Текст книги "Никотин убивает…"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава тринадцатая

Оставшаяся часть воскресенья прошла тускло. Рэндалл уехал из «Тополей» сразу после ленча, миссис Мэтьюс предалась отдыху, а ее дети, чувствуя себя неуютно в доме, решили выйти на прогулку.

За вечер миссис Мэтьюс не менее пятнадцати раз повторила, что страшно тоскует по бедной Гарриет, отчего Гай, слабые нервы которого не выдержали, со злым сарказмом заметил наконец, что, пока тетя была жива, ей ни разу не удалось бы услышать чего-нибудь подобного из уст матери… Стелла и миссис Мэтьюс набросились на него, и Гай отступил с оборонительными боями в свою спальню. Стелла тоже легла в постель, но заснула далеко не сразу – размышляла, искала спасительный выход – и не находила…

Похвальное желание Гая выйти с понедельника на работу естественным образом пропало, за завтраком он был молчалив и выглядел больным. Стелла сразу же после завтрака отправилась на кухню поговорить с поварихой.

Миссис Бичер приветствовала ее заявлением, что они с мистером Бичером чувствуют свою полную беззащитность и вследствие этого могут проработать только до конца месяца. Они просят расчет.

– Ну что ж, я не удивлена, – только и ответила Стелла.

– Поймите нас правильно, мисс, вы тут ни при чем. Просто когда живешь в доме, где каждую неделю объявляется свежий покойничек, невольно начинаешь думать, что и до тебя скоро дойдет очередь. Все-таки это не дело, когда все время здесь отираются полицейские и выспрашивают, чем я могла на сей раз отравить своего хозяина или хозяйку.

– Ладно, – сказала Стелла, уже не способная переживать за них… – Что надо купить в городе?

Миссис Бичер выдала ей листок со списком продуктов. Стелла взяла бумагу и пошла наверх, к матери, посоветоваться.

Миссис Мэтьюс сразу же застонала и умоляющим голосом прошелестела, что просто неспособна сейчас тянуть эту лямку и пусть Стелла сама позаботится об их меню.

– Это все бы ладно, – заметила Стелла, складывая листок и пряча его в карман. – Бичеры подают на расчет. Они пробудут у нас только до конца месяца. Может быть, позвонить в агентство по трудоустройству, попробовать найти кого-нибудь?

Миссис Мэтьюс печально изрекла, что, увы, в этом мире все думают только о своих сиюминутных интересах, не замечая, что рядом с ними мучаются другие… Проговорив в высокопарном стиле минут десять на эту захватывающую тему, она пришла кружным путем к заключению, что, в сущности, она всегда хотела избавиться от Бичера и его жены, только это было невозможно при жизни Грегори…

Стелла оставила ее в раздумьях о путях найма новой прислуги, а сама отправилась в город по магазинам.

Она вернулась через час и застала своего брата бегающим по холлу взад-вперед. Она пыталась было сострить на эту тему, но Гай повернул к ней серое, измученное лицо и хриплым шепотом сообщил, что в доме полиция.

– Они установили, что тетя была отравлена, – добавил Гай.

Стелла сложила свои свертки в кучу на стол, помялась и сказала наконец:

– Ну что ж, мы это, в общем, и без того уже знали… А чем она была отравлена?

– Никотином. Точно так же, как и дядя…

– Да, все так же… А где следователи?

– Они в библиотеке, с мамой. Они настояли, чтобы я вышел оттуда. И… Я этой ночью продумал все. Ну, то, что убили дядю – тут все ясно, его было за что травить, сделать это мог… мог всякий. Но тетя Гарриет – кому она мешала? Значит, выбор такой – я или мама. Ни у кого другого не могло быть ни малейших мотивов… Итак, один из нас – а может, и оба, будет арестован.

– Не будь таким кретином, – сказала ему Стелла. – Они ведь не смогут ничего доказать!

– Посмотри на вещи трезво, – устало сказал Гай. – Я был в безвыходном положении, не хотел ехать в Южную Америку и отравил поэтому дядю. А потом я обнаружил, что тетя Гарриет завещала свои деньги мне, и тогда я попросту отравил и ее заодно… Похоже на правду?

– Глуповато. Стал бы ты убивать ее из-за четырех тысяч фунтов?

– Ха! Люди убивают друг друга за сущие гроши! А тут четыре тысячи!

– Значит, и я могла ее убить, потому что она сделала из этого дома пыточную камеру…

– Нет, за это трудно ухватиться. Если ты отравила дядю, то только из-за того, что он запретил тебе выходить за Филдинга. Но вы с доктором все равно расстались, так что у полиции нет к тебе вопросов. Главный подозреваемый – это мама… Чертов Ханнасайд назадавал мне кучу вопросов, и теперь я сам понимаю, что мама в очень тяжелом положении. Ведь помнишь, она вдруг прекратила ссоры с Грегори, когда он решил послать меня в Бразилию, и, наоборот, принялась во всем ему поддакивать. А это странный признак, зловещий…

– Но ведь у мамы просто такая манера, ничего больше!

– Ага, но иди объясни это следователю! Да еще она всегда считает, что все в мире происходит именно так, как она себе представляет, и поэтому вечно попадается на своих хитростях, которые даже ребенка не обманут!

– Но неужели полиция поверит, что она отравила тетю только из-за дома? Причем понимая весь свой риск?

– Да подумай же ты своей головой! Дядя оставил на содержание дома из дохода со своих ценных бумаг по две тысячи ежегодно! Это и без того неплохая сумма, даже если ее делить пополам с Гарриет, ну а без тети – так это же прекрасный доход! Теперь ты понимаешь?

– Да, пожалуй, в этом что-то есть, – помрачнела Стелла. – И все же я не могу так думать о маме, как бы глупо она себя ни вела сейчас, но такое – нет, не могу представить.

– Я этого тоже не представляю, – раздраженно сказал Гай. – Но ведь полиция явно ухватится за эту версию!

– И все же ведь они должны понимать, что она не могла отравить тем же ядом тетю Гарриет через неделю после дяди! Она же просто подставляла себя под удар! Уж могла бы подождать несколько месяцев!

– А вот и нет, – возразил Гай. – Она могла сделать так, чтобы еще больше напустить тумана в дело, пока полиция еще не разобралась со смертью дяди…

Стелла передернула плечами.

– Нет уж, это слишком… Не хочу больше об этом. Впрочем, постой, а что там Рэндалл сказал о том человеке, которого разыскивает полиция – как там его фамилия?

– Кого? А, этого… По-моему, ерунда все это. Рэндалл вешает нам лапшу, а мы только уши подставляем!

– Нет, Рэндалл говорит не просто так. Он знает о чем-то. А сколько уже времени мама там мучается со следователями?

– Минут двадцать, – Гай снова забегал по комнате. – Нет, я все же не могу понять маму. Обычно она не болтает лишнего. А тут вдруг наговорила с три короба… Хоть бы она перестала стонать, что тоскует по тете Гарриет! Большей нелепости просто не придумаешь! Все это выглядит фальшиво, как шестидолларовая банкнота.

– А знаешь, – вдруг сказала Стелла. – Я думаю, она действительно может скучать по тете Гарриет.

Гай вылупился на нее:

– Да они же все время цапались!

– Да, но ведь они так привыкли к этим перепалкам, и потом, очень часто они вместе нападали на дядю. То есть у мамы был какой-то партнер, хороший ли, плохой ли… Было с кем спорить и ссориться… И когда одна болела, другая за ней ухаживала… Ведь так?

– Лучше бы они не ухаживали друг за другом! – нервно вздохнул Гай. – Что это там мама дала ей утром после завтрака? Вместо того чтобы вызвать доктора! Да еще запретила прислуге заходить в спальню к тете Гарриет! Полиция теперь и за это ухватилась.

– На месте мамы всякий бы поступил точно так же. Это естественно, ведь мама думала, что тетя уснула.

Гай только было разинул рот, чтобы ответить, но тут дверь в библиотеку отворилась и миссис Мэтьюс, стоя в дверном проеме, негромко сказала:

– Стелла, ты мне нужна…

– Да, мама, я здесь. В чем дело?

Миссис Мэтьюс ввела ее в библиотеку.

– Милая моя девочка, я прошу тебя хорошенько все вспомнить и рассказать суперинтенданту. Помнишь, когда бедная тетя Гарриет почувствовала себя плохо, мы с тобой решали – послать за доктором или нет?

– Да, я прекрасно это помню, – отвечала Стелла. – И мне казалось, что вызывать его нет никакой нужды.

– Все это бесполезно, миссис Мэтьюс, – заметил Ханнасайд, сидевший у окна. – Но факт остается фактом, и вы не вызвали врача к больной, хотя с вашим опытом должны были вполне понимать необходимость этого. Вот и все. Слуги говорят, что, когда она проходила по холлу, на ней просто лица не было…

– Слуги вам расскажут! – вмешался Гай. – Им просто охота почесать языки, это ведь темные люди…

– Итак, миссис Мэтьюс, вы не заметили у своей золовки симптомов никотинового отравления? – бесстрастно продолжал Ханнасайд, не обращая на Гая ни малейшего внимания.

– Нет, естественно! – воскликнула миссис Мэтьюс. – Я была уверена, что у нее обычная слабость.

– А разве она не жаловалась вам на ужасное самочувствие?

Миссис Мэтьюс глубоко вздохнула:

– Да, но мисс Гарриет никак нельзя было отнести к разряду стоических женщин… Она не склонна была преуменьшать свои недуги, скорее наоборот… Во всяком случае, для меня было очевидно, что у нее расстройство желудка, и я попыталась ей помочь, чем могла…

– И все же миссис Бичер, которая знала ее больше семи лет, говорит, что мисс Гарриет не любила болеть и терпеть не могла, когда за ней ухаживают! – заметил непреклонно Ханнасайд.

– Что вам может сказать кухарка? Неужели вы думаете, что мисс Гарриет стала бы доверительно с ней беседовать? Стелла, расскажи, какой шум поднимала тетя Гарриет, стоило ей слегка простудиться!

– Миссис Мэтьюс, мне заранее ясно, что ваша дочь подтвердит любое слово, сказанное вами. Для меня это ничего не значит.

И тут Гай, который до тех пор молча кусал губы, вдруг сказал отчаянным голосом:

– Погодите. Стелла, усади маму. Послушайте, суперинтендант, моя мать здесь совершенно ни при чем. Что говорит кухарка, это совершенно неважно. Мы, все трое, совершенно отчетливо видели, что мисс Гарриет была слегка нездорова, вот и все! Не станете же вы звать врача из-за легкого несварения желудка?

– Все может быть, – покачал головой Ханнасайд. – Но между завтраком, где мисс Гарриет видели вы, и ее появлением в холле, где ее видел дворецкий и кухарка, не могло пройти больше одной-двух минут, а за такой короткий срок человек не может так резко заболеть…

– Но послушайте, ведь тогда вы должны признать, что лекарство, которое дала мама, она выпила уже после того, как ей стало худо! После завтрака и после ее появления в холле!

– Да, я это учитываю, – холодно заметил Ханнасайд.

– Это абсурдно, но суперинтендант считает, что я могла влить яд в утренний чай мисс Гарриет, – с вымученной улыбкой сказала миссис Мэтьюс. – И если бы это не било так больно по чувствам, я могла бы просто посмеяться над такими заявлениями! Я не вставала до самого завтрака, я не была одета, я, наконец, просто спала – что я могла сделать с чаем на подносе, в коридоре?

– А вот девушка, которая заходила к вам в спальню в то утро, утверждает, что вы уже вполне проснулись к этому моменту. Так что уверены ли вы, что говорите мне правду?

– Я понимаю только то, – трагическим голосом воскликнула миссис Мэтьюс, что вы чувствуете себя вправе оскорблять меня, как только возможно. Вам остается только арестовать меня… И я удивляюсь, почему вы медлите…

И тут снова вступил Гай. Он вцепился руками в спинку стула, на котором сидела мать, и срывающимся голосом заговорил:

– Никто не арестует тебя, мама. Вы очень проницательны, суперинтендант, но это… Это я отравил тетю Гарриет. Мама здесь ни при чем.

– Гай, идиот! – вскрикнула Стелла.

Но Гай не обратил на ее крик внимания, а продолжал квадратными глазами смотреть на Ханнасайда как завороженный. Миссис Мэтьюс, словно с трудом шевеля языком, пробормотала:

– Все это глупости. Не слушайте его. Я в этом совершенно уверена…

Ханнасайд посмотрел на Гая с некоторым любопытством, но на сей раз без всякой холодности:

– И каким же образом вы ее отравили, мистер Мэтьюс?

– Чаем, – сказал Гай. – Тем, который она пила за завтраком. Я спустился в столовую раньше всех. И я знал, что сестра всегда пьет кофе. Когда я говорил, что в то утро пил чай, я вам солгал. Я пил кофе.

– Господи, что ты говоришь, мальчик мой, – сказала миссис Мэтьюс. – Не слушайте его, суперинтендант, мой сын просто хочет выгородить меня.

– Так-так… А своего дядю тоже вы изволили отравить? – с тем же любопытством в глазах спросил Ханнасайд.

– Именно, я подлил ему никотин в виски, – с отчаянной решимостью отвечал Гай.

– Да хватит тебе, Гай, – прошипела Стелла. – Ты ведешь себя как трагик в дешевой мелодраме! Ты не пил кофе в то утро, ты не пьешь кофе по утрам, и я прекрасно помню, что ты пил чай, который, выходит, сам и отравил? Что за чепуху ты несешь!

Гай, не глядя на нее, спросил у Ханнасайда:

– Ну что ж, у вас есть ордер на мой арест?

– Боюсь, пока нет, – сказал Ханнасайд.

– Тогда потрудитесь выписать его…

– Я обязательно сделаю это, как только у меня будут достаточные основания, – хладнокровно отвечал Ханнасайд.

– Какие еще основания вам нужны? – воскликнул Гай, трясясь от возбуждения, но пытаясь казаться высокомерным.

В этот момент в комнату вошел сержант Хемингуэй с запечатанным пакетом.

– Извините меня, – бросил Ханнасайд официальным тоном, вскрывая пакет. Достав оттуда несколько скрепленных листков, он углубился в их изучение. Наконец он поднял глаза на Гая и сказал:

– Прошу прощения, мистер Мэтьюс, но у меня теперь явно нет оснований для вашего ареста. Вы, кажется, сказали, что подлили яд в чай мисс Гарриет, не так ли? Так вот, мисс Гарриет Мэтьюс НЕ ГЛОТАЛА никотина.

После этих слов в комнате повисло ошеломленное молчание.

Первым заговорил Гай:

– Как это она его НЕ ГЛОТАЛА? Ведь она же отравилась им?

– Да, но вы не так много знаете о ее отравлении, как пытаетесь рассказать, – заметил Ханнасайд. – Никотин не попал ей в желудок, он впитался в мягкие ткани рта – точнее, в десны, – он легонько помахал листками из распечатанного конверта. – Тут описаны результаты экспертизы, которых я так ждал. Итак, яд попал в рот мисс Гарриет Мэтьюс из тюбика зубной пасты.

– ТЮБИКА ЗУБНОЙ ПАСТЫ? – пробормотал Гай и замолк окончательно.

Ханнасайд аккуратно сложил листки и засунул в карман пиджака. И тут миссис Мэтьюс прошептала:

– Это значит, что убить мог любой…

– А вот я так не думаю, – с иезуитской усмешкой ответил ей Ханнасайд.

Но миссис Мэтьюс тут уж прорвало. Она поняла, что теперь обвинения против нее уже не столь весомы…

– Подумать только, ввести яд в зубную пасту! И как аккуратно это надо было сделать! Конечно, суперинтендант, я понимаю, что ваш долг – подозревать каждого, и вам вообще-то не позавидуешь! Боже мой, тюбик зубной пасты! А ввести яд туда можно было шприцем, да, наверное, шприцем… Но я сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь в этом доме была такая штука!

Гай сделал нетерпеливый жест, прося ее помолчать, и сам спросил Ханнасайда:

– А вы можете сказать нам, как это было сделано?

– Пожалуйста, – кивнул Ханнасайд. – Яд был введен именно таким образом, который только что описала ваша мать. С помощью шприца. Никотин был введен через прокол в хвосте тюбика, примерно в середину. В пасте на донышке тюбика никотина нет, очевидно, его не было и в самом начале.

– Вот это да, – встряхнул головой Гай. – Хитро… И значит, это могло быть сделано когда угодно и кем угодно? Значит, тетя Гарриет несколько дней сама продвигала по этому чертовому тюбику свою смерть… Жуть!

– Это просто ужасно, – прошептала Стелла. – Какое дьявольское убийство…

– Так значит, суперинтендант, это убийство могло быть совершено в любой момент? – сказала миссис Мэтьюс.

– Да, верно, но только НЕ ЛЮБЫМ ЧЕЛОВЕКОМ… – отвечал Ханнасайд с холодной улыбкой.

Она взмахнула руками, явно выходя из своей всегдашней роли:

– Всякий, кто бывал в этом доме, мог сделать это!

– Вероятно, – согласился Ханнасайд. – Но далеко не у всех были мотивы для убийства мисс Гарриет.

– О, мистер Ханнасайд! – Миссис Мэтьюс скорбно покачала головой. – Неужели мы знаем что-нибудь о жизни другого человека? Это – загадка… Ведь даже я, которая столько лет жила со своей золовкой бок о бок, и то не могу сказать, были ли у нее недоброжелатели или просто враги! Она была странной, очень эксцентричной женщиной. Я часто думала, не было ли чего-то такого в ее прежней жизни, что могло бы…

– Но если вы, живя с ней, как говорите, столько лет вместе, мало что знали о тайнах ее прошлого, то скорее всего никаких тайн просто нет? – резонно заметил на это Ханнасайд с оттенком презрения в голосе. – И обнаружение того факта, что яд был введен через зубную пасту, уверяю вас, никоим образом не расширяет круг подозреваемых.

– Что за кошмар! – вдруг закричала Стелла. – Вы пытаете нас тем, чего мы не знаем и знать не можем! Не дергай меня, мама, погоди… Что вы пристали к нам?! Может быть, тетя Гарриет что-то знала – и ее убили именно из-за этого! В конце концов, у вас же был подозреваемый, тот человек, с такой гадской фамилией…

– Ну, кто именно? – подстегнул ее Ханнасайд с некоторой издевкой.

– Да не знаю я, не помню! – крикнула она в бешенстве. – Но почему бы вам не заняться своими прямыми обязанностями и постараться найти его? Может быть, тетя Гарриет что-то знала о нем! Вы же ничего не знаете, а пытаетесь учить нас жизни! Вы же не знаете, как тетя Гарриет была на ножах с дядей! Она его просто ненавидела! Может быть, у нее созрел план убийства Грегори и она поручила его… Ладно, я понимаю, что это слишком далеко идущие предположения, но то же самое – ваши подозрения в отношении мамы! Неужели, по-вашему, она могла хладнокровно, используя всякие там шприцы или тюбики, сделать это только для того, чтобы единолично владеть этим паршивым домом?! Да будь он проклят, и если уж вы настолько глупы, что думаете так, то у меня было не меньше мотивов!

– И у меня, – добавил Гай. – Покруче даже, чем у Стеллы.

– Нет, ты-то здесь при чем? – огрызнулась сестра. – Ты единственный из всей семьи ее любил! Не ври. Она тебя тоже любила. Причем больше прочих…

– И оставила мне деньги по наследству, – заметил Гай. – Я мог ее убить из-за этих денег.

– Да тебе же эти деньги были не нужны! Суперинтендант, все это полная чепуха насчет наследства тети Гарриет! У нее были буквально гроши… И теперь, когда дядя Грегори умер, Гай ведь может свободно распоряжаться тем капиталом, который у него был… – Стелла осеклась в ужасе, понимая ошибку, и попыталась ее выправить: – Нет, нет, я хотела только сказать, что…

Дверь распахнулась, и веселый голос произнес:

– Какое трогательное единение! Как приятно видеть семейство в таком сердечном согласии, пусть даже за счет нескольких выведенных из игры его членов! И как хорошо, что здесь же и милейший суперинтендант, по которому за одни только сутки я уже успел соскучиться!

– Ох, Рэндалл, это ты… – прошептала Стелла, бросаясь к нему и прижимаясь к его плечу…

Рэндалл положил свою руку на ладошку Стеллы, но только чтобы аккуратно отцепить ее от своего рукава.

– Милая моя, все-таки ты могла бы подумать о целостности моего наряда, о его, так сказать, концептуальном единстве… Надевать ТАКОЙ костюм, чтобы его закапали слезами, было бы по меньшей мере странно… Итак, что здесь происходит и почему моя любимая кузина плачет? – Рэндалл обвел взглядом присутствующих и остановился на Ханнасайде. – Вы обвиняете ее в убийстве, суперинтендант?

– Нет, – сказал Ханнасайд, слегка тушуясь.

– Вы лучше сознайтесь, – сказал Рэндалл. – Если даже обвиняли – ничего, вам простится. И потом, я вижу воочию, у вас есть какие-то новости, которые так и распирают вашу широкую честную грудь. Поделитесь же ими со мной!

– Полиция выяснила, куда был добавлен яд, – угрюмо сказал Гай.

– Неужто? Наконец-то! Не прошло и года! И куда же он был добавлен? – игриво спросил Рэндалл.

– В тюбик зубной пасты, – сказал Гай.

Рэндалл усадил Стеллу в кресло, причем явно больше интересовался этим процессом, а не сногсшибательным заявлением Гая.

– Ага, – сказал он. – Неужели? Какой изощренный ум действовал в данном случае! Нет, это явно не мог быть ни один из членов моей семьи.

– Я думаю кое о чем другом, – медленно сказал Гай, не обратив внимания на шпильку.

– О чем же?

– Возможно, тетя Гарриет что-то знала о том человеке, как бишь его фамилия, который подозревается в убийстве дяди Грегори. Она могла знать слишком много, и ее решили убрать…

– Отлично придумано! – воскликнул Рэндалл с легкой ухмылкой. – И следовательно, тетя Гарриет унесла эту тайну в могилу… Фу, как пошло звучит…

– Это вовсе не смешно, Рэндалл, – крикнул Гай.

– Конечно. Это вызывает у меня животный страх, – кивнул Рэндалл.

– Неужели ты не можешь хоть о чем-то говорить серьезно?

Стелла решила, что пора вмешаться:

– Послушай, Рэндалл, неужели ты нам не расскажешь того, что тебе удалось узнать обо всем этом деле? О том, чего мы не знаем?

Рэндалл посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся:

– О чем-то таинственном в жизни тети Гарриет? Бог с тобой, успокойся, милая, о чем ты говоришь!

Тут в комнату вошла миссис Лаптон, быстро и решительно огляделась и заметила:

– Ну что ж, так я и думала!

– Любопытно, – сказал Рэндалл. – Так как же вы думали?

– Я пришла сюда не для беседы с тобой, Рэндалл. Я требую, чтобы мне рассказали, что же произошло!

– Именно в данный момент, – сказал Рэндалл, – мы обсуждали трогательное предположение о том, что тетю Гарриет убили потому, что она слишком много знала.

Миссис Лаптон уничижительно смерила его взглядом:

– Гарриет не способна была удержать секрет в себе более пятнадцати секунд, а я знала ее с самого детства, – отрезала миссис Лаптон. – Я не знаю, кто придумал эту нелепицу, но заявляю, что категорически с этим не согласна! – Она повернулась к Ханнасайду. – Так что же, моя сестра действительно была отравлена или вы станете мне блеять, что пока ничего не можете сказать наверняка?

– Ваша сестра была отравлена через посредство зубной пасты, – сказал Ханнасайд корявую фразу, решил поправиться, но передумал. Для миссис Лаптон этого было достаточно.

– Экая дурость! – заорала миссис Лаптон. – В жизни не слышала подобного идиотизма! Полиция скоро дойдет до полного маразма!

– Очень ценное замечание в контексте нашей беседы, – вставил Рэндалл, не обращая внимания на нехороший взгляд Ханнасайда, направленный на него.

– Так кто же сделал это? – гневно вопросила миссис Лаптон. – Вот что я хочу знать! Хватит говорить ни к чему не обязывающую чепуху! Неужели вы не осознаете, что совершено два убийства, и оно так и не раскрыто по сю пору!

– О, тетя, если два убийства, то не «оно», а "они"! – простонал Рэндалл.

– Я вынуждена настаивать! – продолжала миссис Лаптон, пытаясь не обращать внимания на замечания ненавистного Рэндалла. – Мой брат и моя сестра были хладнокровно убиты, а я знаю только одного человека, кто имел мотивы для этого!

– Если вы имеете в виду меня, то говорите прямо! – звенящим голосом сказала миссис Мэтьюс, поднимаясь со стула. – Я уже привыкла к этим оскорблениям! Только скажите на милость, как, по-вашему, я раздобыла никотин?!

– Мы все знаем о вашем болезненном интересе к медицинским препаратам! – отрезала миссис Лаптон. – И естественно, вы могли знать, где его достать!

– Нет уж! – крикнула Стелла. – Нечего! Дерек Филдинг мне все объяснил! Никотин вытягивается из табака, а в готовом виде просто не существует и не продается! Но мама не могла сделать вытяжку из табака – она ведь не химик!

– Если уж дошло до этого, – зловещим голосом сказал Гай, – то, кроме Филдинга, это мог сделать только Рэндалл, не правда ли?

Рэндалл воспринял это заявление совершенно спокойно.

– Ну что ж, – сказал он. – Я так и думал, что еще немного – и я стану главным подозреваемым.

– Да, – сказала миссис Лаптон, окидывая его ледяным взглядом. – Хотя каковы были твои мотивы при отравлении тети Гарриет, мне непонятно. Но полиция, я думаю, разберется… Тем более если узнает, что ты учился на врача…

– Я в курсе этого, – заметил Ханнасайд.

– Я не хочу сказать, что это связано с преступлением, – заметила миссис Лаптон, пытаясь соблюсти некоторую объективность. – Однако у Рэндалла есть определенные медицинские познания, это факт. И он мог получить из табака никотин.

– Нет! – вскрикнула Стелла, до белизны пальцев вцепившись в поручни своего кресла. – Он не мог этого сделать! Ему не нужны дядины деньги! Он сам сказал мне об этом! Он их раздаст…

Снова повисло молчание…

– Тебе не нужны дядины деньги? – переспросил наконец Гай раздельно. – Что за чушь? Ты мог это сказать?

Он хохотнул, но под тяжелым взглядом Ханнасайда осекся.

– Это крайне интересно, мистер Мэтьюс. Это правда? – спросил Ханнасайд.

Рэндалл нахмурился, разглядывая алый кончик своей дымящейся сигареты.

– Ну… Видите ли, мое хобби – потрясать членов моей семьи. Думаю, они сейчас потрясены вполне достаточно… – он сардонически усмехнулся. – Конечно, среднему обывателю трудно поверить, что кто-то может добровольно расстаться с довольно значительной суммой денег, конечно… Их широты души хватает только на грошовые подачки нищим. Я не хочу сказать, что широта моей души безмерна, однако имеющихся у меня средств вполне достаточно для удовлетворения моих потребностей. А лишнего мне просто не нужно, тем более если с получением наследства дяди Грегори связаны мучения моей возлюбленной тети Зау, которая чуть ли не своими руками загнала себя в весьма двусмысленное положение… А тем не менее смерть моей тети вас обескуражила, не правда ли, суперинтендант? У вас ведь была совершенно иная версия, а теперь она как бы опрокинута? А?

– Продолжайте, – только и сказал Ханнасайд.

– Да, это и меня страшно удивило, – сказал Рэндалл. – Но у меня было перед вами преимущество – я прекрасно знал причуды моей семейки. И у меня возникла идея… – Он обвел взглядом комнату. – Только не падайте в обморок. Знает ли кто-нибудь, что сталось с тюбиком зубной пасты, которым пользовался бедный дядя Грегори?

Никто не ответил ему, но Стелла, мучительно сморщась, вдруг выкрикнула:

– Рэндалл! Ты гений! Его взяла тетя Гарриет и использовала!

– Вот-вот, так и я думаю, – сказал Рэндалл удовлетворенно.

– Вы хотите сказать, что Гарриет взяла зубную пасту Грегори и ИСПОЛЬЗОВАЛА ЕЕ? – тупо переспросила миссис Мэтьюс. – Тьфу, какая гадость, Боже мой…

– А вы уверены в том, что говорите, мисс? – спросил у Стеллы Ханнасайд.

– О да, вполне! Я совсем забыла! В тот день, когда умер дядя, тетя Гарриет сразу ринулась разбирать его вещи – его личные вещи, понимаете! Она для всего пыталась найти применение, она берегла всякую мелочь… Сейчас неприятно об этом вспоминать, но она забрала даже его зубочистки, приговаривая, что они еще пригодятся, его мыло, его шампунь… И конечно, она стала все это использовать, когда у нее кончилось свое…

Сержант Хемингуэй, который до сих пор молчал, осмелился наконец вставить слово:

– Странно, потому что рядом с почти полностью выжатым тюбиком мы наши и начатые. Видно, мисс Гарриет Мэтьюс предпочла сперва использовать пасту своего брата – чтобы не пропадала зазря…

Ханнасайд кивнул. Гай, постепенно осознавая случившееся, прохрипел:

– Так… Так, значит, ее смерть была просто… Просто несчастным случаем?

Миссис Лаптон глубоко вздохнула:

– Если эта история окажется верной, то это, безусловно, подтверждает мои суждения о пагубности крайних форм экономии, которые, увы, практиковала моя сестра… Это просто ни на что не похоже! Я в ужасе и в…

– Гертруда, дорогая, подумайте, ведь вы же говорите об усопшей, – мягко напомнила миссис Мэтьюс, уже вполне оправившаяся от страха за себя…

Но Ханнасайд продолжал смотреть на Стеллу.

– Мисс Стелла, а не можете ли припомнить время, когда вы встретили свою тетю на лестничной площадке? – спросил он.

Стелла задумалась.

– Ну, что-то около двенадцати… не могу сказать точнее. Может быть, чуть позже.

– Но не раньше?

– Нет, вряд ли. Нет, точно не раньше.

– А ванная вашего дяди была заперта, до того как ваша тетя вошла туда?

– Нет, конечно, нет! И его спальня, естественно, тоже!

– А мог ли кто-нибудь перед этим войти туда незамеченным?

– Ну, в общем-то, да. Ну да, я вас поняла, взять оттуда тюбик и сжечь его – так? Но никто туда не заходил. Значит, если, зная привычки тети Гарриет, этого не сделали, следовательно, никотин в пасту подмешал кто-то не из домашних?

– Как бы там ни было, Филдинг не мог этого сделать, потому что с ним вместе в спальню поднялся и Бичер! – заметил Гай.

– А как насчет Рэндалла? – спросил Гай. – Я видел его болтающим с тобой у самой дядиной спальни!

– Нет, Рэндалл здесь не замешан, – быстро сказала Стелла со слабой улыбкой. – Но… Спросите лучше у него… В конце концов, Рэндалл был очень далеко отсюда на протяжении нескольких дней, так что…

– Вот-вот! – воскликнул Гай торжествующе. – Но ведь яд был введен в тюбик за несколько дней до смерти дяди! И значит, все эти железные алиби Рэндалла, где он был и что делал, просто не стоят теперь ни гроша! Под подозрением все!

И Гай зашелся в дурацком, нервозном, отчаянном хохоте…