвердить это.

– А все же, – сказал Ханнасайд, уже чуть-чуть захмелевший. – Все же, все же… Скажите, неужели вас натолкнули на разгадку только темные очки, найденные в ящике стола у вашего дяди?

– Ну, не сразу. Во-первых, я осмыслил, как он мог поступить в отношении моего дяди Грегори и Доктора Филдинга. Ведь это уже кое о чем говорило, не так ли?

– Пожалуй. И вы все пытались вилять, когда я спрашивал вас о Гайде – вспомнили Гайд-парк, надо же!

– Но тогда же у меня окончательно сформировалось понимание дела. Вы мне объяснили, где Гайд живет – точнее, где его адрес, а дальше вы легко можете представить себе последовательность моих действий.

– Не все, далеко не все! Откуда вы достали ключ от его сейфа в депозитарии?

– Милый мой! – широко улыбнулся Рэндалл. – У меня ведь не было сомнений, что Джон Гайд и Грегори Мэтьюс – одно и то же лицо. А то, что на цепочке часов у Грегори Мэтьюса болтались ключи, вы сами знаете…

– Когда же вы их похитили?

– В день дядиных похорон. Часы с цепочкой лежали в ящике его комода.

– И затем, с помощью своего хорошо подвешенного языка, вы понудили меня отозвать детектива, который следил за вами? И тогда уж беспрепятственно проникли в депозитарий? Так, что ли, получается?

– Бог с вами, при чем тут мой язык? Вы бы видели его ботинки!

– И вы же поместили объявление в газете о смерти Джона Гайда?

– Да, и мне бы хотелось знать, как удался ваш разговор с генералом? – промурлыкал Рэндалл.

– Это сейчас уже не так важно… Значит, содержимое сейфа вы сожгли?

– Да, все кроме бумаг, относившихся к шантажу Рамболда. Их я на всякий случай оставил.

– И вы намеревались прикрыть таким образом все дело? И дать уйти Рамболду, убийце? Понимаете ли вы, что противодействовали правосудию?

– Вы должны помнить, суперинтендант, что я не служу в Скотленд-ярде. Я всего лишь заботился о репутации моей семьи.

– Хотя я лично мог бы только приветствовать такую верность интересам фамилии, это был порочный подход, мистер Мэтьюс!

– Но это, слава Богу, меня не слишком волнует, – заметил Рэндалл.

– А где то признание Рамболда, которое вы собирались мне предъявить? – спросил Ханнасайд.

– А вы уж решили, что я прямо так вам его и отдам в руки, простодушно и доверчиво! – засмеялся Рэндалл. – Не беспокойтесь, я выслал его почтой в Скотленд-ярд сегодня, и завтра утром оно будет получено и запротоколировано – без вас. Так что, увы, вы уже его не порвете в мелкие клочки…

Ханнасайд без спросу налил себе приличную порцию виски, не добавил содовой, а выпил сразу. Он встал, стараясь держаться прямо.

– Ладно, будем считать, мистер Мэтьюс, что вы не оставили мне иного пути – как только напиться и закрыть дело. Да, вот еще что… А ваше имя фигурирует в этом признании Рамболда?

Рэндалл тоже встал и засмеялся:

– Зачем же? – сказал он. – Зачем мне вмешиваться в эти темные делишки? Знать их не знаю и светиться в них не хочу…