Текст книги "Тело и душа (ЛП)"

Автор книги: Джордан Прайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Конечно, могло. Если люди вокруг сосредоточены только на своих газетах и наушниках.

– Сядем? – спросил Зиг, указав подбородком на вагон поезда.

Я посмотрел на человеческую массу в вагоне. Кто из них был живым, а кто нет?

– Э-э, я, пожалуй, обойдусь, – смотреть на поезда значительно интересней с улицы. Сейчас, когда я стою близко и без «аураселя» наготове, клаустрофобный вагон выглядел довольно непривлекательно.

Новый поток пассажиров заполнил платформу, пока мы сканировали территорию на предмет всего, что наши полицейские инстинкты могли счесть существенным. Осмотрели три волны вновь прибывающих. Ничего.

– Что хочешь предпринять дальше? – спросил я у Зига. Наверное, мне следовало бы вести себя как мачо, и самоуверенно настаивать, что выбирать следующий наш шаг должен я. Но в реальности мне просто хотелось найти говорящий труп и покончить со всем этим.

– Обед, – уверенно заявил Зиг. – А потом место работы Адамсона.

Прозвучало неплохо. Я добрел до «импалы» Зига и потратил уйму времени, чтобы понять, что общего может быть у инкассатора средних лет, официантки мексиканского происхождения и крепкого молодого студента из университета Де Поля. И не пришел ни к какому выводу.

Зиг ехал на север, мимо нескольких кварталов, которые Джейкоб, несомненно, прочесывал в поисках подходящих домов и квартир, даже когда мы просто искали, где бы перекусить.

– Куда едем? – спросил я.

– В отличное место рядом с моим старым участком.

Похоже, мы туда едем не только за едой. Я мог начать с ним спорить, требовать, чтобы он вернулся к месту преступления, но мне не хотелось устраивать суету из-за пустяков. Если уж бодаться с Зиглером, то надо быть уверенным, что это закончится в мою пользу. И без того довольно мерзко работать в воскресенье, когда у Джейкоба выходной. Нет нужды усугублять ситуацию, начав бесполезную дискуссию по такому тривиальному поводу, как обед.

Зиглер остановился перед палаткой с хот-догами, похожей на разрисованную будку из фанеры. Сосиски, луковые кольца, жареная картошка и яркие бутылочки с соусами с изображенными на них счастливыми физиономиями украшали фасад палатки, нарисованные жирными дилетантскими мазками. Рот у меня наполнился слюной, а в животе заурчало.

В таких маленьких едальнях точно знали, как приготовить отличные хот-доги. И они определенно стоили этой поездки. Может, Зиглер все-таки не так уж и плох.

Мы заказали по паре сосисок с добавками и халапеньо и встали бок о бок, наблюдая за парнишкой лет шестнадцати, собирающим хот-доги с точностью робота – его руки безошибочно мелькали над контейнерами с луком, заправкой, томатами, желтым острым перцем и нарезанными огурцами. Он работал быстро, просто невероятно быстро, распихивая дольки огурца по нужным местам, прежде чем завернуть всю конструкцию в вощеную бумагу, не уронив ни кусочка. Я задумался, как долго он здесь проработал, учитывая его возраст. Может, приготовление хот-догов нынче преподавали в школе? Наверное, так и должно быть, поскольку компоновка этого блюда не может быть передана иностранцам без существенной потери качества продукта.

Парень заворачивал каждый хот-дог тремя экономичными движениями – край, край, середина – и выкладывал их на прилавок.

Вынув бумажник, я подался вперед, поскольку, пока наш заказ выстраивался перед нами, подошел еще один покупатель и встал позади, вплотную ко мне.

Во всяком случае, я подумал, что это парень. Женщины обычно не подходят так близко к незнакомым мужчинам. Если они не проститутки, конечно же.

Продавец подождал пока осядет пена на моей газировке и классическим жестом воткнул в стакан соломинку. Парень сзади прижался еще плотнее, и я оглянулся через плечо. Некоторые люди иногда бывают рассеянны. Черт, и я, наверное, один из них, живущий большую часть времени погруженным в себя и с поставленными на автопилот стандартными пятью чувствами. Как бы то ни было, этот парень не имеет права влезать в мое личное пространство. Вокруг навалом свободного места.

Я прицелился возмущенным взглядом себе за плечо, вот только… Там никого не было. Я вывернул шею и посмотрел вниз. Как ни как я выше большинства людей. Не-а. Никого. Я взглянул на землю, где застаревшую слякоть припорошил свежевыпавший снег.

Два набора следов – Зиглера и мои.

Я отвернулся забрать свои завернутые в бумагу хот-доги и ощутил это снова, уловив краем глаза какое-то движение.

– Сэр? – обратился ко мне парнишка с ловкими руками.

Я протянул ему мятую купюру в пять баксов и забрал хот-доги.

– Да, спасибо, – я бросил взгляд в другую сторону – никого. Проверил тротуар вокруг. Никаких отпечатков. Парень смущенно уставился на меня, гадая, почему я не требую сдачу.

Я поискал банку для чаевых и не нашел.

– Оставь себе, – сказал я, отказавшись от пятидесяти центов в его пользу. Парень оживился. Люди не часто оставляют чаевые в картонных палатках.

Зиглер с едой и кофе в руках обошел меня и неторопливо направился к пластиковому столу для пикников, сделанных в семидесятых годах, с прикрепленными к нему лавочками, похожими на пару круглых скобок. В какой из отвратительных цветов семидесятых покрашен стол, видно не было, потому что он прятался под десятью сантиметрами снега.

– Ты что делаешь? – спросил я.

Зиг очистил себе место на лавке. Она оказалась желтой.

– Ем.

– Здесь?

Он смахнул локтем снег со стола, поставил на него кофе и сел на желтую лавку, разворачивая хот-дог. Остатки снега под пластиковым стаканчиком превратились в грязную лужицу. Он что, спятил?

– А мы не можем поесть в машине? – спросил я.

Он покачал головой.

– Я никогда не ем в «импале».

Я попытался мысленно рассмотреть в машине Зиглера какую-нибудь обертку от фастфуда, но на тестах по удаленному видению я тоже провалился. Отличная штука – это видение. «Видящие», как правило, либо расхватываются военными, либо мистическим образом исчезают. Я всегда подозревал, что вояки не очень-то похожи на своих коллег из фильма «Несколько хороших (горячих) парней», диск с которым Джейкоб взял в прокате перед нашей поездкой в Висконсин.

Я подошел к столику и воткнул стакан с газировкой в снег, но только потому, что не хотел ее пролить. Расчищать себе место и сидеть за покрытым снегом столом, как какой-нибудь долбанутый идиот, я не собирался.

Сунув в карман один хот-дог, рассчитывая, что там он подольше останется теплым, я с досадой развернул второй, насупившись как можно сильнее и дерганными движениями срывая вощеную бумагу. А еще вздыхая.

Огурец вывалился и упал в снег, который четырехдюймовым сугробом собрался вокруг пластикового пляжного столика. Огурец был теплым от сосиски и провалился быстро, оставив после себя характерной формы дырку.

Проклятье. Я вдруг захотел этот огурец так, как не хотел огурцов за всю свою жизнь, но было уже поздно. Нахмурившись, я наклонился над огуречной проталиной.

Я ненавидел Боба Зиглера. И мне чертовски хотелось, чтобы я был в состоянии нормально водить машину.

– Что ты там разглядываешь? – поинтересовался Зиглер.

– Ничего, – рыкнул я, когда еще что-то вывалилось из моего хот-дога и шлепнулось в снег. Кетчуп. У меня утекал кетчуп.

Я постарался обернуть нижнюю часть хот-дога так, чтобы съесть хотя бы оставшиеся заправки. В конце концов, похоже, это единственные овощи, которые мне сегодня удастся съесть.

Кетчуп опять плюхнулся на землю. Вот черт. А я уж было подумал, что у меня все под контролем. Я взглянул на еду в своей руке.

Оттуда собирался выскочить нарезанный лук, но кетчупа не было. Если не считать….

Должно быть это была просто моя судьба – испоганить еще один пиджак, совершив такую глупость, как припрятать в карман хот-дог. Я похлопал себя по боку, ожидая, что рука станет мокрой и липкой. Но если не брать во внимание легкую припорошенность снегом, пиджак был сухим.

Я снова взглянул на землю и вторую кляксу кетчупа. Только траектория ее падения не совпадала с кетчупом, упавшим из моего хот-дога. Рядом появилось еще одно красное пятно, еще больше, как будто кто-то перевернул и сдавил бутылку с соусом.

Я в замешательстве поднял голову, и в этот самый момент заметил вспышку. От парня, который прижимался ко мне у палатки.

С меня ростом, белый, лет двадцати пяти. И с отсутствующей половиной головы. С его стороны слева, с моей – справа.

Я вздрогнул и пару раз переложил хот-дог из руки в руку, пытаясь сдержаться и не швырнуть его в снег. Парень с половиной головы замерцал, как проекция старого фильма на пленке, соскочившей с бобины. Но кровь продолжала капать. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Она даже проделывала в снегу такие же маленькие дырочки, совсем как огурец. Единственное, в чем я был уверен – никто, кроме меня, этого не видит.

Я покосился на Зиглера, оценивая его реакцию. Тот неторопливо жевал, наблюдая за мной.

– Я не буду здесь есть, – сказал я.

– Почему?

Призрачная кровь брызнула мне на ноги. Я отступил на пару шагов. Окровавленный снег последовал за мной, будто причудливая оптическая иллюзия, в то время как огурец остался на прежнем месте. Еще одно мерцание, и мои глаза уловили мелькнувшую кость, где раскололась скула и глазница. Я увидел мозги, всего на долю секунды, но этого было достаточно. Не знаю почему, но мне всегда на глаза попадаются мозги.

– Господи, – я развернулся на пятках, но он уже был передо мной, этот полуголовый человек. Он мерцал и был скорее виден, чем нет, и я изо всех сил сфокусировался на его оставшемся глазу. Глаз был неплох. Голубой, но не бледно голубой, как у меня. Само собой, требовался второй глаз, чтобы в целом смотрелось лучше, но тогда это наблюдение заставило бы меня задуматься над происхождением склизкого студенистого комка на его плече – с его стороны на левом, с моей – на правом. А мне очень-очень не хотелось туда смотреть.

– Что тебе надо? – рявкнул я. Он не ответил. Просто стоял, смотрел – и даже не на меня конкретно – и кровоточил. Кап. Кап. Кап.

Я отвернулся и потопал к «импале». Носки у меня намокли от хождения по сугробам. Стакан апельсиновой газировки остался на заваленном снегом столе, и мне было плевать. Я потянул ручку двери машины, и она выскользнула из моих замерзших пальцев с недовольным стуком запертого автомобиля.

Еще полсекунды, и я бы взорвался от неподобающего офицеру полиции гнева. Мне пришлось отменить свои планы на День благодарения, первый с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, ради вот этого дерьма?

Форменные ботинки Зиглера заскрипели по снегу. Я поймал его отражение в окне пассажирской двери «импалы».

– Отопри машину, – сказал я.

– Ты так торопишься уехать по какой-то конкретной причине?

– Причина – парень, заливший кровью все вокруг. А теперь открой чертову…

– Что за парень?

– Просто какой-то парень! Даже не будь ты «тугим», ты все равно бы не смог его увидеть. Он мертв, – я дернул ручку двери, хотя знал, что машина заперта, просто получая удовольствие от металлического лязга. Зиглер покачал перед моим лицом брелоком с дистанционным управлением и отдернул его, стоило мне только сосредоточить на нем взгляд.

– Во что он одет?

– Ты думаешь, что это какая-то сраная игра?

Взгляд Зиглера стал жестким.

– Нет. Я так не думаю.

Я уставился на него, Зиглер уставился на меня в ответ.

– Господи. Ты меня проверяешь?

Зиглер отвел взгляд.

– Ты что, его знаешь?

– Может, и знаю, – тихо ответил Зиглер. – Но я не могу быть уверен, пока ты не скажешь, во что он одет.

Ох. Странная обеденная экскурсия Зиглера – это что-то личное, а не случайная проверка великого и страшного экстрасенса. Я глубоко вдохнул и постарался взять себя в руки. Насколько я знал, полуголовый Чарли мог быть сыном Зига. Ему следовало просто попросить. Я бы поискал.

Господи боже. Почему умирать так чертовски сложно?

Я оглянулся и взглянул на то, что находилось позади нас. Две линии наших с Зиглером следов, тянущихся от пластикового стола к машине. Я разглядел даже дыру, в которую ускользнул кусок огурца. Но никакой крови.

Я вздохнул. Когда кто-то задает мне вопрос о призраках, те практически всегда умудряются сделать так, чтобы я не мог сказать ничего определенного. Никто из них и при жизни не стремился мне помочь. Почему же смерть должна что-то менять?

Я скосил глаза, выжидая, когда появится мерцание. Если бы мы находились внутри помещения, я мог бы поискать места, от которых веет холодом. Но Чикаго в конце ноября само по себе одно гигантское пятно мороза. Я пошел обратно к огурцу, ставя ноги на свои следы. Они были на большом расстоянии друг от друга – шел я быстро. И злился.

Я бросил взгляд на столик. Апельсиновая газировка. Дымящийся кофе.

Почти доеденный хот-дог.

И никакого парня с половиной головы.

Я закатил глаза. Мертвый парень был где-то рядом, и он делал из меня идиота.

– Ну же, давай, ну, – бормотал я, пристально вглядываясь в снег, пытаясь разглядеть хоть одну каплю крови. Зиглер остался у машины, неподвижный, наблюдающий.

Футах в десяти еще одна цепочка моих следов тянулась к палатке с хот-догами. Я пошел по ним, бурча под нос и уговаривая призрак проявиться. Бесполезно.

Я очутился у палатки, остановившись перед картонным меню. Продавец вынырнул из-за чистой полиэтиленовой занавески, отделяющей крошечный прилавок и одновременно служащей скромной защитой от ветра.

– Желаете что-нибудь еще? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – Я просто, ну… Осматриваюсь, – складно получилось. Весьма складно.

– Лады. Если что-то понадобится, кричите.

– Обязательно.

Парнишка нырнул обратно за занавеску и оставил меня одного тщательно изучать количество соусов, которые можно заказать к жареной картошке. Майонез. Кисло-сладкий. Чили. Сырный. Сам-то я был старомодным любителем кетчупа. Хотя теперь уже нельзя сказать, что больше всего мне нравится кетчуп – во всяком случае, пока кто-нибудь похуже не явится и не заставит меня забыть о красных каплях, падающих на снег.

Зиглер подкрался во время моей беседы с продавцом и встал сбоку от меня, разглядывая меню.

– Он все еще мелькает и пропадает, – сообщил я. – У него голубые глаза, светлые волосы. Но я не рассмотрел его одежду, – или рассмотрел? Я вспомнил блестящий след от глазного желе, когда изо всех сил отводил взгляд от его плеча. – Пиджак в клетку… Нет, в гусиную лапку. Черный с серым.

Вот так. Эти сведения должны быть достаточно конкретными для Зиглера. Я триумфально взглянул на него… Только рядом оказался не Зиглер. Это был Половиноголовый. Он стоял, сосредоточенно изучая меню

Зиг по-прежнему не отходил от «импалы», оперевшись на нее и скрестив на груди руки.

– Пиджак в гусиную лапку. Бежевые вельветовые брюки. Мокасины, – я осмотрел то, что осталось от его волос. Стрижка была похожа на прическу DuranDuran. – Умер, я бы сказал, между восемьдесят пятым и восемьдесят восьмым годом.

Зиглер заледенел. Мне показалось, что погода наконец добралась и до него.

Он таращился. Мертвый парень таращился. Я едва совладал с желанием упасть в снег и сделать «снежного ангела», чтобы хоть чем-то от них отличаться.

Зиглер с трудом оторвался от машины и сделал пару шагов ко мне.

– Где? – прохрипел он. Кажется, у него приключился какой-то сильный эмоциональный момент. Наверное, я мог бы простить его за то, что он притащил меня на сюрприз-вечеринку с призраком, учитывая, что ужаснулся Зиг вдвое сильнее меня.

– Прямо тут, – я указал туда, где парень рассматривал сравнительную таблицу между двухэтажным бургером с сыром и ранч-бургером с беконом. – Сейчас он почти не мерцает. Есть что-то особенное в этом месте?

Глаза Зиглера покраснели. Он сглотнул и пару раз моргнул.

– Именно так.

Я вздохнул и сунул руки в карманы. Мой хот-дог успел остыть.

– Кто он?

– Леонард Грэхем. Двадцать девять лет. Сбит грузовиком в восемьдесят седьмом.

Не его сын. Это хорошо. Больше, чем кровотечения, плач, стоны и таскающих свои кишки привидений я ненавижу иметь дела с родственниками призраков.

– Что произошло?

Зиглер закрыл глаза руками, надавив пальцами.

– Это была моя вина. Не смог записать номер машины пьяного водителя и поймать его после того, как он не среагировал на приказ остановиться. Я должен был его догнать.

– Пьяного… Водителя грузовика?

– Нет. Но машина, которую я преследовал, подрезала грузовик. А Леонард Грэхем оказался не в том месте не в то время.

– Он читал меню?

– Так рассказали свидетели.

– Что случилось с его, ну… – я указал на левую часть своей головы.

– Зеркало бокового вида со стороны пассажирского сидения отлетело ему в голову.

Ох ты ж.

Зиг вынул из кармана носовой платок, промокнул им глаза, а затем высморкался. Я уставился на Грэхема, потому что проще было смотреть на него, чем видеть почти плачущего Зиглера.

– Слушай, ты не мог бы… Попросить его простить меня?

Зиглер сказал это тихо-тихо.

Грэхем слегка мигнул и продолжил разглядывать меню, застывший навсегда в том моменте времени. Не самое счастливое в мире приведение, но и не бесконечно злопамятное.

– Он говорит, что тут нечего прощать.

========== Глава 9 ==========

В итоге Зиглер разрешил мне съесть хот-дог в машине. Он даже принес мне еще один, поскольку один из купленных мной замерз, а второй расплющился. Я позволил ему заплатить. Решил, что это самое малое, что он может сделать после того, как приволок меня на северную окраину города, чтобы разрешить проблему с его личным призраком, когда нам полагалось заниматься Лопез, Адамсоном и Линчем.

Дух Адамсона не бродил возле его последнего места работы, но я его в этом и не винил. Оставалось надеяться, что после смерти мне не придется целую вечность болтаться в пятом участке возле кофемашины.

Опять же, вдруг проблема не имела ничего общего с эмоциональным или духовным удовлетворением от инкассаторской работы.

Может, Рональд Адамсон вообще не умирал.

Как же.

А я тогда – мальчик с плаката «Америка без наркотиков».

Мы вернулись в участок в четверть шестого вечера.

Уткнувшись в свои сотовые, мы шли к рабочим столам. Зиг что-то там говорил про ужин, а я надеялся узнать, сколько просмотров домов мне придется вынести этой ночью. Не то чтобы знание точного количества что-то меняло, просто чувствовал себя мазохистом.

Джейкоб был посреди рассказа про роскошный дом на Лоуренс-стрит, фигурирующий в списке, когда я встал как вкопанный. Зиглер затормозил, чуть не налетев на меня, и отступил на шаг.

Перед моим столом, на скутере цвета яблока в карамели, сидела седая старушка. С руля свисали пластиковые ленточки патриотичных красного, белого и синего цветов, а на крыле красовался криво наклеенный бамперный стикер «Мой кот умнее вашего отличника». Она взглянула мне в глаза и нахмурилась.

– Джейкоб? Я… Тебе перезвоню.

Я бросил взгляд на стол Бетти, в надежде получить хоть малейший намек, что у нас в офисе делает бабушка-солнышко, но ее монитор был выключен, а ежедневник чистым и пустым. Бетти по выходным не работала.

Получается, кто-то впустил эту пожилую леди в участок, разрешил доехать до моего стола и сидеть там бог знает сколько времени.

– Э-э… Мэм?

– Вы тот полицейский, который разыскивает Ронни?

Я глянул на Зиглера в поисках поддержки, но он просто стоял и ждал от меня ответа, как от старшего офицера.

– В общем, мы, ну… Мы работаем над делом… Я полагаю, вы имели в виду Рональда – то есть, Рона – Адамсона. На самом деле сержант Варвик возглавляет это расследование…

– Вы что-нибудь узнали?

– Как я понимаю, вы?..

– Мама Ронни. Майра Адамсон.

Я совершил маневр, обогнув ее скутер, и выкатил из-за стола свое кресло.

Скрепки на столе лежали точно так же, как я их оставил – маленькой, аккуратной горкой.

– Миссис Адамсон. Верно. Да. Я детектив Бэйн, а это детектив Зиглер.

Зиглер открыл свой блокнот и занес ручку над чистым листком.

– Когда вы последний раз говорили с вашим сыном, – начал он, – вы заметили что-нибудь необычное?

Я был признателен Зиглеру за то, что он готов всех опрашивать. На самом деле, мне было бы намного комфортнее, если бы он мог заниматься всем этим сам, а меня просто таскать за собой, как часть очень дорогого и весьма капризного криминалистического оборудования. В итоге ведь так и получается, когда все уже сказано и сделано?

– Ниже этажом, под квартирой Ронни, живет незамужняя женщина. Знаете, вам стоило бы обращать на них внимание. На женщин такого возраста. Думаю, может, она из-за его денег…

С такой квалификацией, как у него, Зиглер справился бы с управлением намного лучше меня. Он окончил Северо-Западный университет с третьим результатом в группе и степенью бакалавра в области уголовного судопроизводства. Затем прошел аспирантуру в области политологии. А я? У меня сертификат о среднем образовании. Я даже не ходил в колледж. Вообще-то департамент засчитал мне два года, которые я провел в Адском лагере, как эквивалент степени бакалавра. Мальчишка. Из какого-то колледжа.

– …ему надо было пересечь Калифорния и Монтроуз-стрит, чтобы добраться до вокзала, а народ выскакивает из-за угла с такой скоростью! Кажется, они даже не смотрят по сторонам. И все пьют кофе, сидя за рулем и разговаривая по сотовым. Все вокруг с телефонами. Я думаю, один из таких людей сбил его, когда он шел на работу, и даже не заметил…

Скорее всего, проблема с назначением старшим в паре второго напарника заключалась в том, что никого не волновало мое мнение по этому вопросу. Зиглер, наверняка, хотел раскрывать преступления. И стремился в этом преуспеть.

Полагаю, мне хотелось бы того же. Наверное. Ну ладно, может, я и не самый бдительный борец с преступностью в мире. Но на самом деле убийства занимают верхнюю строчку в списке того, что я ненавижу.

– … а еще у него аллергия на моллюсков, папайю, арахис, пшеничный глютен, пылевых клещей и пчелиные укусы. Детектив, вы же не полагаете, что Ронни укусила пчела?

– Я думаю, пчелиная активность после первых заморозков весьма необычное явление, – невозмутимо ответил Зиглер.

– Ох, и то правда. А еще у Ронни была пара ботинок, которые надо было отнести обратно сапожнику. Плоскостопие, знаете ли. А после последней починки получалось, что одна нога у него выглядела длиннее другой, поэтому…

Я был стопроцентно уверен, что Джейкоб хочет для меня самого лучшего. Мне, честно говоря, абсолютно без разницы, какой дом он выберет, лишь бы не кишел призраками. А секс? Тут тоже все начинает напоминать ситуацию на работе, когда я отхожу на задний план, выпуская из рук контроль. Но мне по-прежнему необходимо быть уверенным, что у меня есть выбор. В противном случае я становлюсь обидчивым и принимаюсь валить на Джейкоба грехи всех людей, которые когда-либо управляли моей жизнью – начиная с хреновых приемных родителей и кончая психопатами из Адского лагеря.

– У вас есть вопросы, детектив Бэйн? – спросил Зиглер, глядя на меня в упор. Должно быть, ему до смерти хотелось попасть домой, пока ужин не остыл окончательно.

Я мельком осмотрел миссис Адамсон, но не обнаружил никаких вещих духов, торчащих из небольшого горба на ее спине.

– Думаю, у нас все, – сказал я. – Мы будем на связи, мэм.

– Найдите Ронни, – попросила она. – Вы обязаны его найти. Он может быть болен или ранен…

Я постарался сделать успокаивающее лицо и кивнул.

– Как только мы что-нибудь узнаем, сразу вам сообщим.

Около восьми часов вечера, протащившись по трем лестничным пролетам, я добрался до своей квартиры. Следующее местожительства должно находиться на первом этаже, или чтобы в доме хотя бы был лифт. Надо сказать об этом Джейкобу. Должно же найтись в трехмиллионном городе место, легкодоступное и не заселенное потусторонними сущностями.

Ведь так?

Я отпер дверь и повесил пиджак на вешалку. На кухне горела свеча, от чего моя кухня стала сама на себя не похожа. Так сразу и не скажешь, что все вокруг белое и самое дешевое из того, что могло создать человечество. И к тому же повсюду колыхались тени. Это плохо. Я включил верхний свет. Он, конечно, разрушил созданную свечой атмосферу, но атмосфера – это как раз то, без чего я научился жить.

Джейкоб зашел в кухню и сощурился от яркого света.

– Ты не против свиных отбивных? Правда, они могут быть слегка суховаты.

– Мне все равно, я и так задержался на два часа. Просто не лей на них кетчуп.

Джейкоб вынул из духовки накрытую фольгой тарелку.

– Кетчуп не очень хорошо сочетается с розмарином и фенхелем.

Я понятия не имел, что такое фенхель, но прозвучало довольно заковыристо.

– Прости, – сказал Джейкоб, ставя передо мной тарелку. – Я уже поел. Не знал, как долго тебя не будет.

– Ничего страшного, – я откусил кусок отбивной. Видимо, за два часа в духовке она стала слегка жестковатой, ну и что с того? Мясо оказалось не в пример вкуснее всего того, что мог бы изобразить я.

Джейкоб сел на табурет возле меня, поставил локоть на стол и подпер щеку кулаком. С него можно было рисовать рекламу для одеколона, не будь освещение таким ярким.

– Судя по твоему лицу, можно сказать, ты ничего не обнаружил, – сказал он.

– Ничегошеньки.

– С вашей стороны весьма смело сосредоточиться на поиске Адамсона и Лопез, хотя Энди Линча видели последним.

Сперва я подумал, что Джейкоб критикует наш подход к работе, но судя по изогнутому уголку его губ, он гордился нами. Гордился тем, что мы не поддались давлению и не сосредоточили все усилия только на парне со связями.

– Думаю, если найдем одного, то найдем и остальных. Кроме того, НЭ-детективы рыщут по маршруту Линча, – покопавшись в тарелке и решив, что похожая на луковицу штуковина со странно сладким вкусом и есть фенхель, я стал ждать, когда Джейкоб расскажет, как обстоят дела с осмотренной им недвижимостью.

Вот только он так ничего и не сказал. Составил мне компанию, пока я ел, подал стакан газировки и сообщил, что собирается почитать.

Никаких кондоминиумов. Никаких дуплексов, особняков и бунгало.

Хм.

Я принял душ, прошелся по квартире и включил два осветительных прибора – корявый торшер у дивана и настольную лампу возле ноутбука, который я никогда не открывал.

Джейкоба я нашел сидящим в кровати, с подушками под спиной, и читающего талмуд, который приходился двоюродным братом тому монструозному справочнику, что Зиглер изучал на работе.

– Что, – спросил я, – кто-то решил заново выпустить всю эту бездоказательную туфту, которую в наши дни выдают за исследования сверхъестественного? Издатель, видать, захотел новую яхту.

Джейкоб ухмыльнулся поверх книги.

– Это новая методика для работы ПсиКопов. Нью-йоркский полицейский департамент собирается внедрить ее с начала следующего года. И Чикаго, судя по всему, отставать не собирается.

Я презрительно фыркнул.

Джейкоб пожал плечами.

– Вы, мистер, уже не единственный ПсиКоп в этой комнате.

Ну конечно. Зато самый дерганый. Я стянул с себя трусы и заполз к Джейкобу под бок с намерением просто прикрыть на пару минут глаза. Устроился лицом к стене, а к Джейкобу спиной, умостил голову на согнутую руку, и все.

Проснулся я в некотором замешательстве. Лампы в спальне не горели, но темно не было из-за просачивающегося из гостиной света. Джейкоб спал, прижавшись к моей спине, а я использовал его руку, как подушку. Мы были горячими, даже слишком, но не чересчур, и волосы на груди Джейкоба щекотали мне спину, стоило только пошевелиться.

А потом с кухни раздался шум: мой сотовый звонил и с дребезгом елозил по столешнице.

Проспал? Я взглянул на часы – два часа утра.

Во всяком случае, я предположил, что утра. Надо было обзавестись цифровым будильником с гигантскими цифрами в двадцатичетырехчасовом формате, по которому невозможно ошибиться.

Джейкоб повозился у меня за спиной, снова подгребая под себя все подушки.

– Хочешь, возьму трубку? – спросил он.

– Нет. Это Варвик, – я неуклюже перебрался через Джейкоба. Он ухмылялся. Я понял, что он узнал рингтон и предложил вовсе не для того, чтобы помочь. Надо быть осторожней с его чувством юмора.

Звонок переадресовался на голосовую почту как раз, когда я доковылял до кухни. Мгновение стояла тишина, а затем телефон снова принялся голосить и мотыляться по стойке. В этот раз я ответил после первого же звонка.

– Бэйн.

– НЭсы нашли бумажник Энди Линча в мусорном контейнере, в трех кварталах от парка. Деньги и кредитки пропали, все остальное не тронуто.

Энди Линча ограбили? А дальше что? Толпа криминалистов, наверное, очень, просто невероятно счастлива, что им пришлось копаться в мусорном баке в поисках частей тела, когда на улице ниже нуля. Подобные вещи воняют даже основательно промерзнув.

– Хотите, чтобы я взглянул?

– Езжай в участок, хватай Зига, и дуйте к этому контейнеру. Это лучший след, который у нас был до сих пор.

Я принял душ, феном на полной мощности посушил пару минут волосы и влез в ботинки. Джейкоб встретил меня у двери с моим зимним пальто из простой черной шерсти, которое я импульсивно купил в один прекрасный день, когда морозил свой зад у магазина «Для крупных и высоких». Оно сидело на мне исключительно хорошо. Вычищенное и с пришитыми пуговицами, пальто выглядело намного лучше, чем мне помнилось.

– Нет покоя грешникам, – сказал Джейкоб. Он прижался ко мне и, приподняв пальцами мой подбородок, приблизил свое лицо для медленного прощального поцелуя. Его губы задержались на моих, совершенно невинно, если не обращать внимание на кончик языка, скользнувший по нижней губе и заставивший желать большего. Сунув мне в руку кружку-термос с кофе, он отпер замок на двери. И никаких упоминаний о недвижимости. Ни единого намека.

Мой прежний бойфренд был бы озадачен таким поздним вызовом в участок, будь у нас с ним привычка засыпать в одной постели. Но Джейкоб тоже был ПсиКопом и понимал всю стрессовость нашей работы. Может, он действительно не возражал против того, что ему в одиночку приходится разыскивать жилье. Все может быть.

========== Глава 10 ==========

Я прибыл в участок первым, где-то в два сорок пять. Зиглер явился спустя пару минут – со слегка припухшим со сна лицом, но в целом ничем не отличающийся от себя обычного, – когда Варвик показывал мне карту переулков, где был найден бумажник. Мы с ним вернулись к своим столам, хотя мне на моем ничего нужно не было. Поэтому я наблюдал, как Зиглер листал папки с делами, освежая в памяти материалы дела.

Может, Зиглер был не таким уж и плохим парнем? Он потащил меня к палатке с хот-догами, ничего мне не объяснив, но учитывая, как он был расстроен произошедшим, наверное, можно дать ему небольшую поблажку. И он ни разу не упомянул о том, что я гомосексуалист.

Это мне нравилось больше всего. Я поведал ему свой большой и страшный секрет, получил в ответ ноль эмоций, и мы двинулись дальше.

– Надо, чтобы машину вел ты, – сказал я. – Посреди ночи призраки встречаются чаще.

Глаза у Зиглера на мгновение расширились, но он тут же кивнул. Мне кажется, он не знал, о чем ему неудобнее со мной говорить – о том, что я вижу, или о моем сожительстве с самым сексуальным «тугим» в Чикаго.