Текст книги "«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира"

Автор книги: Джордж Фридман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Немецкое желание иметь только экономическую стратегию сработает, если партнеры Германии согласятся играть, не выходя за пределы экономического поля. Но стоит делу дойти до суверенных дефолтов, правила игры поменяются. Как, скажете, Германия сможет заставить чисто экономическими методами заплатить должника? Простая логика говорит, что немцам придется либо согласиться со своей экономической капитуляцией, либо задействовать какие-то рычаги политического свойства. А для Германии это является очень скользкой дорогой. Желание иметь дело с партнерами по ЕС только с экономических позиций может стать неосуществимым, поэтому либо Германия должна быть готова к неминуемым тяжелым финансовым и социальным последствиям для себя в случае поражения в «долговой игре», либо ей предстоит выйти за пределы экономического поля.

Ханна Арендт, основные философские работы которой относятся к послевоенному периоду, как-то сказала, что самое опасное в мире – быть богатым и слабым. Богатство может быть защищено только силой, так как богатым, в отличие от бедных, завидуют, у них хотят отнять то, что им принадлежит; и если они слабы, то, в отличие от сильных, не могут дать сдачи. Мой отец говорил, что самый богатый в мире человек не переживет встречи с самой дешевой пулей. Это же справедливо и для наций. Богатство без силы есть приглашение для беды. Как я уже говорил, очень привлекательно не быть ни жертвой, ни палачом. К сожалению, в современном мире это вряд ли возможно.

Что случится в депрессивной части Европы, которая вся в долгах как в шелках, и там, где безработица перевалила за 25 %? Там уже появляются политические движения, которые требуют, во-первых, не платить по долгам, во-вторых, наказать негодяев, которые эти долги наделали, и, в-третьих, чтобы остающееся богатство было поделено между всеми или как минимум было доступно для всех. В «идеологиях» этих движений отчетливо проступает националистический и даже расистский момент. Они выступают резко против иммиграции и свободного передвижения людей внутри Европейского Союза. Все эти проблемы взаимосвязаны.

Приверженцы этих новых политических движений считают, что от членства в Евросоюзе выигрывают в основном только элиты, а широким трудящимся массам достается борьба за рабочие места и против мигрантов. Разоряющийся средний класс чувствует свою особую уязвимость, теряя привычные блага и одновременно начиная ощущать себя чужим в собственной стране. Прибывающие мигранты влияют на национальный характер европейских стран; европейцам не удается интегрировать их в свою культурную среду, а сами мигранты не выражают никакого желания интегрироваться. Все это приводит к изменению национальной структуры населения. Капитал не имеет родины, как говорил Маркс, но вот низшие классы не только имеют родину, но и привязаны к ней – они просто не располагают средствами к перемене мест. Экономические и культурные проблемы переплетаются, страх перед чужаками растет, что вызывает общий политический сдвиг обществ вправо. В результате нарастает ответное давление на общество. Такие процессы имеют место не только в проблемных странах. Они идут и в Северной Европе, даже в Германии. И даже в Соединенных Штатах. Только там они пока еще имеют более мягкую форму.

Неудивительно, что в Греции появился «Золотой рассвет», в Италии – «Движение пяти звезд», во Франции – Национальный фронт, в Венгрии – движение «Йоббик» «За лучшую Венгрию». Практически в каждой стране Евросоюза были созданы крайне правые партии, которые в отдельных случаях обрели весьма широкую народную поддержку. Пока все они находятся в процессе своего становления, безусловно, они будут каким-то образом меняться, кидать в массы левацкие или крайне правые лозунги (правые – с большей вероятностью), но это не столь важно. Основная опасность, исходящая от этих партий и движений, заключается в том, что они «кинут» Германию со своими долгами (простите меня за такой слог), убедят народы своих стран, что это Германия и местные партнеры немецких компаний являются главными виновниками всех бед, а потому все, что еще осталось, нужно захватить и поделить.

Нация, находящаяся в отчаянном положении, способна на отчаянные шаги. Когда такие шаги направлены на богатую, но слабую страну, риски для отчаявшихся малы. Так как антигерманские настроения набирают силу, меры жесткой экономии отвергаются, то Германия с ее жизненными интересами, инвестициями, рынками и т. д., и т. п. становится мишенью для все больших нападок, угрозы немецким интересам возрастают. Германия может оказаться перед дилеммой: либо принять «наказание», либо использовать свои огромные ресурсы, преобразовав их в силу. Нации становятся сильными не потому, что они вдруг этого захотели, а потому, что их к этому вынудили. Германия, скорее всего, будет поставлена перед лицом тяжелого выбора. И вполне вероятно, что она посчитает усиление своей мощи по всем направлениям более достойным и приемлемым выходом, чем что-либо другое.

При таком сценарии развития будущих событий Германия превращается во вполне оперившуюся птицу, с острыми когтями и мощным клювом. Поначалу она будет поигрывать своими политическими мускулами, а потом, может быть, и военными, если внешнее давление станет нарастать. И все это будет иметь экономическую подоплеку, а отнюдь не чисто военную. Это время не так уж и далеко. Новая сила Германии будет направлена на решение фундаментальных проблем страны: сверхзависимости от экспорта, неспособности повысить внутренний спрос, необходимости обеспечить стабильные условия функционирования своей экспортно ориентированной экономики. Если внутри Евросоюза нестабильность или протекционизм усилятся, Германия будет вынуждена сформировать вокруг себя другой союз потребителей ее продукции, первые шаги к чему уже осторожно делаются.

Что бы ни случилось с ЕС, Германия останется очень глубоко вовлеченной в процессы европейской интеграции. Если внутри Евросоюза будут нарастать националистические тенденции, то Германия может начать более тесное экономическое сближение с Россией, развивающимися экономиками Латинской Америки, даже Африки. В таком случае немцы столкнутся с новыми трудностями. В то время как Германия будет по-прежнему сконцентрирована на экономических аспектах взаимодействия с новыми приоритетными партнерами, последние обязательно увяжут экономику с вопросами национальной безопасности. Например, для России невозможно отделить внешнеэкономические связи от внешнеполитических и оборонных аспектов. Поэтому углубление российско-германских связей наверняка будет обусловлено с российской стороны признанием Германией абсолютного российского влияния на Украине и в Белоруссии. А это будет явно противоречить интересам Соединенных Штатов. И тем более Польши. В данной ситуации возможно резкое усиление польско-американского военного сотрудничества, что с большой вероятностью вызовет особую обеспокоенность у русских, которые потребуют от Германии определиться.

Нации сами по себе не решают на ровном месте, что стоит начать вести напористую внешнюю политику. Их к этому вынуждают обстоятельства. В случае Германии эти обстоятельства могут возникнуть и со стороны НАТО, и в результате каких-то двусторонних проблем с другими странами. Во время холодной войны Германия оказалась перевооруженной и остается таковой, пусть и не в полной мере. В отличие от Японии, от превращения в полноценную военную державу Германию удерживают только психологические моменты. Однако суровая правда современного мира гласит, что без наличия мощной армии полный суверенитет невозможен. Какими бы ни были проистекающие из прошлого немецкие кошмары, немцы прекрасно отдают себе отчет в том, что идея вечного мира является пока только мечтой. Процветающая экономика без способности ее защитить может оказаться недолговечной.

Четвертая по размеру мировая экономика не может позволить себе отвлечься от политических проблем, избежать своей вовлеченности в них. Так или иначе, все, что происходит в мире, может повлиять на Германию, а происходящее в Европе затрагивает ее непосредственно. Один из вариантов для Германии – остаться пассивной и надеяться на лучшее, на то, что проблемы сами собой рассосутся, что кто-то другой решит их. Но, как и в случае с любой другой нацией, возможные внутриполитические последствия такой пассивности могут просто не позволить правящим элитам пойти по этому пути. Экономический спад (в Европе) без активных действий по защите германских интересов может спровоцировать политическую реакцию в стране, которая может опрокинуть сложившиеся политические классы и разрушить политический баланс. Тогда как же следует поступать?

Первый очевидный путь – изо всех сил постараться сохранить Европейский Союз и зону свободной торговли внутри него. Это возможно, но очевидно потребует огромных немецких инвестиций без стопроцентных гарантий успеха и отдачи. Решение проблем с безработицей в Южной Европе, сохранение приверженности Восточной Европы принципам Евросоюза будут стоить дорого. Германия сделала ставку на Евросоюз, и она должна застраховать себя от связанных с этим рисков. Она должна оставаться открыто приверженной разрешению европейских проблем, одновременно рассматривая для себя другие варианты.

Германии нужно решить два вопроса – как это всегда было в ее истории. Первый – что делать с Францией, второй – что с Россией. Находясь на севере Европейской равнины, Германия постоянно была вынуждена считаться с этими своими соседями, и данные вопросы встают снова и снова с момента объединения в 1871 году. После окончания Второй мировой войны особо тесные взаимоотношения с Францией были основой европейской политики ФРГ, а Россия рассматривалась как угроза оккупации всей Германии, в дополнение к уже оккупированной Восточной части.

Германия до сих пор сохраняет приверженность этим особым отношениям, но со временем их характер изменился, как изменились и в какой-то мере разошлись интересы двух стран. Во Франции высокий уровень безработицы, поэтому для нее главным приоритетом является стимулирование экономики даже ценой ускорения инфляции. Германия придерживается политики экономии и ограничения инфляции. Россия в настоящее время вряд ли может рассматриваться как адекватный партнер для Германии, тем не менее она потенциально лучше других соответствует критериям возможного сотрудничества. Германия имеет возможности для стабилизации ЕС, сохранения привилегированных отношений с Францией и достижения компромисса с Россией. Но проблема заключается в выборе путей и методов достижения этих целей с одновременным удовлетворением внутренних общественных потребностей.

Более вероятным видится другой сценарий: усиление экономических трений с Францией, которая в таком случае должна будет все больше и больше кооперироваться со своими средиземноморскими соседями и Африкой. Германии тогда придется в большей мере ориентироваться на развитие отношений с Россией. Куда все это приведет? Скорее всего, это будут сложные, но мирные маневры великих держав относительно друг друга при одновременном обострении разногласий между менее мощными государствами, находящимися на пограничных территориях между Россией и Германией и, возможно, даже между Германией и Францией.

Глава 10
Европейский полуостров и Европейский материк

Отец моей мамы родился в Прессбурге, его дети – в Пожони. После окончания Первой мировой войны его семья уехала из Братиславы. Это все названия одного и того же города, менявшиеся в зависимости от того, кто его контролировал – австрийцы, венгры или словаки. На пограничных территориях город может сменить название три раза за время жизни одного человека, хотя этот человек все время будет использовать только одно из них, причем необязательно последнее. Но я не советую вам называть этот город Пожони в разговоре со словаками, особенно если он состоится за полночь в каком-нибудь баре. На пограничной территории между Россией и Европейским полуостровом названия мест имеют значение, при неосторожном обращении с ними дело может дойти до мордобоя и даже до кровопролития. Это справедливо для всех таких территорий, но для региона, где сходятся границы этих трех стран, это актуально в первую очередь.

Европейский полуостров ограничен с юга Средиземным и Черным морями, с севера – Балтийским и Северным. В самой восточной точке Балтийского моря расположен Санкт-Петербург. В самой восточной точке Черного моря – город Ростов[46]46
  Как известно более или менее прилежным школьникам постсоветского пространства из уроков географии, Ростов-на-Дону вообще-то расположен не на Черном море, а на реке Дон. Более любознательные учащиеся скажут, что этот город действительно находится не очень далеко от моря, только не Черного, а Азовского. Надеюсь, что читатель простит американскому автору эту географическую неточность, тем более что, как видно, например, из приведенной карты, Азовское море можно условно считать частью моря Черного. Как простит и то, что вообще-то самая восточная точка Черного моря располагается где-то около границы Грузии с Турцией. Однако эти поправки не влияют на основные мысли автора по рассматриваемым здесь вопросам. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Мысленно проведя линию от Петербурга до Ростова, вы увидите, где проходит условная граница Европейского полуострова и материковой части Европы: все, что слева от нее, – полуостров, справа – материк Евразия.

Совсем недалеко от этой воображаемой линии расположены западные границы современной России. Государства Прибалтики, Белоруссия и Украина, которые были частями Российской империи и Советского Союза, являются самыми восточными странами Европейского полуострова, а исторически принадлежат и ему, и материку. На этих землях смешиваются и католическая, и православная ветви христианства[47]47
  Если быть абсолютно точным в этом вопросе, то стоит упомянуть, что в Эстонии и Латвии преобладает протестантство. – Примеч. пер.


[Закрыть]. На протяжении веков западная граница Российской империи сдвигалась и на запад, и на восток, охватывая и включая эти страны в состав империи или, наоборот, предоставляя их своей собственной судьбе. Во времена холодной войны Россия (в виде Советского Союза) де-факто продвинулась вглубь самого полуострова, выйдя далеко за рамки этих пограничных территорий и контролируя территории вплоть до центра Германии. Напротив, в исторической ретроспективе ни одна из стран Европейского полуострова не преуспела в установлении долговременного контроля над российскими территориями. Те, кто пытался это сделать – Наполеон и Гитлер, – оказались разбитыми. В общем, можно условно сказать, что два слоя стран образуют пограничную область между фрагментированным Европейским полуостровом и единой Россией: первый – по линии от Балтийских стран до Украины, второй – от Польши до Болгарии.

Полуостров и материк значительно отличаются друг от друга с точки зрения физической географии. Полуостров имеет относительно небольшой размер, простираясь примерно на 2400 км в своей самой широкой части между севером Дании и южной оконечностью Италии. Сужаясь от востока к западу, в самой своей узкой части – Пиренеях – полуостров имеет только около 500 км в ширину. Европейский полуостров является наиболее населенной частью Европы – и по общему количеству проживающего на его территории населения, и по концентрации различных наций.

Пограничные территории между Россией и Европейским полуостровом

Россия же просто огромна. Расстояние между севером и югом европейской части страны достигает 3300 км, а между западом (границей с Белоруссией) и Уральскими горами – около 1800 км. Конечно, на Урале Россия не заканчивается – она простирается на тысячи километров далее на восток, через Сибирь. Но исторически и геополитически Сибирь представляет собой скорее дополнение, придаток России, а не ее ядро. И, безусловно, Сибирь не является частью Европейской России.

Европейская Россия – это в основном плоская равнина, на которой единственными естественными преградами являются реки. В религиозном, этническом, языковом отношении Россия на порядки более однородна, чем полуостров. На полуострове царит многообразие и несхожесть, которые невозможно преодолеть, в России – однородность, которую невозможно разрушить. Действительно, несмотря на то что в России проживают более 100 различных народностей и этнических групп, 80 % населения являются этническими русскими. Следующая по численности народность – татары – составляет менее 3,9 %. Это означает, что, вне зависимости от большого этнического разнообразия, ни одна из таких отдельно взятых групп не является существенной силой. Чеченские мусульмане могут быть горячими, вспыльчивыми, привыкшими к насильственным способам решения вопросов, но они не способны в какой-либо мере поколебать позиции Москвы. С другой стороны, религиозная идентичность важна – в России много мусульман. Но еще большее значение имеет идентичность этническая, особенно в условиях наличия у разных народностей своих языков. Мусульмане России – это не единая группа, они очень разобщены по объективным причинам: из-за географического расселения, различных языков, приверженности разным течениям ислама, наконец, степени исламской религиозности.

Россия – континентальная страна. Большинство ее населения находится вдали от морских берегов. Это коренное отличие от стран Европейского полуострова, которые почти все имеют выход к морю. При этом морская торговля являлась важнейшей частью их жизни на протяжении многих веков, формируя особенности европейских экономик и культур. Древнегреческий историк Фукидид в свое время указывал, что Спарта не обладала выходом к морю и была бедна, в противоположность Афинам, которые являлись морским государством и наслаждались богатством, появившимся в результате торговли со всем (древним) миром. Спарте приходилось довольствоваться только тем, что могло быть произведено ей самой. Фукидид также отмечал, что народы, жившие у моря и имевшие доступ к всевозможным благам и даже роскоши, постепенно становились мягкими и податливыми, в то время как «континентальные» народы были вынуждены справляться с трудностями жизни своими силами, что их закаляло и делало очень стойкими. Когда вы думаете о твердости русского солдата, вспомните эти древние слова – они, безусловно, имеют глубокий смысл.

Громадные различия в экономическом развитии России и стран Европейского полуострова проистекают из географических реалий. Население полуострова – более 500 миллионов человек, России – немногим более 140 миллионов. Суммарный ВВП стран полуострова составляет примерно 14 триллионов долларов или около 28 000 долларов на душу населения. Соответствующие показатели России – 2 триллиона и 14 246 долларов. Граждане стран полуострова в среднем более чем в два раза богаче россиян. Нужно также отметить, что расслоение общества по уровню доходов в России гораздо глубже, чем в Европе.

Россия в значительной степени обособлена. Жизнь в российском городе средних размеров разительно отличается от жизни в сопоставимом европейском городе. Россияне в среднем располагают намного меньшим набором благ, как материальных, так и нематериальных, – от карьерных возможностей до средней продолжительности жизни[48]48
  Для российского читателя здесь необходимо подчеркнуть, что главное в этом утверждении автора – слова «в среднем». Конечно, отдельные случаи карьерных взлетов в России своими масштабами могут поражать и европейцев, и американцев. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Можно сказать, что относительная однородность России не привела к высокому уровню удовлетворенности жизнью и степени ощущения счастья. Солженицын в свое время утверждал, что русские как индивидуальные личности, несмотря на свою бедность, духовно гораздо выше жителей Европейского полуострова. Возможно это и так, однако это не отменяет того факта, что жить в России трудно.

Кроме морских торговых путей Европу объединяли также речные пути, которые приносили богатство и внутренним областям. Крупнейшая река Европейского полуострова – Дунай – являлась очень дешевым путем из региона Восточных Альп в Черное море. Рейн – это речной путь в Северное море, Рона – в Средиземное, Днестр – в Черное. Речные маршруты давали возможность участия в глобальной торговле не только морским портовым городам, но и внутренним регионам полуострова. В России тоже есть реки, которые исторически имели важную торговую функцию, но большинство из них находятся на существенном удалении от главных российских центров[49]49
  Это авторское утверждение опять дает русскоязычному читателю много поводов для несогласия. Скорее всего, его нужно воспринимать в том смысле, что российские реки исторически использовались по большей части как внутренние торговые пути (в последние несколько веков) и с гораздо меньшей интенсивностью, чем реки Западной и Центральной Европы. Эти спорные и неточные моменты не влияют на справедливость основного утверждения автора о преобладающей важности для России сухопутного транспорта. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Торговля сильно зависела от наземного транспорта.

Центр рассматриваемой пограничной территории располагается в области, где сходятся восточные границы Польши, Словакии, Венгрии и Румынии с западной границей Украины. От Польши до Румынии вдоль этих границ меньше 100 км, на которых встречаются пять народов, говорящих на различных языках. На очень небольшом клочке земли переплетаются пять разных национальных историй. Этот клочок земли – родина семьи моего отца, его предков. Поэтому я с полным правом могу к сплетению пяти историй добавить шестую (или «призрак» шестой истории) – еврейскую.

Это место является ключевым еще в одном смысле – оно разделяет пограничную территорию на ее северную и южную часть. Северная часть – это Европейская равнина, южная – холмистая, гористая местность, которую трудно пересечь. Равнинная Европа и горная Европа – это вообще две разные Европы. Север Карпатских гор, центр этой пограничной территории, служит также разделительной чертой между севером и югом Европы.

Город Мункач, который когда-то был венгерским, а теперь является украинским Мукачевом, находящийся у подножья Карпат, – это самый-самый центр схождения всех пяти (шести?) народов и культур. Горожане, как правило, владеют несколькими языками, если не бегло и свободно, то в достаточной мере, чтобы понимать друг друга. Там практически каждый знает не отмеченные на картах тропы, каждый знает, что можно купить дешевле по одну сторону границ, а что – по другую. Каждый способен различать следы войн и признаки конфликтов не хуже, чем бывалый крестьянин понимает погодные приметы. Этот город – не просто кипящий котел, это скорее скороварка, в которой еда варится под высоким давлением. Каждый, кто там родился и жил, знает, как справляться с этим давлением.

Это знание очень важно для местных жителей. Ведь кроме локального давления соседних народов там все время явственно ощущалось столкновение давлений всего Европейского полуострова и Европейского материка. Иногда такая комбинация превращалась в неудержимую силу. К западу от этой области лежат остатки Австро-Венгерской империи, которые ныне объединены под крышей Евросоюза. От северо-запада сравнительно недалеко до Германии, которая тоже является членом ЕС, но обладает такой силой, что требует отдельного рассмотрения. На юго-западе – Балканы. На востоке, за Украиной – бескрайняя Россия, пусть более слабая, чем в прошлом, но все так же единая, которая никогда не перестанет быть важнейшим фактором влияния. Люди, живущие там, прекрасно осознают, что границы могут быть очень изменчивы.

На этом участке земли в настоящее время действует еще один мощнейший фактор – Соединенные Штаты, внешняя политика которых все больше фокусируется на регионе. Во времена холодной войны точки возгорания лежали на линии из центра Германии на юг. Теперь же эта линия сдвинулась на восток, на Украину, где Россия и Запад борются за влияние и верховенство, за превращение Украины в безопасную буферную зону – но ведь каждая сторона имеет собственное понимание безопасности. Если Западу удастся победить в этой схватке, главная европейская пограничная территория сдвинется дальше на восток – туда, где проходит официальная граница России и Украины. Если верх возьмет Россия, эта территория останется там, где она есть сейчас и где веками шла борьба между Россией и различными силами, представлявшими Европейский полуостров. Результат борьбы за Украину, скорее всего, определит дислокацию американских войск на протяжении жизни следующего поколения. Политические карты там могут измениться очень быстро.

Рассмотрим, как эти карты могут измениться при жизни всего трех поколений. Вот карта той Европы, в которой родился мой отец.

Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Балтийские страны, Белоруссия и Украина тогда просто не существовали как независимые государства. Пограничная территория была поделена между тремя великими державами: Австро-Венгрией, Россией и Германией, которая контролировала ее небольшую северную часть.

Карта этой пограничной территории моего поколения, поколения холодной войны, выглядит совершенно по-иному. Австро-Венгрия исчезла совсем, Германия оказалась разделена, появилось много новых национальных государств, Российская империя продвинулась далеко на запад.

Пограничная территория между полуостровом и материком:

до Первой мировой войны

Пограничная территория между полуостровом и материком:

эпоха холодной войны

Пограничная территория сдвинулась так далеко на запад, как никогда ранее. Но она приобрела еще и новое качество. Она перестала быть проницаемой, как во времена моего отца. Для него граница означала некое неясное и неопределенное место, предмет для различных интерпретаций. Для меня это был результат воздействия острого ножа, который разрезал Европу на две половины с четкой определенностью. Там шаг влево, шаг вправо мог означать немедленную смерть. Где-то в глубинах моей души Варшава навсегда останется вражеской территорией.

Карта Европы для поколения моих детей выглядит совершенно иначе.

Пограничная территория между полуостровом и материком:

эпоха после холодной войны

Россия отступила на границы, которые она имела до того, как Петр Великий создал Российскую империю. Народы, веками не знавшие суверенитета, образовали независимые государства. Чуть более чем за 50 лет границы прямого неоспоримого российского влияния сдвинулись от центра Германии до Смоленской области – когда-то глубокой провинции в центре Российской империи. Для моих детей Европа стала просто еще одним местом на планете, которое интересно посетить, но уже не являлась тем, чем была для меня – реальной границей между нормальной и апокалиптической жизнями.

Трудно кратко описать все особенности такой достаточно большой территории. Мы можем начать с ее самой маленькой части, которая сконцентрировала в себе все проблемы и опасности, всю неопределенность и двусмысленность, характеризующие регион. Молдавия является экстремальным случаем, но анализ того, что там происходит, поможет понять саму природу любой пограничной территории.

С 1800 года Молдавия была и частью Османской империи, и частью Российской империи, и частью Советского Союза, и частью Румынии, и независимым государством. Если вам не очень нравится положение, в котором находится Молдавия, – подождите несколько лет, и, я уверен, оно изменится. Глядя на размеры страны, можно сказать, что она не имеет большого значения в европейских делах. Но у нее есть одно важнейшее стратегическое преимущество – географическое положение. Язык страны – румынский, правда, разделенный на различные местные диалекты. Но русский язык распространен едва ли в меньшей степени.

В Молдавии происходило смешение русской, румынской и украинской культуры и образа жизни. Она также была одним из центров расселения евреев до прихода немцев во время Второй мировой войны. В истории еврейского народа памятен погром, случившийся здесь в 1903 году. Христианка умерла в еврейской больнице Кишинева. Русскоязычная газета опубликовала заметку об этом, обвиняя больничный персонал в том, что он отравил пациентку. В отместку было убито более пятидесяти евреев по всему городу, сообщения о погроме попали во многие газеты по всему миру. В частности, New York Times разместила статью об этом на первой полосе. Когда я посетил Кишинев, тот погром не выходил у меня из головы, но очень странным образом. В 1903 году гибель пятидесяти евреев в богом забытом местечке взволновала множество людей в разных странах. Если же сравнить это число с тем, что произошло с евреями 40 лет спустя, то этот погром воспринимается как невинная шалость.

Молдавия может казаться каким-то непонятным и темным местом на земле для тех, кто привык мыслить глобальными категориями, но ее важность от этого никуда не уходит. Страна расположена между двух рек: Прут является ее границей с Румынией, Днестр проходит очень близко от границы с Украиной. Недалеко находится крупнейший украинский порт Одесса – город, который на протяжении десятилетий и даже веков Россия использовала в качестве одного из своих основных окон в Черное и Средиземное моря. Захват города врагами – как это произошло во время войны, когда его заняли нацисты, – в значительной степени прерывал связи России с миром. Одесса и для Украины, и для России, неважно, объединены они или разделены, объективно является важнейшим стратегическим узлом. Русские в настоящее время пытаются усилить свое влияние в регионе, в то время как Румыния при поддержке Соединенных Штатов старается сдержать их. Эту территорию сейчас нельзя назвать точкой возгорания в военном смысле, но она точно является местом, где происходит постоянная внутренняя борьба.

И Россия, и Украина заинтересованы в том, чтобы граница последней проходила не по Днестру, а по Пруту. От берегов Днестра до Одессы всего около 80 километров. Если какая-либо внешняя сила станет контролировать западный берег Днестра, то защита Одессы станет проблематичной. Место впадения Днепра в Черное море тоже недалеко, поэтому доступ Киева к морю может оказаться под угрозой. В общем, вопрос о том, кто контролирует Молдавию, имеет большое значение. Для России и Украины – это как вопрос доступа ко всему Карпатскому массиву, так и вопрос национальной безопасности. Для Запада Молдавия может представлять интерес как плацдарм и трамплин для продвижения на восток. Поэтому неудивительно, что при подписании пакта между Гитлером и Сталиным[50]50
  В российской истории этот договор обычно называют пактом Молотова – Риббентропа. – Примеч. пер.


[Закрыть], по секретному протоколу к нему Советский Союз получал право на аннексию Бессарабии, части современной Молдавии. В 2014 году небольшое подразделение морских пехотинцев США принимало участие в военных учениях на территории Молдавии. Никто не ждет там неизбежного возникновения военного конфликта, но все заинтересованные стороны внимательно наблюдают за поведением друг друга и развитием событий в стране – не потому, что она сама по себе очень важна, а потому, что она является ключом к важнейшим вещам.

Официальная статистика говорит, что Молдавия является самой бедной страной Европы. В моей поездке туда со мной были моя жена и еще одна женщина – сотрудница моей компании. Обе – весьма серьезные и здравомыслящие особы. Однако, к моему удивлению, во время прогулки по центру Кишинева они все время занимались тем, что оценивали, сколько стоят туфли, которые надеты на проходящих мимо молодых женщинах. Я узнал от них, что, как правило, эти туфли были не из дешевых. Таким образом, в беднейшей европейской стране женщины могли в массовом порядке позволить себе обувь, которая стоит весьма впечатляющих денег. В результате той прогулки мне стало известно много нового как о Молдавии, так и о жене и помощнице. Получается, что Молдавия не так уж и бедна, как я думал до этого, а жена и сотрудница, оказывается, обладают такими знаниями, о которых я даже не догадывался.

Еще более интересным оказался визит в городок Орхей недалеко от Кишинева. По статистике, это бедный городишко, но его улицы были просто забиты автомобилями, среди которых часто встречались BMW – отнюдь не самая дешевая автомобильная марка. Эти машины нередко были припаркованы у офисов различных банков, среди которых попадались крупные и всемирно известные, такие как Société Générale. В общем, масса BMW, семь или восемь крупных банков, хорошо одетые люди – это все отличалось от того, что я ожидал увидеть в стране до поездки.