Текст книги "Небесный полководец"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Гарри Гаррисон,Майкл Джон Муркок,Джон Кейт (Кит) Лаумер,Реджинальд Бретнор,Хоси Синъити,Поль Андреотта
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Глава VII
ПРОЕКТ БРА

К заходу солнца все были на борту. Вместе с нами собрались лететь Ульянов, Гевара и Юна Персон. «Я хочу, чтобы они увидели своими глазами», – так объяснил мне Шоу их присутствие на корабле.

Днем вражеская эскадра предприняла несколько вялых атак, но серьезного ущерба городу не нанесла

– Ждут подмоги, – заметил Шоу. – Есть сведения, что подкрепление придет из Хиросимы только завтра.

– Нам предстоит долгий путь, – предупредил я. – Даже если все пройдет гладко, мы не успеем вернуться к рассвету.

– Тогда направимся в революционный Пекин.

Вместе с нами на борт поднялось несколько ученых, наблюдающих за погрузкой громоздкого ящика в нижний трюм. В основном это были очень серьезно настроенные венгры, немцы и американцы, но среди них я увидел одного австралийца и поинтересовался у него, что происходит.

– Что грузится на борт, вы хотите сказать? – поправил он. – Ха-ха! Понятия не имею. Спросите у кого-нибудь другого. Желаю удачи, приятель.

Когда ученые вышли из гондолы, генерал Шоу обнял меня за плечи и сказал:

– Не волнуйтесь, Бастейбл. Вы все узнаете прежде, чем мы доберемся до места

– Это бомба, – подумал я вслух. – Очень мощная, да? Нитроглицериновая? Зажигательная?

– Потерпите.

Мы стояли на мостике «Лох-Итайва» и смотрели на закат. «Лох-Итайв» – хотя, наверное, я должен называть его «Шань-Тьень» – уже не был тем роскошным пассажирским лайнером, на котором я служил раньше. С него сняли все ненужное на военном корабле оборудование; из иллюминаторов торчали дула безотказных орудий; прогулочная палуба превратилась в артиллерийскую платформу; танцевальный зал стал крюйт-камерой. Короче говоря, мы могли за себя постоять.

Готовясь к отлету, я вернулся мыслями к своей глупой стычке с Ковбоем. Как давно это было! Кажется, еще до того, как я очутился в мире будущего… Смешно: не повздорь я тогда с американцем, не стоять мне сейчас на капитанском мостике корабля, готового к выполнению безрассудного, с моей точки зрения, задания – сбросить не испробованную в действии бомбу на базу Великих Держав.

Подошел Ульянов.

– ’азмышляете, молодой человек?

Я посмотрел в ласковые стариковские глаза и улыбнулся.

– Я раздумывал о том, как мог добропорядочный служака в одночасье превратится в убежденного революционера.

– Такое не ’едкость, – ответил он. – Уж пове’ьте моему опыту. Но сначала у человека должны отк’ытся глаза на ах’инесправедливость, ца’ящую на планете… Ведь никто не желает ве’ить, что ми’ жесток… или что жесток его собственный класс. А сознавая свою жестокость, нельзя считать себя безг’ешным, ее но? Как бы того ни хотелось… ’еволюционе’ понимает, что, как и любой д’угой человек, он не может быть невиновным… но ст’астно желает стать им. Поэтому он пытается пост’оить ми, где все будут безг’ешны.

– В человеческих ли это силах, Владимир Ильич? – тихо спросил я. – Вы мечтаете о райских кущах на Земле… Мечта хорошая, но осуществимая ли? Сомневаюсь.

– В бесконечной Вселенной все случается… ’ано или поздно. А человечеству свойственно воплощать свои гезы в ’еальноегь. Человек – это существо, способное создать все, что захочет… или ’аз’ушить все, что захочет. Мне много лет, но я не пе’естаю удивляться ему. – Он захихикал.

Я улыбнулся и глубоко вздохнул. Как бы он удивился, узнав, что я старше его!..

Смеркалось. На мостике было темно, лишь тускло светились лампочки на приборной панели. Я намеревался поднять корабль на три тысячи футов и оставаться на этой высоте, сколько возможно. Ветер дул попутный – норд-ост.

– Отходим, – наконец сказал я.

Упали причальные канаты, и мы начали подъем. Я услышал свист ветра, обтекающего корпус корабля. Увидел проплывающие под нами огни Города-на-Заре.

– Рулевой—два, малый вверх до трех тысяч футов. Рулевой—один, левый борт по ветру. – Я сверился с компасом. – Так держать.

Все молчали. Гевара и Юна Персон смотрели в иллюминатор, Шоу, курящий сигарету, и Ульянов стояли рядом со мной, глядя на приборы, в которых они ничего не понимали. Небесный Полководец был одет в голубой хлопчатобумажный костюм, на голове сидела набекрень тростниковая шляпа китайского кули, а на поясе висела кобура.

Мы медленно проплыли над холмами и через несколько минут оказались в радиусе действия артиллерии противника. Если нас заметят, то несколько кораблей почти наверняка решат нашу участь: мы будем уничтожены вместе с Проектом БРА. А если Шоу погибнет, сомнительно, что Город-на-Заре продержится долго.

Наконец вражеский лагерь остался позади, и мы вздохнули с облегчением.

– Не пора ли завести моторы? – поинтересовался генерал.

Я отрицательно покачал головой.

– Рано. Минут через двенадцать. Или чуть позже.

– Мы должны быть над Хиросимой до восхода.

– Знаю.

– Если мы уничтожим аэропарк, у них возникнут такие же сложности с пополнением боеприпасов, как у нас. Это уравняет наши силы.

– Знаю… Как же вы собираетесь уничтожить его?

– С помощью бомбы, которая находится в нижнем трюме. Вы видели, как ученые грузили ее?

– И что же это такое – Проект БРА? – ответил я вопросом на вопрос.

– Бомба невероятной мощности. Вот и все, что мне известно – я не физик. Но, думаю, о ее создании ученые мечтали с начала века. На одну-единственную бомбу мы затратили уйму денег и несколько лет исследований.

– А почему вы знаете, что она сработает?

– Я не знаю. Однако если, сработает, то уничтожит большую часть аэропарка. Физики утверждают, что по мощности взрыва она равна нескольким сотням тонн тринитротолуола.

– Боже правый!

– Поначалу я не верил, но ученые убедили меня. Особенно когда три года назад, проводя незначительный эксперимент, разрушили всю лабораторию. Насколько я понимаю, принцип действия бомбы как-то связан с атомной структурой материи. Теория была разработана давно, но создать бомбу мы смогли только сейчас.

– Ну, давайте надеяться, что ученые не ошиблись, – усмехнулся я. – Если выяснится, что у вашей бомбы мощность карнавального фейерверка, мы стыда не оберемся…

– Согласен.

– …А если она такая мощная, как вы утверждаете, то надо подняться повыше – ведь ударная волна распространяется вверх точно так же, как и в стороны. Мы зависнем в тысяче футов над уровнем моря, когда рванет.

Шоу с отсутствующим видом кивнул.

Вскоре я завел моторы, и палуба «Шань-Тьеня» задрожала. Мы понеслись сквозь ночь на скорости сто пятьдесят миль в час, обгоняя сам ветер. Рев моторов музыкой звучал в моих ушах.

Я приободрился и сверился с курсом. В запасе оставалось не так много времени – по моим расчетам, корабль достигнет аэропарка в Хиросиме за полчаса до зари.

Погруженные в свои мысли, мы молчали.

– Если я погибну, – сказал вдруг Шоу (мне кажется, многие из нас думали о смерти в тот момент), то, надеюсь, зерна революции, которые я посеял по всему миру, дадут всходы. Ученые Города-на-Заре усовершенствуют Проект БРА, если эта бомба не сработает. Инженеры построят множество новых фей-чи, и другие революционеры пошлют их в бой… Я дал народу власть. Возможность самому решать свою судьбу. Люди увидели, что сила Великих Держав не безгранична, что тиранов можно свергнуть. Теперь вы понимаете, что дядя Владимир, что из надежды, а не из отчаяния, рождается революция?

– Ве’оятно, – откликнулся Ульянов. – Но одной надежды мало.

– Разумеется. Политическая власть должна быть подкреплена силой. Имея в своих арсеналах такие бомбы, угнетенные народы смогут диктовать угнетателям любые условия.

– Если, конечно, ваша бомба сработает, – вставила Юна Персон. – В чем я сомневаюсь… Расщепление атома, говорите? Звучит правдоподобно, но, мне кажется, на деле неосуществимо. Боюсь, вас обманули, мистер Шоу.

– Поживем – увидим.

Я помню тягостное чувство ожидания, когда на фоне отсвечивающего в лунном свете океана показалось темное побережье Японии. Я приготовился открыть грузовой люк, где ждала своего часа бомба. Вскоре внизу показались дорожки разноцветных огней Хиросимы. За городом находился аэропарк – растянувшиеся на целые мили ряды ангаров, причальных мачт и ремонтных доков; в это военное время почти все они были заняты боевыми кораблями. Если нам удастся уничтожить хотя бы часть аэропарка, то очередная атака на Утреннюю долину будет отложена на неопределенный срок.

Помнится, я смотрел на Юну Персон и думал, по-прежнему ли она погружена в мысли об отце… А о чем, интересно, размышляет Гевара? Раньше он ненавидел Шоу, а теперь вынужден признать, что Небесный Полководец – гений, воплощающий в жизнь то, о чем другие революционеры – например, Ульянов, – привыкли только мечтать.

Ульянов… Старик, по-моему, еще не понял, что его мечта становиться явью. Ведь он так долго ждал! Всю жизнь дожидался восстания пролетариата… но, боюсь, он так и не увидит революции. Если она вообще произойдет… Ему я сочувствую больше, чем остальным.

Мы уже летели над самим аэропарком, и Шоу в нетерпении наклонился вперед. Одну руку он положил на кобуру, в пальцах другой дымилась сигарета Желтая шляпа сбилась на затылок. Глядя на его красивое лицо, я подумал, что он похож на героя какого-нибудь приключенческого романа.

Аэропарк был залит светом. Люди сновали вокруг огромных кораблей, готовясь к завтрашнему нападению на Город-на-Заре. Я видел зловещие силуэты броненосцев, вспышки ацетиленовых горелок.

– Мы на месте? – Небесный Полководец вновь превратился в нетерпеливою мальчишку. – Мистер Бастейбл, это и есть аэропарк?

– Да, – ответил я.

– Бедняги, – вздохнул Ульянов, качая седой головой. – Это же п’остые ’абочие…

– Их дети, – Гевара указал большим пальцем на город, – будут благодарны нам, когда вырастут.

Я почувствовал раздражение – завтра в Хиросиме будет много сирот и вдов… Юна Персон бросила на меня озабоченный взгляд.

– Мистер Бастейбл, насколько я понимаю, взрыв подобной силы может задеть и городские кварталы.

Я улыбнулся.

– Хиросима в двух милях отсюда, миссис Персон.

Она кивнула и, пригладив свои темные, коротко подстриженные волосы, посмотрела на аэропарк.

– Думаю, вы нравы.

– Рулевой—два, малый вниз до тысячи футов, – приказал я.

Теперь мы отчетливо видели каждого человека. Рабочие ходили по бетонным площадкам, карабкались на леса, возведенные вокруг кораблей.

– Главные доки там, – указал Шоу. – Сможем подойти к ним с заглушёнными моторами?

– Если нас не обнаружат, – буркнул я. – Рулевой—один, пять градусов право руля.

– Есть пять градусов, сэр, – отозвался бледный матрос из-за штурвала.

Корабль тихо заскрипел, поворачиваясь.

– Рулевой—два, готовьтесь к. быстрому подъему.

– Есть, сэр.

Мы зависли над доками. Я поднял переговорную трубку.

– Капитан – нижнему трюму. Центральный грузовой люк готов?

– Так точно, сэр.

– Подготовиться к бомбометанию.

– Есть, сэр.

Я действовал по процедуре, обычно используемой для облегчения воздушного судна в аварийной ситуации. Окутанные ночной мглой, мы опускались все ниже и ниже. Я слушал заунывную песню ветра, обтекающего нос нашего огромного корабля… Грустная это была песня.

– Канониры, к бою, – приказал я на случай, если нас заметят. Но мы надеялись, что смятение в рядах противника, вызванное взрывом, позволит нам скрыться.

– Все орудия к бою готовы, сэр.

Шоу коротко рассмеялся и подмигнул мне.

– Мотористы, полный вперед, как только услышите взрыв.

– Есть, сэр.

– Центральный грузовой люк открыть.

– Есть, сэр.

– Сбросить бомбу.

– Бомба сброшена, сэр.

– Угол атаки – шестьдесят градусов. Рулевой—два, набрать высоту три тысячи футов… Дело сделано.

Палуба под ногами накренилась, и мы ухватились за поручни. Все смотрели вниз.

Я отчетливо помню их лица: Гевара хмурится и морщит губы, Юна Персон думает о чем-то своем, Ульянов едва заметно улыбается…

Шоу повернулся ко мне:

– В яблочко! Бомба…

Его радостная улыбка до сих пор стоит перед моими глазами…

Неописуемой яркости белый свет вспыхнул за спинами революционеров, превратив всех четверых в призрачные черные силуэты. Раздался звук, похожий на один-единственный удар сердца великана. Затем наступила тьма, и я понял, что ослеп. Волна невыносимого жара обрушилась на меня. Чудовищность содеянного поразила в самую душу.

«О, Боже!» – помнится, подумал я и горько пожалел, что этот проклятый корабль вообще был изобретен.

Глава VIII
ЗАТЕРЯННЫЙ

– Вот и все. – Голос Бастейбла был тихим и надтреснутым.

Рассказывал он эту удивительную историю более трех дней.

Я устало отложил карандаш и бегло пролистал пухлую стопку своих стенографических заметок.

– Вы полагаете, все это произошло на самом деле? Тогда как вы объясните свое возвращение?

– Ну… Меня нашли в море. Я был без сознания, ослепленный, покрытый многочисленными ожогами. Подобравшие меня японские рыбаки решили, что я матрос, пострадавший при аварии в машинном отделении своего судна. Они отвезли меня в Хиросиму и поместили в госпиталь для моряков. Я был потрясен, узнав об этом. Я не понимал, где очутился, поскольку думал, что город превращен в руины. Конечно, потребовалось время, пока до меня дошло, что я вернулся в тысяча девятьсот второй год.

– А что было потом? – Я налил вина себе и предложил Бастейлбу.

– Выписавшись из госпиталя, я немедленно отправился в британское посольство. Встретили меня вежливо. Вновь пришлось сослаться на амнезию. Я сообщил свое имя, звание, личный номер и сказал, дескать, последнее, что я помню – это как жрецы Шаран Канга гнались за мной в Храме Грядущего Будды. Посол отправил телеграмму в мой полк, и, естественно, там подтвердили мои слова. Мне выдали документы и оплатили проезд до Лакнау, где размещался полк. С тех пор, как я побывал в Теку Бенга, прошло шесть месяцев.

– И командир полка, разумеется, узнал вас?

Бастейбл желчно рассмеялся.

– Он сказал, что Бастейбл погиб в Теку Бенга, следовательно, я – самозванец. Хоть и очень похож на погибшего. В самом деле, я был старше, да и голос изменился…

– Вы напомнили ему о тех вещах, которые мог знать только настоящий Бастейбл?

– Да. Командир поздравил меня с хорошей подготовкой и пригрозил арестовать, если я вновь попадусь ему на глаза.

– И вы опустили руки?

Бастейбл хмуро посмотрел на меня.

– Я испугался. Видите ли… это не совсем тот мир, который я помню. А память меня пока не подводила. Эти прыжки во Времени что-то изменили. Какие-то мелочи… – Он затравленно огляделся. – Незначительные детали…

– Возможно, это из-за опиума? – предположил я.

– Возможно.

– Поэтому вы и не захотели поехать домой? Боялись, что родные вас не узнают?

– Да. Слушайте, я бы выпил немного… – Бастейбл пересек комнату и щедро налил себе рому. За время рассказа он исчерпал весь запас наркотика. – После того, как офицер выгнал меня – я – то, кстати, узнал его – я добрался до Теку Бенга, до самой расщелины, и убедился, что город лежит в развалинах. В мое сердце закралась ужасное подозрение: если мне удастся перебраться через пропасть, я обязательно найду на той стороне труп. Свой труп. Так я и не решился. На оставшиеся несколько шиллингов я купил кое-какую одежду и, нищенствуя, пешком пересек Индию, лишь изредка подсаживаясь в попутные поезда. В первую очередь я искал кого-нибудь, кто докажет, что я в самом деле жив. Я встречался с мистиками и пытался добиться у них ответа, но тщетно… И тогда я решил забыть, кто я такой. Я пристрастился к опиуму. Отправился в Китай. В Шаньдун. Отыскал Утреннюю долину. Не знаю, что я надеялся увидеть там. Она была как всегда прекрасна. В долине ютилась бедна деревушка. Жители встретили меня гостеприимно.

– А потом вы поехали сюда?

– Да, посетив по дороге еще несколько мест.

Я не знал, что и думать об этом человеке, но, как ни странно, верил каждому слову – столь убедительным был его голос.

– Будет лучше, если мы вместе вернемся в Лондон, – предложил я. – Повидаете родных. Они обязательно узнают вас.

– Возможно. – Он вздохнул. – Но видите ли… боюсь, я оказался здесь случайно. Этот взрыв над Хиросимой… Он выбросил меня в другое, не мое время.

– Полноте!

– Нет-нет, это действительно девятьсот третий год… Но не мой.

Кажется, я понял, что он имеет в виду, но не поверил: подобное не приснится даже в кошмарном сне. Человек перенесся в будущее и вернулся в свое время – это я допускал… но что он вернулся в другой, альтернативный мир!.. Бастейбл налил себе еще рому.

– Молите Бога, чтобы это был не тот девятьсот третий год, – добавил он. – Несущаяся вскачь наука, революции… бомбы, способные уничтожать целые города! – Он поежился.

– Но есть и положительные стороны, – несмело возразил я. – Вряд ли туземцы, о которых вы рассказывали, так уж плохо живут.

Он пожал плечами.

– Разные времена заставляют людей по-разному смотреть на вещи… Что сделано, то сделано, и говорить больше не о чем. Хотя, возможно, сейчас я бы не поступил столь опрометчиво. Как бы то ни было, старина, в вашем мире больше свободы. Уж поверьте мне!

– День ото дня она все менее ощутима, – возразил я. – И свободен далеко не каждый. По-моем>, есть преимущества…

Бастейбл протестующе поднял руку.

– Ради Бога, хватит об этом!

– Как пожелаете.

– Порвите свои записи. Ведь вам никто не поверит. Почему кто-то должен верить?.. Вы не возражаете, если я немного прогуляюсь? Хочется глотнуть свежего воздуха, прежде чем я решу, как мне. быть.

– Да, конечно…

Он устало вышел из комнаты, и его шаги стихли на лестнице. Что за странный молодой человек!..

Я просмотрел свои записи. Огромные воздушные корабли, монорельсовые дороги, велосипеды с электрическим двигателем, беспроволочный телефон, летательные аппараты тяжелее воздуха… Чудеса, да и только! Разум одного человека не мог выдумать все это.

Я прилег на кровать, по-прежнему ломая голову над загадкой, и незаметно для себя задремал. Один раз я, кажется, проснулся в недоумении – куда подевался Бастейбл? – но, убедив себя, что он в соседней комнате, вновь уснул и проспал до утра.

Однако когда я встал, Рам Дасс сообщил мне, что постель гостя осталась не разобранной. Я справился у Ольмейера, не знает ли тот, где Бастейбл. Толстый голландец не видел его.

Я спрашивал прохожих на улице, не встречался ли им Бастейбл. Кое-кто вспомнил молодого человека, который, пошатываясь, спускался к причалам поздно ночью – не иначе, как пьяный.

Этим утром из гавани ушел корабль. Возможно, мой загадочный гость был на его борту. Возможно, он бросился в море.

Больше я не слышал о Бастейбле, хотя поместил объявление в газетах и потратил больше года на поиски. Бастейбл исчез. Быть может, его снова швырнуло сквозь время – в прошлое или будущее… или даже в девятьсот третий год, который, как он считал, был его девятьсот третьим годом.

Вот и все. Я перепечатал рукопись, убрав из нее повторы и лишние комментарии самого Бастейбла, но постаравшись сохранить стиль рассказчика.

ПРИМЕЧАНИЕ 1907 г.

С тех пор, как я встретил Бастейбла, воздушный океан был покорен братьями Райт. Стремительно совершенствуются управляемые аэростаты. Радиотелефон стал реальностью. Недавно я слышал о достижениях в создании монорельсовых дорог. Неужели история Бастейбла правдива? Если да, то моя эгоистичная душа спокойна: мир становится все счастливее и безмятежнее… а до кровавых революций, описанных Бастейблом, мне не дожить. Впрочем, кое-что не совпадает с его рассказом. Уже появляются аппараты тяжелее воздуха. Их испытывают французы и американцы; ходят слухи, что один из них собирается лететь через Канал![6]6
  Английское название Ла-Манша.


[Закрыть] Однако вполне может статься, что век аэропланов будет короток – либо они окажутся слишком медлительны, либо смогут летать только на небольшие расстояния.

Я пытался заинтересовать некоторых издателей рассказом Бастейбла, но все склонялись к мнению, что он слишком фантастичен для правды и слишком мрачен для беллетристики. Почему-то лишь писатели вроде мистера Уэллса могут публиковать подобные книги… Но моя книга правдива! Уверен в этом! И не оставлю своих попыток издать ее. Ради самого Бастейбла.

ПРИМЕЧАНИЕ 1907 г.

Блерио на аэроплане перелетел Канал! Я опять отнес рукопись издателю. Как и все остальные, он предложил мне кое-что переделать: «Добавьте побольше приключений и научных чудес, пустите любовную линию…» А я не могу изменять то, что рассказал мне Бастейбл. Поэтому кладу рукопись в ящик – до лучших времен.

ПРИМЕЧАНИЕ 1910 г.

Скоро в Китай! Хочу найти Утреннюю долину. Своими глазами увижу, на что это похоже, и, быть может, отыщу Бастейбла. Помнится, он говорил, что долина ему понравилась, а жители были гостеприимны. В Китае и в самом деле полным-полно революционеров. Возможно, он станет республикой, пока я буду путешествовать по нему! Положение очень неустойчиво: русские и японцы наверняка постараются отхватить ломоть покрупнее.

Если мне не суждено вернуться из Китая, то, надеюсь, кто-нибудь сумеет опубликовать эту рукопись. Я был бы ему весьма благодарен.

М.К.М.

ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

Это – последняя заметка моего деда, сделанная в рукописи; больше записей о Бастейбле мы не обнаружили. Из Китая он вернулся, но если и нашел там Бастейбла, то никак не упомянул об этом. Думаю, в девятьсот десятом он махнул на все рукой и больше не пытался опубликовать рукопись.

В четырнадцатом году мой дед ушел на фронт, а в октябре шестнадцатого погиб во Франции, на реке Сомме.

Майкл Муркок, 1971 г.