Текст книги "«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира"

Автор книги: Джордж Фридман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Когда Одиссей начал свое путешествие, описанное Гомером, он вторгся в мир, не только неведомый ему, но и полный всяких удивительных созданий. Он встретился с циклопами, лотофагами, множеством других существ, которые походили на богов в значительно большей степени, чем на людей. Он попал в зачарованный мир, как сказали потом немецкие философы Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно. Одиссей открыл новый мир, исследовал и понял его и в конце концов получил господство над ним. Он сорвал скрывавшие этот мир покровы, вместе с которыми ушли все чары. Он узнал новый мир, а вместе со знаниями исчезли магия, волшебство и притягательность. Познание мира убивает романтику, делает вещи прозаическими – в этом есть известная доля трагедии и разочарования. Познанный мир почти всегда оказывается менее привлекательным, чем ожидалось до того. Одна из европейских трагедий как раз и заключается в том, что открытие волшебного мира очень скоро вылилось в чистый бизнес, свободный от какой-либо магии и чудес.

Обнаружение Колумбом совершенно неизвестной и экзотической цивилизации воскресило в людях гомеровское ощущение зачарованного мира. Оно подстегнуло жажду наживы, но одновременно и жажду приключений, жажду всего нового, почти что потустороннего, что могло скрываться там, далеко, за океанами. Вновь открытый мир захватил сознание европейцев. Он пробудил фантазии в умах самых обычных людей, которые до этого годами, десятилетиями, веками были с головой погружены в рутину повседневной жизни. Ранее океаны казались полными загадочных и ужасных существ. Колумб слегка приподнял завесу с мира на другом берегу океана, пугавшего людей своими сверхъестественными силами. Оказалось, что этот мир имеет свои загадки, но и несет сказочные богатства, ради которых стоит бросить вызов океану и вынести все связанные с этим невзгоды. Бесчисленное множество европейцев пересекли океан по следам Колумба сначала в поисках волшебства, а потом просто создав новый, весьма прозаичный мир. Колумб открыл для людей заколдованный мир, но секрет, как познать все его волшебство и очарование, не разрушив их, так и остался не раскрытым.

Что, в конце концов, есть вся европейская наука, как не вера в то, что в этом мире (и за его пределами) тщательно спрятано множество непознанных сущностей? Что есть наука, как не страстное желание открыть эти сущности? Это стремление захватило Европу, что лучше всего показывает миф о Фаусте, который заключил сделку с дьяволом, продав свою душу не за деньги и не за власть, а за знание. Европа становилась Фаустом с того момента, как Колумб добрался до ранее неизвестного места и увидел вещи, которые он не мог понять и представить.

Но сначала наступило время, когда первооткрывателям и исследователям пришлось посторониться и уступить дорогу новой волне европейцев – очень жестким ребятам, конкистадорам.

Вооружены до зубов и очень голодны

Эстремадура – жаркое, засушливое и одно из беднейших мест в Испании. В этом регионе родилось множество отчаянных авантюристов, завоевавших обширные земли в Новом Свете. Их имена навеки вписаны в историю: Писарро, сокрушивший и завоевавший империю инков в Перу; Бальбоа, первый европеец, который, пройдя через Панаму, увидел Тихий океан из Нового Света; де Сото, первый испанец, повернувший на север и открывший Миссисипи. Наверное, самым великим из них был Эрнан Кортес, покоривший Мексику.

Кортес был антиподом Энрике Мореплавателя во всем. Энрике был сыт, Кортес – голоден; Энрике отличался умеренностью в повседневной жизни, Кортес был откровенным бандитом и изгоем; Энрике стремился укрепить положение и власть своей семьи, Кортес жаждал богатства и власти, которыми он никогда не обладал; Энрике происходил из самых верхних слоев общества, Кортес – из глубочайших низов; Энрике был терпим и терпелив, Кортес – безжалостным человеком с безумным стремлением к быстрому успеху. Эти два человека – один рафинированный аристократ, другой жестокий головорез – представляли собой два неразрывно связанных друг с другом лица Европы на протяжении последующих 500 лет. Они были похожи только в одном: оба были глубоко верующими католиками, утвердившимися в своей вере благодаря войнам с мусульманами. Католицизм был для них источником долга, веры и страха.

Энрике стремился к познанию мира, но это стремление сдерживалось разумом, диктовавшим вдумчивый, осторожный и методичный подход, шаг за шагом, никогда не сдаваясь, но и не пытаясь продвигаться слишком далеко и слишком быстро. Он подготовил почву для нового поколения – генерации таких как Колумб. Его аккуратная работа позволила этим следующим первопроходцам сорвать покров, скрывавший новый мир. Кортес был умен, но груб и жесток. Он всячески манипулировал своими врагами, а затем, когда наступал подходящий момент, уничтожал их или обращал в рабство без какой-либо жалости. Там, где Энрике был терпелив, Кортес несся вперед. Но первый был очень богат, а второй был вынужден считать каждую монету. Европейцы подошли к берегам Нового Света, будучи осторожными и расчетливыми, опасаясь всего, что может таиться за неизведанным. Но потом, высадившись на эти берега, они дали волю тем ранее скрытым яростным внутренним силам, которые стремились захватить как можно больше всего и как можно скорее, чтобы утолить жажду триумфа. Поэтому можно сказать, что осторожность и отчаянное безрассудство были двумя сторонами одного и того же. Соединенные вместе, подкрепленные грубой материальной силой пушек, эти свойства европейского характера оставались веками непобедимыми.

С появлением людей типа Кортеса завоевание мира перешло из метафорической категории во вполне практическую. Впервые за всю историю европейцам пришлось столкнуться с абсолютно новой цивилизацией на новом континенте. В сердце империи ацтеков, вокруг их столицы Теночтитлана жило около 200 000 человек со своим общественным устройством – правящими классами и подчиненными племенами. Ацтекские воины были храбрыми, хорошо обученными и представляли собою силу, с которой не следовало шутить. Экономика империи была достаточно развита, столица представляла собой сложную и замысловатую агломерацию, которой уступали многие европейские города.

Кортес высадился на острове Косумель у побережья Юкатана, недалеко от места, где сегодня расположен город Канкун со своими гостиницами и круизными судами. Это были земли майя. Если в настоящее время вы отправитесь путешествовать из Канкуна по второстепенным дорогам, то примерно через 18 часов доберетесь до гор Чиапас, где до сих пор можно обнаружить потомков майя, все еще сопротивляющихся мексиканскому правительству. При высадке у Кортеса было 500 человек и какое-то количество рабов. По легенде, Кортес сжег корабли, на которых все они приплыли, заявив своим людям, что обратной дороги нет. Они должны победить или погибнуть, отступление невозможно. Сжег ли он свои корабли в действительности, доподлинно неизвестно. Ясно одно: имея только 500 человек против целой империи, он был обречен либо на гибель, либо – тогда об этом было абсурдно думать – на триумф. Третьего не дано, Кортес должен был это прекрасно осознавать.

Еще одна легенда гласит, что, когда ацтеки увидели испанцев верхом на лошадях, они решили, что на землю вернулся их бог Кетцалькоатль. Представьте, что вы наблюдаете приземлившуюся летающую тарелку… Странные человекообразные существа в каких-то одеждах из неизвестных материалов, в удивительных металлических доспехах, говорящие на абсолютно непонятном языке, сошли на берег из какого-то сооружения, не похожего ни на что виданное до сих пор. Теперь вообразите весь ужас, который должны были испытать местные жители при первой встрече с этими существами. Этот страх потом много раз показывал Голливуд, неизменно с немалым коммерческим успехом.

У Кортеса было оружие, неведомое ацтекам. Кортес пришел оттуда, откуда никто никогда к ним не приходил, тем более, неся какую-то угрозу. Понятно, что ружья и пушки испанцев не справились бы с более или менее решительной атакой многочисленного ацтекского войска. Но ведь для ацтеков было невозможно на психологическом уровне решиться противостоять тому, что выглядит сверхъестественно и волшебно. Чувство загипнотизированности подпитывалось с двух сторон. Грохот пушек, извергаемый ими огонь и приносимая ими смерть не могли сравниться ни с чем, что было известно ацтекам. Конкистадоры быстро внедрили в сознание ацтекской элиты чувство обреченности, потому что силу пришельцев невозможно было оценить и понять. В их представлениях только боги обладали непостижимой силой, и ацтеки решили, что прогневили богов, которые спустились, чтобы наказать их.

Однако, несмотря на все эти подавляющие волю к сопротивлению моменты, они все-таки попытались отстоять свою землю. Когда первый шок прошел, они вспомнили о том, кто они есть на самом деле – великие воины, которые уже покорили многие земли и народы. Пятьсот испанцев, пусть с ружьями и пушками, были бы сметены многими тысячами воинов. Победа Кортеса объяснялась тем, что он атаковал силами не только 500 своих людей, но и тысяч других, которые не были ни испанцами, ни ацтеками.

Ацтекская империя возникла чуть более чем за сто лет до описываемых событий. Господство ацтеков было жестоким и безжалостным. Сохранились доказательства практиковавшихся человеческих жертвоприношений из покоренных племен. Ацтеков боялись и ненавидели, для многих народов их империи появление испанцев казалось настоящим спасением. Столица ацтеков – Теночтитлан – располагалась в центральной мексиканской котловине, где сейчас находится современная столица Мексики. Власть империи не простиралась до Юкатанского полуострова, майя так и не были покорены. Но майя считали ацтеков своими заклятыми врагами, поэтому присоединились к испанцам, как многие тысячи представителей других племен, даже уже подвластных Монтесуме[8]8
  Точнее, Монтесуме Второму. – Примеч. пер.


[Закрыть] – верховному правителю империи ацтеков. Монтесума не горел желанием ввязываться в войну с пришельцами, так как был не вполне уверен в лояльности собственного войска. Он попытался договориться не потому, что был зачарован почти сверхъестественными возможностями испанцев, а поскольку понимал ограниченность и фрагментированность базы своей власти. Он также осознавал, что какая-то часть этих «фрагментов» была на самом деле враждебно настроена по отношению к нему. Точка возгорания, находившаяся к югу от ацтекской империи, воспламенилась с прибытием Кортеса, а разгоревшийся пожар поглотил и разрушил эту империю.

Кортесу удалось добиться победы не только с помощью военной силы или психологического подавления воли врага. Он оказался хитрым дипломатом, быстро понявшим, что режим Монтесумы держится на зыбкой основе. Абсолютно такая же история произошла в Перу, где Писарро сокрушил империю инков. Инки создали свое государство на базе некой коалиции племен, многие из которых скорее находились в подчиненном положении жертв, чем были бенефициарами империи. Точно так же как и Кортес, Писарро, играя на жестокости инкских правителей, расколол противника и привлек на свою сторону большие силы, позволившие покончить с инками.

Эти моменты являются критически важными для понимания того, почему европейцам удалось завоевать мир. Они не несли в мир несправедливость, которая уже существовала повсюду, куда они приходили. Местные правители повсеместно использовали те же методы, которые были характерны для европейских завоевателей, точно так же подчиняя себе соседей, насаждая страх и силой поддерживая существование своих режимов. Европейцы, приходя на новые земли, привлекали в союзники тех, кто был угнетен, другим обещали богатства, что приводило к быстрому коллапсу местных правителей. На обломках этих империй европейцы насаждали свои порядки. Ацтеков завоевали не 500 человек. Их завоевали 500 человек совместно с тысячами и тысячами врагов, которых ацтеки ранее создали своими же руками. Европейцы умело поняли слабости ацтеков и инков, воспользовались ими и в конце концов заменили одни жестокие режимы другими, своими. И это не было чем-то необычно новым для индейцев Мексики или Перу.

Не следует забывать и еще один элемент, способствовавший успеху конкистадоров: их колоссальная варварская воля и практически безумная смелость. Я считаю, что развитие всех цивилизаций проходит три стадии. Первая из них – варварство. В это время люди считают, что законы их деревень являются едва ли не универсальными законами природы, как когда-то сказал Бернард Шоу. Вторая – цивилизованная стадия, когда люди верят, что их представления о том, как должна быть устроена жизнь, – самые правильные. Но при этом они допускают, что могут ошибаться, и поэтому остаются открытыми для других идей. Наконец, третья фаза – декаданс, когда люди приходят к выводу, что правды и справедливости вообще не существует или что все виды лжи и являются единственной истиной.

Действия конкистадоров не превратили их в варваров. Скорее так: они были варварами изначально, поэтому оказались способны на такие действия. Они были глубоко привержены своей религии, не имели никаких сомнений в ней, при этом не разбирались в теологических тонкостях, а воспринимали бога просто и прямо – он ужасен и, одновременно, хорошо знаком, близок, чуть ли не как друг. Для Кортеса бог был не метафорой, а реальным существом. Такое восприятие бога не является уникальным для католицизма. Мусульмане, протестанты, иудеи и приверженцы других верований разделяли такое понимание и использовали это для достижения вполне земных целей, которые первоначально казались выше их возможностей. Чистая, варварская сила была основой их власти.

Доктрина римской католической церкви вращалась вокруг теории «двух мечей», выдвинутой папой Бонифацием VIII. Согласно ей, один меч символизирует власть в этом, материальном мире, и она может принадлежать государствам. Второй, более важный меч находится в руках церкви и символизирует власть в духовном мире. Доктрина не предполагала разделение власти двух мечей, каждый из них поддерживал другой и шел за ним. Политическая и духовная власть не могла быть разделена. Это определяет миссионерский дух церкви. Христианская церковь была готова обращать в свою веру с помощью меча, но истинное обращение виделось как результат действий духовных миссионеров, которые доносили слово Христа до язычников. Христианство должно было привлечь к себе язычников глубиной своего мышления, равно как и дисциплиной и убежденностью христианских воинов. Христианство, как и ислам, – это не то, чему нужно только покоряться. Ему надо следовать от всей души.

Трудно поверить, что конкистадоры пошли на все риски, преследуя только своекорыстные цели. Как бы ни сильна была их жадность, они должны были понимать, что перспективы их побед над империями инков и ацтеков вообще-то были безнадежными. Как любой рационально мыслящий человек мог рассчитывать на победу при таком неравенстве сил не в его пользу? Конкистадоры были католиками и считали себя мирским, земным мечом церкви. Очень легко пренебречь данным фактором, сказав, что все это демагогия для прикрытия жажды наживы, которая одна и правила ими. Но я уверен, что следуя по такому пути – пути недооценки духовного начала, мы обязательно придем к неправильному пониманию сути процессов. Они очень серьезно верили в дуализм своей миссии. Обращение в истинную веру с помощью меча для них было не просто чем-то, о чем при всем честном народе надо говорить пламенно и убежденно, а в узком кругу самых близких и доверенных друзей – с иронией и насмешкой. Убежденность в истинности такого дуализма они получили еще раньше, в войнах с исламом, видя его по обе сражающиеся стороны. Более того, вероятность остаться в живых была столь ничтожна, что требовалось какое-то чудо. Вера в Бога-чудотворца является единственным психологическим объяснением, почему они пошли на запредельный риск.

Христианство было тесно связано с завоеванием мира европейцами. Оно выступало фактором, побуждавшим конкистадоров к действию, равно как и фактором, подчинявшим покоренные народы. Ацтеки были потрясены видом прибывших верхом на лошадях чужестранцев, одетых в металлические доспехи, держащих в руках трубки, которые извергают огонь. Это впечатляло.

Но совершенно иное измерение психологическому натиску придавало то, что испанцы убедили коренное население в том, что они говорят от имени бога, который был значительно более велик, чем местные боги. Существование этого наимогущественнейшего бога, подтверждавшееся военными победами конкистадоров, было самым важным элементом в деле разрушения убежденности инков и ацтеков в своих силах. В конце концов это обстоятельство привело их к подчинению и послушанию. Тем не менее не будем забывать, что главную роль в падении ацтекской империи сыграли восстания тех, кого они поработили и угнетали.

За поведение конкистадоров легко осуждать всю Испанию или всю христианскую церковь. Однако уничтоженные ацтеки достигли своего могущества только за несколько поколений до этого, вытеснив другие народы и других богов. Ицкоатль основал империю ацтеков путем завоевания ключевых городов в Мексиканской долине. После его смерти пришедший к власти Монтесума[9]9
  Точнее, Монтесума Первый. – Примеч. пер.


[Закрыть] в решающей битве за наследство захватил 500 пленников и принес их в жертву. Поэтому с позиций морали испанцы не были более жестокими палачами, чем сами ацтеки. Всего за поколение до конкисты ацтеки творили то, что с современной точки зрения было варварским зверством. В чем испанцы явно превзошли ацтеков, так это в масштабах. В конечном счете доктрина «двух мечей» стала эффективным орудием не только завоевания, но и установления долговременного господства.

Испанцы умело эксплуатировали политическую разобщенность различных племен коренных жителей Мексики, Перу и других мест. Но европейцы также были разобщены. Очень скоро португальцы предъявили свои аргументы в отношении права обладания частью Южной Америки. Это привело к военным действиям между ними и испанцами. Потребовалось вмешательство папы римского для заключения договора, по которому континент был разделен на испанскую и португальскую зоны. В Бразилии по сей день говорят по-португальски. Подавляющая часть всей остальной Южной Америки – испаноговорящая. Напряженность в отношениях между Испанией и Португалией сохранялась и истощала обе страны. Одновременно сокровища, обретенные Испанией в результате заокеанских завоеваний, подвигли ее на попытки объединить Европу под своим крылом. Оказалось, что полученных богатств недостаточно. Провалившиеся испанские претензии и понимание их материальных основ побудили Францию, Британию и Голландию к началу осуществления собственных имперских стратегий.

Главная ошибка испанцев состояла в том, что они отправляли домой, в Испанию, слишком много награбленного, оставляя в Новом Свете мало ресурсов, которые могли бы позволить им организовать там стабильное общество. Англичане не сделали такой ошибки: они фактически создавали Новые Англии в Северной Америке. Но и Британии в конце концов не удалось накопить достаточно ресурсов, чтобы навязать свою волю Европе и на этом основании объединить ее. Способность Европы завоевать весь мир, но неспособность завоевать саму себя стали важной частью фатального европейского изъяна. Вот какие далекие последствия для Европы имело дело, начатое в Сагреше.

Португальцы и испанцы смогли приступить к конкисте по нескольким причинам. Одна носила чисто технический характер. Они научились создавать большие корабли, предназначенные для длительных походов в открытом океане, способные нести достаточные для многомесячных плаваний запасы, вооруженные мощными пушками, которые приводили врагов в трепет. Но самая важная причина заключалась в том, что завоевания были нужны им в критической степени. Обычный путь в Китай и Индию был крайне затруднен, и тот, кто нашел бы ему альтернативу, автоматически становился невероятно богатым и сильным. Итак, они имели технологические возможности, у них была железная необходимость, все это соединилось и привело к успеху.

Истории Энрике Мореплавателя, Васко да Гамы, Христофора Колумба и Эрнана Кортеса были, конечно, только небольшими частями грандиозной истории покорения мира европейскими державами. Между 1492 годом и 1992 годом, когда распался Советский Союз, прошло 500 лет. В 1492 году в Европе появилась первая глобальная сила. В 1992 году последняя глобальная европейская сила прекратила существование. Я хочу выделить три фазы европейской глобальной конкисты. Первая была чисто иберийской. Вторая преимущественно относится к странам северо-запада Европы. Эта фаза закончилась с изгнанием британцев из Северной Америки, а испанцев и португальцев – из Южной. Одновременно началась третья фаза завоеваний – Африки и значительной части Азии, где главным игроком была Британия. Моя история – не о самих завоеваниях, а о том, как и чем все это закончилось. Первый акт истории, подробный рассказ о том, как все начиналось, должен оказаться достаточным, чтобы понять, кем стали европейцы к нашему времени и кем должны были быть люди, которые смогли совершить такие грандиозные и ужасные вещи.

Это не просто история физического завоевания почти всего мира. Это история о том наваждении, которое овладело европейцами, об их жажде покорения мира. Можно сказать, что оно привело не только к стремлению доминировать в Индии или Латинской Америке, но и к стремлению поставить себе на службу все – от мельчайших бактерий до громадных галактик. Европейская страсть обладать абсолютно всем, откуда она произошла и куда завела – та причина, по которой Фауст продал душу дьяволу, – и есть объект моего настоящего исследования. Все время помните о Кортесе, поскольку вокруг нас полно людей такого склада. Помните также об Энрике – в человеческой истории таких людей было значительно меньше, но они выступали ключевыми фигурами, например в постепенном подъеме и расцвете Восточно-Индийской компании – основного орудия эксплуатации Британией своих колоний. У европейских ученых, инженеров, деятелей искусства и военных всегда была фаустовская жажда абсолютно всего, любовь к таинственному, желание его познать, которые и превратили мир в неинтересное, прозаичное место, а самого европейца – в некоего субъекта, являющегося на самом деле значительно более слабым, чем он кажется.