Текст книги "Никотин убивает…"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава двенадцатая

Миссис Мэтьюс заметила, что ее дети пристально смотрят на нее. Тогда она выпрямилась в своем кресле, улыбнулась и повернулась к дворецкому:

– Хорошо, Бичер, – сказала она своим обычным, мягким и ровным голосом. – Пусть они войдут.

Ханнасайд вошел и отвесил легкий кивок, обозначавший, очевидно, общий привет.

Миссис Мэтьюс еле заметно кивнула ему:

– Добрый день, суперинтендант. Вы хотели видеть меня?

– Да, и собирался задать вам несколько вопросов, если позволите, по поводу смерти мисс Гарриет Мэтьюс.

Миссис Мэтьюс приподняла брови.

– По-моему, вы немножко поспешили. Или вы считаете, что смерть моей золовки – заведомое убийство?

Ханнасайд посмотрел на нее нехорошим взглядом:

– Вы отказываетесь ответить на мои вопросы, миссис Мэтьюс?

– Просто мне очень больно говорить об этом прямо сейчас…

– Вполне вас понимаю, – сказал Ханнасайд. – Но тем не менее вы должны отдавать себе отчет, что в сложившихся обстоятельствах мой долг – исследовать этот случай со всей возможной тщательностью.

– Да, да, – вздохнула миссис Мэтьюс. – Но трудно отделаться от мысли, что доктор Филдинг ведет себя крайне странно. Сперва он не распознает отравления, когда оно есть, а потом видит его там, где его рядом не было… Мы все совершенно уверены, что у мисс Гарриет Мэтьюс был инсульт – инсульт, и ничего более…

– Тут уж разберутся наши медики, – проворчал Ханнасайд. – Скажите, а когда мисс Мэтьюс стало плохо?

– Видите ли, я не спускалась к завтраку, так что на этот вопрос могут точнее ответить мои дети…

Ханнасайд повернулся к Стелле, и та сразу же выпалила:

– Тетя неважно себя чувствовала с самого утра, как только вышла к завтраку. Это было около девяти часов, примерно так…

– Она принимала что-нибудь перед завтраком? Может быть, пила в постели чай?

– Да, наверное, она имела такую привычку.

– А кто относил ей в спальню чай?

– Наша младшая служанка. Обычно это делала старшая, но в тот момент ее не оказалось под рукой, и потому…

– Ладно. И она же заваривала чай, так?

– Этого я не знаю, – сказала Стелла. – Она или повариха, наверное.

– А не принимала ли мисс Гарриет еще что-нибудь? Например, какие-нибудь лекарства?

Стелла бросила отчаянный взгляд на мать, но та покачала головой:

– Честно говоря, суперинтендант, никто не интересовался тем, что она может принять…

Ханнасайд не стал настаивать на более подробном ответе.

– А тот чай, который пили вы, сэр, – Ханнасайд обернулся к Гаю, – был из того же заварочника, что и у мисс Гарриет?

– Наверное, – пожал плечами Гай.

– А я вообще пила кофе, – вставила Стелла.

– А что делала ваша тетя после завтрака?

– Здесь уже я могу вам помочь, – заговорила миссис Мэтьюс. – Она поднялась наверх и сказала мне, что чувствует себя неважно. Ее немного мутило. В общем-то, не было поводов для особого беспокойства. И я дала ей прекрасное лекарство, которое всегда принимаю от несварения. И мой опыт подсказывал, что…

– Хотелось бы посмотреть на это чудодейственное лекарство и на стакан, в котором вы его подали, – сказал Ханнасайд ледяным тоном.

– Да, конечно, на лекарство вы посмотреть можете, равно как и на стакан, только учтите, что стакан после того был вымыт! – с улыбкой ответила миссис Мэтьюс.

– Вы в этом уверены? – спросил Ханнасайд. – Значит, стакан унесли из комнаты мисс Гарриет?

– Естественно! – воскликнула миссис Мэтьюс. – Я очень часто принимаю лекарства и всегда предпочитаю их пить из личного стаканчика. А это был именно мой личный стаканчик.

– Так вы его вымыли самолично или отправили на кухню?

Миссис Мэтьюс потерла ладонью лоб.

– Не могу точно сказать… Всяко могло быть – сейчас уже и не вспомнить…

– Ну что ж, об этом я узнаю от слуг, – весело заметил Ханнасайд. – А что же вы сразу не вызвали доктора, мадам?

– О, это не так все просто! – воскликнула миссис Мэтьюс. – Моя золовка терпеть не могла докторов! И может быть, именно поэтому мы и не ведали о скрытой болезни, которая…

– Итак, когда вы уложили свою золовку в постель, вы не видели никакого повода для беспокойства?

– Никакого! – воскликнула миссис Мэтьюс. – И потом, я не заходила к ней примерно до полудня…

– А когда вы обычно встаете, миссис Мэтьюс? Только конкретно, с указанием часов, если вас не затруднит.

– Ну, чаще всего – к завтраку… Ну подумайте, не могу же я вам расписать свой распорядок дня по минутам…

И тут заговорил Эдуард Рамболд.

– Вы ведь всегда встаете в одно и то же время, миссис Мэтьюс! Так почему бы вам не назвать его? Что-то между половиной десятого и десятью, правда?

– Ну, пожалуй, чаще всего – так, – неохотно сказала она. – Да, кстати, суперинтендант, я не представила вам мистера Рамболда, большого друга нашей семьи, который всегда был так добр к нам…

– Вряд ли это интересно суперинтенданту! – заметил Рамболд. – Стелла, может быть, вы подскажете точное время, когда все началось?

Стелла заколебалась:

– Вы хотите сказать – когда мама уложила тетю Гарриет в постель?

– Именно. Полиции это важно, – уговаривал Рамболд. – Поднапрягитесь и вспомните.

– Ну, я помню, что встала ровно в десять, потому что как раз пробили старинные часы, и вышла в коридор, где увидела маму, выходящую от тети Гарриет с…

Под стальным взглядом матери Стелла осеклась и замолкла.

– С чем же она выходила?

Стелла несколько искусственно рассмеялась.

– Я хотела сказать, у нее в руках была щетка для обуви, но я подумала, что это не так уж важно для дела! – И, видя, что Ханнасайд тоже пристально смотрит на нее, она прибавила еще более неестественным тоном: – Я тут спросила, как там тетя Гарриет, а мама ответила, что ничего страшного, но она уложила тетю в постель и дала лекарство. Тогда я спустилась на кухню, а потом поехала за покупками…

– Спасибо, – кивнул ей Ханнасайд и повернулся снова к миссис Мэтьюс. – Следовательно, вы вышли от мисс Гарриет около десяти утра. Вы после этого выходили из дому?

– Нет, о нет! – воскликнула миссис Мэтьюс. – У меня были дела по дому.

– Вы входили в ее спальню между десятью и двенадцатью часами?

– Нет. Я писала письма, потом занималась своими цветами… Понимаете, когда я выходила от нее, она дремала, и я решила ее не беспокоить. Потом, уже ближе к двенадцати, я заглянула к ней в комнату, но взглянула только из полуоткрытой двери – и она показалась мне спящей. Гардины в комнате были задернуты, и не так просто было разобрать, что там с ней… Даже когда нас позвала моя дочь и мы с Гаем прибежали наверх, я с трудом могла поверить, что она умерла. И тогда сын по моему указанию позвонил доктору. Вот и все.

– Скажите, миссис Мэтьюс, – без выражения продолжал Ханнасайд. – Вы пробыли дома ВСЕ утро, целиком?

– О да, именно так. Я могу вам быть еще чем-нибудь полезна? Можете опросить меня по второму разу, например…

– Нет, спасибо. Но я хотел бы поговорить с прислугой, которая готовила чай для мисс Гарриет Мэтьюс.

– Ничего проще! – воскликнул Гай и потянулся к кнопке звонка.

– Нет, нет, не надо! – остановил его Ханнасайд. – Не надо звать ее сюда. Не мог бы я переговорить с ней в отдельной комнате?

Гай покраснел, застыдясь своей суетливости…

– Ну конечно, где угодно, пожалуйста…

– А я бы хотела отложить ВАШ разговор с НАШЕЙ прислугой до тех пор, пока вы не установите, что смерть Гарриет произошла именно от отравления, – вдруг жестко сказала миссис Мэтьюс. – Все происходящее и без того уже портит наших слуг, не надо усугублять… И кроме того, Мэри вряд ли сможет рассказать вам что-нибудь, чего не знаем мы. А мы вам сообщили все, что знали.

– Ну что ж, миссис Мэтьюс, в таком случае я постараюсь не отрывать ее от работы надолго. Буквально три минуты, если позволите.

Вошел Бичер.

– Э-э-э, Бичер, это я… я звонил, – заговорил Гай несколько смущенно. – Пожалуйста, проводите мистера Ханнасайда в маленькую гостиную и приведите туда же нашу Мэри… Мистер Ханнасайд хочет с ней… гм!.. поговорить.

Через пять минут испуганная Мэри предстала пред очи Ханнасайда.

– Я вас слушаю, сэр… – еле слышно прошептала она.

Ханнасайд взял быка за рога:

– Милая девушка, я не стану пытать вас долго. Мне нужно знать только, кто готовил утренний чай для мисс Гарриет Мэтьюс и относил ей в спальню. Вот и все.

– Чай заваривала миссис Бичер, сэр. А подносы с чаем наверх относила я, только донести их до столика в коридоре помогала наша девочка с кухни… Там мы поставили все подносы, а потом я принялась их разносить по комнатам…

– Для кого были подносы?

– Для мисс Гарриет и мистера Гая.

– И который вы внесли сперва?

Мэри покраснела.

– Ну, сперва мистеру Гаю, сэр… Он любит горячий чай, очень горячий!

– И долго вы пробыли у него в комнате?

Мэри покраснела еще пуще.

– Ну, сэр, как вам сказать… Я отдернула гардины, смахнула крошки со столика, еще то-се…

– И сколько ушло у вас времени на то-се?

Лицо Мэри приобрело густо-пунцовую окраску…

– Трудно сказать, сэр… Минут пять…

– В наше время то-се длилось дольше, – заметил Ханнасайд, не меняя выражения лица, а щеки у Мэри стали просто багровыми… – Так, значит, минут пять? И вы никого не заметили на лестничной площадке, когда выходили оттуда?

– Нет, сэр! Кто мог разгуливать по дому в такой ранний час?

– А следующий поднос вы кому понесли?

– Ну, в промежутке я занесла миссис Мэтьюс просто кувшин горячей воды. Она не пьет чая, сэр.

– Вы ее разбудили, когда вошли?

– Нет, сэр. Миссис Мэтьюс обычно встает рано. Она сказала мне, что проснулась в шесть и больше не сомкнула глаз.

– Ага, вот как… А кому дальше вы понесли чай?

– В спальню мисс Гарриет, сэр. Она тоже уже не спала.

– Она себя чувствовала нормально или жаловалась на что-нибудь?

– Она мне ничего не сказала насчет самочувствия, сэр. Она вела себя как обычно…

– Вы заходили к ней после того?

– Нет, сэр, миссис Мэтьюс приказала нам не беспокоить ее.

Ханнасайд не стал ее спрашивать больше ни о чем, а послал за дворецким, которому Филдинг поручил ключи от спальни мисс Гарриет.

Войдя туда, Ханнасайд отослал дворецкого и прикрыл дверь.

– Яд могли подмешать в этот самый утренний чай, – сказал он сержанту, который безмолвно следовал за ним. – Ведь яснее ясного, что некоторое время поднос с ее чаем стоял на столике в коридоре без надзора, пока служанка заносила поднос Гаю и что-то там делала… Или – яд мог быть в лекарстве, которое дала мисс Гарриет миссис Мэтьюс. И все это предполагает, само собой, что с утра она чувствовала себя неважно из-за каких-то естественных причин…

Сержант почесал себе нос огрызком карандаша.

– Все, что я могу сказать, сэр, это то, что убийство, похоже, было совершено тем же человеком, кто убил Грегори Мэтьюса. Так часто бывает – человек решается на одно преступление, а потом ему уже море по колено… Хотя здесь собрались люди осторожные и предусмотрительные, так что как знать… И потом, слишком уж очевиден единственный реальный подозреваемый – миссис Мэтьюс.

– Да, но это настолько неискренняя особа, что трудно вообще сказать, что она могла испытывать по отношению к мисс Гарриет. У нее были мотивы отравить Грегори, чтобы получить наследство, но чтобы травить свою золовку только потому, что ей хотелось получить ее часть дома, – это слишком прозрачно, и версия эта не выдерживает никакой критики. Все-таки она ведь не сумасшедшая – так подставляться!

– Не знаю, сэр, но многие преступления были совершены по таким мотивам, которые посторонний человек посчитал бы просто вздорными! – вздохнул сержант. – А вот что бы мне хотелось знать – какова роль в этом отравлении нашего дорогого Гайда? А?

Ханнасайд покачал головой:

– Это уж я никак не могу сообразить. Погодите чуточку, сержант, не валите все в одну кучу. Знаете что, Хемингуэй? Соберите все вещи – жидкости, мази, пасты, все, что угодно, куда могли подмешать яд. Соберите все это, и отвезем к себе для анализа. Да, не забудьте еще крем для лица и шампунь – чем черт не шутит?

– Лады, – откликнулся сержант. – Но ведь мы еще не знаем, какой яд был использован, не так ли, сэр?

– Ясно одно, что Филдинг после первого отравления никотином решил, что и вторая смерть – тоже отравление.

– И все же, шеф, по-моему, загадка кроется в этом чертовом Гайде, и притом Рэндалл Мэтьюс тоже что-то знает… Но какого дьявола кому-то из них понадобилось бы убивать совершенно безвредную старую деву? Не могу взять в толк. Так брать мне вот этот крем?

– Да, да, и зубную пасту тоже. Все, что увидите.

– Бога ради, шеф, я все возьму и отдам на анализ, но на мой взгляд, самое вероятное – это то, что ей всыпали яд в утренний чай.

– Это верно, – кивнул Ханнасайд. – Но вся посуда от чая давно уже вымыта.

– А заметили вы, как слуги относятся к случившемуся? Кухарка, хотя и не выносит миссис Мэтьюс, не дает показаний против нее, наоборот, говорит, что покойная мисс Гарриет была нездорова всю последнюю неделю… Может быть, тут какой-то заговор с целью подставить миссис Мэтьюс?

В холле их встретил мистер Рамболд.

– Вы уходите, господа? – спросил он. – Миссис Мэтьюс очень хочет узнать, когда вы ждете результатов экспертизы.

– Боюсь, что не могу сообщить ей точного дня и часа, когда о яде станет достоверно известно, – сказал Ханнасайд. – Но, во всяком случае, не больше пары дней. А скажите, мистер Рамболд, вы действительно близкий друг семьи?

– Да, я живу тут напротив, – улыбнулся Рамболд. – Можно сказать, что я действительно близкий друг этой семьи.

– Тогда позвольте спросить вас: не упоминал ли мистер Грегори Мэтьюс вас в связи с каким-нибудь делом, связанным с его бизнесом, или что-то еще?

Рамболд нахмурил брови:

– Не совсем вас понимаю… Вы имеете в виду его спекуляции на бирже? Ну, он пару раз спрашивал моего мнения по поводу цен на акции…

– Нет, я не о том. Не посвящал ли он вас в дела, которые его семье были неизвестны?

Рамболд, казалось, опешил.

– Что вы, сэр!

– А вы встречались с ним в день его смерти?

Рамболд удивленно поднял брови:

– Да нет! Я был в отъезде и вернулся только через несколько дней!

– Ну ладно, не придавайте моим вопросам много значения, – улыбнулся Ханнасайд.

Эдуард Рамболд вернулся в библиотеку. Там шел ожесточенный спор.

– Мама! – почти в слезах кричала Стелла. – Неужели ты говоришь откровенно, что не помнишь, кто мыл твой медицинский стакан?! Ты же сама сказала мне, что моешь его всегда собственноручно!

– Ну и что же, детка? Это вполне житейское дело, – отвечала миссис Мэтьюс.

И вдруг посреди этой перепалки Гай сказал спокойно, как будто не о себе:

– Знаете ли вы, что по завещанию мне достаются деньги тети Гарриет?

Стелла осеклась и отвернулась.

– Деньги! – горько сказала миссис Мэтьюс. – Да она их в жизни в глаза не видела. Не будь дурачком, Гай. И кроме того, мне кажется, сейчас не очень-то красиво говорить о том, что оставила или МОГЛА оставить тебе тетка…

– И тем не менее это около четырех тысяч, – сказал Гай, пытаясь выглядеть спокойным. – Чертова прорва денег. Даже не знаю, что мне с ними делать.

Стелла демонстративно прокашлялась и выбежала из комнаты. В холле она почти машинально взяла телефонную трубку и стала набирать номер.

Через несколько гудков ей ответил чей-то вежливый голос.

– Добрый день! Нельзя ли позвать мистера Мэтьюса к телефону? – сказала Стелла.

– Мистера Мэтьюса нет дома, мэм, – с непоколебимым достоинством отвечал голос.

– А… А когда он может вернуться?

– Не сказал, мэм. Может быть, вы передадите ему что-нибудь?

Но Стелла положила трубку, обернулась – и убедилась, что Гай последовал за ней и теперь стоял за ее спиной.

– Какого черта ты звонила Рэндаллу? – спросил он недобро.

Стелла густо покраснела.

– В конце концов, он юридически – глава семьи… И к тому же он знает явно больше нашего об этом деле…

– Он только пытается убедить нас в этом! – ухмыльнулся Гай. – А во всем деле он – сторона! Ведь его не было здесь, когда умер дядя, и его не было здесь, когда умерла тетя! Какого же черта он может знать больше нашего?

– Не знаю. Я ведь не говорю, что он их отравил. Я имела в виду совсем другое… – Стелла порывисто схватила брата за руку. – Послушай, с чего это ты вылез со своим наследством от тети Гарриет?

Гай засмеялся.

– Ну да, конечно, все равно это всплыло бы рано или поздно, так какой мне расчет скрывать это? Пусть знают все!

Еще до обеда Рэндалл позвонил в "Тополя".

Трубку подняла Стелла и, услышав его бархатный голос, сказала:

– Ага, вот наконец и ты! Где ты был? А я тут…

– А, я был на бегах, милая. А чего ты хотела от меня, никчемного?

– Рэндалл, случилась ужасная вещь… Не знаю, как сказать… Тетя Гарриет умерла!

Последовала некоторая пауза.

– Ты слышишь меня? Они решили, что она была отравлена!

– Я слышу тебя, – сказал Рэндалл. – Но кто такие «они», решающие?

– Во-первых, Дерек Филдинг, а во-вторых, полиция. Это вообще-то не телефонный разговор. Будет патоанатомическая экспертиза, представляешь? Опять!

– Ну и чего же ты от меня ждешь, моя ласточка? – нежно спросил Рэндалл.

– Кажется, ты намекал мне на то, что можешь уладить дело… Так ты не смог бы приехать к нам сюда?

– Смог бы, но не собираюсь пока. Наверное, завтра. А ты хочешь меня видеть?

– Я хочу, чтобы ты вывел нас из тупика. Ты говорил, что…

– Куколка моя, ты можешь спокойно забыть все, что я тебе говорил. Раз тетя Гарриет отравлена, все мои прежние расчеты потеряли всякий смысл, увы. Я приеду к вам завтра.

Этим ей пришлось удовлетвориться. Она не сказала матери, что Рэндалл приедет, надеясь, что та будет в церкви во время его визита. Но миссис Мэтьюс вернулась из церкви рано и вместе с мистером Рамболдом в придачу, а Рэндалла все не было и не было. И только около половины первого на дорожке, ведущей к дому, показался его новый "мерседес".

Миссис Мэтьюс, которая, похоже, не спала ночь, томным голосом расписывала мистеру Рамболду благодатные чувства христианского смирения, испытанные ею в церкви, когда вошел Рэндалл.

– Можно подумать, тебя здесь кто-то ждал, Рэндалл, – не поворачивая головы, бросила ему миссис Мэтьюс вместо приветствия.

– И все равно мне страшно любопытно послушать о вашем духовном очищении в церкви, – склонил голову Рэндалл, еле заметно улыбаясь.

– Мистер Мэтьюс, у вашей тети такое потрясение… – деликатно вставил мистер Рамболд.

– Мы все потрясены, – сказал Рэндалл. – Но я не вижу особых причин горевать у миссис Мэтьюс, разве что ее неаккуратно припер к стенке доблестный суперинтендант. Я прав, тетя Зау?

– Почему вы так говорите? – спросил Рамболд. – Что вы имеете в виду?

– Вообще-то, – заметил Рэндалл, критически оценивая узел своего галстука в зеркале у камина, – вообще-то я видел его в последний раз в страшном охотничьем запале. Он, похоже, кое-кого уже выследил…

– Ты шутишь? – воскликнула Стелла.

– Маленькая моя! Шутить – в столь ранний час?

Он еще раз оглядел свое отражение, остался им недоволен и повернулся к присутствующим.

– Так о чем же ты, Рэндалл? Кто этот кое-кто?

– Бог с тобой, дорогая, кто же может знать об этом? Известно только, что его зовут Джон Гайд. Вы знаете человека с таким именем, миссис Мэтьюс?

– Нет, Рэндалл, и я совершенно не понимаю, что ты несешь!

– А каким образом этот Гайд связан со смертью мисс Гарриет? – спросил Рамболд. – Кто же он и что ему было нужно…

– Именно это полицию как раз и заинтересовало, – заметил Рэндалл. – Полиция выслеживала его, как только могла. Но теперь это как бы не имеет значения. Он умер.

– Умер? – переспросил Рамболд.

– И очень надежно умер, – усмехнулся Рэндалл. – Вплоть до газетного объявления о похоронах.

Рамболд почему-то испуганно уставился на Рэндалла:

– Как, объявление в газете? Но… – он потер себе подбородок. – О чем вы говорите, дорогой мой? Сперва вы сказали, что за ним охотится полиция, а потом – что он умер. Так где же смысл?

– О, тут пропасть смысла, – заявил Рэндалл. – Полиция не слишком доверяет газетным объявлениям. Они не считают, что Гайд умер. Они думают, что после убийства Грегори Мэтьюса он просто ушел в бега. И поэтому смерть тети Гарриет для них совершенно непонятна. Она как бы отменяет версию с Гайдом.

Стелла, слушавшая этот диалог со все возрастающим удивлением, спросила:

– А что ему было делить с дядей? Почему он убил его?

– В самом деле, непонятно! – кивнул Рэндалл.

– Тогда почему полиция его подозревает?

– Потому, что он неожиданно пропал.

– Да, но…

– Не истощай свой и так небогатый интеллект восклицаниями типа "да, но!" а постарайся подумать. Полиция не любит людей, которые вдруг хлоп – и пропадают… По-моему, это резонно.

– Но ведь нужны еще какие-то соображения, чтобы считать его убийцей! Мало ли кто пропадает – или умирает! – сказал Рамболд, отчего-то возбуждаясь.

– Полиция выяснила, что у Гайда были всякие делишки с Грегори Мэтьюсом. Они поехали к этому Гайду, но не нашли его. Стали искать его бумаги – и тоже не нашли. Их там не было.

– Не было – где? – спросил Рамболд.

– В сейфе депозитария. Все это довольно таинственно. Вы спросите лучше об этом у суперинтенданта.

Миссис Мэтьюс глубоко и прочувствованно вздохнула.

– И все же мне непонятно, Рэндалл, как вся эта белиберда, что ты рассказываешь, может быть связана со смертью твоей тети.

– И вы как всегда, милая тетя, попали не в бровь, а в глаз своим вопросом! В том-то и дело, что никак!

– Тогда зачем мы теряем время на пустые разговоры?..

– Для разнообразия, – Рэндалл светски улыбнулся. – Но я готов обсудить и смерть тети Гарриет, если это вам доставит большее УДОВОЛЬСТВИЕ… Где же и как она умерла?

Миссис Мэтьюс вздрогнула.

– Извини, Рэндалл, но я просто не в силах говорить об этом!

– Ну что ж, тогда мне, надеюсь, расскажет об этом моя маленькая кузина! – сказал Рэндалл, явно потеряв терпение и поворачиваясь к Стелле. – Ты ведь облегчишь свою душу и вывалишь мне все как на духу, правда? Не хочешь ли немного проехаться?

– Но, Стелла… – начал Гай, беспокойно оглядываясь.

– Не бойся, мой маленький братишка! – добродушно сказал Рэндалл. – Всем понятно, что тебе не хотелось бы разглашать неприятные подробности, но Стелла этого не сделает!

Гай заткнулся. А Рэндалл распахнул дверь в холл, предлагая Стелле выйти с ним. Они спустились на крыльцо, и Рэндалл повел кузину к своему "мерседесу".

В машине Стелла шумно выдохнула и сказала:

– Господи, какое счастье побыть хоть немного не в этом кошмаре! В этом доме просто невозможно дышать, Рэндалл!

– Ну что ж, ради встречи с тобой я, как видишь, согласился воздержаться на некоторое время от пополнения моих легких кислородом! – с серьезной миной сказал Рэндалл.

Стелла рассмеялась, но смех ее был не слишком веселым.

– Так вот, Рэндалл. Я хочу, чтобы ты помог нам.

– А почему ты вдруг решила, что я способен чем-то помочь?

– Но ведь ты ясно дал мне понять, что знаешь нечто.

– Ты неправильно меня истолковала. Я всегда говорил, что не желаю раскрытия этого таинственного убийства.

– Но оно будет раскрыто!

– Боюсь, что к этому все идет, – кивнул Рэндалл.

– Почему ты этого боишься? Почему? Ведь ты же не убивал тетю Гарриет!

– Естественно, – мягко, как несмышленому ребенку, сказал он. – В принципе смерть тети Гарриет сильно усложнила все дело. Расскажи мне лучше, как все произошло.

– Ну, она уже за завтраком неважно себя почувствовала. Обед накануне был просто отвратительным, сардины несъедобны, и Гай смеялся, что пищеварительный аппарат у нее сломался на собственных кулинарных изысках! Так или иначе, тетя обиделась и, чтобы доказать, что с пищеварением у нее все в порядке, съела еще здоровенный ломоть жирного бекона.

– Так-так, минутку, здесь нужна ясность, – остановил ее Рэндалл. – Так эти сардины играют здесь важную роль? В них, что ли, все дело?

– Ну и в остром соусе…

– Чувствуется, что экономия тети Гарриет на еде сыграла с ней злую шутку, и теперь она здорово сэкономила на прокорме себя самой, – заметил Рэндалл с мрачной иронией.

Стелла непроизвольно хихикнула, но тут же спохватилась и придала лицу прежнее скорбное выражение.

– Рэндалл, нельзя шутить на такие темы. Это вовсе не смешно.

– О, извини, птичка, я просто хотел хоть немного поднять тебе настроение.

– Зачем же?

Он улыбнулся:

– Уж слишком ты сумрачная, киска. Мне ты так меньше нравишься… Ну, продолжай свою леденящую Кровь историю с тухлыми сардинами…

– Ей стало еще хуже после завтрака, и мама уложила ее снова в постель. Она дала тете какую-то свою микстуру от расстройства желудка. Потом мама снова заглянула к ней, но решила, что та спит и ее не стоит будить. И только во время ленча я поднялась к ней и увидела…

Рэндалл выехал снова на дорожку, ведущую к дому, и сбавил скорость.

– Ну а теперь расскажи мне о тех деталях, которые ты опустила.

– Я тебе все рассказала. Только меня тревожит, что полиция… Полиция, кажется, подозревает, что… что мама как-то причастна к этому убийству.

– Кажется, не только полиция думает так… – задумчиво сказал Рэндалл.

– Ты о чем? – испуганно спросила Стелла.

– Ну, если бы ты, например, была УВЕРЕНА, что твоя мать ни при чем, стала бы ты волноваться?

– Пойми, я вовсе не думаю, что она могла это сделать! Ни на секунду я не верила в это! Но сейчас дело может обернуться для нее очень паршиво. Но… полиция допытывалась, кто вымыл стакан после того, как из него пила лекарство тетя Гарриет, а мама сказала, будто не помнит, хотя всем было ясно, что она помнит – она вымыла его сама… И она все время твердо держится версии, что у тети был инсульт, ищет для этого какие-то резоны… И еще она поссорилась с Дереком, и он наверняка рассказал полиции, как она возражала против медицинского исследования тела… Думаешь, после всего этого ее могут арестовать?

– Давай пока подождем результатов экспертизы – была ли тетя отравлена или нет? – сказал Рэндалл.

– Рэндалл, – просительно начала Стелла. – Ну почему бы тебе не сказать о том, что ты разузнал? Ты ведь пойми, если выяснится, что тетю действительно отравили, мы с мамой и Гаем единственные люди, у кого были хоть какие-то мотивы для… для убийства. Ты понимаешь, в какой страшной мы опасности?

– Понимаю, – сказал Рэндалл спокойно. – Но если вы не будете делать глупостей, то, может быть, все-таки не попадете на виселицу из-за никому не нужной старушки…

– Хватит! – резко вскрикнула она. – Ты снова начал говорить гадости! А, черт, зачем я тебе все рассказывала, я ведь так и знала, что ты только посмеешься!

– Как это ни странно, милая моя, я говорю совершенно серьезно!

Она посмотрела на него с любопытством.

– Ты не любил тетю Гарриет?

– Дело не в этом, – криво усмехнулся Рэндалл. – Просто почив в бозе раньше времени, тетя Гарриет задала мне трудненькую задачку…