Текст книги "Черная моль (Черный мотылек) др.перевод"
Автор книги: Джорджетт Хейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
О’Хара, скептически улыбаясь, что очень не понравилось Джеку, записал.
– Не будете ли столь любезны снять эту маску?
Наступила пауза.
– Но сэр, я думал, вы позволите мне оставить ее.
– Ошибаетесь. Этого я разрешить не могу.
– Но сэр…
– Это невозможно. Снять и немедленно!
– Сэр…
– Если не снимете сами, я попрошу этих людей помочь вам, – пригрозил Майзл.
– Могу ли я переговорить с вами наедине, сэр? – взмолился Джек.
О’Хара был заинтригован.
– Нет, не можете! Снять маску! – перегнувшись через стол, он не спускал глаз с Джека.
С тихим смешком, заставившим брови О’Хары дернуться, милорд небрежно пожал плечами и повиновался. На стол полетели шляпа и маска. И Майлз обнаружил, что смотрит в ярко-синие глаза, встретившие его взгляд вопросительно и дерзко. Он так и затаил дыхание, и тонкая линейка слоновой кости, которую он держал в руке, с треском разломилась пополам, и в тот же момент дверь за его спиной резко распахнулась и в библиотеку ворвалась леди О’Хара.
Оба охранника и муж уставились на нее, Джек же, узнавший даму, и все еще понятия не имеющий, кто же она такая, нагнулся и принялся оттирать свои сапоги носовым платком.
О’Хара поднялся, вид у него был грозный.
– Что… – начал он и тут же умолк, поскольку, едва удостоив его взгляда, миледи бросилась к арестованному с криком:
– Гарри! О, Гарри!
Джек сообразил, что обращаются к нему, и изящно расшаркался.
В следующую секунду она, подняв к нему личико, уже держала его за полы камзола.
– Гарри, скверный мальчишка! – воскликнула она и еле слышным шепотом добавила: – Меня зовут Молли.
В глазах милорда заплясали веселые огоньки, на губах появилась очаровательная улыбка.
С самым глупым видом О’Хара наблюдал, как Джек обнял его жену за талию и нежно приподнял пальцем белый подбородок. В следующий момент на губках миледи был запечатлен крепкий поцелуй и он услышал, как Джек Карстерс воскликнул:
– Черт возьми, Молли, вот так штука! А я тут морочу голову Майлзу, из кожи лезу вон, и на тебе! Впрочем, он меня едва знает!
Миледи, залившись краской, высвободилась из объятий.
– О, Майлз! Ты ведь знаешь Гарри, моего кузена Гарри?
Кое-как собравшись с мыслями, О’Хара торжественно поднялся из-за стола.
– Конечно знаю, дорогая, хотя сперва, признаться, несколько растерялся. Чуть дара речи не лишился, да… Ах, ты, безумный легкомысленный щенок, да как только ты посмел сыграть со мной такую шутку, дьявол тебя раздери! – с этими словами он положил руки Джеку на плечи. – Ради чего ты все это затеял, мальчик?
Джек судорожно соображал.
– Только не говори мне, Майлз, что забыл о нашем пари! Разве я не побожился, что захвачу тебя врасплох, чтоб… ну, рассчитаться с тобой за тот вечер у Джаспера? Ты еще тогда наверняка подглядел, что пистолет у меня не заряжен. И я проиграл! Но ничуть не жалею! И что такое ночь, проведенная в кутузке, по сравнению со счастьем видеть твою физиономию!..
О’Хара с радостным смехом потрепал его по плечу и обернулся к двум онемевшим от изумления охранникам. Начальник тюрьмы ответил на его взгляд холодным возмущенным взором и презрительно фыркнул.
– Друзья мои, – протянул Майлз, – должен извиниться за те хлопоты, что доставил вам мой молодой кузен. Как выяснилось, он обманул нас, но тут ничего не поделаешь, хотя меня так и подмывает упрятать его за решетку до следующих слушаний! – он сунул по гинее в каждую из с готовностью протянутых ладоней и ответил на надменный поклон старшего надзирателя приветливым кивком. Молча следил он за тем, как они выходят из комнаты, недоуменно качая головами и дивясь странностям людей благородного происхождения. Затем обернулся к Карстерсу.
Глава 10
ЛЕДИ О’ХАРА УДАЛЯЕТСЯ
Довольно долго в библиотеке царило молчание, все три актера, разыгравшие эту маленькую комедию, прислушивались к тяжелым шагам, удалявшимся по коридору. Карстерс все еще стоял, обняв Молли за талию, на лице его застыло настороженное выражение. Молли инстинктивно догадывалась, что за всем этим кроется некая тайна, недоступная даже ее пониманию, и опасливо косилась на бледное лицо незнакомца. Выражение, с которым эти синие глаза смотрели на мужа, заставило ее обернуться к нему. И она увидела, что тот смотрит на милорда так, точно перед ним призрак. Ей хотелось заговорить, разрядить напряжение, но слова застряли в горле и она могла лишь безмолвно наблюдать за denouement[13]13
Denouement (фр.) – развязка.
[Закрыть]. Наконец О’Хара пришел в движение. Медленно приблизился к ним, всматриваясь в Джона. Лицо его уже не было таким удивленным и, почувствовав, как судорожно ищет милорд выход, он вдруг улыбнулся и опустил руки на его прямые неподвижные плечи.
– Джек, шельмец ты эдакий, с какой такой стати ты вдруг кинулся обнимать и целовать мою жену прямо у меня на глазах?
Молли тут же опомнилась, отбросила руку «кузена Гарри» и с тихим вскриком отпрянула.
Милорд предупреждающе поднял руку, пытаясь остановить друга.
– Не забывай, Майлз, не забывай… кто я есть!..
Слова эти вырвались у него не без труда, однако голову он держал высоко и гордо.
– Да полно тебе, дружище! Неужто я не знаю, кто ты есть? Ох, Джек, Джек, как же я рад тебя видеть, прямо опомниться не могу! Прямо, можно сказать, глазам своим не верю… Когда ты появился в Англии и что, черт побери, означает этот костюм? – кивком головы он указал на столик, где лежала маска, а сам все продолжал трясти руку друга.
– В Англии я уже год, а что касается маски… – Карстерс пожал плечами и несколько расслабился.
Тут между ними протиснулась леди О’Хара.
– Но ради Бога! Я ничего не понимаю! – взмолилась она.
Карстерс склонился над ее рукой.
– Как мне благодарить вас за столь своевременное вмешательство, миледи? Следует поздравить Майлза со столь удачной женитьбой!
Она так и расцвела в очаровательной улыбке и присела в реверансе. Муж обнял ее за талию.
– Ах ты, моя сладенькая шалунья! Надо же, кузен Гарри! Будь на месте Джека любой другой, я бы рассердился на тебя, малышка, за эту скверную шутку!
Она похлопала мужа по руке и улыбнулась Джеку.
– Ну, разумеется, я бы никогда не решилась на такое, не будь уверена в том, что передо мной настоящий джентльмен… И потом, разве не он спас меня от верной гибели?.. – добавила она после паузы.
Майлз недоуменно переводил взгляд с жены на Джека.
– А в чем дело?
– Миледи преувеличивает, – улыбнулся Карстерс. – Просто я имел честь подхватить ее, когда она едва не свалилась со ступенек.
О’Хара с облегчением вздохнул.
– Ты не ушиблась, девочка?
– Слава Богу, нет! Но я просто обязана была сделать что-то, чтоб выразить свою благодарность. И не сомневалась, что тебе и в голову не придет разоблачить этот мой маленький обман… а потому я… Однако, – тут ее осенило, – ты, похоже, знаком с моим разбойником?
– Конечно знаком, Молли. Это не кто иной, как Джек Карстерс, о котором я так часто тебе рассказывал.
Она, округлив глаза, с изумлением смотрела на милорда.
– Но как он… Неужели вы и есть самый близкий и дорогой друг моего мужа, лорд Джон?
Джек покраснел и поклонился.
– Был некогда, миледи, – сдержанно ответил он.
– Некогда! – с укоризной воскликнула она. – О, да вы бы только слышали, как он говорил о вас! Однако теперь будет лучше потолковать вам с глазу на глаз. Догадываюсь, вам так много надо сказать друг другу, так что я, пожалуй, оставлю вас одних, – тут она снова мило улыбнулась им обоим и, послав воздушный поцелуй мужу, выпорхнула из комнаты.
Карстерс затворил за ней дверь и вернулся к Майлзу, который, откинувшись в кресле, пытался, как и подобает настоящему мужчине, скрыть свои чувства.
– Ладно, Джек, садись и давай послушаем твою историю.
Милорд скинул свой длинный плащ и выпустил из рукавов спрятанные в них манжеты. Затем достал из кармана элегантного алого сюртука для верховой езды табакерку, которую открыл небрежным жестом. Не сводя с О’Хары насмешливого взгляда синих глаз, кокетливо сунул в ноздрю понюшку табаку и прошелся по комнате, мелко семеня ногами.
Майлз рассмеялся.
– Что сие означает?
– Перед вами, дорогой друг, сэр Энтони Ферндейл Барт собственной персоной! – и он отвесил изысканный поклон.
– Да, похож. Однако же, сэр Энтони Ферндейл Барт, присядьте и объясните мне все.
Джек опустился на край стола и закинул ногу на ногу.
– Не думаю, Майлз, что могу рассказать что-либо, чего бы вы не знали. Вам ведь известно, что произошло у Дэра за картами ровно шесть лет тому назад?
– Как раз это мне и неизвестно! – отрезал О’Хара.
– Ты меня удивляешь. Я думал, все до сих пор только и судачат об этой истории.
– Да будет тебе, Джек! Уж со мной-то мог бы и не валять дурака. Не забывай, ведь я тебе друг.
– Разве? Думаю, если б ты знал всю правду, то не стремился бы называть меня другом.
– Не было момента в моей жизни, чтоб я не испытывал гордости, называя тебя другом! И тебе это прекрасно известно, шалопай ты эдакий! Да, я слышал дурацкую историю о картах, но неужели думаешь, что я в нее поверил?
– Слишком уж она очевидна, чтоб не верить.
– Возможно. Но полагаю, что знаю тебя достаточно долго, и хорошо, чтоб верить в разные небылицы, которые мне о тебе рассказывают. И даже если б я был таким болваном и поверил, неужели считаешь, что отвернулся бы от тебя? Хорош друг я бы был тогда!
Джек молчал, разглядывая носок своего правого сапога.
– Мне известно несколько больше, чем рассказывают об этой игре, и есть у меня на сей счет свои подозрения. В конце концов, это твое дело и раз ты так поступил, значит, были у тебя на то свои причины. Но Джек, почему, во имя всего святого, ты исчезаешь куда-то, дьявол тебя знает, куда, даже не попрощавшись?
Карстерс по-прежнему не отрывал взгляда от сапога. Затем, наконец, заговорил нехотя:
– На моем месте… Майлз… разве бы ты не поступил точно так же?
– Я… э…
– Сам знаешь, что да. И неужели считаешь, что я должен был навязываться тебе при таких обстоятельствах? Что бы ты тогда обо мне подумал, а?
О’Хара звучно хлопнул его по коленке.
– Я подумал бы, что дурак ты, и больше никто! Тогда я поехал бы с тобой и ни одна сила на свете меня бы не остановила!
Оторвавшись от сапога, Джек встретился с ним глазами.
– Знаю, – ответил он. – Именно так… я и думал… и все же не был уверен. Я даже не был уверен в том, что ты меня примешь. Прошлой ночью… прошлой ночью я страшно боялся…
Рука его плотней прилегла к колену.
– Глупый мальчишка! Ну и глупышка же!..
Постепенно история о том, что произошло с Карстерсом за эти шесть лет, предстала перед Майлзом, правда, в несколько модифицированном виде. Но Майлз слишком хорошо знал своего друга, чтоб не уметь читать между строк.
– А теперь, – сказал Джек, закончив свое повествование, – расскажи о себе. Когда ты успел жениться на этой очаровательной леди, которую я только что целовал?
– Ах ты, проказник! Я женился на Молли три года тому назад. Она милашка, правда? А там, наверху, есть еще один маленький человечек… твой крестник.
– Тебе повезло, дружище! Ты сказал, мой крестник?.. Неужели нельзя было выбрать в крестные более достойную персону? Я хочу его видеть!
– Скоро увидишь. А с Ричардом виделся?
– Год тому назад остановил его карету. Было темно, и я едва различил его лицо, но мне показалось, он постарел.
– Постарел! Плохо ты его знаешь! Да он настоящий старик! Что, впрочем, неудивительно, зная, что творится у него в доме. Слава Богу, Джек, что ты выкрутился из этой истории с ее светлостью!
Карстерс снова уставился на кончик сапога.
– С Лавинией? А в чем дело?
– Да ни в чем особенно, вот только характер у нее прескверный. Бедный Дик влачит совершенно собачью жизнь…
– Ты хочешь сказать, она не любит Дика?
– Этого я утверждать не могу. Иногда она, кажется, так и пылает к нему страстью, а иногда на нее накатывают приступы ярости. А уж как сорит деньгами! Совершенно ясно, что вышла она за него из-за денег. Ведь ничто остальное ее не волнует.
Джек сидел совершенно неподвижно.
– Разве что круглый дурак этого не понимает!
В задумчивых синих глазах зажглась смешливая искорка.
– Вероятно. К примеру, ты.
О’Хара ухмыльнулся.
– Да все я прекрасно знал! Эту дамочку интересуют только деньги, а их-то как раз и не хватает. Ведь Дик не тронул ни пенни из того, что принадлежит тебе.
– Гм… Вобертон мне говорил. Что ж, глупо с его стороны.
В ответ донеслось лишь невнятное ворчание.
Джек выглянул из окна и глаза его сузились.
– Итак, Лавиния никогда его не любила! Господи, ну и неразбериха! А Дик?
– Боюсь, он до сих пор ее любит.
– Бедный старина Дик! Черт бы побрал этих женщин! Так она мучает его? Знаю, он всегда был таким, всегда был готов сдаться.
– Не уверен. Однако, могу поклясться, если б не Джон, его жизнь превратилась бы в сплошное несчастье. Он скучает по тебе, Джек.
– Кто это Джон?
– А разве Вобертон тебе не сказал? Джон – это надежда семьи. Ему четыре с половиной, и этот маленький разбойник уже избалован сверх всякой меры.
– Сын Дика? Боже милостивый!
– Да, сын Дика и твой племянник, – тут Майлз умолк и заглянул другу в глаза. – Неужели нельзя раскрыть эту тайну, Джек? Неужели ты не хочешь вернуться? – он схватил Карстерса за руку, но тот выдернул ее, а синие глаза как-то сразу потускнели и похолодели.
– Не знаю никаких тайн, – сухо ответил он.
– Джек, старина, неужели ты напрочь лишил меня своего доверия?
Еле заметная нежная улыбка тронула губы Карстерса.
– Давай лучше поговорим о погоде или о моей кобыле, Майлз. О чем угодно, лишь бы не на эту болезненную тему.
Нетерпеливым жестом О’Хара отодвинул кресло и, подойдя к окну, стал спиной к милорду. Тот следил за ним настороженным взглядом.
– Раз не доверяешь мне, говорить больше не о чем! – воскликнул О’Хара. – Похоже, ты не слишком ценишь друзей.
Милорд не ответил ни слова. Лежавшая на столе рука сжалась в кулак. О’Хара развернулся и подошел к нему.
– Я не хотел обидеть тебя, Джек! Прости, это все мой вспыльчивый нрав!
Карстерс вышел из-за стола, выпрямился и взял друга за руку.
– На сей раз прощаю, как ты сам говоришь, Майлз! – рассмеялся он. – Я это знаю. И не то чтобы не доверяю тебе, но…
– Понимаю… Ладно, не стану больше задавать вопросов. Ответь мне на последний. Почему ты вышел на дорогу с незаряженным пистолетом?
Улыбка слетела с губ Карстерса.
– О, да просто легкомыслие! – ответил он и, вспомнив о Джиме, плотно сжал губы.
– И все же это выглядит несколько странно…
Джек сверлил его взглядом.
– Только не говори, Майлз, что твои были заряжены!
– Не были, черт побери! Ах, Джек, ей-Богу, это лучшая шутка, что довелось услышать за год! – тут оба они расхохотались. – И разумеется, я блефовал, Джек, сказав тогда, что твои не заряжены. А миледи твердо вознамерилась освободить тебя, с того самого момента, как я рассказал ей все, не далее, как сегодня утром. Мы оба были уверены, что никакой ты не разбойник, хотя глупо было с моей стороны не узнать тебя сразу. Однако теперь, когда я нашел тебя… Ты ведь останешься с нами, а, Джек?
– Нет слов, чтоб выразить тебе благодарность, Майлз, но я не останусь. Мне надо вернуться к Джиму.
– А кто, черт возьми, этот Джим?
– Мой слуга. И сейчас он просто с ума сходит от беспокойства, не понимая, куда я исчез. Нет, не уговаривай меня, я не останусь, Майлз. Сам должен понимать, это невозможно… Ведь Джека Карстерса больше не существует, остался лишь Энтони Ферндейл.
– Джек, милый, но разве я не могу…
– Нет, Майлз, тут ты бессилен. Хотя это так похоже на тебя – сразу предложить свою помощь и все такое… И я действительно очень благодарен тебе, но… О, черт! А где моя кобыла?
– Чума меня раздери, совершенно вылетело из головы! Этот мой шельмец, кучер, умудрился растянуть ей сухожилия. Страшно извиняюсь.
– Бедняжка Дженни! Готов, однако, поклясться, она изрядно растрясла его по дороге!
– Попробую откупить у тебя ее, Джек. Она настоящая красотка.
– Я не продаю ее. Хотя… хотел бы просить тебя немного подержать ее в случае…
Крепко сжав запястье друга, О’Хара заставил его замолчать.
– Идет! Ездить на ней все равно не буду, слишком тяжел для нее.
– Да и тот дьявол кучер, что взгромоздился на мою бедняжку, тоже был не из легких.
– Ну и дурак же я!
– Всегда это знал.
– Погоди, Джек! Раз уж решил не оставаться, то можешь взять одну из моих кляч, пока твоя Дженни не поправится. Ну, на недельку-то ты мне ее доверишь?
– Не знаю. Похоже, я должен… впрочем, молчу, молчу. Денек выдался слишком жаркий. Ей-Богу, Майлз! Я хотел бы… о, как я хотел бы, чтоб оба мы снова стали мальчишками и… Да. Когда можно будет увидеть твоего сына и наследника?
– Да хоть сейчас. Поищем Молли, которая, насколько я понимаю, просто умирает, до чего хочет тебя видеть! В конце концов, ты ведь сэр Тони Ферндейл Барт, верно?
Глава 11
МИЛОРД ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ И ЕДВА НЕ РАССТАЕТСЯ С ЖИЗНЬЮ
Чуть позже в тот же день Карстерс покинул Турз-хаус на одной из лошадей, принадлежавшей его другу. С сожалением распрощался он с Майлзом и его супругой, пообещав, что непременно даст им знать о своем местонахождении и вскоре навестит их. О’Харе удалось выбить из Джека еще одно обещание: попав в затруднительное положение, он обязательно обратится к другу.
– Ибо я не позволю тебе больше столь легкомысленно исчезать из моей жизни, имей это в виду!
Джек с радостью согласился – снова заиметь друга было для него благословением Господним – и сообщил Майлзу название постоялого двора и деревни, где его можно было разыскать, поскольку О’Хара настоял, что доставит кобылу лично. Итак, Карстерс ускакал в Тренчем к Джиму, унося в памяти самое сердечное рукопожатие, которым обменялся с Майлзом. Джек ехал и улыбался, вспоминая, что сказал ему друг, когда он выразил нежелание дать ему требуемое обещание: «Ты упрямый молодой дьявол, или даешь слово без всяких там выкрутас, или же никогда не выйдешь из этого дома!»
В течение вот уже шести лет никто не требовал от него повиновения – приказывал только он. И оказалось, что иногда даже приятно, когда тебе отдают приказы, особенно если исходят они от Майлза.
Он свернул на лужайку и задумался: интересно, о чем размышляет сейчас Джим? В том, что он ждет его в «Грин-Мэн», сомнений не было, поскольку именно там приказал он ждать. Джека очень рассердила история с пистолетами, ибо осмотрев их, он убедился, что они действительно были не заряжены. А если б его остановил кто-то другой, а не О’Хара, стрелять в которого он, разумеется, никогда бы не смог? К чему тогда привела бы эта небрежность? Кроме того, его всегда раздражала в людях преступная неисполнительность. Так что Солтера ждет хорошая взбучка минут на двадцать.
Примерно час ехал Карстерс без всяких приключений и происшествий, а затем, свернув по заброшенной дороге – довольно узкой, по которой едва могла проехать телега, – вдруг увидел необычное зрелище. Посреди дороги стояла карета, а рядом с ней, целясь из двух громадных пистолетов в кучера, – злодейского вида мужчина, двое же других сцепились не на жизнь, а насмерть возле дверцы кареты.
Пришпорив лошадь, Джек привстал в стременах, чтоб лучше видеть. Затем глаза его сверкнули и он тихо присвистнул. Ибо причиной всей этой возни оказалась худенькая грациозная девушка лет девятнадцати-двадцати. Она бешено сопротивлялась усилиям злодеев втащить ее в другую карету, стоявшую чуть поодаль. Джек успел разглядеть, что она темная шатенка и очень хороша собой.
Вторая, пожилая дама, отчаянно царапалась и барахталась в руках одного из мужчин, бранясь и проклиная его на чем свет стоит. Затем Джек перевел взгляд с нее на неподвижную молчаливую фигуру, стоявшую на краю дороги в тени кустарника, – очевидно, то был организатор нападения. «Похоже, я должен вмешаться», – сказал себе Джек и радостно засмеялся, натягивая маску. Затем он спешился, достал из кобуры пистолет и бесшумно помчался под нависшими над дорогой ветвями к сцене, на которой разворачивалась сия драма. Мужчина, охранявший бесчинствовавшую у кареты парочку, заметил его и приготовился стрелять.
Но пуля Джека попала ему прямо в плечо и он беззвучно осел на землю – выпавший из рук пистолет разрядился, не причинив никому вреда.
Испустив невнятное проклятие, наблюдатель, стоявший у обочины, развернулся к сверкнувшей в лучах солнца шпаге милорда.
Карстерс едва не ахнул, увидев столь хорошо знакомое ему бледное лицо герцога Андоверского.
– Черт вас принес! – спокойно произнес Трейси и отпрянул, выхватывая свой пистолет.
– Определенно, – приятным голосом согласился Джек. – Защищайтесь, М. le Duc! [14]14
М. le Duc (фр.) – месье герцог.
[Закрыть]
Трейси оскалил зубы. Глаза его были полузакрыты. Резко бросил через плечо:
– С девушки глаз не спускать! А я займусь этим юным выскочкой.
И с этими словами скрестил шпагу.
Глаза Джека радостно горели азартом схватки, но движения были осторожны. Он знал Трейси, как очень опытного фехтовальщика, и решил не спешить.
Преследователи девушки крепко держали свою жертву за руки, но все их внимание было целиком сосредоточено на дуэли. Сама же девушка наблюдала за ходом сражения, затаив дыхание, слегка приоткрыв розовые губки, а в глазах ее светились испуг, возмущение и одновременно восторг. Что же до старой леди, то та, явно воспряв духом, визгливым голосом подбадривала Карстерса.
Шпаги со свистом скрещивались; время от времени герцог делал яростный выпад, но каждый его удар искусно парировали. Трейси был абсолютно спокоен, лишь губы его кривились в злобном оскале. Он не имел ни малейшего понятия о том, с кем сражается, он знал лишь одно: его противник опознал его, а потому следует как можно быстрее заставить его замолчать, и навеки. И он бился с мрачной и неотступной решимостью. Карстерс же, напротив, вовсе не имел намерения убивать его светлость. Правда в те, прежние, дни он всегда его недолюбливал, однако был слишком добр по природе своей, чтоб жаждать серьезного кровопролития. Он был наслышан о разных выходках Трейси, а потому не слишком удивился, узнав, кем оказался тот молчаливый стоявший у обочины мужчина. Ему не слишком хотелось вмешиваться в дела Бельмануара, но с другой стороны, не мог же он допустить, чтоб обижали женщину. И он дрался с целью разоружить его светлость, припереть, что называется, к стенке и вынудить бежать с поля боя. Один раз ему удалось сделать блестящий выпад и зацепить герцога. По руке его побежала тонкая струйка крови. Но Бельмануар и вида не подал, лишь слегка дрогнули тяжелые веки, и он продолжал биться с еще большей осторожностью.
Вот он удачно провел комбинацию выпадов из третьей позиции, и рука у Джека слегка дрогнула, а на рукаве расплылось алое пятно. Сам он по большей части оборонялся, ожидая, когда герцог устанет. Вскоре дыхание его светлости стало неровным и учащенным, на лбу выступили бисеринки пота, но ни насмешливая улыбка, ни боевой задор не покинули его – он вполне владел собой и, хотя лицо его было искажено гневом, а в голове все так и мутилось от ярости, это ничуть не отразилось на умении владеть шпагой.
Тогда Карстерс решил переменить тактику и начал применять все приемы и ухищрения, которым выучился за границей. Казалось, сам он сотворен из стали – столь неутомимыми и напористыми были его движения. Время от времени он проворно отскакивал в сторону, избегая особенно коварного выпада, и постепенно начал теснить герцога. Дышал он ровно и изредка издавал короткий радостный смешок. Кровь из раны на руке капала на землю, однако, как казалось Трейси, это ничуть не влияло на его противника. Сам же Джек знал, что быстро теряет силы и что пора положить схватке конец.
Внезапно он сделал ложный выпад и поскользнулся. Трейси увидел свой шанс и устремился в атаку, размахивая шпагой.
В следующую секунду шпагу выбили у него из рук, и он оказался на земле, невредимый, но совершенно беспомощный, глядя снизу вверх на лицо в маске и свою укороченную шпагу. Как это получилось, он и сам не понимал, но в том, что его противник оказался настоящим мастером фехтования, ничуть не сомневался.
Милорд усмехнулся и замотал раненую руку платком.
– Понимаю, месье, это довольно необычный и запрещенный в дуэлях прием. Однако полагаю, что милорд со мной согласится: обстоятельства тоже… несколько необычные, а шансы… почти равные, – с этими словами он обернулся к мужчинам, один из них отпустил руку девушки и пустился было бежать по дороге. – Э-э, нет!.. – протянул милорд, качая головой. – Еще один шаг, и я пришпилю твоего хозяина к земле!
– Стой где стоял, – спокойно заметил герцог.
– Bien[15]15
Bien (фр.) – хорошо, отлично.
[Закрыть]! Теперь бросайте оружие, сюда, к моим ногам, и… отпустите, наконец, мадемуазель!
Они и не думали повиноваться, тогда милорд, пожав плечами, приставил кончик шпаги к горлу Трейси.
– Eh bien!
Они все еще колебались, бросая неуверенные взгляды на своего хозяина.
– Делайте, что говорят, – приказал герцог.
Тогда, с ненавистью глядя на Джека, оба они побросали свои пистолеты, Девушка подбежала к тетушке, та начала утешать и успокаивать ее.
Джек подавил зевок.
– Не собираюсь торчать тут всю ночь. Я не ребенок и не дурак. Depechez[16]16
Depechez (фр.) – торопитесь, поспешите.
[Закрыть]!
Бельмануар заметил, что кучер держит свой мушкет наготове, собираясь стрелять, и понял, что игра проиграна. Повернул голову к двум все еще колеблющимся задирам, которые явно ждали от него распоряжений.
– Бросайте все! – приказал он.
Еще два пистолета и два кинжала полетели на дорогу.
– Тысяча благодарностей! – поклонился милорд, быстро оглядев мужчин. – Месье герцог, умоляю, оставайтесь на месте. Теперь ты, с длинным носом… да, именно ты, monam[17]17
Monam (фр.) – мой друг.
[Закрыть]… ступай, подбери пистолет, который обронил наш усопший друг.
Мужчина направился к мертвому телу, подобрал пистолет и бросил его в общую кучу.
Милорд нетерпеливо покачал головой.
– Mais non[18]18
Mais non (фр.) – ну, нет.
[Закрыть]. Разве я не говорил, что не такой уж дурак? Тот, неразряженный пистолет, будьте любезны! Положите его вон там, doucemen[19]19
Doucemen (фр.) – медленно, не спеша.
[Закрыть]. Очень хорошо…
Он перевел взгляд на карету. Кучер, притронувшись к шляпе, выкрикнул:
– Я готов, сэр!
– Чудесно. Будь так любезен, держи этих джентльменов на мушке. Но без моего приказа не стреляй. А теперь, месье герцог, могу ли я заручиться вашим обещанием, что вы быстро уберетесь туда, откуда пришли, оставив эту леди целой и невредимой? В том случае, разумеется, если я позволю вам подняться?
Трейси нетерпеливо дернул головой.
– У меня нет выбора.
– Это не ответ, месье. Могу ли я получить честное слово?
– Да, черт бы вас побрал!
– Это само собой разумеется, – вежливо согласился Джек. – Прошу вас, встаньте!
Уперев шпагу острием в землю, он наблюдал, как Трейси поднимается на ноги.
Какое-то время герцог стоял молча, не сводя глаз с Карстерса, лицо его приняло какое-то странное выражение.
– Мне кажется, я вас знаю, – тихо, почти ласково произнес он.
Тут французский акцент Джека стал еще отчетливей.
– Возможно. Я же имел несчастье узнать вас с первого взгляда.
Трейси, проигнорировав эту оскорбительную ремарку, продолжил нежным шелковым голосом:
– Одно могу обещать определенно: при первой же следующей встрече узнаю вас наверняка.
Не успели эти слова слететь с его уст, как Джек заметил в руке герцога пистолет, и молниеносно отскочил в сторону – как раз вовремя, чтобы избежать пули, которая непременно бы попала ему в голову. Тем не менее, она зацепила его в левое плечо.
– Не стрелять! – резко бросил он кучеру и поклонился его светлости. – Я ведь уже предупреждал, месье, не вынуждайте меня задерживать вас и далее, умоляю.
Зеленые глаза герцога злобно сверкнули, затем над ними снова опустились тяжелые веки и он ответил на поклон с преувеличенной почтительностью.
– Au revoir[20]20
Au revoir (фр.) – прощайте.
[Закрыть], месье, – улыбнулся он и наклонился, чтобы взять свою шпагу.
– А вот это, месье… совершенно не обязательно… – сказал Джек. – Брать шпагу… я имею в виду. Я хотел бы… сохранить ее в качестве сувенира… Да.
– Как угодно, месье, – небрежно бросил Трейси и направился к своей карете. Двое его помощников следовали за ним по пятам.
Милорд стоял, тяжело опираясь на шпагу и наблюдая за тем, как они уходят; и пока карета не скрылась из виду, старался не поддаваться слабости и дурноте, охватившим его. Тут он пошатнулся и наверняка упал бы, если бы его не подхватили две прохладные нежные руки.
Дрожащий, осипший от волнения голос произнес:
– Вы ранены? Ах, Боже мой, сэр, вы ранены!
Подавив огромным усилием воли намерение хлопнуться в обморок, Джек поднес руку девушки к губам.
– Ничего страшного, мадемуазель… Счастлив был помочь… – удалось выдавить ему. – Думаю теперь… вы можете… спокойно следовать дальше…
Диана обхватила его за плечи и бросила встревоженный взгляд на лакея, который поспешил навстречу им.
– Быстрее! – скомандовала она. – Сэр, вы теряете сознание! Вы должны позволить моему слуге усадить вас в карету!
Джек выдавил улыбку.
– Ничего… страшного, уверяю… вас. И пожалуйста не… Я… – тут он благополучно потерял сознание, упав прямо в объятия крепыша Томаса.
– Несите его в карету, Томас! – приказала девушка. – И осторожней с рукой и, о, да, плечо тоже! Тетушка, у нас найдется что-нибудь, чем можно перевязать раны?
Мисс Бетти поспешила к ним.
– Детка моя дорогая, какое чудо! Мы спасены! Что за храбрый, благородный джентльмен! Осторожней, Томас! Да, клади его сюда, на сиденье!
Милорда бережно опустили на подушки, и мисс Бетти захлопотала над ним, точно встревоженная наседка. Затем Диана велела Томасу позаботиться о лошади милорда, которая, насколько они могли видеть, преспокойно пощипывала травку чуть поодаль, у дороги, а также подобрать шпагу его светлости герцога Андоверского, со столь ловко укороченным лезвием. Потом она села в карету и стала помогать мисс Бетти обрабатывать раны.
Первая, что на руке, оказалась не серьезной, но вторая там, куда попала пуля, выглядела просто ужасно. Пока она занималась ими, мисс Бетти ослабила узел на галстуке и сняла маску с лица милорда.
– Да какой же он красавчик, этот юноша! Бедный отважный джентльмен! Какое счастье, что он подоспел вовремя. Ах, если б только кровотечение прекратилось!.. – она продолжала в том же духе, одновременно разыскивая свои нюхательные соли.
Диана подняла от раны глаза и посмотрела на лицо незнакомца – такое бледное на фоне подушек. От ее внимания не укрылись ни твердый, красиво очерченный рот, ни аристократический нос и четко вычерченные брови. Она содрогнулась. Она до сих пор трепетала при воспоминании о дуэли и была преисполнена благодарности к своему спасителю, а созерцание чувственного красивого лица лишь еще больше способствовало восхищению. Поднеся флакончик с солями к носу, она напряженно всматривалась, в надежде уловить признаки жизни. Но их не было, и ей пришлось удовольствоваться лишь тем, что подсунуть подушки под раненое плечо и постараться уберегать, насколько это возможно, своего спасителя от тряски, вызванной неровностями дороги.
