Текст книги "Тело и душа (ЛП)"

Автор книги: Джордан Прайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Страховое мошенничество? – рискнул предположить я. – Подделка кредитных карт?

– Больше похоже на поддельные карты соцстрахования. Сначала проверяли кредитки, а потом штамповали карты.

Я распахнул локтем приоткрытую дверцу узкого шкафа и увидел там огромное количество видеокассет. Стоит только копам обнаружить залежи видеозаписей, они сразу же начинают думать про банду секс-преступников. Знаю, сам такой… А с другой стороны, мы с Джейкобом были чертовски рады найти магазин с секцией гей-порно, находящийся не на другом конце города.

Хотя содержимое кассет, похоже, никакого отношения к сексу не имело. «Советы домохозяйкам». «Кулинария». «Уход за садом». И большинство коробок украшали этикетки и штрих-коды публичной библиотеки.

– Понятия не имею, что это, – сказал я, – но судя по всему, у них охрененный долг перед библиотекой.

========== Глава 13 ==========

Я доел остатки деликатесов, чудесным образом появившихся в холодильнике, выспался в одиночестве и как раз пытался втиснуть еще одну тройку в таблицу судоку, когда домой вернулся Джейкоб. Контур его аккуратной, четко очерченной бородки слегка расплылся, омрачая челюсть налетом суточной небритости, но это было единственным свидетельством того, что он провел бессонную ночь, допрашивая моих приятелей по подвалу.

– Умоляю, скажи, что они не состряпали трудовое агентство для зомби, – попросил я.

Утвердительно кивнув, Джейкоб ослабил галстук.

– Ирвинг выходил из себя всякий раз, когда я произносил слово «зомби». По словам Каролины, сам он называл свою деятельность по-другому. Сорок лет назад он был ярым борцом за экологию, одним из тех, кто после разлива нефти отмывают чаек средством для мытья посуды. Он на полном серьезе считает, что создал жизнеспособную альтернативу традиционному погребению.

– Да иди ты! Он думает, что люди могут добровольно согласиться на зомбирование?

Джейкоб снял костюм, скинул рубашку и, оставшись в голубых полосатых боксерах и безукоризненно белоснежной майке, устроился рядом со мной на диване. Белый диван, белая майка, светло-голубое нижнее белье. Джейкоб отлично сочетался с моей квартирой, особенно почти нагишом. Он придавал обстановке своего рода шик.

– Ирвинг рассчитывал на определенный тип… клиентов, – сказал Джейкоб. – На тех, кто считает захоронение пустой тратой природных ресурсов, а также тех, кто был бы рад приносить пользу обществу, даже будучи мертвым. У Эсмеральды же, наоборот, более меркантильный подход в вопросу.

– И каким образом они собирались отправлять на работу людей, покрытых листьями?

– Ты про дурман? – уточнил Джейкоб, а потом пожал плечами. – Как-нибудь творчески подошли бы к отделке пиджаков, я думаю. И не забывай о veves* у них на лбах.

Опять вудуистская тема. В подвале, кстати, было полно коробок и полок, забитых разным барахлом – травами, порошками, свечами, благовониями. Я представил себе, как Ирвинг с Эсмеральдой методично опустошают закрома городских поставщиков паранормальной продукции – черт, да хотя бы то, как они отовариваются в магазинчике Крэша и оказываются в непосредственной близости, чтобы сотворить из Крэша зомби, если тот вдруг окочурится от чересчур экзотичного секса как раз во время их шоппинга, – и меня передернуло.

– Эсмеральда меня пугает.

– Ты прав. Жутковатая провидица.

– Ясновидящая? Как Лиза? – я прильнул к Джейкобу, столкнув журнал с судоку на пол. Он обнял меня, рассеянно запустив пальцы в мои волосы.

– Вроде того, да. Как Лиза. Но у ее ясновидческих способностей есть ограничение – своего рода «си-но», только темное, – кончики его пальцев выводили узоры на коже головы, и я почувствовал, что у меня слипаются глаза. – Эсмеральда может предсказывать скорую смерть. Это одна из граней ее таланта.

Получается, она и Ирвинг всегда могли находиться в нужное время в нужном месте, чтобы найти добровольцев для своего эксперимента по альтернативному погребению. Мерзость.

– Эсмеральда, видимо, долгие годы искала способ применить свой дар, – продолжил он. – Хотя, могу поспорить, она предпочла бы способность угадывать выигрышные номера лотереи.

Вздохнув, я опустил голову Джейкобу на колени. Он обвел пальцами раковину уха и жилу на шее. Я слегка поежился и прижался к нему сильнее.

– Я соскучился по Лизе.

– Дай ей немного времени, – сказал Джейкоб. – Она учится управлять своим талантом.

Я обеими руками обнял бедра Джейкоба.

– Вот только это меня и утешает.

Учитывая, что я жил один с того самого лета, когда мне исполнилось двенадцать, и все еще не мог привыкнуть, что теперь не одинок, то с нетерпением ждал возвращения Лизы, чтобы достичь просветления.

Джейкоб продолжил поглаживать меня по голове, вычерчивая что-то пальцами, словно писал тайное послание, и я позволил убаюкать себя, впадая в расслабленное состояние, сонное и тревожное одновременно.

– Мы не обязаны переезжать, – вдруг сказал Джейкоб, – если ты этого не хочешь.

– Что? – я резко сел, врезавшись коленом в кофейный столик.

Выражение его лица казалось мягким, но каким-то нарочитым, не похожим на расслабленное «все это ерунда».

– Дело в призраках – я и не представлял, что найти чистое место будет так чертовски трудно. Хотя следовало бы догадаться.

– Погоди секунду, – сказал я. – Вокруг уйма мест, не заселенных духами. Я сам их видел.

Места вроде квартиры Миранды Лопез. Дома с рычащими батареями и провисшими потолками – те жилища, которые Джейкоб невольно обходил стороной.

Джейкоб напряженно смотрел мне в глаза, отчего между его бровей залегла морщина. Может, она осталась после целой ночи допроса зомби-производителей, а может, он и правда пытался что-то разглядеть.

– Вечером займемся осмотром, – сказал я. Кажется, прозвучало вполне оптимистично. Во всяком случае, я на это надеялся, поскольку не мог перестать мысленно повторять: «пожалуйста, пожалуйста, пусть найдется место, где мы сможем остаться, иначе ему надоест, и он плюнет на идею жить вместе. И это будет очень-очень, просто невероятно ужасно».

Я не имел ни малейшего понятия, кому молюсь, принимая во внимание, что всегда считал себя агностиком. Но сейчас меня это не останавливало.

Пока Джейкоб отсыпался, я провел день в ювелирном отделе «СэйверПлюс», подыскивая ожерелье.

Ну хорошо, не весь день. Я по-быстрому закупился в строительном отделе, а потом, поскольку все равно находился в подвале, завернул к стойке возвратов, чтобы взглянуть на того, о ком фантазировал Крэш. Хотя вряд ли две восьмидесятилетних старушки в завитых серебристых париках и жемчуге подходили на эту роль.

К моему возвращению Джейкоб подыскал для осмотра кондо, два дома и дуплекс. Он предварительно проверил такие вещи, как наличие тараканов и железнодорожных переездов, так что мне оставалось всего лишь убедиться в отсутствии призраков.

Я даже почувствовал что-то вроде надежды.

Мы закончили с осмотром чуть раньше, чтобы я мог заскочить в переулок с мусорным баком, где был найден бумажник Энди Линча.

Криминалистическое оборудование отсюда давным-давно убрали. Мы могли так и не найти человека, пырнувшего Линча в живот из-за налички в бумажнике, но у нас были Ирвинг и Эсмеральда, и я догадывался, что мэр будет вполне доволен уже тем, что есть, на кого повесить всех собак за случившееся.

Я был бы рад расспросить Линча о человеке, пырнувшем его в живот, но дух не задержался на этом свете. Неприятное завершение расследования для семьи и друзей, которых он оставил. Но с другой стороны, я подумал, что это даже к лучшему – он ушел в загробный мир сразу, а не остался болтаться здесь, выжидая, когда же можно будет перекинуться парой слов с кем-то вроде меня.

Джейкоб припарковал машину и повернулся ко мне.

– Хочешь, чтобы я подождал здесь?

– И копать яму самому? Земля, вообще-то, уже замерзла.

Джейкоб дотянулся до заднего сиденья и достал оттуда мастерок и ведерко с быстро застывающим цементным раствором, которые я приволок из «СейверПлюс». Его лицо оставалось спокойным, но во взгляде была какая-то напряженность. Не знай я его, то даже предположить бы не смог, что сейчас варится у него в голове. Но проведя рядом с ним столько времени… Толкаясь в маленькой жалкой квартирке… Познакомившись с его семьей… Ранним утром глядя, как он спит, и глаза мечутся под сомкнутыми веками, видя обычные, не вещие сны?

Я мог с полной уверенностью сказать, что он взбудоражен.

Дни в конце ноября коротки, и солнце уже зашло к тому времени, когда мы пришли с визитом к Тиффани. Темный переулок освещался большими желтыми пятнами уличных фонарей, и все вокруг казалось размытым и сюрреалистичным, как снимок бездарного фотографа. Все, за исключением Джейкоба. Он выглядел, как сошедший с экрана герой фильма нуар. Не хватало только федоры. Позвонив Стэну и назначив встречу через полтора часа, он сел на ведро с раствором, уперся руками в бедра и обвел переулок мало подходящим к ситуации ликующим взглядом.

– Она сейчас здесь?

– Не знаю. Я никогда ее не видел, – пошарив в кармане пальто, я вынул ожерелье. Как и договаривались – золотое. Очень блестящее. Бабочка с крыльями, усыпанными сверкающими розовыми камушками, закачалась на цепочке, свисая с вытянутой руки, пока я пытался привлечь внимание Тиффани. Довольно глупое занятие, учитывая, что она разглядела маятники Крэша сквозь ткань карманов.

– Эй, ребенок, – сказал я. – Выходи. Здесь безопасно.

Джейкоб нашел клочок снега у основания опоры линии электропередачи и, сковырнув утрамбованный снег, обнажил клочок земли рядом с асфальтом.

– Может, здесь? – спросил он.

Я огляделся, недоумевая, как Тиффани умудряется сопротивляться блестящей бабочке.

– А? Да, нормально.

Джейкоб присел на корточки и принялся копать ямку, пока я расхаживал по переулку туда-сюда, неосознанно следуя полицейскому порядку.

Я напомнил себе, что Тиффани может и не показаться. Вдруг она, как моя самая раздражающая мертвая соседка Джеки – пару дней есть, несколько дней нет, без какого-либо внятного ритма или причин. Или она вроде мертвого ребенка в подвале моего дома – становится видимой только в предрассветные часы.

А может, Тиффани и вовсе ушла. Почему-то сомневаясь в этом, я взглянул на бабочку в ладони. Как правило, у призраков, застрявших в нашей реальности, есть на то основания. В противном случае, они, подобно шести жертвам зомби-фабрики, растворялись бы дымом на ветру, как только разрушалась связь между духом и телом.

– Кто этот человек? – прозвучал невероятно громкий театральный шепот.

Я оглянулся. Никого, кроме нас, вокруг не наблюдалось.

– Это мой… друг, – я чуть было не сказал «парень». Парень, который был уверен, что честность наконец-то начала преодолевать естественную для меня скрытность. Просто дело было в том, что я не знал возраст Тиффани. Имелись ли у нее друзья с двумя мамами или двумя папами, и жила ли она в мире, где взрослые без любви занимались сексом за пару баксов или крупицу крэка? – Он помогает мне найти место для твоего ожерелья, такое, чтобы никто не мог его забрать.

– Правда? – подозрительно спросила она.

– Я же обещал.

Джейкоб нагнулся над выкопанной ямкой, расчищая ее края, но я мог точно сказать, что он наблюдает краем глаза за моей беседой с Тиффани. Похоже, я устроил Джейкобу отличное развлечение.

– Дай еще раз посмотреть, – еще более громким от волнения шепотом попросила она.

И хотя она могла его увидеть даже сквозь сжатый кулак, я выпустил из руки раскачивающееся украшение. Уличное освещение упало на розовые камушки, и они замерцали.

– Это правда мне?

– Правда. Мы хотим спрятать его здесь, для сохранности. И ты сможешь в любое время его навещать, – я полагал, что галлон бетона не станет препятствием, если ей захочется полюбоваться на бабочку, раз уж она прекрасно видит все насквозь.

Ветра не было, но бабочка завораживающе закружилась, и холод, не имеющий ничего общего с температурой воздуха, пронесся по моей руке.

– Она будет моей любимой, – сказала Тиффани. – Навсегда.

Потирая дрожащую от потустороннего холода руку, я подошел к Джейкобу и заглянул в яму.

– Достаточно глубоко?

Он кивнул, скользнув по мне взглядом. Не знаю, то ли он надеялся обнаружить какие-то признаки сверхъестественного, то ли просто любовался мной. Я присел на корточки напротив него и опустил ожерелье в яму, а Джейкоб сломал печать на крышке ведра. Пластик хрустнул и вздохнул. И тот же самый момент в другом конце проулка раздался визг тормозов, скрежет металла о металл и неприятный хлопок автомобильного столкновения.

Очень вовремя. Как раз, когда мы веселимся, даря подарки приведениям.

– Наверное, следует позвонить, – сказал я. Звук аварии был недостаточно громким для тяжких телесных повреждений, но поскольку мы с Джейкобом правильные парни, проверить все равно было необходимо.

Джейкоб передал мне ведро.

– Я схожу, – он обнял меня рукой за шею и, притянув к себе, чмокнул в губы.

Всего лишь мимолетный поцелуй, теплое прикосновение губ, укол от бородки, но я все равно ощутил невероятный кайф оттого, что он сделал это прямо здесь, в общественном месте, где нас может увидеть кто угодно… Черт, ребенок-призрак наверняка заметил.

Джейкоб поднялся, а я облизнул губы. Темные бесстыжие глаза задержались на мне на мгновение, затем он развернулся и рванул в другой конец переулка разбираться с аварией.

– Зачем он это сделал? – спросила Тиффани.

Я пожал плечами и воткнул мастерок в бетон. Раствор так сильно загустел на холоде, что я с трудом впихнул в него острие, как будто пытался ложкой отколупать кусок замерзшего мороженого.

– Потому что я ему нравлюсь.

– Но вы же оба мальчики.

– Иногда мальчики нравятся друг другу.

– О.

Наковыряв пару совков смеси, я решил, что если провожусь с этим всю ночь, то заработаю пневмонию раньше, чем доберусь до середины ведра. Перевернув ведро и вытряхнув содержимое, я попытался впихнуть бетонный цилиндр в яму шпателем.

– Просто наступи на него, – посоветовал голос. Оглянувшись через плечо, я увидел белую женщину лет семидесяти, наблюдающую за моими потугами. Можно было бы принять ее за живого человека, будь она одета по погоде, или был бы виден пар от ее дыхания. Бесформенное, коричневое платье с оборками, ярко фиолетовые носки и сандалии-биркенштоки. Седые, коротко стриженные волосы, торчащие на макушке. С виду она напоминала хиппующую бабушку-панка. Или престарелую лесбиянку.

– Слишком холодно, чтобы ковырять бетон, – сообщила она мне, скрестив руки на груди и указав подбородком на цементный валик. – Просто наступи на него

– Так я испорчу ботинок.

– Ой, да ради всего святого, – взмолилась она. Ее голос стал похож на голос Этель Мерман. – Натяни на ногу пакет.

К счастью, в городе никогда не ощущалось недостатка в полиэтиленовых пакетах, если вдруг понадобится парочка-другая, особенно если не волнует крепость их швов. Я вытащил пакет поцелее из-под цепи на заборе, обернул им ботинок и топнул ногой.

Топнуть пришлось несколько раз, но бетонный цилиндр утрамбовался целиком.

– Теперь немного грязи, – проинструктировал призрак. – Не волнуйся, он все равно уже застрял. А сверху чуть-чуть снега.

Я вдруг понял, что узнай Джейкоб о затесавшемся в нашу маленькую команду призраке-прорабе, это был бы счастливейший день в его жизни. А он до сих пор торчит на улице.

– Скажи, ты ведь не погибла в автокатастрофе?

– Я? Черт, нет. Провалилась сквозь сгнившую лестницу и сломала три позвонка.

– Боже. Извини.

Она пожала плечами и всмотрелась в просвет между двумя домами.

– Надо было смотреть под ноги. Я переступала через эту ступеньку всю неделю, но в тот раз руки у меня были заняты инструментом, телефон звонил, и я обсчиталась, – она указала куда-то, и я подошел ближе, чтобы взглянуть. И увидел задний фасад здания. Кирпичного. Квадратного. С плоской крышей. Совершенно простого и очень индустриального.

– У меня ушли годы, чтобы продраться через юридическую волокиту и купить это место. Знаешь, что это за здание?

– Не знаю.

– В середине девятнадцатого века тут располагалась консервная фабрика. Пойдем, взглянешь.

Я кинул взгляд в другой конец переулка. Там полицейские машины подмигивали проблесковыми маячками –красным, синим, красным, синим.

– Не бойся, – сказала старушка, – не укушу.

– Не в этом дело, – ответил я. – Мой… Парень…

– Тот красавчик. А что с ним?

– Он будет волноваться, куда я делся.

– Ну, у тебя же есть сотовый телефон, так?

Сотовый? Мне показалось странным упоминание телефона, и стало интересно, как давно она мертва.

– Ну, да.

– Тогда пойдем смотреть. Я просто хочу кое-что тебе показать, пока здание не снесли или не превратили в кондоминиум.

Я сделал несколько шагов по направлению к узкому мостику между домами. Призрачная женщина ждала меня. И улыбалась. Похоже, она была рада показать мне старую консервную фабрику.

– Видишь, вон там? – она указала на прямоугольник из кирпичей, по оттенку коричневого отличавшийся от остальных.

– Раньше там находилась угольная печь.

– И, видимо, в ней кого-то замуровали живьем.

– Ха-ха! Ты мне нравишься. Ты странный.

– Спасибо.

Мы обошли здание. Простой фасад с выпуклым узором поверху.

– Понадобилась целая вечность, чтобы признать эту улицу смешанной зоной, – сказал призрак, просачивась сквозь щель в заборе. – Я хотела устроить студию, где можно было бы жить и работать, а городские власти хотели… Ай, да не знаю, чего они хотели. Солидным производителям это место не было нужно. Слишком много работы. Дешевле построить новое здание.

Она провела пальцами по резному камню, обрамлявшему дверную раму.

– Видишь? Лотос. Студенческая попытка возродить египетский колорит. В этом месте полно таких тонких деталей.

– А что ты… Чем ты… занималась?

– Я была архитектором. Знаешь, я и правда могла бы восстановить это место.

Входную дверь покрывало граффити, гангстерские символы и прочие приземленные рисунки. И слово «хуй». Никаких уточнений, просто «хуй». На ее месте мне бы стало плохо, увидь я свой любимый завод в таком состоянии. Если только она не принадлежала к разряду тех странных приверженцев перфоманса, которые сами такое и вытворяют. С этими творческими личностями никогда не угадаешь.

– Если хочешь войти, – сказала она, – вот под этим камнем спрятан ключ.

– Под камнем? – переспросил я. – Черт, ты б еще над дверью спрятала.

– Разве в семидесятых кому-то было до этого дело?

Не сказать, что мне прямо не терпелось попасть внутрь, но я все равно поднял камень, намереваясь продемонстрировать всю нелепость хранения запасных ключей там, где их может найти любой торчок, но ключ оказался на месте. Вплавившийся в грязь. Точно там, где она его когда-то оставила.

Я отковырнул ключ и вытер о джинсы, запоздало вспомнив, что хотел выглядеть перед риелтором хоть сколько-нибудь прилично и поэтому надел хорошие ботинки, а не растоптанные кеды. Ну и ладно. Немного грязи джинсам не повредит.

– Внутри темно, – сообщила мне она, когда я провернул ключ в замке.

Я предполагал, что замок от времени заржавеет и будет заедать, но он открылся, как самый обычный замок.

– Все в порядке, – ответил я, – у меня есть фонарик.

– Ты таскаешь с собой фонарь? – удивилась она.

– Я полицейский, – повернув ручку, я открыл дверь.

Ожидаемого шороха разбегающихся крыс мы не услышали. Изнутри старая фабрика оказалась тиха и спокойна. И огромна.

Гигантские половые доски по десять дюймов шириной, с застарелыми шрамами от давно исчезнувшего машинного оборудования. Необработанные голые кирпичные стены без окон и старинные деревянные вывески с дурацкими лозунгами типа «Думай безопасно!». Кошмарная деревянная лестница, примыкающая в противоположной стене, ведущая на второй этаж в стиле лофт, простирающийся чуть ли не на половину здания.

– И ты на этой лестнице, ну?.. – я посветил фонариком в поисках сломанной ступеньки.

– Именно. Кажется, развешанные советы не пошли мне впрок. Слушай, а ты правда настоящий коп?

– В некотором роде, узкий специалист. Ну сама понимаешь. Разговариваю с мертвыми и все такое.

– Ну разве не удивительно?

В кармане заверещал и задергался телефон, и я чуть не выронил фонарик.

– Э-э, привет, – пришлось ответить на звонок под внимательным взглядом призрака.

– Ты куда пропал?

– Я недалеко. На заброшенной фабрике кварталом дальше. Если пройдешь на запад одно здание от ожерелья Тиффани, увидишь мостик. Я посвечу фонарем в заднее окно.

В трубке послышался хруст снега под подошвами ботинок Джейкоба.

– Понял, – сказал он. – И что конкретно ты там делаешь?

– Просто… Ну-у… Разговариваю с последним владельцем здания.

Тут и второе мое ухо уловило звук стремительно приближающихся шагов. Двигается Джейкоб быстро. А все из-за тренировок и бега в свободное время.

Джейкоб замер в дверном проеме, уперев руки в бока, и охватил взглядом все помещение, подсвеченное лучом моего фонаря.

– Что там с аварией? – спросил я.

– Все хорошо, – ответил он, отмахнувшись от моего интереса. – Никто не пострадал. Просто понадобилась пара моих подписей.

– Кому, патрульному?

– Нет. Водителям, – он вытащил свой фонарь и осветил предупредительные ретро-знаки, тихо присвистнув. – Что, говоришь, было в этом здании?

– Фабрика. Так что за подписи им понадобились?

– Ну, что-то вроде… – замялся он, скользя лучом по кирпичной стене. – Просто пара автографов.

– Автографов?

– Да ерунда.

Джейкоб успел исчезнуть, завернув за угол, пока я изо всех сил удерживал челюсть от падения на пол.

– Эй, тут просто изумительная кухня.

– Должна сказать, она уже была произведением искусства, когда я приобрела здание, – сказала архитектор.

– Владелец тоже так считает, – сообщил я.

Джейкоб выглянул из-за угла.

– Ты его видишь?

– Ее, – поправил я.

– И что? Почему не тащишь меня в машину, чтобы удрать подальше от зараженного места.

И ведь правда, почему?

– Оно не заражено, – сказал я. – Все не совсем так. Она не похожа на всех этих зацикленных.

Зацикленные и в самом деле невыносимо меня раздражали, бесконечно произнося одно и то же предложение или снова и снова делая одно и то же движение, словно на бесконечном повторе.

– Все трубы обновлены, – сказал призрак. – Осталось только установить душ и туалет, – вздохнула она. – И тут будет по-настоящему замечательно.

– Кто сейчас владеет этим зданием? – поинтересовался Джейкоб.

Он обращался ко мне, но ответила архитектор.

– Город. И власти делают все возможное, чтобы сплавить здание самому ужасному застройщику, какого только смогут найти.

– Город, – повторил я для Джейкоба, пропустив уточнение про застройщиков, в интересах сохранения нейтралитета. – А что?

Джейкоб провел рукой по голой стене, вжимая кончики пальцев в неровности кирпича.

– Разве ты не заметил?

– Что?

– Жилое место. Здесь, – он пошел быстрее вдоль стены, ведя ладонью по кирпичу, наслаждаясь простором огромного пустого помещения. – Я всегда мечтал жить в лофте.

Призрачный архитектор внимательно наблюдала за Джейкобом. То ли тоже захотела его автограф, то ли нашла идеального покупателя на свою преображенную консервную фабрику с восстановленными египетскими кирпичами.

– Ты точно не слышишь ее? – спросил я. – А то мне почему-то кажется, что позвав сюда, она обвела тебя вокруг своего маленького призрачного пальчика.

Джейкоб повернулся лицом ко мне, положив вторую руку на стену, как будто не хотел с ней расставаться.

– Тебе здесь противно?

Я направил луч фонаря в потолок. Двадцать, двадцать пять футов высоты в открытой части здания, пятнадцать футов под полом лофта. Помещение было громадным. Смахивающим на пещеру. И у меня зародилось смутное подозрение, что каким бы терпимым Джейкоб ни был, он вряд ли позволит мне покрасить тут все в белый цвет и сделать освещение, как на бейсбольном стадионе, чтобы можно быть уверенным, что вокруг нет никого, кроме меня и Джейкоба.

И кстати, выкинув все из головы и замерев на месте, я почувствовал себя… нормально. Стоя в темноте и глядя, как пар от моего дыхания белыми облачками проплывает сквозь луч фонаря, я не ощущал накатывающей паники, обычно вынуждающей меня включать все доступные осветительные приборы.

– Нет, не противно, – признался я.

Джейкоб сунул в карман фонарь и вытащил телефон.

Засветившаяся клавиатура бросила зеленоватый отсвет на его лицо. Джейкоб улыбался, набирая номер телефона.

– Алло, Стэн? Отмени все планы. Мне нужно, чтобы ты нашел документы на городскую собственность, находящуюся в Западном Лоутоне.

Он вышел на улицу, чтобы уточнить адрес здания, оставив меня наедине с фонариком и призраком.

– Я уверена, ты полюбишь это место так же, как и я, – сказала она.

– Если мы сюда переедем, тебе придется уйти, – ответил я. – Без обид.

– Смеешься? Я так много лет надеялась найти подходящего покупателя, что исчезну раньше, чем высохнут чернила на договоре.

Свет от фонаря Джейкоба появился раньше, чем он сам. И заметался от угла к углу.

– Взгляни-ка сюда, – позвал он. – Тут есть подвал.

– И насколько он жуткий? – пробормотал я, когда Джейкоб потянул на себя дверь и бесстрашно сунул туда голову.

– С ним все в порядке, – успокоила архитектор. – Там было место, идеально подходящее для моей обжиговой печи. И, само собой, грузовой лифт, который сейчас, правда, не работает, но думаю, хороший электрик сможет его реанимировать.

Джейкоб оторвался от двери в подвал и направился ко мне. Широкие шаги по промышленному деревянному полу, звон каблуков – целеустремленный человек. Снова запихнув фонарь в карман, он обхватил меня за пояс и подтянул к себе.

– Не буду тебе лгать, – сказал он. – Мне очень нравится это место.

Судя по бугру, давившему мне на тазовую кость, я бы сказал, что «нравится» – конкретное такое преуменьшение. А затем я посмотрел в его лицо и поймал напряженный, голодный взгляд, говорящий, что Джейкобу что-то нужно, и ничто, черт побери, не сможет ему помешать. Таким взглядом он смотрел на меня в тот день, когда мы встретились на вечеринке по случаю выхода Мориса на пенсию.

– Мы тут не одни, – кашлянув, пробормотал я.

– Обо мне не беспокойтесь, – заявила скульптор, ее голос раздался от входной двери. – Оставлю вас наедине. Вижу, вам надо поговорить.

«Поговорить» она произнесла без малейшего сарказма, учитывая тяжелое дыхание Джейкоба у моей щеки и стояк в его штанах, трущийся о мое бедро.

– Здесь так просторно, – произнес Джейкоб, проведя губами по моей скуле и спускаясь к подбородку. – Мы сможем парковаться позади здания, не наматывая круги по кварталу в поисках свободного места.

Сам я, вообще-то, обычно парковался у гидранта. Хотя и подозревал, что ничего хорошего из этого не выйдет, если вдруг пожарному департаменту понадобится использовать его по прямому назначению.

Он шаркнул ногами, втиснув одну между моими ботинками, а другую поставив рядом с моей правой ногой, и начал подталкивать меня назад спиной, пока я не наткнулся лопатками на десятифутовую стену, отделяющую кухонную зону от основного помещения.

– Мы могли бы установить бильярдный стол, – сказал он и накрыл мой рот своим, прежде чем я смог упомянуть о том, что последний раз играл в бильярд, когда жил в Центре психического здоровья округа Кук, где Большая Марта – бич комнаты отдыха – регулярно вынуждала меня участвовать в тех играх, в которых я уверенно проигрывал ей все свои сигареты. И это даже хорошо, потому что с тех пор я так по-настоящему и не пристрастился к курению.

Рука Джейкоба пробралась под пальто и большим пальцем потерла через рубашку сосок. Лицом Джейкоб уткнулся мне в шею, дыханием согревая ухо, и когда он заговорил, голос его стал низким и гипнотическим.

– Мы все здесь вычистим, закончим начатую реконструкцию. Я прямо вижу, как тут все будет. Наши вещи отлично будут смотреться в кирпичных стенах и с деревянными полами. И это только на первом этаже.

Признаюсь, Джейкоб рисовал весьма заманчивую картинку лофта своей мечты. Особенно озвучивая ее сексуальным голосом, пока его пальцы перекатывали мой сосок. Он уже затвердел и покалывал, пульсируя в такт настойчивым сжатиям. Я чуть сместил бедра, пристроив яйца Джейкобу на бедро. Прижавшись к нему пахом, я наслаждался близостью, тесно прижавшимся телом, пока глубокий, сладострастный голос вибрировал у моего горла.

– Ну, не знаю, – просто из вредности поддразнил я. Потому что я уже все решил, и если ему так нравится фабрика, то какого черта. Здание не заражено. А остальное не имеет значения. – Мне кажется, тут маловато белого.

Язык Джейкоба обжег шею, а свободная рука занялась ширинкой моих джинсов. Он был готов на что угодно, лишь бы убедить меня. Я откинулся на стену и направил фонарь на опускающегося на колени Джейкоба. И черт побери, кажется, я тоже захотел взять автограф у мужчины с внешностью кинозвезды, пристально наблюдающего за тем, как я наблюдаю за ним.

Ситуация была непривычной, поскольку обычно подглядываю я, но сейчас все казалось правильным. Просто здорово, что мы оба нажимаем в друг друге одни и те же кнопки.

– Ну же, мистер, – сказал я, – ты так сильно хочешь это здание? Придется заслужить.

Джейкоб ущипнул меня за сосок и возбуждение прокатилось по позвоночнику прямо в пах.

– Скажи, как, – вполголоса попросил он.

Если бы я начал напрягать мозг, то ничего бы не придумал. Поэтому выдал первое, что взбрело в голову.

– Оближи мои яйца, – сказал я, стоя с фонариком в одной руке, а другую запустив в его шевелюру и ухватив в горсть столько волос, сколько только смог.

Ему понадобились обе руки, чтобы стащить с меня джинсы, а я сосредоточился на сладкой боли, последовавшей за освобождением сжатого соска. Мой член набух и дернулся, когда Джейкоб прижал его к животу, согревая влажным дыханием кожу мошонки.

– Вылижи их, – повторил я, и было так невероятно тихо в толстых кирпичных стенах старой фабрики, как будто весь остальной город находился за тридевять земель. – Проведи языком между ними, потом вокруг. Пососи их своим горячим ртом.

Голос у меня немного дрогнул в конце, потому что Джейкоб сосредоточенно принялся исполнять мои приказы. Его язык скользнул между яйцами, обвел их по кругу, увлажняя слюной.

Я выпустил его волосы, которые все равно были слишком короткими, чтобы было удобно за них держаться, и взял в руку свой член, проведя им по скуле Джейкоба. Он проурчал что-то мне в мошонку, и я затвердел окончательно. Медленно сжав в руке ствол, я принялся дрочить перед его лицом, пока он сосал мои орехи.

Джейкоб сунул палец под мошонку и пощекотал анус, обещая моей заднице немного работы, но только когда я сам его об этом попрошу. Передернув еще пару раз, я прижал член к его виску, уколовшись о коротко стриженные волосы.

– Вот так, – похвалил я. – Продолжай.

Джейкоб бесстыдно засосал в рот яйца – сначала одно, потом другое, поощрительный стон глухо прозвучал между моих ног.