Текст книги "Тело и душа (ЛП)"

Я умудрился накинуть спортивный пиджак и предстать перед столом Бетти спустя всего пару минут после полудня. Бетти – секретарь сержанта Варвика, которая работала в пятом участке задолго до него. Сегодня она была безукоризненна в полиэстеровой брючной двойке из двойного трикотажа зеленовато-голубого цвета, в точности повторяющего оттенок тюбика лечебной гигиенической помады. С ее тонких плеч свисала цепочка для очков, сочетающаяся с темно-синей оправой.

– Детектив Бэйн, – пропела она, когда я вывернул из-за угла. Я подозревал, что она в тайне всегда мечтала быть моей матерью. Во всяком случае, надеялся, что она так мила со мной именно по этой причине.

– Проходите, – сказала Бетти. – Сержант ждет вас.

Я чувствовал себя странно, входя в кабинет Варвика после почти месячного отсутствия на работе. Все вокруг выглядело и ощущалось так же как и прежде, но будто бы изменился я сам, теперь не вписываясь в обстановку.

И словно в доказательство того, что впечатление не было обманчивым, Варвик встал поприветствовать меня, когда я вошел в кабинет. Он и еще один парень слева от него, точная его копия – бульдог средних лет в костюме.

– Как самочувствие, Бэйн? – спросил Варвик, протягивая руку и пожимая мою.

Я изо всех сил старался держать лицо, чтобы не было заметно, насколько все это кажется подозрительным.

– Нормально, – ответил я, пару раз тряхнув его руку. – Хорошо.

– Это Боб Зиглер, – сказал он, махнув рукой, когда я ее выпустил. – Он будет твоим новым напарником.

Что-то слегка екнуло у меня внутри даже раньше, чем я успел как следует рассмотрел Зиглера. Такого не случалось с Морисом, Лизой и даже с этим ублюдочным гомофобом Роджером. Но тоненький голосок в моей голове пропищал: «Черт, только не он».

Зиглер беспристрастно пожал мне руку – ладонь была сухой, теплой и не вызывала абсолютно никаких нареканий. Он выглядел нормальным. Поэтому я постарался задвинуть свой страх подальше, решив подождать пока мы проведем вместе немного времени, прежде чем начать его ненавидеть.

Было отчетливо видно, что он коп старой выучки. И я не имею в виду возраст. В конце концов, Морис был старше Зиглера, но Морис был всегда какой-то расслабленный.

Зиглер был похож на пожарный гидрант. Рост примерно сто восемьдесят пять сантиметров, вес около ста пятнадцати килограмм и полное отсутствие шеи. Коротко подстриженные каштановые волосы, пробивающаяся седина на висках и обязательные для чикагского полицейского департамента усы а-ля Майк Дитка. Внешне он был старше Джейкоба, но это должно быть получалось из-за серьезного недостатка стиля. В конце-то концов, администрация не стала бы мне подсовывать напарника предпенсионного возраста, особенно когда есть на выбор тысяча людей, подавших заявки.

– Зови меня Зиг, – сказал он.

– Вик, – так же представился я, безнадежно надеясь, что он не окажется козлом.

– Зиг местный, – сказал Варвик. – Последние восемь лет он был детективом в Эванстоне.

Эванстон. Он стоит впритык к озеру Мичиган с востока и к Чикаго с юга. Красивая архитектура. Джейкоб заикался о переезде туда, если здесь не найдется приличного жилья, а теперь я официально съезжался с ним. Может случиться, что в ближайшем будущем мы с Джейкобом назовем Эванстон своим домом. Я бы мог, наверное, объявить о наших планах на совместную жизнь, разобраться с частью «я гомосексуалист» и покончить наконец со знакомством. Но просто не мог себя заставить, тем более в присутствии Варвика.

Зиглер и я выслушали Варвика, давшего нам последние сведения о местах исчезновения трех людей, описания и возможные совпадения, которые уже были найдены. Данных было немного: две жертвы пользовались услугами одной и той же химчистки.

Но это могло быть и связью с убийцей, и просто разосланными по всей округе скидочными купонами.

В тот день – неделю назад – племянник мэра бегал с поручениями, и камера наблюдения засекла его выходящего со станции метро и направляющегося к офису дантиста, где он так и не появился, хотя был записан на три тридцать на чистку и полугодовой осмотр.

Между станцией метро и стоматологической клиникой находится парк, поэтому мы решили начать с него. Не то чтобы я был большим любителем парков. Когда в последний раз я участвовал в прочесывании парка, наткнулся на место массового убийства индейцев. Но сейчас парк был другой, а я уже не принимал секретные экспериментальные наркотики, усиливающие мою способность до уровня Мари Сен-Савон. Так что я позволил «Зигу» разметить поисковую сетку и маршировать рядом со мной с ручкой и бумагой наготове.

Надо отдать ему должное – Зиг был профессионалом. Он отлично разбирался во всем этом дерьме. Куда лучше меня. Мало того, он был готов выполнять всю работу, похоже, не ожидая от меня слишком большого вклада. В целом, наверное, все складывалось неплохо, если бы не вся эта «я – гей» ерунда. Я не мог себе представить даже малейшего энтузиазма от подобного признания.

Или хотя бы корректности.

– Все чисто? – спросил Зиг, когда мы перешли на следующую аллею. Я поймал себя на том, что пытаюсь набраться смелости, чтобы сделать это чертово признание прямо тут, прежде чем начинать с ним какие бы то ни было отношения. Лучше позволить ему сразу разочароваться, прежде чем у него сложится обо мне какое-нибудь мнение.

Я оглянулся через плечо, наскоро окинув взглядом кусок парка, который мы уже прошли.

– Все чисто.

Мы развернулись и пошли обратно тем же путем. Я не хотел оспаривать методы работы Зига, объясняя, что мне вообще-то не нужна никакая сетка, чтобы обнаруживать призраков. В конце концов, он может обнаружить что-то, что просмотрели следователи при первичном осмотре, как и положено хорошему «тугому», я понял, что сейчас самый подходящий момент.

По очень многим причинам.

– Зиг, ты женат? – спросил я его.

– Да, двадцать один год, – говоря это, он бросил взгляд на свое обручальное кольцо. – А ты?

Я посмотрел на свою пустующую левую руку. Раньше у меня не было необходимости в таких разговорах. Как печально.

– Я, ну… – отлично. Я не могу этого сказать.

Но я должен. Чем дольше я тянул, тем сильнее становилось беспокойство. И я даже представить себе не мог, что оно может быть еще сильнее, чем сейчас.

– Я съезжаюсь кое с кем. Как только мы подыщем незаселенное призраками место, – скажи это, Вик. Черт бы тебя побрал. Скажи ему.

– Типичная проблема – активность призраков в?..

– С Джейкобом Марксом. Из двенадцатого участка. Знаешь его? Я съезжаюсь с ним.

Зиг чуть не сплюнул себе под ноги. Краска стекла с его румяных щек, оставляя на них какой-то странный серый оттенок. Его и так выпученные глаза вылезли из орбит еще больше. А затем какой-то барьер у него в голове лопнул, и он сжал губы в тонкую линию.

Дерьмо. Я полагал, что справлюсь с этим разговором, но оказалось, я намного больший трус, чем сам о себе думал. У меня свело живот, и я боролся с желанием сказать Зигу, что пошутил, засмеяться и сердечно, по-гетеросексуальному хлопнуть его по спине.

Боже, ненавижу конфронтацию.

Я приготовился к гневной тираде, которая несомненно должна была последовать. Та, в которой я буду обдолбанным наркоманом, дерьмовым копом и вообще жалким подобием человека.

Зиг моргнул. Кашлянул.

– Маркс, – сказал он. – Конечно. Мы встречались, – и снова уткнулся в свой блокнот, уделив ему каждую унцию своего внимания.

========== Глава 3 ==========

Даже находясь в отпуске, Джейкоб не расслаблялся. Моя крошечная квартирка пахла лимонами или скорее аэрозолем для полировки мебели, а Джейкоб был одет в черную с серым повседневную одежду.

– У тебя свидание? – спросил я. Мой спортивный пиджак свалился с крючка на двери. Но чтобы его поднять, мне пришлось бы приложить чересчур много усилий. Он завалился туда, где дверь встречалась с потертым линолеумом кухни. Еще там была оставленная предыдущим жильцом оплавленная дырка от сигареты. И ниша с криво установленным новым холодильником. Я привык к своей квартире. За ней не требовалось особого ухода.

– Квартиры на Ирвинг-парк, Вестерн и Рэйвенвуд. Первую осматриваю в восемь. Решил, что, может быть, тебе пока захочется вздремнуть.

Мы проснулись в пять утра, а сейчас было половина седьмого вечера.

Если мне под голову попадет подушка, я просплю до завтра.

Мне, конечно, не требовалось такое же количество сна, как в те дни, когда я трескал таблетки, как леденцы. Я пытался выйти в интернет, чтобы заполнить все эти бессонные часы каким-нибудь добротным порно, но оказалось, что мой древний двадцатикилограммовый ноутбук способен скачивать только антивирусные базы и обновления для программ.

Приходилось убивать свободное время судоку. Семь или восемь квадратиков из девяти не составляли для меня труда. Я подумал, что неплохо бы ослабить галстук, и обнаружил, что Джейкоб наблюдает за мной со своего поста у двери. Практически в один шаг он пересек мизерную кухню и вдавил меня в пластиковую столешницу рядом с раковиной. Место, которое использовалось под старую кофеварку и консервный нож, было набито всевозможными приспособлениями, необходимыми Джейкобу для приготовления ужина с нуля: глиняный горшок, настольный гриль, четыре бутылки с разным маслом и полдюжины уксусов. И огромной кофемашиной, которую я одобрял всем сердцем.

Губы Джейкоба прижались к моему рту, а ручка гриля воткнулась мне в поясницу. Я был утомлен. Ранний подъем и день, прошедший в тисках стресса из-за каминг-аута перед Зигом, но вся дневная усталость испарилась за секунду, стоило только языку Джейкоба протиснуться между моими губами.

Наверное, было самое подходящее время для лени, нежного занятия любовью на белом одеяле, бутылочки ледяного шампанского у кровати и миски спелой клубники наготове, но нам с Джейкобом, похоже, никогда не удастся все это синхронизировать. Один из нас вечно либо на работе, либо должен вот-вот вернуться с головой забитой тошнотворными картинами преступления, так что пушистые боа, сердечки и цветочки были совершенно неуместными.

Джейкоб углубил поцелуй, оседлав мою ногу и зажимая своими квадрицепсами бедро. Он вжал меня в столешницу еще сильнее, а ручка гриля впилась в спину, как будто ей не терпелось устроить с нами ménage a trois.

Я отнял у Джейкоба свои губы и выдохнул: «гриль». Он прошелся поцелуями по скулам, щекам, шее и закончил довольно чувствительным укусом – в стиле «вау-это-так-заводит», а не «ой-надо-бы-наложить-повязку». Он всегда так делал, прежде чем оставить метку. Мне и так нелегко приходилось на полицейской работе – из-за наркотиков (или тоски по ним), из-за ориентации, из-за полупрозрачных трупов, все время болтающихся вокруг. И мне совершенно не нужны были засосы, которые придется скрывать вдобавок ко всему остальному.

Джейкоб понимал это. И все же, когда его зубы прикоснулись к моей уязвимой шее и рык удовольствия начал зарождаться у него в горле, я ощутил сдерживаемую им дрожь, говорившую, как ему хочется дать себе волю, сжимая зубы до тех пор, пока на языке не появится слабый привкус меди… И конечно же, эта мысль сделала мой член безумно твердым.

Джейкоб скинул гриль в раковину одной рукой – этот оглушительно громкий хрустящий звук не предвещал ничего хорошего – и сунул вторую руку мне между ног. Сжав в горсти мои яйца, он покатал их в ладони, вырвав у меня неосознанный отчаянный стон. Джейкоб бедром еще сильнее вдавил ладонь в мой пах, и я почувствовал серьезный такой натиск на своей мошонке, чем он практически скинул меня в пропасть даже сквозь мои паршивые рабочие брюки.

– Хочу тебя трахнуть, – промурлыкал он мне на ухо, зарываясь носом в волосы. – А ты этого хочешь?

– Д-да, – ну ладно, я так и не усвоил науку грязных постельных разговорчиков. Но это не значило, что у меня появлялось отвращение, когда Джейкоб принимался за свои горячие, непристойные штучки. Он повернул меня спиной к себе и стащил до лодыжек мои брюки, пока я заталкивал стеклянную бутылку в кучу всякого барахла на стойке, чтобы она не свалилась в раковину и не разбилась.

Джейкоб отобрал у меня бутылку. Оливковое масло. Ну ладно. По крайней мере, эта была без зубчиков чеснока на дне или какой-нибудь огромной ветки внутри, похожей на прошлогоднюю рождественскую елку.

Одежда – шуршащий звук, открытая бутылка – чпокаюший звук, а затем его пальцы внутри меня, в то время, как я пытался решить, куда поставить локти, чтобы не прерывать наш вечер битьем стаканов. Член у меня затвердел еще больше от ощущения его пальцев, бормочущего голоса и бессвязного потока пошлостей: «Сладкая, сладкая задница, боже, ты такой тугой. Ох, бля, да…»

Я таращился на кучу бытовой техники, пока он проталкивал головку члена в мою дырку. Скользкую. Я вздрогнул и расплылся по столешнице, изо всех сил стараясь насладиться предвкушением. Раньше мы никогда не занимались этим на кухне. В любой другой комнате – да, а в кухне ни разу. Она слишком загроможденная, даже посидеть с комфортом не на чем. Стола нет, только пара барных стульев и стойка. Может, я и мог бы изобразить что-нибудь на стойке, если бы чувствовал в себе талант акробата.

– Ох, черт. Да, – простонал Джейкоб. Мозг у меня отключился, как только он вошел до конца. Его член обжигал. Это было изумительно. Мне хотелось схватиться за свой и побыстрее кончить, но я не стал этого делать. Я таращился на электрические приборы, пытаясь отвлечься от внутренних ощущений, чтобы Джейкоб успел приласкать меня сам. Часы. Микроволновка. Кофеварка. Кофемолка.

Что если один из этих приборов свалится в раковину и шарахнет меня током, пока Джейкоб забивает в меня свою сваю? Хотя воды в раковине не было. Но летальность комбинации из электричества и раковин накрепко засела в наших изначально ящеричных мозгах, поэтому мне достаточно просто увидеть их в непосредственной близости друг от друга, чтобы тут же припомнить урок биологии и дергающихся лягушек…

– М-м, боже, Вик. Как же хорошо. Бля.

Джейкоб сгреб мои волосы в кулак и уткнул лицом в кофеварку, толкаясь глубже, задавая медленный и равномерный темп. Хорошо. Да. Мне следовало бы сосредоточиться на нем, а не на мрачном электрическом танце мертвых лапок. Почему же я не могу прекратить думать об этом?

– Здорово, правда? А? Чувствуешь это?

Я расставил ноги на ширину, которую мне позволили обмотавшиеся вокруг лодыжек штаны, и вздрогнул, когда теплая капля масла потекла по бедру.

– Чертовски горячо, – пробурчал я, уткнувшись в предплечье. – Трахни меня сильнее.

Джейкоб пришел в восторг от того, что я умудрился связать пару слов во время секса. Он ухватился за мой член скользкой от масла ладонью и сильно сжал кулак – черт, сильнее, чем обычно. Боль вспыхнула белым по краям поля зрения и в остальных местах – в члене, в яйцах, в заду, прострелив твердокаменный член, когда я почти достиг апогея.

Член Джейкоба таранил мою задницу под свое монотонное «м-м, да, м-м, да…», а все его тело улеглось мне на спину, трогая меня везде, куда только можно было дотянуться. Я и не думал, что мне может такое понравиться, поскольку я слишком зажат из-за своей стеснительности. Но когда Джейкоб оборачивал меня в свое тело, мне казалось, что он, скорее, защищает меня, а не поглощает.

Я выдал еще один безумный звук – даже не знаю, собирался я что-либо сказать или нет, – и мой член запульсировал в тугом масляном кулаке.

Сперма выстрелила в дверцу шкафа, и, черт возьми, это было так приятно, будто я кончал, и кончал, и кончал. Джейкоб держал весь мой вес, свой и барной стойки, а я висел там распятый, словно брыкающийся под током трупик лягушки.

– Боже, – выдохнул он мне в шею. – Я люблю тебя.

Ох.

Я осторожно выдохнул.

Он сказал это. Первый.

– Да, – выдавил я. – Тебя, тоже, – и это прозвучало чертовски глупо, сорвавшись с языка, неожиданно и застав врасплох, и я подумал, неужели такой ответ удовлетворит Джейкоба. Конечно же, все непристойности, которые он выдает, касаются моей задницы, но очевидно, что она просто не может быть настолько особенной.

В общем, каждый получил по признанию. Теперь у него был полный комплект. Странное дерьмо, которое я говорил, делал и видел.

Понятия не имею, зачем ему все это. Даже от размышлений на эту тему у меня болят мозги.

Я повернул голову, и Джейкоб встретил меня поцелуем, едва дотянувшись, а его рука по-прежнему ласково двигалась на моем расслабленном после шикарного фейерверка члене. На задней стороне бедер чувствовалось теплое и липкое семя Джейкоба. Я мазнул губами по его рту и предпринял еще одну попытку.

– Я тоже тебя люблю, – прошептал я.

Уже лучше.

========== Глава 4 ==========

Я не раз наблюдал, как Джейкоб спокойно общается с самыми разными пугающими людьми, от сержанта Варвика и Роджера Берка – офицера полиции, ставшего преступником – до его упертой и вечно кислой Бабули Маркс. Но я не был готов увидеть, как он срывается на своем новом риэлторе. Очень спокойным и контролируемым голосом, конечно же, но становящимся все тише и тише с каждым словом.

– Вы хотя бы взглянули на эту квартиру, прежде чем потратить впустую мое время и время моего партнера, притащив нас сюда?

Риэлтор был пятидесятилетним мужчиной по имени Стэн, с блеклыми голубыми глазами, залысинами и плешью на макушке. Он был прилично одет и в неплохой физической форме. Будь у меня была такая же проблема с волосами, то я бы, наверное, не смог противостоять искушению сбрить их полностью.

– Я взглянул, – сказал Стэн, стараясь выдержать взгляд Джейкоба, – и ее должны были привести в порядок к этому времени…

– Повсюду мертвые тараканы, а они оставляют экскременты, – Джейкоб отпустил дверцу кухонного шкафчика, и она захлопнулась со звуком так похожим на выстрел, что мы со Стэном одновременно подпрыгнули. – Мы не будем покупать инфицированную квартиру. Ясно?

Я уставился на щель между плинтусом и кафелем, куда юркнуло маленькое тараканье семейство, когда Стэн включил на кухне свет. Тараканы случаются, для этого и существуют дезинсекторы. Но, живя в многоквартирном доме, невозможно быть в курсе всех проблем, как было бы в собственном доме. Приходится полагаться на управляющих, чтобы организовать подобное мероприятие, а учитывая тот факт, что мы только что видели насекомых своими глазами, маловероятно, что они вообще собирались этим заниматься.

Я подозревал, что Джейкоб не разозлился бы настолько, если бы в первой осмотренной нами квартире не обнаружился полнейший разгром. Это было добротное здание с причудливой деревянной дверью и остановкой электрички в квартале от дома, что повышало скорость попадания в центр города. Я много лет не ездил на электропоездах, но, наверное, было бы забавно прогуляться по магазинам на Стэйт-стрит или, может, посетить музей и посмотреть, не шатаются ли там какие-нибудь упыри, о которых не известно кураторам.

Да, поезд мог быть отличным развлечением. Если бы не звонки. Они начинаются без пятнадцати девять и продолжают бренчать минуты четыре без умолку.

– И так происходит каждый раз, когда прибывает электричка? – требовательно спросил Джейкоб. Что ж, конечно, так и должно быть, чтобы уберечь автомобили от столкновений с поездами. Как много электричек проезжает за день – вот это действительно важный вопрос. Думаю, четыре-пять в час минимум. – Как люди вообще здесь живут?

– Все говорят, что привыкли уже, – сказал Стэн, пожав плечами.

Сначала электричка, теперь вот тараканы. Я надеялся, что у третьей квартиры, подобранной для нас Стэном, не окажется каких-нибудь ярко выраженных дефектов, или Джейкоб запугает риэлтора до сердечного приступа. А потом Стэн будет преследовать меня до конца жизни. Необходимо было попросить Джейкоба, чтобы он сбавил обороты своей самцовости.

Последний дом в нашей повестке дня оказался старым мотелем двадцатых годов, разделенным на восемь приличного размера квартир – четыре на втором этаже и четыре на первом. Слова «гостиница», «двадцатые» и «Чикаго» не внушали особой надежды на то, что здание окажется свободной от призраков зоной со всеми этими сухими законами, гангстерами и остальными дикостями, происходившими в то время. Поскольку у меня и так шла кругом голова от эндорфинов, стрессов на работе, недосыпа и переваривания ужина на День благодарения, я решил, что сейчас мое мнение менее разумно, чем обычно, поэтому старался быть непредвзятым.

– Это оригинальные полы? – спросил Джейкоб. Мы смотрели через дверной проем на совмещенную со столовой гостиную, которая была, наверное, больше, чем вся моя квартира плюс квартира соседа напротив.

Голос у Стэна был весьма самодовольным, когда он рассказывал о том, что застройщики сняли ковры и обнаружили под ними нетронутые дубовые полы, но я не слушал его, поскольку вряд ли пол мог каким-то образом повлиять на мое желание где-то жить.

Я подошел к эркерному окну и выглянул на улицу. Большие старые деревья, облетающие к зиме, дорогие машины новейших моделей, газоны, тщательно очищенные от веток, листьев и мусора и покрытые тонкой глазурью снега. Район был хорошим. Я попытался представить себя живущим здесь с Джейкобом, и не смог нарисовать четкой картинки.

В этом не было никакого смысла. Мы ведь уже жили вместе.

Само собой, мы называли это по-другому, и у Джейкоба был только необходимый минимум вещей в моей квартире, потому что хоть я и не был особым барахольщиком, но все равно комнат было недостаточно, чтобы объединить два домашних хозяйства в одной квартире из трех комнатушек. Но мы каждую ночь укладывались в одну кровать. Господи, да я познакомился с его родителями. А он сбросил на меня Л-бомбу.

Я опустил голову и сжал пальцами переносицу. Мне был необходим отдых.

– Эй.

Я обернулся и обнаружил Джейкоба, придерживающего дверь также, как он делал в моей квартире… в настоящий момент нашей квартире… за минусом бестолковой и дешевой мебели вокруг.

– Я отправил Стэна на улицу, подождать нас там, – сообщил он.

– Могу поспорить, что тебе не пришлось повторять дважды.

Джейкоб прошел по оригинальным дубовым полам и обнял меня обеими руками за талию. В комнате было темно, хотя света из кухни наверняка было достаточно, чтобы любой человек, случайно взглянувший на окно, смог увидеть наш большой киноромантичный гейский момент.

– Что думаешь насчет квартиры?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Она большая.

Отражение Джейкоба в окне улыбнулось.

– Я имею в виду, когда мы тут вдвоем, а Стэн на улице?

Ой. Точно. Мне же полагалось проверить помещение на предмет наличия призраков. Я удержался и не оглянулся по сторонам, чтобы не было мучительно очевидно, что я манкировал своими обязанностями.

– Пока тихо, – сказал я.

Я уцепился за рукав куртки Джейкоба и принялся обходить квартиру по часовой стрелке, как будто она была местом преступления.

– Тебе нравится это место? – спросил я.

– Недурно. Мне надо бы заглянуть сюда пару раз в разное время и убедиться, что уровень шума в норме. И если все сложится, то да – она подойдет.

Я заглянул в шкаф, дал глазам время привыкнуть к темноте внутри и долго смотрел внутрь, прежде чем снова вынырнуть на свет.

Просторно. И пусто.