Текст книги "Крест-накрест (ЛП)"

Автор книги: Джордан Прайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Сделай это в следующий раз, ладно? Я хочу увидеть, как ты забрызгаешь мне всю грудь.

Я вздохнул.

– Договорились?

Перевернувшись на живот, я вжался лицом в подушку и забубнил в нее.

– У меня «пунктик» насчет прачечной, – сказал я. Хорошо, что у меня была подушка. Вслух это прозвучало еще тупее, чем я себе представлял. Не удивительно, что я беспокоился насчет грязных словечек – разговоры, судя по всему, вообще не мой конек.

Джейкоб прижался к моей спине. Его тело было намного теплее моего и липким от пота, а волосы на груди щекотали лопатки.

– Ладно, – сказал он и поцеловал меня в шею.

***

Я проснулся от того, что тонкий лучик рассветного солнца пробился сквозь жалюзи и впился прямо мне в глаз. Резкая боль вспыхнула позади глазного яблока, где-то в мозгу.

– Блядь.

Сел и взглянул на часы. Восемь часов тридцать восемь минут, а моя смена начинается в девять. Плохо. Я перепрыгнул через Джейкоба, и боль, будто подпитавшись движением, забилась вновь. Пошатываясь, добрел до кухни и вынул из кармана пиджака сотовый. Я опаздывал и был совсем не в форме, чтобы садиться за руль. Нажал «семерку» на быстром наборе, последнюю запрограммированную цифру на моем телефоне. Роджер Берк.

– Берк слушает.

Я зажмурился. Ну почему он не может отвечать на звонок, называя только свою фамилию, как делают все копы? Я приписал раздражение от этого «слушает» своему аурасельному похмелью.

– Привет, Роджер. Это Вик.

– О, привет, Вик, – он был чересчур счастливым для среды. – Что случилось?

– Слушай, я… ну-у… – тут я понял, что надо было придумать, что собираюсь сказать. Проклятье. А затем вспомнил про его вчерашнее сообщение. – Я решил принять предложение и прокатиться с тобой.

Он заметил заминку.

– Конечно, не вопрос.

Пока я искал повод закончить разговор без объяснения, почему я не могу доехать сам, как нормальный человек, до меня дошло, что на заднем фоне слышен шум, обычный для участка – характерные телефонные звонки и смех копов, толкущихся возле кулера. Иисусе. Роджер уже был на работе, но собирался вернуться и забрать меня? Я потряс головой.

– Давай примерно через полчаса, – сказал я и повесил трубку.

Я решил, что надо хотя бы душ принять, чтобы от меня не разило сексом. Запив пару таблеток аспирина глотком апельсинового сока, направился в душ и включил воду. Ванную заволокло паром. Я влез под обжигающие струи, и боль в голове как будто ослабла, когда все капилляры в моем теле расширились.

Душевая занавеска зашуршала, когда за спину скользнул Джейкоб. Он прижался ко мне грудью и обнял обеими руками за талию.

– Доброе утро, – промурлыкал он.

Мой член слегка шевельнулся, стоило только ощутить большое, горячее тело позади себя, но головная боль была намного настойчивее возбуждения.

– Привет, – сказал я и положил свои мыльные ладони на его руки, удерживая их севернее границы.

Казалось, что Джейкоб понял язык моего тела, как понимал и все остальное. Горячая вода лилась на меня сверху, а он массировал мне плечи, а не член.

– Я сегодня присмотрел один кондоминиум на озере, – сказал он. – Почему бы тебе не пойти со мной?

– Провести там тест на чистоту?

– Чистота – это хорошо, – его скользкие от мыла ладони скользнули вниз по моей спине, огладили зад и снова вернулись к узлам на плечах. Джейкоб говорил легко и весело, но мне почудилось, что он закидывает удочку по поводу совместного проживания – настоящего, а не временной договоренности.

Джейкоб носом отвел мои мокрые волосы в сторону и прошелся губами по шее. Мой член напрягся.

– Скоро за мной Роджер заедет, – сказал я.

Губы Джейкоба замерли на мгновение, а затем его ладони сжались на моих плечах, и он отодвинулся, потянувшись за шампунем.

– Я мог бы и сам тебя подвезти.

Я ощутил вину за то, что не попросил его об этом. Но это было бы слишком по-гейски, если бы мой парень подвозил меня до участка.

– У тебя сегодня выходной.

Я повернулся лицом к нему, потому что чувствовал себя изворотливым гадом, когда врал, стоя к нему спиной. Джейкоб выглядел нормально, сосредоточенно намыливая себе голову.

Ополоснувшись, я выбрался из душа и нашел недельной давности полотенце в корзине для стирки. А чистое оставил для Джейкоба. Он вышел минутой позже – блестящая бисером вода на загорелой коже, перекатывающиеся мышцы… и красные царапины, крест-накрест перечеркивающие бедра.

– Это что?

Он глянул вниз.

– Ты не узнаешь своего произведения?

Я покосился на отметины. Выглядели они, будто были сделаны намеренно, иксами.

– Э-э, нет.

Он усмехнулся и лениво обтерся полотенцем, все это время изгибаясь передо мной.

– Ночью, перед тем как кончить, ты был немного грубоват.

Грубоват? Я уставился на его бедра. Просто царапины. Но все же. Это не похоже на то, что я мог бы сотворить, даже перевозбудившись. Я решил было поцеловать их в знак раскаяния, но если опуститься на колени перед ним прямо в ванной, то это будет выглядеть как сцена из откровенного порно, если вдруг войдет Роджер. Меня передернуло от этой мысли.

Что очень странно. Ведь Роджер не урод, а тройничок должен быть довольно заманчивой фантазией. Я смотрел, как Джейкоб вытирается, наблюдая за мной. Вероятно, я просто влюбился. Пожав плечами, я расчесал волосы пальцами и пошел искать чистую рубашку.

========== Глава 3 ==========

Прежде чем заехать за мной, Роджер притормозил у «Старбакса». Он даже добавил сливки в мой кофе. Мне казалось подозрительным, что он так любезен со мной, но я списал это на энтузиазм человека, поступившего на престижную работу. ПсиКопам платят не так хорошо, как в частном экстрасенсорном бизнесе, но с другой стороны, частникам и не нужны «тугие». Может, здесь он зарабатывает больше, чем в Буффало. Или, может, он просто фанат «психов», как и Джейкоб. Трудно что-либо сказать, пока не узнаю его получше.

Я следил за ним краем глаза, пока он вел машину, и пытался прощупать его, но он был непроницаем. Обычный парень. Наверное, даже слишком.

– Ну, так что, – сказал я, – ты, э-э, женат? – непринужденно получилось. Очень.

Он вполне мог бы поставить меня на место, спросив: «А ты? Думаю, нет. Весь участок знает, что ты путаешься с детективом Марксом из двенадцатого участка, с тех пор как ушел детектив Тейлор». Но он, конечно, этого не сделал.

Не-а. Роджер являл собой образ человека, немного удивленного таким интересом.

– Нет, не женат. И ни с кем не встречаюсь, – он улыбнулся. – В смысле, я же только на прошлой неделе приехал из Буффало.

– А, точно, – сказал я, размышляя, как долго нормальный парень будет оставаться одиноким.

– А ты?

– Я? Хм, нет. Медиумы не очень подходят для брака, – во всяком случае, медиумы пятого уровня, вроде меня.

– Это очень распространенное заблуждение, – сказал Роджер. – На самом деле, у «психов» такие же шансы вступить в брак, как и у людей без сверхъестественных способностей, и среди таких пар довольно низкий процент разводов.

Я, было, собрался сказать ему, что уровень разводов настолько низкий, скорее всего потому, что супруги экстрасенсов предпочитают покончить жизнь самоубийством, чтобы избавиться от брака. Но не был уверен, оценит ли он мое чувство юмора. Хотя я даже сам не понял, шутка это или нет.

К счастью, жил я недалеко от участка, и мы доехали раньше, чем Роджер успел выложить мне парочку очаровательных фактов из жизни экстрасенсов.

Мы явились в офис сержанта Варвика, чтобы получить задание на день. Я пропустил Роджера вперед, так как сам являлся причиной нашего опоздания. Решил, что на него будут меньше орать, учитывая его жизнерадостность. Варвик оторвался от бумаг, лежащих на столе, и жестом предложил нам присесть. Никаких угроз, обвинений, вообще ничего. Я сделал мысленную пометку использовать тактику «пропусти-Роджера-вперед» в следующий раз, когда облажаюсь.

– Поскольку сегодня детектив Берк впервые идет с тобой на задание, – сказал Варвик, – я снимаю тебя с закрытого дела.

Я почувствовал, как что-то расклеилось у меня внутри. Архивные дела – это как прогулка по пляжу. Мы с Морисом брали коробку пончиков и лениво ездили от одного места преступления к другому. Я пялился в пространство, а он работал над своим списком покупок. На таких делах у меня не было никаких озарений. Не совсем уверен почему, если учитывать настырность жертв убийств. Скорее всего, я просто искал не в тех местах.

Конечно же, если бы Лиза все еще была моим напарником, мы смогли бы использовать ее ясновидческие способности, чтобы выяснять, куда следует направить нашу энергию. Лиза с детства играла в «си-но» и умела точно отвечать на любые «да-нет» вопросы. К слову, «си-но» могло бы существенно сократить нашу беготню. Даже не покидая участка, мы могли бы определить, на каких местах преступлений все еще есть улики. Черт, да мы могли бы даже узнать, есть там духи или бесполезно туда тащиться.

Но политика департамента была такова, что мы с Лизой никогда не сможем быть напарниками. Я забрал у Варвика бумаги и протопал из кабинета немного более сердито, чем хотел. Но, черт возьми, я считал, что политика составления пар «психов» и «тугих», невзирая ни на какие обстоятельства, была недальновидной и совершенно негибкой. В теории, энергия «психов» дополняется абсолютным отсутствием шестого чувства у сертифицированных НЭсов. И пока Морис был моим напарником, все это, казалось, имеет смысл.

Оглядываясь назад, я думаю, что мне просто повезло с Морисом. Я упал в кресло у своего стола и открыл первую папку. Дело об убийце детей, Терри Лоуренсе, признавшемся в уйме убийств. Но потом он отказался от своих признательных показаний, заявив, что полицейские пообещали, что будут настаивать на его невменяемости, если он поможет им немного подчистить хвосты, признавшись еще в нескольких похищениях детей. Тело восьмилетней девочки было найдено, но оставшихся пятерых так и не обнаружили. Тридцатипятилетнее заключение Лоуренса приблизилось к моменту, когда он может быть условно-досрочно освобожден, и штат надеялся, что ПсиКопы смогут пролить немного света на достоверность его первого признания.

– Где чаще всего можно найти духов? – спросил Роджер.

– Там где жертвы умерли или на месте захоронения, особенно в случае сокрытия тела. Они становятся вспыльчивыми, если их закопали не по правилам.

Роджер взял со стола папку и просмотрел ее.

– Поскольку нам не известно, где они захоронены, мне кажется, что нам следует осмотреть место жительства Лоуренса.

Я пожал плечами, стараясь не переносить свое говенное настроение на Роджера. Он был довольно милым парнем. Но он не Морис. И уж точно не Лиза.

Роджер выглядел невозмутимым, шлепая по кнопкам клавиатуры. Уставившись на папку с делом еще одного пропавшего ребенка, я притворился, что читаю. Сделал большой глоток кофе. Ну, хотя бы кофе был хорошим.

– У Лоуренса есть бунгало на Аргайл-стрит, недалеко от авеню Калифорния. В двух кварталах от Ист Ривер парка, – я выкопал из памяти точное месторасположение.

– Да, это там.

Если бы я был Лоуренсом, то скинул бы тела в реку. Без сомнения, офицеры, работавшие над этим делом в семидесятых, тоже подумали об этом. Я открыл папку, и – так и есть, они прочесали реку вскоре после того, как убедились, что Лоуренс именно тот, кого они ищут. Но, видимо, слишком поздно.

Я вспомнил лица, с раззявленными ртами поднимающиеся к поверхности Калумет, и передернулся.

Роджер продолжал клацать кнопками. Он ничего не заметил.

– На месте бунгало теперь какая-то торговля, – сказал он. – То ли забегаловка с сэндвичами, то ли салон связи.

Я жадно выглотал оставшийся кофе, который все-таки остыл, и почувствовал, как он разбавляет кислоту в желудке. Выкинул стаканчик в мусорку и вздохнул.

– Давай съездим и посмотрим.

Мы подъехали к магазинчику, в котором торговали сотовыми телефонами, и обнаружили, что он не откроется раньше трех. Греческий ресторанчик по соседству был мало воодушевляющей забегаловкой с разноцветными подвесными потолками и стенами, отделанными панелями, которые были в ходу как раз в то время, когда был снесен дом Лоуренса. У входа сидела компания пожилых дамочек, потягивающих свой обеденный кофе. У стены сидел темнокожий парень неопределенной этнической принадлежности и читал газету, а возле прилавка толклась мамочка лет двадцати на вид, пытаясь влить в вопящего ребенка газировку.

– Давай не будем светить свои жетоны, – сказал я Роджеру. – Пока, во всяком случае. Поскольку мы здесь никого не ищем, и, может, это даже не тот дом. Давай просто… пообедаем.

Время было довольно раннее, и фритюрное масло, скорее всего, было еще свежим, поэтому я заказал себе самую большую порцию картошки-фри спиральками и пару сосисок по-польски. И кофе, просто обожаю кофе в закусочных. Роджер взял себе гамбургер, немного овощного салата и лимонад. То, что Роджер заказал салат, показалось мне немного подозрительным, но он, по крайней мере, ест красное мясо – может, он не из тех, кто помешан на своем здоровье. А обычные парни едят салаты? Морис никогда салаты не ел, если жена их не делала. На этом мои познания о пище гетеросексуального мира заканчивались.

Стараясь не выглядеть, как копы, мы проскользнули в кабинку с оранжевыми пластиковыми стенами – я с кофе и он с лимонадом. У меня-то это обычно хорошо получается, потому что выгляжу как чучело. Да и Берк, полагаю, может сойти за бизнесмена в своем идеально сидящем костюмчике. Роджер пристально смотрел, как я потягиваю кофе, но не «давай-сделай-что-нибудь» взглядом. Боже. Он, наверное, ожидал, что я включу свою шишковидную железу, пока жду обед. А я размышлял, как дать понять, что ему надо бы расслабиться.

Извинившись, я ушел в туалет, чтобы отлить, а заодно собраться с мыслями. Кафель в уборной был коричневым, столешницы под раковинами – оранжевыми, и от старых светильников на всех поверхностях лежали причудливые, желтоватые отсветы. Я прицелился в ароматизатор в виде пирожного, лежащий в писсуаре, и когда струя мочи стала выглядеть оранжевой в этом болезненном свете, сфокусировался на стене перед собой. Я таращился на паутину в углу потолка и думал, что лучше всего соврать Роджеру и сказать, что мне нужно время, чтобы приспособиться к новым обстоятельствам. ПсиКопы похожи на марафонцев.

У каждого своя скорость. Новичкам надо найти свой темп, иначе они быстро перегорают.

Не то чтобы Роджер был слишком молод. Мне казалось, что ему около тридцати. А еще мне казалось, что он вряд ли сможет что-то доказать на своем первом задании в качестве ПсиКопа. Да, пожалуй, ложь – лучший выход.

Две огромные сосиски и дымящаяся картошка уже ждали меня на столе. Роджер еще не начал есть, по-видимому, соблюдая некий этикет. Я подавил желание закатить глаза. У Мориса к этому времени уже висела бы картофельная спиралька на лацкане пиджака.

Я уселся и залпом отпил половину кофе, надеясь, что официант шестидесяти с чем-то лет, который принял наш заказ, вскоре вернется и наполнит мою чашку снова.

Вообще-то, я мог бы поставить на это деньги, поскольку пожилые дамочки выглядели плотно и надолго засевшими в своей кабинке и по-прежнему что-то пили маленькими глоточками.

Я сунул картошку в рот, обжег язык и переключился на сосиски. Они были почти такими же горячими, но тут хотя бы была булочка, как буфер между сосиской и языком. Я откусил половину, наклонившись над столом, чтобы горчица и нарезанный лук приземлились на тарелку, не на мой пиджак, и запил все это остатками кофе. Я объелся.

Фух.

Я не позавтракал и едва прикоснулся к картошке. Две польские сосиски с картошкой-фри должны были оказаться в самый раз.

Роджер трудился над своим салатом, тихо и методично. Я прикончил первую сосиску и отошел к прилавку за стаканом воды, чтобы протолкнуть ею еду. Я уже почти попросил парня подойти и долить мне кофе, пока стоял там, но дрожь в животе подсказала, что кофе может подождать.

Подойдя с красным стаканом воды к нашей кабинке и скользнув внутрь, я обратил взгляд внутрь себя.

– Что такое? – успокаивающим тоном спросил Роджер. – Ты что-то видишь?

Ну вот, снова. Я шикнул на него.

– На это понадобится время, – солгал я. Роджер с осознанием долга умолк, пока я вспоминал, как много кофе я выпил. Два. Ладно, стакан из «Старбакса» был громадным, так что можно считать его двойным или даже тройным. Так что чашка за обедом будет четвертой.

Вряд ли это будет проблемой. Я же полицейский. В моих венах течет кофе. Я поразмыслил, смогу ли убедить Роджера отпустить меня в магазин купить каких-нибудь антацидов, чтобы Роджер не потащился следом глазеть на мои покупки. Я не достаточно хорошо его знал, чтобы позволить ему увидеть, как меня сломают несколько чашек кофе.

Наверное, это даже не из-за кофе. Может, пищевое отравление. Я попытался вспомнить, что ел вчера вечером и не смог. Тогда на обед. И снова ничего.

Проклятье, я же проспал и обед, и ужин из-за коктейля из «аураселя» и «сиконала». А на завтрак съел пончик. Мог я отравиться пончиком? Это было маловероятно, к тому же меня тошнило еще в лодке.

Я взглянул на Роджера, а он смотрел на меня так, будто у меня в глазах проигрывался ролик про высадку на луну.

– Есть что-нибудь? – прошептал он. Я не смог с собой справиться, все-таки закатив глаза из-за его нелепого упорства, и тут увидел маленькую девочку, с мальчишеской стрижкой, в ужасном клетчатом платье, стоящую возле Роджера лицом ко мне. Стенка кабинки практически рассекала ее слева направо, и ее голова и плечи торчали в воздухе.

Я попытался припомнить, встречал ли я ее в одном из просмотренных дел, но это было чертовски трудно. Фотографии, которые у меня были – изображения школьников, детей на броских фонах семидесятых годов с уродливыми фальшивыми приклеенными улыбками и уложенными в странные прически волосами, даже не похожими на настоящие.

Я как следует присмотрелся к призраку маленькой девочки, что-то с ней было не так. Большинство духов становятся такими, что люди их пугаются. Я пристально вгляделся в ребенка. Глаза у нее были слишком напряженными, почти пронзительными. Когда до меня дошло, что я смотрю на отметины от пальцев, она потянулась ко мне, словно хотела взять меня за руку.

Это было странно. Обычно они говорят. Я подумал, что, может, при жизни она была глухонемой.

На самом деле я не ожидал, что почувствую ее прикосновение, поскольку все призраки, которых я встречал раньше, были нематериальными. Но ее пальцы, лежащие на моем запястье, были холодными и мертвыми. Меня накрыла волна отвращения, и мне пришлось побороться с обедом, запросившимся наружу. Я отдернул руку, провел пальцами по волосам в попытке скрыть нервозный жест. Желание говорить с ней отсутствовало напрочь, и еще меньше мне хотелось объяснять Роджеру причины моих дерганий.

– Пойдем отсюда, – спокойно сказал я Роджеру. – Здесь нечего смотреть.

Призрак ребенка последовал за нами, но я пошел быстрее и захлопнул дверь машины, надеясь, что Роджер тоже пошевелится. Хотел нажать большим пальцем на лоб, но потом одумался. Кое-кто из «психов» делал так, чтобы стимулировать свою коронную чакру, а моя и без того гиперактивная сама по себе.

Роджер пристегнулся ремнем безопасности и завел двигатель. Маленькая призрачная девочка стояла на парковке в том месте, откуда мы только что отъехали, протягивая тонкие ручки к машине.

– Куда дальше? – спросил Роджер. – В парк?

Я кивнул, прикидывая, как заставить его тормознуть, чтобы купить что-нибудь от живота. Я напряг мозг, пытаясь придумать, что можно приобрести такого безобидного, но не смог вспомнить ни одной нужной мне вещи. Может, вода. Человеческое тело где-то на девяносто девять процентов состоит из воды. Вода была бы идеальной покупкой, верно?

– Эй, – сказал я, когда мы подъезжали к битком забитому супермаркету. – Мне надо сюда зайти на секундочку.

Должно быть, я сказал это обычным тоном, поскольку Роджер без вопросов мигнул фарой и подъехал к магазину.

– Я быстро, – когда он подъехал, сказал я и открыл дверь, пока его машина еще двигалась, и он не мог припарковаться и пойти за мной.

– Тебе что-нибудь нужно?

Он выглядел немного озадаченным моим внезапным всплеском активности, но спорить не стал.

– Нет, ничего не надо.

Слава Богу. Я проскочил в автоматические двери и увернулся от женщины, которая, как буксир, тащила за собой штук двадцать-тридцать детей. Ну, по крайней мере, шестерых, и большинство из них выли. Но ни один из них не попытался прикоснуться ко мне руками, и это для меня уже было хорошо.

Я тащился за ними следом, пока не почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы свернуть в аптечный отдел. Схватил несколько упаковок антацида, маленьких, чтобы можно было спрятать в карманах. Вспомнилось время, когда я прятал по карманам намного более интересные вещи, чем антацид, и мне стало себя жалко. Затем сгреб из холодильника у кассы воды и вернулся в машину к Роджеру.

– Жажда замучила, – сказал я, отсалютовав ему бутылкой. А потом присосался к ней, чтобы не разговаривать с Роджером остаток дороги до парка.

Я был благодарен за то, что Ист Ривер не выглядела так же, как Калумет. Она была глубже, течение было быстрее, и поверхность воды лежала на двадцать футов ниже уровня улицы. Это не одна из тех медленных мелководных речушек, на которых можно покачиваться, сидя в лодке.

Мне пришло в голову, что если я потороплюсь и расспрошу мертвого ребенка о месте, где он был захоронен, то мы сможем вернуться в участок.

Черт, может, мне даже удалось бы свалить домой. Я вырубил телефон, чтобы он мне не помешал, и всерьез взялся за поиски.

Мы дошли до ограждения на берегу реки и взглянули вниз. Кто-то выжрал двенадцать упаковок пива и скинул в воду все банки и даже картонную коробку. Будь уровень воды повыше, возможно, все это бы уплыло, но теперь весь мусор осел в ил уродливым напоминанием о том, что большинство людей – отстой.

Я лег животом на поручни и свесился вниз, высматривая в воде призраков. Но на поверхности было видно только течение серовато-зеленой воды. И ничего больше.

Поскольку призрак теоретически может болтаться на берегу, как те пустые пивные банки, я ходил вдоль реки, периодически останавливаясь у ограды и косясь на воду. Пройдя расстояние равное, наверное, длине нескольких кварталов, мы наткнулись на черный железный мост.

С Роджером на хвосте я вышел на середину моста и уставился вниз, полностью уверенный, что увижу лица, плывущие в воде двадцатью футами ниже. Но ничего не заметил.

Мы перешли на другую сторону и прочесывали берег еще, по меньшей мере, час. В животе у меня по-прежнему бурлило, и я украдкой расковырял ногтем упаковку антацида в кармане. Таблетка скрипнула на зубах, когда я все-таки смог сунуть ее в рот тайком от Роджера. Было бы неплохо съесть на обед что-нибудь легкое. Кашу, например. Трудновато подобраться к призракам, когда твой желудок визжит и требует к себе внимания.

В итоге, я заметил садовую скамейку, почти скрытую зарослями убогих кустов, и пошел к ней. Я сел, и Роджер устроился рядом.

Он достал блокнот и начал писать, видимо, детально описывая местность, которую мы обследовали и остались ни с чем. Я покопался у себя в памяти на предмет документов, прочитанных утром. Припомнил имена детей: Майкл, Люси, Дон, Губерт… Кто, черт возьми, называет своих детей Губертами, пусть и в семидесятых? Хотя это может быть фамилия.

Нажав большим пальцем в середину лба, я уставился в сторону реки и постарался напрячься, чтобы увидеть детей. Снова ничего.

Я перевел дыхание и обмяк, сложив локти на спинку скамейки. Магазин с телефонами, наверное, уже открылся. Я решил, что мы вернемся туда, просканируем там все и на этом закруглимся.

Повернувшись к Роджеру, чтобы сообщить ему о своей идее, я тут увидел это. Лицо среди кустов, прямо за головой Роджера. Я сфокусировал на нем взгляд, и оно стало четче. Мужчина, лет тридцати-тридцати пяти со срезанной верхушкой черепа

Мне захотелось подпрыгнуть и заорать матом первое, что придет в голову, но тут был Роджер. Понятия не имею почему, но я просто не мог позволить ему увидеть, насколько я испуган, также как и не хотел рассказывать о том, что у меня болит живот. Возможно, все мужики такие. Я просто моргнул.

Глаза не до конца обезглавленного парня широко распахнулись, будто он понял, что я его вижу, или из-за того, что он увидел меня. Наверное, он хотел рассказать мне, что случилось. Авария на производстве. Удар тяжелым предметом. Все равно.

В кустах рядом с лицом появилась рука и потянулась ко мне.

– Даже не думай, твою мать, – прорычал я. Тем, кто подпрыгнул, оказался Роджер.

Проигнорировав и обойдя его, я схватился за куст, обламывая ветку. Призрак со стесанной башкой снова попытался меня нащупать.

– Какого хера тебе надо? – спросил я, размахивая веткой, как бейсбольной битой. Она свистнула совсем рядом с его рукой. – Говори со мной, тупой ублюдок.

Рядом возникла вторая голова. Она была такая же изуродованная, только кожа на ней свисала с черепа, как плохой парик. Еще одна рука потянулась ко мне из кустов, и еще одна.

– Прекрати, – заорал я, лупя по кусту оторванной веткой. Вылезла еще одна изувеченная голова, и еще одна. Они не были точными копиями друг друга. Словно толпа разных, не связанных между собой людей искромсаны взбесившимся вентилятором.

И еще одна пара рук проросла из куста, и еще одна, и что-то ледяное и вязкое на ощупь обволокло мое запястье там, где меня коснулась призрачная рука.

Я развернулся и помчался к реке, все еще держа в руке ветку. Я кричал, но мне было насрать. Врезавшись в ограждение, которое чуть не перерезало меня пополам, я швырнул ветку в бурлящую воду.

– А-а-а-а!

А потом меня вырвало.

========== Глава 4 ==========

Думаю, что если бы там был кто-то еще, то меня бы отвезли в больницу. Но… Только представьте: парень, который видит мертвых людей, и больница, где люди мрут как мухи. Ужасное сочетание.

Недалеко на севере пригорода есть специализированная клиника, где я каждый месяц заполняю глупые тесты, чтобы выяснить, не сошел ли еще с ума, и получить нужные мне рецепты. Это невысокое здание из белого кирпича, десять лет назад построенное в конце жилой улицы. На нем нет никаких вывесок, поэтому я всегда называл это место просто «Клиника». И здесь еще никто не умер. Пока, во всяком случае. После моего приступа паники и неожиданного обморока Роджер позвонил Варвику, который рванул лично отвозить меня в Клинику.

В штате Клиники был психиатр, специализирующийся на «психах», с которым мы знакомы так давно, что он называл меня не «детектив», а «мистер Бэйн». Доктор Моргенштерн, человек с тысячью вязаных жилеток. Это он втянул меня в испытания «аураселя» еще за год до того, как министерство здравоохранения одобрило это лекарство. Мне было любопытно, нет ли у него еще какой-нибудь веселой наркоты, которую мы бы могли вместе протестировать.

Медсестра выкачала у меня пару пробирок крови, проверила жизненные показатели и пробежалась по физическим симптомам, не вдаваясь в тонкости моего психического состояния.

У меня всегда складывалось впечатление, что я здесь только за тем, чтобы обсуждать все это с Моргенштерном.

Я улегся на удобную кушетку, в комнате, больше похожей на номер в очень маленькой гостинице, чем на больничную палату. Приглушенный цветочный орнамент на покрывале и занавесках и пара живых растений на тумбочке. Я заглянул в шкаф в поисках телевизора, но он оказался пуст. Ну и ладно. Если бы здесь был телевизор, то наверняка было бы и кабельное, а значит, вместо моего любимого канала со статическим шумом по нему целый день крутились бы мыльные оперы.

Раздался краткий стук в дверь, и в комнату вошла женщина лет тридцати. Хрупкая, красивая пепельная блондинка с короткой, немного взъерошенной стрижкой и в таких тоненьких очечках, что я мог бы раздавить их в ладони. В свободном свитерке и коричневых вельветовых брюках.

– Привет, – сказала она, взглянув на планшет в руках, и только потом уже посмотрела на меня. – Меня зовут доктор Дженифер Ченс.

О, господи. У меня был нервный срыв в общественном парке, а я должен общаться с врачом, которого первый раз вижу? Здорово, просто замечательно.

– А доктор Моргенштерн здесь? Не могли бы вы позвать его? Не то, чтобы с вами было что-то не так… Просто я хочу поговорить с доктором Моргенштерном.

– Мне жаль, – сказала доктор Ченс. Мне померещилось даже какое-то искреннее участие. – Доктор Моргенштерн в Японии.

– О, – похоже, сказать тут было больше нечего. Я хотел убедить ее, попытаться уговорить оставить все как есть до возвращения Моргенштерна, но не был уверен, что моя проблема, чем бы она ни была, может подождать. Я и не знал, насколько привязан к нему, пока он не исчез.

Доктор Ченс просмотрела записи случившегося со мной, что я видел, что делал. Мне показалось странным, что она не носила… Ох, не знаю. Хирургическую одежду. Лабораторный халат. Впрочем, как и доктор Моргенштерн.

Ченс допрашивала меня почти час, делая записи даже когда разговаривала. Мне было интересно, является ли это разновидностью амбидекстрии – способность говорить и писать в одно и то же время. Я уже счастливчик, что могу ходить и дышать одновременно и не задыхаться.

Ченс полистала какие-то бумаги.

– В записи о поступлении говорится, что вас рвало, а затем произошла частичная потеря сознания. Что вы сегодня ели?

– Польские сосиски, жареную картошку и немного кофе.

– А до этого?

Я почувствовал, что не обойдется без нотаций, но возможности избежать этого у меня не было. К тому же, у меня не было причин считать, что доктор Ченс из тех, кто читает лекции. Я вздохнул.

– Кофе. И накануне – кофе. А сегодня утром – пончик. И все.

– Для вас это обычное дело – пропускать приемы пищи?

– Нет. Я не знаю. Да, наверное, – она сделала еще пару заметок. – Полицейский стиль жизни, – запинаясь, добавил я.

– Я составила перечень того, что вам нужно делать с утра. Есть легкую пищу, если есть аппетит, не принимать пищу после полуночи, не пить воду после двух часов ночи, и никакого больше кофе сегодня. Все понятно?

– Вы думаете, что у меня язва?

– Еще рано о чем-либо говорить. Но учитывая ваш анамнез, лучше принять все возможные меры предосторожности.

Точно. Больше похоже на то, что департамент прикладывает все силы, чтобы я оставался живым, и тогда не придется утруждаться поиском и обучением еще одного «психа».

– Лекарства? – спросила она.

Черт. Хотел же соврать насчет количества принятого вчера «аураселя». Я всегда врал. Но они делают анализ крови, и солгать все равно не получится.

– «Аурасель», девяносто миллиграмм около суток назад, – Ченс записала цифру, не вынуждая меня повторять, не упоминая о том, что это в три раза больше самой большой рекомендованной дозы, и не делая удивленное лицо. Наверное, надо было рассказать ей про «сиконал», но его уже какое-то время не выпускают, а я приобрел его не совсем честным путем. Если анализ крови покажет его наличие, я могу просто сказать, что забыл.