Текст книги "Никотин убивает…"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава десятая

– Да, вот уж дела, будь я проклят! – сказал сержант Хемингуэй.

– Точно, – откликнулся Ханнасайд, снова беря со стола газету и всматриваясь в десятый раз в краткое сообщение, помещенное в рамку.

«ГАЙД. Скончался Джон Гайд, 22 мая 19.. года, проживающий по Гэтсби Роу, 17. Смерть наступила внезапно, на 50-м году жизни. Цветов не заказано».

Сержант почесал кончик носа свернутой газетой.

– И что самое интересное, шеф, это может оказаться правдой, – сказал он. – Заметьте, смерть была ВНЕЗАПНОЙ. Он, возможно, лежал все это время в больнице, бедняга, пока мы выслеживали его. Неудивительно, что мы его не нашли!

– И все-таки, сержант, поезжайте-ка в газету и выясните у них, кто дал им это объявление, – сказал Ханнасайд. – И воздержитесь покамест от скоропалительных выводов.

Вернувшись из редакции газеты, сержант сообщил Ханнасайду, что объявление было напечатано по просьбе некоего генерала, сэра Монтегю Гайда, Херт, Лондон.

– Ого! – воскликнул Ханнасайд. – А что за птица этот сэр Монтегю Гайд?

Сержант глянул в справочник.

– Так… 1871 года рождения – значит, ему уже за шестьдесят… Старший сын и наследник своего отца, сэра Монтегю… Пятый баронет… Обучался в Итоне…

– Мне неважно, где он обучался и в каких боях участвовал, – нетерпеливо прервал его Ханнасайд. – Где его клуб? И какой у него домашний адрес?

– Живет он в Мэйфэре, на Грин-стрит, а клубы – Боудл и Кавалерийский.

Ханнасайд взглянул на часы.

– Попробую застать его дома, это недалеко, – сказал он, взял со стола шляпу и номер газеты с объявлением, после чего немедленно отправился на Грин-стрит.

Генерал был дома, но дворецкий, смерив Ханнасайда с ног до головы недружелюбным взглядом, заявил, что его превосходительство завтракает. Ханнасайд выразил готовность подождать и протянул дворецкому свою карточку. Его провели в заднюю комнату, и дворецкий вскоре сообщил ему, что генерал примет его минут через десять.

Через четверть часа в комнату вошел сам генерал – высокий, седой человек, держащийся так, словно аршин проглотил. Он заговорил с Ханнасайдом приказным тоном, каким говорят со штатскими все военные:

– Ну-с, суперинтендант, какое у вас дело?

– Прошу прощения за столь ранний визит, сэр, – начал Ханнасайд. – Дело в том, что мое внимание привлекло вот это сообщение, которое, как мне сказали, давали именно вы.

Генерал холодно посмотрел на него.

– Что за объявление, приятель? Что еще за газета?

Ханнасайд достал газету и указал объявление о смерти Джона Гайда.

Генерал нацепил очки и взглянул в газету.

– А при чем тут я? – спросил он недоуменно, снимая очки.

– Видите ли, меня так проинформировали, что объявление поместили в газете именно вы.

– Кто это вас информировал? – повысил голос генерал.

– В редакции газеты, сэр.

– Значит, вас дезинформировали! Я в жизни не слыхал о человеке по имени Джон Гайд! – отчеканил генерал.

Видя, что генерал задет этой историей, Ханнасайд попытался вкратце объяснить, почему Скотленд-Ярд заинтересовался этим, но генерал прервал его, заявив, что его совершенно не интересуют дела Скотленд-ярда, но он гораздо больше интересуется тем, кто же тот наглец, кто посмел использовать его имя и фамилию! Услыхав от Ханнасайда, что Скотленд-ярд не имеет пока возможности начать расследование этого неприятного, но маленького инцидента, генерал и вовсе разозлился и выразил мнение, что Скотленд-ярд вообще неизвестно чем занимается и даром ест свой хлеб. Ханнасайд не стал поддерживать этой дискуссии и поспешил удалиться.

Через двадцать минут он снова побывал в редакции, пытаясь установить личность загадочного человека, давшего объявление. Но слегка испуганный главный редактор ничего не мог ему сказать, а клерки, к которым ежедневно поступало по сотне разных объявлений, тем более не сообщили ему ничего заслуживающего внимания. Единственно, ему удалось установить, что письмо с просьбой поместить объявление было напечатано на гербовой бумаге Кавалерийского клуба и содержало также напечатанный на машинке адрес сэра Монтегю Гайда.

– Следовательно, это сделал не Браун, – постановил сержант Хемингуэй. – У него, конечно, нахальства хоть отбавляй, но все же никто не позволил бы ему прогуливаться по Кавалерийскому клубу и искать там гербовую бумагу клуба! Это надо иметь нервную систему как у бронтозавра, чтобы сделать этакое!

– Да, – кисло улыбнулся Ханнасайд. – Или просто чувство юмора. А нашего Фергюсона я вывел из дела. Напрасно, видимо. Наблюдение за Мэтьюсом в эти дни могло бы многое прояснить.

– Вы посоветовали Фергюсону сменить ботинки? – с ухмылкой спросил сержант, знавший о звонке Рэндалла Мэтьюса.

Но Ханнасайд не поддержал этот укол в адрес коллеги.

– Напрасно вы так, сержант, – заметил он.

– А ведь Мэтьюс небось звонил вам насчет коричневых ботинок у сыщика только затем, чтобы вы вывели его из дела!

– Нет, он звонил только затем, чтобы разозлить меня, – спокойно отвечал Ханнасайд. – Если бы он захотел, то в любую секунду мог уйти от слежки. А на будущее, сержант, имейте в виду, что ускользнуть от слежки в центре Лондона – детская забава, проще некуда. Ладно… Предположим, что Рэндалл Мэтьюс дал объявление в газете. С какой же целью?

– Шутка? – предположил сержант.

– Кто-то хочет добраться до бумаг этого Гайда, – покачал головой Ханнасайд.

– Да, и если он сумел выжать из Брауна адрес адвоката Гайда, то, похоже, Рэндалл умнее, чем можно было предположить. Если он только не имел этого адреса с самого начала.

– Нет, Мэтьюс не мог бы забрать бумаги от адвоката. А может быть, никаких бумаг и нет – зачем заранее ломать себе голову? А вот сейф-депозит! Бумаги могут быть там! Достаньте мне названия и адреса крупных лондонских депозитариев, их не так много. Возможно, мы еще успеем остановить того, кто попытается взять бумаги Гайда оттуда!

Но им не удалось успеть. В первом же депозитарии, куда позвонил Ханнасайд, ему ответили, что полчаса назад документы из депозитной ячейки Джона Гайда забрал его брат, Сэмуэль Гайд, у которого было на руках завещание Гайда с предписанием забрать бумаги после смерти. Клерк, с которым разговаривал Сэмуэль Гайд, сказал, что предписание забрать бумаги из сейфа было написано от руки, с характерным наклоном. Кроме бумаг, Сэмуэль Гайд взял и связку ключей Джона Гайда.

– Как он выглядел? – угрюмо спросил Ханнасайд. – Это был молодой человек, изысканно одетый?

– О нет, совершенно иначе! – покачал головой клерк. – Я не слишком пристально его рассматривал, но то, что он седой – это точно. И у него такая, знаете, сухощавая фигура и красноватое обветренное лицо, как у всех, кто воевал в свое время в Азии или Африке. И нельзя сказать, что он был дорого одет. Он был просто в пальто, довольно не новом. И очень похож на своего брата, очень.

– Если это тот, кого я подозреваю, то должна быть одна примета, которую вы никак не могли бы упустить – и к тому же ее не подделаешь. У него очень живые голубые глаза и невероятно длинные ресницы.

– Боюсь, что в этом я ничем не смогу вам помочь, – извиняющимся тоном ответил клерк. – На нем были темные очки.

– Боже мой! – ахнул непроизвольно сержант.

Когда они покинули здание депозитария, Хемингуэй сказал:

– Помяните мое слово, шеф, это он, он самый! Он сам дал о себе объявление, а Браун не сумел удержаться и выдал его! И теперь Гайд преспокойно забрал свои бумаги. И я думаю, когда мы поймаем Джона Гайда, мы поймаем убийцу Грегори Мэтьюса! Помяните мое слово!

– Погодите, сержант! – остановил его Ханнасайд. – Я со всем согласен, мне непонятно только одно – если он забирал из депозита свои же бумаги, зачем ему нужно было бы скрывать лицо?

– Объясню, – согласился Хемингуэй. – Он поместил объявление не для сотрудников депозита, которые его просто не заметили бы, а именно для нас, чтобы МЫ считали его мертвым. Я думаю так, что на случай, если мы все же разузнаем про его депозитный сейф, Гайд хотел, чтобы У НАС не возникло мысли, будто бумаги забрал он. Теперь для нас как бы не существует Джона Гайда, а есть Сэмуэль Гайд. И поскольку клерки в депозитарии знали его в лицо, он и надел темные очки, а до того разыграл собственную смерть.

Ханнасайд помолчал, а затем заметил:

– Может быть, вы и правы. Но только неизвестно, что делать дальше. Ладно, слушайте меня. Поезжайте сейчас же к Брауну и начинайте его обрабатывать. Скажите, что знаете все про разговор Рэндалла с ним. А я поеду к самому Рэндаллу Мэтьюсу.

– Ну, Брауна-то я, пожалуй, сумею напугать, но требуется, как мне кажется, что-нибудь типа стада разъяренных слонов, чтобы испугать этого Рэндалла Мэтьюса… И потом, мне не совсем ясно, какие у него могут быть отношения с Гай-дом. Или зачем Мэтьюсу понадобились бумаги Гайда. И к тому же…

– Если вы хотите сказать мне, что дело крайне запутанное и зашло в тупик, так я и без вас это знаю, – раздраженно прервал его Ханнасайд.

– Да оно было в тупике с самого начала, – согласился Хемингуэй. – Хуже всего то, что чем глубже мы влезаем в него, тем тупиков в нем становится все больше. Просто я хотел сказать, что если убил Гайд, то Рэндалл ни при чем, и наоборот.

– И все-таки между ними есть какая-то странная связь, – задумчиво произнес Ханнасайд. – Что-то обязательно должно быть между ними.

Сержант почесал кончик носа.

– А я не вижу никакой связи, – сказал он. – У Рэндалла были ясные мотивы для убийства – наследство. Мы не знаем мотивов Гайда, но зачем бы ему нужно было вступать для убийства в сговор с Рэндаллом – этого я понять не могу.

– Но тем не менее он пошел к Брауну и о чем-то с ним говорил! Значит, у него был свой интерес.

– Да. И конечно же, у Рэндалла найдется парочка знакомых – членов Кавалерийского клуба.

– Естественно, – кивнул Ханнасайд. – Он у нас такой светский молодой человек…

На этом они расстались, сержант поехал в банк, а Ханнасайд направился на улицу Сент-Джеймс.

Рэндалла он нашел за письменным столом. Когда дворецкий ввел Ханнасайда, Рэндалл, не поднимая головы от письма, произнес:

– Входите и присаживайтесь, суперинтендант. Чувствуется, мы становимся с вами неразлучны, как Кастор и Поллукс. Возьмите сигаретку – пачка на столе. Извините, я допишу письмо, и мы с вами поговорим. Ничего?

– Конечно, дописывайте, – кивнул Ханнасайд. – Потому что мне понадобится все ваше внимание, все целиком.

– И вы его получите, – проговорил Рэндалл, равномерно двигая авторучкой по бумаге.

Он дописал письмо, заклеил его, после чего поднял трубку телефона и набрал номер. Он передал в трубку три ставки своему букмекеру на ипподроме и повернулся к Ханнасайду:

– А теперь я весь к вашим услугам, вместе со своим вниманием. Прежде всего хочу поблагодарить вас за удаление джентльмена в коричневых ботинках и синем костюме – моя нервная система прямо воспряла после этого… Хотя должен вас заверить, что не имею ничего лично против этого достойного джентльмена, напротив, у него доброе простое лицо и, вероятно, такие же намерения при следовании за мной…

– Он был бы очень польщен, если бы высказали это ему лично, – сказал Ханнасайд, пытаясь попасть в тон своему собеседнику. – Сожалею, если он составил вам плохую компанию – он ведь, и правда, несколько простоват…

– Что вы, что вы, – учтиво отвечал Рэндалл.

Ханнасайд убрал с лица улыбку и уже серьезно посмотрел прямо в глаза Рэндаллу.

– Вы, очевидно, гадаете, зачем я к вам пожаловал?

– Ну, об этом нетрудно догадаться. Вы хотели узнать, что я выяснил у нелюбезного джентльмена с полупистолетной фамилией Браун – без «инга»? Так вот, вынужден вас огорчить – ничего стоящего.

– А по моей информации, вы спрашивали его о том, где Джон Гайд держал свои бумаги, – жестко сказал Ханнасайд.

Это был удар прямой и в лоб, но Рэндалла он не отправил в нокдаун.

– А что, по вашей же информации, ответил мне Браун? – холодно поинтересовался Рэндалл.

– Именно это я и хотел от вас услышать, мистер Мэтьюс.

– Мой дорогой суперинтендант, вам не стоит угрожать мне вашей информацией, – с мягким упреком сказал Рэндалл. – Если вы еще не знаете, где бумаги Гайда, то я с удовольствием расскажу вам. Они в депозитном сейфе на его имя. Прошу учесть, что за эту справку я заплатил нелюбезному мистеру с полупистолетной фамилией десять фунтов стерлингов.

– А почему вы не сообщили мне сразу же об этом, мистер Мэтьюс?

– А с какой стати? – холодно поинтересовался Рэндалл. – Раз мне удалось это выяснить, почему это не могли сделать ваши доблестные детективы?

– Нам не разрешается давать взятки, – вздохнул Ханнасайд. – И кроме того, взятку нельзя записать в производственные расходы – ее нам не оплатят на службе… А почему, собственно, вас так заинтересовал этот Гайд? – спросил Ханнасайд. – При нашей последней встрече его имя вызывало у вас только зевоту.

– Вы меня заразили своим бешеным энтузиазмом, – тонко улыбнулся Рэндалл.

– Неужели? И бумаги Гайда вы стали разыскивать тоже из энтузиазма?

– Строго говоря, я не разыскивал этих бумаг, – заметил Рэндалл. – Я по завещанию имею право пустить на ветер дядюшкино наследство. И мне, естественно, хотелось знать, не пустит ли часть его на ветер мистер Гайд. Мне, знаете, самому хочется получить удовольствие от этого.

– Тогда мне непонятно, почему вы отказались сотрудничать с нами.

Рэндалл выразил на лице крайнюю степень изумления.

– Насколько я понимаю, цель вашего визита состояла в том, чтобы узнать содержание нашего разговора с джентльменом с полупистолетной фамилией – как там его… Брауном. Вы получили от меня честный и обстоятельный ответ. Так какого же еще сотрудничества вы от меня ожидаете? Конечно, я мог бы дополнительно, в качестве благотворительной акции прочесть краткую лекцию о цветовых гаммах вашему сотруднику в коричневых ботинках и синем костюме, но…

– Подождите, подождите. Я имел в виду, почему вы решили зайти к Брауну, не уведомив меня?

– По той самой причине, почему я вчера постригся, не уведомив вас! – высокомерно проронил Рэндалл. – И кроме того, я был уверен, что о моем появлении там вы узнаете практически мгновенно – через любезное посредство джентльмена в коричневых…

– Прошу вас, мистер Мэтьюс, вернемся к делу! Но ведь наш человек не мог передать нам содержание вашего разговора! Как же я мог узнать об этом?

– А как угодно, – просто сказал Рэндалл. – Если мне не изменяет память, я не служу в Скотленд-ярде. И если вы сочли, что моя святая обязанность – собирать для вас информацию, то вынужден вас огорчить: у вас сложилось абсолютно извращенное обо мне представление.

– Мистер Мэтьюс, я говорю вам со всей откровенностью, что у меня есть весьма серьезные причины подозревать, что вы почему-то всеми силами пытаетесь помешать найти убийцу своего дяди, – официальным тоном заявил Ханнасайд.

– Напрасно вы поддаетесь предубеждению! – воскликнул Рэндалл. – Ведь я по первому вашему слову рассказал все, что знал о бумагах Гайда!

– Но только слишком поздно, чтобы эту информацию можно было использовать, – проворчал Ханнасайд. – Знаете ли вы, что сегодня утром содержимое сейфа в депозитарии было изъято и увезено в неизвестном направлении?

Рэндалл вздернул брови.

– Нет, этого я не знаю, но так и следовало ожидать, – заметил он. – Он ведь тоже, вероятно, знал о вашем интересе к его персоне.

Ханнасайд вытащил из кармана пиджака сложенную газету и протянул Рэндаллу:

– Взгляните на раздел похоронных объявлений, – предложил он.

Рэндалл посмотрел и кивнул:

– Ага, ну да, понятно. Как печально. А это правда?

– У меня есть все основания думать, что это фальшивка, – заявил Ханнасайд, хмурясь. – Но кого-то это объявление заставило выдать себя за брата Джона Гайда и забрать содержимое его сейфа.

– Я не очень удивляюсь отсутствию у вас чувства юмора, – резвясь, заметил Рэндалл. – Но не могли бы вы последить за этим самым человеком? И почему клерки в депозитарии позволили ему взламывать сейф? Как-то все это странно звучит.

– Взламывать сейф не было особой необходимости, – сказал Ханнасайд. – У этого субъекта имелись ключи от него.

– Ага… – протянул Рэндалл, вставляя в зубы сигарету и шаря по карманам в поисках зажигалки. Он обнаружил ее на столе, прикурил и продолжил: – Можно предположить, что человек, назвавший себя братом Гайда, был самим Гайдом, так? Хотя с равным успехом можно предположить еще много чего.

– Например? – спросил Ханнасайд.

Рэндалл с удовольствием выпустил двойную длинную струю дыма из ноздрей и заметил:

– Ну, например, что он вытащил ключи из кармана некоего другого человека, в ходе ограбления или даже убийства… Я бы на вашем месте затребовал справку о неопознанных трупах. И в конце концов, почему бы не выяснить, кто дал это объявление в газете?

– Именно это я и намерен сделать, – сказал Ханнасайд сухо. – Скажите, мистер Мэтьюс, вы были когда-нибудь в Кавалерийском клубе?

– О да, и весьма часто, – удивленно ответил Рэндалл. – А что?

– А в последнее время вы там бывали?

– Да, я был там на ленче пару дней назад. А вы мне не рекомендуете там появляться?

– Нет, Бог с вами. А вы писали когда-нибудь письма на гербовой бумаге клуба?

– Конечно, нет, – весьма решительно заявил Рэндалл. – Ведь я не член клуба! Да и кому бы пришло в голову писать письма на гербовой бумаге клуба? У вас есть еще какие-нибудь забавные известия для меня, суперинтендант?

– У меня есть желание услышать от вас много забавных вещей! – отрезал Ханнасайд. – Но тем не менее я не рискну и далее отрывать вас от ваших занятий…

Ханнасайд взял со стола газету и сунул ее обратно к себе в карман.

– Мне кажется, что по каким-то, одному вам известным причинам вы считаете меня причастным или к смерти Джона Гайда, или к исчезновению его бумаг, или к тому и другому сразу. Может быть, вы желаете произвести у меня обыск?

Ханнасайд чуть вздрогнул от этого лобового вопроса, но ответил спокойно:

– Нет. У меня нет такого желания. Прежде всего, у меня нет ордера на обыск, а кроме того, я уверен, что в вашей квартире мы ничего не найдем. Я хочу с вами попрощаться – пока…

Рэндалл встал и проводил Ханнасайда до дверей.

– Ну что ж, до свидания… Или до скорого свидания? Впрочем, заходите в любое время – я вам всегда так рад, так рад…

– Вы очень добры, – сказал Ханнасайд.

На лестничной площадке он лицом к лицу столкнулся со Стеллой.

– Бог мой, да это никак моя милая кузина! – воскликнул Рэндалл. – Неужели ты решила нанести мне визит или просто ошиблась домом?

Стелла только пробормотала «здрасте» Ханнасайду и подождала, пока он спустится по лестнице. После того как за ним захлопнулась дверь подъезда, Стелла сказала:

– Я пришла к тебе по делу. Я заглянула к мистеру Каррингтону, но его не оказалось дома. Поэтому я приехала к тебе…

Она прошла в квартиру и, оглядевшись, заметила:

– Однако какая причудливая комната! Можно подумать, ее дизайном занимался мой брат Гай!

– Господи! – воскликнул Рэндалл огорченно. – Неужели ты не видишь разницы между…

– Нет, мне просто не нравятся комнаты, которые обставлены вычурно.

Рэндалл усмехнулся:

– А что ты скажешь о собственной шляпке, моя милая?

– Согласна, что это не лучший предмет моего гардероба, – просто сказала Стелла. – Но это не так уж важно. Где мы можем поговорить?

– Вот здесь, пожалуйста, – промурлыкал Рэндалл, указывая ей путь в библиотеку. – И не стесняясь, выскажи мне все, что ты думаешь о декоре этой комнаты. Не то чтобы твое мнение имело значение, просто мне не хотелось бы, чтобы ты держала это в себе…

– Ну ладно, эта комната не оскорбляет моих эстетических чувств, – слабо улыбнулась Стелла и продолжила несколько смущенно: – Ты, конечно, удивляешься, что могло… Почему я… Короче, зачем я пришла, правда?

– О нет, – заверил ее Рэндалл. – Естественно, ты пришла просить меня что-нибудь сделать. У меня нет особых иллюзий на сей счет, увы…

– Нет, не так. Точнее, не совсем так… Я попробую объяснить.

– Было бы неплохо сперва снять эту шляпку и попробовать обработать носик пудрой, если таковая у тебя под рукой, – заметил Рэндалл.

– Нет, я не стану снимать шляпку. Я зашла на минуту.

– На минуту или на час, я просто неспособен слушать персону, которая совершенно не заботится о том, чтобы ее вид был хоть сколько-нибудь презентабелен, – ледяным тоном заметил Рэндалл.

Стелла густо покраснела, но все же сняла с головы предмет спора и отбросила на диван.

– Ну вот. Ты доволен? Ты ведь всегда ищешь, к чему бы придраться, правда?

– Живу этим! – закивал Рэндалл и обернулся к вошедшему дворецкому: – Подай шерри, Бенсон. Или ты предпочитаешь коктейль, Стелла?

– Спасибо, ничего не буду.

– Неси шерри, Бенсон. И подай прибор для мисс Мэтьюс.

– Нет, нет, я не останусь на ленч, – торопливо сказала Стелла.

– Накрывай, Бенсон… – Рэндалл обернулся к Стелле. – Дорогая, не могла бы ты противоречить мне не на каждом моем слове, а хотя бы через раз? Или, может быть, ты думаешь, что я подсыплю тебе яда в шерри?

– Ах, заткнись! – в сердцах сказала Стелла. – Я уже начала жалеть, что пришла к тебе.

– Ну так зачем же ты пришла? – спросил Рэндалл.

– Ну… Пойми, я пришла к тебе только потому, что не застала Каррингтона. Я… Я насчет денег, которые мне оставил дядя.

– Ну, так что же требуется от меня? Ты же кричала, что не притронешься к ним?

– Я… Я передумала.

– Да, и поскольку ты можешь взять их только в двадцать пять, у тебя еще есть время передумать много раз! – с улыбкой заметил Рэндалл.

– Да… Но в этом-то все и дело…

Тут в комнату вошел Бенсон с шерри, и Стелла осеклась. Когда Бенсон вышел, она продолжила:

– А что, если… Если я подпишу бумагу, в которой обяжусь никогда… никогда не выходить за Дерека Филдинга, что тогда? Смогу ли я взять эти деньги сейчас?

Рэндалл как раз разливал по бокалам шерри и замер с графином в руке:

– Что-о? Ты поссорилась со своим женишком?

– Нет, мы не ссорились, просто я раздумала выходить за него, – коротко ответила Стелла.

Рэндалл продолжил розлив шерри.

– Я так и думал, хотя ни о чем тебя не спрашивал, – заметил он. – Но увы, в жизни не удается получить все, чего хочется. А как ты пришла к этому решению?

– По разным причинам. Прежде всего я поняла, что все-таки не люблю его.

– А во-вторых, ты поняла, что и он не любит тебя, так? Приятно видеть в тебе хоть редкие проблески здравого смысла, милая кузина.

– Ты прав, – сказала Стелла, напряженно пытаясь совладать со своим голосом. – Он думал, что мне достанется в наследство куча денег, а когда увидел, что все не так просто, сразу охладел. Можешь посмеяться надо мной – я не обижусь. Мне самой это кажется забавным. Во всяком случае, убиваться я не стану.

– Действительно, чего ради? – сказал Рэндалл, подавая ей бокал шерри. – Но все же ты ждешь от меня слов утешения?

– Нет. Я пришла сюда не для разговоров о Дереке и всем этом. Я просто ставлю тебя в известность, что помолвка разорвана, и хочу узнать насчет моих денег.

– Когда тебе исполнится двадцать пять – пожалуйста, получи.

– Все дело в том, что мне они нужны сейчас, – призналась Стелла.

– С чего это вдруг?

– Я попала в чертовски трудное положение и собираюсь снимать квартиру в Лондоне вместе с одной подружкой, моей бывшей одноклассницей. Пока я стану хоть как-то зарабатывать – может быть, кройкой и шитьем? – мне надо на что-то жить. Мама говорит, что никак не может увеличить сумму на мое содержание, и к тому же она резко против этой задумки. Конечно, я понимаю, что завещание есть завещание, но все-таки мне казалось, что если я подпишу такое обязательство, то…

– Насколько я знаю – нет.

– Но почему же? Ведь я не собираюсь расходовать сам капитал, мне нужны только проценты с него…

– Милое дитя, я повторяю, только по достижении двадцати пяти лет.

Стелла поставила свой стакан и поднялась.

– Спасибо, – сухо сказала она. – Большое спасибо. Я так и думала, что зря иду к тебе. Так и думала, что ты начнешь запираться. Но мне казалось, что раз ты унаследовал почти все, то мог бы помочь и мне получить эти дохлые две тысячи…

– Милая кузина, – сказал Рэндалл, – до официального вступления завещания в силу у меня нет ни гроша наследства. То же самое и у тебя. Но после его утверждения я отдам свою часть – кому-нибудь, просто из милости.

Стелла вытаращилась на него:

– Не верю я тебе… Что за чушь?!

– Я и не надеялся, что ты мне поверишь, – мягко засмеялся Рэндалл.

– Но в чем смысл? – ошарашенно повторила Стелла.

Он пожал плечами.

– Видишь ли, я и так уже имею достаточно для… гм!.. удовлетворения своих скромных потребностей.

– Ты или свихнулся, или что-то задумал недоброе, – сказала Стелла убежденно. – В жизни не слышала о таком безумии – отдать такое состояние!

– Вот именно, мне давно хотелось сделать что-нибудь совершенно оригинальное, – с легким сарказмом кивнул Рэндалл. – Выпей еще шерри.

– Нет, спасибо, – она помотала головой. – И все же ты это вряд ли сделаешь, даже если ради красивого жеста. Или ты тем самым хочешь отмести от себя подозрения, будто ты убил дядю из-за наследства?

– По-моему, такие причудливые идеи могли родиться только у членов нашего многоуважаемого семейства, – усмехнулся Рэндалл.

– Сдается мне, ты знаешь что-то такое о смерти дяди, чего не знает никто из нас, – продолжала Стелла.

– Тогда еще раз повторю тебе, что не имею к его смерти никакого касательства, поскольку в последний раз видел его двенадцатого мая.

– Да, да. Но я не об этом. Я не вижу, как бы ты мог это сделать. А что думает по этому поводу полиция?

– Они тоже этого не видят. И суперинтенданта Ханнасайда это очень огорчает.

– Как ты думаешь, они найдут убийцу?

– А почему ты спрашиваешь об этом меня?

– Ты ведь что-то знаешь! И не пытайся убедить меня в обратном. Я уверена, что ты скрываешь какую-то тайну, какой-то ключ к разгадке. Ты ведь что-то искал там, в комнате у дяди?

– Да. Но я не нашел, – невозмутимо ответил Рэндалл.

– А что именно?

– Не знаю точно.

– Как так – не знаю?

– Я искал что-нибудь, что могло содержать яд. Но теперь вижу, что это была пустая надежда.

– Но я тебе все-таки не могу поверить… – пробормотала Стелла.

– Ладно, тогда давай сменим тему разговора. Эти дискуссии по поводу смерти дяди мне порядком поднадоели.

– Рамболд считает, что дело рухнет за недостаточностью улик.

– Он, вероятно, прав. Он продолжает утешать моих тетушек в минуты их гневных вспышек?

– Да, и ему удается их усмирять, – улыбнулась Стелла. – Не надо бросаться на него, Рэндалл. Он очень порядочный человек.

– Я отношусь к нему с величайшим уважением! – воскликнул Рэндалл.

– То есть это значит – безо всякого уважения?

– Почему ты так поняла мой ответ, просто выше моего разумения, моя милая.

– Да потому, что о ком бы ты ни сказал что-нибудь хорошее, всегда это бывает с двойным дном и означает совершенно обратное.

– О нет, это правило работает, только если я говорю о моих родственничках или других лицах с поврежденным интеллектом, – заметил Рэндалл. – Я уважаю мозги, да и душу тоже, поверь мне.

– Огромное спасибо, – с иронией сказала Стелла. – Надо полагать, я тоже вхожу в эту категорию?

– О нет, не совсем. Несколько раз я своими глазами видел, что ты пытаешься подумать, прежде чем сказать что-нибудь. Временами у тебя даже появляются признаки логического мышления. Правда, в подростковом возрасте этого у тебя не наблюдалось, но с того времени ты сделала заметные успехи.

– Благодарю за комплимент. Но с чего это ты заинтересовался моими успехами? Можно подумать, что весь последний год ты приезжал в «Тополя», чтобы поглядеть на меня…

– Ну не на маму же, действительно!

Стелла удивленно заморгала.

– Я думаю, ты приезжал говорить с дядей…

– Ох ты Господи! – вздохнул Рэндалл, беря ее под руку и ведя к двери. – Нет, сегодня у тебя неблагоприятный день для умственной деятельности, милая. Пойдем-ка перекусим.